Юрий Сапрыкин – о концертах в Тбилиси и Москве, о военных и православных на рок-фестивалях, о патриотизме и музыке
Земфира с украинским флагом на концерте в Тбилиси, ложная новость о смерти Макаревича на взломанном сайте Грушинского фестиваля, военно-патриотический уклон на фестивале «Нашествие» и нашествие православных активистов на концерт по случаю 20-летия радиостанции «Серебряный дождь» – поп/рок-музыка в последние дни выбилась в хед-лайнеры новостных лент.
Все выходные русскоязычный интернет обсуждал видео из Грузии, на котором Земфира наклоняется со сцены, берет у кого-то из зала украинский флаг и поднимает его над собой.
Судя по откликам в российском интернете, Земфиру может ожидать травля, подобная той, с какой столкнулся Андрей Макаревич после выступления перед беженцами на востоке Украины.
25 июля в Москве на фестивале «Пикник Афиши» должен состояться новый концерт Земфиры. Один из устроителей фестиваля, журналистЮрий Сапрыкин, говорит, что сохраняет абсолютное спокойствие, несмотря на такую реакцию на тбилисский концерт певицы:
Юрий Сапрыкин– Люди, которые ловят любой момент для того, чтобы обрушиться, неважно, на артиста, на журналиста или на общественного деятеля, который сделал непозволительный с их точки зрения жест, просто нашли себе очередную мишень. Главным рупором всей этой кампании выступает холдинг «Лайфньюс», у которого с Земфирой давние напряженные отношения. В поступке Земфиры я ничего ни скандального, ни криминального не вижу, вообще нет никакого повода для обсуждения. Она не призывала кого-нибудь убить или разбомбить, как делают регулярно многие ее нынешние оппоненты, она просто взяла в руки флаг. Для того чтобы этот жест интерпретировать как нечто антирусское или человеконенавистническое, нужно обладать совсем извращенной фантазией. Так что я смотрю на все это абсолютно спокойно.
– Только что была годовщина «Серебряного дождя», туда пришли православные активисты. Вы не опасаетесь, что к вам на фестиваль тоже придут православные активисты выражать свое отношение к Земфире?
– Она что-то сделала антиправославное или кощунственное? Мне кажется, рассматривать эту ситуацию с религиозной точки зрения было бы вообще странно. Придут, не придут – это же заранее не угадаешь. Придут – будем встречать. Не придут – отлично, значит, займутся какими-то более полезными для души делами. Я не хочу заранее загадывать и ни к чему готовиться.
– Это такой способ чуть-чуть уклониться от правды, потому что сейчас православие – это такая триада патриотическая, православная и, видимо, в достаточной степени военизированная.
– Это совершенно не способ уклониться от правды. Если на фестиваль придут православные активисты, антиукраинские активисты, какие угодно активисты, их охрана отведет в кассу и попросит купить билеты, дальше пусть делают, что хотят. В отличие от праздника «Серебряного дождя», количество людей, которых можно собрать в Москве, которые захотят устроить какие-то неприятности, оно на фоне общего количества посетителей «Пикника Афиши» совершенно ничтожно. Людей, которые приходят туда для того, чтобы слушать музыку и радоваться жизни, в тысячи раз больше, чем вообще в Москве существует людей, которые хотят на кого-то напасть или кого-то ущемить, кому-то жизнь испортить. Поэтому, пожалуйста, покупайте билет, проходите на общих основаниях, все равно вы ничего там совсем плохого сделать не сможете.
– Это интересная точка зрения, потому что у вас, значит, ощущение, что в Москве людей, разделяющих вашу точку зрения, гораздо больше, чем людей, активно разделяющих противоположную точку зрения. То есть вы не опасаетесь, что, скажем, Земфира подвергнется бойкоту в связи с тем, что она взяла в руки украинский флаг?
– Нет, абсолютно не опасаюсь. Большинство на нашей стороне. От того, что нам кажется, что вокруг полно каких-то сумасшедших, потому что они просто получили доступ к микрофону и к телекамерам, все время в эти телекамеры лезут. На самом деле их количество абсолютно ничтожно. Никакого мнения, кроме мнения своего больного искривленного сознания, они не выражают.
– То есть как, скажем, и несколько лет назад, у вас ощущение, что, по крайней мере, в Москве у вас есть такой большой круг, в котором вы чувствуете себя большинством?
– Понимаете, я все это проходил не только на «Пикнике Афиши» неоднократно уже, а и на других массовых мероприятиях. Я помню Марши мира, которые шли по бульварам во время уже украинского конфликта, перед каждым Маршем мира весь интернет заполнялся голосами каких-то людей, которые кричали, что они сейчас соберут боевые бригады, всех побьют, уничтожат этих национал-предателей. Дальше как это выглядит: идет тысяч 50 человек по бульварам, сбоку стоят какие-то очень немногочисленные люди и что-то орут. С фестивалями, в которых мне приходилось участвовать, как организатору и как зрителю, иногда тоже происходило то же самое. В 2009 году, когда мы привозили группу Madness, нас пугали, что это любимая группа всех скинхедов в Москве, они придут и устроят адские, жуткие беспорядки. Они действительно пришли, и на общем фоне оказалось их немного. Дальше были какие-то драки по дороге от фестиваля к метро, но на самом фестивале ничего заметного с их стороны не было. Я считаю, что люди спокойные, радостные и здравомыслящие составляют абсолютное подавляющее большинство.
– Макаревич после поездки на восток Украины все-таки подвергся остракизму, у него были проблемы с концертами в России. То есть эта проблема, видимо, за пределами Москвы?
– Эти проблемы возникают и в Москве у разных артистов. Проблемы возникают не от того, что люди перестают покупать билеты или от того, что на концерты ходят какие-то радикалы, которые их срывают. За все время выступления Макаревича последних полутора лет в Москве мы знаем один случай, когда на концерт пришел человек с газовым баллончиком и стал его распылять. Один случай на все концерты Макаревича даже в условиях той чудовищной травли, которой он подвергался. Что касается отмены концертов, это делается очень просто: организаторам звонят из тех или иных инстанций и говорят: вы знаете, вот у вас тут приезжает артист, известный своими радикальными политическими взглядами, по нашей информации, на концерте возможны беспорядки, настоятельно рекомендуем вам это мероприятие не проводить. Никто никого не заставляет, дальше всегда решение самих организаторов, которые боятся идти на конфликт с властями, или боятся действительно этих беспорядков, или боятся, что про них потом «Лайфньюс» что-нибудь не то расскажет. Это все страх на самом таком низовом организационном уровне. Те, кто не боятся, те проводят, и ничего не происходит абсолютно, и с Макаревичем, и с Арбениной, и со всеми остальными.
– Еще одна интересная вещь. То есть на самом деле отмены концертов – это не следствие какого-то низового движения недовольства, а, наоборот, давление сверху?
– Абсолютно. Всегда включается тот или иной административный ресурс. Я далек от мысли, что идет какой-то сигнал по системе с самого верха, но для этого достаточно, чтобы такая мысль пришла кому-нибудь в голову в местной администрации или в местном ФСБ, этого уже достаточно, чтобы поставить организаторов на уши. Чтобы немножко разрушить эту благостную картину, – я, конечно, понимаю, что есть инструменты, которые позволяют даже единичным радикально настроенным активистам сильно испортить жизнь организаторам или участникам фестиваля. То, как это происходило, мы видели в прошлом году на примере фестиваля «Парк-лайф», когда Дмитрий Энтео несколько недель подряд вещал, что не допустит выступления сатаниста Мерилина Мэнсона, потом концерт отменили из-за звонка о заложенной бомбе. Никакого расследования, насколько я понимаю, не было, никто ответственности не понес. Да, если какие-то ушлые люди захотят устроить проблемы, то они их устроят. Но это не означает, что эти ушлые люди выражают волю большинства или являются представителями какого-то массового общественного движения. Нет, это какое-то просто мелкое вредительство.
– Давайте поговорим об отношении к происходящему внутри музыкального сообщества, здесь есть несколько линий. Событие сегодняшнего дня – это сообщение сайта Грушинского фестиваля о том, что умер Андрей Макаревич, уже отозванное: якобы сайт был взломан. Когда читали это сообщение, все понимали, что это неправда, но никто особенно не удивлялся, потому что Грушинский фестиваль теперь носит характер патриотический, по крайней мере, там есть какая-то патриотическая составляющая. Есть военно-патриотическая составляющая на фестивале «Нашествие», который проходит в эти дни. Раньше считалось, может быть неоправданно, что рок и власть – это конфликтующие вещи. Барды в советское время – это тоже была такая площадка для некоторого инакомыслия, по крайней мере отчасти это так воспринималась. Сейчас, как я понимаю, никакой такой разделительной линии нет, может быть, она была придумана умозрительно?
– Про Грушинский фестиваль я ничего не понимаю, мне не кажется, что он вообще имеет какое-то отношение к музыке, по крайней мере, в его нынешнем состоянии. Что там у его организаторов в голове, я не берусь судить. Что касается «Нашествия», то это все происходит не первый год, это не какой-то сюрприз или ноу-хау, которое придумано в 2015 году. Те или иные околоармейские акции, начиная от пролета пилотажных групп, заканчивая выставками боевой техники, там проводятся много лет. Это такая довольно последовательная позиция организаторов. Подозреваю, что она изначально была связана просто с желанием устроить для посетителей красивое шоу. Мы же не упрекаем авиасалон «Макс» в том, что это проводник в какой-то милитаристской государственной политике. Толпы людей туда ездят каждый год смотреть на самолеты. Точно так же и на «Нашествии» людям решили показать самолеты, потому что самолеты людям нравятся. Сейчас все это действительно попало в такой военно-патриотический контекст и оказалось звучащим в унисон со всей государственной пропагандой. Наверное, там посетители фестиваля «Нашествие» более склонны к каким-то сильным изъявлениям патриотических чувств, чем посетители «Пикника Афиши», поэтому наличие самолетов и танков их совершенно не раздражает, даже радует и наполняет чувством гордости. Каждая страна имеет тот «Вудсток», которого она заслуживает. Если сегодня какое-то объединение людей или определенной части общества происходит не на идеалах мира, любви и пацифизма, а на идеалах силы, государственной мощи и антизападничества, значит, для этого тоже должно быть какое-то проявление и на музыкальных фестивалях. Мне кажется это неприятным, но абсолютно закономерным. Дальше, какие выводы из этого делают музыканты, в этом участвующие, вот это уже к ним вопрос. Я бы на такой фестиваль не поехал бы выступать, к счастью, меня никто не зовет, у меня нет такой альтернативы. А для людей, которые дружат с «Нашим радио» долгие годы и для которых фестиваль – это событие раз в году, это всегда очень сложная проблема. Ее решают по-разному. Макаревич отказался, Кортнев согласился, но произнес со сцены речь в поддержку Земфиры, что, по-моему, весьма достойно. Группа «Тараканы» согласилась, но сыграла точно подобранный сет из антивоенных песен, что тоже, по-моему, весьма достойно. Ну а остальным, наверное, все равно. Понимаете, какая штука, скажем так, из VIP-зоны и оттуда, где музыканты находятся, танков не видно. Ты можешь прекрасно побывать на фестивале и ничего такого не заметить, даже тебе будет казаться, что всю эту историю про танки специально раскручивают какие-то враждебно настроенные, подкупленные конкурентами СМИ. Этот взгляд тоже довольно популярен. Каждый видит то, что он хочет видеть.
– На самом деле интересно отношение рока к власти. С одной стороны, такая картинка, которую хочется сразу создать в голове: муж Валерии, продюсер Валерии Пригожин, представляющий поп-музыку, очень сильно за власть, а какой-нибудь рок-н-ролльщик против власти, против войны. Но на самом деле, мне кажется, хоть и были времена, когда рок ассоциировался с посланием мира – Джон Леннон, все дела, – исторически нет никакой прививки рока, рок-н-ролла против власти, против войны. Полно и на Западе, и где угодно было музыкантов от рока, которые вполне себе поддерживали власть.
– Я не припомню случаев, чтобы западные музыканты в массовом порядке поддерживали войну. Что значит поддерживать власть – тоже довольно сложно сказать. Потому что власть там регулярно меняется в результате выборов, поэтому если ты просто агитируешь своих фанатов проголосовать за консерваторов или за лейбористов – это не значит, что это поддержка власти, это значит просто поддержку того или иного политического направления. В этом радикальное отличие от России. Когда в начале войны в Ираке проходили массовые антивоенные демонстрации, то музыканты, вплоть до самых крупных, вплоть до Тома Йорка, лидера «Радиохэд» или Деймона Элброна, лидера группы «Блер», они шли в первых рядах этих манифестаций, что тоже в России представить себе сложно. На самом деле разницы между попсой и роком в мире давно не существует, все как-то тусуются вместе и весь музыкальный истеблишмент представляет собой нечто единое. Но все равно при всем своем богатстве, или статусе, или близости к сильным мира сего, как правило, даже самые крупные представители этого истеблишмента всегда очень любят подчеркивать свою независимость и свою какую-то мирную, гуманистическую, гуманитарную направленность. То есть подписать кого угодно, от Канье Уэста до Пола Маккартни, на какую-нибудь гуманитарную акцию помощи нуждающимся, помощи бедным странам, выступить на большом концерте, собрать денег – это раз плюнуть. Заставить их что-то сказать в пользу войны в Ираке или вторжения в Афганистан, которую ведет их же правительство, практически невозможно. Существуют единичные примеры такого типа, и то это какие-то кантри-музыканты, которые выражают точку зрения совсем консервативных сельскохозяйственных штатов. Дело в том, что благополучие западных музыкантов от власти не зависит более-менее никак. В ситуации, когда тебе нужно регулярно сливаться с какими-то окологосударственными акциями или выступать на организованных сверху концертах, соглашаться засветиться в какой-нибудь неприятной компании или подписать какое-нибудь агрессивное коллективное письмо, зависимость почему возникает, – потому что от власти зависят бюджеты, от власти зависит телевизор, власть дает себе какие-то дополнительные возможности, дополнительные преференции, которые просто, зарабатывая своим искусством, ты не сможешь получить. Чего продюсеру Пригожину как-то начинать ругаться и скандалить, обещать всех посадить в тюрьму при случае? Зачем он это делает? Затем, что, наверное, у него какой-то расчет, что за это его подопечных начнут чаще показывать по телевизору, по крайней мере, не прекратят. В известном смысле этот расчет оправдывается. На Западе такой проблемы просто нет, там нет какой-то единой кнопки или единого сундука, из которого распределяется бюджет и которым занимается государство. Поэтому музыканты ведут себя как-то более по-человечески.
– С другой стороны вот есть певец Газманов, вполне себе патриотический и милитари-стайл, я бы сказал, но можно вспомнить и певицу Шер на авианосце перед большой группойвоеннослужащих.
– У нее был видеоклип такой, ничего страшного в этом нет. Вообще любить родину и любить армию –это нормально и естественно, никто этого делать не запрещает. Певица Шер пела на авианосце, но история не припомнит случаев, когда певица Шер при каждом удобном случае в твиттере, допустим, начинала требовать кого-нибудь посадить, или расстрелять, или выслать из страны за то, что он недостаточно родину любит. Отличие исключительно в этом. Ради бога, ты патриот, ты можешь поддерживать родину, поддерживать вооруженные силы, все, что угодно. Газманов всегда, еще во вполне демократической и либеральной России щеголял в каких-то галифе с лампасами и пел песню «Господа офицеры», у него это тоже последовательная позиция. Но просто зачем при этом постоянно искать каких-то воображаемых врагов в России, выискивать их и требовать всевозможной кары на их головы – вот этого я понять не могу. Это, конечно, то, что на Западе практически отсутствует. Безусловно, когда случается что-нибудь из ряда вон выходящее, когда Шинед О’Коннор порвала в телеэфире портрет Папы Ионна Павла второго, ей тоже начинают после этого устраивать обструкцию будь здоров, но делают это не коллеги-музыканты, там нет никакого продюсера конкурирующей певицы, который требовал бы ее немедленно закатать в тюрьму и выслать из страны – такого себе представить просто невозможно. Еще один важный момент, что касается отношения музыкального сообщества к окружающим событиям: мне в последнее время кажется, что это отношение очень сильно зависит от каких-то поколенческих установок. Мы видим, что самую последовательную антивоенную позицию занимают сейчас люди типа Макаревича, Артемия Троицкого, продюсера Саши Чепорухина, или Александра Липницкого, басиста группы «Звуки Му», то есть люди такого поколения хипповского, скажем так, которые еще помнят конец 1960-х – начало 1970-х и для которых эти идеалы мира, любви и музыки, которая ведет к миру и любви на земле, они оказались самыми главными, в критических ситуациях именно эти ценности в них сыграли, ими руководят. Для них это инструмент движения к миру, любви и свободе. А уже люди чуть помоложе покупаются прекрасно на всякие «государственные интересы», на «Русский мир», на «давайте защищать наших и убивать чужих». Странным образом почему-то очень во многом это отношение зависит от того, сколько тебе лет, к какому поколению ты принадлежишь и на какой музыке, на каких ценностях ты сформировался в молодости.
– Мне это не очевидно. Понятно, есть старый закал хипповской культуры, которая вся построена на этом, но тут ушла сама суть рока– это несколько пафосно звучит, но рок-н-ролл всегда был выражением протестующей энергии молодежи. А теперь мы видим, что никакой протестующей энергии у молодежи нет, видимо, нет никакой энергии, рок-н-ролла поэтому нет никакого.
– Некоторые люди говорят, что рок-н-ролл закончился в 1969 году на фестивале в Альтамонте, когда байкеры-охранники застрелили чернокожего зрителя на концерте «Роллинг Стоунз», и на этом все закончилось, потому что стало понятно, что это не движение ко всеобщей гармонии, а точно такая же истерика и насилие, как все вокруг. С тех пор рок многократно умирал и многократно возрождался. Наверное, наше представление о том, что какая-то протестная энергия, молодежная энергия неразрывно связана с рок-музыкой, это представление безнадежно устарело. Рок не является совершенно точно каналом для выражения этой энергии. При этом с тем, что эта энергия полностью отсутствует, и даже с тем, что она отсутствует в музыке, я, пожалуй, не соглашусь. Эта энергия проявляется в разнообразных формах активизма, социального, гражданского, политического, во всевозможных технологических штуках, абсолютно прорывных и сумасшедших, в каких-то вещах, которые реально меняют наш мир, которые давно уже не связаны с рок-музыкой. Что касается музыки, там тоже этот дух где-то остался. Он иногда дышит в песнях Гребенщикова, который, как выяснилось, сумел пронести себя и сберечь себя через все эти десятилетия, или в совершенно сумасшедших выступлениях Патти Смит, ветерана американской поэзии, американской рок-музыки, героини панк-возрождения середины 1970-х, которая в этом году рвет все самые модные фестивали, выступает на них в качестве хедлайнера, и люди, журналисты ходят туда и пишут, что наконец-то почувствовали, что такое настоящая рок-музыка, так, как это было в 1977 году в Нью-Йорке в клубе CBGB. Этот дух в ветеранах сцены остается, и в молодежи он тоже где-то присутствует абсолютно точно. Может быть, не в роке, может быть, в электронике, может быть, в каких-то экспериментальных делах, но иногда его удается зацепить. Никакого массового движения, которое бы скрепляло поколения, в этом, безусловно, нет, но говорить о том, что молодежь совсем захирела или рок бесповоротно умер, я бы тоже, конечно, не стал.
Валентин Барышников
http://www.svoboda.org/content/article/27112594.html
