Негативное восприятие россиянами США резко выросло за последние годы, свидетельствуют данные «Левада-центра».
По данным соцопроса, проведенного в начале октября, 71% россиян считают, США играют отрицательную роль в современном мире, тогда как в сентябре 2013 года этот показатель составлял 50%.
Лишь 4% респондентов находят в действиях США что-то положительное.
Отношения России и США 45% респондентов охарактеризовали как напряженные, 29% — как враждебные, 11% — как прохладные. В январе схожие результаты опросов сообщал ВЦИОМ: тогда напряженными или враждебными отношения с США назвали три четверти россиян.
По данным «Левада-центра», 75% россиян также ответили, что западные страны — это противники России, которые стремятся решать свои проблемы за ее счет и при любом удобном случае наносят ущерб ее интересам.
53% опрошенных заявили, что «совершенно не ощущают» себя людьми западной культуры, но меньше половины — 45% — относятся отрицательно к «западному образу жизни».
Несмотря на ухудшение отношения к Западу, спада в миграционных настроениях в «Левада-центре» не отмечают. В течение последних 20-25 лет о желании уехать из страны говорят около 9-11%: единственным исключением был 2011 год, когда всплеск миграционных настроений предшествовал росту протестной активности на фоне решения Владимира Путина вернуться в президентское кресло, заявил директор агентства Лев Гудков.
Русская служба Би-би-си спросила у экспертов, что должно произойти, чтобы россияне перестали чувствовать себя окруженными врагами.
Лев Гудков, социолог, директор «Левада-центра»:
Для начала желательно выключить телевизор. Это первое условие, потому что телевизионная пропаганда играет на очень важных и глубоких комплексах национальной неполноценности, поднимая, в массе своей, защитный, компенсаторный национализм. И пропаганда кремлевская, и политтехнологи работают на этом ресурсе — чувстве ущемленности, глубокой прострации, идущей не только от распада СССР, но и из более ранних слоев массового сознания — брежневского ощущения глубокого исторического поражения советской системы, застоя. Это обычно подавляется, но сегодня оно вытащено как главный ресурс легитимации противостояния с Западом.
Происходит дегуманизация, превращение врага в нечто, враждебное качествам, которые приписывают россияне сами себе. До 2008 года, «мюнхенской речи» Путина, пока не было развернутой антизападной пропаганды, восприятие Запада было достаточно позитивным. После принятия репрессивных законов, например закона Димы Яковлева, началась сильнейшая пропаганда, один из мотивов которой состоял в том, что Запад утратил свои христианские ценности, что это разлагающееся общество, которому российское руководство противопоставляет свои традиционные ценности: крепкая семья, православная вера и так далее.
Устранить это мгновенно невозможно, но можно прекратить расчесывание, муссирование этой темы. Не просто выключить телевизор, но и предложить другую программу. Она тоже есть, потому что отношение к Западу крайне неоднозначно, двойственно.
Запад выступает не просто как враг, но и утопия всего того, что россияне хотели бы иметь у себя: высокая степень благосостояния, социальной защищенности, свободы, демократии, независимости суда, отсутствия произвола власти, высокой ценности жизни, что в России отсутствует, и прочего.
Люди понимают, что в данных условиях это невозможно, и единственная возможность справиться с ощущением исторической несостоятельности — это демонизировать Запад, представить его себе как врага, источник угроз, и тем самым заслониться от этой привлекательности.
Это классический сюжет из басни Эзопа: «зелен виноград».
Евгений Анисимов, Санкт-Петербургский институт истории РАН:
Ощущение, что вокруг враги, пусть с не таким процентом, как сейчас, но всегда существовало в истории России.
Самая трагическая дата в русской истории — это падение Константинополя в 1453 году. Россия утратила свою духовную родину. Крушение Византии для сознания русских людей стало страшным структурообразующим фактором, они почувствовали свое одиночество в этом мире.
Вокруг России оказались одни враги: агаряне, то есть мусульмане, лютеры — протестанты, католики, а сзади — огромное море язычников. Вокруг России в сознании людей была выстроена огромная стена, все, что исходило с Запада и в меньшей степени — с Востока, стало восприниматься враждебно.
Идея империи с петровских времен, да и раньше, строилась на том, что это огромное, мощное государство, которого боятся. Эта жизнь в изоляции после потери Византии была чем-то обоснована: ясное дело, что по окраинам России не ходили пушистые белые звери. Была и опасность крестоносцев, потому что западная церковь считала православных схизматиками, были и просто завоеватели.
Это было дополнительным фактором ощущения своей исключительности, что порождало осознание, что вокруг враги, они ждут, когда мы ослабнем, чтобы напасть и захватить. Когда наступили новые времена, империя пала, вместе с ней пали эти стены, но психологически люди были к этому не готовы. Мы принадлежим европейской ойкумене, но осознание этого встречает массу идеологических и ментальных препятствий, поскольку долгая жизнь в изоляции за этой стеной неизбежно порождает комплексы — комплексы неполноценности, превосходства, стремление проложить свой путь.
Россия веками жила с мыслью, что вокруг враги, и до сих пор испытывает от этого фантомные боли, считает Евгений Анисимов
Мы идем в том же направлении, что и Европа, но почему-то не по главной дороге, а ломимся через лес, прокладывая дорогу все туда же, потому что никакого пути, кроме как к европейской цивилизации с ее демократией, ее ценностями, у нас нет.
Люди противоречивы по своей природе: с одной стороны они этими ценностями пользуются, с другой стороны постоянно возвращаются к имперским идеям. Это одна из самых серьезных проблем современной России. К этому еще можно добавить фантомные боли от утраченной империи, желание превзойти, вернуть то, что было или чего не было. Великобритания это пережила, и многие другие. Спешить не нужно.
Рано или поздно это наступит — мы будем сознавать себя в общем европейском мире.
Екатерина II говорила, что в России нельзя спешить с реформами. Когда мне говорят, какая ужасная жизнь в России, я говорю: вы не знаете, что такое ужасная жизнь в России в 37-м году. Почитайте петроградские газеты 18-го года, где списки заложников, где убийства на улицах. Мы живем в прекрасной стране, потому что идет это движение. Пусть моего века на это не хватит, я знаю, что все равно оно происходит. Фантомные боли связаны с тем, что большая часть людей у власти выросла в Советском Союзе.
Как река, которая загрязнена и будет очищена, придет новое поколение, родившееся в 2010, 2015 году. У них не будет этого желания восстановить старину, как у нынешней власти.
Александр Асмолов, завкафедрой психологии личности МГУ:
Любые подобные исследования социологического характера основываются на прямых методах опроса, которые улавливают мотивировки, то есть мнения, представленые для референтной в обществе группы, а не мотивы поведения. Прямые методы опроса надо воспринимать с очень большой критичностью и осторожностью.
Второй момент, который надо учитывать, — это классический парадокс Лапьера, исследование в области социальной психологии и психологии личности, которое отражает, что существует резкое различие между вербальными установками и реальным поведением личности. Поэтому, когда кто-то мне говорит об образе врага, я задаю вопрос: те, кто ездит на машинах западного производства, кто носит западные вещи — скиньте их, бросьте в огонь, а машины разбейте! Я вижу удивленные лица, но не встречал ни одного, кто сорвал бы с себя одежду с иностранными лейблами и разбил бы свою «тойоту» или «фольксваген» о забор.
Своеобразный архетип, который был заложен многие годы назад по формуле Киплинга «Запад есть Запад, Восток есть Восток, вместе им не сойтись», действовал в нашей стране и многих других странах мира очень долгие годы.
о в нашей стране после многих лет железного занавеса не было периода покаяния и переживания исторической травмы, которая была нанесена репрессиями сталинского времени одновременно с четким формированием образа врага. В связи с этим любые установки, которые даются СМИ, ложатся на благоприятную почву и приводят к таким вербальным установкам, которые были даны в ответ на прямые вопросы социологического опроса.
Ирина Прохорова, литературовед:
Что бы ни показывали цифры, несомненно, Россия принадлежит европейской культуре, это ее неотъемлемая часть.
Антиевропейские настроения — это часть российской традиции, всегда связанная с переходными моментами, транзитными эпохами, когда намечается попытка заново сформулировать свою идентичность.
Да, неприятно, что происходит такая внутренняя самоизоляция, но это абсолютно не значит, что российская культура каким-то образом меняет свою траекторию движения. Это видно по литературе, по искусству, по всем другим сферам социальной жизни.
Конечно, тотальная пропаганда очень сильно влияет на настроения людей, это вовсе не проблема только России. Любая идеологическая обработка действует на любую страну негативным образом. Мы можем вспомнить 1990-е или даже 2000-е годы, когда никакой антиевропейской риторики не было и отношение россиян к Западу было совсем другим.
В отличие от «напряженных отношений с Западом, отношения с Китаем большинство респондентов оценили как «нормальные» (42%)
С другой стороны, проблема, я думаю, в некотором ценностном вакууме, который возник в России в постсоветское время.
К сожалению, в этом, может быть, есть и наша вина — интеллектуалов, что мы не смогли сформулировать какой-то другой тип коллективной идентичности, что позволило реакции снова вернуться к привычным стереотипам: великая империя, «кругом одни враги», «мы защищаемся от всех». Это риторика изоляционистского общества, но я не думаю, что это нельзя изменить. Я думаю, что опыт 20-летней свободы все равно остался в коллективном сознании, и в какой-то момент люди прозреют.
Пропагандистские кампании приходят и уходят, а система ценностей должна остаться. Я думаю, что требуется большая внутренняя работа.
Интеллектуалы, конечно, должны быть на переднем крае и сами для себя переформулировать, в чем состоит задача современного интеллектуала, но я думаю, разные социальные слои по-своему приходят к каким-то важным выводам. Общество меняется, и это видно.
Если не задавать политические вопросы, а спросить, как люди видят, например, будущее детей, то сразу видно, что люди живут в системе демократических ценностей, а риторика часто противоречит их жизненному укладу, их собственному представлению о счастье и безопасности. Здесь действительно требуется долгий путь, но, я думаю, он самый верный. 15-20 лет после почти столетия авторитаризма или тоталитаризма — это маленький срок, чтобы все кардинально изменить. Недостаточно просто запустить рынок, как предполагали в 90-х, чтобы все само преобразилось. Поэтому, может быть, это момент истины, понимания, в какую сторону двигаться и как с этим работать.
http://www.bbc.com/russian/society/2015/10/151014_qd_russia_west_views.shtml?ocid=socialflow_facebook
