Индустриализация страны для своего осуществления потребует от общества колоссальных усилий. Ибо для того, чтобы прочно встать на рельсы поступательного и безостановочного развития, нам предстоит преодолеть многое, а кое-что даже поставить с ног на голову. Но прежде все это необходимо осознать.
Смысл провозглашенных программ ПФИИР-1 и ПФИИР-2 в уходе от бесперспективной сырьевой экономики к индустриальному развитию в условиях нового витка мировой технологической революции, дабы не дать нашей стране прозябать на задворках цивилизации. На социализацию государства, сокращение разрыва между богатыми и бедными, между столицами и регионами, между городом и остатками деревни. Это, безусловно, сложный и не быстрый процесс, требующий от власти филигранного умения балансировать на грани фола и компромисса, эффективного сочетания кнута и пряника, использования где-то давления, а где-то поисков консенсуса. А от нас — отказа от многих укоренившихся в нашем обществе привычек, существующих зачастую в пику законности.
И чтобы реализовать намеченные планы, нужно не только согласно кивать головами во время выступлений президента, но и реально что-то делать. А для этого прислушиваться к мнению тех, кто знает, как. То есть самих самых что ни на есть индустриализаторов – тех, кто в годы потрясений и перемен сумел сохранить и оставить на плаву остатки всего того, что некогда составляло огромный промышленный потенциал республики.
До основания, а затем
На момент развала СССР Казахстан имел достаточно развитое машиностроение, продукция которого составляла порядка 20 процентов от всего промышленного производства республики. По некоторым данным, у нас было около 3 тысяч машиностроительных предприятий. Но с обретением независимости началась повальная и бездумная приватизация, в результате которой почти все заводы оказались в руинах, а металлоконструкции, из которых они состояли, отправились в соседний Китай, увеличивая его производственный потенциал и обогащая новоиспеченных капиталистов в Казахстане.
Сейчас на различных профессиональных форумах машиностроителей собираются представители порядка семисот компаний. Но в это число входят различные поставщики сварочных материалов, лакокрасочных изделий, то есть, по сути, торговые фирмы. Что касается реальной цифры, то, по мнению профессионалов, таких заводов у нас осталось порядка трехсот. При этом что-то более-менее серьезное из себя представляют лишь тридцать. Остальные просто существуют. И сегодня мы вознамерились строить заводы вновь с нуля.
По официальным данным, в настоящее время отечественное машиностроение составляет от полутора до трех процентов национальной экономики.
— Это, смотря что считать, — говорит генеральный директор завода «Белкамит» (бывший Гидромаш) Павел Беклемишев. — К примеру, в этих цифрах «сидит» и автомобилестроение, где наша работа заключается в прикручивании колес и оценивается в долларов 500. При этом мы с гордостью заявляем, что автомобиль полностью произведен у нас. И тут возникает большой вопрос: какой же у нас процент на самом деле? Считать-то нужно по уровню добавленной стоимости. И производительность также надо считать. Но для отчетов это не выгодно.
Однако есть и позитивные моменты. К примеру, в нефтегазовом машиностроении Казахстана в советское время работало только одно предприятие. Сейчас их порядка ста.
— Я считаю, что рынок для собственного машиностроения в Казахстане есть, — продолжает Павел Беклемишев. — И достаточно большой. В наше секторе мы и наши коллеги, которые еще живы и что-то производят, покрывают от силы 10 процентов от требуемого объема. В то же время я далек от мысли, что Казахстан способен все необходимые вещи изготавливать сам. Но кое-что мы производить можем. Существует рынок сложной и штучной продукции. Он достаточно большой, измеряется миллиардами долларов. Эта продукция востребована либо у нас, либо у наших ближайших соседей, которые этого делать не умеют. Ни Узбекистан, ни Туркменистан, ни Азербайджан в нефтегазовой отрасли, ни Таджикистан – в горно-металлургической. И на этом нужно делать акцент, а не на автомобилестроении в том виде, которое мы имеем, где все наше производство заключается в прикручивании колес. Мы должны производить продукцию, которая востребована и конкурентоспособна. Востребовано у нас много вещей. Автомобили тоже востребованы. Но для того, чтобы производить автомобили, равные по себестоимости той же Тойоте, Мерседесу или Фольксвагену, нужно выпускать их в количестве не менее 200 тысяч в год. Тогда их себестоимость будет достаточно низкой. Я как-то говорил, что мы тоже можем сделать Мерседес у себя на заводе. Но он у нас получится бриллиантовым. А производить по миллиону штук и возить отсюда на какие-то другие рынки для нас просто нереально.
Другой ключевой проблемой, стоящей на пути к успеху, по мнению Беклемишева, является налогообложение.
— К примеру, в нашем нефтегазовом секторе трудится 90 тысяч человек, — говорит он. — При этом объем дохода там очень высокий. В машиностроении трудится порядка 60 тысяч человек. Доходность в разы меньше. Порядка 17 тысяч долларов на одного работающего в год. Это мизерная цифра, позволяющая лишь сводить концы с концами. Хорошему рабочему, чтобы он никуда не сбежал, нужно платить не менее тысячи долларов в месяц. 13 месяцев по тысяче долларов плюс налоги – и все. А дальше нужно покупать материалы, электроэнергию, амортизация и т.д. То есть с 17-ю тысячами долларов в год на одного человека в белую работать невозможно Можно работать только в серую, а то и в черную.
Наше предприятие в хорошие годы имеет производительность 50 тысяч долларов на одного работающего в год. И откровенно вам скажу, мы сводим концы с концами. То есть более-менее нормально работать на мой взгляд можно, имея производительность на одного работающего в год порядка 100 тысяч долларов. Это в машиностроении. И такую задачу мы не ставим даже в программе ПФИИР-2. Но, если мы посмотрим, чем занимается большая часть населения Казахстана, то в сельском хозяйстве уровень доходности 300 долларов на одного работающего в год. Как можно прожить на 300 долларов? Можно, конечно, если у тебя огород, скотина своя и т.д. Или, когда все это происходит совершенно в черную. Но это уже не экономика.
Еще одной проблемой, по мнению Павла Иннокентиевича, является банковская бюрократия.
— Банк – это враг номер один на сегодняшний день, — говорит он. — Мы заключили контракт с известной иностранной компанией на производство оборудования для атырауского НПЗ. Подписали его еще 2 апреля. Но до сегодняшнего дня я не могу получить банковскую гарантию для получения аванса. Банк находит миллион причин. Вплоть до того, что говорит: принесите справку, что компания, с которой вы заключили контракт, уверена, что вы выполните контракт. А подписанный контракт разве не есть та самая справка? Почему они так делают, не знаю.
Согласно высказанному мнению, немаловажное значение имеет государственная поддержка промышленного производства и подготовка кадров.
— Когда-то мы упразднили Госплан, сказав, что теперь у нас рыночная экономика, — продолжил господин Беклемишев. – Но истина всегда где-то посредине. Мы тогда явно перегнули палку. Сфера обслуживания, наверное, должна развиваться в рыночных условиях. А базовые вещи… Я с большим трудом затолкал в ПФИИР-2 необходимость поддержки базовых производств. То, без чего не может развиваться машиностроение. Не зря ведь большевики при всех их недостатках в годы первых пятилеток решали именно эту задачу. К счастью, понимание того, что это нужно, вроде бы, есть.
Кадры решали и решают все
К слову, большевики весьма серьезно относились и к кадровому потенциалу. Однако с этим у нас, как оказалось, тоже проблемы. К примеру, «болашаковцы» возвращаются с гордо поднятыми носами и сразу же требуют руководящих должностей и высоких зарплат. Понятно, что никакой болашаковец добровольно не пойдет работать ни на какой завод.
— Руководство страны все больше и больше говорит о возобновляемых источниках, — продолжает господин Беклемишев. — Так вот, самый возобновляемый источник – это человек. Понятно, что возобновляется он не за один день. Сегодня у нас не хватает кадров. А вот, почему их не хватает – вопрос ключевой. Вроде бы есть вузы. Специалистов выпускают. Но многие будущие выпускники наших машиностроительных факультетов, тех, что в свое время выпускали высококлассных специалистов, не могут ответить на вопрос, что такое сталь. В этом я убедился лично. Но есть хорошая молодежь. К нам приходят выпускники и МГТУ, и МАИ. Причем, как ни парадоксально, окончившие учебу не по «Болашаку», а которые сами поехали, поступили, закончили и вернулись. Приходят на зарплату на первых порах 60 – 75 тысяч тенге. С желанием, прежде всего, работать. Разумеется, с перспективой роста. И это вселяет надежду.
