Третьего октября 1980 года около парижской синагоги на улице Коперник, в благополучном 16-м округе Парижа, произошел взрыв, в результате которого погибли четыре человека и еще 46 были ранены. Сотни тысяч парижан вышли тогда на улицы с протестом против крайне правых. Лишь позже выяснилось, что за терактом стояли отнюдь не наши местные антисемиты, а одна из палестинских группировок. Тогдашний премьер-министр Реймон Барр неосторожно выразил сожаление, что в результате взрыва пострадали и «невинные французы», прохожие. «Этот отвратительный теракт имел целью поразить евреев, которые шли в синагогу, а погибли невинные французы, проходившие по улице Коперник», — сказал он. Барру было как бы понятно, за что пострадали евреи от рук палестинцев, а вот при чем тут другие французы?
Евреи неоднократно были жертвами других терактов и варварских преступлений во Франции. Можно вспомнить, например, историю молодого еврея Илана Алими, которого бандиты запытали до смерти во время трехнедельного содержания в подвале французского пригорода зимой 2006 года. Или убийство трех еврейских детей, в упор, у религиозной школы в Тулузе молодым французом алжирского происхождения Мухаммедом Мера в 2012 году.
Помимо евреев Мера, который действовал по заданию «Аль-Каиды», расстрелял в упор трех французских военных (двое из них были мусульманами) и тяжело ранил четвертого. По его словам, это была месть французской армии за участие в операциях в Афганистане. Мера совершил серию убийств в одиночку. Террористы, которые устроили бойню в редакции Charlie Hebdo в январе 2015 года, действовали втроем. Помимо 11 человек, погибших в редакции, они собирались совершить нападение на еврейский детский сад в пригороде Парижа Монруж, но из-за вмешательства женщины-полицейского, которую они убили, их планы изменились. Один из террористов — Амеди Кулибали — захватил кошерный супермаркет, где успел расстрелять четырех клиентов и многих ранить до того, его ликвидировал французский спецназ.
Полиция у кошерного супермаркета Hyper Cacher в Париже, 11 апреля 2015 года. Фото: Winfried Rothermel / PICTURE-ALLIANCE / AFP
Можно сказать, что до сих пор французские исламисты «метили» в евреев, французских военных и художников Charlie Hebdo, опубликовавших карикатуры на пророка Мухаммеда. Помимо карикатуристов были и другие случаи, когда исламисты объявляли фетву, позволяющую любому мусульманину убить конкретного человека за его позицию в отношении ислама. Самая известная история такого рода — это фетва против британского писателя Салмана Рушди; подобные случаи бывали и во Франции. Так, преподавателю философии Роберу Редекеру угрожали смертью после публикации полемической статьи об исламе в газете Le Figaro в 2006 году, и с тех пор он живет под защитой полиции, утратив спокойствие.
В свое время был такой советский анекдот: «Говорят, что будут сажать евреев и велосипедистов. — Господи, а велосипедистов-то за что?».
Не хочется легкомысленной аналогии, но последние теракты поставили всю французскую нацию в положение велосипедистов.
Если какие-то люди полагали, что с ними ничего не может случиться, потому что они — не евреи, не критикуют ислам и не служат в силовых структурах, теперь эта уверенность разлетелась в пух и прах. Оказалось, что в одном из красивейших городов мира, в Париже, где принято вечером, и особенно пятничным или субботним вечером, посидеть в баре или ресторанчике, пойти на концерт или в кино, безобидный выход в свет может оказаться смертельным.
Когда-то один из лозунгов студенческого восстания 1968 года гласил: «Мы все — немецкие евреи». Была конкретная причина: один из лидеров восстания — Даниэль Кон-Бендит — был немецким евреем, жившим во Франции, и его выдворили из страны за подрыв общественного порядка. Это был лозунг содидарности с Кон-Бендитом, смысл которого — «мы все тут смутьяны». Когда убили карикатуристов, вся Франция поднялась и выразила свою солидарность под лозунгом «Мы все Шарли». Лозунги типа «Мы все полицейские» или «Мы все евреи» не получили столь широкого распространения, как лозунг насчет Charlie Hebdo, но все же они тоже звучали.
Даниэль Кон-Бендит на демонстрации в Париже, 13 мая 1968 года. Фото: AFP
А какой теперь может быть лозунг у французов? «Мы все французы»? Да ведь мы и так французы, мы равны себе и разделяем определенные ценности. Эти ценности называются «свобода, равенство и братство», и они включают в себя уважение к личности, светский характер государства, нетерпимость к национализму и ксенофобии, политическую культуру демократии и многое другое.
В первый раз циничным и беспощадным образом, посредством массового убийства, исламисты заявили, что наши ценности для них неприемлемы, а стало быть, мы подлежим уничтожению. Кто-то из убийц, правда, крикнул, что это, мол, расплата за Сирию, но никто во Франции всерьез к этому не относится. Французы оказались на переднем крае экзистенциально — за то, что мы пьем вино, за то, что мы красиво одеваемся, за традицию свободного слова и свободной любви, одним словом, за вольтерьянство. За то, что мы является старейшей и важнейшей частью западной цивилизации.
Серия терактов 13 ноября 2015 года — тяжелое испытание на прочность для наших ценностей. Сможем ли мы не испугаться, сохранить наши свободы, способствовать интеграции мусульман, не бросить на произвол судьбы беженцев, в то же время принимая необходимые меры по борьбе с «Исламским государством» и прочей исламистской нечистью? Судя по первым реакциям общественного мнения, на это есть надежда. Несмотря на чрезвычайное положение, во многих городах Франции прошли молчаливые марши солидарности, тысячи и тысячи людей стоят в очередях, чтобы сдать кровь для раненых, и тот коллективный голос, который слышен, — это голос тех, кто поет Марсельезу. Даже ультраправый «Национальный фронт», который требует вполне конкретных полицейских мер, призывает к единству и защите ценностей республики. И эта защита предполагает настоящую войну с терроризмом, к которой Франция готова. Если исламистам не удастся расколоть французское обшество и стравить коренное население с эмигрантами-мусульманами и их потомством, мы избежим главного — гражданской войны, на которую делают ставку исламисты. Трагедия, произошедшая в Париже, — это не столкновение цивилизаций, о котором писал Сэмюэл Хантингтон.
Это столкновение цивилизации с варварством и нигилизмом, которого варварам не выиграть.
Свидетельство тому — парижские улицы через сутки после серии терактов. В минувшее воскресенье, солнечный, почти летний день, террасы парижских кафе вновь были заполнены. Франция скорбит, но она продолжает жить. И бомбить ИГ. И это главное.
https://openrussia.org/post/view/10623/
