Пять лет войны. Забытое поколение в Сирии – это поколение пожилых людей-беженцев.
Конфликт в Сирии отметил пятилетие. 15 марта 2011 года в стране был объявлен «Днем гнева» – люди вышли на улицы, чтобы потребовать освобождения подростков, которые в феврале того года были задержаны в городе Даръа за то, что нарисовали антиправительственные граффити. После жестокого подавления режимом протесты переросли в вооруженное сопротивление президенту Башару Асаду.
Пять лет войны унесли жизни более четверти миллиона человек (по данным ООН, некоторые сирийские аналитические центры дают цифру в 470 тысяч смертей, так или иначе связанных с конфликтом). Половина из 23-миллионного населения страны потеряла жилье. По данным Верховного комиссара ООН по делам беженцев, шесть с половиной миллионов человек стали скитальцами внутри страны и еще почти пять миллионов получили статус беженцев вне границ Сирии. В ходе гражданской войны пострадали или были уничтожены все объекты культурного наследия ЮНЕСКО в Сирии. Город Алеппо на севере страны, древний город Босра на юге. В прошлом году боевиками запрещенной в мире ИГИЛ была разрушена древнеримская Пальмира.
Большая часть беженцев из Сирии продолжает оставаться в трех соседних странах: Турции, Иордании и Ливане (в Ливане они уже составляют четверть населения страны). Каждая возрастная группа в этом потоке людей имеет свои проблемы, но в наиболее тяжелом положении оказались пожилые сирийцы. По данным международной гуманитарной организации HelpAge International, 54 процента всех пожилых сирийских беженцев в возрасте 60 и старше перенесли хоть одно неинфекционное заболевание (сердечно-сосудистые проблемы, инсульты, рак) и 65 процентов пожилых беженцев проявляют симптомы психологического стресса. Об их судьбе в интервью Радио Свобода рассказал находящийся сейчас в Иордании глава региональной программы HelpAge Георгий Пхакадзе. В начале февраля Генеральный секретарь ООН включил Георгия Пхакадзе в группу независимых экспертов по оценке программы «Каждая женщина, каждый ребенок».
Георгий Пхакадзе– Люди приезжают из Сирии, неся в руках по две-три сумки, особенно в последнее время, когда бои перешли в более активную фазу. Люди теряют дома и все свои вещи. Люди берут то, что могут взять в последний момент. Пожилые люди особенно страдают от этого, потому что для них даже маленькая вещь, фотография или маленький подарок, сделанный им на свадьбу 50–60 лет назад, очень важны. Но в связи с тем, что нет времени на сборы, нет места в машинах, чтобы все унести, а порой нет и машин, им приходится все оставлять. Из деревень люди в основном идут пешком. У каждого по две сумки. Даже маленькие дети что-то тащат на себе. И вот, представьте себе, семья из пяти человек. Это 10 сумок. 10 сумок, и в них вся жизнь, вся семья. Попытайтесь себе это представить. Это очень серьезная травма, которая порождает большие сложности и проблемы. Не только финансовые, но и, в первую очередь, психологические и социальные. Так что, описывая проблемы сирийских беженцев, я бы говорил не только о здоровье и хронических заболеваниях, как диабет и сердечно-сосудистые заболевания, но также и о психологических проблемах, связанных со стрессом.
– В чем это выражается? Люди становятся замкнутыми или, наоборот, впадают в какие-то крайние эмоциональные состояния?
– Для разных групп населения этот стресс выражается по-разному. Кто-то воспринимает это как нечто необратимое, а некоторые не могут принять, что происходящее с ними – это действительность, это реальность. Проблема усугубляется еще и тем, что, например, в Ливане беженцы не имеют права работать, то есть зарабатывать средства на то, чтобы себя прокормить. Из-за этого пожилые люди стремятся в первую очередь помочь маленьким детям, если они есть в семье. Они отказывают себе в еде, сокращают свое питание, чтобы отдать лишний кусок ребенку. Из-за этого здоровье пожилых ухудшается, они отказывают себе в лекарствах, чтобы обеспечить необходимым детей. А в результате у хронических больных развиваются тяжелые формы заболеваний. Естественно, это тоже давит психологически. Так что картина выглядит удручающе.
– Цифры, которые приведены в вашем докладе, о наличии у пожилых сирийских беженцев хронических заболеваний – от диабета до рака – показывают еще и явную проблему в самой Сирии.
– В Сирии и до начала конфликта число людей с хроническими заболеваниями было достаточно высоко. Это связано и с культурой, и с религией, и с питанием, и с образом жизни. Но последние пять лет конфликта оказывали настолько сильное давление на население, особенно на пожилых людей, что число людей с хроническими болезнями выросло в несколько раз. И причины, конечно: нехватка лекарств, недостаточное питание и постоянный стресс, который давит на все функции тела. К сожалению, эта картина становится все более и более мрачной. Эта проблема, как спираль, раскручивается и раскручивается, и никакого позитивного прогноза я здесь сделать не могу.
– На данный момент правительствам стран, принимающих беженцев, и гуманитарным организациям удается справиться с этой проблемой?
Сирийские беженцы из Алеппо у турецкой границы 7 февраля 2016 г.– В зависимости от того, о какой стране мы говорим. В Турции и на границе с Турцией работает большое количество международных организаций, и они более или менее справляются. В Иордании правительство пытается сделать все, что возможно. Беженцы здесь имеют доступ к государственным медицинским учреждениям, что позитивно влияет на общее состояние здоровья беженцев. Хотя и здесь, конечно, этих мер недостаточно. А в Ливане очень сложная ситуация, потому что там у беженцев нет доступа ни к государственным медицинским программам, ни к государственным лекарствам. Там все приватизировано. Ливан – это самая сложная страна для сирийских беженцев. А выбора у людей нет. Люди бегут к ближайшим границам. Нет такого, чтобы человек с юга Сирии убежал в Турцию, например. Потому что внутри Сирии очень опасно, а иногда и просто невозможно перемещаться в разных частях страны.
Еще если говорить о пожилых людях, есть такая закономерность. Если границу переходят молодые люди, то еще есть шанс, что у них за плечами в Сирии остались родители, жены, дети… Если границу переходят пожилые люди, то это означает одно: вся семья целиком уехала из Сирии. То есть вся семья поставлена в условия, когда приходится выбирать между жизнью и смертью. И когда они делают этот выбор, то воздействие оказывается на всю семью – изменяется ее социальный и психологический статус, экономическая база. Это комплексный вопрос.
– Наверное, с детьми-беженцами работать легче, потому что у них более мобильная психика, их можно развлечь, отвлечь, увлечь чем-то. С пожилыми людьми все намного сложнее, потому что, помимо собственных психологических проблем, которые накапливаются с жизнью, существует еще угроза жизни и ад, через который они прошли в своей стране, и вот та травма, о которой вы говорили: осталась дома свадебная фотография… Есть ли возможность вывести их из состояния психологического кризиса, в котором они находятся?
Сирийская девочка во временном лагере в окрестностях Бейрута, 8 января 2015 г.– У HelpAge International есть несколько программ в Ливане, где мы предоставляем помощь в лечении хронических заболеваний, в которую мы пытаемся включить психосоциальный момент. Мы даем этим людям возможность просто прийти и поговорить вместе, потому что серьезная проблема состоит еще и в том, что, оказываясь в лагерях беженцев, люди закрываются в своих семьях. У нас есть маленький автобус, и мы собираем их в группы по 20–30 человек, чтобы они могли поговорить и что-то сделать совместно и своими руками. Например, один раз они мастерили подарки для детей на Новый год. Пожилым людям важно чувствовать, что они нужны. Ведь они потеряли все – все, что они знали, все, что они считали важным, – все потеряно. Для них начать что-то новое – это потерянный мир, это для них другая планета, где все новое. К сожалению, одного рецепта, как решить эту проблему, нет. Многие пожилые люди говорят: «Нет, я ничего не хочу, я просто жду, когда я умру». Но всегда в группе находится два-три человека, которые говорят: «Ну, что потеряно, то потеряно, надо жить дальше». И вот они «зажигают» группу.
– Когда беженцы собираются вместе, о чем они говорят?
– В основном про внуков, про то, что бы им сделать, как бы им помочь. Они пытаются вместе сделать что-то для кого-то, потому что дома, в своих палатках, они не очень нужны, они принимают, но ничего не дают семье. В группе они пытаются не говорить про старое, не вспоминать прошлую жизнь. А в разговорах один на один они все говорят про свой дом, про сад, про любимое дерево. Пожилые люди привязаны к своему месту. Для них из комнаты в комнату перейти – это уже проблема. А тут они потеряли не свою комнату, а свой дом и свою страну. Вылечить это психологическое состояние невозможно, можно помочь, но это травма на всю жизнь.
http://www.svoboda.org/content/article/27615283.html
