[:ru]
Историческая наука советского периода упорно игнорировала роль великого деятеля, одного из создателей Джучиева улуса, легендарного Майкы-бия. Его считают своим праотцом башкирские табынцы и многие племена казахского Старшего жуза, донские казаки в своих преданиях ассоциировали его образ со святым Михаилом, имя его чтится у узбеков, каракалпаков, ногайцев, у казанских и крымских татар. Как отметил в своем выступлении на Третьем съезде рода Табын, посвященном памяти Майкы-бия, вице-президент Академии наук Республики Башкортостан Нияз Мажитов: «В 30-е годы на шежере был наложен запрет. Были уничтожены ценнейшие документы, записанные еще на коже, закопаны, сожжены, разорваны… Истории народа, республики в минувшие времена уделялось очень мало внимания, если не сказать больше: ее вообще пытались уничтожить. Делалось это, конечно, намеренно, чтобы воспитать нового человека, послушного, усредненного». То же самое происходило в Казахстане. Был физически уничтожен весь цвет нации, носители литературно-философского языка Майкы-бия, древнеказахской этнической культуры, истории и памяти – Ахмет Байтурсынов, Миржакып Дулатов, Мухаметжан Тынышпаев и многие другие деятели политического движения «Алаш». Спастись удалось лишь немногим – Мустафе Шокаю, к примеру, пришлось эмигрировать в Париж. Тем не менее, сохранилась устно передаваемая информация, которую нам пришлось собирать буквально по крупицам, сравнивая ее с письменными источниками других народов. Вот краткая история Майкы-бия.
Родоначальник казахского Старшего жуза по имени Мән (Мәніс), известный в истории как «старец Уйсын» («Сокровенное сказание монголов») имел четырех сыновей, которых звали Қойілдір, Қоғам, Майқы и Мүкрейіл, и вся родословная Старшего жуза казахов, по существу, является родословной их прямых потомков по мужской линии. Уйсыном его звали как главного бия и ру-аксакала (главу) племени Уйсын (кит. усунь, монг. хушин). Происходил он из древнего уйсунского рода Ұзынсақал Ыба-Райым (монг. Баарын). Ұзынсақал означает «длиннобородый», в германских языках – «лангобард». Такие известные ученые как Абель Ремюза, Клапрот и Карл Риттер относили уйсунов к индогерманскому племени. Их точку зрения разделял и Мустафа Шокай, создавший «Туркестанский легион» германского вермахта в годы Второй мировой войны. За великую мудрость и поддержку Темиршина (монг. Темучин) старец Уйсун получил от него звание Төбе-би, т.е. «верховный арбитр» сразу после наречения Темиршина титулом Шыңғыс-хан. В древнетюркском языке окончание –ғыс означало оправданность определения: шың – вершина, шыңғыс – воистину верховный, истинно вершинный. По историческим данным Абая (Ибрагима Кунанбаева) курултай этот происходил в 1206 г. на горе Найман-куре в Восточном Казахстане, которая после этого знаменательного события стала именоваться Шынгыстау.
Сын Уйсына Мүкрейіл был назначен Чингисханом старшиной племени Жалайыр и прозван «Екінші Жалайыр» (Жалаир Второй). Командуя группой монгольских войск в Китае, он получил от Чингисхана китайское звание «го-ван» и вошел в мировую историю под именем «Мухали-Гован». Историки, по ставшей уже традиционной китайской транскрипции, говорят и пишут «Мухали», но в родословную казахов он вошел под именами Мүкрейіл и Жалайыр. Другим прославленным сыном Уйсына Тобе-бия был Қойілдір. Он был назначен старшиной племени Маңғыт и командовал тысячным ополчением («мың қол») мангытовцев. В «Сокровенном сказании» его имя переведено как «Хуилдар» в списке 95 ноянов Чингисхана. В этом же списке указан и его сын Қатаған («Хадаан»). Қойілдір спас жизнь Чингисхану во время сражения с объединенными силами Жаумукара (монг. Джамуха) и кереитского Ван-хана. Еще один сын Уйсына – Қоғам – также пользуется большой славой в памяти казахского народа. Но его имя не вошло в «Сокровенное сказание», поскольку он не был боевым командиром, а отвечал за богатство и процветание всей Булатной орды. Он имел звание «қор-жиюши», т.е. казначея и, одновременно, начальника тылового обеспечения в войске Мухали-Гована. Однако самым прославленным в устной истории казахов, башкир, татар и других народов Джучиева улуса осталось имя Майқы бия, которое на протяжении 800 лет свято хранится в благодарной памяти народа. Имеется ввиду Майкы-бий Двенадцатый, т.к. в истории упоминаются еще одиннадцать Майкы от сотворения мира.
Майкы был младшим сыном Мана (Тобе-бия). Он родился на 2 года раньше Чингисхана, т.е. в 1153 г. по Грегорианскому летоисчислению, в 547 г. Хиджры. Жил 120 лет до 1273 года, оставив многочисленное потомство. От рождения он был хромым (одна нога короче другой) и, как это часто случается, его физический недостаток компенсировался выдающимися интеллектуальными и дипломатическими способностями. До семилетнего возраста проходил воспитание у своего деда Кейікі-би. Затем 5 лет учился ораторскому мастерству у будущего тестя Чингисхана (отца Бөрте, первой жены кагана), которого прозвали Ұдай-шешен. В «Сокровенном сказании» это прозвание (лакаб) указано как «Дай-сэчен», а также называли его Кейінгі Қоңырат или Екінші Қоңырат (Конырат Второй). «Шешен» – это оратор-мудрец. Смысл имени «Ұдай-шешен» означает «Непобедимый оратор, каждое слово которого является точным и поражает как яд». Одиннадцатилетний Майкы подружился с девятилетним Чингисханом, которого в то время звали Теміршын (монг. Темучин), в доме Удай-шешена. Майкы называл тогда Темиршына «Шынтемір», т.е. «Истинно стальной». В 15 лет Майкы был признан бием (общественным судьей-арбитром). В истории тюрко-монголов никто никогда не выбирал биев и не назначал. Бии признавались обществом или не признавались. Стоило лишиться общественного признания, и бий переставал быть судьей-арбитром. Это касалось и таких высокочтимых в обществе званий, как «ду» и «бу». «Ду» – это оратор-языкотворец, обогатитель категориально-понятийного аппарата устной философии евразийских кочевников. «Бу» – это «бий над биями», «арбитр над арбитрами» или главный судья в обществе. Чтобы воинственные всадники, живущие по понятиям «ар-намыс» не превратили жизнь в Степи в тотальную войну «всех против всех» и не перебили друг друга, издревле возник институт «биев». Но поскольку специальных учебных заведений в древности не было, то обучение и передача информации осуществлялись устным путем «от отца – к сыну, от дяди – к племяннику». Поэтому в каждом крупном племенном объединении существовала отдельная каста судей-арбитров, историков, психологов, дипломатов, философов-идеологов и мудрецов-пропагандистов, именуемых «би».
В 17 лет Майкы би получил признание как одаренный от природы языкотворец «ду», и его часто называли «Майқы-ду». Поэтому в «Сокровенном сказании монголов» при перечислении имен 95 ноянов Чингисхана он указан как «Мэгэду». Имя Майкы-бия в китайских летописях указывается также и как «Мохоба», и как «Мохэду», и как «Мэгэду». В летописях мусульманских историков его имя перевели как Байку.
Как гласят казахские предания, весной 1206 года, сразу после инугурации, Чингисхан поручил Майкы бию создать новый лаконичный образный язык для устного учения «Билік» о праве и морали. Майкы блестяще справился с заданием Чингисхана. В конце 1208 года все бии признали беспрецедентно метким, афористически емким и многогранным язык «Майқы би», в котором каждое слово было наполнено глубоким философским смыслом. В течение почти семи веков этот язык оставался элитарным языком казахских биев и назывался «билердің қызыл тілі» («красноречивый язык биев»). Во второй половине 19 века Абай первым использовал образный язык Майкы бия для народной поэзии и достиг непревзойденных вершин как в философской, так и в лирической поэзии. В 20 веке этих же вершин достиг Ахмет Байтурсынов. И Абай Кунанбаев, и Ахмет Байтурсынов не уставали повторять крылатую народную поговорку: «Түгел сөздің түбі бір, түб атасы Майқы би» (все слова произрастают из одной корневой системы, которую создал Майкы бий). Об этом же писал и великий казахский ученый Чокан Валиханов. Абай подчеркивал, что каждое слово Майкы является 90-гранным. Правильное понимание и адекватное восприятие его слов и выражений возможно лишь в контексте. Именно в сочетании с другими словами в предложении высвечивается новая грань одного и того же слова. Ведь язык Майкы является «қызыл тілі», т.е. красочным, художественно-образным. Вместе с тем каждое слово содержит глубоко содержательный символический смысл. Среди евразийских кочевников никто не достигал тех вершин языкотворческого и ораторского мастерства, которые покорил Майкы бий. Поэтому его называют «бидің биі» («бий над биями»), «дудың дуы» («языкотворец, превзошедший всех языкотворцев». Чингисхан не случайно поручил именно Майкы бию создать новый образный язык на основе языков народов Великой Степи. В те времена только он был способен создать новый категориально-понятийный аппарат нового мышления. Сам каган был признанным оратором и автором блестящих афоризмов, облеченных в стихотворную форму. Этот факт неоднократно подчеркивался в исторических произведениях, посвященных жизнедеятельности Чингисхана. Понимание значения меткого, образно-точного, емкого и содержательного языка для устной философской системы заставило Чингисхана обратиться к Майкы бию. И он не ошибся, ведь новый язык мудрецов-биев, созданный Майкы на основе синтеза базовых, древних, но разнозвучащих понятий, придал новое дыхание традиционному мышлению и культуре потомков ариев, скифов, гуннов и тюрков. Как это ему удалось? Только благодаря древнему учению «Жасау ізі» (Яссы), где отслеживалась родословная всех народов Евразии, происходящих от Великой праматери Бір Ана (полный титул «Ал Бір Ана», др.-герман. «Альбруна») и ее сыновей Кибиря (срав. Гиммер, Гомер), Ибиря (срав. Иберия, Иверия) и Сибиря (совр. Сибирь отсюда). Именно историко-философское учение Яссы Майкы-бия (не следует путать с Великой Ясой Чингисхана – кодексами «Жасақ», «Билік» и «Төрелік») создало идеологическую основу феномена, который казахстанский ученый В. Юдин назвал «чингизизмом». Действительно, родословие Чингисхана отслеживалось в тридцати трех поколениях до кагана сары-жалаиров Тан-хана (таң — рассвет), а от него – до Бумын-кагана и, далее, до самого Кибиря. Тем самым обосновывалась легитимность власти Чингисхана над всеми «народами, натягивающими лук» — от Тихого океана до Дуная, от Сибири до Гиндукуша. Более того, именно идейная поддержка отца и сына – Майкы-бия и Маниса Тобе-бия – позволила Чингисхану освободиться от влияния оппозиционно настроенного шамана Көкше (монг. Кокочу), присвоившего себе титул «Төбе Тәңірі» (монг. Тэб-тенгри). Тем самым, благодаря интеллектуальной и дипломатической поддержке уйсунов Майкы и его отца Мана, Чингисхан выиграл самую главную битву — битву за умы и души степняков.
О высокой оценке Чингисханом интеллекта Майкы-бия говорится также в «Дафтар-и-Чингиз намэ» (версия Хальфина, перевод В. Луганского, Казань, 1822). В этом татарском предании говорится о том, как обижаемый родственниками Чингисхан ушел в степь «казаковать»: «Когда же не стало Джингиза, который ушел к Кайсакам, то братья его, Будеиджар, Каенджар и Салджут насиловали и угнетали подданных. И народ, не в силах будучи боле терпеть, пришел к Алангу: Гой, Алангу! Лучше бы ты сына своего Джингиза и не показывала, а просто взяла бы души наши; теперь же, для чего, показав нам его, отымаешь душу нашу? О, подай нам весть о Хане нашем Джингизе…… потом, горько плачучи, продолжали: мы идем искать его… Имена же Беков, ходивших на поим Джингиза, были:1–го Уйшин Майкы-би, 2–го Калдар–би, 3–го Урдач–би, 4–го Кибчак–би, 5–го Тамыан–би; 6–го Кереят–би, 7–го Буртан–би, 8–го Тимыркутлу–би, 9–го Мутыар–би, 10-го Тангут–би. Эти десять беков, любивши Джангиза, составили совет и решили его искать… Кунграт, будучи наперсником и советником их, искать Джингиза также отказался; вышеименованные же десять человек, не взирая на Кунграта, ушли; а один из них,Уйшин Майкыби взял у Алангу, без ведома прочих Беков, перстень с резным камнем»… После долгих поисков беки во главе с Майкы-бием нашли убежище Чингисхана… «Джингиз–Хан спросил: Да кто же вас научил сюда притти? Они же отвечали: милость эту оказала нам мать твоя, Алангу; она нас и научила. Когда так, молвил он, то есть ли у вас знак от матери моей? И все Беки молчали, а Уйшин Майкыби снял с руки своей взятый у Алангу перстень и подал его. Джингиз–Хан, приняв перстень, посмотрел на него и признал его за гербовой перстень Алангу и улыбнувшись сказал: Гой, Майкыби, коли я буду Ханом, то ты будешъ Беком; ибо, если бы ты не представил мне этого перстня, и от матери моей не принес бы мне знаку, то я бы вам никогда не дался, да и вам не бывать бы товарищами и сподвижниками моими»…
Еще показательный момент из этого же источника: «Они же, услышав слова эти, безконечно радуясь, говорили: И так, нам послал тебя Бог; и в благодарность к Нему за это должны мы лошадей своих, на которых мы приехали, пустить на волю. Сказав это, распустили они, ради обретения Джингиза, коней своих. Но Джингиз–Хан спросил: на чем же вы меня довезете? Они не знали на чем ему ехать, как Калдар–би сказал: я знаю одно искусство; они же просили: покажи нам его; и, чего доселе не умел ни один человек, Калдар–би, мастерством своим, построил телегу. И так, коли спросят вас, кто первый сделал телегу? то, должно отвечать: Калдар–би, сын Ялын–бия. Когда телега была сделана, то все просили Джингиз–Хана садиться. И так Джингиз–Хан, подошедши, осмотрел телегу и сказав: славно сработано, похвалил Калдар–бия, сел в телегу; а Беки его везли. Тогда Уйшин Майкыби сказал: Гой Беки! я наравне с вами ходить не могу; у меня ноги коротки. И прочие Беки спросили: что же ты станешь делать? Майкыби отвечал: я
попрошу позволения Ханскаго сесть вместе с ним на телегу, да коли кто плохо везти
будет, то стану толкать его тростью вспину. Они же отвечали: пожалуй, сделай это; и Уйшин Майкыби стал просить Хана: О, Хан мой, у меня нога коротка, я тащить телегу не могу; окажи милость, вели присесть вместе с тобою на телегу! И Джингиз–Хан отвечал ему: хорошо садись. Наконец, несколько времени спустя, Беки эти, везя Джингиза, достигли города Алангу и известив ее наперед вошли в палаты ея. А так как никто из них не знал, кому должно войти вслед за Джингизом, то Майкыби сказал: О Хан мой! Кому велите вы итти вслед за собою, волам ли, которые везли телегу, или хозяину, который их впрягал? А Джингиз отвечал: коли хозяин не войдет, так неужели бык войдет наперед? Тогда Майкыби, подбежав прытко вошел и занял место о правую руку Хана … Потом Джингиз–Хан пожаловал Беков, которые ходили искать его, равно как и прочих званиями и местами и наградил их известными уделами. А еще, наделив каждаго Бека особою тамгой, птицей, деревом и прозванием, разделил народ свой на разныя части. И во-первых сказал он Кыяту, сыну Будеиджара: дерево твое сосна, птица кречетъ, прозвание Аруджан, а тамга мотушка. Потом Джингиз–Хан сказал сыну Кунграт–бия, Сюнгля; гой, Сюнгля, твое дерево яблоня, птица сокол, прозвание Кунграт, а тамга знак луны. Потом еще Джингиз–Хан сказал: О Уйшин Майкы–би! твое дерево карагач (карагуч), птица орел, прозвание Салауйат, а тамга сога … Еще же да будет ведомо, что Джингиз наделил каждаго из поименованных Биев сообразно с воинственным духом их и ради
важности латами ,из коих каждыя имели свое название; и во-первых, собственныя
Джингиза латы назывались буян (украшенный); у старшаго сына его Ючи были латы кара-тау (черная гора); у втораго сына Джадая были латы алтын-сандык (золотой сундук); у третьяго сына Гедея латы назывались биктар (весьма узкий). Потом данныя Джингиз–Ханом каждому из Биев латы, назывались: латы Кыята, сына Будеиджара, кала (город); Кунгратовы, айкултук (не полная луна); Майкы-биевы, чага–кузь (отблеск мечущий)» ….
Майкы-бий, несмотря на физическое увечье, был талантливым военачальником. Поначалу он командовал полком, возглавляя тысячу уйсунов-бааринов, затем дивизией (тумен, десять тысяч бойцов), а после успешной хорезмской кампании вместе с биями Алшыном и Кунаном был откомандирован в распоряжение старшего сына Чингисхана Жошы (русск. Джучи). Как свидетельствует башкирский ученый А.Б. Зарипов (канд. ист. наук, доцент): «Майкы-бий превратился в крупного монгольского военачальника, и, по некоторым сведениям, участвовал в Западном походе…». Общее командование всеми войсками осуществлял легендарный полководец Сыпатай батыр (монг. Субедей-багатур) под общим началом Бату-хана, внука Чингисхана. В народных преданиях Чингисхан именовался «Қызыл Арыстан» – красногривый лев – очевидно, за свою рыжую бороду. Здесь начинается второй легендарный этап жизни Майкы-бия, когда он, совместно с Алшином и Кунаном помог Джучи дипломатическим путем привести к покорности основную часть племен Дешт-и-Кипчака. Алшын возглавил левое крыло войск, Кунан – центр, а Майкы бий – правое крыло, костяк которого составляли племена Табын и Минг (соответствует казахскому роду «мың жүз»). Сейчас меньшая часть табынцев входит в казахский Бекарыс (Младший жуз), большая часть – в башкирский этнос. После выделения Джучиева улуса (одновременно с Джагатаевским улусом) в автономию, три бия – Майкы, Кунан и Алшын – произвели церемонию инаугурации Жошы в качестве хана: сбор курултая, поднятие на белой кошме, наречение новым титулом-лакабом и приведение к присяге. Джучи был присвоен титул Алаш-хан Третий. Алаш-ханом Первым был деятель эпохи Тюргешского каганата с титулом Уш-уйлык (кит. Учжилэ) и именем Сары-уйсын (не путать с Алаша-ханом по имени Кара-Жаурын-тюрк). Алаш-ханом Вторым был деятель, сумевший объединить племена под лозунгом «Кыпшак», ставшим самоназванием этих племен. После Джучи был еще Алаш-хан Четвертый (ногайский хан Ахмет). Термин «алаш» означает «пестрый».Действительно, Великая степь представляла собой пестрый конгломерат разноязыких племен. Примером служит широкая синонимичность казахского лексикона. Поэтому претендентам на ханскую власть во время инаугурации бии задавали древний традиционный вопрос: «Ер болам десең, жеті ата, жеті тілін білесін ба?» Это означало: «Претендуя на власть, знаешь ли ты все родословие тех родов и племен, которые собираешься возглавить, знаешь ли все их языки?» Вот какие требования предъявлялись правителям! На месте инаугурации в горах Улытау Центрального Казахстана был установлен кулпытас (каменный монумент), на котором все вожди протоказахских родов и племен высекли свои родовые тамги. Эти камни в истории остались под названиями «Майқы таңбасы» («Знаки Майкы») или «Нұра таңбасы» («Знаки Нура») в честь местности, где они были высечены. Следует отметить, что родовая тамга табынов совпадает с родовой тамгой племени Дулат казахского Старшего жуза, а дулаты равно как и табынцы родословие возводят к Майкы-бию. По генеалогическому преданию, предком семи племен – Ысты, Ошакты, Шапырашты, Сары-уйсын, Албан, Суан, Дулат – является Байдыбек-бий, советник Тамерлана и родной праправнук Майкы-бия. Тогда же, при Джучи хане, правому крылу войск (прообраз Старшего жуза) был дан уран (боевой клич) «Салауат», центру (Средний жуз) – уран «Қоңырат», а левому крылу (Младший жуз) – уран «Адай». Тогда же был принят и единый для всех предков казахов уран «Алаш». В связи с этим, в народе сохранился идеологический императив, сформулированный Майкы-бием, в изложении Машхур-Жусупа Копеева: «Алаш» деген атты ұранға қойып; жауға шапқанда «Алаш-Алаш» деп шабындар. «Алаш» демегенді әкең де болса ұрып жыға беріңдер». «Твой уран – «Алаш», с ним ты должен идти в атаку, а если встретится даже родной отец в бою, кричащий другой клич, то должен, не дрогнув, поразить его как врага». С тех пор остались слова, также записанные Машхур-Жусупом Копеевым: «Кеше Алаш Алаш болғанда, Алаша хан болғанда, үйімыз ағаш болғанда ұранымыз «Алаш» болғанда, үш жүздің баласы қазақ емес пе едік». «Когда Алаш стал Алашем, когда стал ханом Aлаш, когда нашим домом стала деревянная юрта, когда нашим ураном стало имя Алаш, тогда стали мы казахами, детьми трех жузов». С тех пор трех биев – Майкы, Кунана и Алшына – казахи считают своими прародителями, возродившими из забвения имена Акарыс (совр. Старший жуз), Жанарыс (совр. Средний жуз) и Бекарыс (совр. Младший жуз). Конечно, нельзя воспринимать это буквально, поскольку сам процесс образования единой казахской нации как союза племен трех жузов продолжался столетия и завершился лишь с разгромом джунгар и освобождением южных территорий от кокандского владычества. Тем не менее, народная память относит начало процесса именно к Джучи хану и его трем биям, а казахи-бекарысовцы по сей день именуют себя «Алшын». По этой же причине великие казахские мыслители начала ХХ века назвали политическую партию «Алаш-орда», а не как-либо иначе.
И, наконец, еще одна ипостась великой личности Майкы-бия: он считается отцом-основателем казахского «степного права». Как отмечал академик АН Республики Казахстан Салык Зиманов: «Майкы би был просвещенным деятелем, владел несколькими языками, прославился в свою эпоху как приверженец и идеолог свободы Великой степи кочевников, справедливого управления и справедливого суда в ней … Майкы би считается и признается «отцом всех казахских биев», их родоначальником, авторитет которого в казахской правовой культуре являлся непререкаемым. Это зафиксировано во всеобщем правиле: «Түгел создiң тубi бip, түп атасы — Майқы би» — это трудно переводимое, но понятное всем степнякам основательное выражение, которое в смысловом переводе приблизительно звучит так: «Слова и сила справедливости — основы решения конфликта — так установил Майкы би». Авторитет Майкы бия настолько был высоким, что, если судье-бию удавалось доказать, что его решение лежит в русле правил Майкы бия, то это приводило к беспрекословному его признанию сторонами и их примирению. Однако злоупотребление именем Майкы би не допускалось. Это вело к крушению судебно-правовой карьеры бия … Считается, что от Майкы бия идут фундаментальные правила, определяющие основы суда и судебной деятельности в «свободной» Степи … Вот некоторые из них: «Тура биде туған жоқ», — это правило имеет глубокую рамочную мысль и может быть передано: «У справедливого бия одна вера — это справедливость». Более поздней его редакцией считается добавление «…Туғанды биде иман жоқ» — «Би-судья, имеющий пристрастие к своим родственникам, разрушает святость своего сана»; «Әдiл би қара қылды қақ жарған» — смысловой перевод: «Искусство бия состоит в том, что он при решении судебного дела поступает так, как бы он тонкий волосок делит на равные две части». Эти и другие дошедшие до нас отдельные установления, приписываемые Майкы бию, выражают принципы правового поля, характерные для свободной зоны Великой степи … Ничто не появляется на пустом месте. Из ничто не вырастает нечто! Так, три великих бия (Төле-би, Қазыбек-би и Әйтеке-би – прим. авт.) считали себя и были верными последователями Maйкы бия, жившего в XII—XIII веках, учение и наследие которого признавались ими первоосновой судоустановления в Казахии, призванного обеспечить мир и стабильность в обществе кочевников».
Таким образом, к личности Майкы-бия как нельзя лучше подходит древнетюркское определение истинного арыса: «Сегіз қырлы, бір сырлы», что можно образно перевести как «восьмигранный, но сущностно цельный, подобный кристаллу алмаза». А главная заповедь, оставленная Майкы-бием для правителей всех веков и народов такова: «Ақ найзаның ұшымен, ақ білектің күшімен ел болуды ойлаңдар». «Острием праведного копья, справедливо применяя силу власти, заботьтесь о жизни народа, о его целостном существовании как единой нации».
http://dalaruh.kz
[:]
