[:ru]
Точных данных, сколько трансгендеров сейчас на Северном Кавказе, не существует — эта тема табуирована. Людям, решившимся открыть свою идентичность, грозят как «убийства чести», так и преследование властей. В результате большинство скрывают ее или же эмигрируют из страны. Русская служба Би-би-си записала историю девушки-трансгендера из Дагестана Софии* — редкий пример человека, чья жизнь в России сложилась относительно благополучно.
«С самого детства я понимала, что что-то не так, тем более я жила на Кавказе. Естественно, там мальчики растут, и я отличалась от них — я вижу, какие у них игры и как они дружат между собой, а у меня этого всего не было, я сама по себе больше играла.
Во втором классе заплетала я маме косички, и мужская сторона моей семьи прям бесилась от этого. Меня даже избили однажды — мол, мужчина не должен прикасаться к волосам вообще, что это такое? Я перестала это делать — хотела, но перестала. Но я всегда покупала куколок себе, прятала их, постоянно их стригла.
Потом уже я когда подросла, я узнала, что есть геи. Но я понимала, что это совершенно ко мне не относится. Я не гей. Но я тогда еще не знала, что можно сменить пол, про операции. Потом я в 16 лет переехала — сначала моя мать уехала в крупный город в центральной России, а потом и меня забрала, потому что понимала, что мне нельзя там находиться и жить дальше. С отцом я не общаюсь вообще, они с матерью развелись. И уже после переезда я поняла, что я не гей, а транссексуал. Меня познакомили с такой же девушкой, причем я сама не поняла про нее этого, мне потом рассказали. И я была в шоке: как так возможно?
Еще перед отъездом я отрастила себе волосы, что тоже не приветствовалось на Кавказе. Меня все время стригли, а я мечтала о длинных, и вот наконец они отросли, и мне сделала девочка французские косички. Я подумала, что хотя бы три дня с ними похожу, а проходила только час, потому что меня избил дядя: «Что это за <…>, подстриги волосы». Я послушалась, конечно. У нас дважды не повторяют. Иначе он бы меня побрил, что для меня была бы катастрофа, не дай Бог. Лучше сама пойду подстригусь, что-то хоть оставлю.
Переход
На новом месте я просто пошла и купила сама себе гормональные таблетки, без врача. Это было в 17 лет. Купила сама и начала пить. Думаю: будь что будет. Узнают [родственники] — узнают. Откажутся — откажутся, убьют — убьют. Нужно было это сделать. Через несколько месяцев начала расти грудь, как у девочек в подростковом возрасте — болеть, опухать, — и я испугалась.
На гормональном фоне посещает много разных мыслей дурных, настроение меняется по несколько раз в день, особенно поначалу. Проснулся с утра нормально, а под вечер можешь плакать, истерики устраивать. Когда первую таблетку гормонов пьешь, вот самую-самую первую, ощущение просто вау — сто процентов, что ты женщина, как будто у тебя мозг поменяли. Ты идешь в эйфории, настроение супер, ты все любишь. Через неделю *** [кошмар]. Тебе кажется, что ты мужчина, и все. На ногти смотришь: «***, че за мужские ногти какие-то». Как-то раз на работе меня одна *** [подколола]. Просто смотрит на мои руки, — а у нее у самой вот такая лапа, — и говорит: «У тебя мужские руки такие». Я просто пошла в туалет и плакала, хотя гормональный фон вроде устаканился уже.
Я бросила пить эти гормоны и где-то год не пила, но постоянно думала об этом. Потом у меня появилась знакомая, у нее была такая же ситуация, мы подружились, и я переехала к ней жить. Она сказала, что рано или поздно это (трансгендерный переход — Би-би-си) случится, поэтому лучше сделать это сейчас. Поэтому я пошла к доктору, проконсультировалась и начала заново. С тех пор я не прекращаю их пить.
Благодаря моей подружке и моя мать узнала обо всем этом. Когда еще мы с ней жили, к нам домой пришла моя мама в гости. Я говорю: «Мама придет, не называй меня Софией» — «Да-да, хорошо». Мама приходит, они чай пьют, и тут моя подруга меня зовет из другой комнаты женским именем. «Блин, я ж сказала». Тогда она попросила меня выйти и сама рассказала моей матери обо всем. Спасибо ей за это — я ее ненавижу, но люблю.
После этого у меня не было с мамой никакого разговора. Единственное, она упомянула, что знала, что это случится: она видела все мои платьишьки, каблуки спрятанные — мне казалось, что я их очень хорошо прячу в шкаф и под кровать, что никто не видит. «Я все видела, замечала. Убираюсь, натыкаюсь. Думала, наиграешься и прекратится». Так что для нее это не стало шоком. Сейчас мы живем с мамой, и мы лучшие подружки.
Родственники
Знают [о моей перемене пола] на Кавказе все женщины со стороны матери, а мужчины — нет. Только два двоюродных брата. Один мне как родной, мы с ним росли вместе. Моя мама поехала в Дагестан три года назад летом, и он ее возил. Там все всегда спрашивают: «Покажи фотографии». А фотографий как бы нет. И тут он ее вез, и она показывает мою фотографию: «Это твоя сестра» — «Какая???» — «Ну вот да». Они поговорили, мама все объяснила, он понял. Я была удивлена, конечно. Мне казалось, что в Дагестане вообще никто не поймет и меня убьют. Он даже недавно был у нас в гостях проездом. Ничего: как будто мы просто давно не виделись, он меня обнял, поздоровался, как дела, ла-ла-ла, протрещали всю ночь, пили пиво.
Второй двоюродный брат — со стороны отца. Вообще, с той стороны лучше, чтобы никто не знал. Но как-то раз ему захотелось пообщаться — кровь, не кровь, все дела. Он написал мне в WhatsApp в прошлом году и спрашивает: «А кто это на аватарке?» Недолго думая, я написала, что это я. Мальчик пропал на несколько месяцев, но потом все досконально спросил.
Он мне читал нотации: так нельзя, тебя Аллах создал мужчиной, ты должен остаться мужчиной. На мужской род ко мне обращался. Я говорю: «Слушай, я тебя сейчас заблокирую». Я не стала ему все раскладывать, просто сказала: «Так случилось, и либо ты принимаешь, либо мы больше не общаемся». Он сам мне сказал: «Я никому не скажу, потому что это может плохо закончиться». В принципе, я не боюсь, они мне никто. Мой отец никакую роль не играл в моей жизни. Но я не говорю: меньше знают — лучше спят.
Работа
Мне не было сложно на работу устроиться — я и с мужскими документами работала, и с женскими, и в этом образе, и в другом.
У меня мечта с детства была стать парикмахером. В шестом или седьмом классе, когда начались осенние балы, я решила сделать прически девочкам на праздник и дико боялась, что вся школа об этом узнает. Вся школа, естественно, узнала, прикалывались надо мной, подкалывали «бабником». Все в шоке были, что я такое могу делать, никто не мог понять, с чего вдруг.
В салон, в котором я до сих пор работаю, меня привел мой друг-парикмахер. Никто у меня документов сначала не просил. Сначала смотрели, как я работаю. Я тогда только начала пить гормоны, черти что у меня на голове было, волосы до попы, два прыща заместо груди, амбиций очень много. Но меня оставили, потому что я хороший парикмахер. Какая разница, как он выглядит? Все парикмахеры «модные».
Мечеть, где рады всем: либеральный ислам пустил корни в Берлине
Обама сфотографировался для обложки ЛГБТ-журнала
Полгода спустя я начала второй раз пить гормоны и просто не пришла на работу, не подняла телефон, никому ничего не сказала. У меня была депрессия, истерика. Каждый день с ума сходишь: не знаешь, как и что будет дальше. Потом я успокоилась и четыре месяца спустя пришла. За это время я уже кардинально поменялась — и в голове, и внешне. Волосы еще длиннее. Уже не могла прийти и сказать «Это я».
Пришла красивая вся такая. Вызывает меня хозяйка. Я говорю: «Здравствуйте. Я уже как бы это… София». А она у нас бой-баба, все напрямую говорит: «Мне *** [все равно], кто ты и какое у тебя имя. Я тебя люблю, ты хороший специалист, но если ты еще раз так исчезнешь, мы попрощаемся навсегда. Значит так: ты не опаздываешь и работаешь нормально». Какое-то время я работала неоформленной, потому что знала, что мне придется менять документы. Сначала все клиенты спрашивали, всем было интересно. Ко мне они стеснялись подходить, они у других спрашивали — им кажется, что фен шумит и я ничего не слышу, но я-то все слышу на самом деле. Кто-то с агрессией, кто-то прям восхищался «красавица, ла-ла-ла». Кому-то жалко было, хотя я не понимала: я что, инвалид? Руки-ноги есть. Вообще ненавижу, когда меня жалеют.
Документы
В какой-то момент получалось, что у меня документы уже почти фальшивые — ну когда не похож человек почти никак. Я сама не хотела ими заниматься, я не люблю заморачиваться, мне лучше заплатить. Хотела доверенность написать на адвоката. Прихожу первый раз в контору в центре города. Даю паспорт отксерить. Одна вообще швырнула мне его обратно: «Что вы мне принесли? Уходите, я ничего не буду делать, сейчас полицию вызову». Другую интересовало только одно: «Откуда такие длинные волосы?» В общем, никто не согласился помочь, только смотрели на мои документы, на меня и орали.
Я не хотела через суд, и я решила найти адвоката в Дагестане. Сделала доверенность и отправила все документы с мамой. Сделали за три дня. Мне нужно было только приехать, расписаться и получить. Туда лететь с мужскими документами мне было очень страшно. Я не спала ночь, думала: пропустят, не пропустят. Меня же вообще могли отвести в комнату досматривать. Утро наступило, еду в аэропорт, даю документы. Я в платье стою, в [темных] очках. А она смотрит в мои документы и даже голову не поднимает. Класс. Лечу в Дагестан, прихожу в паспортный стол. Мужик говорит: «Вау» — я тогда поняла, что с мужиками лучше иметь дело, чем с женщинами. Он меня пригласил на ужин вечером вместе с мамой, пожал руку, сказал: «Красавица, молодец». Дал мне мой паспорт и пожелал удачи. Обратно я летела, бросала паспорт, где только можно. Вино покупаешь, сигареты — совала везде.
В Дагестане я провела четыре дня, ходила с мамой в ресторан, гуляла с подругой. Я поскромнее хотела поехать, в итоге на этом Кавказе я была самая скромная. Клянусь! На меня никто даже внимания не обратил — там такие соски ходят! Вот в таких [узких] юбках-карандашах, на вот таких каблуках, красные губы утром. Зачем тебе красные губы утром? А я была в кедах и платье, на меня никто и не смотрел. Я ждала ажиотажа, ажиотажа не было — ну и слава богу.
Жила я в этот единственный приезд у маминой подруги. Самое ужасное, что все мамины сестры знают и ни одна не смогла приехать за четыре дня. Может быть, им было сложно все это наблюдать. Сначала я на них обиделась, а потом подумала, поговорила с мамой: ну и ладно.
Отношения
Отношения заводить очень легко. Но это зависит от того, как выглядит человек. Если ты с мужчиной идешь куда-то и тебя все палят и показывают пальцем, конечно, это дико неприятно, мужчина может не выдержать этого. У меня только однажды, когда я встречалась со своим бывшим, возникла такая фигня, что кто-то что-то ляпнул. И все. Больше никаких проблем у меня не было. С ним я провстречалась пять лет.
Познакомились мы летом 2011 года. Я сидела в «ВКонтакте», и он пишет: «Привет, познакомимся?» Он русский мужчина, абсолютно не мой типаж. Такой как бы модный, а я люблю обычных мужчин, без прибамбасов. Я не гонюсь за кубиками, за стильностью, я люблю из народа парней. К тому же я кавказская, темпераментная, дикая, а он спокойнейший человек. Но мне скучно было, и я ответила. Судьба, наверное. Неделю я с ним пообщалась, потом у меня случился гормональный сбой, я ему истерику закатила — неизвестному человеку вообще, в интернете, начала *** [ругать] его, рассказала все, как есть. Человек пропал. А я за неделю как-то привыкла каждый день переписываться. Потом он мне пишет через какое-то время: «Знаешь, ты мне запала в душу, и я бы хотел тебя увидеть». И когда мы увиделись, я его обняла сразу, хотя у меня нет такого в характере — сразу обнять человека неизвестного. И мы не расставались пять лет.
Радужный флаг ЛГБТ — кто его придумал и что за ним стоит
Как и зачем люди изобрели гетеросексуальность
Первые три года все нормально было. Он развелся ради меня. Я сначала даже не знала, что он женат и у него ребенок есть. Но он по работе был в постоянных разъездах. Я ждала его, ждала. В итоге я ему говорю: переезжай. Он не переехал. Я думаю: иди-ка ты на ***. Годы идут, я хочу обниматься, лежать, в кино ходить. Хочется, чтобы человек был рядом, а так я всегда одна, это какой-то бред. И когда я уже устала и мы окончательно расстались, он стал доставать мою мать: «Поговорите с ней, я ее безумно люблю», начал отправлять подарки на работу вплоть до того, что присылал мои любимые бургеры. А все. Любовь прошла. Я просила, просила и *** [устала] просить.
Сейчас у меня больше года уже другие отношения, с кавказским мужчиной. У меня большинство ухажеров кавказцы. Может быть, потому что я сама их больше люблю, они мне ближе. Хотя русских мужчин я тоже очень люблю. Я вообще мужчин люблю.
Хотя вот если взять секс, кавказские мужчины только для себя стараются. Как бы они все сделали — и все, спит. А русские мужчины еще и тебе доставляют удовольствие. Они заморачиваются больше. Но по общению, по темпераменту кавказские мне ближе. Этот секс пережить я могу. У меня и характер больше кавказский. Иногда я, конечно, себя веду совсем не как кавказская девушка — могу потусить. Но когда меня спрашивают, я говорю: да, я мусульманка. Я родилась мусульманкой и верю в Аллаха.
Агрессия
Конечно, я слышала словечки в свой адрес: «Ой, ты переделанная что ли», но так, как у некоторых, когда бьют на улицах, у меня не было. Я только один раз столкнулась с жесткой агрессией. Мы пошли с подружкой в дагестанский ресторан. За соседним столиком сидели кавказцы тоже, причем моей же национальности. А моя нация очень жесткая. И один докопался до меня — сначала стал мне отправлять бумажку, мол, познакомимся, потом подкатил стул ко мне. Тогда я хуже выглядела, голос ниже был — все понятно было. Он понял. И он начал со мной конфликтовать: «А тебе не страшно здесь сидеть что ли?» Базар пошел. Сначала его друзья молчали, потом кипеж поднялся, он на весь ресторан орет, что я «переделанная», что «это типа транс». И один из их компании встал за моей спиной, достал нож и приставил к горлу. И сказал: «Это так?» — он сам не понимает, видать, и спрашивает, — «Если так, сейчас зарежу». И тот, который все начал, сам испугался, видимо: «Нет-нет-нет, пошутили, успокойся».
Они сразу счет попросили, рассчитались и уехали. А если бы он сказал «да»? Вот таких ублюдков, которые лезут, я ненавижу. Какая тебе разница? Какая тебе разница? Я что тебе, сестра, брат? После этого я туда не ходила, но в другие кавказские рестораны хожу. Везде все нормально.
[Преследование ЛГБТ-сообщества в Чечне и на Северном Кавказе] меня никак не коснулось. При этом уехать я всегда мечтала — в Америку. И собираюсь вообще-то. Каким образом? Не знаю, каким. Просто надо уехать. Я не люблю просить ничего: «Мне так здесь плохо, заберите меня». Мне не плохо, мне здесь хорошо, просто это не мое. Во-первых, здесь холодно, я ненавижу холод. Я хочу в Америку именно туда, где всегда тепло. Во-вторых, здесь все равно люди злые какие-то. Я, конечно, тоже не добрая. Но вот так чтобы просить — «Дайте мне убежище, меня тут ущемляют, притесняют мои права» — я не могу. Хотя, наверное, так и надо говорить? У меня нет этого в характере. Это будет мой самый последний вариант, запасной. И то я, наверное, скажу: «Слушайте, меня здесь достали, давайте, увозите меня». Да, вот так и скажу: «Ну ладно, давайте уже».
* Имя изменено
[:]
