[:ru]
Дикарь по жизни, дикарь по вере и обычаям, якут перенимает у всех все то, что он считает полезным; подражает всему, что ему нравится; но он никогда не обезличивает самого себя, не теряется среди других племен, не сливается даже и с русскими, а как был, так и остается якутом. Мало того, численность его племени растет и растет; и где только не встречается якут, – он и на Амуре, и у гиляков на Охотском море, и у тунгусов на их тайге, и среди самоедов на тундре, – он всюду свой. Живя с самоедами, он превращается как бы в самоеда, но не коснеет в этом превращении, а по изворотливости своего ума, становится выше окружающих и остается все ж таки тем-же якутом.
Тому назад сто лет якутов было около ста тысяч, теперь-же более двухсот; и не только инородцы, как тунгусы и самоеды, живя с якутами, преобразовываются, становятся сами якутами, то есть сливаются с ними, но даже и русские, при частых сношениях с ними, оякучиваются. В городе Якутске мелкое чиновничество и купечество разговаривают на своих вечеринках по-якутски, как-бы на французском языке. Правда, в языке якутов нет тех полубормотных, полугортанных и полуносовых глухих первобытных звуков, как, например, у тунгусов; их язык обладает известной твердостью, определенностью и весьма схож, как с татарским, так и с турецким.
Но не по одному только языку, а также и по внешности и по своим наклонностям и способностям якуты резко отличаются от сибирских инородцев, среди которых живут.
Якуты заняли в Сибири всю реку Лену, начиная от верховья ее до Ледовитого океана. Они занимались прежде коневодством, потом скотоводством, а в позднейшее время возделывают рожь, косят для скота сено, и стали, по общим отзывам, во главе земледелия и скотоводства всей Северной Сибири. В качестве пастухов, они сумели распространить лошадь до берегов Ледовитого океана, и при том на самом крайнем северо-востоке, в то время, когда под полярным кругом и в более теплом климате Западной Сибири, правительство для достижения этой цели принесло большие жертвы. Якуты хорошие ремесленники, а также плотники, печники и каменотесы. Они прекрасные столяры, и в г. Якутске мебель делается исключительно ими. Жены их хорошие швеи, кухарки, работницы. Кроме того искусству якутов принадлежат и лучшие поделки из мамонтовой кости, как шкатулки, ящики, гребни и другие мелкие вещи. Но помимо такого рода мелких вещей и помимо таких-же металлических изделий, красиво убранных серебром, как пояса, серьги и тому подобное, их топоры, рогатины, ножи, серпы, ножницы, трубки, огнива, разукрашенные узорами, славятся по всей Сибири и принадлежат к мастерским исполнениям. Но он производит не одни мелкие поделки; он способен сделать и чайник, а затем более сложную вещь, как самовар, или винтовку с нарезным дулом и замком; у него на все есть сметка, и во всем видно терпение и настойчивость. Он вынослив также и при искусных, продолжительных работах.
В долгие зимние ночи, мурлыкая песенку, или прислушиваясь к речетативу не менее длинной, чем сама ночь, сказки, он готов тысячу раз примерить, подстрогать, прирезать, пока наконец предмет не примет соответствующую его вкусу форму. Он советуется с окружающими, с удовольствием выслушивает похвалы и живо обсуждает возражения. Вот почему каждая вещь, даже самая пустяшная, выходит из рук якутского мастера с особым отпечатком; она всегда вещь более или менее художественная. Миддендорф говорит: «чтобы якут не вырезал, во всем у него особый шик; будет-ли это столь же удобная, как и простая, но все-таки красивая рыбная ложка, которую он делает для русского, или большая ступка для толчения, которая также делается из дерева, – тут не может быть и речи о механической подражательности. Везде проглядывает своеобразность». Таким образом якутский вкус остался и до сих пор независимым, вследствие этого у них выработался и свой стиль, позволяющий отличать их изделия, узоры и украшения, от изделий и узоров других северных инородцев. Даже позаимствованным вещам они придают своеобразный отпечаток, подобно тому, как русской рубахе и винтовке они успели уже придать некоторые характерные особенности. Но и помимо искусности в разных ремеслах якуты ловкие торговцы. Казаки, занимающиеся торговлей пушных зверей в Сибири, не в силах на этом поприще бороться с ними. По общим наблюдениям всех путешественников и жителей Сибири, якут действует в торговле, как еврей.
Миддендорф видел, как якут в глухой тайге в дебрях станового хребта писал прошение тунгусу на имя, никого иного, а прямо министра государственных имуществ. Якут очень любит, по словам Миддендорфа, учиться писать, читать; и, нет сомнения, по мнению Миддендорфа, что среди этого способного народа грамотность можно распространить весьма быстро. Он склонен, как к ремеслам, так равно к искусствам, и обладает превосходной памятью.
Главные черты его характера, – это осторожность, внимательность и находчивость.
Вследствие осторожности – он скрытен, а вследствие внимательности – он догадлив. В то время, когда другие думают, что он ничего не знает, он только притворяется ничего не знающим и остается себе на уме.
Находчивость якута вошла как-бы в поговорку. В Сибири говорят: «возьми якута, раздень его до нага, и так оставь среди пустынной степи; когда-же через год вернешься, то увидишь этого якута, окруженного скирдами хлеба, стогами сена и владеющего табунами лошадей и стадами рогатого скота».
Якуты холода не боятся; никто из инородцев Сибири так терпеливо не переносит стужу, как якуты. Они чуть не голые спят на нарах или лавках, устроенных вдоль стен всей юрты; спят на глиняном полу юрты, и спят едва прикрытые, даже в лесу, на открытом воздухе во время самых сильных морозов. В Якутске при сорока градусах мороза часто встречаются якуты, стоящие в одной рубашке и в полушубке на улице и весело между собой беседующие, точно в весенний, прекрасный день. В Сибири якутов вследствие этого называют железными людьми, и они действительно закалены с детства.
Наряды якутов доходят зачастую в ценности до 300 и более рублей; и мужья не прочь поважничать богатыми нарядами своих жен. Но и сами мужья носят такие же дорогие костюмы и такие же шапки.
Вместе с христианством, которое приняли якуты давно, они переняли от русских, кроме костюмов, и многое другое; но переняли так, что рядом с могильными крестами ставят и шесты с медвежьими черепами, а на ряду с венчанием совершают и языческие обряды.
Таким образом, скажем в заключение, что такой способный народ, как якуты, все еще, как мы видим, дикари, сохраняющие отчасти свое старое языческое и тут же переиначивающие и толкующие по своему свое новое христианское.
Переход от кочевья к оседлости совершился у якутов весьма быстро, в каких-нибудь тридцать-сорок последних лет; и, нет сомнения, что теперь, когда при оседлости пройдут повсюду из поселка в поселок хорошие пути сообщения, якуты из настоящего все еще полудикого своего состояния также быстро займут и самое выдающееся место среди инородцев Сибири. Они и теперь уже идут во главе всех их к развитию.
Александров, Н.А., Народы России. Этнографические рассказы для детей. Инородцы лесов (Сибири), Москва, 1899.
Новости Казахстана. Алтынорда
[:]
