Содержание

 

 

 

Введение

 

Глава 1.Соотношение и связи криминалистики и теории оперативно-розыскной деятельности. Исторический аспект

 

Глава 2. Соотношение связи и криминалистики  и теории ОРД

 

 

Заключение

 

Список использованной литературы

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВВедение

 

Как известно,  служебной функцией криминалистической науки служит оснащение практики борьбы с преступностью эффективными  современными средствами и  методами раскрытия и расследования преступлений и их предупреждения.

Анализ этой практики свидетельствует, что роль и значение этих криминалистических средств и методов таковы, что в настоящее время органы внутренних дел не могут  удовлетворить предъявляемых к ним требований без  надлежащим образом  организованной и эффективно функционирующей системы криминалистического обеспечения их деятельности.

Под криминалистическим обеспечением деятельности вну­тренних дел в целом, и криминальной милиции в особен­ности, понимается система криминалистических знаний и основанных на них навыков и умений их сотрудников использовать научные криминалистические рекомендации, применять криминалистические средства, методы и техно­логии их использования в целях предотвращения, выявле­ния, раскрытия и расследования преступлений.

В соответствии с этим определением система криминали­стического обеспечения состоит из трех подсистем:

— криминалистических знаний;

— криминалистического образования;

• криминалистической техники. Криминалистические знания составляют содержание кри­миналистической науки.

Структура прикладных криминалистических знаний содер­жит в себе:

— их характеристику и цели использования;

— указания на типичные ситуации их применения;

— алгоритм (программу) действий применительно к цели и ситуации;

— примерный расчет сил, средств и времени;

— характеристику типичных ошибок, допускаемых при их использовании;

— меры по минимизации возможного тактического риска;

— ожидаемый эффект осуществления.

Научные криминалистические знания становятся эффективными лишь в том случае, если ими в полной мере овладеют работники всех подразделений МВД РК, Минюста РК, Минздрава РК.

Решению вышеуказанной проблемы и посвящена работа, в которой рассматриваются различные формы взаимодействия органов уголовного преследования.

 

Глава 1. Соотношение и связи криминалистики и теории оперативно-розыскной деятельности. Исторический аспект.

 

Розыскная — (сыскная) — деятельность сопутствует право­судию на всем протяжении его истории. Именно в ее функ­ции входило исстари раскрытие преступлений, установление и розыск виновных, подлежащих затем передаче органам судебной власти. Зачатки сыскной деятельности можно обна­ружить в эдиктах римских преторов, в инквизиционных про­цессах средневековых тайных трибуналов, в практике дьяков российского Сыскного приказа. Однако лишь в XVIII веке появляются подлинные профессионалы уголовного сыска, причем, по иронии судьбы, первых ощутимых результатов в этой области добиваются переметнувшиеся на эту сторону «баррикад» бывшие преступники. Такой, например, лич­ностью, оставившей заметный след в истории российского сыска, был вор-рецидивист Ванька Каин (кличка Ивана Осипова), подавший 27 декабря 1741 г. в Сыскной приказ чело­битную с просьбой принять его на службу «для сыску и поимки» 32 преступников, перечисленных в челобитной. Просьба его была удовлетворена, и он занимался «доносительством» до конца 40-х гг., когда обнаружилось, что Каин параллельно с «доносительством» сам совершал преступления в сговоре с чиновниками полиции и Сыскного приказа. По повелению императрицы Елизаветы Петровны была образована следст­венная комиссия, которая вела расследование дела Каина до 1753 г. Следствие сопровождалось бесконечными допросами и пытками Каина и его соучастников. Только в июне 1755 г. Каину был вынесен смертный приговор, замененный потом наказанием кнутом и ссылкой «в тяжкую работу». Предвари­тельно у него были вырезаны ноздри и он был клеймен’.1

Более счастливой была судьба «французского Каина» — Франсуа-Евгения Видока, родившегося в 1775 г. в семье булочника. Двадцати лет он уже как рецидивист был приго­ворен к 8 годам каторжных работ. В 1799 г. бежал с каторги, почти десять лет жил нелегально в Париже, подвергаясь шантажу бывших сокамерников, которому и решил положить конец, отправившись в полицейскую префектуру и предло­жив свои услуги для поимки известных ему преступников.

Предложение было принято, и Видок сформировал специ­альную бригаду из уголовников, подбирая их по принципу:

«только преступник может побороть преступление». Бригада получила название «Сюрте» (безопасность). Это была первая «розыскная бригада» в парижской полицейской префектуре, просуществовавшая до 1827 г., когда после смены префекта префектура была подвергнута реорганизации. Новый пре­фект первым делом уволил Видока со всей его «бандой». Сыскная полиция была сохранена, «но получила новую ор­ганизацию, которая собственно и считается началом устрой­ства парижской сыскной полиции, и с тех пор основою ее организации является правило, гласящее: лица, привлекав­шиеся к ответственности по обвинению в уголовных пре­ступлениях, хотя бы судом и оправданные, — на службу в сыскную полицию не принимаются»‘.

Как в России и Франции, так и в Англии у истоков сыскной полиции стоял преступник — главарь воровской шайки и скупщик краденого Джонатан Уайльд, который довольно долго умудрялся совмещать свою преступную де­ятельность со службой в полиции в качестве тайного ос­ведомителя, но был разоблачен и в 1725 г. публично по­вешен.1

В Соединенных Штатах до начала XX в. сыском занима­лись либо любители типа Дюпена — героя детективных рас­сказов Эдгара По, либо лица своеобразной «свободной про­фессии», представителем которой в детективной литературе был знаменитый Шерлок Холмс, а в жизни — не менее знаменитый Роберт Аллан Пинкертон — основатель и много­летний руководитель частного сыскного бюро с центральным управлением в Нью-Йорке и представителями во всех европейских столицах. Бюро Пинкертона, существующее до сих пор (Агентство Пинкертона), помимо уголовного сыска занималось и охранной деятельностью.

В течение XIX в. в полицейских учреждениях разных стран возникает и развивается специальная сыскная часть, полу­чившая название сыскной или уголовной полиции. В России сыскная полиция была создана впервые в Санкт-Петербурге в 1866 г., вскоре после судебной реформы 1864 г., затем в 1881 г. в Москве, позже в Варшаве и Риге. 6 июля 1908 г. был принят закон «Об организации сыскной части», в соот­ветствии с которым в 89 губернских и самых значительных уездных городах в составе полицейских управлений были созданы сыскные отделения. Небезынтересно, что осенью 1908 г. по распоряжению министра внутренних дел П.А. Сто­лыпина все кандидаты на должности начальников сыскных отделений были командированы в Санкт-Петербург для слу­шания лекций на подготовительных курсах уголовного сыс­ка, учрежденных при департаменте полиции.

Программа курсов предусматривала изучение слушателями практики  сыска и «такого необходимого для будущих деятелей судеб­ной полиции и прокуратуры предмета, как введенная уже несколько лет в некоторых иностранных университетах нау­ка, носящая название «криминалистики» в Австро-Венгрии и Германии и «научной полиции» — в Швейцарии, Бельгии, Франции и Италии»‘. Именование этой молодой области научных знаний «научной полицией» имело в те годы глубо­кий смысл, олицетворяя собой научную вооруженность именно полиции, предназначенность этой науки в первую очередь для полиции.

Известно, что исторически одним из первых направлений развития криминалистики было исследование возможностей идентификации личности, разработка методов и средств кри­миналистической (уголовной) регистрации. Эти методы предназначались в первую очередь для обеспечения эф­фективности розыскной деятельности, уголовного сыска и были приняты на вооружение именно сыскной полицией. В. И. Лебедев, один из пионеров российской криминалисти­ки, отчетливо представлял, что «успешную борьбу с совре­менными преступниками может вести только та полиция, которая вооружена по крайней мере равным или лучшим оружием новейшей техники и прикладных знаний и искусно ими владеет… По-прежнему — главным оружием большин­ства сыщиков служат старинные средства: 1) хитрость, 2) случай, 3) деньги, — и много еще приверженцев этих старых средств, несомненно имеющих также известное зна­чение в деле сыска…. Но значение случая или счастья прежде всего характеризуется изречением, что всегда «везет только умелому», самая же меткая оценка «случая-счастья» за­ключается в суворовской поговорке: «Сегодня счастье, завтра счастье — помилуй бог! Надо же когда-нибудь и уменье!!» На одну хитрость также полагаться нельзя — преступник, осо­бенно из рецидивистов, может легко и перехитрить, что же касается денежных средств, то не следует забывать, что самые важные доказательства виновности и улики добываются не за деньги, а путем систематического расследования, наиболее же ценные показания, часто сразу же раскрывающие пре­ступления, — дают так называемые «немые свидетели» из видимых или даже неразличимых простым глазом следов, оттисков, «лишних предметов», обнаруженных на месте пре­ступления и по пути следования преступника. А эти «немые свидетели» в то же время и свидетели самые неподкупные»‘.

Приемы практического применения в сыске рекомендаций криминалистики, этой «полицейской техники», в своей со­вокупности составляли то, что в сыскной деятельности полу­чило название уголовно-полицейской тактики, содержание которой составляли судебно-полицейские приемы борьбы с преступниками и преступностью, практические методы предупреждения, пресечения, обнаружения и расследования преступлений, изобличения и задержания лиц, в них винов­ных. Причем «технизация» сыска не означала отказа от традиционных средств и приемов его осуществления — при­менения полицейских собак, наружного наблюдения, осу­ществляемого чинами сыскной полиции (агентами уголовно­го розыска), использования негласных осведомителей из пре­ступной среды и иных лиц. Обусловлено это было помимо прочего и требованиями закона: в ст. 254 Устава уголовного судопроизводства 1864 г. указывалось, что «при производстве дознания полиция все нужные ей сведения собирает посредством розысков, словесными расспросами и негласным на­блюдением, не производя ни обысков, ни выемок в домах».

Теория уголовно-полицейской тактики не разрабатыва­лась, она представляла собой свод эмпирических правил и советов. Не случайно поэтому первые попытки подвести теоретическую базу под оперативно-розыскную деятельность были предприняты представителями именно той науки, которая первоначально для нее и предназначалась, — крими­налистики.

Уже в первых послереволюционных работах по кримина­листике настойчиво проводилась мысль о том, что кримина­листические средства и методы должны поступать на воору­жение не только следователей и экспертов-криминалистов, но и оперативных сотрудников уголовного розыска. В сущ­ности речь шла о том, что существуют две сферы применения данных криминалистики: гласная и негласная, обе они охва­тываются предметом криминалистической науки; иными словами, оперативно-розыскная деятельность — такой же объект криминалистики, как и деятельность органов предва­рительного следствия. Соответственно этому складывались представления о круге тех знаний и умений, которыми дол­жен обладать сотрудник уголовного розыска. «В настоящее время, — писал И. Н. Якимов, — профессия агента есть не что иное, как искусство, основанное не только на практичес­ком опыте, но и на специальных знаниях. Теперешний агент должен знать очень многое, и прежде всего уголовное матери­альное и процессуальное право, судебную медицину, элемен­тарные курсы физики и химии, фотографию, дактилоскопию, ручное огнестрельное оружие и взрывчатые вещества, и, ко­нечно, весьма подробно уголовную технику и тактику»‘.

Мнение И. Н. Якимова и некоторых других криминалистов 20—30-х гг. о том, что научные основы оперативно-розыск­ной деятельности — это положения криминалистики, что именно они составляют теоретическую основу как гласных, так и негласных действий органов дознания и розыска, фак­тически не подвергалось ревизии вплоть до 50-х гг.

Так, виднейший отечественный криминалист А. И. Винберг еще в 1950 г. писал, что «теоретические обобщения оперативной работы, активного и общесоюзного розыска, научная поста­новка планомерной борьбы с преступностью в виде системы уголовной регистрации, вопросы организации задержания преступников (облавы, засады, обыски и т. п.) — все это является той специальной областью, которая составляет ком­петенцию только криминалистики»‘.

В середине 60-х гг. в криминалистической литературе поя­вился применительно к оперативно-розыскной деятельности термин «специальная научная дисциплина», однако об ее теоретических основах ничего не говорилось. Только в учеб­нике по криминалистике для средних специальных школ милиции (1974) и в учебнике для вузов (1976), подготовлен­ных учеными Высшей школы МВД СССР впервые в литера­туре подобного рода упоминается теория ОРД. Отмечалось, что связь криминалистики и теории ОРД «выражается в том, что при разработке проблем криминалистической тактики и методики расследования учитываются возможности опера­тивно-розыскной деятельности, определяемые ее теорией, а при разработке последней — положения и рекомендации криминалистики»². Проводя параллель с процессом возник­новения и становления криминалистики, формирование ко­торой началось в недрах науки уголовного процесса, авторы учебника по криминалистике для вузов МВД (1978) писали, что первые элементы теории оперативно-розыскной деятель­ности возникли и накапливались в криминалистической нау­ке и затем, когда «количественный рост этих теоретических положений привел к качественным изменениям, теория опе­ративно-розыскной деятельности выделилась из кримина­листики в самостоятельную область научного знания, данные которой подобно данным других наук используются в крими­налистике в непосредственном или преобразованном виде»³.

Процесс выделения теории оперативно-розыскной дея­тельности из криминалистики протекал следующим образом.

Пока накапливающийся в рамках криминалистики эмпи­рический материал не противоречил представлениям о кри­миналистике как науке лишь о средствах и методах борьбы с преступностью, зарождавшаяся теория ОРД развивалась как часть этой науки, как элементы ее составных частей, раз­делов. Это был закономерный процесс, типичный для любой науки. Существо этого этапа развития ОРД составляло пре­имущественно использование положений, приемов и средств криминалистики в не процессуальной деятельности по борьбе с преступностью. И хотя уже тогда шел интенсивный процесс разработки практических методов ОРД, отличных от крими­налистических методов и средств работы с доказательствами, теория этой деятельности сводилась в основном к сумме некоторых положений криминалистики и не выходила за рамки теории криминалистики в целом. Взаимосвязь крими­налистики и зарождавшейся теории ОРД выступала как от­ношение целого и части, как связь подчиненности.

Затем положение существенно изменилось. Интенсивная разработка всех разделов теории оперативно-розыскной дея­тельности, чему в значительной степени способствовала орга­низация самостоятельной кафедры ОРД в Высшей школе и циклов ОРД в средних специальных учебных заведениях МВД в середине 50-х гг., и труды ведущих специалистов того времени в этой области — А. Г. Лекаря, Д. В. Гребельского, В. А. Лукашева, В. Г. Самойлова, Б. Е. Богданова, а впослед­ствии В. Г. Боброва, Г. К. Синилова, Е. В. Токарева, Б. П. Смагоринского и др. не только послужили фундаментом теории ОРД, но и явились обоснованием необходимости формулирования самостоятельного предмета этой науки, от­личного от предмета криминалистики, хотя и тесно связан­ного с последним.

Становлению теории ОРД способствовало и новое пред­ставление о предмете криминалистики, в рамки которого уже «не вписывалось» содержание самой ОРД.

При определении криминалистики как науки о техничес­ких средствах, тактических приемах и методических реко­мендациях по расследованию преступлений, оперативно-ро­зыскную деятельность можно было рассматривать как об­ласть применения этих средств и методов, а теорию ОРД, к тому же мало разработанную, — как часть криминалисти­ческой науки.

При определении же криминалистики как науки, изучающей определенную группу объективных зако­номерностей действительности и основанных на познании этих закономерностей средств и методов расследования и предотвращения преступлений, теория ОРД, изучающая иные закономерности в целях разработки иных средств и ме­тодов борьбы с преступностью, уже не может рассматривать­ся как часть криминалистической теории. Таким образом, процесс обособления оперативно-розыскной теории шел как бы в двух уровнях: «снизу» — путем разработки самой этой теории и «сверху» — как следствие пересмотра определения предмета криминалистики. Отношения подчиненности, в которых находилась криминалистика и теория оперативно-розыскной деятельности, сменились отношениями взаимо­действия равноправных партнеров.

С принятием Закона РК «Об оперативно-розыскной дея­тельности» это одно из важнейших направлений борьбы с преступностью получило прочную правовую основу. Но в это же время и теория ОРД получила свое официальное признание в государственном плане: новая номенклатура научных работ­ников, разработанная Министерством науки и технической политики РФ, предусматривает в качестве научной специаль­ности теорию оперативно-розыскной деятельности.

 

 

Глава 2. Соотношение и связи криминалистики и

теории ОРД

 

Признание большинством ученых-криминалистов теории оперативно-розыскной деятельности как самостоятельной области научного знания не повлекло за собой, как можно было ожидать, широкого использования положений этой те­ории для целей криминалистики и доказывания.

Частично это объясняется закрытым характером литературы по опе­ративно-розыскной деятельности, что делает ее трудно­доступной для научных сотрудников и преподавателей об­щегражданских учебных заведений и научных учреждений, частично — стереотипами мышления последних, узостью и стандартностью тематики их исследований, несовершенст­вом программы подготовки юристов для правоохранитель­ных органов.

Как свидетельствует анализ криминалистической литера­туры, ее авторы чаще всего обращаются к теоретическим проблемам оперативно-розыскной деятельности при рас­смотрении вопросов обнаружения и раскрытия преступле­ний, формирования и проверки следственных версий, плани­рования и реализации тактических комбинаций (операций) и некоторых других проблем криминалистики и доказывания. Существенный комплекс вопросов составляет пробле­матика использования в доказывании информации, получен­ной в результате применения оперативно-розыскных мер, а также некоторых организационных форм взаимодействия следователя с оперативными работниками органов дознания.

Сформировавшееся в теории ОРД понятие раскрытия пре­ступления, согласно которому раскрытым признается — в оперативном, служебном плане — преступление, когда пре­ступник установлен, точнее, когда возникло обоснованное подозрение в отношении конкретного лица или лиц’, наи­более полно отвечает целям конструирования криминали­стического определения этого понятия. Начав с незнания (виновный неизвестен), орган дознания и следователь в про­цессе раскрытия приходят к вероятному знанию (предполо­жение о виновности определенного лица). Возникновение этого вероятного знания означает раскрытие преступления личность виновного становится известной органам расследо­вания, известной, разумеется, в предположительной форме. Раскрытие преступления связано, таким образом, с появле­нием по делу заподозренного лица.2

Возникновение подозрения в отношении возможного субъ­екта преступления не следует приравнивать к появлению в деле фигуры подозреваемого как участника уголовного про­цесса, это понятие следует определять в более широком смысле.

Л. М. Карнеева была совершенно права, утверждая, что возникшее у следователя подозрение «должно рассмат­риваться применительно к его деятельности по крайней мере в трех значениях: как психологическая характеристика состо­яния сознания следователя, определяющая его субъективное отношение к исследуемому факту; как криминалистическое понятие, используемое при подборе оснований к решению задач расследования и выдвижения версий и, наконец, как процессуальная категория, когда с возникшим подозрением закон связывает наступление определенных процессуальных последствий»‘. Она употребляла термин «заподозренный», обозначая им субъективное отношение следователя к лицу, совершение преступления которым он исследует, а не про­цессуальное положение такого лица. И лишь при наличии оснований, указанных в ст. 52, заподозренный становится подозреваемым в процессуальном значении этого термина.1

Можно считать, что первые два из названных Л. М. Карнеевой значений термина «заподозренный» имеются в виду и в оперативно-розыскной деятельности при осуществлении оперативно-розыскных мер против конкретного лица.

Появление заподозренного лица в криминалистическом значении этого понятия, как правило, совпадает с окончани­ем этапа первоначальных следственных действий и оператив­но-розыскных мероприятий. Таким образом, в общей форме можно сказать, что содержанием этого этапа является рас­крытие преступления, тогда как содержанием последую­щих — его доказывание. Если же заподозренный появился в процессе проведения оперативно-розыскных мер, осущест­вленных до возбуждения уголовного дела, то доказывание начинается уже на начальном этапе расследования.

Исходя из изложенных посылок, криминалистическое по­нятие раскрытия преступления может быть определено как деятельность, направленная на получение информации, даю­щей основание к выдвижению версии о совершении преступ­ления определенным лицом. В сущности это определение аналогично определению, предложенному И. И. Карпецом для оперативно-розыскной деятельности; различие в них за­ключается лишь в различии версий, которые обосновывают­ся: следственной и оперативно-розыскной. Но в отличие от мнения И. И. Карпеца, полагаем, что раскрытие преступле­ния — задача не только оперативных аппаратов органов вну­тренних дел; это задача и их и следователя, и решаться она должна на основе взаимодействия между ними. Но всегда ли может быть решена эта задача?

Все ли преступления при любых обстоятельствах могут быть раскрыты и действительно раскрываются?

Существуют две точки зрения по этому вопросу. Большинство авторов считает, что нет и не может быть преступлений, которые нельзя было бы рас­крыть. Они убеждены, что преступление остается нераскры­тым вследствие недостатков и упущений в работе органов дознания и следствия.

Однако с течением времени тезис о том, что нет преступле­ний, которые нельзя было бы раскрыть, перестал выглядеть аксиомой, вытекающей из «ленинского принципа неотвра­тимости наказания». Представления о закономерностях воз­никновения информации о преступлении и преступнике, процессе превращения этой информации в судебные доказа­тельства и их обнаружения потребовали радикального пере­смотра этого тезиса.

Закономерный характер процесса возникновения и обнару­жения доказательств обеспечивает принципиальную возмож­ность раскрытия всякого преступления. Однако поскольку всякая объективная закономерность проявляется как тенден­ция, прокладывая себе путь через случайности, через отступ­ления от общих правил и учитывая, что наряду с законо­мерностью возникновения криминалистически значимой информации действует закономерность ее исчезновения, рассеивания, следует признать, что в конкретном случае про­цессы возникновения, существования и обнаружения доказа­тельств могут протекать нетипично. Это означает, что до­казательства могут не возникнуть в таком качестве, чтобы быть обнаруженными современными средствами и мето­дами, либо что их количество окажется недостаточным для раскрытия преступления. Эти процессы могут иметь объ­ективный характер, не зависящий от качества деятельности по раскрытию и расследованию преступлений и субъектов раскрытия преступления. Разумеется, в большинстве случаев то, что преступление осталось нераскрытым, — следствие недостатков в организации и осуществлении процесса его раскрытия и расследования. Но часть преступлений — пусть небольшая — остается нераскрытой именно в силу названных причин. Естественно, с точки зрения практической деятель­ности прогнозировать заранее невозможность раскрытия пре­ступления нельзя, не произведя расследования на надлежа­щем уровне. Для того, чтобы признать, что конкретное преступление не может быть раскрыто ввиду уничтожения доказательств (или невоз­можности их обнаружения), необходимо вначале дать оценку всей совокупности действий, использованию процессуальных средств и полной реализации полномочий субъектов рассле­дования. В противном случае любая трудность могла бы объясняться как объективная закономерность невозможности получения доказательственной информации'». Сказанное от­носится и к основной массе латентных преступлений, которые остаются необнаруженными не в силу объективных причин, препятствующих их раскрытию, а, главным образом, потому, что вне поля зрения оперативных преимущественно, но также и следственных аппаратов остаются наличные признаки их совершения. Ярким примером тому — состояние раскрываемости так называемых компьютерных преступлений.

Другим направлением тесной связи криминалистики и тео­рии ОРД служит проблематика версий. У следственной и оперативно-розыскной версий — единая природа: и та и другая представляют собой разновидности частной гипо­тезы, имеющей значение только для данного случая. Одина­ков и логический процесс их построения и проверки.

Если оперативно-розыскная версия возникает при произ­водстве оперативно-розыскных мероприятий до возбуждения уголовного дела и подтверждается оперативной информаци­ей, то при реализации оперативных данных эта версия ло­жится в основу следственной версии, принимаемой к провер­ке следователем.

Иной характер носит процесс формирования оперативно-розыскных версий в процессе расследования, когда оперативно-розыскные меры проводятся для выполнения задания следователя. Основанием для оперативно-розыскной версии в этом случае служит обычно следственная версия, она опирается на те же фактические данные, что и следственная версия, а следовательно, и на имеющиеся в распоряжении следователя доказательства и, в сущности, нацелена на про­верку следственной версии. И хотя полученная при произ­водстве оперативно-розыскных мер информация носит не доказательственный, а ориентирующий характер, она позво­ляет следователю определить свои дальнейшие шаги по про­верке следственной версии либо в определенных ситуациях произвести необходимую корректировку или замену версии.

Возможности получения оперативной информации и, глав­ное, ее использования при доказывании — важнейшая линия связи криминалистики и теории ОРД. Варианты использова­ния оперативной информации в доказывании определяются ее содержанием.’

Использование криминалистикой положений теории ОРД заключается, как следует из сказанного, во-первых, в различ­ных формах применения разработок, связанных с методами и средствами получения оперативной информации, и, во-вторых, в учете при разработке криминалистической теории, криминалистической тактики, и в особенности криминали­стической методики возможностей оперативно-розыскной деятельности в целом, и отдельных оперативно-розыск­ных мероприятий в частности, в комплексировании этих возможностей с возможностями следственных и розыскных действий, в разработке наиболее эффективных форм вза­имодействия субъекта доказывания с субъектами ОРД. Кри­миналисты заинтересованы в разработке в теории ОРД ис­черпывающих представлений о содержании и видах опе­ративной информации, о связи оперативной информации с информационными процессами при доказывании, о путях и пределах использования в ОРД криминалистических при­емов и средств, направлениях и приемах использования опе­ративным работником доказательственной информации, предоставляемой ему следователем. Представляет известный интерес и разработка вопросов использования возможностей оперативных аппаратов в тех случаях, когда расследование проводится в полном объеме органом дознания и предвари­тельного следствия не требуется.

«Обратная связь» между теорией ОРД и оперативно-ро­зыскной практикой и криминалистикой выражается:

       1) в использовании в процессе оперативно-розыскной де­ятельности и обосновании такого использования в теории ОРД криминалистических средств, приемов и рекомендаций, например, при опросе граждан — приемов тактики допроса, при обследовании помещений, участков местности и транс­портных средств — тактики осмотра, при наблюдении — описаний внешности по системе словесного портрета и т.п. Активно внедряются в оперативно-розыскную практику ре­комендации по применению видео- и аудиозаписи, фото­съемки, получения следов пальцев, копий документов и т. д.;

       2) в адаптации к условиям ОРД и коррекции с учетом теории этой деятельности ряда криминалистических концеп­ций и категорий. К их числу в последнее время можно отнести криминалистическую характеристику преступления, следственную ситуацию, теорию фиксации доказательствен­ной информации и некоторые другие. Правда, в этой области специалисты-теоретики ОРД, увлекаясь, иногда конструиру­ют искусственные понятия, например понятие оперативно-розыскной характеристики (по аналогии с криминалисти­ческой характеристикой преступления), или формулируют понятия, не выдерживающие критики с точки зрения анало­гичных понятий криминалистики, например понятие опера­тивно-розыскной ситуации, как реально существующих в данный момент обстоятельств криминального события, смешивая при этом два понятия: опе­ративно-розыскной и криминальной ситуаций. Элементы преступной деятельности, образующие докриминальную, криминальную и посткриминальную ситуации, входят в ка­честве составляющих в оперативно-розыскную ситуацию;

3) в разработке в оперативно-розыскном аспекте проблем взаимодействия и координации действий всех участников процесса раскрытия и расследования преступлений.

Теория оперативно-розыскной деятельности заинтересо­вана в решении криминалистами таких проблем, как оп­ределение значения оперативной информации в системе компонентов следственной ситуации, роли этой информации в процессе подготовки и принятия тактических решений, разработке критериев оценки достоверности оперативной информации, вариантов и тактики оперативно-тактических операций, и др. Именно взаимодействие между теорий ОРД и криминалистикой обусловливает и взаимную постановку задач, требующих решения силами специалистов этих облас­тей знания и комплексирования их усилий.

В практической деятельности по раскрытию и расследова­нию преступлений связи криминалистики и теории опера­тивно-розыскной деятельности выражаются в различных формах взаимодействия субъектов ОРД и доказывания.

 

Заключение

 

Борьба с преступностью как одна из главных задач уголовного судопроизводства определяется уровнем развития профессиональных знаний в области криминалистики, выбором оптимальных форм взаимодействия всех подразделений, уполномоченных законодательством осуществлять деятельность по уголовному преследованию и наказанию.

Выше изложенное составляет основу следующих выводов по работе:

1. Для руководства деятельностью под­чиненных оперативных и следственных аппаратов руководи­тель должен знать разрабатываемые криминалистикой прин­ципы организации и осуществления раскрытия и расследования преступлений, основные этапы и содержание этой де­ятельности, формы, методы координации и взаимодействия следственных и оперативных действий, применяемых тех­нико-криминалистических средств и методов, различных ви­дов криминалистических и иных судебных экспертиз.
2. Для осуществления контроля над де­ятельностью этих аппаратов руководитель обязан знать кри­терии, предъявляемые криминалистикой к этой деятельнос­ти, типичные следственные и экспертные ошибки, допуска­емые в процессе раскрытия и расследования преступлений, использования при этом специальных познаний, пути их своевременного предотвращения и выявления.
3. При определенных обстоятельствах ру­ководитель, «принимая командование на себя», должен уметь на высоком профессиональном уровне выполнить ра­боту своего подчиненного — следователя или оперативного работника, заменяя его в сложившейся ситуации или пока­зывая личный пример выполнения его процессуальных или. иных профессиональных обязанностей. Иными словами, ру­ководитель должен знать и уметь все то, что знают и умеют его подчиненные.
4. Особенность криминалистических знаний заключается в том, что их значительная часть реализуется в практике только с применением определенных технических средств.

Криминалистичес­кая техника рассматривается не как категория криминалистической науки, а как совокупность технических средств, необходимых для реализации криминалистических знаний и полученных в процессе криминалистического образования умений и на­выков по обнаружению, собиранию, исследованию и исполь­зованию доказательственной информации для раскрытия и расследования преступлений. При таком подходе представ­ляется правомерным включать в эту совокупность не только специфические технико-криминалистические средства — поисковые и исследовательские приборы, их мобильные и стационарные комплексы, материалы и технологии работы с ними, но и фотографическую, звуко- и видеозаписывающую аппаратуру, средства связи, компьютерную технику — словом, все средства техники, которые сегодня и завтра могут быть использованы следователями, оперативными работни­ками, специалистами, экспертами и другими сотрудниками криминальной милиции. При этом важное значение приоб­ретает организационный аспект использования всей этой техники.

Опыт организации технико-криминалистического обеспе­чения расследования преступлений полицией развитых стран свидетельствует, что доминирующим его направлением явля­ется организация высококвалифицированного, мобильного технико-криминалистического сервиса, осуществляемого криминалистической службой полиции во взаимодействии с фирмами-производителями технических средств. Однако в условиях нашей страны на данном этапе более предпочти­тельной представляется структура технико-криминалистичес­кого сервиса по самым серьезным преступлениям и наиболее сложным и дорогостоящим исследованиям с криминалисти­ческим самообслуживанием в отдаленных от административ­ных центров местностях со слаборазвитой инфраструктурой.

5. Эффективность практического функционирования сис­темы криминалистического обеспечения деятельности кри­минальной милиции, т. е. эффективность практического применения методов и средств криминалистики, определяет­ся соблюдением следующих условий:

— система криминалистического обеспечения деятельности криминальной милиции в выявлении, раскрытии и расследо­вании преступлений в рамках общей системы обеспечения деятельности ГУВД должна быть приоритетным направлением совершенствования работы МВД, поскольку она представля­ет собой один из главных каналов внедрения достижений научно-технического прогресса в борьбу с преступностью;

— для повышения эффективности действия системы кри­миналистического обеспечения опережающими темпами должна развиваться криминалистическая наука;

— криминалистическое образование в системе органов вну­тренних дел должно быть ориентировано на актуальные и перспективные результаты научных исследований, а его организация должна обеспечивать постоянное, системати­ческое повышение криминалистической квалификации каждого сотрудника  в течение всего срока службы в органах внутренних дел;

• технико-криминалистические и иные технические сред­ства предназначенные для использования при проведении следственных действий и оперативно-розыскных меропри­ятий будут применяться широко и эффективно тогда, когда система организации их использования будет выгодна и удобна для следователей и оперативных работников, а ре­зультаты применения этих средств будут иметь доказатель­ственное значение и учитываться судами.

 

 

Список использованной литературы.

 

Нормативные акты.

1. Конституция Республики Казахстан 1995 г.
2. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан от 1 января 1998 г.
3. Закон об оперативно-розыскной деятельности Республики Казахстан.
4. Программа правовой реформы Республики Казахстан от 12 декабря 1995 г.

 

Специальная литература.

 

1. Винберг А.И. Криминалистика М., 1978 г.
2. Карпец И.И. Проблема преступности М., 1969 г.
3. Калинин Ю.В. О понятии раскрытия преступлений — Вопросы криминалистической методологии, тактики и методики расследования. М., 1973 г.
4. Карнеева Л.М. Привлечение к уголовной ответственности. Законность и обоснованность. М., 1971 г.
5. Случевский В.К. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство-судопроизводство.
6. Строгович М.С. Уголовный процесс . М., 1988 г.
7. Лузгин И.М. Методологические проблемы расследования . М., 1973 г.
8. Бедняков Д.И. Не процессуальная информация и расследование преступлений. М., 1991 г.