Больше ста лет прошло, а в российской глубинке мало что поменялось. Разве деревенек осталось поменьше. Намного меньше. Старики помирают, а убыль населения не восполняется. И вот что рассказывает о той далекой войне российский писатель Максимов.
Максимов Н.В «Две войны 1876-1878 гг.. Воспоминания и рассказы из событий последних войн», 1879 год.
«…- Едим хорошо, ответит серб. — A y нас в России совсем не так!.. Посмотрели бы вы на наших крестьян, что они едят!… Сербы заинтересуются, начнут расспрашивать подробно о житье бытье русского крестьянина. Начнешь им бывало рассказывать: — Живет то наш крестьянин совсем бедно!.. Изба то его на бок согнулась, еле-еле держится, лошаденка единственная, коровка его нала, деткам молока негде взять; гложет он корку черствого хлеба, луком закусывает, на последний пятак косушку водки покупает?,, А покупает он ее на последний грош, потому что желудок его пуст, животом болен человек. Слушает серб и… не верит. — Знаете что, братики? скажешь бывало сербу в заключение: — У нас есть такие крестьяне, что всего раза четыре в год мясо то пробуют… — Не истина!, Крикнет бывало серб, шибко крикнет, даже рассердится. Так ничем и не уверишь серба в горькой правде вашего рассказа…
…По мере моего вторжения внутрь страны я все более и более убеждался в том, что Сербия одна из живописнейших, благодатных стран Европы. Взгляните вы на эти тучные поля поспевающей кукурузы, которые бросаются вам в глаза в стороне от дороги; взгляните вы па эти обширные виноградники, посмотрите вы на эти хаты минуемой деревни! Стоят домики особняком, построены они из дерева просто, но крепко, часто покрыты штукатуркою. Большинство из них имеют вид домов любого нашего уездного города или посада, но никак не деревни. Каждый домик прячется в глубине зелени фруктового сада. Здесь в саду растет и слива, и груша, и яблоня; рядом с хатой зеленеют виноградники; сзади хаты желтеет кукуруза. Каждый домик снабжен необходимыми пристройками; там амбар, складочное место для кукурузы, конюшня, здесь курятник и хлева для рогатого скота и свиней. В сторонке от здания находится специальная постройка для гонки «раки» из слив; далее, в стороне от дома, стоит вместительный хлев для коз и баранов, куда их загоняют, конечно в зимнее время года. Деревеньки расположены преимущественно у горного ручья. Свиньи и поросята целыми десятками хрюкаю вдоль и поперек дороги; козы, бараны сотнями пасутся на соседних полях и в зеленых чащах. Гуси, утки — у ручья, петухи, курицы, цыплята—в садах и на дворе, короче обстановка сербского крестьянина дышет таким довольством, таким, смело можно сказать, богатством, что вы, русский человек, знакомый с убогою обстановкою нашего крестьянина, завидуете положению серба.
Чего ему недостает? Чего не хватает? Вы нарочно ищите этого чего то, но решительно не находите. Я бывал во многих деревнях Сербии, подробно осматривал домашнюю утварь сербских крестьян, постройки, пристройки, амбары, всю их собственность и везде решительно находил довольство селянина, доходящее до прихоти. Бедность и нищета — редкое явление в Сербии. Природа щедро наделяет серба не только необходимым, но и излишком. Серб—хлебопашец и торговец одновременно. Слива и виноград дают ему возможность добывать вино и раки в таком количестве, и которого достаточно для дома и для продажи. Почти у каждого крестьянина я находил погреба, в которых хранились бочки с белым и красным вином. Постоянное приращение домашнего скота и птицы кует сербу «пары» (общее выражение: деньги); скопленные «пары» рождают дукаты. Таким образом в благодатной Сербии далеко не редкость встретить крестьянина с сотнями дукатов постоянного запасного капитала. В этой стране, которую мы почему то привыкли всегда считать «бедной страной угнетенных братьев», замечается еще та приятная особенность, что богатство и капиталы страны распределены довольно равномерно в среде её обитателей. Богач здесь такая же редкость, как и бедняк…».
