60-е гг 19-го столетия для Российской империи стали эпохой общественного надлома. Рост революционной и социальной активности зашкаливал, в разных уголках огромной страны возникали революционные кружки, новый класс капиталистов, давно ставший главенствующей стратой в старой Европе, в России только вставал с колен. Марксисты, Анархисты, Славянисты, западники и бакунисты — представители всех этих идеологических течений пытались выстроить и практически реализовать свой взгляд на будущее империи. Совершаются террористические акты, организовываются покушения на императора… Это не могло не отразится на русской литературе. Чернышевский, Писарев, Добролюбовь, Некрасов и в некоторой степени Тургенев провозглашают верховенство искусства, направленного на социальные изменения. Не утихают их споры с Толстым и Достоевским о назначении литературного жанра. Но проходит 2 десятка лет и от этого пыла не остается и следа…
80-е и 90-е годы в русской литературе проходят под знаком творчества А.П. Чехова. Вот эпитеты, которым критики поначалу награждали писателя из Таганрога: отсутствие «сценичности», «растянутость», «недостаток действия», «беспорядочность диалога», «разбросанность композиции» и слабость фабулы… Награждали до тех пор пока не пришло осмысление, что действительность, которую описывает Чехов по-другому описать невозможно. Мещанская этика, узость интересов, общественный застой — все это далеко не те условия, в которых рождаются Герои. Поколение без настоящего, по моему мнению, обречено либо вспоминать о великом прошлом, либо надеяться на великое будущее, но настоящего оно лишено напрочь.
Советский читатель любил Чехова, но удовольствие получал от его произведений эстетическое: ну не мог народ переживший индустриализацию, грезивший о мировом коммунизме, дошедший до Берлина, построивший Байкало-Амурскую магистраль понять «действие без действия», мысль героя с масштабом, не выходящем за стены его квартирки или усадьбы, путь, лишенный цели и великого назначения.
Чехов — мастер, и мастер величайший. У нас с Вами, друзья, есть хороший повод его перечитывать. Поколение, запуганное лишениями 90-х годов, страдает в нашей стране (да и не только в нашей) синдромом старика пережившего голод и по этой причине откладывающий большую часть своей пенсии на черный день. Совесть опустилась на уровень совести животного, живущего под диктат законов Дарвина, и в таких условиях коррупция — едва ли преступление, жадность — едва ли порок. Категория «общественное» до тех пор имеет право на существование пока не затронит границы категории «личное». В нашем с вами обществе налицо признаки отсутствия «сценичности», «растянутости», «недостатка действия», «беспорядочности диалога», «разбросанности композиции» и слабости фабулы))
Те, кто от природы обладает пассионарностью, жизненной активностью и стойкой позицией либо втягиваются в мышиную возню и пользы приносят не больше (иногда вреда от них тоже предостаточно) , чем лежащие на диване и философствующие о бытии Обломовы, либо становятся теми самыми Обломовыми, лишенными предназначения при всех их достоинствах.
«Никто не понимал так ясно и тонко, как Антон Чехов, трагизм мелочей жизни, никто до него не умел так беспощадно, правдиво нарисовать людям позорную и тоскливую картину их жизни в тусклом хаосе мещанской обыденщины. Его врагом была пошлость; он всю жизнь боролся с ней, её он осмеивал и её изображал бесстрастным, острым пером, умея найти прелесть пошлости даже там, где с первого взгляда, казалось, всё устроено очень хорошо, удобно, даже — с блеском…»
Искать чьей-либо вины в этом не стоит, политизировать вопрос я тоже не стал бы. Кто-то может обвинить меня в излишнем сгущении красок, пожалуйста, мне будет очень приятно послушать критику в свой адрес)
Источник: yvision.kz
