8 апреля во время открытия промышленной ярмарки в Ганновере активистки украинского движения Femen выскочили перед Владимиром Путиным и канцлером Германии Ангелой Меркель обнаженными по пояс
Позже появилась информация, что активистки находятся в полицейском участке. Сами FEMEN на официальном сайте сообщили, что на участниц антипутинской акции «были открыты уголовные дела по ст.132 Уголовного кодекса ФРГ «Публичное оскорбление представителя власти иностранного государства». «МК» позвонил Александре Шевченко в Ганновер, чтобы узнать, как она оценивает результат собственной акции и когда ждать ее продолжения.
| Александра Шевченко | ||
| фото: РИА Новости |
— Александра, как вы себя чувствуете? Где находитесь?
— Хорошо, пока еще в Ганновере.
— Считаете, что достигли своей цели?
-Я думаю, да. Это только начало. Для первой такого рода атаки мы вполне цели достигли.
— Но теперь вас знают в лицо. Так что в следующий раз будет действовать сложнее.
— У нас немало активисток. Не обязательно именно я должна участвовать в следующей акции.
— Думаете в этом есть какой-то смысл?
— Конечно.
— Какой?
— Вы задаете глупый вопрос. Как общественная организация, мы боремся за права женщин, выступаем с политическими публичными акциями. И раз выбрали такой способ, значит считаем, что таким образом, сможем разрешить проблему. По-моему, это логичный ответ, не требующий дополнительный разъяснений.
— Некоторые наши политики трактуют ваши действия, как некий акт революционного творчества.
— Вы считаете, что российские политики вообще могут называться политиками? Кого вы имеете ввиду?
— Ирина Хакамада назвала вашу акцию актом революционного творчества.
— Никакого творчества в наших действиях, кроме разрисованного тела, не присутствует. Это исключительно политический акт. Это не самовыражение, а политическое выражение своего мнения и позиции нашей организации.
— Вы, наверное, до деталей режиссируете свои действия. Или все происходит спонтанно?
— Конечно, готовимся. У нас есть задумка — как, куда и зачем пройти. Почему именно сегодня, и кто пойдет. Не просто так мы вдруг оказались в Ганновере и что-то сделали. Есть подготовительный период.
— Кто становится для вас мишенью?
— Представители патриархата, максимально ответственные за патриархальный режим в обществе.
— Вы, должно быть, очень смелая? Не каждый так сможет.
— Не каждый, наверное. Но мы стремимся к тому, чтобы вдохновить каждую женщину на это.
— На поступок с политическим оттенком?
— Не с политическим оттенком. Это политическая акция. Может быть она какими-то художниками и трактуется, как некое действо с арт-оттенком, но это никак уж не перформанс с политическим оттенком. Раздражает что, что российские журналисты сводят политический акт, в котором Россия так нуждается, до арта или сисек, того, что это сделали женщины. Доводите все до глупого сексизма и детских представлений о женщине. Я просто очень удивлена.
— То есть мы принижаем ваши действия?
— Со стороны российских журналистов это просто какое-то издевательство, полная глупость и непонимание процесса.
— У вас уже были такого рода акции, и они для вас нормально заканчивались, вы, можно сказать, выходили сухими из воды. На Берлинском фестивале вас сразу отпустили.
— А вы что хотели бы, чтобы нас на год посадили?
— Думаю, как бы это выглядело в Москве…
— Тем хуже для России. Вот мы и боремся против этого. В Германии человек может высказать свою точку зрения и его не посадят на два года. Когда мы проводим акции, связанные с Россией, я всегда удивляюсь вашим комментариям. Люди пишут, о том, как ужасно в России, давайте свергнем власть, и тут же, увидев, что кто-то что-то сделал, начинают выдавать великоросские глупости. Как это вас не посадили? Как удалось выйти сухими из воды? Это же нормально, как вы говорите, выходить сухими из воды Так заканчиваются акции протеста в демократическрой стране . А если ты не выходишь сухим из воды после своего абсолютно легального политического протеста, то тогда уже должны возникать вопросы: почему это вас не отпустили? Если все не так, тогда нужно о чем-то задуматься. Против нас сегодня возбудили уголовное дело, причем не потому, что мы действительно это заслужили.
— А когда будет какая-то ясность?
— Не знаем пока.
