(к характеристике диктатуры пролетариата) – (Париж, 1935 г.) Переиздано на англ.яз. «Mustafa Chokay «Turkestan under soviet Power», Oxford, 1986.
Cегодня мы начинаем публиковать с небольшими сокращениями книгу казахского патриота, видного общественного деятеля, непримиримого борца с тоталитаризмом Мустафы Шокая (1890 -1941), посвятившего всю свою жизнь борьбе за освобождение Казахии и всего Туркестанского региона из-под колонизаторского ига Советов.
В книге на документальных материалах показано, как проводилась политика советской колонизации Казахстана путем снижения численности коренного казахского населения в Северном Казахстане, лицемерно прикрывавшаяся «мерами по землеустройству в кочевых и полукочевых районов».
Автор вскрывает дискриминационную политику в отношении казахов и др.туркестанцев в промышленной сфере, цинизм большевиков во времена голода, когда они открыто высказывались о политической ненадобности спасения голодающего коренного населения и т.д.
Таким образом, в книге показаны истинное лицо сталинизма и тоталитаризма, неоколониальная политика завоевания Туркестана и Казахстана, проводившаяся Советской властью под вывеской интернационализма.
ОТ АВТОРА
Первая часть предлагаемой книги вышла в свет еще в 1928 году на французском языке под названием «Les Soviets en Asie Centrale».
Выпуская ее теперь, по истечении семи с лишним лет на русском языке, автор хотел сосредоточить внимание читателей на фактах Октябрьской революции, мало известных или не известных вовсе за пределами его родины – Туркестана.
Тем более это ему представляется нужным и даже необходимым, потому что за последнее время большевики усиленно взялись за перекрашивание действительности и стали приписывать «туркестанскому Октябрю» черты, совершенно ему не свойственные.
Без риска впасть в ошибку или преувеличение можно сказать, что вся посвященная истории Октябрьской революции в Туркестане советская литература вплоть до этого (1935) года и носящая следы некоторого правдоподобия, объявлена контрреволюционной контрабандой, «троцкистским» или еще того хуже «националистическим извращением» физиономии туркестанского Октября.
Книга большевика Георгия Сафарова «Колониальная революция. Опыт Туркестана», написанная в 1921 году на основании материалов, собранных на месте Особой комиссией ЦК РКП по делам Туркестана и личных наблюдений самого автора и имеющая штемпель Государственного Издательства, уже давно объявлена контрреволюционной клеветой.
В категорию запрещенных книг попала и книга ныне занимающего высокий пост заместителя председателя совнаркома РСФСР. туркестанца Турара Рыскулова «Революция и коренное население Туркестана» (Сборник главнейших статей, докладов, речей и тезисов).
Едва успев увидеть свет, попали в список запрещенных вредных книг книги двух авторов – Брайнина и Шафиро «Первые шаги Советов в Семиречье», вышедшая в 1934 году и «Очерки по истории Алаш-Орды», вышедшая в 1935 году.
Первая из этих книг издана Истпартом Казакского Крайкома ВКП совместно с Казакским НИИ марксизма-ленинизма. Книга не угодила тем, что авторы ее, пользуясь, как одним из источников, воспоминаниями участника «первых шагов Советов в Семиречье» некоего Трофимова, приводят, между прочим, следующее его рассуждение:
— Какое же отношение ко всем этим событиям (советскому перевороту) имели широкие трудящиеся массы туземного населения?
— Никакого, — отвечает автор воспоминаний Трофимов.
Само собой разумеется, сталинцы и «сталинская историография» не могут примириться с таким компрометирующим происхождение «туркестанского Октября» фактом. Книга изъята из обращения.
Другая попавшая в контрреволюционный список книга тех же самых Брайнина и Шафиро «Очерки по истории Алаш-Орды» вышла в начале 1935 года в издательстве Казакского Крайкома ВКП, Казакского НИИ марксизма-ленинизма (КНИИМЛ) и Казакского Института макрсизма-ленинизма (КИМЛ).
Учреждения все солидные, отвечающие самым последним требованиям сталинизма. Книга получила самый лестный отзыв не только со стороны местных казакстанских авторитетов марксизма-ленинизма, но даже со стороны самого Института Истории Комакадемии при ЦИК СССР.
И тем не менее она не угодила Москве. «Московская правда» чрезвычайно возмущена заявлением авторов книги о том, что «при оценке роли алашского движения следует исходить не из предвзятой схемы.
И тем еще в особенности, что в «Приложении» к книге собран ряд высказываний алаш-ордынских лидеров, программа партии «Алаш», важнейшие воззвания и решения алаш-ордынских съездов. На этом основании книга Брайнина и Шафиро изъята из обращения, как алаш-ордынская контрабанда. («Правда» от 13 апр. 1935г.).
К контрреволюционной литературе отнесен и юбилейный номер (№10) официального правительственного журнала «Народное хозяйство Казакстана» (за октябрь 1934 года) за несоответствующее сталинской историографии освещение «туркестанского Октября».
И этот список можно было бы увеличить ad libitum. Боязнь своего происхождения, борьба против непредвзятой схемы, стремление доказать во что бы то ни было непорочное начало «туркестанского Октября» – вот характерная особенность большевистской историографии.
Сохранить в собранном виде хотя бы самую незначительную часть правды об «Октябре в Туркестане» — вот одна из главнейших причин, побудивших автора переиздать настоящую брошюру.
В книге внимание обращено, главным образом, на политические моменты в их национальном аспекте.
Ибо, как совершенно правильно пишет один из сталинских авторитетов ленинской национальной политики в Туркестане – И.Варейкис, «бывают моменты, когда, бывает такая обстановка, когда политические вопросы играют решающую роль, а вопросы экономики – второстепенное или третьестепенное значение (См. его статью в сборнике «Национально-государственное размежевание Средней Азии», Ташкент, Ср-Аз. Гос.изд-во, 1924 г., стр.50).
Туркестан в целом переживает правильнее было бы, пожалуй, сказать – вступил как раз в «период первоначального накопления национального самосознания».
Поэтому и к вопросам хозяйственным, и культурным туркестанцы относятся с точки зрения их соответствия требованиям национальных интересов страны..
Вот, к примеру,, Туркестано-Сибирская ж.д. (Турксиб). Мы ее не приемлем, поскольку ее проведение послужило поводом к новому наплыву русских переселенцев в Туркестан (Казакстан).
Лучшие участки земли отведены этим турксибским переселенцам, а само коренное казакское население загоняется в колхозы, устроенные «на каменистой земле, у озера с непригодной для питья водой, без выгона для скота и с пашней, отстоящей на 40-50 км».
Или же, «несмотря на просьбы и протесты казаков, их выгоняют с насиженных мест с богатым сенокосом, хорошей водой и лесом и устраивают их в колхозы без воды, без леса и с негодной для пахоты землей и т.д. «Казакстанская правда», 23 окт. 1933г.)
Как указывается в книге «СССР по районам. Казакстан» (из серии «Экономическая география СССР. Госизд. 1929, стр.55-56) : «…18 января 1928 г. ЦИК СССР постановил поручить Всесоюзному Переселенческому Комитету выявить переселенческие фонды Казакской республики и обеспечить путем заселения рациональное использовании е богарных и орошаемых земель в районе строящейся Турк.-Сиб. ж.д.».
А 21 фераля того же 1928 года названный Переселенческий Комитет уже включил в пятилетний перспективный план переселенческих мероприятий (1928-1933) «внедрение в пределы Северного Казакстана до 400 тыс. переселенцев извне…».
Далее, если вы взглянете на приложенную к указанной книге карту Казакстана, то увидите там проекты «первоочередных колонизационных ж.д.», идущих от Кустаная через Акмолинск и от Кокчетава через Акмолинск же на Карагандинские копи.
Районы эти самые плодородные по всей казакской части Туркестана, где, к слову сказать, количество казакского сельского населения пало до 35% в Кустанайском и до 36, 9% в Акмолинском районе (см.. там же, стр.29).
Кто может оспаривать, что это есть прямой результат «опасения» сов.центра – как бы лучшие земли не были закреплены за наличным, т.е. казакским населением».
Или вот «вторая каменноугольная база СССР» — Караганда. Караганда сегодня интересует казакстанцев не с точки зрения количества добываемого там каменного угля, а с точки зрения положения, занимаемого на копях казакским рабочими и техниками.
И вот когда известно, что «из 600 выпущенных в 1934 году казакских специалистов на шахту №1 было принято 48 чел., из них сумело удержаться на работе только 11; а из 52 принятых на шахту №2 осталось только 4 и что специалисты казаки намеренно не допускаются к работам, над ними издеваются» и т.д. («Казакстанская правда» от 21 фев.1935г.), Караганда из каменноугольного гиганта в глазах туркестанцев превращается, как и трест «Таджикзолото» и мн. другие, в очаг национального издевательства…».
* * *
Многое ли изменилось в Туркестане с 1928 года? С точки зрения национальной изменения мало. Элиава прав, когда с трибуны ЦИК СССР говорит, что «та категория фактов и явлений, которую затронул гр. (так и сказано гр.(ажданин) Чокаев в своей книге в ответ на письменное заявление рабочей французской делегации, посетившей Среднюю Азию, этот круг явлений, может быть, наиболее тяжелый для преодоления в нашей работе».
Что Элиава прав, это может подтвердит ь и бывший чекист Петерс, который в истекшем (1934) году проводил чистку партийных рядов Средней Азии.
— Я думаю,- говорит Петерс, — мы не найдем такого идиота, который сейчас пошел бы на улицу и стал открыто ругать узбеков, таджиков, казаков, как это было в 1920-21 годах. Искажения в национальном вопросе, пожалуй, ярче всего обнаруживаются при выдвижении национальных кадров квалифицированных рабочих.
При чистке парторганизации треста «Таджикзолото» обнаружилось, продолжает Петерс, что рабочие таджики не получают технической помощи, а европейцам она дается. В результате — снижение заработка у таджиков против русских в 5-6 раз.
В Сталинабаде (Душанбе, столица Таджикистана), говорит тот же Петерс, русским представлялись лучшие бытовые условия, чем таджикам (предоставление лучших помещений, обедов и т.п.).
— Я мог бы, заканчивает свою мысль Петерс, привести массу подобных фактов из материалов чистки, где русские шовинисты грубейшим образом нарушают директивы партии в области воспитания национальных кадров» («Правда Востока», №210 от 11 сент.1934 г.).
«Я мог бы привести еще много таких при меров, и эти примеры исключительно характерны, они говорят о том, что, что тут еще глубок великодержавный шовинизм» («Правда Востока», №137, от 16 июня 1934 г.).
«Сейчас, на 18 –м году советской власти и национального освобождения Туркестана положение там не то же самое, что в 1917, 1918, 1919 гг., когда, по словам московской «Правды», (№11 от 20 мая 1922 г.), киргизов сжигали живьем, чтобы захватить у них землю. «На них охотились, Они были обречены на вымирание, продолжала «контрреволюционная» «Правда». Многие участки захватывались для того, чтобы помешать прогону киргизского скота. На кочевых дорогах строились пасеки, чтобы облагать контрибуцией всех прогонявших скот»…
Сейчас, как засвидетельствовал б.чекист Петерс, никто открыто на улицах не ругает туркестанцев. Методы управления стали внешне мягче, но суть осталась та же самая. Диктатура пролетариата в смысле национальном, т.е как власть или как активно-руководящее участие во власти национального пролетариата в Туркестане – пустое слово.
Произошли изменения, конечно, в области хозяйственной и культурной. Эта последняя область особенно трудно поддается «расшифровке». Количество школ, учащихся в них детей, вузы и втузы – все это производит впечатление.
Но с точки зрения национальных достижений, в соответствии с выпячиваемой самими же большевиками программы – результат ниже большевистской «самокритики».
Недавно в московских «Известиях» (номера от 8 июля и от 8 сентября этого года) появились две статьи на тему о школах в Киргизии. Одна их этих статей называлась «Гнездо кулаков-колонизаторов» (обратите внимание на «колонизаторов»), а другая озаглавлена «Сумбур в голове».
В них рассказывается о том, как идет подготовка национальных кадров. В Киргизии всего три педагогических техникума. В техникуме гор. Кара-Кола слушателей 55 (вместо планового задания в 105),киргизов всего 9, русских – 35. В техникумах гор.Фрунзе и Джалалабада – всего 172 учащихся, из них киргиз – 50. На двух первых курсах преподавание ведется частью на киргизском, частью на русском языках. На третьем курсе (по программе последнем) все предметы обязательно на русском языке. И вполне естественно, что «учащиеся киргизы отсеиваются». Результат: Кара-Колский киргизский национальный техникум выпустил к 1 июля 1935 года 11 педагогов, и все они оказались русскими…
Общее положение во всех советских «национальных» техникумах, вузах и втузах отличается от караколского весьма мало.
И в заключение несколько слов о положении животноводства в Туркестане (в Казакстане в частности). Вся почти созданная советским правительством промышленность, вся индустрия является привилегией пролетариата господствующей (русской) нации. Те «десятки и сотни тысяч», которыми насчитывают пролетариат «основных национальностей» Туркестана по-прежнему состоят в значительной степени из чернорабочих,, рабочих сезонных, пастухов, кучеров, домашних прислуг и т.д.
Поэтому состояние животноводческого хозяйства, продолжающего оставаться «привилегией» коренных туркестанцев, представляет большой интерес. Тем более, сам «Сталин указал, что даже при социалистическом строе, даже при коммунизме не исключена возможность кочевого скотоводства («Казакстанская правда» от 28 июня 1934г.).
Замечу, что эта новая сталинская теория о социалистическом и даже коммунистическом кочевом скотоводстве появилась после отобрания большей части годных для хлебопашества земель в пользу русских переселенцев. До 1930 года, даже до 1932-33 гг. само упоминание о кочевом хозяйстве при советском режиме считалось совершенно недопустимым.
(Сайт «Алтын-Орда»: казахов до 1930-33 годов не допускали в промышленную отрасль, потом устроили Голодомор, отобрав у коренного населения скот – и вот вам планомерный геноцид – гибель 2 млн. казахов и исход за пределы исконной территории Казахии 1 млн.300 тыс. казахов. Таким образом, массовый мор местного населения – запланированная советская колонизация казахских земель путем истребления аборигенов).
В статье «15 лет Казакстана» («Правда» от 23 окт. 1935 г.) секретарь Казакского Крайкома ВКП Мирзоян с торжествующим видом сообщает, что Казакстан пришел к своему юбилею, имея 7млн..120 тыс. голов скота.
Тому, кто не знает прошлого казакского животноводческого хозяйства, цифра эта, пожалуй, может показаться и внушительной.
Не уходя далеко в дореволюционную эпоху, я ограничусь только данными о казакском скотоводстве за 1927 год. После всех катастроф, беспрерывно продолжавшихся с 1916 по 1923 годы, на территории, тяготеющей к линии Турксиба, имелось 28 млн.883 тыс.480 голов скота.
Из этого количества 63 % приходится на долю казакского населения и 14,4% — на долю киргизского населения. На этой же территории численность населения равнялась (в 1926г.) 5 млн. 540 тыс.700 душ, из них казакского населения – 49,1% и киргизского – 9,4%.
Цифры эти сообщены Тураром Рыскуловым в статье «Туркестано-Сибирская ж.д. и ее значение для народного хозяйства СССР» в книге «Туркестано-Сибирская магистраль» (Москва, 1929 г.). Следовательно, на долю казак-киргизского населения в 1927 году приблизительно в 3 млн. душ приходилось около 22 млн. голов скота.
(Сайт Алтын-Орда: и как можно было погубить 2 млн. людей при таком количестве скота уже через три года)
В нынешнем (1935 год) советском. Казакстане численность населения приближается к 7 млн. душ (рост за счет переселенцев из европ. части СССР вместо умерших от голода и откочевавших в 1930-33 гг. казахов), а количество скота – 7 млн.120 тыс. голов (по данным Мирзояна, и ср. с данными журнала «Революция и Национальность» , №10, окт. 1935г., который в статье «Итоги хозяйственного и культурного строительства Казакстана за 15 лет» дает цифру на 1 млн. меньше – 6 млн.400 тыс. голов скота).
Количество же скота в т.н. Средней Азии в 1934 году определялось в 9 млн. 617 тыс. голов против 40 млн. до «Октября».
Можно ли привести другой более убедительный пример хозяйственных достижений скотоводческого туркестанского населения до Советов?…
(Продолжение следует)
