Заканчивается год, и интерьеры многих студий уже украсились нарядными красавицами-елочками. Волнующий запах хвои, однако, не может перебить смрад, которым пропитался наш «голубой экран» за истекший период. Получается, как в анекдоте, где хозяевам постоянно чудилась подозрительная вонь в квартире, и, распрыскав окрест себя освежитель с ароматом хвои, жена спросила мужа: «Ну, что ты теперь чувствуешь?» Тот же, поведя носом, ответил: «Такое ощущение, будто кто-то под елкой наложил» (да простят мне читатели некоторую грубость аналогии).
Но ведь и, правда, в уходящем году телеящик, прежде передающий только картинку и звук, словно научился передавать и запах. Отвратительный, проникающий во все поры и мешающий дышать тошнотворный запах лжи и ненависти, который с утра до ночи источало федеральное ТВ, не давая ни сна, ни отдыха измученной зрительской душе.
Теперь программы и их ведущие провожают год и подводят его итоги. Первым отчитался Владимир Познер в традиционной трехминутной «прощалке». Начал с личного: все родные и близкие, слава Богу, живы-здоровы, внучка родила правнука, а внук поступил в престижный университет. И вдруг в самом уже конце вышел «за круг личного» и с горечью констатировал: «Год этот запомнился мне Крымом и Украиной, неслыханной телепропагандой, резким ухудшением отношений с Западом, ростом цен, падением рубля. Он запомнился мне повышенной агрессией общества и еще бездарным нашим футболом».
Ох, каким карбонарием показался Владимир Владимирович в этот миг. Каким вольнодумством повеяло из эфира Первого канала! И ведь не отрезали редакторы последнюю часть «прощалки», а легко могли бы — к чему бы это? Что бы это значило? На мгновение даже подумалось-пригрезилось, что руководство Первого канала устами Познера (участием в жестокой и грязной информационной войне не запятнанного) решило и себя оправдать: мол, ведаем, что творим. В конце концов, они, высшие телеменеджеры с федеральных каналов — тоже люди, не исключено, что по ночам орошают подушки горючими слезами стыда. Она, совесть, ночью-то как раз и просыпается, садится на грудь, словно крыса, и грызет, грызет…
Черный интернетовский юмор убил мое прекраснодушие: «Константин Эрнст не спит по ночам — к нему приходит распятый мальчик и требует опровержения». И он, тот малыш в трусиках , таки дождался — но не опровержения, а вынужденных оправданий ведущей «Воскресного Времени» .Ирады Зейналовой Пять с лишним месяцев творцы сюжета— фальшивки молчали и на тебе — отчитались. Причем, скорее всего — не по велению разбуженной внезапно совести, а по приказу сверху, после вопроса Ксении Собчак Путину относительно федеральных каналов, планомерно разжигающих ненависть и вражду в обществе. С брезгливой интонацией официантки из дешевой забегаловки («Да подавитесь вы!») ведущая, сообщив, что эта история стала красной тряпкой для оппозиционных СМИ, все же признала, что у журналистов не было доказательств трагедии, но «это реальный рассказ реально существующей женщины, бежавшей из ада в Славянске». И тот час же — «убираем муар» — шарахнула по зрительским нервам кошмарными кадрами убитых детей, будто отсутствие распятого мальчика можно компенсировать наличием других детских трупов. И подытожила в конце: «Жизнь оказалась страшнее фантазии. Если болезненной фантазией женщины, чья психика не выдержала ада круглосуточных обстрелов Славянска, оказался рассказ луганской беженки». Проверить же достоверность этой истории у корреспондентов Первого канала, как выяснилось из гневного монолога Зейналовой, не было никакой возможности. На войне — как на войне.
Оставим сейчас в стороне основополагающие принципы работы любого журналиста — хоть в тылу, хоть на войне. Заметим только, что «достоверность истории» в считанные дни после показа сюжета проверили и легко опровергли и корреспондент «Дождя» Тимур Олевский, и журналисты «Новой газеты» (треклятые оппозиционные СМИ), и украинские телевизионщики. Обо всем этом наверняка было известно главной программе страны, когда она, как бы оправдываясь, продолжала гнуть свою линию: мол, а кто доказал, что мальчика не было? Впрочем, пропаганда и не требует доказательств. Дмитрий Киселев в «Вестях недели», давая строгую отповедь Ксении Собчак с ее вопросом президенту, и вовсе переложил с больной головы на здоровую, обвинив ее саму в разжигании ненависти к России и федеральным телеканалам. . А вранье, регулярно выдаваемое ими за истину, назвал невинным словом «ошибки», от которых телеканалы не застрахованы.
В понедельник и Михаил Леонтьев с программой «Однако» подтянулся с новыми «доказательствами» виновности украинцев в гибели малазийского «Боинга». Его «свидетель», некий бывший украинский офицер с закрытым лицом и измененным голосом, изучив фотографию, уже признанную фотошопом, авторитетно изрек: «Я пришел к выводу, что даже если эта фотография — фальшивка, то ее стоило бы сделать, потому что никакой другой вид оружия, кроме как украинский самолет, поразить этот «Боинг» не мог». Леонтьев подхватил: «У нас нет доказательств подлинности нашей фотографии, как и нет никаких доказательств фальсификации… Но шансов, что мы с помощью профессионального сообщества установим истину, все больше».
Ушли на каникулы и Толстой с Гордоном со своей «Политикой», напоследок возложив всю вину за развязывание информационной войны на Америку и Запад , глумливо уличив вражеские СМИ в жесточайшей цензуре, не допускающей никакого инакомыслия, и горделиво заключив в финале: «Как говорил герой известного фильма — сила в правде».
«Как вы думаете, наступит ли то время, когда людям, которые работают на федеральных каналах, придется нести ответственность за то, что она сейчас творят?» — спросила Ксения Собчак Владимира Познера в своей программе на канале «Дождь». «Не наступит, — горько усмехнулся мэтр — Но мне бы очень хотелось до этого дожить. Из-за них в России нет журналистики, это люди, предавшие и продавшие профессию».
Впрочем, в финале собственной программы давно живущий на свете Познер вспомнил в утешение зрителям мудрость царя Соломона: «И это пройдет».
Дописываю заметку и слышу анонс предновогодней программы «Список Норкина»: «Может ли информационная война приводить к реальным жертвам?» И они еще спрашивают! Нет, кажется, ЭТО не пройдет никогда. «Песня не прощается с тобой», — гремит из ящика музыкальная завлекалочка новогоднего шоу, наполняя знакомые слова пугающей многозначностью. Не прощается.
Ирина Петровская
Новая газета
