[:ru]
Нам нужна повестка не «против, а «за»
«Спокойствие» прошедших парламентских выборов обманчиво. Мы не стали свидетелями массовых митингов, как в соседних странах, но чувствуем глухой и недобрый скрытый гул, предшествующий природным катастрофам, считает Адил Тойганбаев, лидер Казахского Национального Конгресса.
Даже по официальным данным низкая явка, особенно в ключевых городах, где и делается политика — Алматы и Астане, говорит о том, что правители и граждане начинают жить отдельно друг от друга, в прямом смысле этого слова. Запугав народ тем, что людская активность неизбежно обернется столкновениями и хаосом, власть получила в ответ другую крайность. Народ не пошел на улицу, но и голосовать не пошел. И это пассивное глухое сопротивление тоже имеет свой потенциал. Ведь если на выборы в дальнейшем придет десять процентов списочного состава, а то и меньше, это будет уже откровенное банкротство нашей политической системы.
Сама отмена нормы о необходимом пороге явки — повод не воспринимать выборы всерьез. Отказ кандидатам только одна из форм волеизъявления, а вот собственно отказ от выбора, как такового — уже другая, и более серьезная. Важная техническая реформа, которой необходимо добиваться от властей на нынешнем переходном этапе — вернуть порог явки в 50 процентов, как было установлено Конституционным законом до ноября 1998 года. Тогда выборы можно будет хотя бы формально считать выборами. Тогда вечный обывательский аргумент «да ну, и без меня все решат» уже не пройдет. Нет.
И еще важнее другое. Независимые опросы и подсчеты дают еще меньшие показатели по явке и намного, существенно большие — по испорченным бюллетеням. И раз официальные результаты не признаны чистыми со стороны ОБСЕ, нам остается только доверять неофициальным. И тут мы получили практически картину бойкота. Да, очень плохо, что у нас в обществе нет позитивной программы, за которую мы могли бы голосовать, выходить на улицу, умножить ее на силу гражданской веры и силы. Но и «против всех» для начала тоже вариант, тем более для уставшего общества, для разуверившейся нации.
— Как вы оцениваете идею портить бюллетени, которую выдвигала новая гражданская оппозиция?
Для условного флешмоба, одиночного митинга в кабинке в поддержку кандидата «против всех» такое сойдет. Но подобные меры призваны убеждать скорее не общество, а саму власть. А во власти хватает безразличных заевшихся паразитов, убедить которых может только пинок под зад. Гораздо показательней мусорные контейнеры, куда бросают политиков-банкротов, как это было на Украине. Собственно, степень активности завтрашнего гражданского протеста прямо пропорциональна сегодняшнему обману и насилию со стороны властей. Они сами программируют бессмысленный и беспощадный казахский бунт. А ведь все можно было сделать по-человечески.
— К чему в итоге склонится власть, на ваш взгляд?
Им сейчас тяжело. Правящая каста у нас привыкла оглядываться на старших братьев. Мы имеем достаточно последовательные реформы в Узбекистане, призванные освободить закованный потенциал нации, революцию в Киргизии — восстание уже не против отдельных президентов, а против вранья как языка общения с народом. Зато по остальным периметрам (РФ и КНР) у нас сейчас опыт жесткой реакции, отказа от диалога с оппонентом. И сам оппонент, одновременно, настроен так же непримиримо. Все это влияет на принятие решений в Акорде, создает им дополнительные поводы для беспокойства. И брать пример они еще не разучились, готовы делать это даже не задумавшись, машинально.
В декларациях и речах президента Токаева изобильно упоминаются реформы. Что само по себе признание: без смены курса никак не обойтись, и внутреннего курса в том числе. А какой у нас был внутренний курс до сих пор? Власть говорила, что сама знает, что и как ей делать. И все делала сама. Нам оставалось только доверять или не доверять. Никаких разговоров о политике с обществом не велось. Но сегодня мир без преувеличения прозрачен. Рост образовательного уровня молодых тоже свершившийся факт. При качественном сравнении с другими странами, идейная и управленческая несостоятельность этих людей, выдававших себя за сдержанных немногословных профессионалов, абсолютно очевидна. Ясно уже всем, что они не технократы, а в самом лучшем случае технотракторы.
Их бумажные мосты сжег экономический кризис, их титаники сели на мель сокращения производства и потребления нефти и газа, к моральному банкротству с каждым днем все больше добавляется материальное. Причем схемы и приемы, работавшие, допустим, два десятилетия назад, сейчас в принципе неработоспособны, как паровые двигатели. Строить их, конечно, своего рода мастерство, но оно уже совершенно никому не нужно. А ничего нового эти наши профессионалы делать не умеют.
Робкие реформы Токаева, при всей их неуверенности и недосказанности, напоминающей Горбачева и Медведева, являются обнадеживающим приглашением обществу — «смотрите, мы готовы вас слушать». Так принято считать. Но, думаю, их посыл обращен вовнутрь. И используются они, скорее, в клановой борьбе внутри самой правящей системы. Пока мы говорим об апатии нации к политике, в коридорах власти разворачиваются самые настоящие активные боевые действия. Все, как положено — с заходами в тыл, беспощадными артобстрелами и хитрыми беспилотниками. Никакой апатии, там все крайне драматично.
Весьма относительная либерализация во второстепенных областях — упрощенная регистрация партий, молодежные и женские квоты, правила проведения митингов, права парламентской оппозиции — вещи нужные, но второстепенные. В нынешних условиях они бессмысленны. На фоне нарушений на выборах прежде всего требуется криминализовать имеющиеся фальсификации и создать действенные механизмы их недопущения. Действенные — значит с гарантированным контролем со стороны гражданских активистов, с их правом не утверждать протоколы избирательных комиссий. С возвратом, пересчетом и персональной ответственностью пойманных за руку. После того, как на частокол вокруг Центризбиркома будут посажены отрубленные головы ворья, можно будет переходить к гуманитарной повестке: молодежным квотам, зарезервированным постам в парламентских комитетах и главное — гражданскому миру, пакту о снятии обвинений и прочем снисхождении к представителям режима.
— Вы говорили об отсутствии программы у оппозиции, обозначенной цели. Что может ей стать, кроме простой демонстрации недоверия к выборам? Например, на митинге памяти в декабре демонстранты от Oyan Qazaqstan требовали «Казахстан без Назарбаева». Может ли этот лозунг стать основой нашего нового Дня?
— Все лозунги, начинающиеся с «не», по определению проигрышные. Демократические активисты часто сравнивают нашу ситуацию с новейшей историей других постсоветских государств — что у нас не так? А «не так» у нас именно то, что вы назвали.
Здесь получается не только мелочно, но и вообще «не туда». Если у исторических партий в Британии или Штатах были бы такие заземляющие лозунги, их вообще не осталось бы в истории. Освободиться от мелочности — большая задача для казахских демократов. Все мы в большей или меньшей степени ею грешим.
— Они возразят (повторяя, кстати, официальную пропаганду), что Назарбаев не отдельная личность, а целая эпоха. Ее олицетворение. Отдельные политики так и говорят — назарбаевы во множественном числе и с маленькой буквы.
— По такой логике, американские Отцы основатели должны были провозглашать революцию «против Георга III», Или, если с уточнением отдельных политиков, «против ганноверов с маленькой буквы». Только тех, кто закладывал американскую Республику, ганноверы вообще не интересовали. Ни как данность, ни как частность. Поэтому и говорю — мимо. Борьба даже с историческими личностями не формирует подлинных Движений. А Казахстан завтрашнего Ддя должен быть для всех, в том числе и для назарбаевых.
Спрашивают, почему наше гражданское общество не такое требовательное и эффективное, как украинское? Простой пример: в 2001 году в Киеве проходила многомесячная массовая акция «Украина без Кучмы», поддержанная многими партиями, и левыми, и правыми. Ее сравнивали с последующими революциями, она даже дала свои результаты — власть списала несколько фигур, но в целом все кончилось ничем.
Подвело название, обозначенная цель. Революции «против» не получаются. Побеждают те, которые «за». Там же, на Украине, оранжевая революция 2005 победила, потому что отстаивала выбор народа — победу президента Ющенко, которую уходящий режим попробовал украсть. Революция 2014 тоже стояла за позитив — за победившую на выборах президентскую программу Януковича, которая была предельно проста — курс на Евросоюз любой ценой. Избранный под этим лозунгом президент отступил, предал свои обещания, и народное возмущение неизбежно сдетонировало по нему самому.
Урок тех событий однозначен. «Не сметь врать!» — вот верные слова, двигающие историю. А мстительные гонки за «бывшими», причем во главе с их вчерашними приспешниками, не революция. Просто имитация, если не сказать откровеннее.
— Тем не менее, есть у казахов шанс на эволюцию, а не на революцию?
— Признание президентом необходимости реформ означает, что ставка на стабилизацию, замораживание социальных процессов больше не работает. Значительная часть власти настроена на перемены, хотя их генетические опасения никуда не делись. Ведь известно, из какой школы управления они вышли.
Я допускаю, что Токаев настроен в отношении людей из прошлого так же однозначно отрицательно, как и молодые оппозиционные активисты. Что ведет свою собственную войну — аппаратную, но с шансом на успех. Люди должны прийти на смену рептилиям, и так или иначе это произойдет. Революции сверху тоже иногда побеждают, но намного реже, чем обычные революции. Об этом стоит помнить реформаторам, не переоценивать свои силы. И о том, что резерв — и терпения, и стратегического ресурса — не вечен, тоже следует помнить. Прежний курс ведет страну к бедности, обнуляет даже успехи, достигнутые во время авторитарной модернизации.
— Вы говорите, что верите в реформаторский настрой Токаева. Можно ли при этом обозначить негативные аспекты его стратегии и действий?
— Это невнимание к культурной, гуманитарной составляющей политики. В конечном счете, невнимание к тем, за счет кого делаются любые реформы. Если исключается казахский характер страны, перемены не имеют никакого смысла. И не имеют Будущего.
Что касается стратегии перемен, она эффективна тогда, когда с обществом ведут диалог. И предлагают не надуманные послабления, а востребованные законопроекты. Власть и общество должны общаться, это первое условие мирного и устойчивого развития событий.
— Что может изменить положение? Например, возвращение 50-процентной нормы явки?
— Да. Оно способно придать ответственности и избирателям, и избираемым. Второе — делегирование оппозиционных представителей на каждый избирательный участок с обязательным утверждением ими итогов голосования. Третье — введение жесткой персональной ответственности за вбросы и подтасовки. И наконец, самое главное, демократизация избирательного права. Отмена запрета на самовыдвижение кандидатов в президенты и обязательных пяти лет работы на госслужбе. Понятно, что для истеблишмента все это очень выгодно и позволяет не допустить к выборам «чужих» еще на дальних подступах. Но это напрямую лишает демократию смысла. И оправдывает апатию, с которой мы начинали.
Если предлагается выбирать только из «них», то какое до этого дела «нам»? Игнорировать такие альтернативы — самое правильное решение, которое может принять разумный человек. Тогда власти остается одно: ходить на свои выборы в одиночестве.
Назира Даримбет
[:]
