Иногда история ударяет по тебе с такой силой, что дышать становится трудно. Не просто потому, что она трагична. А потому, что слишком похожа на настоящее.
Я говорю об истории Стефана Цвейга — самого известного писателя Европы 1930-х годов, гуманиста, мыслителя. И о его жене Лотте. История их двойного самоубийства в феврале 1942 года в далёкой бразильской Петрополисе не выходит у меня из головы. Честно: когда я впервые погрузилась в неё — мне было больно физически.
Цвейг родился в богатой австрийской еврейской семье, получил блестящее образование, знал пять языков, был любим и популярен, писал о гуманизме и людях . Его жизнь казалась почти сказкой. Он ненавидел войну, до последнего верил в разум, культуру, музыку, свободу.
Лотта, его жена и спутница, была моложе на 27 лет. Она была его секретарём, поддержкой, последней любовью. Вместе они бежали из охваченной нацизмом Европы, нашли временное пристанище в Нью-Йорке, обрели пусть временный, но дом.
И всё же однажды они больше не смогли.
Они написали два прощальных письма. Выпили смертельную дозу снотворного. И легли рядом, держась за руки.
Почему? Этот вопрос задавали и продолжают задавать миллионы.
Им удалось спастись физически. Но не удалось сохранить главное — веру. Им казалось, что зло победило. Что фашизм — теперь навсегда. Что евреи никогда больше не смогут дышать свободно. Что музыка умерла. Что Европа, такая, какой её знал Цвейг — гуманная, культурная, свободная — исчезла.
«Если исчезает Европа — исчезаю и я», — напишет он в своём последнем письме.
Он ошибался.
Фашизм пал. Концлагеря были освобождены. Европа восстала из руин, чтобы снова строить города, библиотеки, университеты, чтобы снова писать музыку, ставить пьесы, говорить на всех языках о свободе и человеке.
Но Стефан Цвейг и Лотта этого уже не увидели. Они ушли. Не выдержав эпохи мрака.
Почему эта история так ранит сегодня?
Потому что кажется, что мы снова стоим на границе безумия. Снова рушатся ценности. Снова разум отступает перед жестокостью. Мы снова видим войну — в разных обличьях, на разных картах. Мы снова видим, как слова теряют вес, как свобода слова становится угрозой, как гуманизм — слабостью. И снова кажется, что свет проиграл.
И ты сидишь, сжавшись, с болью в груди, и думаешь: «Зачем всё это? Зачем жить среди мрака и безумцев?»
Но, нет. Нет.
Даже самая тёмная ночь не вечна. Даже самый густой туман рассеется. Даже из самой страшной воронки истории люди поднимаются — с книгами, с музыкой, с любовью, с верой. Да, иногда хочется исчезнуть. Но главное — не исчезать.
Никогда не стоит принимать фатальные решения в момент отчаяния. Потому что завтра может прийти.
И оно приходит.
История Цвейга — не только трагедия. Это и предупреждение, и напоминание. О том, как важно держаться за свет даже тогда, когда ты уверен, что он исчез.
Потому что он возвращается.
А если есть свет — значит, будут и слова. Будет любовь. Будет свобода. Будет музыка.
А если будут они — значит, будет и человек.
Если вы дочитали до этого места — спасибо.
Эта история важна для меня, как, возможно, и для вас. Я пишу о вещах, которые болят, тревожат и требуют слов — даже когда слов не хватает.
Если вы считаете такие тексты нужными и у вас есть возможность поддержать мою работу — я буду благодарна за любой взнос.
Это поможет мне продолжать писать честно, глубоко и регулярно.
Каспи: 87085816808
