О ремейках, ностальгии и том странном чувстве, когда любимые истории возвращаются — без души
Иногда кажется, что нас больше не зовут в кино. Нас зовут назад.
Назад — в тот момент, когда ты впервые увидел, как дурнушка снимает очки и вдруг становится красивой. Или когда девушка с дневником под мышкой покупает вино на Рождество и говорит, что всё равно будет верить в любовь.
Сегодня мы живём во времени, когда кино всё чаще не рассказывает новые истории, а возвращает старые — в глянце, с фильтрами, с новыми лицами. Как будто берёт наши воспоминания и бережно перекрашивает, перекраивает, переигрывает. И от этого становится не радостно, а как-то… одиноко.
Когда любимое становится чужим
«Это всё она» — фильм из 90-х, легкий, наивный, такой же неловкий, как первая влюблённость. В нём не было ничего особенного. Но в нём было что-то живое. Тепло. Простота. Моменты, которые не кричали о себе, но оставались где-то внутри — как записка в школьном пенале или смятая фотография из старого кошелька.
В 2021-м вышел ремейк — «Это всё он». Сменили героев, добавили TikTok, пригласили бывших звёзд на пару минут. Всё вроде бы на месте. Но ощущения нет. Как будто подставили кого-то под образ, который мы помнили. И душа — не узнала.
И так происходит всё чаще. Новый «Крик», новая Бриджит Джонс, новая Белоснежка, новые лица в старых нарядах. Снова ужастики, где теперь все говорят про терапию, смартфоны и личные границы. Снова комедии, где персонажи будто читают лекции по социальной этике. Всё стало очень правильным, очень современным — и от этого странно безжизненным.
Нам хочется узнать, как они, а не увидеть, какие мы
Иногда кажется, что ремейки создаются не потому, что есть, что сказать.
А потому что есть имя, которое хорошо продаётся.
И это чувствуется. Мы ведь не такие наивные зрители, какими были в 90-х. Мы видим, когда вместо искренности — расчёт, когда актёр играет не героя, а «оммаж», не сюжет — а «тему».
А нам хочется другого.
Нам хочется узнать, как у неё потом сложилась жизнь. У той Бриджит, настоящей. Не перезапущенной. Узнать, счастлива ли она. Жалеет ли о чём-то. Стала ли мягче, мудрее, уставшей. Нам не нужен крик нового поколения. Нам нужен тихий ответ из прошлого.
Но нам дают другое. Нам говорят: «Времена изменились!»
Да, изменились. Но тепло в груди — не меняется.
Когда «Секс в большом городе» стал странным
Один из самых болезненных примеров — перезапуск «Секса в большом городе». Те самые женщины, с которыми взрослели, обсуждали первые влюблённости, вечеринки, уязвимость, наивность и силу — вдруг стали говорить… про смерть, веганскую диету и менопаузу. Не потому что это неправда. А потому что это не те, кого мы помним.
Их молодость осталась с нами, а их старость пришла без нас. Нам её навязали. Заставили встретиться с реальностью, к которой мы не были готовы. Это как увидеть бывшего — с детьми, ипотекой и новой жизнью, а потом вспомнить, как он когда-то целовал тебя в метро, когда вы ещё не знали, что бывает завтра.
Почему это больно
Это не раздражает. Это именно больно.
Потому что ты вдруг понимаешь: что-то, что казалось своим, теперь больше не принадлежит тебе.
Фильм, который ты смотрел в обнимку с подушкой после тяжёлого дня, — теперь чья-то бизнес-стратегия.
Герой, который знал тебя без слов, — теперь только логотип, трейлер и пресс-релиз.
А ты сидишь в кинотеатре, смотришь, и вроде узнаёшь сюжет… но не чувствуешь ничего.
Ни слёзы, ни дрожи, ни той простой радости, как когда-то.
Потому что тогда это было правдой.
А теперь — только попытка её повторить.
Что происходит с кино?
Может, это и правда кризис.
Не только сценариев, но и эмоциональной честности.
Мир стал таким громким, требовательным, навязчивым — что кинематограф стал осторожным. Боится обидеть, боится не попасть, боится рисковать.
Проще взять то, что уже работало, и сделать «так же, но чуть по-другому».
А может быть — это просто страх взросления.
Мы взрослеем. И хотим верить, что те чувства, что были с нами в 17 — можно вернуть.
И фильмы становятся как открытки из прошлого.
Старые адреса, новые подписи.
Всё это было. А теперь — как будто нет.
Есть что-то очень человеческое в желании переснять историю.
Дать ей второй шанс. Сделать лучше. Или просто ещё раз побыть там, в том моменте, где всё было хорошо.
Но часто такие попытки похожи на разговор с бывшим: вроде бы снова вместе, но ты понимаешь — всё уже не то. Время ушло. Лёгкость ушла.
И вместо любви — усилие.
Нам не нужно новое прошлое
Мы не просим вернуть 90-е. Или 2000-е.
Мы просто хотим, чтобы к нам не прикасались чужими руками.
Чтобы то, что греет, не превращали в инструмент продаж.
Чтобы если уж говорить о чувствах — то по-настоящему.
И если ты не знаешь, что сказать — лучше помолчи.
Пусть старые фильмы останутся там, где они живут:
в сердцах, в памяти, в тёплых вечерах с чашкой чая.
Без хэштегов, без ремейков, без переписываний.
Потому что, может быть, это и есть настоящее искусство —
уметь остановиться.
Этот текст — часть моей попытки найти слова для чувствительных людей в шумном мире. Если хочется поддержать моё писательство — вот мои реквизиты:
каспи: 87085816808
