В конце августа, в канун 20-летия казахстанской конституции глава государства Нурсултан Назарбаев затронул тему наименования Казахстана как «Страны великой степи». Скорее всего, данная тема в самые ближайшие дни получит свое дальнейшее развитие.
По словам президента в мире есть много стран, где наряду с официальным названием используется неофициальное: Япония — Страна восходящего солнца, Корея — Страна утренней свежести, Нидерланды — Страна тюльпанов. А как быть нам?
— Мы — дети Великой степи. Вот под этими лозунгами и новым брендом мы должны показаться миру новым Казахстаном, — отметил Нурсултан Назарбаев на международной научно-практической конференции «Конституция: единство, стабильность, процветание».
Великая степь имела непреходящее значение в мировоззрении наших предков. Она была всем, и миром, в котором они жили и развивались и местом под солнцем, за который боролись, проливали кровь.
Отметим, что это не первый случай, когда Нурсултан Назарбаев предлагает внедрить неофициальное название Казахстана. Еще в июне глава государства также приводил в пример другие страны, которые придумали себе псевдонимы.
— Нам тоже этого не хватает. Казахстан — Страна великой степи. Великая степь, вечное синее небо. Цвет нашего флага, объединяющий нашу страну. Это для того, чтобы вы все знали. Единый цвет, — отметил в июне глава государства.
Тогда же Нурсултан Назарбаев пояснил потребность в неофициальном названии страны, преследующей вполне прагматичные цели. По его словам, «под новым брендом мы должны показать миру новый Казахстан».
— Для этого я предложил идею индустриализации, новую экономическую политику, пять индустриальных реформ. Наша молодежь, для которой делается все это, должна зажечься этим, вылавливать со всего мира все, что есть, и создавать новое, — пояснил президент.
А как же барс?
Впрочем, если пробежаться взглядом по современной истории Казахстана, то выясниться, что нынешнее президентское начинание не первое за годы независимости.
Еще в «Стратегии 2030» Казахстан упоминается как среднеазиатский барс. Тем самым проводится прямая параллель с азиатскими тиграми и африканскими слонами. Позже Нурсултан Назарбаев снова вернулся к изложенной в Стратегии идее.
— Барс, молодой барс, его энергия, его сила, его подвижность, готовность к прыжку — вот что нужно нашей нации, нашему народу, — отметил глава государства в 2011 году в канун 20-летия независимости Казахстана.
Возникает вопрос: в чем разница между барсом и степью? Прежде всего, традиция давать странам имя сильных и благородных животных связана с популярным (доступным широким массам) экономическим сленгом.
К примеру, тиграми называют любую успешную страну, которая демонстрирует высокие темпы роста экономики в азиатско-тихоокеанском регионе. Слонами в свою очередь именуют государства, чья экономика на черном континенте сильна и может выступать драйвером развития для остальных стран. При этом речь не идет о конкретном государстве.
Термин барс, если он приживется в Центральной Азии, также может применяться к любой соседней республике, которая достигла выдающихся успехов в экономике. Поскольку подобные прилагательные, как правило, отражают региональные особенности, специфику.
— Допускаю, что первоначально подобные термины стали применять журналисты, которые решили освежить, сделать ярким экономический язык. Но власти подхватили подобную «инициативу снизу», — говорит эксперт по маркетингу Александр Гречин.
По словам эксперта, это был пиар ход, который должен был привлечь внимание потенциальных инвесторов, с другой стороны, подчеркнуть успехи политической элиты данного региона.
— Приживались не только «тигры», «слоны», «антилопы». Даже аббревиатура «БРИКС», которая сама по себе ни о чем не говорит, пошла нарасхват. Сегодня в мире выгодно отличаться, быть индивидуальным и неповторимым, создавать особый шарм. В большой экономике идут на женские уловки, чтобы привлечь внимание иностранных инвесторов, — считает эксперт.
Наряду со словами, используемые в бизнес-лексиконе, параллельно применяются неофициальные названия государств. Они уже подчеркивают специфику, своеобразие страны, его народа, являются собирательным образом.
Имя собственное…
Неофициальные названия государств являются собирательными образами, отражаю специфику, особенность страны и его народа.
— Мы говорим «Страна тюльпанов» и подразумеваем Голландия, говорим «Туманный Альбион», а имеем в виду Англию, если мы в своей речи говорим о «Стране восходящего солнца», то понимаем Японию, — говорит эксперт Гречин.
По его словам здесь не идет речь о мега-успехах государств, а отражается их специфика, благодаря чему мы не путаем страны. Подобные названия являются историческими. Их придумали не сегодня и не вчера, возникли они еще в древности.
— Например, термин Поднебесная восходит к конфуцианской идеологии, согласно которой весь мир находится под небесами. Позже такую трактовку стали использоваться применительно к Китаю, — говорит эксперт.
По его словам, аналогичная ситуация с «Корё». Термин используется в Южной Корее в качестве еще одного неофициального названия страны. Он берет начало из средневековья, когда возникло государство Когурё.
Сегодня исчезли исторические предпосылки, способствовавшие появлению подобных названий. Мир – это не Поднебесная, а государство Когурё давно прекратило свое существование. Но в общественном сознании термины, подобно рудиментам прошлого, остались.
— Они оживляют речь, с другой стороны, оказываются удобными в употреблении, — объясняет долголетие названий наш специалист по маркетингу.
Слова Гречина имеют под собой основание. В 2012 году в Мексике активизировались дебаты по поводу названия страны. Экс-президент Фелипе Кальдерон вместо длинного набора слов «Мексиканские Соединенные Штаты» предложил употреблять простое — «Мексика»
— Мексика не нуждается в том, чтобы кому-либо подражать, — заявил Кальдерон, намекая на соседа — Соединенные Штаты Америки.
Формирование многополярного мира неожиданно спровоцировало спрос на индивидуальность. Страны, когда-то стремившиеся быть похожими на преуспевающих кумиров, сегодня предпочитают не только собственный путь развития, но и собственное имя.
«Страна великой степи» также подчеркивает индивидуальность и неповторимость Казахстана. Но главное, является удобным в употреблении. Быстро запоминается, так как несет в себе простую смысловую нагрузку — страна, где есть великая (бескрайняя) степь. Благодаря этому «второе» название эффективнее популяризируется в массах.
Оно нам надо?
Причин, почему власти и население предпочитает официальным названиям стран неофициальные множество. Как говорится, если звезды зажигаются, то это кому-то нужно. И речь идет не только о романтически возвышенных целях, но и о практических интересах.
Подобные названия могут стать хорошим подспорьем для развития туристической индустрии. Не секрет, что многие турфирмы сознательно их эксплуатируют в своих рекламных буклетах. И на то есть веские причины.
— Помните шутку: «Не думайте о слонах!». При произнесении этой фразы Вы машинально думаете о слонах. Тоже само происходит с названием «Страна великой степи». Человек незнакомый с Казахстаном начинает себя спрашивать: «А на самом деле степь такая великая»? — говорит украинский экономический эксперт Вадим Паниткин.
В качестве примера эксперт приводит Испанию, которую не редко называют страной корриды и вин. Согласитесь, сразу хочется посмотреть на бой с быками и продегустировать вина. Слова порождают желания!
— Это простой психологический рефлекс. А есть еще одна реакция — это любознательность. Скажем при произнесении слова Казахстан, иностранец, наверное, только кивнет головой. А если скажете «Страна великой степи» его охватит любопытство. Согласитесь, интересно узнать, что за страна? Собрать в интернете информацию о ней. При этом вы никого не принуждаете делать это. — говорит Паниткин.
Необходимость использования неформального, условного названия государства нередко возникает и из желания продвигать на внешнем рынке национальные товары. Такие наименования отражает самобытность страны и его народа, хорошо запоминаются и вызывают интерес у окружающих. Они становятся со временем узнаваемыми, брендами, что упрощает экспорт товаров за рубеж.
— Психология потребителя потёмки. Он не станет просто так покупать продукцию на прилавке магазина. Поскольку отсутствует информация о нем. Он не знает, откуда этот товар, что за страна производитель. Я не думаю, что Мьянма казахстанцам скажет многое. Хотя все понимают, что речь идет о государстве, — заключает украинский эксперт.
И таких «безмолвных» стран много. Поэтому деловые элиты намерено применяют неофициальные названия. Так, сегодня в Южной Корее говорят о «корейской весне», тут же используются романтические эпитеты, навеянные телесериалами. При этом преследуются приземленная цель: продвижение товаров.
— Forbes оценил бренд Apple в 145 млрд. долларов. Но это оценка имени одной транснациональной компании. Теперь представьте, сколько стоит бренд страны, в экономике которого работает множество компаний, — рассуждает Вадим Паниткин.
Например, мы говорим США, а инвестор понимает условия ведения бизнеса в этой стране, потенциал ее экономики и возможность заработать деньги. В свою очередь потребитель заговорит о качестве американских товаров, правда, отметит их дороговизну. А все потому, что США – это бренд, который упрощает работу бизнесменам.
Борьба идей?
Внедрение неофициального названия можно расценивать как желание властей «бросить якорь». А на уровне массового сознания дать понять, что наше государство имеет богатую историю.
— Термин отражает мировоззрение кочевников. Для них степь наполнялась особым сакральным смыслом. Это мир их существования, борьбы. Казахстан получил независимость 20 лет назад, но таким образом, дается понять, что он не возник не из пустоты, — полагает Александр Гречин.
По мнению эксперта, инициатива как нельзя пришлась кстати. В текущем году наша страна отмечает 550-летие Казахского ханства, для жителей которого Великая степь имела непреходящее значение.
— Конечно, имеются политические и идеологические императивы. В этом нет ничего зазорного. В какой-то степени это объективный процесс, отражающий процесс развития государственности, — полагает Вадим Паниткин.
Поэтому, появление подобных названий восходит не только к славному прошлому, но и к светлому будущему. Отражает переход знакового рубежа, начало нового периода, когда государство выходит на орбиту устойчивого роста.
