Без правдивой истории невозможна адекватная оценка настоящего. Я отнюдь не революционер какой то, не молодой повеса. Уже стукнуло 63. Стыдно признаться: за период бытования суверенного Казахстана не был замечен ни властями, ни друзьями ни в какой даже в мало — мальской антиправительственной демонстрации, и что еще хуже, не отмечен даже в провластных обязательных правительственных призывах и заседаниях. И все это, потому что всегда остерегался быть неправильно понятым, берег свою тонкую шкурочку – оболочку между совестью и мужеством. Не было меня на Площади и в те декабрьские дни и ночи в Алма-Ате 1986 года. Чекистскому приставале также честно сказал, что не был я на Площади в те дни, потому что струсил, потому не мог быть ни участником, тем более не мог состоять в Оргкомитете декабристов, что предположили допрашивавшие комитетчики. Вскоре они убедились: в известных кгбшных фотоальбомах участников событий мое коричневое пальто с коричневым воротом не фигурировало. Коллеги по кафедре уверенно подтвердили, что другого пальто у Азимбая нет.
В 1992 меня, завкафедры НарХоза, взяли в начкафедры в Академию МВД РК. Я был удивлен. Меня приняли в структуру МВД РК, а ведь к моей биографии должны были возникнуть вопросы: имели отсидки в тюрьмах и пребывали в лагерях и отец, и дед мой, «как враги народа».
И здесь же скажу о своем коммунистическом прошлом. Коммунисты придирчивы к тексту и к норме догмы. Но я был как все. В мировой коммунистической ментальности азиатским ортодоксальным коммунистам была характерна двойная ортодоксальность. Я был такой же, как они. Но пришла Перестройка. И коммунисты стали меняться тоже. Для меня стал актуален «творческий марксизм». Творческий марксизм всегда национален. Для меня стал интересен казахский аспект — форма казахского существования моей республики.
Перестройку Горбачева воспринял с восторгом. Сразу попал в число активно пишущих, несколько позднее активно выступающих на ТВ. Моя активность и графоманская плодовитость стала вызывать настороженность у моих начальников, начальников моих начальников. Моя осмотрительная смелость уже не выглядела полуправдой, в казахских массах сочли меня «правдорубом», каковым я совсем не был. К тому времени я преодолел русскоязычность и вполне сносно стал говорить по- казахски. В политику я не пошел, мешала природная застенчивость и откровенный страх — вдруг не выдержу ударов политической судьбы. Моя научная публицистика не переходила известных сентенций и предупредительных строк Уголовного Кодекса РК, всегда ухо держал востро, опасался, что недоброжелатели затаскают по судам. Перестройка выдвинула плеяду постсоветских публицистов. Среди активно публикующихся в Казахстане был и я. Публицистика расширяла тематику и становилась острее и политичней. Постепенно расширялась и моя проблематика — научная публицистика в сфере исторической демографии. Теперь и моя докторская диссертация была построена на материалах переписей населения, гражданских и партийных архивов. В партархивах было много правды, я прозревал и недоумевал. Я был дитем и подражателем российских мэтров демографии — Козлова, Брука, Покшишевского, моими теоретическими кумирами были – Бромлей и Л.Гумилев.
Логика всеобщего идеологического тренда все стремительней вела меня в антикоммунизм и антисоветизм. Завораживающая сила политических аргументов Горбачева вскоре поблекла перед демонической силой национализма Ельцина. Спасение русского народа от «проклятого Союза» обещало счастье всем. Устами великоросского гиганта — Ельцина громыхало истина. Берите суверенитета ровно столько, сколько сможете. Это заводило нас, чеченцы и татары, башкиры и тувинцы брали суверенитета сколько могли. Зашевилились в национальном строительстве десятки малых народов России. Так что не мы казахи придумали все это. Мы – националы СССР воодушевленно шли в российском тренде .
Уже почти 25 лет мы – казахи в независимом существовании. Казахстан не стал государством — попрошайкой, клянчащий кредиты у брата по евразийскому Союзу. Казахстан не стал враждебной исламистской территорией и, слава богу, казахи и русские не ожесточились друг на друга не весть почему, как это произошло с куда более близким народом- украинцами. Слава богу, спим в своих национальных квартирах спокойно, никому не угрожаем, не требуем чужих, не отдаем своих территорий.
Совсем недавно вновь был озвучен несомненный исторический факт — «о подвиге 28 гвардейцев под Дубосеково». Пронзительно пугающе ясно: не было именно такого подвига. Так те 28 — предатели или мифические герои?
Правда о Второй мировой войне в последние четверть века звучит только и исключительно, как правда о русской победе над фашизмом. Будто не было участия казахов в этой самой кровопролитной войне 20 века. Как человек преклонных лет, переживший немало и как профессиональный историк, я чувствую, что нужно дать более объективную и более справедливую историю Второй Мировой войны. Нужно воздать должное не только советско-германскому фронту, но и союзникам, китайско-японской войне, как эпизоду Второй мировой войны. Нужно поправить акценты и хронологию, показать полномасштабную баталию СССР с германским фашизмом , войну союзников против Германии, Италии и войну китайцев против милитаристской Японии. И тогда все народы мира в равной мере осознают масштабность зла, осмысленность, оправданность огромных человеческих потерь в борьбе с абсолютным злом.
Вторая половина 20 века была периодом краха колониальной системы. Мировые колониальные системы, зародившиеся в 15-16 веках, пережившие расцвет к 18 веку, стали после 1961 года (год Африки) – обузой для колониальных держав. Колонии превратились в патронажные территории. Был потерян экономический и социальный смысл сохранения колоний. Колониальная система потеряла резон и стала вызывать только непомерные расходы на колониальные войны, стала вызывать политическую реакцию в колониальных столицах. Первыми это осознали британцы. Распад колониальной системы означал освобождение для самих британцев, португальцев, испанцев. Второй мировой феномен: после Второй мировой войны стали бессмысленными всякие территориальные приобретения. Разрушение мирового порядка стало расцениваться как наибольшее зло в межгосударственных отношениях. Установленный после Второй мировой войны мировой порядок определил границы и сферы влияния мировых держав. Всякие новые изменения территориальных пределов стало санкционироваться клубом мировых держав. Это стало принципом мировой легитимности.
А ведь зло имеет свойство реинкарнации. Зло имеет подлый характер, свойство мстить за неправильно усвоенный урок. Урок истории – он один, правда какой бы горькой она не была, всегда учит принимать адекватные ответы, поэтому без правдивой истории невозможна правдивая оценка настоящего. По крайней мере, так думают большинство историков.
