[:ru]Батырхан Шукенов[:]

Главные мои цензоры – мои родственники, особенно племянницы. Они меня критикуют постоянно. Я внимательно слушаю их и стараюсь оперативно вносить коррективы. Я им полностью доверяю.

Счастье? Это состояние приходит иногда. Когда ты находишь близких по духу людей, когда ты нашел и зафиксировал в песне тот главный секрет, благодаря которому, слушая ее через год, три, десять, остаешься доволен. Вот тогда это радость, которая тебя переполняет, тогда это счастье!

Моя музыкальная жизнь – это 30 лет постоянных перелетов и переездов, и это, как ничто иное, доказывает и подчеркивает во мне гены кочевников!

Открытость – это состояние уязвимости, ты можешь получить немало тумаков. Но это лучше, чем быть замкнутым на все замки, зацикленным на себе.

Хорошо бы государственную программу «100 школ, 100 больниц» дополнить компонентом «100 дворцов культуры». В прошлом году у меня был тур по десяти городам Казахстана, остро стоит проблема нормального концертного помещения. С ходу смогу назвать только три города – Алматы, Астана и Караганда, – где есть условия для нормальных выступлений. В других местах уже на фазе концертного зала для артистов начинается подвиг.

Во власти нет людей, с которыми можно было бы предметно обсудить проблемы культуры. Когда казахстанские исполнители с флагом страны выступают в Юрмале и их показывают российские и другие зарубежные телеканалы, в Казахстане по первому каналу в это же время транслируют сериал «Бандитский Петербург». В таких условиях сложно воспитывать патриотические чувства.

Отечественных производителей подсолнечного масла государство хоть как-то защищает, а своих производителей фонограмм – нет. Почему для популярной музыки нет государственной поддержки, ведь это тоже определенный вид производства? При этом нельзя сказать, что государство чем-то мешает. Хочешь снимать дорогие клипы – пожалуйста, хочешь поехать на международный конкурс – нет проблем, хочешь петь песни в три аккорда – ради бога. Главное, чтобы со всеми вопросами и проблемами собственно к государству не обращались и его не беспокоили.

«Той-бизнес» – это очень непростой вопрос. Слово «той» – это «праздник». Праздники,  в особенности на Востоке, всегда сопровождаются музыкой, и эта музыка, как правило, танцевальная и веселая. Если той-бизнес процветает, а все остальные отрасли, связанные с работой музыкантов и артистов, находятся в состоянии консервации, то стоит задуматься над тем, что развитие той-бизнеса – это проблема социальная, а не музыкальная. Значит, отрасль, которая должна помогать музыкантам устраивать концерты, а именно филармонии, дискотеки, рок-клубы, джаз-клубы, находится в таком состоянии, что не может выплачивать гонорары музыкантам, не может заинтересовать их, чтобы качество репертуара становилось лучше.

В детстве я очень хотел стать кондитером и делать торты и пирожные. Потом увлекся футболом. В пятом классе моя жизнь круто изменилась: я поехал в Артек и случайно принял участие в конкурсе вокалистов. К десятому классу окончательно решил для себя, что буду музыкантом.

Как я заработал первые деньги? Это было в девятом классе в 1978 году. Тайком от родителей летом играл на саксофоне на танцах. Сколько тогда заработал, не вспомню. Но мы собрались с друзьями и устроили вечеринку.

Для меня самое главное, чтобы для своего сына я был хорошим отцом и верным другом, каким был мой папа для меня. Ну и, конечно же, продолжать свой путь в искусстве, непрерывный поиск себя в музыке, творчестве.

Деньги в кубышке не храню. В основном использую кредитные карты, а также в кармане всегда есть мелочь на повседневные нужды.

Мой папа работал заведующим облфинотделом огромной области в Казахстане, мама – бухгалтером в облздраве. И они очень точно знали математику и цифры, правильно распоряжались деньгами. Но почему-то детей своих этому они не очень-то и научили (смеется). За всех не буду говорить, но за себя скажу: я – транжира. Мои деньги обычно уходят на подарки друзьям, какие-то сюрпризы, путешествия и музыкальное оборудование. Копить я так и не научился.

Мои родители родились до войны, и папа рассказывал о том тяжелом времени, о том, что пережил весь Советский Союз. Многие мои родственники не вернулись с войны, это наложило на всех отпечаток. Как правило, люди даже не стараются вспоминать то время, потому что тогда было на самом деле безумно тяжело. Папе было около шести лет, и уже в таком возрасте он помогал фронту, работал на полях. В нашей семье тема войны – непростая тема.

Передо мной встают детские воспоминания: наш двор, где жило огромное количество людей разных национальностей: казахи, русские, корейцы, украинцы, узбеки, белорусы… Много, очень много было национальностей, и всех объединяли мир и дружба.

Я предпочитаю получать в качестве подарка заботу и любовь родных. Самым большим подарком в детстве был новогодний утренник, где мы всей большой семьей провели детский карнавал. Я помню до сих пор ощущение счастья от того, что мы все вместе.

Кто-то из великих сказал: «Благодарность – это память сердца». Идя по жизни, я стараюсь помнить всех людей, которые были и есть в моей жизни, слова, дела и советы которых способствовали моему становлению как музыканта, так и человека.

Телевизор как таковой я почти не смотрю, потому что не всегда там бывает много позитивного, в основном новости, какие-то вещи, которые не помогают расслабиться, а, наоборот, создают не то настроение, которое хочется.

Концерт – это особая атмосфера, особый настрой, и каждый раз, когда я выхожу на сцену, для меня самое главное – зритель. Удивить можно только тем, что становится интересным, необыкновенным, тем, что не звучало ранее. В этом вся сложность сегодняшнего времени: чем-то удивить. Надо постараться, надо найти новые формы, новые музыкальные приемы в аранжировке. Это самое сложное – найти этот ключик к сердцам.

Авансом нам в жизни дается очень многое. Конечно, бывают сложные ситуации, когда тебе тяжело и ты с внутренним протестом задаешься вопросом: за что тебе это? Но проходит время – год, два, три, – и ты начинаешь понимать,  для чего это испытание было послано.

Мне кажется, мне часто везло, особенно на хороших людей, на друзей. Мне очень повезло с учителями. Когда в 17 лет я приехал в Ленинград, среди моих  педагогов было такое количество гениальных музыкантов, какое сегодня трудно даже представить в одном месте. Это были  настоящие интеллигенты  глубочайшей культуры, которую они начали постигать еще в царское время.

Как надо слушать музыку? Как-то наше духовое отделение студентов пошло на экскурсию в Эрмитаж, и кто-то спросил преподавателя: как правильно воспринимать живопись? Она ответила: а как вы музыку слушаете? Здесь не надо думать, надо чувствовать. Глядя на картину, постарайтесь ощутить ее сияние, ее духовность.

Любовь к Родине – это очень личное чувство. Впервые я это понял достаточно поздно, лет в двадцать. Я ехал в поезде из Алма-Аты в Кзыл-Орду. Стояла невыносимая жара, за окном купе расстилалась степь, а по радио звучала домбра. И когда эта картинка наложилась на звук, меня неожиданно «пробило». Чувство было настолько острым, что друзья даже испугались за меня.

К вещам я отношусь просто: нравится – не нравится. Любимая вещь в гардеробе – джинсы. Нелюбимая – галстук. Надевал его два раза в жизни: на выпускной в консерватории и где-то в Америке на официальный прием.

Самая дорогая вещь, которую я купил, – моя дудка.

В начале 90-х кто-то из ребят (группа «А-Студио») сказал: «Слушайте, мы пьем уже два месяца». Это не значит, что мы каждый день похмелялись. Выпивали с друзьями хорошее вино, шампанское. Сейчас могу в праздник выпить вина, но в семейном кругу или в хорошей компании, обязательно под отменную кухню.

Секс без любви? Да, я иной раз чувствую взаимную симпатию к женщине. Но я уже вышел из того возраста, когда «сносит крышу». Бывают, конечно, моменты, и мне просто хочется забыть обо всем, это инстинкт, наверное. Но, когда есть любимая женщина, все остальное кажется таким ничтожным, а главное, неинтересным.

Пацанами были – переплывали Сырдарью. Гоняли в футбол. Это было самое сильное увлечение. Я был полузащитником. Носил майку под десятым номером, как у Пеле.

Ох, детство мое счастливое! Рядом родители, живешь как свободная птица, все хорошо. В этом смысле детство – тот островок, на который периодически надо возвращаться.

«Искусство — это не цель, а путь!» – сказал один мудрый человек. Для меня жизнь – это тоже путь. Я странник, который идет по жизни, творя. А счастье в моем понимании это большая духовная работа.

https://esquire.kz/batyrkhan-shukenov/