[:ru]Бекпулат Парманов: Мы рискуем стать манкуртами [:]

— Вы считаете театр панацеей? Как же он справится со своей задачей, если в него идут в основном представители старшего поколения, а молодежи катастрофически мало?

— Не соглашусь. Наша аудитория молодеет. У театра в отличие от других видов искусств есть главный плюс — живое общение. Важней всего ведь живой диалог. Зритель чувствует харизму актера, его энергетику, с которой он живет на сцене… Родители, конечно, должны это понимать, с детства прививать ребенку любовь к театру. И сегодня мы даем такую возможность — в репертуаре ГАРТД им. Горького с десяток детских спектаклей мировой литературы. А за то, чтобы наша молодежь предпочитала Интернету театр, нужно бороться сообща. Как и за то, чтобы она не сидела в автобусе в наушниках, демонстративно отвернувшись к окну и не замечая, что надо уступить место беременной или пожилой женщине, старикам и инвалидам. Увы, и среди творческих людей немало таких. Дело, считаю, в среде, в которой растет молодой человек. В школе он это еще не понимает, а в институте уже не успевает понять, торопясь все усвоить, за всем поспеть. Если такие ребята приходят к нам, мы с ними работаем. Возобновляем тот воспитательный процесс, которого в силу разных обстоятельств им могло не хватить. Потому что перед зрителями они должны быть честны, говоря на языке классики о добре и зле, они должны понимать и чувствовать это. Ежедневно мы напоминаем им, что они — живой пример для остальных, что надо соответствовать высоким эстетическим и нравственным нормам… Театр — не панацея. И, к сожалению, универсального лекарства невозможно изобрести, но все может быть по-другому, если придавать больше значения воспитанию молодого поколения, расставляя верные приоритеты в пользу духовных и нравственных ценностей, не гнаться, забыв обо всем, за экономикой. И пусть наша молодежь начнет чаще ходить, если не в театр, так в библиотеку, где сможет читать не на гаджетах, а настоящие книги… Да того же Толстого, к примеру, «Анну Каренину», которого сейчас ставит в нашем театре известный европейский режиссер Агнюс Янкявичюс из Литвы.

— Но ведь один из главных героев этого же романа Константин Левин, живший в середине 19-го века, тоже убежден, что экономический расцвет спасет народ, которому не нужно по большому счету ни искусство, ни образование…

— «Анна Каренина», конечно, останется актуальной во все времена. Приходите, кстати, на премьеру, 19 апреля… Мы многое растеряли в постперестроечный период. Погнались за экономическим ростом. Забыли о духовно-нравственной стороне. Но любой человек не может быть подкован на все сто в экономике, если он не читал мировых классиков, если не знает Шопена или Паганини. Речь не об академическом образовании, а общем, человеческом, которое зачастую начинается дома. Левин был по-своему прав… Однако, повторюсь, ни одному экономисту не помешает быть просвещенным, чтобы шире мыслить и продвигать экономику во всех направлениях. Нельзя жить одним стремлением к благосостоянию, забывая о том, что нужно быть в гармонии не только с самим собой, но и окружающим миром. Конечно, жизнь и успех театра напрямую связаны с успешной экономикой в стране. Это однозначно. Сильная экономика — это гарантия и возможность для духовного развития человека. Это значит — для всего искусства в целом.

— Свою гражданскую позицию Вы как-то обозначаете в постановках? Понимают и принимают ли ее актеры и зрители? Были ли моменты, когда Вы осознавали, что Вас не услышали?

— Разумеется! И да, такие случаи были. Приходится дорабатывать, находить золотую середину. Творческий человек постоянно находится в поиске. И крайне редко встречается такой, кто в полной мере удовлетворен тем, что он делает. Неудовлетворенность свидетельствует о стремлении к росту, познанию нового. Само по себе творчество — это адский труд. И не всегда можно учесть все, что нужно. И если появляется непонимание чего-либо актером или зрителем, я, в первую очередь, ищу вину в себе, значит, неправильный диагноз поставил, неверный подход нашел, не те слова подобрал. Значит, пока есть возможность, нужно что-то изменить… И я к этому стремлюсь. А зрители… Их можно условно поделить на три вида: случайный, обыватель, считающий себя интеллигентом, и профессиональный театрал. Последние могут не иметь профильного образования, но прекрасно разбираться в театральном искусстве. Вот до их уровня и нужно нам стремиться подтянуть остальных. Чтобы случайный зритель захотел раз в месяц приходить на комедию, а потом его потянуло на мелодраму и трагедию, чтобы после просмотра спектакля у него появилось желание прочитать литературу, по которой тот ставился. Тогда-то и можно будет надеяться, что большая часть общества тебя услышала. Ну и что немаловажно — это качество того, что ты выносишь на суд зрительский. Любая постановка должна заставлять задуматься, оставлять след в душе. Ведь комедия, которую, к слову, очень сложно ставить, — это не только юмор и хорошее настроение в чистом виде. В большей степени мы смеемся над собой же…

— Кстати, о комедии. Недавно в СМИ попала информация о театральном скандале в Кокшетау, где якобы сняли с показа комедию Николая Коляды «Баба Шанель». Как пояснил сам Коляда, из-за слова на букву «б». Как бы Вы прокомментировали эту ситуацию? Тем более Вы тоже работали с творчеством Николая Владимировича.

— У нас был такой случай со спектаклем Анны Яблонской «Язычники», который идет сейчас в репертуаре. Это драматургия высокого художественного уровня. И там есть крепкие словечки, потому что без них автор не смогла прописать правдиво все конфликтные диалоги. Там этот, скажем так, сленг был необходим. Но его не понял один зритель. Зато приняли и худсовет театра, и театральные критики, и общественность. Полину Харламову, играющую в этом спектакле роль Кристины, отметили в Бресте на международном театральном фестивале специальным дипломом «Лучшая актриса фестиваля», которая глубоко раскрыла психологиеский образ своего персонажа. «Язычники» стали лучшим спектаклем на международных театральных фестивалях в Алматы, Санкт-Петербурге, Бресте. А по «Бабе Шанель» ничего не могу сказать, не видел потому что. Все зависит от контекста…

— А в Вашей практике были такие прецеденты, когда Вас вызывали «на ковер» и требовали что-то изменить в постановке или и вовсе грозили снять ее с показа?

— Были моменты, связанные с кажущимися неправильными намеками на сильных мира сего. Предлагали переделать, смягчить. Я ответил однозначно: «Снимаю спектакль, значит, он никому не нужен». И снимал. Актеры, задействованные в нем, до сих пор вспоминают его. Не стану называть постановку и в каком городе она была… Может, такая ситуация возникла и в Кокшетау. А может, и просто чья-то зависть.

— Зависть в творческой среде — явление, на мой взгляд, весьма распространенное. Как боретесь с ней Вы?

— Это страшная вещь и от нее никуда не деться. Все в корнях человечества. Достаточно вспомнить Каина и Авеля… Где Вы видели идеальное общество? Но стремиться к нему мы обязаны. Нашим актерам я всегда говорю «Посмотрите, как эта актриса или этот актер работает. Воспринимайте с завистью. Только белой!». Я тоже завидую своим коллегам, которые ставят какие-то совершенно потрясающие вещи. По-доброму. Потому, что не могу делать так, как они. Чтобы перестать завидовать, нужно осознать, что ты другой. И тогда все станет на свои места.

— Бекпулат Саттарович, перейдем к насущному. Астана — город дорогой, а зарплаты у актеров, говорят, не совсем большие. Занимаются ли актеры подработкой? Как Вы на это смотрите?

— С пониманием. Хотя возможностей-то у них на это не особо. У актера всего один выходной день — понедельник. Его мы называем санитарным. Человек должен привести себя в порядок, при необходимости сходить в больницу, решить какие-то домашние дела, выспаться, наконец. Но многие наши актеры в этот день работают. Да, зарплата маленькая, живут на съемных квартирах, но такая ситуация и в сфере образования, и в здравоохранении… Поэтому здесь на первый план выходит взаимопонимание. Ребята могут уйти на подработку в обеденный перерыв, некоторые ночами сидят на дубляже сериалов.

— Чем живет сегодня столичный русский драмтеатр? Какие проблемы волнуют Вас лично и коллектив?

— Наверное, самая главная наша боль и в то же время гордость — здание, в котором мы работаем. Одно из красивейших в городе, памятник истории и архитектуры. И хотелось бы, чтобы оно было сохранено. Современному театральному коллективу работать в таких условиях крайне сложно. Не хватает элементарно рабочего пространства, гримерок, комнаты отдыха, про специальные цеха и инженерные службы вообще молчу. Мы отстаем по многим параметрам из-за того, что не можем из-за соответствующих ограничений усовершенствовать техническое обеспечение. Понятное дело, отстаем по технологии, значит, и не можем стоять в ряду с ведущими театрами мира. Но в творческом плане мы ничем не уступаем многим театрам мира. Этот вопрос не раз озвучивался со многих трибун. Городские власти обещают решить. Возможно, даже после проведения ЭКСПО-2017. Надеемся, как говорится, и верим. И вместе с тем стараемся поспеть за тенденциями, перенимаем опыт у зарубежных коллег, приглашаем известных режиссеров, учимся сами и учим свою молодежь. 

— Молодые актеры в театре в основном ведь выпускники наших вузов. Как оцениваете театральное образование в Казахстане?

— Слабое оно! По сравнению с тем, что в свое время получил я в России. Вроде и великолепные мастера есть, и отличные условия. Однако искусство создается из нюансов. Если нет, к примеру, преподавателя фехтования или педагога по этике, и многих остальных узкоспециальных предметов, то о какой прочности фундамента получаемых знаний можно говорить?! Это всегда вызывает спор. Но многое зависит от самого начинающего актера. Опять-таки окружающая среда много влияет. Почему в Петербурге сильный театральный институт? Да потому что там культурой сам город пропитан насквозь. А что можно пока требовать от молодого государства и продолжающей строиться молодой столицы?! Хотя для этого все делается: например, проводятся многие мировые фестивали. В нашей столице все только начинается! Смею предположить, через лет 10-15 здесь все изменится. И уровень культуры горожан поднимется, и уровень образования на театральных факультетах станет высоким.

— Будем надеяться, что так оно и будет. Бекпулат Саттарович, о чем, если не секрет, мечтаете?

— Точку, считаю, на своем творчестве мне еще рано ставить. Буду искать и находить новые интересные материалы в драматургии. Мне есть еще что сказать. Я многое не успел передать молодежи, а хочется поделиться всем багажом знаний, которые мне посчастливилось получить в жизни. Мечтаю встретить своего, казахстанского, драматурга, чтобы лишний раз не прибегать к западным..

— В самом начале нашего разговора Вы назвали себя доктором. Чувствуете ли ответственность за свое врачевание?

— Разумеется! Скажу больше, с этим жить тяжело. Но эта тяжесть — счастье для меня! И я знаю, что нужен своим зрителям, что нужен своему театру и его актерам, знаю, что справлюсь с этими ожиданиями. И да, все преграды можно преодолеть ради того, чтобы тебя понял зритель. Его аплодисменты, его признание — для меня лучшая награда! И если спектакль расценивать как лекарство от горестей и бед, то хотелось бы, чтобы для каждого зрителя оно было свое, чтобы он находил в театре ответы на свои вопросы, получая исцеление и силы жить дальше. Осознать себя, что ты нужен обществу, и ты его часть, хочу оставаться при любой ситуации самим собой. Быть настоящим, а не казаться. 

Бекпулат Парманов с 1982 года и по настоящее время пять раз становился «Лучшим режиссером года» и обладателем гран-при престижных международных фестивалей за свои постановки. На сегодняшний день является художественным руководителем творческой лаборатории для молодых режиссеров Кыргызстана и экспертом международного театрального фестиваля «Импульс». Награжден серебряной медалью «За успехи в творчестве» (г. Москва), лауреат премии Ленинского комсомола Казахстана; лауреат театральной премии «Жигер», заслуженный артист Казахской ССР.

Автор: Ринат Дусумов