[:ru]
За последние несколько недель Россия продемонстрировала качество отношений с тремя восточными странами, настойчиво убеждая собственное население, что в глазах саудовцев, турок и туркмен она по-прежнему «великая». Потому что, во-первых, Путина приняли в Анкаре (российский телеканал НТВ подсчитал, что Эрдоган назвал гостя восемь раз «дорогим другом»). Во-вторых, Путин впервые в истории российско-саудовских отношений принял короля Саудовской Аравии Салмана ибн Абдул-Азиз ибн Абдуррахман Аль Сауда. И, наконец, в-третьих, состоялся визит в Сочи президента Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедова, который подарил Путину щенка алабая. Об этом пишет политолог Олег Панфилов для ТСН. Последствия всех встреч не совсем ясны, поскольку спустя всего лишь две недели президент Турции приехал в Киев и нанес еще один «удар ножом в спину» Путина — сказал, что не признает оккупацию Крыма и принял слова Порошенко о том, что Эрдоган ему друг. К слову сказать, подарок щенка пастушьей породы недешевый, но символизм заключается в другом: когда туркменские президенты хотят порадовать по-настоящему дорогих друзей, выказать свое уважение, они дарят им скакунов-ахалтекинцев. Но Путину Гурбангулы Бердымухамедов подарил щенка, которого он брезгливо взял одной рукой за холку и передал на вытянутой руке. Вряд ли нужно искать религиозную подоплеку, но собака в исламе «харам» — нечистое животное, которое нельзя держать в доме и проводить очищение даже после прикосновения. В общем, появилось много причин, чтобы попытаться понять, есть ли у России настоящие союзники или хотя бы верные партнеры на Востоке. Но прежде — немного истории. Когда туркменские президенты хотят порадовать по-настоящему дорогих друзей, выказать свое уважение, они дарят им скакунов-ахалтекинцев Советским людям фильм «Белое солнце пустыни» полюбился по нескольким причинам — за колоритного актера Луспекаева и его пение под гитару, за таинственного Саида в исполнении комика Мишулина, за возможность похихикать над гаремом и простаком Петрухой. Запомнился он в том числе и ставшей крылатой фразой «Восток — дело тонкое». Мысль о специфике Востока не нова, есть строки нобелевского лауреата Редьярда Киплинга — «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут». Автор жил как раз в пору великих европейских завоеваний — многочисленных колоний в Азии, Африке и Латинской Америке. Однако к середине 20 века колонизаторы поняли, что надо уходить. Кто-кто, а европейцы всегда считали, что они хорошо знают Восток, поэтому и до сих пор с бывшими колониями предпочитают дружить, оказывать помощь, но никак не воевать и не называть «исконно английскими» или «исконно французскими» территориями. Российская дипломатия была создана при Иване Грозном, уже после захвата Великого Новгорода, нескольких войн со шведами и Великим княжеством Литовским. Тогда, в позднее средневековье, начались первые походы на Восток — «брать Казань», и на юг — усмирять Крымское ханство. Федор I пошел дальше — в Сибирь, при нем были основаны крепости Тобольск, Тара и Сургут. При царе Алексее Михайловиче продолжилось «освоение Сибири», когда была опробована тактика «спецназа» — первыми на вновь завоеванные земли вступали казачьи отряды, которые воевали с коренными народами, часто отчаянно сопротивлявшиеся оккупантам. Вступивший после него на трон Петр Алексеевич начал создавать империю, расширяя русские владения — продолжил «осваивать» Сибирь, оккупировал Дальний Восток, предпринял первую попытку склонить к покровительству Хивинского хана, захватил Дербент и Баку, персидские города Гилян, Мазендеран и Астрабад. Патриотически настроенные россияне, включая дипломатов с имперским мышлением и малообразованные верхние этажи российской власти, полагают, что однажды захваченное будет вечным. Они не понимают, что если захвачено, то у кого-то, что территории кому-то принадлежали, что оккупированное могло быть территорией геополитических интересов других государств, которые в том время не смогли достойно противостоять Российской империи. Сейчас, спустя 400-500 лет, бумеранг истории возвращается к России полновесной дубиной, которая периодически ставит Кремль в двусмысленное положение — с ним вроде как дружат, но очень опасливо, понимая, что партнер он агрессивный и непредсказуемый. Современным россиянам все вроде понятно — завоеванное в прошлом «наше все», они особо не страдают комплексами или угрызениями совести. Однако большая часть современной России находится в ситуации более чем странной — там все чужое, потому что захвачено каких-то двести лет назад, совсем недавно по меркам истории. В 17 веке передовые казачьи отряды Ерофея Хабарова воевали с маньчжурами, поскольку долина реки Амур входила в зону вассальных владений империи Цин. 27 августа 1689 года Циньская империя заключила с Россией Нерчинский договор, который так и не был соблюден московской стороной, что в Пекине вспоминают с непременной настойчивостью до сих пор. Был нарушен Айгунский договор, заключенный 16 мая 1858 года. К концу 19 века из населения Приморского края только 41,9% составляли российские поданные, остальные представляли собой общину, в которой корейцы и китайцы составляли большинство. Китайцы даже по-прежнему называют Владивосток Хайшэньвэй. А еще есть Курилы и Сахалин, то есть, японский остров Карафуто, хотя и Сахалин — тоже не русское слово, а маньчжурское. Сейчас, спустя 400-500 лет, бумеранг истории возвращается к России полновесной дубиной Это — крохотная часть истории захватов Российской империей чужих территорий, которые сейчас стали предметом напоминаний о том, куда влезла Россия за последние века и как это отражается на отношениях между странами. Не только в китайской или японской прессе открыто обсуждается вопрос принадлежности регионов Дальнего Востока и Сибири, но и в дипломатических кулуарах. К этому стоит добавить советское разделение Монголии, захват в 18-19 веках Центральной Азии. А еще Кавказ, Крым, составляющий нынешнюю Украину территории, Бессарабия. Россия настойчиво нападала на соседей, чтобы стать огромной и, как ей всегда казалось, «великой». Во времена Российской империи в обществе, если, конечно, позволительно назвать так население, никаких дискуссий по поводу «собирания земель русских» не было — и так все устраивало. Не было особых проблем и в первые годы советской власти. Одним из центров восточной дипломатии стал Институт востоковедения и профильное учебное заведение — Институт Азии и Африки МГУ, кузница переводчиков, дипломатов и разведчиков. Многие исследователи того времени выполняли экспертные оценки восточных стран для продвижения социализма Советским Союзом. Один из директоров Института востоковедения и Института мировой экономики и международных отношений АН СССР, Евгений Примаков, отвечал за политику СССР на Ближнем Востоке, прежде всего, за отношения с курдскими организациями, а в современной России возглавил Службу внешней разведки. Советские, а затем российские востоковеды — практические востоковеды, если позволительно придумать такое определение, когда исследования прежде всего касаются распространения влияния России на народы Ближнего Востока и Малой Азии. Для Кремля традиционно важнее была современная ситуация, чем история, поэтому в нынешней российской политике так много ошибок, связанных с пониманием политических и экономических процессов, а в оценке преобладает больше пропаганда, чем реальность. Как на советских заводах «гнали» план, игнорируя качество, так и российское востоковедение подчинено больше реализации внешнеполитических взглядов Кремля. А пропаганда уж позаботится вдолбить в головы россиян, что визит короля Саудовской Аравии «свидетельствует о росте влияния РФ на Ближнем Востоке». После аннексии Крыма внешнеполитическая активность Путина ограничивается по большей части постсоветскими странами. В 2016 году он посетил только две европейские страны — Словению, где открывал памятник российским и советским воинам, погибшим на территории Словении в годы Первой и Второй мировых войн, и Германию, куда он ездил на встречу в нормандском формате по урегулированию ситуации в Украине. В этом году география еще более сузилась, и опять Европу он посещает только по случаю — на саммиты да на выставки. При этом говорить о том, что восточная политика Кремля активизировалась, было бы большой нелепостью. За последние два года Путин был трижды в Турции, за 17 лет президентства — всего восемь раз. Сказать, что за эти годы отношения сильно изменились, было бы сильным преувеличением. И уж тем более они не стали лучше после конфликта в ноябре 2015 года, когда турецкие военные сбили российский Су-25. Финансовое положение России таково, что у Востока пропал интерес к Москве Россия запретила турецкие помидоры и курорты, но потом притихла и упорно делала вид, что президенты стали чуть ли не близкими друзьями и даже вслух об этом говорили не раз, но, судя по всему, российские дипломаты так и не поняли, что Эрдогану нужно от Путина. Во время визита в Киев, спустя три недели после объятий с Путиным, турецкий президент заявил, что Турция не признает аннексию Крыма, а с Украиной будет развивать отношения. Визит короля Саудовской Аравии преподносился кремлевской пропагандой как величайшее достижение российской дипломатии и прорыв России на Ближний Восток. Из 14-ти подписанных документов общего характера, например, о сотрудничестве в космосе и в сельском хозяйстве, в культуре и сфере труда, социального развития и социальной защиты, интерес может быть только к двум. Речь о меморандуме между АО «Рособоронэкспорт» и Саудовской военно-промышленной компанией о покупке и локализации производства продукции военного назначения, а также лицензионного производства автоматов Калашникова АК103 и патронов различного назначения. Зачем это нужно саудитам — тоже интересный вопрос, потому что Эр-Рияд без проблем покупает американское вооружение на миллиарды долларов, находясь в положении близких партнеров Вашингтона. Восточной политики у России нет, ее заменяет старая советская доктрина о том, у Кремля в той части мира есть свои интересы. Но финансовое положение России таково, что у Востока мира пропал интерес к Москве. А принесенный в подарок за шкирку щенок алабая стал прекрасным символом отношения соседей к Кремлю. А спортивный джемпер Рогозина на церемонии проводов короля Саудовской Аравии в московском аэропорту показывает, что у российской власти нет не только никакого понятия о протоколе, но и элементарной совести. На Востоке будут долго помнить о путинской политике по отношению к мусульманам, о взращенном на кремлевских деньгах неуче Рамзане Кадырове, о пожеланиях Путина «отрезать, чтобы там больше ничего не выросло», о вечной истерике россиян в дни мусульманских праздников. На Востоке обид не забывают, их хранят столетиями, как турки, пережившие двенадцать войн с Россией. Тут, как говорится, пляжами и помидорами не отделаешься. Без сомнения, самыми сложными отношения будут складываться с Китаем и Японией, которые спустя столетия готовы возвращать свои земли. Россия еще долго будет расхлебывать события последних пяти-шести веков, когда безнаказанно захватывала чужие земли и беспардонно нарушала договоры. Все нынешние ее отношения с восточными странами полностью зависят от истории, от прежних обид. Но в Кремле этого не понимают, и расплата уже близка.
«УСН 1492»
[:]
