[:ru]
Со времени окончания Второй мировой войны торговля выросла на 50% быстрее, чем мировой ВВП, в основном благодаря последовательным циклам либерализации под эгидой Всемирной торговой организации (ранее это было Генеральное соглашение по тарифам и торговле, или ГАТТ). Но сегодня последняя доза импортных тарифов президента США Дональда Трампа может подтолкнуть мир к полномасштабной торговой войне, сведя на нет большую часть этого прогресса
Сторонники свободной торговли всегда отмечали рост международной торговли, поскольку они считают это признаком того, что страны капитализируют свои сравнительные преимущества посредством специализации, которая подразумевает повышение эффективности в целом. Критики свободной торговли, напротив, опасаются, что она может блокировать бедные страны в производстве товаров, которые практически не обеспечивают рост производительности, и отмечают, что даже если и существуют совокупная выгода от глобализации, также есть и очевидные проигравшие.
Фактически мало бы кто не согласился с тем, что статическая теория сравнительных преимуществ является плохим руководством для политики развития. Необходим более динамичный поход для того, чтобы определить, действительно ли торговля также приносит знания и обучение новым рынкам. Если да, то это может стать двигателем будущего экономического роста и социального прогресса.
В целом, существуют убедительные доказательства того, что торговля действительно обогатила развивающиеся страны, в которых есть поддерживающая политика. Со временем развивающиеся страны научились дополнять торговую политику более высокими инвестициями в инфраструктуру и образование. Но с мировой торговой системой, находящейся на сегодняшний день под нападками со стороны Соединённых Штатов, вопросом для развивающихся стран является, как на это реагировать.
Чтобы оправдать свои тарифы, Трамп указывает на двусторонний (или многосторонний) торговый дефицит Америки со своими торговыми партнерами. Но в то время как тарифы могут менять структуру торговых потоков, они мало отразятся на балансе текущего счёта, который определяется национальными сбережениями и инвестициями. Если сбережения значительно ниже инвестиций – как в США – текущий счёт неизбежно будет с отрицательным сальдо.
Безусловно, тарифы могут иметь побочный эффект на баланс текущего счёта. В качестве налога на внутренних потребителей и субсидии для некоторых отечественных производителей тарифы снижают располагаемый доход потребителей и увеличивают доход от капитала. По мере того как накапливается больший доход от капитала по отношению к трудовым доходам, тарифы повышают общий уровень сбережений экономики. Тем не менее этот эффект на баланс между накоплениями и инвестициями является как слабым, так и косвенным.
На микроуровне Трамп может утверждать, что тарифы необходимы для защиты определенных секторов. Но многие товары, импортируемые в США, фактически содержат промежуточные товары, которые первоначально производились внутри страны (это в большей степени относится к Китаю). Таким образом, чтобы определить, действительно ли тарифы фактически защищают добавленную стоимость – заработную плату и прибыль — в конкретном секторе США, необходимо также учитывать добавленную стоимость США в рамках самого импорта, который сегодня сталкивается с пошлинами. Предположив, что советники Трампа объяснили ему эти осложнения, возникает вопрос, в чём заключается его истинный замысел.
Хотя стремление Трампа поддержать политически важные отрасли и сократить дефицит текущего счёта США, безусловно, сыграло определенную роль в его торговой политике, очевидно, что его главной целью является ВТО и многосторонность, которую она представляет. Трамп, похоже, считает, что многосторонность ослабляет американскую власть, учитывая тот факт, что США всегда могут использовать свое экономическое и геополитическое влияние, чтобы выиграть двусторонний спор. Чего он не понимает, так это то, что даже самой могущественной стране мира по-прежнему нужны беспристрастные глобальные правила и объективные институты по надзору за ними.
За последние 70 с лишним лет система ГАТТ/ВТО превратилась в многостороннее соглашение, в соответствии с которым одни и те же правила применяются ко всем странам. Это не означает, что более крупные и богатые страны не имеют преимуществ перед меньшими и бедными странами. Такие страны, как США, могут направлять большее число сотрудников и специалистов для поддержки своих собственных производителей на сложных торговых переговорах, одновременно осуществляя параллельную (неофициальную) дипломатию. Однако юридически ВТО является группировкой равных. Режим наибольшего благоприятствования означает, что преимущество, предоставляемое производителям одной страны, должно быть распространено на всех.
Возможно, самое главное в том, что ВТО обладает механизмом по урегулированию споров (DSM), который предусматривает своевременное урегулирование разногласий между государствами-членами. Хотя США выиграли большинство дел, которые они передали на рассмотрение арбитражной комиссии ВТО, некоторые они всё же проиграли. Благодаря возможности выносить обязательные решения, DSM является уникальной особенностью системы ВТО. Ни один многосторонний орган не имеет такого механизма.
Разумеется, существует много способов улучшения многосторонней системы. ВТО, Всемирный банк и Международный валютный фонд должны разработать новые подходы к решению растущего влияния Big Tech; а политика в области конкуренции должна быть внедрена в XXI веке. Было бы также целесообразно, чтобы ВТО приняла форму взвешенного голосования, аналогичную процедуре, используемой МВФ и Всемирным банком.
Что касается критики, что глобализация производит как победителей, так и проигравших, это не аргумент против торговли; это аргумент для политики, которая даёт компенсацию тем, кто остался позади. Исходя из этого, те, кто справедливо критиковал ВТО в прошлом, должны объединить свои усилия со своими сторонниками. Обе стороны заинтересованы в защите этого ключевого института глобального управления от ксенофобского одностороннего подхода, воплощённого в политике Трампа.
Кемаль Дервиш, бывший министр экономики Турции и бывший администратор Программы развития Организации Объединенных Наций (ПРООН), является старшим научным сотрудником в Институте Брукингса
Кэролайн Конрой, научный аналитик в Институте Брукингса
https://forbes.kz/life/observation/chto_stoit_za_torgovoy_voynoy_trampa/
[:]
