Знаменитая фраза китайского реформатора Дэн Сяопина «Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей» учит государственных программистов искать самые оптимальные варианты из всех возможных сценариев, порой «жертвуя» вчерашними законами, идеалами, устоявшими, но устаревшими порядками и принципами. В итоге такого разумного подхода меняется государство, общество и человек к лучшему в экономическом, социальном и культурном плане: пусть сосуществует все, что способствует продвижению страны вперед! Даже если это переплетение ценностей вчерашних антагонистов – коммунизма и капитализма, даже если это средневековые методы борьбы с коррупцией – смертная казнь. И настоящее и будущее огромной страны подчинено стратегическому долгосрочному и «точечному» краткосрочному планированию.
Программное лидерство Казахстана
Несомненно, наша страна лидирует по количеству на душу населения государственных программ. Еще Вольтер отмечал: «Многочисленность законов в государстве есть то же, что большое количество лекарей: признак болезни и бессилия». У нас всевозможных стратегии, программ и законов – великое множество, разного объема и «цвета», на любой вкус, но они не «ловят мышей», хотя тратятся на это огромные финансовые ресурсы.
Нередко в них использовали красивые бренды, вроде «центральноазиатского барса», «казахстанской модели» и др., рассчитанные на некое «экономическое чудо», хотя использование этого распространенного термина необоснованно, ибо в основе этого феномена просматривается научно выверенная модель на базе национального, интеллектуального, природного и материального ресурса, национального ремесла на основе предыдущих форм экономического хозяйствования. Никакого чуда не бывает.
Большинство программ объединяет одна национальная особенность: в них по неизвестной причине не встречается всесторонний анализ предыдущих программ, проектов, проделанной работы. Казалось бы, элементарное правило любого руководителя, составителя плана работы на будущее: аналитический обзор хозяйства – что было раньше и есть на данное время, что и как можно сделать на его основе, что достигнуто и не достигнуто на сегодня с указанием причин такого состояния, чтобы учесть в будущей деятельности. К примеру, так было во времена советских пятилеток с отчетами, анализом, критикой и планами на будущее. Летели головы и партбилеты на стол, если не выполнялись какие-либо проекты.
Ясное дело, ныне не централизованная плановая экономика, однако рыночная экономика сама по себе не регулируется и не имеет механизма саморазвития, если нет соответствующего законодательства, государственного регулирования, финансирования, управления и т.д. И это – рынок и государственное участие в его развитии – до сих пор не обрело ясного понимания (и юридического оформления) даже у высших чиновников. Например, министр сельского хозяйства Асылжан Мамытбеков считает: «Одним лишь государственным контролем все вопросы не решишь, весь скот – частный, вопросы развития животноводства – это тоже все частное. Государство всего лишь должно оказывать соответствующую поддержку и меры по необходимой работе». В итоге на животноводческом фронте без перемен; государство ограничилось в основном лишь финансовой помощью.
Особенности национальной охоты на мышей
В бывшей в советское время наиболее развитой, а ныне наиболее отсталой отрасли Казахстана – сельском хозяйстве – принято множество программ: верный признак их провала. Например, за годы независимости появились и остались всем известные главные проблемы животноводства: низкая породность скота, дороговизна и дефицит качественных кормов, неразвитые технологии, слабая ветеринарная служба. В целом производство мяса является мелкотоварным, слабоорганизованным и характеризуется низкой производительностью труда, низким уровнем механизации основных технологических процессов выращивания и откорма сельскохозяйственных животных. В конце концов, если сложившаяся система не работает, может лучше вернуться к коллективному хозяйству, частно-государственным крупным фермам, ассоциациям или другим смешанным формам с государственным участием?
В свое время очень торопились с приватизацией на селе, это разрушило хозяйственно-экономические связи, и огромное поголовье скота, рассчитанное на эти связи и большие хозяйства, попросту пошло под нож. Ведь основная масса (80%) скота до сих пор содержится на личных подворьях, а больших хозяйств – единицы. И поголовье скота за годы независимости сократилось в 2-3 раза! Если в советское время наша республика экспортировала мясо, то сейчас, наоборот, завозит его: около 30 % потребляемого мяса – импортное.
И вот в программе по развитию агропромышленного комплекса РК на 2013-2020 годы «Агробизнес-2020» говорится: «Экспорт овощной продукции в 2020 году может составить до 300 тыс. тонн, преимущественно в страны ТС. Внутреннее производство консервированных овощей в 2020 году, по прогнозам, возрастет до 85 тыс. тонн. Внутренний рынок рапса в 2020 году составит порядка 500 тыс. тонн, который будет обеспечен местной продукцией. Также имеется потенциал увеличения объема экспорта в страны ЕС почти в два раза до 70 тыс. тонн. Потенциальный рынок импортной говядины РФ составляет не менее 600 тыс. тонн ежегодно, на который Казахстан сможет поставлять около 60 тыс. тонн охлажденного мяса КРС в 2016 г. По рису Казахстан достиг самообеспеченности, имеется потенциал увеличения объема экспорта рисовой крупы в страны СНГ почти в два раза более 100 тыс. тонн к 2020 году» и т.д.
Приблизительно так составляются у нас госпрограммы: радужные цифры на будущее без их научного обоснования и анализа; подойдет 2020 год – будет новая программа с новыми или старыми цифрами на будущее без анализа предыдущей. Например, о 60 тысячах тонн мяса в РФ говорили еще в 2010 году, в частности, тогдашний первый вице-премьер РК У.Шукеев: «Учитывая потребность РФ в качественной продукции, мы бы хотели в ближайшие три года довести импорт казахстанского мяса в Россию до 60 тысяч тонн в год, и в дальнейшем наращивать этот темп». К 2020 году планируется экспортировать из РК уже до 180 тысяч тонн только говядины, ведь в советское время Казахстан поставлял в Россию мясо КРС в объемах до 350 тысяч тонн – почувствуйте разницу! Однако у нас цифры лишь переносят на будущее, хотя для начала государству следует пересмотреть программы, и переориентировать их с экспорта на внутреннее потребление вместо мяса на прилавках наших рынков с Китая, Кыргызстана, Узбекистана и т.д.
Как школьные ошибки превращаются в большие деньги
«Бывший глава комитета по водным ресурсам Министерства сельского хозяйства страны Ислам АБИШЕВ доказывает: грандиозный проект госпрограммы по управлению водными ресурсами страны, презентованный в конце прошлого года правительству министром окружающей среды и водных ресурсов Нурланом КАППАРОВЫМ, явно не стоит 8 триллионов тенге, которые просит под него глава природоохранного ведомства. Г-н Абишев утверждает: каппаровский проект, уже одобренный правительством и ждущий подписи главы государства, кишит элементарными просчетами и ошибками. Рассмотрим сентенцию министра о потерях на магистральных и оросительных каналах, составляющих 66 процентов от общего объема водопотребления страны. «Из его доклада следует, что из 13,4 млрд. кубометров воды, что используется в сельском хозяйстве, 8,84 млрд. составляют потери, и только 4,56 млрд. идет на полив, – подсчитывает наш эксперт. – В Казахстане 1,4 млн. гектаров используемых поливных земель. Делим 4,56 млрд. на 1,4 млн. га и получаем: на полив одного гектара уходит 3257 кубометров воды. Но этого быть не может! Ведь существует минимальный уровень биологически потребной растению воды – получив меньше, оно просто высохнет! Даже если мы предположим, что вся казахстанская земля засеяна люцерной, у которой самая низкая потребность в воде – 6000 кубометров на гектар в сезон, и умножим эту цифру на 1,4 млн. га поливных земель страны, – получается, что сегодня на полив реально уходит 8,4 млрд. кубометров».
Получается, что цифры в министерском проекте занижены вдвое? Скажем только: взяв за основу данные министерского проекта, мы подсчитали, что потребление воды в среднем на одного человека в 2040 году составит 45 литров в сутки. Тогда как сегодня минимальный норматив без малого втрое выше – 120 литров! К слову, еще в 2012 году комитет водных ресурсов Минсельхоза под руководством Абишева разработал отраслевую программу модернизации всей водной системы страны. Цена вопроса – всего 1,5 триллиона тенге – при том, что каппаровский проект весит целых 8 триллионов!» (time.kz, 02.04.2014).
Мы тоже решили быстро просмотреть вышеуказанную программу, чтобы найти школьную ошибку, и нашли!
Глава МОСВР сообщил, что из-за ожидаемого сокращения ежегодных трансграничных притоков и роста ежегодного потребления в сельском хозяйстве общий объем дефицита воды в стране к 2040 году может составить 12,2 млрд. м3 в год. Доля потребления воды в сельском хозяйстве в 2012 году составило 84 % при общем коэффициенте потерь 66 % (или 8,84 млрд. м3). Снижение потерь в сельском хозяйстве с 66 % до 27 % за счет модернизации оросительных систем позволит экономить более 11 млрд. кубометров воды в год. Внедрение «зеленых» влагосберегающих технологий в с/х и модернизация оросительных систем позволят покрыть 43 % от ожидаемого дефицита – это 5,3 млрд. м3 в год и т.д. (http://www.eco.gov.kz/new2012/2013/12/100-92/).
Здесь приведены отдельные данные из объемной программы, но даже здесь вкралась простая математическая ошибка. В частности, в 2012 году в сельском хозяйстве потребление воды составило 13,4 млрд. куб. м., потери воды в отрасли составили 66 % или 8,84 млрд. куб. м. в год. Министр Н. Каппаров отметил, что снижение потерь в сельском хозяйстве с 66 % до 27 % позволит экономить более 11 млрд. куб. м. в год. Если 66 % равно 8,84 млрд. куб. м., то как 39 % из них (66 % – 27 %) будет равно 11 млрд. куб. м.? Удивительная математика – не может же часть объекта быть больше самого объекта! И эта задачка из программы для 5 класса. Вместо 11 млрд. куб. м. в программе должна стоять цифра 5,22 млрд. куб. м. Но куда пойдут деньги (на модернизацию оросительных систем) уже «сэкономленных» или нарисованных почти 6 млрд. куб. м.? Это уже высшая математика, доступная лишь единицам.
Милое обаяние министра: не видать нам риса!
Глава МОСВР подходит в своих расчетах как теоретик, кабинетный чиновник. Недаром в выступлении Н. Каппарова отсутствуют ссылки на какие-то показатели водников, реальные данные из практики, исследования в водной отрасли, поэтому используется, по его словам, компьютерное моделирование. Возможно, поэтому министр не силен в элементарных расчетах – ведь практика не прощает простых математических просчетов: здание может разрушиться в течение нескольких секунд, как в «Бесобе», если заложены неверные исходные показатели. Естественно, чтобы такого не случалось, любой руководитель просчитывает «каркас» своего проекта на опытных образцах, в практических измерениях и моделях, на теории и практике предыдущей работы и т.д.
В самом деле, не по компьютерному моделированию, а на крестьянском поле на научной основе давно выведены нормативные расчеты количества воды для определенной культуры, и эти нормы полива сельхозкультур утверждаются управлением с/х области. А вот по программе МОСВР у нас ничего не будет расти, кроме сорной травы. Ведь сказал же министр в своем выступлении: сократить дефицит воды за счет «пересмотра состава влагоемких сельхозкультур», то есть путем их сокращения. И, скорей всего, пострадают в первую очередь рисовые поля в Казахстане. Хотя программа «Агробизнес-2020» обещает рисовое изобилие и увеличение экспорта риса в 2 раза.
Другая ошибка министра опять по задаче из школьной программы. В 2012 году в сельском хозяйстве потребление воды было 13,4 млрд. куб. м. Какое будет ежегодное потребление к 2040 году, если ежегодный рост потребления воды составляет 1,6 %? Глава МОСВР решает эту задачу и выводит 21,1 млрд. куб. м. – ответ неверный. На это указывает Ислам Абишев и дает верное решение: 1,6 % умножаем на 28 лет – получается 44,8 % роста, 13,4 умножаем на 0,448 – получается 6,0. 13,4 плюс 6,0 – получается 19,4, но не 21,1! 21,1 минус 19,4 – получаются «лишние» 1,7 млрд. куб. м. Как отмечает экс-председатель КВР, ошибка приводит к «увеличению дефицита воды» к 2040 году почти на 2,0 млрд. куб. м. Добавьте к этой цифре почти 6 млрд. куб. м., найденные мной.
На заседании правительства такие большие по объему проекты большинством воспринимаются на слух. Конечно, в известной мере помогают вникнуть в «реальность» программы многочисленные таблицы, слайды, однако ограниченность во времени и объемность программы не позволяют выявить ее слабые места. Особенно в водной отрасли с провалами предыдущих программ, реорганизацией отрасли, традиционными большими проблемами, в том числе с трансграничными реками с КНР, климатическими изменениями, кризисными процессами в сельском хозяйстве и др.
К тому же эта та отрасль, где разбираются в насущных проблемах в основном специалисты-водники, ведущие аграрники, отдельные ученые, фермеры, метеорологи, экологи и т.д., и эта разноплановость и совмещение интересов различных ведомств мешают разрешению многочисленных «водоворотов», в которые уходят огромные деньги. Есть отрасли, например образование или здравоохранение, где трудно «выбить» дополнительные финансы сверх годами сверенного, всем понятного и известного бюджета. А водная отрасль в этом плане в силу указанных причин – Клондайк для увеличения бюджета, а количество «водяных замков» зависит от руководства ведомства.
В самом деле, кто может доказать, что вместо обещанного длительного засушливого периода из-за изменения климата, наоборот, наступит дождливая пора, реки станут полноводней и не будет никакого дефицита воды, а урожаи вырастут, не говоря о 66 % потерях воды? Кто может научно обосновать, что у нас огромные запасы подземных вод, провести геологоразведочные работы по их выявлению и определению объемов? Недаром известные водники выступают, учитывая очень сложную ситуацию в водном хозяйстве, за реорганизацию Комитета по водным ресурсам в отдельное Агентство.
Не секрет, что в МОСВР, МСХ сидит в основном «зеленая» молодежь, которая, за редким исключением, не наработала в сельском и водном хозяйстве необходимого полевого опыта. Ведь это именно те отрасли, где имеет огромное значение работа «от сохи», опыт практической работы в сельском и водном хозяйстве, знание его особенностей в различных областях и районах Казахстана. Из опытных работников должен состоять руководящий состав этих ведомств, а не из молодежи с ее компьютерным моделированием. Поэтому-то не развивается традиционное животноводство, в частности отгонное, а привносятся проекты «из интернета» с откормочными площадками с привозными «заокеанскими» сверхдорогими буренками, для которых не имеются адаптированные условия и корма.
Стоит ли говорить, что «школьное» обаяние министра МОСВР в цифрах, задачах с процентами, расчетах полива сельхозкультур, процентах потери воды и другой информации слишком дорого обойдется стране (в триллионах тенге!), а программа «водных замков», построенная на неверных исходных данных, превратится в очередные грандиозные «Нью-Васюки». Но кто ответит на вопрос: куда потекут программные ресурсы?
Дастан ЕЛЬДЕСОВ
