Дипломная работа: Художник и власть в поэзии С. Сейфуллина и В. Маяковского

КАЗАХСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИМ. АЛЬ-ФАРАБИ

 

Филологический факультет

Кафедра теории, мировой литературы и фольклористики

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВЫПУСКНАЯ    РАБОТА

 

Художник и власть в поэзии С. Сейфуллина и В. Маяковского

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Алматы  2010

 

ВВЕДЕНИЕ

 

Общая характеристика работы. Дипломная работа посвящена теме «Художник и власть в поэзии С.Сейфуллина и В.Маяковского», которая отражает одну из важных на сегодняшний день проблем в сложном взаимодействии художника и общественной среды. В настоящее время идет поиск национальной Идеи в связи с процессами интеграции и глобализации. В условиях меняющейся действительности очень важно обращение к истокам, основаниям национальной культуры. У истоков казахской литературы советского периода стоял Сакен Сейфуллин, известный поэт, общественный деятель, интернационалист и подлинный патриот родной земли. В своей литературе он играл ту же роль, что и Маяковский в русской литературе. Эти поэты были подлинными революционерами, но их трагедия заключалась в расхождении идеалов революции и социальной практики власти. Творчество Сакена Сейфуллина, следует рассматривать в аспекте контактно- типологических связей с поэзией В.В.Маяковского.

Предметом нашего исследования является извечно сложные и неоднозначные отношения художника и власти (государства), которые четко выражаются и материально закрепляются в поэзии, ибо как учил Аристотель, «поэзия более подходит для изображения истории, чем наука».[№1, с.256]

Соответственно, в качестве объекта анализа выбраны поэтические произведения противоречивых и поистине талантливых поэтов казахской и русской литературы советского периода Сакена Сейфуллина и Владимира Маяковского.

Степень изученности проблемы.

По сей день проблемы сравнительно-типологического (и -исторического) литературоведения, пожалуй, являются самыми актуальными и недостаточно разработанными в современном литературоведении как за рубежом, так и в Казахстане. Данный метод позволяет выявить особенности и новаторство поэта, постичь его своеобразие в контексте сопоставления его с другими национальными и зарубежными художниками слова, ибо истинное произведение искусства не имеет территориальных и государственных границ, оно – достояние всей «мировой литературы» (Гёте). В развитие методологии сравнительного литературоведения внесли свой вклад такие исследователи как, Д. Дюришин, В. М. Жирмунский, Н. Конрад, М. М. Бахтин, М. П. Алексеев, Ю. В. Богданов, Д. С. Лихачев, З. А. Ахметов, Ш. К. Сатпаева, Н. О. Джуанышбеков, В. В. Бадиков и другие.

Сама проблема «художник и власть» не нова в науке, но подходы к ее рассмотрению и анализ у разных исследователей свои. Поэтому вполне естественно рассматривать эту проблематику как «поле борьбы», творческого видения художника, его «творческой воли» (Блок), «тайной свободы» (Пушкин) с навязываемым идеологическим диктатом власти, государства, иначе говоря, анализ стихотворений с учетом авторского отношения (с позитивной или отрицательной стороны), позиции к власти, покажет истинные обстоятельства взаимоотношений личности (творческой) и правительства, жизни и своего времени в целом. А это для нас, исследователей и биографов, возможно, является основной целью для понимания «цели жизни» самого поэта.

Таким образом, проблема «художник и власть», никогда не терявшая своей актуальности, с развалом Советского Союза в современном литературоведении выходит на первый план в самых разных своих аспектах – обще-эстетическом (Б. Гройс, В. Бадиков), социологическом (Т. Коржина), историко-литературном (А. Белинков, Е. Добренко), структурно-художественном, теоретико-литературном (З. Ахметов, Ш. Елеукенов, А.Жолковский, Ю. Щеглов) и др.

Проблему «художник и власть» в творчестве казахских и русских поэтов и писателей исследуют в своих научных работах Джуанышбеков Н.О. («Сакен Сейфуллин»), Бадиков В.В. («Авторское сознание и социальный заказ в структуре текста. Запрещенная советская литература 20-х годов»), Турсунбек Какишев («Поступь»), Серик Кирабаев («Сакен Сейфуллин»), Марат Абсеметов («Сакен Сейфуллин – Председатель Совета Народных Комиссаров Казахстана») и многие другие.

Актуальность темы заключается в том, что творчество С. Сейфуллина и В.Маяковского сохраняет свою значимость по сей день. Их произведения представляют огромный интерес для читателей, общественности, критики. Характеризуемая многогранностью, емкостью и оригинальностью образов, злободневностью выдвинутых проблем, поэзия писателей служит прекрасным материалом для исследователей. Более того, несмотря на достаточно широкую изученность их литературного наследия, некоторые вопросы и аспекты их творчества требуют дополнительного анализа. Среди них проблема власти и художника в поэзии С.Сейфуллина и В.Маяковского.

XX век – век колоссальных общественных противоречий, решительной ломки старого и век грандиозного строительства нового «Светлого Будущего», век мировых войн и великих революций. Век Октября нуждался в своих поэтах, которые сделали бы боль времени своей собственной болью. И он их получил, агитаторов и революционеров, Сакена Сейфуллина и Владимира Маяковского, принесших себя в жертву обманчивых и таких далеких от истины идеалов революции. Осмысление этой эпохи, а точнее литературного процесса 20-30-х годов, в которой литература, несмотря на жесткие рамки, продолжала существовать и удивлять здравым авторским взглядом на жизнь, продолжается и в наше время. Все более очевидным становится то обстоятельство, что в художественной атмосфере этого десятилетия (20-30-е годы) еще ощутимо присутствовала и давала о себе знать творческая энергия свободы и правды – органичная традиция литературной классики XIX века, традиция протеста и «профетизма» (Бердяев Н.А.), способности прозревать будущее, апокалипсическое по своей трагичности.

Выбор этих поэтов не случаен, хотя смело можно было поставить рядом с ними других замечательных и талантливых русских и казахских художников слова: О. Мандельштама, С. Есенина, А. Блока, А. Ахматову, А.Букейханова, А. Байтурсынова, М.Жумабаева, М.Ауэзова, Б.Майлина, И.Джансугурова и других, но по нашему убеждению, достаточно двух ярких, очень схожих в жизни и в литературе, представителей революционной (романтической) поэзии XX века 20-30 гг., чтобы говорить об интересующей нас проблеме в литературном процессе. Они были одни из первых, кто, несмотря на свою лояльность к Советской власти и более того преданности революции, столкнулся с ее жестоким политическим диктатом.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые в монографическом плане предпринимается попытка всестороннего осмысления темы «художник и власть» в творчестве С. Сейфуллина и В. Маяковского в сопоставительном аспекте.

Цель исследования состоит в постижении особенностей подхода С. Сейфуллина и В. Маяковского к проблеме «художник и власть».

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) обобщение и систематизация материала по проблеме «художник и власть» в творчестве С. Сейфуллина и В. Маяковского и ее освещения в критической и научной литературе;

2) выявление своеобразия подходов поэтов к теме «художник и власть» на основе сравнительного анализа идейно-тематического содержания произведений;

3) определение отношения писателей к государственному строю, в период которого развивалось их творчество, их взгляды на общество и власть.

Материалом исследования послужили стихотворения и поэмы Сакена Сейфуллина «Таинственный ларец», «Советстан», «Песня о Лашине», «Красный конь» и др., В. В. Маяковского «Домой!», «Хорошо!», «Стихи о советском паспорте», «Война и мир», «Ода революции», «Подлиза», «Прозаседавшиеся» и др.

Методы исследования: исследовательский, сравнительно-типологический, историко-функциональный.

Апробация результатов исследования. Основные положения, выводы и заключения работы были изложены на II Международном научном конгрессе студентов и молодых ученых «Мир науки» 25 апреля 2010 г. в КазНУ им. аль-Фараби, в статье, отправленной на конкурс научных работ, состоявшей в 2009 г. в КазУМО и МЯ им. Абылай хана. Результаты исследования обсуждались на заседании кафедры теории, мировой литературы и фольклористики 25 апреля 2010 г.

Объем работы. Работа состоит из введения, реферата,  двух глав и заключения. Включает список использованных источников.

 

 

 

 

ГЛАВА 1. ПРОБЛЕМА «ХУДОЖНИК И ВЛАСТЬ» В ФИЛОСОФИИ И ЛИТЕРАТУРЕ.

 

• 1. История взаимоотношений Художника (философа) и государства.

 

В каждом государстве силу имеет тот, кто у власти (Платон «Государство») 

Уже с появления первых государств (полисов) в Древней Греции проблема взаимоотношений личности (государственного деятеля, философа, художника) и власти широко обсуждалась в демократическом обществе. На это указывают труды древнегреческого философа Платона. Одним из самых известных его трудов, посвященных этой теме, является написанный им в 360 г. до н.э. диалог «Государство». В этом труде затрагивается тема «идеального государства», править которым должны, по Платону, философы, люди наделенные мудростью, а не алчные и жестокие тираны. Другой древнегреческий мыслитель Гесиод в поэме «Труды и дни» писал:

«…Разума тот не имеет, кто мериться хочет с сильнейшим

Не победит он его, – к уничтожению лишь горе прибавит!»   [№2, с.54]

Смысл этой басни в том, что «Цари», т.е. аристократы, держат в руках всю власть. Незнатный человек слаб, так как находится в полной зависимости от сильного.

В Средние века эта проблема приобретает особый оттенок, параллельно с правителем в роли господствующей власти начинают выступать религиозные институты. В Западной Европе широкую известность получили взгляды Николо Макиавелли, а на Востоке труды Абу Насыра аль-Фараби.

Н.Макиавелли в книге «Государь» рассматривает проблему взаимоотношений между правительством и подданными. Он откровенно пишет, что правители строят эти отношения путем внушения страха и любви к себе. Государство незыблемо, если правительство не дает повода к заговорам и возмущениям, если страх подданных не перерастает в ненависть, а любовь – в презрение.

В центре внимания Макиавелли реальная способность правительства повелевать подданными. Макиавелли дает в своем труде рекомендации государю (Лоренцо Деи Медичи) о том, каким должен быть настоящий правитель и что для этого необходимо делать. «Государь должен также выказывать себя покровителем дарований, привечать одаренных людей, оказывать почет тем, кто отличился в каком-либо ремесле или искусстве». [№3, с. 128]

Целью государства и основой его прочности Макиавелли считал безопасность личности и незыблемость собственности. Идеалистически, но по-восточному мудро высказывает свои мысли об отношении общества и главы государства аль-Фараби. Как и Платон, он считает, что в добродетельном государстве должен у власти стоять философ-правитель, только он соединяет в себе законодателя-правителя и имама, духовного наставника. Данные качества, по его мнению, сделают правителя идеальным, а общество просвещенным и нравственно «чистым». Политические идеалы аль-Фараби особенно четко прослеживаются при сопоставлении им «добродетельных» и «невежественных» городов. Добродетельный» город – идеал. Невежественный город – реальность, но, по мнению Абу Насыра аль-Фараби, дающая какую-то надежду на улучшение, если заняться просвещением, образованием, найти мудрого правителя и т.д. От лицемерия же и сознательного обмана спасения нет.

Реальные условия исторического развития, при которых народ был отрешен от знания, от культуры и играл роль объекта, а не субъекта истории, обусловили живучесть утопической концепции «просвещенного абсолютизма», ставшей столь влиятельной в европейской социальной философии XVIII века. «Неравноправное, зависимое от государства и политики, положение искусства констатировали Н.Викельман, Г.Лессинг, М.Монтескье, Д.Дидро. Просветители пытались обнаружить конкретные взаимосвязи между искусством и политической свободой, не забывая, конечно, и о том, что идеальное государство невозможно без укрепляющего его искусства, как в «Государстве» Платона. Но особую, все нараставшую напряженность отношения художника и власти (государства) начинают приобретать в XIX веке, особенно в русской традиции от Радищева и декабристов до Л.Толстого…» [№4, с. 7]

Мыслители различных эпох в силу этого общего обстоятельства, питали, хотя и по разному, острый интерес к фигуре политического деятеля, к нравственным и другим его характеристикам. [№5, с. 41]

В начале ХХ века проблема художника и власти стала еще острее. На горизонте один за другим появляются тоталитарные государства, в которых философия и литература, если не деградировали, то постепенно становились мощным агитационным оружием в руках правящей верхушки власти.

Ницше со своими статьями о Власти становится «духовным» идеологом в фашистской Германии. Его дерзкие Идеи о «сверхчеловеке» и «воли властвовать» нашли своих признательных почитателей в лице гитлеровской партии. Но в самой Идее Ницше «ничего фашистского заложено не было, это упрощение, другой вопрос, что её можно было приспособить для идей фашизма» [№6, с. 89]. Идея о «власти рабочих и крестьян» успешно внедрялась после Октября в Советском Союзе. Её «буревестниками» и «агитаторами» в литературе стали А.М. Горький и В.В. Маяковский. Но когда художественная литература, поэзия перестают нести гуманистическую функцию и начинает подчиняться национальной Идее, то это сигнал, который говорит о том, что литература и общество находятся в кризисе. И порой этот кризис перерастает в человеконенавистничество, в борьбу за выживание.

Правительство тоталитарных государств нуждалось в восхвалении и поэтизации своей политики. Великих людей искусства канонизировали, сделали из них шаблон для других, что привело к серости и угасанию культуры в этих странах. Те же, кто давал отпор или открыто не соглашался с проводимой политикой тоталитарных государств, загонялись в лагеря или физически уничтожались. «Заложник своего времени», народный писатель А. М. Горький сказал: «…Если враг не сдается, его уничтожают…» [№7, с. 94]. И таких «врагов народа» было множество среди русской и казахской интеллигенции.

Так, в «конце 20-х годов начинаются репрессии против первой волны казахской интеллигенции Алихана Бокейханова, Ахмета Байтурсынова, Миржакипа Дулатова, Жусупбека Аймаутова и Магжана Жумабаева. Наряду с ними подвергается обвинениям и Сакен Сейфуллин. 22 сентября 1929 года был поставлен вопрос об исключении Сакена из рядов партии. На партийном собрании с карающей повесткой «Чистка Сейфуллина» его оппоненты озвучили 60 вопросов, претензий и обвинений, касающихся его деятельности и взглядов. Позже, в 1937 году эти обвинения послужили основой уголовного дела и расстрела великого сына казахского народа» [№8, с. 6].

Однако, в настоящее время отношение к Сакену Сейфуллину и его творчеству изменилось. Исследователи рассматривают его общественную и литературную деятельность с новых позиций. Так, Марат Абсеметов в своей книге пишет: «Сакен Сейфуллин был олицетворением  трагичной и противоречивой эпохи. Находясь в рядах советской власти, он мог выступить против советской власти. Он не входил ни в какие рамки партийных требований того времени. В период насильственной коллективизации и конфискации он занял сторону пострадавшего народа. В 1930 году он поддержал вооруженное восстание кочевников Бетпак-далы против насильственной конфискации скота и привлек к ответственности сотрудников ОГПУ (позже НКВД), причастных к расстрелам безвинного населения.

12 октября 1922 года на первой Сессии КирЦИКа 28-летний Сакен Сейфуллин выдвигается на должность Председателя Совета Народных Комиссаров республики. В 1923 году, несмотря на действия противников празднования 50-летнего юбилея Ахмета Байтурсынова, Сакен Сейфуллин не только проводит его, но и возглавляет почетный президиум. Открывая собрание, он отмечает деятельность Ахмета Байтурсынова в прошлом и в настоящем.

На Сакена Сейфуллина обрушивается шквал обвинений. Сохраняя спокойствие и выдержку, будучи еще и главным редактором газеты «Енбекши казах», он публикует статью Сабита Муканова «Не попади на черную доску, ораторы!», где звучит угроза не только цвету казахской интеллигенции, но и тем, кто с сочувствием относится к ним (т.е. С.Сейфуллину) и мог быть занесен в черную доску большевистского режима. [№9, с. 37].

Оппоненты Сейфуллина на протяжении всей его короткой, но полной драматизма жизни пытались поправить и сломать его могучую натуру, обвинить в байтурсыновщине, в отходе от сталинско-голощекинского курса.

Чтобы он ни делал, везде его критики видят вражеские происки. К примеру, оценивая его деятельность, голощекинский идеолог Габбас Тогжанов заявлял, что до 1925 года идеология алашординцев якобы не подвергалась никакой критике и разоблачению со стороны казахских коммунистов – С.Сейфуллина и других руководящих партийных работников Казахстана, которые «занимаются всем, чем угодно, но только не вопросами идеологии и идейной борьбы. Вопросы идеологии, вопросы усиления идейной борьбы с националистами и т. д. – все это считалось делом второстепенного порядка» [№10, с. ]

Находясь под прессом партийных установок и будучи руководителем ассоциации пролетарских писателей, Сакен создает свой роман «Тернистый путь». Сакен справедливо отмечает в предисловии к роману, что он не ставил целью восхвалять одних и чернить других. Так уж получилось, что издатели советской эпохи сильно сократили и «подредактировали» первоначальный текст «Тернистого пути», где выпали целые исторические документы о первых казахских общенациональных съездах и статьи о лидерах Алаш-Орды Алихане Бокейханове, Ахмете Байтурсынове, Мыржакипе Дулатове, характеризующих их как борцов за свободу и независимость казахского народа. Книга «Тернистый путь», рассчитанная на пробуждение революционного сознания, вызвала обратный эффект. В период умолчания и огульного шельмования деятельности Алаш-Орды Сакен Сейфуллин в своем революционном романе публикует выдержки из газет «Казах», «Сары-Арка», журнала «Абай», являвшихся во времена царской реакции маяком и путеводной звездой казахского народа.

Партийные функционеры отнюдь не обрадовались роману, а наоборот, обрушились жесткой критикой. Один критик возмущенно писал: «Всего лишь несколько месяцев тому назад он переиздает свой, с позволения сказать «исторический» роман «Трудный путь, тяжелый переход», где не постыдился изобразить себя героем и привести целую серию контрреволюционных алашординских документов и портретов врагов народа. Своеобразная вражеская энциклопедия! В старом издании этого «романа» Сейфуллин немалое место отвел Иуде Троцкому…» [№11, с. ]. И, как следствие, роман был запрещен и изъят из библиотек.

В 1929 году, объявленном компартией годом великого перелома, незаконным обвинениям и арестам подверглись А.Байтурсынов, М.Дулатов, Ж.Аймаутов, М.Жумабаев и другие великие сыны казахского народа. Не избежал участи обвинений и Сакен Сейфуллин. Немыслимый случай, самый революционный деятель и писатель, зачинатель пролетарского движения в казахской степи обвинялся в неверии в партию, в том, что отстранился от партийной работы и в связях с бывшими алашординскими деятелями. Так, 22 сентября 1929 года на общем партийном собрании некто Алибеков заявил: «Я обвиняю Сейфуллина за то, что он делал оправдательный документ своему родственнику баю, участнику барымты. Я обвиняю Сейфуллина в том, что он до сих пор не прервал связь с байством. В 1928 году, лето он проводил у себя в ауле, у родственников, которые были конфискованы» [№12, с.]

1929 год – это год перелома по Сталину – поистине стал годом великого беспредела и беззакония. Сакена Сейфуллина не радуют показательные успехи Голощекина на фоне массовой конфискации скота у кочевников, основного источника жизни. Трактор и колхоз, которые он воспел, несли смерть в казахские аулы. На партийных собраниях и лекциях он открыто выражает свое недовольство политикой, проводимой Голощекиным и его приспешниками.

За крамольные речи партийные органы снимают С.Сейфуллина с должности ректора Ташкентского педагогического института. Помимо всего, в газете «Казахстанская правда» выходит статья Юсупова «О Сейфуллине и сейфулинщине» — голощекинский вердикт деятельности С. Сейфуллина. Из этой статьи вытекало то, что Сакен представлялся идеологом упадничества, выражающим недовольство и недоверие к отдельным руководителям партийных органов, который не верит, восстает против партийного руководства, не видит огромные сдвиги в проведении революционных мероприятий по советизации, переделу сенокосных и пахотных угодий, изменению социально-экономических отношений аула. Проводимая «генеральная чистка» голощекинских «чистильщиков» должна была очистить республику от несогласных с политикой партии по осуществлению «Малого Октября» в казахских аулах.

Голод, насильственная конфискация в казахских степях, беспредел партийных чиновников и ОГПУ (НКВД) вынудила Сакена, как и многих других представителей казахской интеллигенции, встать в противоборство с палачами народа. С 1928 года вплоть до самой смерти в сталинских застенках не прекращались обвинения в его адрес.

Как показывает история, 1929 год стал переломным в жизни Сакена Сейфуллина. Он четко выразил свое отношение ко всему происходящему, в это время шли повальные аресты А. Байтурсынова, М. Дулатова, Ж. Аймаутова, М. Жумабаева и других крупных деятелей казахского народа. Голощекин поручает НКВД установить слежку за Сакеном, найти компромат и отправить за решетку. Но для этого нужно было Сакена исключить из партии и разоблачить как врага народа. С этой целью его вызывают срочно в Ташкент.

22 сентября 1929 года состоялось показательное партийное собрание с повесткой «Чистка Сейфуллина», единственной задачей которого являлось заклеймить Сакена как врага народа. На собрании выступило 20 человек, записалось еще 6 человек. Среди выступающих были и те, кто защищал Сакена. Из данной «чистки», организованной партактивистами по указке Голощекина, обнаруживается, что Сакен был неординарной личностью, имел собственное мнение и независимую позицию. Это коммунистическое «чистилище» над Сакеном стало предвестником большой надвигающей беды не только для него, но и для всего казахского народа. Ибо в то время в казахских степях коммунистические отряды силой отбирали скот и последнее имущество кочевников, бунтовщиков расстреливали без суда и следствия» [№13, с.12-184]. Надвигался великий голод, и наступала критическая эпоха для культуры и литературы, в связи с этим проблема «художник и власть» получила особое звучание в творчестве писателей первой половины XX века.

Соответственно проблема всестороннего изучения в нынешнем понимании и анализа данной темы, требует от нашего поколения осторожного и тщательного подхода к ней. Перед нами стоит задача, как можно ближе и глубже подойти к этой проблеме и постараться раскрыть ее на примере творчества еще одного талантливого поэта, чей «голос, подобный раскатам грома» служил народу и стране – Владимиру Маяковскому.

Тема «Власти» в произведениях поэта всегда вызывала особенный интерес общественности, поскольку она была ярким показателем его восприятия и отношения к руководящему правительству и их деятельности.

Как известно, под властью, подразумевается способность и возможность оказывать определяющее воздействие на деятельность, на поведение людей с помощью какого-либо средства – воли, права, насилия. И власть Советов этому яркое доказательство. Ибо, несмотря на всеобщую веру и любовь к ней, она(власть) в своих личных интересах воздействовала всевозможными органами власти на человека, на общество, на целые народы, держа их в постоянном страхе перед собой, ничуть не гнушаясь для достижения своей цели применять порой антигуманные, насильственные средства подчинения. Аналогичная ситуация складывалась в литературе с начала становления Советской власти. Влияние, оказываемое правительством на писателей того периода, было если не огромным, то, безусловно, очень значительным. Ведь правящие круги давно осознали, что литература – это мощное «оружие» в их политике. Помнится, сам Сталин говорил, что «печать», «это самое острое и самое сильное орудие нашей партии».

Цензура, так хорошо себя «зарекомендовавшая» в царское время, теперь проявляясь в «лицах» различных литературных кружков и в организации «пролетарских писателей», с таким же усердием работала на нынешнюю власть. Она же, в свою очередь, диктовала им те правила и нормы, которые были приемлемы для неё и не противоречили проводимой ею политике. А всякое расхождение (инакомыслие) или отрицание этих норм сопровождалось для поэта (писателя) яростной волной критики и негодования в его адрес со стороны литературных объединений, да такой, что они приравнивали его, чуть ли не к врагу народа, ненавидящему всей душой власть Советов. Вот в таких «стальных» рамках приходилось творить и создавать свои литературные шедевры многим советским писателям и поэтам той эпохи: М.Горькому, О.Мандельштаму, А.Ахматовой, С.Есенину, М.Цветаевой, М.Булгакову и, в частности, В.Маяковскому.

Таким образом, контролируя литературные произведения, высшие органы власти требовали от писателей «показывать только светлые стороны» жизни народа, при этом умалчивая, как бы забывая во многом превышающие «черные и горькие» страницы того времени.

Власть в поэзии Маяковского получает иную направленность. Она в сознании художника ассоциировалась с Революцией, которую поэт воспринимал как что-то новое, прекрасное, несущее в себе светлые перемены в жизни всего народа. «О, четырежды славься благословенная…», — такими словами Маяковский встретил Великую Октябрьскую социалистическую революции. Поэт видел в Революции идеалы свободы и демократии. Ведь он, как истинный патриот, хотел для своего народа и Отечества светлого будущего. Возможно, потому-то он и превозносит в стихах «великую» и «благословенную» революцию, которая должна была наконец-то принести свободу и братство интернациональному народу Советов. Но постепенно Маяковский видит, как его идеалы, на которые он возлагал большие надежды, рушатся на глазах, как эти идеалы, беспощадно искажаются на всех этажах управления и власти. И вот в творчестве поэта появляются стихи колкие, язвительные, сатирически направленные против пороков власти, которая губит Идеи, уничтожает «светлые» её идеалы. Эти стихи – острая и беспощадная сатира, это злое осмеяние чиновников-бюрократов, блюстителей законов, обывателей, коммунистов-заседателей, приспособленцев, перерожденцев, взяточников, подхалимов, ханжей и других не менее «ярких» лиц государства, которые словно «паучье племя» опутали всю страну «ядовитыми нитями» взяток, чинопочитания, подхалимства, невежества, трусости, лжи, зависти и алчности.

Поэт сатирически щедрыми стихами раскрыл механизм управленческого аппарата власти, состоящий и работающий по принципу «рычагов и шестерёнок», который в корне исказил к тому времени демократическую систему народовластия и управления. Так, в сатире Маяковского появляются высокие адреса. Это не только заурядные чиновники. Например, «Помпадур» списан с члена ЦИКа, что соответствует депутату Верховного Совета. Об атмосфере подхалимства, образующейся вокруг членов ЦИКа, сказано в стихотворении «О том как некоторые втирают очки товарищам, имеющие циковские значки». Победоносиков пользуется кремлевским телефоном – стало быть, немалая шишка. «У Маяковского назревал серьезный конфликт – если не с властью в целом,… то с её реальными носителями…» [№14, с. ].

Многие критики пишут, что Маяковский прислуживал власти, но к «той ли власти, с которой Маяковский – по разным и весьма немаловажным поводам – вступал в конфликт. Просто, не ведая другого пути к достижению лучшей жизни, он продолжал служить ей своим поэтическим словом…»

Маяковский – поэт чрезвычайно активный и решительный по отношению к слову, особенно когда дело касается критики власти: «службист», «совбюрократ», «молчальник», «сладкогласый» подхалим, «комсомолята», «для чиновничьих делячеств» и др.

С именем Маяковского прочно связано представление о поэте-новаторе. Таких смелых, радикальных изменений в поэзии не совершил ни один поэт XX века. «Он обладал гениальной одаренностью, был носителем высокой культуры, как поэтической, так и театральной…». Маяковский был поистине гением своего времени, но «гений всегда неудобен, он опровергает привычные вкусы и создает эстетический дискомфорт» [№15, с. ].

Многие писали, «что вот-де Ленин не любил Маяковского, а Сталин приподнял его до небес, сказав, что «Маяковский был и останется лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи». Во-первых, ленинское отношение к Маяковскому нельзя воспринимать только со знаком минус. Во-вторых, Сталин сказал эти слова уже о мертвом Маяковском, и сказал их по подсказке со стороны, а живого Маяковского у него не было причин любить, живой становился ему опасен» [№16, с. ].

Так после смерти гениального поэта, причин которой было множество, но главная и, может, даже основная ее причина – была в самом Маяковском, «человеке чрезвычайно чувствительном, готовым отдать все «за одно только слово ласковое, человечье», была поколебима вера, вера в справедливость, вера в счастье, вера – в жизнь. Но слишком много «разъяренных бурь и штормов» набросилось на эту «глыбу», и «глыба» не выдержала.

14 апреля, в 10 часов 15 минут в своем рабочем кабинете покончил жизнь самоубийством поэт Владимир Маяковский.

Говоря о взаимоотношении художника и власти в литературе конца XIX начала XX столетия, можно сказать словами М. Горького: «В России каждый писатель был воистину и резко индивидуален, но всех объединяло одно упорное стремление – понять, почувствовать, догадаться о будущем страны, о судьбе ее народа, об ее роли на земле».[№17, с.66]

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

• 2. Поэзия С.Сейфуллина и в. Маяковского в контексте сравнительно-исторического метода.

Неслучайно выбран сравнительно-исторический метод для анализа поэзии этих двух поэтов. Ведь литературные взаимосвязи лучше всего пронаблюдать в контексте той эпохи и общества, в которой они жили и творили. Суть в том, что эволюция художника тесно связана с общественными изменениями и сила художника заключается как раз в умении так распорядиться талантом, чтобы показать все острые, самые приметные углы времени. Так, например замечательный поэт О. Мандельштам говорил: «Век мой, зверь мой», этими словами он четко охарактеризовал свою эпоху, ухватил характер времени.

Метод сравнительного литературоведения, применяемый в работе, изучен довольно хорошо, но до сих пор многие исследователи сталкиваются с некоторыми трудностями при изучении и применении этого метода.

Как отмечает профессор Н.О. Джуанышбеков в своей диссертации «Проблемы современного сравнительного литературоведения», по Дюришину, сравнительное изучение литературы, это «…один из аспектов литературоведения и, следовательно, присутствующий и в конкретно-историческом, и сравнительно-теоретическом исследовании…». [№18, с.94]

Предметом сравнительных исследований является «…литературный процесс, который осуществляется через совокупность взаимообусловленных национально-литературных и межлитературных связей и схождений в котором находит выражение поступательное движение мировой литературы» [№18, с.67]. Отсюда целью компаративистики является синтез материалов, развитие отдельных национальных литератур, способствующих установлению закономерностей развития мировой литературы, воссозданию мирового литературного процесса. Дюришин последовательно отстаивает тезис об определяющей роли воспринимающего явления. Рассматривая систему форм литературной рецепции, Дюришин пишет: «Всякое восприятие инородных художественных ценностей не обходится без того, чтобы они определенным образом не перевоплощались в новой системе» [№18, с.73]

«Таким образом, все литературные взаимодействия можно разделить на две основные группы: контактные (генетические) и типологические связи, проявляющиеся в интегральных и дифференциальных формах рецепции. Теория сравнительного изучения литературы под контактными или генетическими связями имеет в виду группу специфических закономерностей литературного процесса, в которых находят отражение литературные отношения как конкретные связи писателей и литературных деятелей разных стран. Литературно-критические и историко-литературные работы являются проявлением внешних контактов. Непосредственные межлитературные  контакты, которые отражаются и проявляются в самой структуре литературного явления, являются внутренними контактами.

На внешние контакты форма рецепции только одна – это отклик. Внутренние контакты опосредуются переводом, который представляет собой интегральную форму рецепции, близкую к стилизованному подражанию, различными родами искусства и художественным произведением. Типологические связи (схождения) выявляют более общие закономерности межлитературных отношений. Но необходимо отметить взаимопроникновение и взаимообусловленность контактно-генетических связей и типологических схождений.

Типологические связи (схождения) являются аналогиями, параллелями или отличиями, обусловленными общественно-историческими, литературными и психологическими предпосылками в литературных стилях и направлениях, литературных жанрах и видах, идейно-художественных особенностях произведении. Интегральные формы рецепции говорят о сближающих факторах литературных явлений, это аллюзия, заимствование, стилизованное подражание, перевод, стилизация, плагиат и другие, а к дифференциальным, то есть различающим факторам рецепции, надо отнести литературную полемику, пародии, травести и тому подобное.

Проблематичен до сих пор сам предмет – мировая литература, в понятие которого литературоведы вкладывают различное содержание. Проблемой являются и границы между теорией литературы и теорией сравнительно-исторического изучения литературы. Само определение  компаративистики проблемно и дискуссионно. Есть внутренние проблемы сравнительного анализа, касающиеся адекватности сопоставления и последовательности рассмотрения элементов анализируемых явлении, вопросов периодизации литературного процесса, принимающего и принимаемого текста в новом контексте.

Но наиболее сложными, мало разработанными проблемами сравнительного изучения литературы представляются проблемы межлитературных синтезов, синтеза литературы и других и идеологических сфер: фольклора, географии, мифологии, религии, истории, этнологии, философии, публицистики, риторики, науки. Одной из самых важных представляется проблема соотношения сравнительно-типологической и социально-исторической методологии изучения литератур» [№19, с. ]

В.М.Жирмунский в книге «Эпическое творчество славянских народов и проблема сравнительного изучение эпоса» различает четыре основных аспекта сравнительного изучения, которым, очевидно, очевидно соответствуют четыре разных типа литературных связей и схождений,  именно:

«1. Простое сопоставление литературных явлений, представляющее основу

всякого более углубленного сравнительно-исторического рассмотрения». (Жирмунский соотносит этот аспект с синхронным анализом в языкознании.)

«2.Сравнение историко-типологическое, объясняющее сходство генетически между собой не связанных явлений сходных условиями общественного развития»

«3 Сравнение историко-генетическое , рассматривающее сходные явления как результат их генетического родства и последующих их исторически обусловленных расхождений».

«4. Сравнение, устанавливающее генетические связи между явлениями на основе культурных взаимодействий, «влиянии» или «заимствовании», обусловленных исторической близостью народов и предпосылками их общественного развития» [№19, с.]

Соответственно необходимо отметить, что творчество С.Сейфуллина и В.Маяковского связывают типологические связи. Ибо данные поэты генетически принадлежат к разным национальным культурам. Однако их литературная деятельность приходится на один исторический период, что позволяет при исследовании их произведений применить историко-типологический и сравнительно-исторический методы.

Так, исторический путь С.Сейфуллина и В.Маяковского развивался в первой половине XX столетия, когда рушились колонии Британской и Российской империи, в Европе зарождался фашизм, а Азия пробуждалась от колониального гнета. В эпоху зарождающегося тоталитаризма, культа власти и системы жесткого государственного контроля.

В этом плане важно отметить перекличку типологически схожих тематически двух поэтов. На внешнем плане видно, что и тот и другой сформированы историей, подготовлены ходом времени. Они были глашатыми новых веяний, сформированы в самой гуще революции. Ведь даже в основной массе их произведения отражают героику революционных будней, подъем сельского хозяйства и индустрию социализма. Они пытались пробудить национальное самосознание и призывали к ломке старой системы, для строительства светлой новой жизни.

С этих позиций можно рассматривать проблему «художник и власть» в трех направлениях:

1)Художник как выразитель Идей общества во времени. В этом случае поэт предстает как рупор власти, как поэт-трибун.

2) Художник как личность, противостоящая времени, выступающая не против власти как таковой, и не против законов и общества прямо, а выражающей свои идеи как художника, как носителя свободных начал. Художник олицетворяющий  свободу. В этом контексте рассматриваются ранний Маяковский, все поэты символисты, футуристы и  акмеисты, которые выражали свои личностные миропонимания, мироотношения, пытались разобраться в противоречивой эпохе. Их литература отличалась многотемностью, остротой и злободневностью.

3) Поэты и писатели, сформировавшиеся под жестким режимом соцреализма. Это поэты и писатели, которые были лишены свободолюбивых чувств и начал. Они были выразителями веяний господствующей эпохи, т.е. соцреалистической эпохи.

Данные направления легли в основу нашего исследования. Таким образом, проблема «художник и власть» является центральной в творчестве С.Сейфуллина и В.Маяковского. Обращение к ней поэтов обусловливается особенностями исторической эпохи, в период которой осуществлялась их литературная деятельность. Оба писателя, будучи патриотами своей страны, четко выразили гражданскую позицию в стихотворениях, раскрыв свое неадекватное отношение к власти и роли художника в социалистическом государстве.

Несмотря на то, что С. Сейфуллин и В.Маяковский приняли Октябрьскую революцию, а точнее то, что она так упорно им обещала (свободу, равенство и землю), свою жизнь они посвятили служению народу.

«Однако парадокс заключается в том, что революция» это историческое явление «особенность эпохи, и пройти мимо нее было невозможно» художнику. «Ёе можно было принять или не принять, но историческую правду о революции истинный художник обязан был сказать» [№4, Бадиков].

Правду о той эпохе, отношение к власти и объективную оценку в творчестве художника мы и попытаемся проследить в следующей главе, сопоставляя поэзию С.Сейфуллина с поэзией В.Маяковского.

 

 

ГЛАВА 2. ОСОБЕННОСТИ ОСВЕЩЕНИЯ ТЕМЫ «ХУДОЖНИК И ВЛАСТЬ» В ТВОРЧЕСТВЕ С. СЕЙФУЛЛИНА И В. МАЯКОВСКОГО

«Поэт – изгнанник в этом мире.

Он вечно бродит по Земле

…Чтоб объяснить, в чем смысл жизни,

И назначенье человека на Земле».

Алуа Темирболат

 

Они были разными в жизни: один общественный деятель, другой революционер и агитатор, но объединяло их одно – это любовь к поэзии, как средству их личностного самовыражения, через которое они могли высказывать свои мечты, стремления и напутствия будущему поколению. Ведь, «истинные поэты разговаривают с грядущими поколениями», — говорил Гейне.

После их смерти, критики сделали из них иллюстраторов политических идей эпохи культа, их поэзию свели только к агитационным стихам, а произведения осветили как пропаганду советского образа жизни.

В результате такого однобокого представления о творчестве этих поэтов, мы долгое время воспринимали С.Сейфуллина и В.Маяковского, как некие «холодные памятники» прошлой истории, даже не подозревая, что есть другие настоящие поэты-художники с яркими, полными смысла стихами.

Это хорошо прослеживается при анализе стихотворений С.Сейфуллина «Таинственный ларец» (1926 г.) и В.Маяковского «Дешевая распродажа» (1916 г.), где раскрываются их «живые» и деятельные натуры, словно сотканные из противоречий и обманчивых иллюзий.

В «Таинственном ларце» поэт философски размышляет о таких ценностях как душа и дружба. «Душа людская – клад бесценный», – пишет Сакен, «её лишь другу ты откроешь». Но где найти настоящего друга, сетует автор, когда друзья как «попрошайки-курицы, …снуют, пока вы не в опале». Мысли об изменчивости человеческой природы, непостоянство «друзей» ненавистны Сакену, потому то он и ищет настоящего друга, с которым можно поделиться всеми тайнами души. Но видно друга, автор находит только в лице своего читателя:

«Тебе, мой друг безвестный,

Все помыслы души

Я раскрываю в песне –

Ты ж слушай, не дыши

О, что душа без песни

И песня без души?!»   (Пер. В.Виноградова)

Именно читателю он показывает легкий путь, который ведет к несметным сокровищам. Но все они блекнут по сравнению с «таинственным ларцом», называемым – Сердце.

Можно затмить взоры народа строительством заводов-гигантов, усладить слух его красивыми речами о скором коммунизме, но невозможно обмануть Сердце народа, которое чувствует фальшь и обман, замаскированных под громким именем Революция.

Маяковский в начале стихотворения «Дешёвая распродажа» размышляет о быстротечности жизни, о том, каким будет мир после его смерти. Он не знает, поймут ли его стихи следующее поколение или, взглянув на портрет «даже не узнают я не я». Но поэту, кажется, безразлично забудут ли его или превознесут: «облысевшую голову разрисуют она в рога или в сияние». Главное в чем он убежден, это то, что стихи его будут жить не одно столетие, и ради этого поэт готов, как и Сейфуллин, раскрыть свою душу благодарному читателю за одно только их слово «ласковое, человечье…» отдать все «чем владеет его душа…»:(?)

«Слушайте ж:

все, чем владеет моя душа,

все это – хотите? –

сейчас отдам

за одно только слово

ласковое,

человечье…»   («Дешёвая распродажа», 1916 г.)

Однако в творчестве С.Сейфуллина и В.Маяковского есть ряд произведений, в которых выражается пафос эпохи социалистической революции. Это стихотворения и поэмы, хорошо известные читателю и вошедшие в историю советской литературы. Так, в «Советстане» С.Сейфуллин воспевает революцию, новый социалистический строй.

Эта поэма своим публицистическим накалом освещения темы Октября перекликается с поэмой «Хорошо!», хотя написана за два года до выхода в свет произведения В.Маяковского и, естественно, говорить о влиянии этой поэмы на возникновение «Советстана» Сейфуллина не приходится. Самобытное, одно из самых ярких и новаторских произведений С.Сейфуллина», – это первое произведение в казахской поэзии, в котором раскрывается тема революции, тема партии в крупной поэтической форме.

Экспресс — главный, сквозной образ. «Советстана», символизирующий Страну Советов, напоминает нам образ, проходящий на первом плане в поэме «Владимир Ильич Ленин» – образ корабля – «Советских республик громадину», но в «Советстане», идейно-смысловая нагрузка образа емче и шире, от него зависит и облик лирического героя и сам ритм поэмы, ее форма диктуется этим образом-символом.

С «Хорошо!» поэму «Советстан» связывает единое чувство советского патриотизма с колоссальной силой выраженное позиции автора. В главе «Советстан – колыбель юных героев», заключающей поэму, автор восклицает: О родина храбрых – Советский Союз!

Твоими детьми я по праву горжусь:

Ведь крепче нет сшива,

Чем молодость – слава

Страны величавой,

О родина храбрых — Советский Союз!

Как созвучны этим строкам, этому гордому чувству любви к своей молодой стране, чувства автора поэмы «Хорошо!», сумевшего удивительно мощно и точно выразить это общее для миллионов людей и в то же время новое чувство.

«Другим странам по сто.

История – пастью гроба. А моя страна –

подросток, – твори, выдумывай, пробуй!»

Характерно, что заключительные главы поэм как казахского, так и русского поэтов представляют собой гимн Стране Советов, прославляют ее молодость, устремлены в ее будущее. Тема Октябрьской революции у поэтов, неразрывно связана с молодым поколением – комсомольцами, пионерами, с людьми, воспитанными Советской властью, с теми для кого свобода, равенство, братство – стали неотъемлемыми условиями существования и развития. Поэтому безымянные собирательные образы комсомольцев запечатлены и в поэме «Советстан» и в поэме «Хорошо!»

(?)Аналогичное содержание имеет и «Левый марш» В.Маяковского. В своем стихотворении русский поэт, опираясь на лозунги советской эпохи, показывает величие революционной России. Марш пронизан верой В.Маяковского в светлое будущее страны. Он воспевает её мощь и независимость и призывает народ смело идти за новой властью:

«Там

за горами горя

Солнечный край непочатый.

За голод,

за мора море

шаг миллионный печатай!

Пусть бандой окружат нанятой,

стальной изливаются левой, –

России не быть под Антантой,

Левой!

Левой!

Левой!»

Идеи революции отражаются и в «Марсельезе казахской молодежи» (1919 г.) С.Сейфуллина. Данное произведение, по сути, гимн советской власти. Поэт уверен, что молодежь должна, сомкнув ряды, выступить против старых устоев и законов, бытовавших в степи. В «Марсельезе…» наблюдается открытое противопоставление жизни народа до и после революции. Поэт верит, что советская власть, в отличие от самодержавной, будет справедливой и принесет простому народу свет и радость.

«Пускай бы дольше тьма не длилась,

Воспрянул духом бедный люд!

Отныне свет и справедливость

Дорогу к радости пробьют»   (Пер. П. Карпа)

Мысли С.Сейфуллина близки рассуждениям В.Маяковского в «Стихах о советском паспорте». Русский поэт, как и казахский, возлагает большие надежды на новую власть. Он гордиться, что в Россию пришла революция, и был установлен советский строй. Подобно произведению С.Сейфуллина, стихотворение В.Маяковского содержит противопоставление. Поэт, по сути, соотносит граждан Советского Союза – лучшей по его мнению страны и граждан капиталистических государств.

«К любым

                 чертям с матерями

                                               катись»

любая бумажка.

                           Но эта…

Я

   достаю

              из широких штанин

дубликатом

                   бесценного груза.

Читайте,

             завидуйте,

                              я –

                                    гражданин

Советского Союза.

Анализ данных стихотворений создает впечатление, сто С.Сейфуллин и В.Маяковский увлечены строительством нового мира. Их революционный напор и бескомпромиссность в спорах только подтверждают это. Но однако в реальности оба поэта –  сложны и противоречивые натуры, в глубокие в своих прозрениях и сомнениях, жаждущие быть понятыми. Им хотелось, чтобы их слова дошли до слушателя. Обращение С.Сейфуллина и В.Маяковского к своему читателю не случайно. Оно указывает на назревающий конфликт поэтов с властью. В их душах рождается ощущение отсутствия взаимопонимания с государством, которое не оправдывает их надежд, проявляя холодность и безразличие к людям, к отдельным человеческим судьбам.

Так, в неопубликованной концовке стихотворения «Домой!» В.Маяковский пишет:

«Я хочу быть понят

                          моей страной.

А не буду понят,

                          что ж.

По родной стране

                          пройду стороной,

Как проходит

                          косой дождь»

Этими строкам не суждено было попасть на страницы книг, Маяковский их сам снял, не решаясь, видимо, обнародовать горькое чувство одиночества. Вместо них появляются строки о Политбюро и Сталине. Кажется, что и здесь система давит на поэта, учит его, как и о чем нужно писать стихи.

Очень похожее чувство одиночества и несвободы воли творчества, встречаем мы в стихотворении С.Сейфуллина «Если допытываешься – скажу…», написанное во время его пребывания в тюрьме:

«Я пел бы радостные песни,

Да жизнь мне петь их не дает.

Но от земли до поднебесья

Передо мной весь мир встает

Несправедливость, и обиды…»   («Если допытываешься – скажу…»

Пер. М.Львова)

Строки этих стихотворений показывают, насколько Маяковский и Сейфуллин чувствовали схожее ощущение горя и одиночества. Как много эти строки говорят о поэтах, которых нам представляли грубыми, задиристыми, каменными монументами революции, но в груди, которых билось живое, нежное сердце. Ибо за их громкими их восклицаниями, за криком можно расслышать, как стучат их большие человеческие сердца:

«Хорошо вам!

А мне

сквозь строй,

сквозь грохот

как пронести любовь к живому?

Отступлюсь, –

и последней любовишки кроха

навеки канет в дымный омут».

В данной поэме, названной автором «Война и мир» ощущается любовь Маяковского к живому, человеческому. Следовательно, не кровавой и беспощадной видел поэт Революцию. Он считал свою нарождающуюся Революцию заступницей обездоленных и несчастных, и совсем не средством получения Власти для горстки «людей», через страдания и смерть народа, как вышло на самом деле.

А пока на дворе 1915 год, «дата времени смотревшего в обряд посвящения меня в солдаты», время защищать ценою собственной жизни те идеалы и ценности, которые так дороги поэту:

«Сегодня ликуй!

Не разбрызгав,

душу

сумел

сумел донесть.

Единственный человечий,

…А там

расстреливайте,

вяжите к столбу!

Я ль изменюсь в лице!

Хотите –

туза

нацеплю на лбу,

чтоб ярче горела цель?!»

Иначе звучат строки в поэме «Песня о Лашине» (1926 г.) С.Сейфуллина, хотя так же громко, как и у Маяковского, бьется сердце за беззащитных и униженных:

«Что там с птенчиком сталось внизу?

Неизвестен пока его жребий!

Это слезы сверкнули в низах,

А не молния вспыхнула в небе…

…Оттого все звучит и звучит

Сон печальный во мне человеке:

Не остался б тот бедный друг

Обделенным судьбою навеки…»   («Песня о Лашине», Пер. Ю.Окунева)

Возвышение забитого и униженного человека, осознание себя ответственным за жизни многих, вот что объединяет эти две, казалось бы, разные поэмы в одно целое. Авторы их страдают вместе с лирическим героем, ощущают его боль и слезы.

В данных произведениях С.Сейфуллина и В.Маяковского затрагивается проблема утраты любви. Оба поэта опасаются, что человек может оказаться обделенным судьбой. Ибо есть вероятность, что любовь канет в «дымный омут».

Страх С.Сейфуллина и В.Маяковского обуславливается особенностями исторической эпохи, нарастающим духовным кризисом поэтов. Реформы, проводимые советской властью, вызывают ощущение безысходности. Её жестокость не знающая границ, не останавливает места любви, проявлению человечности. Боясь за свою жизнь, граждане советской страны постепенно замыкаются в собственном мире. Между ними начинается процесс отчуждения, который волнует поэтов и заставляет их беспокоиться за судьбы простых людей.

Драматизм поэм «Война и мир», «Песня о Лашине» наиболее очевидно проявляются при их сопоставлении с ранними стихотворениями С.Сейфуллина и В.Маяковского, в которых мы видим, как поэты, люди удивительной способности чувствовать мир ярким, праздничным, передавали свои ощущения любви к природе, целому миру.

Обратимся теперь  ранним стихотворениям С.Сейфуллина и В.Маяковского. Здесь мы видим как поэты, люди удивительной способности чувствовать мир ярким праздничным, передавали свои ощущения любви к природе, целому миру.

«Нура, вот я, хозяин прежний твой

Пришел, томясь разлукою с тобой

…Средь райских здесь гуляли мы цветов,

А на ветвях твоих густых кустов,

Бывало, разливался птичий хор,

Звеня с утра на тысячу ладов»   («Нура»,   Пер. Вс. Рождествеского)

А вот как звучит одно из первых стихотворений В.Маяковского:

«Я сразу смазал карту будня,

плеснувши краску из стакана

я показал на блюде студня

косые скулы океана

На чешуе жестяной рыбы

Прочел я зовы новых губ

А вы

ноктюрн сыграть

могли бы

на флейте водосточных труб?»   («А вы могли бы?», 1913 г.)

В этих стихах нет еще привычной для нас лесенки, неологизмов, которые появятся в дальнейшем в творчестве поэтов. Но их особенность в другом, в поразительном видении мира, в ощущениях течения времени.

С.Сейфуллин характеризует свою эпоху, выражает её чаяния, стремления, радости и боль, свет и тень. Художник пытается проникнуть в горе реки Нура, и осознать свое место в этом жестоком мире, чтобы дать отпор несправедливости и тирании.

Стихотворение Маяковского «А вы могли бы?» также передает трагизм положения поэта в обществе непонимания. Поэт в бездуховной атмосфере лишен главных радостей: чувства океана и любви. Они существуют лишь в его воображении, и, чем резче разрыв между зовом губ и чешуей вывесочной рыбы, между океаном и студнем, тем страшнее и горше трагическое одиночество поэта. Концовку этого стихотворения литературовед и писатель Андрей Платонов понял, как «вызов красивому и безжизненному искусству, как вынужденную попытку мастера удовлетворить свою неодолимую потребность самовыражения хотя бы таким непривычным способом, как «на флейте водосточных труб…».

Конечно, можно не согласиться с таким анализом этого стихотворения, но нужно помнить, что искусство настоящее всегда обладает сложным, исподволь раскрывающимся содержанием.

И как бы мы не толковали данные стихотворения, в них ясно видно трагическое одиночество поэтов, их способность романтически преображать окружающий мир, менять наши представления о мире, об устоявшихся обычаях и традициях, которое в дальнейшем усугубляется в стихотворении В.Маяковского «Флейта-позвоночник», и в поэме «Облако в штанах».

В них нам открывается полная трагизма история жизни молодого и талантливого поэта, художника, пришедшего в мир, чтобы внести в него красоту и гармонию, показать, что жизнь прекрасна.

«У меня в душе ни одного седого волоса,

и старческой нежности нет в ней!

Мир огромив мощью голоса,

иду – красивый,

двадцатидвухлетний»   («Облако в штанах», 1914-1915 гг.)

Насыщенность мыслью, страстью к жизни, раздумьям о человеческой судьбе, неожиданными и яркими образами наблюдаем и в ранних стихотворениях С.Сейфуллина «Перекочевка на джайлау», «Сон».

«Проснулся я, былые вспомнил дни.

Иль только снилось мне, что сад цветет?

Неужто он на гибель обречен

И навсегда бурьяном зарастет? »   («Сон», Пер. Вс. Рождественского )

«Человек – это звучит гордо!» – сказал М.Горький, и эту традицию человечности русской литературы подхватывают и С.Сейфуллин, и В.Маяковский. Они ставят Человека в центре своей художественной идеи.

Образ человека, ощутившего безмерность человеческих страданий, Маяковский раскрывает в своих поэмах «Человек» и «Облако в штанах». Поэт показывает лирического героя в соотнесении с Землей, Космосом, Человечеством. Он подчеркивает одинокость своего героя, его сетование на бездушие окружающего его мира. Страдание – лейтмотивная тема данных поэм:

«И только

боль моя

острей,

стою, огнем обвит,

на несгораемом костре

немыслимой любви…»   («Человек»)

Поэма «Человек» – поэтически-философское представление поэта о Человеке будущего. Ведь «Человек Маяковского – прежде всего человек естественных и полнокровных жизненных потребностей – «сплошное сердце», человек просветленный и разумный. Отрицание старого и утверждение прекрасной новизны – два полюса его устремлений. Это наполняет его сиюминутное бытие энергией» [№20, с.11]

Таким образом, романтическая мечта о новом человеке и о преображении мира, владеющая поэтом, переплетается с трагедийными размышлениями о неизменности мира, который и через тысячу лет будет во власти денег.

Маяковский говорит о трагизме любви, гибнущей в этом страшном мире, и в то же время о спасающей силе этой любви:

«Погибнет все

Сойдет на нет

И тот, кто жизнью движет,

Последний луч

Над тьмой планет

Из солнца последних выжжет»   («Человек»)

Аналогичные мотивы мы встречаем и в стихотворениях «Раненая сайга», «Самурык», «Разлученные лебеди» С.Сейфуллина.

«Неудержимый, смят в комок,

Стук сердца крыльями обвив,

Разбился он у самых ног

Убийцы счастья и любви.

И вот все замерло кругом,

Кровь розовеет на груди, в последний раз взмахнув крылом,

Любимой он шепнул: «Прости…»   ( Пер.И.Озеровой)

Эти произведения призывают любить и ценить красоту, воспевают идеи гуманизма. Ведь природа в руках непомнящего своего «родства» человека изображается как явление «страдательное». В нравственно-этическом постижении мира, в раздумьях о времени и о себе Сейфуллин предостерегает человека от разрушительной деятельности, ибо, уничтожая прекрасное, человек губит себя.

Трагические мотивы в произведениях С.Сейфуллина и В.Маяковского об ожидающей человека участи содержат     на возможные последствия порядка, установленного советской властью, отличительными чертами которой являлись, по мнению поэтов, насилие, жестокость, равнодушие к людям. Будучи приверженцами идей гуманизма, С.Сейфуллин и В.Маяковский на примере образов своих стихотворений показывают, какова судьба отдельной личности, живущей в новом государстве.

В произведениях обоих поэтов со всей мощью разворачивается конфликт человека и власти. Его финал в видении С.Сейфуллина и В.Маяковского трагичен. Поэты считают, что человек в тоталитарном режиме обречен.

Годы, когда Маяковский и Сейфуллин начинали поэтический путь, совпали с коренной ломкой социальных и политических устоев, на которых мир держался издавна. Эпоха сложных противоречий, эпоха революционных преобразований требовала от поэтов новых форм  нового языка.

Маяковский увидел свою поэзию («зовы новых губ») в городских вывесках, в водосточных трубах, привел её (поэзию) на заводскую окраину, где фабричные корпуса «в небе свисшиеся губы воткнули каменные соски», «в кинематографы, в трактиры, в кафе», на «небритые щеки» площадей. Он вошел в непосредственные, почти интимные отношения с новой «природой»: «Брошусь на землю, камня корою в лицо изотру, слезами асфальт омывая. Истомившимися по ласке губами тысячу поцелуев покрою умную морду трамвая».

Совсем иная поэзия предстает перед нами тех лет в творчестве С.Сейфуллина. Молодого автора уже волнуют социальные проблемы. Поэтому в его творчестве мы часто встречаем образы Народа (цитата), обездоленного бедняка, сироты «С малых лет один остался. Сиротой так горько стать!», степи, Родины «И поклонюсь поклоном до земли / Многострадальной родине моей». Мотивы Свободы, Мечты «Пусть мечта с могучей силой / Мчит меня в степной простор», Тоски и Горя «Я в своей тоске и горя о степном грущу просторе».

Поэт задумывается над судьбой родного народа, горько сетует на тяжелую жизнь казахской бедноты. В стихотворении «Кто поведет мой казахский народ?» (1913 г.) С.Сейфуллин создает образ вожака-героя готового ради народа пожертвовать своей жизнью. Его герой ведет народ к знаниям и культуре, как это делали многие казахские просветители:

«Народный вожак, ты подобен скале:

Укроешь от ветра, не бросишь во мгле.

Наш бедный народ – заблудший ребенок,

И ты укажи ему путь на земле»   (Пер. Л. Друскина)

Схожие мотивы и образы присутствуют и в поэзии В.Маяковского. Так, в творчестве послереволюционных лет на первый план выдвигается народ, как многоликая масса. Его обобщенный образ сочетаеться с мгновенными зарисовками отдельных людей. (?) Особенно интересена в этом плане поэма «Хорошо!»(1927 г.) стр. 167

В этот период в поэзии С.Сейфуллина и В.Маяковского начинает также проявляться городская тема, получившее широкое развитие в творчестве различных писателей.

У Маяковского она достигла такой степени сгущенности, что город для его героя стал средой обитания, постоянным участником душевной жизни.

Маяковский не в теорий, а на деле принял в свою поэзию эту новую действительность с ее трагическими противоречиями, сделал ее предметом переживания, средоточием конфликтов и взаимодействии между поэтом и миром: «Столиц сердцебиение дикое ловил я, страстною площадью лежа».

Новая действительность – городская, индустриальная, технологическая – порождала и новые способы подавления человека. Человека стремяться механизировать, поставить обслуживать машину, окружив многочисленными вещами – сделать человека их рабом. (?)

Маяковский, приветствуя наступление индустриальной эры, увидел и те конфликты, которые она несет. Как гуманист он встал на защиту человека, против его принижения и подавления. Во взаимоотношениях человека с новым вещным составом мира он уловил не только момент отчуждения, но и творческого преображения.

Отношение Маяковского к городской теме неоднозначное. Так, город у поэта страшен, но и красив, улицы безобразны, но страдающие, а вещи вроде бы отвратительные, но в тоже время полезные и необходимые:

«Улица корчилась безъязыкая –

Ей нечем кричать и разговаривать.

…Улица муку молча пёрла

Крик торчком стоял из глотки».   («Облако в штанах»)

В данном произведении В.Маяковский поднимает, с одной стороны, проблему поэта и толпы, с другой – обывателя и власти. Корчащаяся «безъязыкая» улица воплощает простой народ, задавленный советской властью и тоталитарным режимом. Люди утратили способность говорить, поскольку их фактически власть лишила этого права. Нов то же время данный образ отражает собой обывателя, который по своей сути безразличен и происходящим социальным и политическим событиям в силу своей погруженности в проблемы о хлебе насущном. Отсюда наличие в его лексическом запасе лишь двух слов «борщ» и «сволочь». В этом плане улица противопоставляется поэту, поскольку поэт всегда стремиться в будущее. Он размышляет обо всех событиях и явлениях, наблюдаемых в действительности. По мере развития сюжета поэта данная тема достигает своего апогея. В.Маяковский выражает свое отношение к толпе, обывателям, объясняет роль и миссию поэтов, которых он делит на подлинных, проникнутых духом свободы и гуманизма, и тех, что воспевают слабости, потребности обывателей.

Образ поэта в «Облаке в штанах» несет в себе глубокий смысл. Во-первых, он в видении В.Маяковского, ассоциируется с Заратустрой и играет роль пророка. Во-вторых, поэт–предводитель трудового народа, глашатай его идей и дум. В этом плане его образ противопоставляется Гете, Овидию, Гомеру, которых, по мысли В.Маяковского, писали на темы абстрактные, исторические, напрямую не связанные с чаяниями простых людей.

«Слушайте!

Проповедует, мечась и стеня,

сегодняшнего дня крикогубый Заратустра!

Мы

С лицом, как заспанная простыня, с губами, обвисшими, как люстра,

Мы,

Каторжане города-лепрозория,

где золото и грязь изъявили проказу, –

мы чище венецианского лазорья,

морями и солнцами омыто сразу!

Плевать, что нет

У Гомеров и Овидиев

Людей, как мы,

От копоти в оспе.

Я знаю –

Солнце померкло б, увидев

Наши душ золотые россыпи!»

В-третьих, поэт-символист 1916 года. Он связан с теми социальными потрясениями, которые происходили в тот период. Следовательно, поэт – лицо исторической эпохи, ее зеркало. Ибо все события и явления действительности преломляются сквозь призму его сознания. В-четвертых, поэт ассоциируется у В.Маяковского с образом Иисуса Христа. Это объясняется прежде всего противопоставлением художника слова и толпы. В-пятых, поэт-трибун, призывающий народ к переменам, напоминающий им необходимость стремления к духовному. В-шестых, художник слова в понимании В.Маяковского, «просто человек», «выхарканный чахоточной ночью в грязную руку пресни» Тем самым он подчеркивает, что поэт – выходец из народа.

Поэт – пророк утверждает в поэме, что людей ожидает страдания в грядущем шестнадцатом году, связанные с революционными преобразованиями. Но исход их весьма противоречив в сознании В.Маяковского. С одной стороны, он предрекает кровавую бойню, с другой – победу обывателей над духовными порывами народа. Такая позиция поэта указывает на то, что он полон сомнений. Его душа мечется между верой и смятением.

Аналогичными мотивами и настроениями пронизана поэзия С Сейфуллина …….

 

Глава Ш. § I. В.В.Маяковский и казахская поэзия

Русская литература дала миру целую плеяду замечательных поэтов: Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Блок и другие.

На рубеже двух эпох, в период небывалого социального эксперимента социалистической революции, Россия и все человечество нуждалось в новом поэте, который сконцентрировал бы в своих произведениях достижения своих предшественников и сумел бы достойно выразить энергию революционных масс. Таким поэтом стал В.Маяковский, поэт ошеломляющего новаторства, грандиозных замыслов и осуществлений необычайных ритмов и метафор, он оказался созвучен своему времени, глашатаем Октябрьской революции. Идеи революции заговорили голосом поэта и именно поэтому так мощно воздействие поэзии В.Маяковского не только на русских советских поэтов, но и на творчество многих поэтов национальных советских литератур, разделявших концепцию социалистического реализма.

Колоссальное богатство идейного содержания, разнообразие тематики, небывалая стройность, гениальное новаторство поэзии В. Маяковского оказало воздействие на творчество казаха С. Сейфуллина, азербайджанина С. Вургуна, белоруса Я. Коласа, украинца П.Тычины, узбека Х. Ниязи и других.

Сходство произведений В.Маяковского со многими произведениями литератур Советского Союза рождено общностью понимания идей революции.

В начале своего становления казахская советская поэзия, особенно творчество С. Сейфуллина, И.Джансугурова, С.Муканова, Т.Жарокова, формировалась под воздействием революционного духа и идейно-художественного содержания лирики В. Маяковского. Говоря о близости творчества казахских советских поэтов с поэзией В.Маяковского необходимо иметь в виду не подражание и даже не учебу, а творческое соревнование с русским поэтом в поэтическом воссоздании объективной действительности, в выражении сходных чувств и настроений, обусловленных близостью творческих принципов, мировоззрений, литературными и психологическими предпосылками. Близость идейного содержания поэзии С.Сейфуллина и В. Маяковского обуславливается общностью гражданских и политических позиций казахского поэта-коммуниста с революционными взглядами В.Маяковского. Особенно ярко это проявляется в идейно-художественном решении тем Родины, Октября и В.И.Ленина в поэмах В.Маяковского «Хорошо!», Владимир Ильич Ленин» и С.Сейфуллина «Советстан» и «Альбатрос». С. Сейфуллин и В. Маяковский были революционерами и в жизни, и в поэзии. Энергия темпераментов, новаторский дух, проявляющийся в агитационном накале, публицистичности, в революционно-оптимистическом пафосе роднит произведения обоих поэтов. Агитационно-политическая лексика, призывы, обращения, побудительно-повелительные предложения, ораторские интонации, характерны для многих произведений С.Сейфуллина и В.Маяковского, определяя важные черты лирики поэтов — агитаторско-политическую направленность, коммунистическую убежденность, социальную нетерпимость.

Главными темами В.Маяковского и С.Сейфуллина являются темы Октября, партии, рабочего класса, Ленина.

Тема революции в поэзии С.Сейфуллина сплетается, как и в поэзии В. Маяковского «Хорошо!», с темами советского патриотизма и пролетарского интернационализма. С поэмой «Хорошо!» своим публицистическим накалом перекликается поэма С.Сейфуллина «Советстан». Рожденные единым чувством советского патриотизма поэмы представляют собой гимн стране Советов. Революция и революционеры неотделимы в творчестве В.Маяковского и С.Сейфуллина. Герои гражданской войны и социалистического строительства становятся главными героями произведений С.Сейфуллина и В.Маяковского. Самоотверженность, готовность к подвигу, убежденность в правоте своего дела, верность коммунистическим идеалам, любовь к созидательному труду — вот что роднит героев русского и казахского поэтов. Поэты не отделяют своей судьбы от судеб своих героев. Их лирические герои охвачены одной страстью, одной любовью — революцией. Тема рабочего класса и международной солидарности трудящихся — это еще одна грань в раскрытии темы революции. Чувство сопричастности своей судьбы с судьбой рабочего класса, пролетарский интернационализм характерны для ряда произведений В.Маяковского и С.Сейфуллина. Тема Октября и рабочего класса неразрывно связаны в творчестве поэтов с темой партии и Ленина. Она раскрывается в  поэме С.Сейфуллина «Альбатрос». Общность тематики и ее художественное решение сближает «Альбатрос» с поэмами В.Маяковского «Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо!». Это подтверждается близостью композиции поэм «Хорошо!» и «Альбатрос», слиянием лирики и эпоса в художественной ткани произведений, в единстве ведущих мотивов советского патриотизма и социалистического труда, в высоком пафосе поэтической речи, в новаторской форме, в сходстве образов Ленина и лирических героев поэм. С воздействием поэзии В. Маяковского связаны нововведения С. Сейфуллина в области ритмика, рифмы, лексика, способствующие утверждению собственно литературных принципов, традиций, стиля, обозначавших качественно иной этап в развитии казахской письменной литературы. Казахские советские поэты восторженно относились к В. Маяковскому, посвящая ему произведения. В стихах С.Муканова, С. Мауленова, Д. Мулдагалиева, М. Алимбаева и других можно встретить поэтическую оценку личности и творчества В.Маяковского. Так С. Муканов в свода стихотворении «Маршал поэзии» горячо выражает всенародную любовь к поэту, подчеркивает значение его поэзии: «Голос поэта

молний быстрее

Летит по Земному

шару.

Огня горячее,

сокола быстрее

И громовому подобен

удару,

Певец-агитатор,

трибун революции

Великим народом

любим.»

Большое впечатление на С.Муканова произвела встреча с В. Маяковским в январе 1925 года в Москве. Об этом он вспоминает в своей автобиографической трилогии «Школа жизни». С. Муканов писал: «Я с огромной любовью читаю любое его произведение и думаю, что, как выразитель передовых идей своего времени, воплощенных в художественную форму. В. Маяковский не имеет себе равных».

Именно поэтому велико воздействие поэзии В.Маяковского на творчество С.Муканова. Следуя за В.Маяковским, С. Муканов в таких стихотворениях как «Казахстан», «Здравствуй, ‘Май», «Большевистская осень», «Маршал поэзии» и других, смело вводил элементы разговорной речи, ораторские интонации, расширяя риторические и интонационно-синтаксические возможности стиха в казахской поэзии. Такие произведения В.Маяковского, как вступление к поэме «Во весь голос», «Необычайное приключение», оказали прямое воздей­ствие на создание стихотворений С.Муканова «Маршал поэзии», Х.Ергалиева «Поэт рапортует», М.Алимбаева «Маршалу поэзии», Т.Жарокова «Солнце заговорило».

Казахская поэтическая Лениниана, созданная при участия С.Сейфуллина, И.Джансугурова, Д.Мулдагалиева, О.Сулейменова была бы невозможна без учета достижений В.Маяковского в развитии этой темы. В.Маяковский воспевал созидательную, преобразующую силу социалистического труда, становление советского характера в процессе его. В стихотворении «Рассказ о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка» он утверждал; .

«Я знаю —

город будет,

Я знаю —

саду цвесть,

Когда

такие люди

В стране

в советской

есть!»

В стихотворении С.Муканова «Караганда» так же, как и в стихотворении В. Маяковского «Рассказ о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка» раскрывается облик рабочих, создающих город будущего, утверждается вера в социализм. Стихи Х.Ергалиева «Девушка из нашего аула», Т.Жарокова «Лес в пустыне шумел», И.Джансугурова «На заводе», «Темп Октября», С.Сейфуллина «В колхозе», «На ткацкой фабрике» вслед за произведениями В.Маяковского воспевают социалистический труд, раскрывают формирование характера советского человека, полные светлой веры в торжество идеалов коммунизма. Для этих и для многих других казахских поэтов произведения В.Маяковского стали высоким образцом для создания выдающихся произведений.

Ведущие казахские поэты такие, как Т.Жароков, К.Аманжолов, И.Джансугуров, С.Мауленов, М.Алимбаев переводили произведения В.Маяковского. Т.Жароков переводу выдающейся поэмы В.Маяковского «Владимир Ильич Ленин» отдал весь жар сердца. Вступление к поэме «Во весь голос» перевел К.Аманжолов. К сожалению, многие произведения В.Маяковского еще не переведены на «казахский язык.

Поэзия В.Маяковского находится и сейчас на «передовой линии огня». Творческая учеба у гениального поэта революции, лучшего поэта советской эпохи будет продолжаться, и будет приводить к новым успехам многонациональной советской литературы.

• 2. Агитаторы, горланы, главари.

Поэзии С.Сейфуллина и В.Маяковского близки по своему агитационному накалу, ярко выраженному публицистическому характеру, революционно-политическому пафосу. Особенно это сказывается в интонационном строе и лексике произведений поэтов. Агитационно-призывный характер лирики, как Маяковского, так и Сейфуллина сказывается уже в названиях стихотворений, в обилии обращений. Вот названия-обращения произведений казахского поэта: «А ну-ка, джигиты!», «Рабочим», «Немецким рабочим», «Юному казаху», «Товарищи», «Сражающемуся рабочему классу», «Представителю польского рабочего класса» и другие, у В.Маяковского: «Рабочим Курска», «Послание пролетарским поэтам», «Товарищу Нетте, пароходу и человеку», «Привет КИМ!», «Вперед, комсомольцы!», «Студен:.» пролетарию», «Долой!», «Западным братьям» и т.д.

Агитационный характер стихов Маяковского и Сейфуллина проявляется и в том, что многие из них написаны по определенному политическому событию и имеют конкретный адресат. Здесь не имеются в виду агитплакаты, агитационно-рекламные стихи и лозунги В.Маяковского, а интонационный строй и лексика лирических произведений двух великих поэтов. Так само название стихотворения «Рабочим Курска», добывающим первую руду, временный памятник работы Владимира Маяковского, говорит о политическом событии 1923 года, о первых шагах советской индустрии. Огромным агитационным зарядом обладает стихотворение «Товарищу Нетте пароходу и человеку», история создания которого, тесно связанная с актуальными политическими событиями, широко известна*

С.Сейфуллин так же, как и В.Маяковский, горячо откликался на злободневные политические события, и его стихи тоже дышат агитационной страстностью, революционным призывом. Так, например, стихотворение «Представителям польского рабочего класса», написанное в связи с антифашистскими и антивоенными выступлениями пролетариата Польши, вызванного убийством советского полпреда Петра Войкова и установлением профашистского режима Пилсудского, наполнено выражением солидарности лирического героя к польским работам движением, уверенностью в победе Страны Советов вкупе со всеми людьми труда над шром капитала.

Характерен адрес обращений Сейфуллина в Маяковского. Оки обращаются прежде всего к рабочему классу, а также к молодежи. Общее коммунистическое мировоззрение — вот что роднит поэтов. Не случайны же обращения к молодежи, горячие призывы к ней. С молодостью шра₃ с его будущим навсегда были их «юношеские сердца,

В уже названных стихах С. Сейфуллина, а ханже в произведе­ниях «В степи» (посвящение), «Наша жизнь – экспресс», «В ком энергия бьется», «Бороной скакун»» «На ткацкой фабрике» (Под стух колес), «В Колхозе» «Весенняя песня» преобладают побудительно — довелнгелънна предложения, осложненные обращениями, ораторские интонации так характерные для творчества В.Маяковского и С.Сейфуллина,

Вот только некоторые примеры из произведений С.Сейфуллина: «Отважно в бой вступай, бедшщ₆ Встань по тревоге, в строй могучий! Пускай пылает красный стяг, Вперед, к свободе, к жизни лучшей!» («Товарищи»), «Старый мир, оглушая неслыханным гро­мом, Собирайтесь в поход огневые сердца!» («В ком энергия бьется»), «Мчись, экспресс! Лета, свети! Вихрь во мгле крута в пути! Как звезда в ночи, лелеет Бурям всем наперерез!» («Наша жизнь — экспресс»), «Так вперед, непреклонная смелая юность!

Шлю привет обновителям старого мира.» («В степи»); «Ты — будущ­ность наша, так крепче держись, Сумей закалить свои чувства, По Марксу и Ленину строй свою жизнь, Оружием сделай искусство.» («Юному казаху») и т.д. Подобные повелительно-побудительные предложения, ораторские интонации характерны для сотен стихотво­рений Маяковского. А.Метченко отмечает: «Участие Маяковского в агитационной работе не только не было уходом от решения насущ­ных вопросов поэзии, но в известной мере даже обострило его внимание к тайне воздействия стиха на ум, сердце и воли челове­ка. Ведь агитационная поэзия — наиболее наглядный пример вторжения поэта в жизнь, прямого обращения к массам». Эти слова можно полностью отнести и к С.Сейфуллину, понимая под агитацион­ной работой не только работу В.Маяковского в «Окнах Роста», его агитплакаты, лозунги, рекламу, а в первую очередь боевую, поли­тическую, озаренную высоким пафосом правды и коммунистической идейности лирику.

Советские поэты и писатели — и прежде всего — поэты-агита­торы типа В.Маяковского и С.Сейфуллина были на переднем крае борьбы за новый поэтический язык, язык понятный и нужный мил­лионам. Отсюда резкое обновление лексики, смелое введение в поэтический язык не только народной речи и слов, рожденных революцией и новой советской действительностью, что приводило в ярость буржуазных эстетов. Так «Вестник литературы» уверял, что также слова, как «агитация», «делегат», «эксплуатация», «буржуй», «саботаж», «ордер», «комиссар», «красноармеец».

        А.Метченко. Маяковский. Очерк творчества. «ХЛ». Ы., 1964, с.122. «корниловщина», «колчаковец» и другие находятся вне сферы искус­ства». Заслуга В.Маяковского и С.Сейфуллина не только в том, что они внедрили в поэтическую речь агитационно-политическую лексику, но и в том, что, перерастая рамки поэзии, их поэтичес­кие формулировки, политические термины, некоторые религиозные₅ вошли в сознание народов (русского и казахского), в их активный словарный запас. Поэтому слова А. Луначарского: «Маяковский подмечает новый темп жизни, новые обороты речи, возникающие в гуще более молодой городской массы, и опыт показывает, что его речь находит громкое эхо в сердцах молодежи», можно с полным осно­ванием применительно к казахской поэзии и жизни Казахстана от­нести к С.Сейфуллину. Такие слова как «тирания», «деспотизм», «марсельеза», «паровоз», «буржуй», «капитал», «аэроплан», «мо­тор», «рабочий класс», «самолет», «националист», «экспресс», «НЭП», «мандат», «оппортунист», «комиссар», «электричество», «магистраль», «автомобиль», «шофер», «телеграф», «партия», «ком­мунист», «Советская власть», «курьерский поезд»‘, «партком», «сепаратор», «кооператив», «эмигрант», «совпартшкола», «машинист», «типография», «ткацкие машины», «пятилетка», «пионер», «красный галстук», «колхоз», «зерносклад», «ткацкий стан», «танк», «стратостат», «советская нация», «свекловод», «декрет», «Советстан», «Конституция», «сессия» не только употребляются в стихах Сейфуллина, но и входили в сокровищницу казахской народ­ной речи, причем большинство из них без перевода, ибо не только призывали к новой жизни, но активно утверждали социалистические преобразования на казахской земле. За ними стояла правда, и «правда, которая была в этой агитации, пробивалась в головы всех. И от этой правды отклониться нельзя». С.Сейфуллин и В.Маяковский использовали в своей борьбе поэтическим словом одно оружие — большевистски-правдивую, агитационно-политическую лексику.

Термины и неологизмы — составная часть этой новой лексики. В поэзии В.Маяковского можно выделить научную, искусствоведческую и социально-политическую терминологии. Употребление ее служит различным целям и задачам стиха. Первое — усиливает основную идею стиха, подчеркивает ту или иную сторону идейного содер­жания произведения. Второе — показывает авторскую позицию или отношение лирического героя к событиям, фактам, деталям описываемым в произведении. Третье — подчеркивает актуальность произведения, его реализм, фактическую точность. Четвертое — способствует комическо-сатирическому эффекту, частя или целого произведения. Пятое — способствует динамике стиха, его долее эмоционально—экспрессивному звучанию. Неологизмы, как известно, делятся на собственно неологизмы, т.е. новые слова, вошедшие в словарный состав языка, такие неологизмы, очень быстро пере­стают ощущаться таковыми; и авторские, индивидуально-стилистические, не ставшие достоянием языка. При анализе поэтической речи В.Маяковского и Сейфуллина неологизмы первого тала мы, естественно, отнесем к словам-терминам, так sax их свежесть давно утеряна, s языком освоены настолько, что говорить о них как о новых словах можно только для той эпохи, эпохи двадцатых — тридцатых годов,    и нельзя определить авторство конкретных лиц дай того или иного слова. Другое дело — авторские неологизмы. Так как они не вошли в активный словарный состав языка,  такие неологизмы легко выделить и определить их эмоционально-смысловую роль в конкретном произведении. Она такая же, как в слов терминов, но несет добавочную экспрессивно-стилистическую нагрузку, индивидуализируя поэтическую речь.

Возьмем наиболее общеизвестные произведения Б.Маяковского, Свое эстетическое кредо поэт излагает, например, в поэмах «Владимир Ильич Ленин». Подчеркивая партийность своего искусства, поэт настаивает на праве автора вводить в поэтическую лексику такие термины как «пролетариат», «партия». Говоря о термине «пролетариат» Маяковский заявляет: «Для нас это слово — могучая музыка, могущая мертвых сражаться поднять», и дальше он заявлаяет:³⁰ «Хочу сиять заставить заново величественнейшее слово «партия».. Употребление этих слов не только усиливает основные темы поэмы, темы партии и рабочего класса, но’ и обнажает автор­скую позиции» Полемический задор и публицистический пафос поэ­та направлены против враждебной ему эстетики аполитичность искусства, С газетной быстротой Маяковский откликался на глазные-политические события своего времени. Употребление социально-политических терминов подчеркивало актуальность произведений. Сам Маяковский, высоко ценя это качество, назвал «лучшим стихом», то произведение, в котором лирический герой смог сообщить ра­бочим Ярославля актуальнейшее известие: «Товарищи! Рабочими и войсками Кантона взят Шанхай!» Или вот сатирическое стихотворение того же периода (1927 года) «Фабриканты оптимистов». Использование терминов «Доброфлот», «Доброхим» — не только не спо­собствует комическому эффекту произведения, в его контексте, но и является такой реалистической художественной деталью, которая позволяет мысленно воспроизвести, живо представить себе провин­циальный городок Союза второй половины 20-х годов. Использова­ние неологизмов Маяковским характерно для его полемически-заос­тренной, чрезвычайно экспрессивной, сатирически точной поэтической речи. «Помпадурши», «наркомпрост», «прозаседавшиеся», «на- бе- бе- лился», «поэлладистей» и многие другие — пример того, как В.Маяковский мог заклеймить отрицательное явление или, наоборот, чутко заметить и воспеть новое («серпастый», «молоткастый», «большаки»), метко ответить оппонентам в много­численных социально-литературных полемиках.

Слов-терминов и неологизмов в лексике С.Сейфуллина значи­тельно меньше, чем в поэтической лексике В.Маяковского, но удельный вес их велик, именно они определяют его лицо, главные черты поэзии С.Сейфуллина — агитаторско-политическую направленность, коммунистическую убежденность.

У Сейфуллина почти нет слов-терминов, связанных с исто­рией, которые широко использовались В.Маяковским. Социально-политические термины составляют подавляющее большинство его агитаторской лексики. Если для русского языка они в значитель­ной степени уже в данный период потеряли свежесть новизны, то в казахском языке эти слова и обозначаемые ими явления в эпоху 20-х годов были настолько первозданные, что воспринималась как авторские неологизмы С.Сейфуллина. Именно через Сейфуллина входили в сознание Казахского народа такие понятия, как самолет, автомобиль, колхоз, кооперация, пятилетка. Конечно, утверждались в быту, в жизни эти понятия всей политической деятельностью Коммунистической партии, могучей поступью социалистических преобразований в Казахстане, созидательным трудом миллионов вчерашних «кедеев», но именно перо казахского «агитатора, горлана-главаря» страстно утверждало их в казахском языке, литературе, поэтической речи. В стихотворении «Наша жизнь — экспресс» слово «экспресс» не только вынесено в заголовок, оно становится символом новой жизни. Этот термин превращается в главный образ произведения, без которого немыслимо уяснение идейного содержания стихотворения я авторской позиции. Такое употребление слов-терминов не­редко в поэзии Сейфуллина. Вынесенные в заголовок, они становятся темой всего стихотворения. Таковы стихотворения «В полете» (на аэроплане), «Автомобиль», «На ткацкой фабрике», «В колхозе». Употребление слов-терминов часто помогает выяснению отношения мифического героя к событиям, лицам, его жизненных позиций. Если лирический герой Маяковского восклицает: «Я во» свою звонку» салу поэта тебе отдав, атайувднй класс?» («Владимир Ильич Ленин» 5, то лирический герой стихотворения С.Сейфуллина даже возможность посетить мать связывает с отпуском, который даст партком: «Я весною в аул приеду, Если отпуск даст вне партком» («Письмо сына»), думы советского мальчика, его отношение к НЭПу, ненависть к баям проявляется в в ироническом тоне, с каким он употребляет французское слово «пардон», и в том, что в его лексике имеются такие слова, как «НЭП», «кулак», «нардом», «буржуи», «мандат», «варком», «эпоха», «Совдеп», «указ». В этом стихотворении употребление политических слов-терминов не только подчеркивает актуальность произведения, помогает полней, а деталях воспроизвести годы НЭПа в Казахстане во всей реалистической точности, но и способствует комическому эффекту. Поэт сближает неологизм «кардон» (в подлиннике — без перевода) со словом «пардон» (поэт рифмует их). Неожиданное сочетание французского слова с неологизмом в устах казахского мальчика в контексте стиха создает нужное сатирическое изображение. И наконец, с этом стихотворения использование политической лексики и нео­логизма способствует особой динамике стиха, что ярко проявляет­ся в подлиннике, Традиционная одиннадцатисложная строка, преобразуемая в три короткие, связанные монорифмой строки («пардон» — «нардом» — «ардом» (арестантский дом) — авторские неологизмы) в сочетании с семисложной строкой — придают стиху кесбнтайнув для казахского стихосложения экспрессию, там более, что слова-термины обычно зарифмованы, а в подлинно с их агж-традиционно-политический характер подчеркнутой чем в переводе на русский язык. Например, в подлиннике есть слова: ГПУ, ар-дом, декрет, выделено слово НЭП, чего нет в переводе.

Неологизмы С.Сейфуллина так же, как и неологизмы В.Маяковского используются для сатирических целей Сардом», а так же обозначают новое явление («от-арба», т.е. «Огненная телега» — паровоз), («Советстан»), причем этот неологизм Сейфуллина настолько удачен, что стоит на грани авторского неологизма и собственно неологизма. Естественно, что у Сейфуллина, меньше неологизмов, чем у В.Маяковского, который введение неологизмов вводил в принцип своей поэтики, но в казахской поэзии роль Сейфуллина по введению неологизмов не меньше, чем В.Маяковского в русской.

• 3, Революцией мобилизованные

Тема революции раскрывается в нескольких стихах С.Сейфуллина, написанных еще до Октября, таких как «Мы спешно собрались в поход»₃ «В степи» С восторгом встречает Сейфуллин известие о Февральской революции. Романтический строй этих произведений; соответствует тому радостному подъему, который дереншвах в это время С.Сейфуллин. Падение самодержавия, точнее — известие о нем пришло в казахскую степь вместе с Новым годом (по старому казахскому календарю Новый год начинался с марта). С.Сейфуллин выражает в стихотворениях «Мы спешно собрались в поход’⁵, «Новый год», «В степи», то чувство обновления;, радости, свободы, охватившее и природу, и его весной 1917 года. В этих стихах наг четкого классового подхода, ясного понимания целей и задач революции, но очень ярко выражена мечта революционно-демократической казахской интеллигенции о свободе. Воспета революция, пусть еще в героико-романтических интонациях, близких к известным песням А.М.Горького, но в дальнейшем С.Сейфуллин навсегда свяжет свои судьбу и свою поэзию с борьбой большевиков, и вновь зазвучит в его лирике тема революции, но более мощно, более четко, яснее будут в ней расставлены акцентн₈ более реалистично и масштабно. Это относится к его революционным песням «Марсельеза казахской молодежь» и «Товарищи», к стихотворениям «А ну-ка, джигиты!», «Мать-земля», «Маузер», и, конечно, к первой в казахской поэзии лирико-публицистической поэме «Советстан».

Явно влияние «Марсельезы» и «Интернационала» на революционные песни Сейфуллина, о чем писалось в первой главе. Стихотворение «Маузер», написанное к 12-ой годовщине Октября идейно-композиционно близко к балладам Н.Тихонова. В стихотворения «Мать-земля» тема Октября раскрывается в лирическом плане. Лирический герой мечтает о таком времени, «Когда бы мер весь с иакя Пол красное встал знамя И власть Советскую признал своей», когев вдев Октября победит на всей планете. Тема революции переплетаются здесь с vemcu международной солидарности. Поэт воспевает преображенную революцией казахскую степь, и тема революции смыкается с темой родной ввит, патриотизма, цветущей в ведши»! природа. Строки, написанные в 1925 году казахским поэтом «Я землю обнимав, Теперь я понимаю — Как мне она, родная, дорога! Земля — моя отрада, мне ничего не надо, — Была б ока цветущей всегда», перекликаются со знаменитыми строками поэмы «Хорошо!», написанной в 1927 году, про «замяв, которую завоевал и полуживую вынянчил, где с пулей встань, с винтовкой ложись, где каплей льешься с массами, — с такой землею пойдешь на жизнь, не труд, на праздник и на смерть!». И Сейфуллин имеет основание сказать «Я землю эту люблю», и говорит это всем строем стихотворения. Как и у Маяковского, мы видим, что тема революции, у Сейфуллина неразрывно связана с темой советского патриотизма. Мотивы поэмы «Хорошо!» проступают в стихотворении «Сражающемуся рабочему классу». И из того произведения Сейфуллина возникает «шелест знамен», «Сегодня поем мы об этих днях, о там, Как вгрызались в глотки Врагов, у которых пальцы в перстях, Мягкие подбородка…» Лирический герой этого стихотворения, как и лирический герой поэмы Маяковского может утверждать, что «ото бело с бойцами, или страной, или в сердце бняо коем», вбс № «дней октябрьских юные солдат», заявляет, что воют «… Как «ахясиав Мандат, что окрашен кровью iraeft,

Храню с тех пламенных дней». И так же, как лирический герой поэмы В.Маяковского «Владимир Ильич Ленин», который, вспоминая ярчайший день жизни, констатирует: «Я вспоминаю одно и то же — 25 — первый день», так и Сейфуллин воспевает грозные дни и годы революции, как дни и годы, в которых принимал активное участие, дни, когда «держали завоеванное, да так, что кровь выступала из-под ногтей»: «Не смолкнет Слава их никогда, Из памяти их не стереть Высокие, Грозные эти года…»

Поэма «Советстан» своим публицистическим накалом освещения темы Октября перекликается с поэмой «Хорошо!», хотя написана за два- года до выхода в свет произведения В.Маяковского и, естественно, говорить о влиянии этой поэмы на возникновение «Советстана» Сейфуллина не приходится. Самобытное, одно из самых ярких и новаторских произведений С.Сейфуллина», -это первое произведение в казахской поэзии, в котором раскрывается тема революции, тема партии в крупной поэтической форме.

Экспресс — главный, сквозной образ. «Советстана», символизирующий Страну Советов, напоминает нам образ, проходящий на первом плане в поэме «Владимир Ильич Ленин» — образ корабля -«Советских республик громадину», но в «Советстане», идейно-смысловая нагрузка образа емче и таире, от него зависит и облик лирического героя и самый ритм поэмы, ее форма диктуется этим образом-символом.

С «Хорошо!» поэму «Советстан» связывает единое чувство советского патриотизма с колоссальной силой выраженное позиции автора. В главе «Советстан — колыбель юных героев», заключающей поэму, автор восклицает: О родина храбрых — Советский Союз!

Твоими детьми я по праву горжусь:

Ведь крепче нет сшива,

Чем молодость — слава

Страны величавой,

О родина храбрых — Советский Союз!

Как созвучны этим строкам, этому гордому чувству любви к своей молодой стране, чувства автора поэмы «Хорошо!», сумевшего уди­вительно мощно и точно выразить это общее для миллионов людей и в то же время новое чувство.

«Другим странам по сто.

История — пастью гроба. А моя страна —

подросток, — твори, выдумывай, пробуй!»

Характерно, что заключительные главы пот как казахского, так и русского поэтов представляют собой гимн Стране Советов, прославляют ее молодость, устремлены в ее будущее. Тема Октябрьской революции у поэтов, неразрывно связана с молодым поколением — комсомольцами, пионерами, с людьми, воспитанными Советской властью, с теми для кого свобода, равенство, братство — стали неотъемлемыми условиями существования и развития. Поэтому безымянные собирательные образы комсомольцев запечатлены и в поэме «Советстан» и в поэме «Хорошо!», в стихах В.Маяковского -«Ленинцы», «Комсомольское», «Нашему юношеству», «Не увлекайтесь нами», «Подводный комсомолец», «Марш ударных бригад» и многих других. Собирательный образ казахского советского юношества возникает из стихов Сейфуллина «Юному казаху», «Маузер», «Песня каменщиков», «Девушке из совпартшколы», «Не жалей сил», «Думы советского мальчика», «Ваша Сауле», «В ком энергия бьется».

 Именно эту молодежь призывал В.Маяковский: «Если тебе комсомолец имя — Имя крепи делами своими» («Не увлекайтесь сами»), а Сейфуллин страстно звал за собой: «В ком энергия бьется, как горный поток, В ком отвага сверкает, как молний клинок, В чьей груди столько сил, сколько сил у тулпара, Чей полет„как у сокола в небе, высок, -Тот поймет мой призыв, тот пойдет до конца. Примет сердцем восторженно слово певца! Старый мир оглушая неслыханным громом, Собирайтесь в поход, огневые сердца!» 4. Звонкая сила поэта

Советские люди, своими руками творившие революцию, защищавшие ее в огне Гражданской, строящие, социализм, становятся героями в жизни и героями произведений С.Сейфуллина и В.Маяковского. Героя стихов казахского поэта «Мы», «Красные бога­тыри», «Мускулы», «Сарсен», «Красная звезда», лирического ге­роя стихов «Сражающемуся рабочему классу», «Представителям польского рабочего класса», «На ткацкой фабрике», «В колхозе», «Весенней песни» роднит с лирическим героем произведений В.Маяковского «Рассказ товарища Хренова о Кузнецкстрое и людях Кузнецка», «Стихи о советском паспорте», «Товарищу Нетте -пароходу и человеку», «Солнечный флаг», «Боровский», «Солдаты Дзержинского» и многих других единое чувство советского патриотизма, самоотверженность, переходящая в героизм, убежденность в правоте своего дела, верность коммунистическим идеалам. Это, в’ основном, люди созидательного труда, чьими руками воздвигается величественное здание социализма, или герои, не жалевшие своих жизней, а порой и отдавших их за дело революции,  за то,  «чтобы в мире без России, без Латвии, жить единымселовечьим общежитием».  (Товарищу Нетте — паро­ходу и человеку»).

Таковы герои Гражданской войны, которых прославляет казахский поэт в стихотворении «Мы».

«Простор и Свобода — наш гордый удел,

Могли ль мы принять прозябанье во мгле?

Врага же, что нас заарканить хотел,

Мы сами умели тащить по земле!»

Поэт не отделяет своей судьбы от судьбы своих товарищей

(не случайно это стихотворение посвящено другу Сейфуллина, известному казахскому революционеру и закаленному большевику Асылбекову Абдулле), которые прошли долгий и мучительный путь невзгод, испытаний тюрьмами, застенками, голодом и холодом:

«Следы кандалов не сошли с наших рук,

Дорога была и трудна и долга…

Каких только, друг, испытаний и мук

Терпеть не пришлось нам в застенках врага»

Но все вынесли большевики, преодолели страданье и горе, жизнь «… на мушке винтовки, на грани штыка…», потому что «… мы знали, что зори взойдут, — И вот мы под солнышком красным живем! И мы прославляем свой радостный труд, Владыкою мира его мы зовем». Слава созидательному труду с особой силой звучит в стихотворении «Красные богатыри»:

«Наш противник — мир богатых,

Мир труда стоит за нами.

Он — семья родная наша,

Наша нация и вера!»

По своему могучему пафосу, афористичной выразительности эти строчки сродни строчкам В.Маяковского из стихотворения «Рассказ о Кузнецкстрое и людях Кузнецка».

«Я знаю, город будет,

Я знаю — саду цвесть, когда такие люди

в стране Советской есть.»

Это стихотворение Маяковского еще больше напоминает посвященное Сейфуллиным рабочим Нильдинского. Спасского и карагандинского рудников стихотворение «Работам». Как и в стихотворений Маяковского Сейфуллин описывает тяжкий труд рабочего «Ты день и ночь в работе под землею», «вода и хлеб — вот все твое меню», « В грязи по грудь ведущие работу», как это ассоциируется со строчками из «Рассказа о Кузнецкстрое»: «Сидят в грязи рабочие», «сливеют губы с холода», «сидят впотьмах рабочие, подмокли хлеб sycs». И так же гордо, как строчки Маяковского о городе-⁰⁸о звучит заключительная строфа стихотворения С.Свй-

яроднне братья! Недалек тот час,

Когда могучий наш рабочий класс

Иную жизнь построит на планете,

 ролтще васияет и для вас!»

Конечно, здесь не может быть и речи о подражании Сейфуллина Маяковскому или даже о каком-либо влияние этого стихотворения Маяковског на ооотаетсввуицеё казахского поэта, хотя бы потому что, произведение Сейфулина написано задолго до произведения русского поэта (соответственно — в 1921 и в 1929 гг.), но обращение к теме рабочего класса обоих поэтов, естественно, не случайно оно объясняется единым коммунистическим мировоззрением, и все таки пальму первенства в изображении рабочего классе надо отдать в данном случае казахскому советскому поэту. Надо отметить, что изображение рабочего в стихах начала 20-х годов Сейфуллина, несколько декларативно, неглубоко, стихи носят открыто агитационно-пропагандистский характер, и, естественно, в теме отсутствуют психологические характеристики героев глубокое изображение внутреннего мира, что отличает та-_{шв с5!й}сй Б.Маяковского, как «Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру», «Стих как бы шофера», «Рассказ о Кузнецкстрое» а другие. В дальнейшем тема рабочего класса наполняется у Сейфуллина интернациональным содержанием. Типичными для казахского стиха приемами (использованием определений — приложений) казахский поэт в стихотворении «Немецким рабочим» дает меткую обобщающую характеристику европейскому капитализму («Пуанкаре — война», «Карынбай — злодей», «Проклятый выродок, циклоп», «бурауй — боров»). Яркий сатирический портрет германского капитализма, гнев и ненависть к нему, выраженные в резкой открытой форме, приближает это стихотворение к сатирическим «Окнам Роста», времен гражданской войны» и стихам цикла «Маяковского галерея»_s но и тут необходимо подчеркнуть, что аналогия возшакавдзе при сравнении, видимо, случайны, так как .стихотворение Сейфуллина появилось раньше цикла стихов Маяковского, а точнее 8 февраля 1923 года (щш стихов Маяковского в июне-июле 1923 г. в Я 4 гданала «Красная новь»), или обуславлившегося общностью авторских позиций, взглядов, оценкой международной обстановка 1923 года. Например, оценка Пуанкаре в одноименном стихотворении Маяковского однозначна с оценкой С.Сейфуллина: «Если совесть есть — аз одного пятна крови совесть Пуанкаре», Чувство интернациональной солидарности с рабочим классом других стран, в частности Польша, выразил С.Сейфуллин в стихотворении «Представителям польского рабочего класса», В условиях, когда в Польше 13. мая 1926 года был произведен вооруженный переворот и Пилсудский готовил фашистскую Польшу на войну с Советским Союзом, поэт был уверен, что «… трудящиеся планеты нас не оставят одних. Стоять в стороне не станут рабочие люда Польши». Лирический герой стихотворения, солдат Октября, предупреждает:

«Не знает Страна Советов, что есть на свете покой.

А если бы вражья сила опять на нее напала.

Солдат Октября винтовку железной возьмет рукой.»

 Мотив бдительности, классовой непримиримости звучит в заключительных отрогах стихотворения, в которых поэт выражает свою страстную убежденность в победе дела своего класса;

«Покуда врат существует,

Мы сабли в ножны не вложим,

Мы с классовыми вратами деланы покончить сперва.

И мы навсегда забросить тогда только сабли сможем,

Когда слетит капитала последняя голова!»

Чувство сопричастности яичной судьбы с судьбой рабочего масса, так ярко выраженное Маяковским в поэм «Владимир Ильич Ленин», в строчках уже ставших хрестоматийными («Я рад, что я этой силы частица, что общие — даже слезы из глаз/- Сильнее и чище нельзя причаститься к великому чувству по имени — класс»), охватывает и казахского поэта. Горячей клятвой в верности звучат его слова:

«Рабочий класс! В кровавом бою

Покуда дышу я –

Всегда с тобой

Я буду, рабочий

класс!

Вступил я в твои ряды.

Тебе всю жизнь свою отдаю —

Да будут шаги тверды!

Я в это великое братство вступил,

Целуя кинжал, я клятву скрепил,

И вместе с тобою

Ходил я в бой,

Горел в огне не раз.

 

 

 

Заключение.

   Проблема «художник и власть» и поныне является наиболее актуальной и  одной из фундаментальных проблем современной литературоведческой науки. На примере анализа, жизни и творчества двух крупных поэтов XX века – Маяковского и С.Сейфуллина – мы видим, как участвует художник слова, как в процессе формирования идеологии масс, так и в процессе осмысления важнейшей закономерности изменения общественного сознания. И сам становиться с одной стороны рупором идеологической настройки, с другой – заложником и жертвой изменяющихся политических обстоятельств.

   В этом сложном поле взаимодействия нам важно разделить и жизнь и творчество этих мастеров слова в двух разных ипостасях, что типологически объединяет, родственно сближает, две эти поэтические натуры, которые стали своеобразным символом судьбы художника в тоталитарную эпоху, в эпоху господства, догмата и статистических ценностей.

   В единстве взаимосвязей нами рассмотрены такие объединяющие двух поэтов черты стиля как революционный монументализм, ораторская декларация, диктат лозунга: «Вперед тракторами по целине!» (у Маяковского), «Трудись, учись, расти, не спи!» (у Сакена). Но и в этом случае следует более внимательно отнестись к ранним начальным этапам творчества обоих поэтов, когда художники слова по разному бросали вызов «общественному вкусу». В этом случае, 1-й сборник С.Сейфуллина «Минувшие дни» (1914 г.в.) и первый сборник В.Маяковского «Я» (1913 г.в.), разительно отличаются по художественно-эстетическим установкам, но объективно готовят появление нового революционного слова в советской поэзии. Маяковский писал первые стихи под влиянием футуристов, Сакен же, свой первый сборник выпустил вместе с коллегами молодежной организации «Бірлік» («Единство»), целью которого было распространение культуры и знании среди казахского населения.

   В дальнейшем творчество обоих художников слова следует рассматривать в едином революционном ключе, но видеть относительное преемственность   таких поэтов как Сабит Муканов, С.Сейфуллина в практике В.Маяковского, который был, несомненно, первой и самой яркой звездой революционного авангарда. В этом плане следует рассматривать масштабность и значимость революции  С.Сейфуллина, который смог воссоздать дух эпохи, революционных настроений, как, пользуясь художественно-поэтическими достижениями Маяковского, так и обнаруживая богатые возможности, технические ресурсы родного казахского языка, который Сакен сделал также боевым, реформаторским для своего времени, лаконичным, плакатным.

«Наш лозунг таков:

Свободу себе

Добудем в борьбе».            ( из стихотворения «Товарищи»)

   Так, например, он использует лесенку Маяковского, революционные слова-символы, правда на национальной почве, плакатно-декламационный стиль, идей, пафос, революционных преобразовании общества. В этом смысле следует особо учитывать тот факт, что казахская поэзия резко обогатилась новыми формами, темами, идеями, изменилась ее внутренняя структура и изменилось отношение художника к действительности. Если сравнить, например все произведения Сакена Сейфуллина со всеми предыдущими национальными художниками слова, то это не только резки шаг вперед, но и активное освоение традиции русской и мировой эстетической действительности средствами казахского языка. Например, Сейфуллина можно рассматривать также в контексте с Луи Арагоном, Полем Элюаром (Франция), вплоть до Пабло Неруды (Испания). Но важно остановиться на интересующим нас аспекте «художник и власть» и рассмотреть роль и место художников в утверждении власти и роль власти, государственного аппарата, общества, в самой судьбе художника. Это сложное поле взаимодействия, как правило находит своё выражение в формуле В.В.Бадикова «Тайна свободы художника в условиях политической несвободы». Здесь выступают типологически схожие закономерности трагического существования подлинно одаренных, не желавших приспосабливаться, принципиально честных и самоотверженно преданных деятелей искусства в условиях тоталитарного, государственного аппарата, когда общество быстро изменилось, ценности стали догматами, а художники «винтиками» огромной государственной машины. В этих условиях происходило тоталитарное подавление творческой личности, всякого инакомыслия личности, всякого отхода от идеологических догм. Поэтому такие произведения Сакена Сейфуллина как «НЭП», «Голодный казах», «Азия (Европе)», «Разлученные лебеди», «Джанзолин», «В мягком вагоне» вызвали не только неоднозначную оценку, но и оголтелую травлю со стороны чиновничье-бюрократического и литературно-идеологического институтов. Таким образом, проблема «художник и власть» отражает в своей сущности характер взаимоотношении творца и общества, творца и государства, эволюцию этих отношении, наивысший расцвет, подъем художников в его идейно-эстетическом развитии, а также кризис этих отношении, нежелание и невозможность художника механически следовать идеологическим догматам и в конечном итоге трагические последствия вызванные противоречием между эстетическими потребностями художника и социальным заказом эпохи.

  Да и «исторически сложилось так, что доминирующий склад художественного мышления спонтанно и неосознанно проявляемый писателями в своих произведениях в предшествующие культурно-исторические эпохи, начиная с эпохи Просвещения сменился, осознанной программно оформленной общностью творчества художников, выливаясь видейно-художественные литературные направления. В XX веке такое оформление, манифестах, программах и тому подобное, стало приметой времени, чего не избежали даже крупнейшие художники. Конечно, нормативность обедняет эстетическую ценность произведении, сковывая индивидуальный творческий потенциал художника, но гениальные художники всегда перерастают рамки правил и программ, даже если оно сами вырабатывали.

   Но в этом и состоит трагедия художника, когда его творческое мировоззрение приходит в противоречие с идеологической системой, которую он, возможно, не понимает, но и сам активно создает.» (№5 )

   Говоря о взаимоотношении художника и власти в литературе конца XIX начала XX столетия, можно сказать словами М. Горького: «В России каждый писатель был воистину и резко индивидуален, но всех объединяло одно упорное стремление – понять, почувствовать, догадаться о будущем страны, о судьбе ее народа, об ее роли на земле».(№33 Горький) 

 

 

Библиография:

1. Аристотель Труды М., 1953 г.
2. Гесиод Труды и дни М., 1970 г.

. Платон «Государство»

.Абу-Наср аль-Фараби. Труды

3. Макиавелли Н. Государь. Гл. XXI М.: Планета, 1990

4. Бадиков В.В. Авторское сознание и социальный заказ в структуре

текста. Запрещенная советская литература 20-х годов\\Автореф.дисс.

А.2000 г.

5. Касымжанов А.М. Абу-Наср Аль-Фараби. Алматы, 1997 г.
6. Р.-Д. Клюге О русском авангарде, философии Ницше и

социалистическом реализме (Беседа с Е. Ивановой)\\ Вопросы

литературы №9, 1990 г.

7. Горький М. Полн. собр. соч. Т. 30 М., 1950 г.
8. Ауэзов М.М. У истоков государственности современного Казахстана

\\ Сакен Сейфуллин – Председатель Совета Народных Комиссаров

Казахстана (г. Оренбург, 1922-1924) Астана, 2006.

9. Казахская правда.1937, 17 сентября.
10. ЦГА РК (Центральный государственный архив РК) ф.44, оп.10,

д.86, л.185-192

11. Вычерпывать национал – фашистскую грязь из Союза писателей

Казахстана. «Казахская правда», 1987, 16 сентября.

12. Протокол общего собрания ячейки №9 при Наркомпруде от 22/IX

1929 года \\ ЦГА РК, ф.44, оп. 10, д.86, л.185-192

13. Марат Абсеметов Сакен Сейфуллин – Председатель Совета

Народных Комиссаров Казахстана (г.Оренбург, 1922-1924) Астана,

2006.

14. Учебник по Русской литературе (см.!)
15. Горький М. Собр. Соч. в 30-ти т., т.24. М., 1953, с.66
16. Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы (перевод

со словацого). Москва, «Прогресс» 1979 г..

19. Джуанышбеков Н. О. Проблемы сравнительно-типологического

изучения литературы Алматы, 1995 г.

20. Урбан А. На границе с будущим \\ В.В. Маяковский Стихотворения. Поэмы. Пьесы. Л., 1983 г.

 

. Джуанышбеков Н. О. Сакен Сейфуллин. Очерк жизни и творчества. Алматы, «Ғылым» 2000.

. Джуанышбеков Н. О. Времен связующая нить. Алматы, 1991.

5. Джуанышбеков Н. О Проблемы современного сравнительного литературоведения. Алматы, 2000.
6. Джуанышбеков Н. О. Словарь литературоведческих терминов. Алматы, 2002 г.
7. Кларк К. Сталинский миф о «великой семье»\\ Вопросы литературы. 1992 г., выпуск 1
8. Сакен Сейфуллин Избранные произведения.
9. Ницше «Воля к власти»
10. Ганс Гюнтер Железная гармония (Государство как тотальное произведение искусства )\\ Вопросы литературы 1992 г., выпуск 1
11. Борис Гройс Рождение социалистического реализма из духа русского авангарда \\ Вопросы литературы 1992 г., выпуск 1
12. Евгений Добренко «Правда жизни» как формула реальности: В. Ермилов «За боевую теорию литературы: Прекрасное эта наша жизнь! – «Литературная газета» 13 ноября 1948 г. \\ Вопросы литературы 1992 г., выпуск 1
13. Серик Кирабаев Сакен Сейфуллин (перевод с каз. П. Косенко) Алма-Ата, «Жазушы», 1966 г. 312 с.
14. Философия (учебник под ред. В.П.Яковлева)
15. М.Р. Проскуряков, И.Г. Проскурякова ст.Концепты «Борьба» и «Власть» в контексте предвыборной кампании \\ Семантика языковых единиц 2 Часть
16. Маяковский В.В. Стихотворения. Поэмы. Пьесы. Л:. Худож. лит., 1983
17. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2005 г.
18. Л.Гозман, А.Эткинд От культа власти к власти людей\\Нева №7 1989 г.
19. Е.Добренко Сделать бы жизнь с кого? (Образ вождя в советской литературе)\\Вопросы литературы № 9, 1990 г.
20. \\Нева
21. Т. Какишев Поступь Алма-Ата, 1988 г.
22. С. Кирабаев История казахской советской литературы в 3-х томах. Т.3 стр.341-378
23. В.И.Ленин. Полн. собр. соч. Т.35, с.21..
24. Вестник литературы, 1921, * 10, с.9.
25. А. В. Луначарский. Собр.соч. в 8тт. Т.2, изд. «ХЛ».1964, с.285.
26. В.Маяковский. ПСС. В 13 томах. М., 1955-1959. Здесь и в дальнейшем цитаты приводятся по ПСС В.Маяковского»
27. Юрий Карабчиевский. Воскресение Маяковского
28. Муканов С. Не попади на черную доску ораторы! «Енбекши казак», №69, 1923, 1 марта.
29. Тогжанов Г. Против национализма, обывательщины и комчванства в казахской литературе. «Советская степь», 1928, 11-12 апреля.
30. Михайлов А. Мир Маяковского. М., 1990 г.
31. Михайлов А. В.В.Маяковский (статья). М., 1994 г.
32. В.В.Маяковский Соч. в 2-х т. т.-1, М., 1987 г.
33. Энциклопедический словарь юного филолога. М., 1984 г.
34. Метченко А. Слово о Маяковском (статья). М., 1987 г.