Дипломная работа: Политические основы процесса суверенизации Республики Казахстан

 

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ                                                                                                         3

1. Теоретико-методологические аспекты концепции суверенитета 11

1.1. Возникновение и развитие теории

суверенитета в политической науке                                                                    7

1. 2. Сущность категории »суверенитет» и основные аспекты

 процесса суверенизации                                                                                    26

2. Анализ политического процесса

становления суверенитета Казахстана                                                                40

2.1. Идея суверенитета и стремление к его достижению: казахское демократическое движение в начале

XX века, политико-правовой статус республики в составе Союза ССР      40

• Становление суверенитета Республики Казахстан
  в контексте демократизации политической системы:

состояние и перспективы                                                                                    61

ЗАКЛЮЧЕНИЕ                                                                                                  81

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ                                             85

 

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Проблема суверенитета представляет

собой многогранное явление. В наиболее общем виде ее можно подразделить на суверенитет государства, народа и нации. В настоящей работе они рассмотрены в качестве различных граней единого процесса суверенизации казахстанского общества. Подобный подход, на наш взгляд, позволяет более глубже и комплексно рассмотреть специфику рассматриваемой проблемы, которая заключается в том, что в эволюции казахстанского общества все они предстали в виде разных аспектов достижения единой стратегической цели -независимости Казахстана.

Работа направлена на осмысление эволюции политической дееспособности Казахстана на основе изучения выбранных аспектов суверенизации.

Завершение присоединения Казахстана к России в середине XIX в. породило качественно новую систему общественно-политических отношений, актуализировало идею суверенитета и, в конечном счете, определило его в качестве объекта конституционно-правового регулирования. Акцент на выявление квалифицирующих признаков, причинно-следственной связи и логической последовательности изменений отдельных временных этапов как особых периодов позволяет сконцентрироваться на содержательной стороне конституционно-правового статуса Казахстана в составе империи. Выявление конституционно закрепленных правоотношений между метрополией и казахским народом послужило своего рода исходной позицией для исследования конституционной эволюции Казахстана к суверенитету.

В настоящее время только суверенное государство, основанное на принципах народовластия, может выражать сущность государственной власти, которая призвана координировать интересы государственных и негосударственных организаций, обеспечивать их стабильное политическое функционирование. В современном мире суверенитет тесно связан с уровнем демократичности политической системы, обязательным условием нормального функционирования государства в целом. Сегодня суверенитет приобретает характер взаимовыгодного сотрудничества, признания общечеловеческих принципов, социальной модернизации в целях повышения благосостояния собственного народа. В данном контексте становление суверенитета Республики Казахстан направлено на укрепление всех элементов государственности, политическую самоидентификацию граждан со своим государством на основе собственной истории, удержание территориальной целостности и социальную стабильность. В своем ежегодном Послании к народу Казахстана Президент Нурсултан Назарбаев подчеркнул, что становление независимости нашего государства продолжается /1/.

Изучение процесса суверенизации с отмеченных выше позиций, безусловно, представляет собой актуальную задачу. Во-первых, востребовано исследование эволюционно-поступательной логики развития казахстанской государственности. Во-вторых, комплексный анализ процесса суверенизации позволяет раскрыть сущность политических явлений с учетом особенностей исторического фона, идейно-теоретической и социально-философской подоплеки происходящих изменений.

Степень разработанности проблемы. Суверенитет как базовое условие существования государства широко изучен отечественными и зарубежными исследователями. Однако эта проблема больше разрабатывалась в юридической науке, остается слабо изученной в политологии Казахстана и СНГ. Хотя в политологической литературе в последние годы появились работы, где есть теоретические   и   методологические   разработки   по   отдельным   аспектам суверенитета, наблюдается отсутствие исследований, отличающихся комплексностью подхода к данной проблеме.

Впервые концептуальное обоснование идея суверенитета получила в трудах Ж.Бодена, который по праву считается основоположником теории государственного суверенитета. Особенностью боденовской концепции стало фактическое ограничение содержания суверенитета рамками государства, произвольным слиянием государственного суверенитета с субъектом высшей государственной власти, каковым он признавал исключительно абсолютного монарха (суверенитет монарха). Данный подход был востребован исторической необходимостью централизации в условия феодальной раздробленности средневековых европейских государств /2,44/

Последующее развитие идей суверенитета в эпоху Нового времени было ознаменовано выдвижением на передний план концепции народного суверенитета, которая была основана на необходимости формирования либеральной политической идеологии, разделения властей, правового государства, ценностей и механизмов буржуазной демократии, прав человека и гражданина. В числе выдающихся мыслителей этого периода можно назвать представителей английского (Т. Гоббс, Дж. Локк) /3/, французского (Ш. Монтескье, Ж. Ж. Руссо) /4/ и американского (Т. Пейн, Т. Джефферсон) /5/ Просвещения. В целом, концепция народного суверенитета укрепила новые силы в обществе и дала толчок для развития общества.

Новое время предложило отличную от предшествующих теории понимание суверенитета, отвечавшее требованиям больших национальных государств, которые стали возникать в Европе в тот период. Речь идет о появлении идеи национального суверенитета, получившей развитие в различных концепциях нации. Они были обоснованы в трудах К. Маркса, Ф. Энгельса (классовый подход) /6/, О. Бауэра, К. Реннера (концепция национально-культурной автономии) /7/,  и А. Лейпхарта (роль сегментов в многосоставном обществе) /8/. Последующие концепции нации получили развитие в рамках различных школ: примордиализма, инструментализма и конструктивизма 191.

В рамках современных концепций разрабатываются направления, где процесс суверенизации тесно связывается с демократизацией политической системы.

Стороники теории президентских систем М.С.Шугарт и Д.М. Кэри внесли существенный вклад в развитие рассматриваемой проблемы в контексте своеобразной дискусии об относительных достоинствах президентской и парламентской форм правления /10/. Проблемы эффективности президентских систем в переходный период всесторонне раскрыты в произведениях Д.Л. Горовица, оспаривающего мнение своего оппонента Хуана Дж. Линца о нестабильности президентской системы /11/. А. Лейпхарт освещает проблемы перехода к демократии, придавая особое значение культурной неоднородности и устойчивости многосоставного общества /12/. Анализ указанных концепций позволяет более глубже понимать суть происходящих событий в казахстанском обществе.

Концептуализация проблемы суверенитета среди советских ученых нашли отражение в трудах В. Дорогина, А.И. Денисова, Д.Л. Златопольского, В.И. Зуева, А.И. Лепешкина, И.Д. Левина, Л.С. Мамута, М.И. Пискотина, В.В. Смирнова, B.C. Шевцова, Н.А. Ушакова и др. /13/. В своих работах ученые отразили сущность и понятие суверенитета в рамках советского государства и советской идеологии.

Демократическая традиция в понимании проблемы суверенитета прослеживается в работах ученых посткоммунистических стран и Казахстана. Надо отметить, что исследования в этом направлении ведутся как на теоретико-методологическом, так и на практическом уровне.

Из числа ученых стран посткоммунистического региона, в рамках рассматриваемой темы надо выделить труды К.С. Гаджиева, А.В. Глухова, А.С. Макарычева, В.А. Тишкова /14/.

Вопросы суверенизации в контексте истории развития государственности Казахстана раскрыты в трудах А. Букейханова, Т. Рыскулова, С. Сейфулина, М. Шокая/15/.

Среди современных ученых исследованию данной проблемы посвящены труды следующих казахстанских ученых: Б.Г. Аягана, Т.А. Агдарбекова, К. А. Жиренчина, М. Койгельдиева, О. Конратбаева, А.К. Мамраевой, Е.К. Нурпеисова, В.М. Устинова /16/.

На современном этапе раскрытию общеметодологических основ проблемы суверенитета посвящены работы Г.К. Ахметжановой, Р.К. Кадыржанова, М.С. Машана/17/.

Проблема государственного суверенитета в условиях суверенного Казахстана исследована в работах Л.М. Вайсберга, А.К. Котова, С.З. Зиманова, Г.С. Сапаргалиева /18/.

Проблема становления народного суверенитета в контексте демократизации казахстанского общества нашла достаточное освещение в отечественной литературе. Среди них можно отметить труды Т.С. Садыкова, Л.А. Байдельдинова, С.З. Нарматова, А.Ш.Ишмухамедова, Т.С. Сарсенбаева, М.Б. Татимова, Н.В. Романовой/19/.

Целью дипломной работы является комплексное изучение вопросов становления, функционирования и тенденций суверенизации Республики Казахстан.

Методологическая и теоретическая основа исследования.

Методологическую и теоретическую основу дипломной работы составляют концепции суверенитета классиков западной философской и политической мысли: Ж.Боден (концепция суверенитета монарха); Т. Гоббс, Г. Гроций (концепция неограниченного суверенитета государства); Дж. Локк, Ш. Монтескье, Ж. Ж. Руссо, Т. Пейн, Т. Джефферсон (концепция народного суверенитета); К. Маркс, О. Бауэр, К. Реннер и т.д. (концепция национального суверенитета).

В работе использованы методы системного анализа при комплексном изучении     политических     и     конституционных     основ     суверенизации

казахстанского общества. Выявление закономерностей политической и конституционной эволюции казахстанского общества путем обобщенного опыта его исторического развития, обусловило применение конкретно-исторического, структурного, структурно-функционального, компаративного и историко-сравнительного методов.

Источниковую базу составляют труды казахстанских и зарубежных исследователей; нормативно-правовые акты; Конституция КССР 1925 г., Конституция РСФСР 1924 г.; Конституция КазССР 1937 г. Конституция РСФСР 1936 г.; Конституции 1993 и 1995 г.г. Республики Казахстан; Программы политических партий и др.

Структура дипломной работы. Дипломная работа состоит из введения, двух разделов, заключения, списка использованной литературы. Объем дипломной работы составляет 90 страниц.

 

 

1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ КОНЦЕПЦИИ СУВЕРЕНИТЕТА

1.1.    Возникновение и   развитие теории суверенитета в политической науке

Возникновение и развитие теории суверенитета в XVI — XVIII веках ознаменовало собой начало новой эпохи, выдвинувшей на передний план проблему преодоления феодальной раздробленности и необходимости становления централизованных государств в Европе. В данном контексте идея суверенитета была направлена на установление абсолютной власти короля, а также обеспечение ее независимости от власти церкви. Именно в условиях напряженной борьбы различных политических сил, противостояния церковной и светской идеологии происходит формирование концептуальных основ теории суверенитета, которые были впервые сформулированы в трудах известного французского ученого, общественно-политического деятеля — Жана Бодена.

В своем главном труде «Шесть книг о государстве» (1576 г.) Боден представляет суверенитет в качестве важного признака государственной власти. Он обосновывает идеологию светского государства, где верховная власть должна принадлежать его суверену — королю. Наряду с этим не следует забывать, что мыслитель выдвигает идею т.н. «естественных ограничителей», под которыми понимаются власть Бога и законы природы. Преступить их или игнорировать не вправе даже правитель.

В концепции Бодена важное место занимает проблема оптимальной формы государственного устройства. Это то, что, по мысли Бодена, определяет суверена в качестве носителя абсолютной власти в государстве. Он довольно ясно ставит вопрос о том, что определяющее значение имеет вопрос о принадлежности суверенитета тому или иному субъекту в политической жизни общества. Так, он выделяет проблему обладания статусом суверена одним, (абсолютная монархия), немногими (аристократия) или большинством (демократии). В конечном счете, разрешение данного вопроса в пользу одного из них и определяет форму государства. Разграничивая различные формы гомударственного устройства по такому принуипу, Боден принципиально отвергает смешанную форму государства в силу того, что суверенная власть, по его мнению, по природе своей едина и неделима. В своем учении он твердо и последовательно отстаивает идею о том, суверенитет представляет собой власть абсолютную и независимую, решение которой имеет обязательную силу для всех без исключения. Другими словами, суверенитет по определению не может одновременно принадлежать королю, аристократии, народу, им может обладать конкретный субъект, лицо или орган.

Более конкретно излагая позицию мыслителя можно утверждать, что его система основана на праве повеления, наделяющий верховной силой, что определяет настоящего суверена /20,338/. В этой связи он пишет, что «… надо видеть в каждой республике, тех, что держит суверенитет, чтобы судить о том, каково  государство:  в том случае,  если суверенитет пребывает в одном государе, то мы назовем его Монархией, если к нему имеет отношение весь народ, то мы скажем, что государство является народным; если только меньшая часть народа, мы будем считать государство аристократическим» /2,3/.

Взгляды Бодена на суверенитет во многом формировались под влиянием сложившейся к его времени французской абсолютной монархии. В учении Бодена отрицательное отношение к демократии и аристократии сочетается с идеализацией монархического правления, где власть, по мнению мыслителя, энергична (решает один) и компетентна (советуют многие). Боден категорично заключает, что «собственно говоря», суверенитет должен быть только в монархии, ибо только в этом случае возможно последовательное и полное проявление его свойств. По его мнению, истинный государь «держит свой скипетр не от Папы, не от Архиепископа Римского, ни от народа, а только от Бога»/2,37/.

Наделение монарха рядом важнейших прав формирует незыблемую основу абсолютной власти монарха. Определяя свойства суверенной власти, Боден приходит к заключению, что она по природе своей бесконечна, неотчуждаема, не связана обязательствами, кроме божественных и естественных законов. Подобное в позиции основателя теории суверенитета представляется вполне закономерным, поскольку в условиях абсолютной монархии проблема единства государства выражалась в единстве власти короля, являвшегося его сувереном. Отождествление суверенитета с королевской властью обусловило то, что он понимался в качестве свойства, присущего монарху, олицетворявшего собой само государство.

Впоследствии именно в рамках данного подхода теория суверенитета получила развитие в трудах Томаса Гоббса. Являясь последовательным продолжателем традиции абсолютизации королевской власти, Гоббс, тем не менее, выводит основное содержание суверенитета из главной цели государства. «Государство, — пишет он, — есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и защиты» /21,147/. На фоне этого принципиальное отличие позиции Бодена и Гоббса заключается в том, что последний не только отрицал теорию божественного происхождения королевской власти, но и признавал источником королевской власти общественный договор. Учение Гоббса основывается на концепции договорного происхождения политической власти и отрицании феодально-теологических воззрений на проблему происхождения государства. Отрицание божественности и обоснования идеи договорного характера происхождения государства выдвигает на передний план идею контракта, рассматривает проблему возникновения государства сквозь призму достижения консенсуса, согласия, выражающейся в признании со стороны подвластных политической власти. В гоббсовском понимании договор означает необходимый, постоянный, логически аспект государства /22, 63/.

У Гоббса идея договора вытекает из необходимости преодоления состояния хаоса, царившего в естественном догосударственном обществе, жившей по принципу «войны всех против всех». Добровольный отказ людей от «права на все» и готовность подчиниться силе договора обуславливают появление государства. Государство, в системе Гоббса, это средство избавления от человеческих недостатков. Он приходит к выводу, что государство является смертным Богом, Левиафаном. По данному поводу Гоббс пишет: «Это больше чем согласие. Это реальное единство, воплощенное в одном лице посредством соглашения, заключенного с каждым человеком. … Если это свершилось, то множество людей, объединенные таким образом в одном лице, называется государством. Таково рождение того великого Левиафана или смертного Бога, которому мы под владычеством бессмертного Бога обязаны своим миром и своей защитой» /21,146-147/.

Гоббс, вслед за Боденом, фактически отождествляет волю и власть, личность государства с волей, и властью конкретного правителя, т.е. суверенитет государства отождествляет с суверенитетом монарха. Данная власть стоит выше человеческих законов и не от кого не зависит. Позиция Гоббса наиболее выпукло проявляется в утверждении, что монарх не имеет отношения к общественному договору, который заключает общество, а потому его власть не может быть ограничена обществом, она едина и неделима. Вместе с тем, насмотря на то, что суверен, по Гоббсу, приобретает абсолютное значение и поглощает все человеческие права во имя государственного блага, он, тем не менее, не тоталитарен, поскольку не вмешивается в личные дела граждан. В этом смысле свобода предстает как право делать все, что не запрещено. «Свобода подданных, — пишет Гоббс, — заключается делать то, что не указано в соглашении с властью», т.е. делать все, что не запрещено естественным законом» /22,71/. Отсюда основная цель законов заключается не в том, чтобы удержать от всяких действии, а в том, чтобы дать им правильное направление. В конечном счете, Гоббс заключает, что «природа закона состоит не в его букве, а в его смысле. Правоприменитель должен исходить из того, что намерение законодателя всегда совпадает с принципом справедливости» /22,69/.

Более близкой к идее государственного суверенитета видится позиция голландского мыслителя Гуго Гроция. Принципиальное отличие его учения от рассмотренных выше авторитетных основателей теории суверенитета заключается в том, что он не только не приемлет теорию божественного происхождения государства, но и четко разграничивает суверенитет государства от суверенитета монарха. Придерживаясь договорной теории Гроций пишет, что «… первоначально люди объединились в государство не по божественному повелению, но добровольно, убедившись на опыте в бессилии отдельных рассеянных семейств против насилия» /23,166/. Данная установка определяет   позицию   Гроция    на   государство    в    целом.    «Государство, — утверждает он, — есть совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы» /23,7/. Отсюда с целью обеспечения общественного согласия государство наделяется верховным правом распоряжаться людьми и их достоянием. «Так как государство, — отмечает Гроций, — установлено для обеспечения общественного спокойствия, то ему принадлежит некое верховное право над нами и нашим достоянием, поскольку это необходимо для осуществления государственных целей» /23,159/.

В учении Гроция особое значение имеет его позиция по поводу верховной власти в государстве, которая, по его мнению, никому не подконтрольна и не может быть отменена кем-либо. По этому поводу он пишет: «Верховной же властью называется такая власть, действия которой не подчинены иной власти и не могут быть отменены чужой властью по ее усмотрению» /23,127/. Указывая на единый и неделимый характер верховной власти, он, тем не менее, обосновывает идею разделения государственной деятельности между несколькими органами, каждый из которых наделяется особыми правами. Носителя верховной власти в государстве Гроций видит в двух аспектах, таких как, в общем, и собственном смысле. «Подобно тому, — рассуждает он, — как общий носитель зрения есть тело, собственный же — есть глаз, так общим носителем верховной власти является государство, названное выше «совершенным союзом» … Носитель власть и в собственном смысле есть или одно лицо, или же несколько, сообразно законам и правам того или иного народа …»/23,127-128/.

Вместе с тем закономерно возникает вопрос о правомерности сопротивления народа своим правителям. В целом, отвергая тезис о свободе сопротивления, Гроций, тем не менее, допускает такую возможность в ряде исключительных случаев. Несмотря на то, что он обосновывает правомерность подобного действия в случаях, когда по вине власти смертельной опасности подвергается сама жизнь людей, тем не менее, Гроций лишает их и этого права, если, при любом стечении обстоятельств, данное сопротивление чревато великим потрясением государства и гибелью многих невинных /23,166/.

На основе вышесказанного можно прийти к выводу, что государственный суверенитет как идея и политико-правовой принцип возник в средние века в борьбе   государств,   и,   в   первую   очередь,   французского   королевства  за независимость от католической церкви, Римской Священной империи (внешняя независимость) и от наделенных публичной властью собственных феодалов (внутренняя независимость), утвердившись как таковой в период французского абсолютизма. В условиях абсолютной монархии проблема единства государства выражалась в единстве власти короля, являвшегося его сувереном. Отождествление суверенитета с королевской властью обусловило то, что он понимался в качестве свойства, присущего монарху, олицетворявшего собой само государство. Лишь позже, после возникновения и утверждения идей о неразделимости государства как самостоятельного, цельного субъекта власти происходит отход от предшествующих воззрений, в соответствии с которыми государство отождествлялось с каким-либо из его органов. Государственный суверенитет стал выступать именно в качестве неотъемлемого свойства государства как единого целого и пониматься собственно как суверенитет государственный.

Суверенитет — результат естественно-исторического процесса, в ходе которого произошло зарождение и дальнейшая эволюция данной категории, постепенно вобравшее в себя особенности каждого конкретного исторического периода и отражающее специфику той или иной исторической ситуации.

В эпоху зарождения и развития новой общественно-политической формации, переходного периода от феодализма к капитализму Локк, Лильберн (представители раннего английского Просвещения), Монтескье, Руссо (представители французского Просвещения), Пейн, Джефферсон (представители американского Просвещения) создают учение о суверенитете народа. Они подвергли критике существовавшие формы государственного правления и разработали схему новой организации, основанной на принципе верховной власти народа.

В Новое время развитие новой системы общественно-политических отношений способствовало выдвижению на передний план идей народного суверенитета. Именно в этот период разрабатывается теория общественного договора, получает развитие идея верховенства власти закона, нашедшие отражение в трудах английских, французских и американских просветителей. Высказывания по данной проблеме встречаются и на более ранних этапах развития человечества, но именно в этот период она приобретает концептуальную основу и получает цельную формулировку. В то же время, влияние на саму постановку проблемы суверенитета в эпоху Просвещения оказал тот факт, что она возникла и сложилась в борьбе с феодальной идеологией. Позиция просветителей была основана на естественно-правовой доктрине, которая с точки зрения признания естественных и неотъемлемых прав отрицала старые экономические и политические порядки.

Мнения просветителей едины в том, что до появления государства люди пребывали в естественном состоянии.

Так, основой естественно-правовой концепции Лильберна является идея неотчуждаемости прирожденных прав человека, которая составляет сущность справедливых отношений между людьми, и которая должна лежать в основе суверенитета народа. Локк, полагал, что права граждан являются первым ограничением деятельности государства, они не возникают в гражданском обществе, а переходят из естественного состояния и поэтому сохраняют верховенство над государством, создаваемым для их лучшего обеспечения. Естественное состояние у Локка не есть Гоббсова «война всех против всех», а совокупность отношений свободы, равенства и взаимной независимости людей; верховным сувереном в государстве является народ /24,59/. По мнению Монтескье бог не может полностью предопределять поведение человека. Он считает, что бог предоставляет ему право выбора поступать, так или иначе, сообразно его пониманию с точки зрения целесообразности его поступка. Вместе с тем, отдавая приоритет божественной воле в целом, Монтескье заключает, что «… совершенно невозможно, чтобы Бог делал что-нибудь несправедливо» /25,180/. К естественным правам он относит право на неприкосновенность народа, его суверенность, право на мирную жизнь. Для Руссо «естественное состояние» — это общество естественной свободы и социального равенства людей. Человек рожден свободным и государство должно защищать интересы всех свободно рожденных людей. Суверенитет принадлежит всем и является не чем иным как властью, появившемся в результате образования государства /26,209/. Под естественными правами Пейн подразумевает такие, «которые принадлежат человеку по праву его существования …» /27,204/. Равенство людей в естественном состоянии предполагает их равное право на верховную власть в государстве. Идею неоъемлемых прав Джефферсон сочетает с коллективной философией самоурпавления и суверенитета народа. Основываясь на идее равноправия, он провозглашает народ единственным вершителем своей судьбы, верховным сувереном.

Таким образом, взгляд просветителей на общество как на политическую организацию свободных и равноправных граждан сыграл решающую роль в формировании понятия «суверенитет народа». Отчуждая свою естественную свободу в пользу государства человек становится членом полновластного тела, частью верховной власти в государстве. Отказ от собственной свободы предоставляет долю власти над каждым, что приносит пользу всем и каждому в отдельности в условиях человеческого общежития. Такая установка просветителей формирует основу их позиции по отношению к суверенитету народа.

Для раскрытия сущностных характеристик проблемы суверенитета представляется необходимым рассмотреть ее с точки зрения фундаментальных категорий, составляющих основу развития общества: института частной собственности, теории общественного договора, формы правления, механизма осуществления и защиты суверенной власти народа.

Согласно Локку, частная собственность не является следствием «закона природы», а есть результат трудовой деятельности человека «Труд утвердил мою собственность» /28,278/. Собственность не отчуждаема, неприкосновенна и является одной из форм, гарантирующий от узурпации государством абсолютной власти, то есть собственность у Локка есть гарант суверенной власти народа. Единственной причиной перехода из естественного состояния в общественное является, по его мнению, стремление людей наилучшим образом защитить свою свободу и собственность. Общественный договор и как следствие этого появление государства он подразделяет на два волевых акта: 1. человек добровольно отказывается от своей «исполнительной власти» в пользу государства в целом; 2. народ передает всю верховную власть политического организма государственному органу — правительству. Источником верховной политической власти в государстве является народ, а носителем -государственный орган. Верховная власть «священна и неизменна в руках тех, кому общество однажды ее «доверило», а доверенна она законодательному органу, который избран и назначен народом» /29,76/. В вопросе о форме государственного устройства Локк считает, что компромисс между абсолютной монархией и республикой может быть достигнут только на основе умеренно-конституционной монархии, где государственная власть обязана защищать частную собственность и не имеет прав покушаться на нее. Для сохранения суверенной власти народа и предотвращения узурпации верховной политической власти каким-нибудь одним лицом или группой лиц Локк впервые вводит теорию разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и федеративную. В случае нарушения равновесия между ветвями власти народ обладает правом на восстание в защиту своих прав.

Еще один представитель английского Просвещения, Лильберн, не признавал никаких ограничений крупной частной собственности. Связывая происхождение государства с теорией общественного договора он считал, что «… никто не может господствовать, над кем бы то ни было без их свободного согласия … Противоестественно, неразумно, преступно, безнравственно, несправедливо, тиранично и по-дьявольски было бы со стороны любого человека захватить и присвоить себе силу, власть и юрисдикцию для того, чтобы управлять, властвовать над людьми без их свободного согласия» /30,193/. Будучи сторонником революции и коренных изменений в обществе Лильберн вводит принцип «народного соглашения», представляемая им как проект нового общественного договора между людьми об организаций новой политической власти и которое, по его мнению, должно стать высшим законом страны. Согласно этому проекту каждый гражданин обладает прирожденным, неотчуждаемым правом участвовать в управлении государством. Условием осуществления суверенной власти народа на практике является прежде всего демократическая организация государственной власти. Лильберн предоставляет парламенту право на назначение и отзыв высших должностных лиц в государстве. Но принятие Конституции, по его мнению, должно осуществляться непосредственно всеобщим народным голосованием, а не парламентом.

Французский политический деятель и публицист Ш. Монтескье относит собственность к естественным правам и отсюда приходит к выводу, что одна из главных задач и функции народного суверенитета заключается в защите частной собственности. Признав равенство одним из принципов суверенитета народа и предложив «уравнение имущественного неравенства посредством налогов на богатых и льгот бедным» он, тем не менее, отрицает за верховной властью народа решающим образом вмешиваться в институт собственности. В «Духе законов» он пишет, что «собственность — это такой общественный институт, на который не может посягнуть даже государство». По мнению Монтескье, государство образуется посредством делегирования власти народа своим представителям на основе общественного договора, который, в свою очередь, подчинен идее правления законов, а не людей. Суверен не является субъектом естественного права, а есть субьект положительных законов государства и обязан выполнять волю граждан, воплощенную в законах. Поскольку руководящим принципом деятельности государства является благо народа, которое и есть «верховный закон», то постольку на правительствах лежит обязанность гарантировать всем подданным государства защиту их законных интересов.

Средоточием всей политической системы Монтескье является Закон. Его главная цель — это гарантировать безопасность граждан и обеспечить политическую свободу, которое достигается лишь в том случае, если все отношения опосредованы правом. Право в развиваемой теории есть мера свободы, то есть «свобода есть право делать все, что дозволено законами». Для осуществления этой свободы на практике Монтескье вводит систему разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную ветви. Структура государства должна позволять каждой из этих властей быть дееспособной без содействия другой власти. Теория разделения властей, по концепции Монтескье, предусматривала наличие каналов между различными ветвями власти и поэтому практически вся система выливалась в сложный процесс ограничения властей, в механизм ускорений, торможений, равновесий, противовесов и т.п.

Согласно конституционному проекту Монтескье законодательная власть «является выражением общей воли государства», а исполнительная власть призвана лишь исполнять законы и в силу этого она «ограничена по самой своей природе». Задача судебной власти состоит в контроле над точностью применения закона и поэтому в известном смысле не является властью и не должна сдерживаться никакой другой властью. По мнению Монтескье, законодательная власть должна доминировать в государстве: она создает законы, выражающие общую волю, право в государстве, а обе другие власти лишь реализуют и исполняют законы и в силу этого их действия носят подзаконный характер.

В вопросе о форме правления Монтескье выступает за умеренные формы правления (республики, монархии), где политические отношения между правителями и управляемыми регулируются положительными законами государства. Стабильность таких правлений обеспечивается распределением государственной власти между различными государственными органами «Чем меньше число носителей власти, тем больше их власть и тем меньше их безопасность, чем больше их число, тем меньше у них власти и тем больше у них безопасности. Так власть возрастает, а безопасность уменьшается вплоть до самого деспота, в лице которого крайняя степень власти соединяется с крайней степенью опасности» /31,50-51/.

По мнению Монтескье, дух законов господствует над всем государственным устройством, но подвержен модификациям времени, климата, географического положения, нравов и обычаев /32,226,298/. В целом, понимание Монтескье основано на тесной связи духа законов со многими факторами. Именно они формируют основу специфики, той неповторимой особенности, закономерно присущей для каждой страны. По сравнению с концепцией Локка, которая становится идеологией нарождающейся буржуазии, получившая развитие в рамках тогдашней английской конституционной монархии, учение Монтескье объективно испытывало огромное давление со стороны абсолютной монархии во Франции, где к тому времени еще не созрели условия для укрепления новых сил, составляющих основу буржуазных слоев французского общества.

Впоследствии теория разделения властей Монтескье получила признание и была воплощена в Конституции 1791 года, где указывалось, что «Общество, в котором не обеспечено пользование правами и не проведено разделение властей, не имеет Конституции». Впоследствии его концепция стала основой в либеральных и конституционных теориях государства. Монтескье не признавал революционных путей решения острых социальных вопросов в правовом государстве и выступал за эволюционные методы преобразовния действительности. В этом смысле Монтескье составляет один полюс политической мысли Нового времени. Другой же его полюс представлен Руссо.

Оставляя институт частной собственности в гражданском обществе, Руссо сводит право собственности к социальной функции. Он объявляет право частной собственности как самое священной из прав граждан и более важное в некоторых отношениях, чем свобода. Но в то же время, Руссо относит собственность к гражданским правам, тем самым отрицая неприкосновенность института частной собственности.

Руссо провозглашает единый и неделимый суверенитет народа. Критикуя концепции, которые определяли два акта соглашения: образование государства как ассоциаций народа; передача верховной власти от народа (ее источника) правительству, он признает единственно правомерный, по его мнению, акт договора, такого как, образование государства с верховной властью народа. «Народ может вступать в соглашение лишь с самим с собой; ибо, если бы он вступал в соглашение с теми, кому он доверил управление, то сделав их носителями всей власти и не имея никаких гарантий договора оказалось бы, что он не договаривался с ним, а поистине отдает себя на их милость» /33,37/.

Главным условием этого договора является «… полное отчуждение каждого из членов ассоциации со всеми его правами в пользу всей общины; ибо, во-первых, если каждый отдает себя всецело, то создаются условия, равные для всех; а раз условия равны для всех, то никто не заинтересован в том, чтобы делать их обременительными для других. И наконец, каждый, подчиняя себя всем, не подчиняет себя никому в отдельности» /26,208/.

Индивидуум оказывается принявшим двоякое обязательство, именно: как член суверена в отношении частных лиц и как член Государства по отношению к суверену. В этом коренное отличие понятия об этом акте у Руссо и у Гоббса, видевшего в этом серию взаимных соглашений между частными лицами, и у тех теоретиков, кто видел здесь акт подчинения народа избранным им правителям. У Руссо же люди образуют сами две договаривающиеся стороны, ибо они рассматриваются с двух точек зрения — как члены суверена и как частные лица, подданные Государства. Собравшись, народ образует то целое (суверен), с которым он и заключает соглашение.

Таким образом, общественный договор у Руссо составляет единственное правомерное основание суверенной власти народа. Он утверждает, что подчинение поданных подобного рода соглашениям не подчиняет их никому кроме своей собственной воли и пределы прав суверена и гражданина простираются до того предела, до которого простираются их обязательства, которые они могут брать по отношению к самим себе — каждый в отношений всех и все в отношений каждого из них. Руссо пишет: «По самой природе этого соглашения всякий акт суверенитета, то есть подлинный акт общей воли, налагает обязательство на всех граждан или дает преимущество всем в равной мере» /26, 223/.

Форма правления для Руссо — лишь форма организации исполнительной власти, поскольку суверенитет остается за народом при любой форме правления. По Руссо, обеспечить не отчуждаемость суверенной власти может только республика. Народ есть творец законов, ибо суверенитет проявляется в изданий законов «У суверена нет другой власти, кроме законодательной» -пишет Руссо. Демократическую форму правления он считает идеалом, к которому государство должно стремиться, но достичь невозможно. Поэтому аристократическая республика, по Руссо, самая приемлемая форма правления для обеспечения суверенитета народа. В ней законодательная власть принадлежит всему народу, а исполнительная избранным магистрантам.

В своих трудах Руссо весьма подробно разрабатывает механизм осуществления суверенитета народа. Он считает, что только общая воля вправе управлять силами государства. Признание не отчуждаемости суверенитета приводит Руссо к отрицанию идей народного представительства «Власть народа не может быть представлена кем бы то ни было по тому самому, почему она неотчуждаема: сущность ее состоит в общей воле, а воля не может иметь представителя: она одна и та же или другая; середины нет» /26,281/. Руссо выдвигает положение о том, что суверенитет народа неделим «По той же причине, по которой суверенитет неотчуждаем, он и не неделим, ибо воля является общею, либо ею не является. Она есть воля народа как целого и как провозглашенная воля есть акт суверенитета и создает закон» /26,217/. Он различает «волю» (законодательная власть) и силу (исполнительная власть). Первая причина принадлежит народу — суверену, вторая поскольку она «выражается в актах частного характера» — правительству. Правительство -лишь «служитель суверена», его специальный орган, уполномоченный исполнять принятые народом законы. Руссо допускает, что переход от господства богатых к правлению народа может осуществляться через насилие в форме демократической диктатуры.

Средство осуществления суверенитета народа Руссо видит в народном собраний, периодически созываемом в установленный законом срок. По Руссо «собрание народа — защита политического организма и узда для Правительства -во все времена вселял ужас в сердца правителей» /26,279/. Если возникает угроза суверенитету народу, то последний, по мнению Руссо, имеет право подняться на борьбу с узурпатором.

В целом, учение Руссо оказало огромное влияние на развитие мировой политической мысли, объективно породило множество взглядов и мнений. Последователи Руссо видели в его учении присутствие как демократических, так и тоталитарных начал. Вместе с тем прослеживая за ходом последующего развития мировоззрения Руссо можно констатировать тенденцию отхода от революционного переустройства к приоритету эволюционного развития общества. Впоследствии он приходит к выводу, что для оздоровления «больного» общества «следует использовать власть сеньора, скупость буржуа, просвещенность дворянства».

Представитель американской политической мысли Томас Пейн, касаясь вопроса о собственности выдвинул две группы собственности. К первой он отнес собственность на естественные права, свободу, собственность народа на Конституцию; ко второй группе — собственность на движимое и недвижимое имущество. В естественном состоянии, по мнению Пейна, не было и не могло быть частной собственности. Собственность по Пейну — источник социального неравенства. Сохраняя институт частной собственности в государстве он предполагает «создать такую государственную систему, которая бы, предохраняя одну часть общества от нищеты, оберегала другую от разграбления». В вопросе о взаимоотношении собственности и суверенитета он отстаивает право народа (суверена) вмешиваться в дела собственности. В этом смысле «суверенитет, — по Пейну, — должен стать казначеем» /27,385/.

Он полагает, что государство возникло на определенном этапе развития общественных отношений и критикует то направление в учении о договорном происхождении государства, которое рассматривает государство как результат договора между правителями и управляемыми. По его мнению, такая трактовка происхождения государства неверна, ибо она предполагает следствие ранее причины. Автор знаменитого памфлета «Права человека» считает, свободные и равные индивиды предшествуют государству. Государство только в том случае может обладать правом на существование, если оно появилось в результате ясно выраженного согласия всех индивидов, которое закреплено в основном документе страны — Конституции. «Конституция, — по мнению Пейна, — это не одно название, а реальная вещь, она существует не только в воображении, но и в действительности … Конституция — есть вещь, предшествующая государству: государство — это всего лишь детище Конституции» /29,207/.

Конкретные правительства не вправе произвольно изменить или расширить свои права и прерогативы или нарушить доверие и согласие граждан. Именно в естественном состоянии индивидуальные граждане обладают постоянным суверенитетом. Всякое нарушение этого естественного порядка и любая попытка воспрепятствовать ясно выраженному согласию как основе права есть деспотизм, или агрессивное правление, ответственное только перед самим собой. Отсюда противопоставление Пейном гражданского общества государству.

Томас Джефферсон внес огромный вклад в развитие политической мысли американской школы. По отношению к собственности его позиция была такова: он относил собственность к естественным правам, а к гражданским, которые могут быть изменены. По его мнению, равное распределение собственности неосуществимо и неразумно и поэтому нужно стремиться обеспечить хотя бы малым количеством земли как можно большее число людей. В этом смысле мелкие землевладельцы составляют самую большую драгоценность государства /34,246-247/.

Также как и другие просветители появление государства Джефферсон связывает с договорной теорией сущности происхождения государства. В праве участвовать в заключении общественного договора он отказывает государю, его между собой должны заключать свободнорожденные люди, народ. Любая правительственная власть представляется доверенными лицами или слугами народа и всегда могут быть призваны народом к ответу. Он за демократическую республику мелких фермеров, пользующихся всеми политическими правами, управляющими на основе прямого волеизъявления. Джефферсон наделяет избирателей правом внесения окончательного суждения по поводу любого законопроекта и утверждает о верховенстве референдума в принятии или отклонении всякого законопроекта. Согласно Джефферсону прямое народоправство должно сочетаться с представительной демократией.

Таким образом, идея суверенитета в эпоху Нового времени (XVI-XIX вв.) была направлена на обоснование возможности устройства общества на принципах рационализма, свободы и гражданского равенства. Эти теории отражали требования зарождавшейся буржуазии, которая боролась против феодальных устоев. Исходя из принципов естественного права, согласно которым каждый человек рождается с неотъемлемыми правами (право на жизнь, свободное развитие, труд, участие в делах общества и государства), мыслители Нового времени стремились доказать противоестественность и неразумность существовавших феодальных политических порядков и учреждений. Учение о суверенитете способствовало укреплению новых сил в обществе и дало мощный импульс для дальнейшего развития общества. Новое время предложило отличное от предшествующих теории понимание суверенитета, отвечавшее требованиям больших национальных государств, которые стали возникать в тот период.

Речь идет о появлении идеи национального суверенитета как права нации на самоопределение, получившее свое обоснование в концепциях нации, которые, в свою очередь, получили развитие в рамках двух конкурирующих между собой моделях самоопределения нации: гражданская — нациестроительство на принципах согражданства (нация основана на приоритете прав гражданина, общности гражданской культуры и т.д.); этническая — нация объединяется на основе общности происхождения, языка и традиции.

В исследовании данной проблематики невозможно обойти традицию марксистского подхода, оказавшую огромное влияние на ход истории, последствия которой неоднозначны в оценках.

В качестве основных составляющих в формировании нации марксизм выделяет общность экономики, территории и языка. Данная теория основана на концепции общественно-экономических формаций и классового подхода в исследовании проблем этничности. Каждому типу производственных отношений в рамках той или иной общественно-экономической формации соответствует строго определенный тип этничности, который усложняется по мере перехода человеческого общества на следующую ступень своего развития. «С преодолением феодальной раздробленности, — пишет К. Маркс, — … регионы с различными интересами, законами, правительствами и таможенными пошлинами, оказались сплоченными в одну нацию с одним правительством, с одним законодательством, с одним национальным классовым интересом, с одной таможенной границей» /35,428/. Разделение общества на классы, наделение их национальным классовым интересом и национальным самосознанием обосновывает изначально националистическую природу буржуазии и интернационализм пролетариата /36,56-79/. Это составляет одну из фундаментальных основ марксистской теории нации.

В целом, понимание марксистского подхода в отрыве от учения о классовой природе государства и его роли в развитии общества, учении о политической власти, трактовки суверенитета представляется весьма затруднительным. Здесь мы считаем уместным более подробное рассмотрение данной проблемы, поскольку оно позволит составить более ясную картину марксистской трактовки нации и национального государства.

Государство в марксисткой теории есть средоточие основного противостояния между классами, где основанием господства является насилие и подавление, а не добровольное подчинение в силу осознанности неизбежности власти. Суверенитет, по Марксу, есть официальный суверенитет экономически господствующего класса. Посредством государственной власти этот класс воплощает свою волю во всеобщий суверенитет и на этой основе в той или иной форме осуществляет свое господство. Носителем суверенитета может выступать либо соответствующий государственный орган, либо личность, однако субъектом в данном случае всегда выступает экономический и политический господствующий в данном обществе класс /37,171/. Суверенитет, считает Маркс, предполагает прежде всего реальную политическую власть, обусловленную конкретным социально-экономическим содержанием. Политическая власть, понимаемая Марксом как «организованное насилие одного класса для подавления другого» и принимающая форму государственного суверенитета, приобретает иллюзорную форму абстрактной независимости от социально-экономической основы общества. Господствующий класс кровно заинтересован в упрочении этих государственных иллюзий /37,278/.

На этом основаны, по мысли Маркса, и представления о государстве как олицетворении  всеобщего  интереса,  что нашло  отражение  в  концепциях «общественного договора», «правового государства» и иных политических теориях. Впоследствии практика показала, что понимание государства с точки зрения ее классовой сущности подрывали основы самого государства, лишали возможности развития гражданского общества. Классовая трактовка сути политических институтов закономерно обусловило состояние перманентной и непримиримой борьбы между различными социальными группами, провоцируя нестабильность в обществе.

В марксизме одно из наиболее распространенных представлений о власти -понимание ее как принуждения. Как известно, марксизм связывает власть с отношениями господства и подчинения. Одни классы господствуют над другими, выражая некий абстрактный коллективный интерес. И основанием для господства является насилие и подавление, а не добровольное подчинение в силу осознанности и неизбежности власти. Отрицание естественного происхождения власти приводит к тому, что «роль суверенной власти, пытающейся уравновесить, смягчить классовое противостояние, особенно в XVII — XVIII вв., марксизм относит не к самой сущности государственной власти, а сугубо к классовому явлению, в тех же интересах того же господствующего класса, называя государственную власть «кажущейся посредницей» /38,40/.

В силу того, что в нашей стране в рамках длительного периода имело место господство марксистского подхода в понимании феномена власти, то, вполне естественно, что в рамках этого периода наблюдается приоритетная трактовка ее с точки зрения господства и подчинения, т.е. выдвижение на передний план насильственных аспектов властных отношений.

Вместе с тем не следует забывать, что, несмотря на то, что дееспособность власти напрямую связано с обязательным присутствием элементов насилия, но, тем не менее, они не могут выражать сущностную основу властных отношений, поскольку объективно должны представлять собой лишь крайнюю меру воздействия. Основной стержень многогранного понятия власти выражается в социальной природе власти, ее изначальной направленности на уравновешивание различных политических сил с целью достижения наиболее оптимального консенсуса в обществе. Это актуализирует проблему социальной направленности власти, уровня ее организованности в плане уместного применения легитимного насилия в строго предписанных рамках. Возвращаясь к вопросу трактовки власти в рамках марксистского подхода, следует отметить, что в трудах советских ученых особую значимость приобретает вопрос о субъектно-объектных отношениях в системе властеотношений. Обозначение властных отношений устанавливалось с различением субъекта, объекта и содержания. По мнению С.С. Алексеева в структурном отношении властеотношения состоят из субъекта государственной власти (класса или народа); объекта властеотношений (классы, индивиды, их объединения, народ); содержание властеотношений, т.е. единства двух проявлений — передачи (навязывания) воли властвующего субъекта подвластным и подчинения последних этой воле /39,62-63/. Как отмечает В.И. Зуев: «Власть — субъектно-объектное отношение, и в этом качестве оно сочетает единство властвующего субъекта и подчиняющегося объекта (который является «объектом» только в данной системе, оставаясь по природе социальным субъектом)» /40,94/.

Данная тема нашла свое отражение в трудах советских ученых. Академик И. Трайнин полагает, что «Суверенитет есть высшая власть, неограниченная внутри государства, самостоятельная во внешних отношениях» /41,75/. А. И. Лепешкин определял суверенитет как свойство государственной власти «… в силу которого она является самостоятельной и независимой от всякой другой государственной власти в осуществлении своих функций как внутри страны, так и во взаимоотношениях с другими государствами» /42,266/. Для Н.А. Ушакова «суверенитет необходимое политико-юридическое свойство всякого государства», которое он связывает с «верховенством на всей территории и независимостью в международных отношениях» /43,6/. Суверенитет как «свойство государства самостоятельно и независимо от власти других государств, в соответствии с волей народа, осуществлять свои функции внутри страны и за ее пределами, в международном общении» — определяет Д.Л. Златопольский.

Советские ученые при выявлении сущности государственного суверенитета понимали суверенитет не только как правовой характер государственной власти, но и как фактическое господство силы. Как отметил В.А. Дорогин «… определение суверенитета в государственном праве служит не цели изолировать юридическую форму от фактических отношений, а служит средством глубже проникнуть в фактические отношения властвования» /44,55/. При анализе проблемы суверенитета подобное проникновение в фактические отношения властвования привело к выдвижению на передний план т.н. классовой сущности суверенитета.

Подобная трактовка государства, власти, суверенитета сыграла свою роль в становлении тоталитаризма, командно-административной системы, оправдывала проводившуюся на практике политику унитаризма, ущемления суверенных прав союзных республик. Как выразился B.C. Нерсесянц: «Административно-командная система как форма организаций политической власти — это не чрезмерный этатизм, не этатистское (государственное) подавление общества, как нередко считают, а нечто прямо противоположное тот крайний антиэтатизм и антиюридизм, который, подменив надлежащие государственно-правовые формы и принципы осуществления политической власти, препятствовал их организаций и деятельности. Неверные представления по этому кругу вопросов (смешение политизации общества с его «огосударствлением», отождествление любой сильной власти с государственной, приказных функций — с правотворчеством, тоталитаризма с этатизмом и т.д.) связаны в конечном счете с игнорированием и непониманием внутреннего суверенитета государств, т.е. того, что государство — это суверенная (верховная, всеобщая и правовая) форма организаций и осуществления публично-политической власти» /45,34-35/.

Проецирование теории фактического суверенитета в сферу международных отношений обусловило деление государств на более или менее суверенные в зависимости от их могущества, что идет вразрез с международным принципом равенства всех государств без исключения в независимости от величины, силы и политического могущества. В. Шевцов, например, утверждает, что многие молодые государства, появившиеся в результате распада колониальной системы, характеризируются обладанием политической самостоятельности, в то время как в экономическом и военном отношении им не обладают. «Естественно, — рассуждает он, — что для упрочения своего суверенитета им необходимо приобрести самостоятельность и в вышепоименованных областях».

Надо полагать, что данный подход не до конца адекватно раскрывает сущность исследуемой проблемы, поскольку деление государств на основе их материальной мощи ставит под вопрос саму возможность установления суверенитета и понимания ее в качестве формального понятия, которое направлено на обоснование ее формального характера в качестве безусловного и независимого господства государства. С данной позиции действительная мощь какого-либо государства прямого отношения к проблеме понимания сущности суверенитета не имеет и по ряду обоснованных выше аргументов объективно иметь не может. В конечном счете, объективное фактическое неравенство государств в условиях незыблемости их формального равенства выражается в том, что, согласно международному принципу равенства суверенных государств, все они наделены правом обладания формально равными правами независимо от уровня их социального и политического развития. Другими словами, в реальности суверенитет объективно не может быть абсолютным, но в качестве высшего принципа или высшей ценности всегда стремится к абсолюту, выражая тем самым свою сущность.

Вместе с тем, возвращаясь к анализу советской школы, следует отметить, что основы марксизма, марксистская теория нации в контексте с вышесказанным, получила свою практическую реализацию в реалиях советского государства. Советская модель национально-государственного устройства предусматривала четыре формы автономных структур: союзная республика, автономная республика, автономная национальная область и автономный национальный округ. Однако советская модель национально-государственного строительства, основывавшаяся на системе национально-территориальных автономий, оказалась внутренне ущербной, поскольку во многом произвольное проведение административных границ под диктат центра и игнорирование местной специфики стали одной из главных причин волны ожесточенных межэтнических конфликтов сразу же после распада советской системы. Имевшие место события позволяют со всей ответственностью утверждать, что во многом именно несовпадение границ этнического и административного деления создали благоприятную почву для развития сепаратистких тенденции в ряде республик, которые закономерно приобрели динамичный и неуправляемый характер в условиях глобальной трансформации политической системы некогда единого государственного организма.

На оппозиции к марксистской теории возникла концепция национально-культурной автономии, основанная на «культурно-психологическом» понимании нации, которую в определенной степени можно принять как общий вывод от идеи федерализма. Она направлена на разработку системы внетерриториального федерализма при решении межнациональных проблем и основана на приоритете личностного принципа, что в корне отличает ее от понимания нации по территориальному принципу. Концепция национально- территориальной автономии выдвигает тезис о том, что каждый человек обладает самостоятельным правом выбора при определении своей принадлежности к той или иной нации. Один из ярких представителей рассматриваемой концепции О. Бауэр, выдвигает вполне основательные сомнения относительно критерия «общность происхождения», указывая на то обстоятельство, что итальянцы происходят от этруссков, римлян, кельтов, германцев, греков и сарацинов; современные французы — от галлов, римлян, бритов и германцев; современные немцы — от германцев, кельтов и славян. Столь же критического мнения он придерживался относительно этнического самосознания. Исходя из этого вполне естественно, что О. Бауэр рассматривает нацию «как общность характера, вырастающей на почве не однородности, а общности судьбы», а также механизма генетической и культурной наследственности. Национальный характер, по его мнению, представляет собой не что иное, как осадок истории данной нации. В данном контексте опыт многих стран свидетельствует о том, что такое понимание нации, которое используется при проведении этнополитики государства, во многом не допускает излишней радикализации этнических вопросов в обществе. Данная проблема особенно актуальна в полиэтнических обществах с компактным проживанием этнических групп.

Среди западных ученых вопросы культурной неоднородности в многосоставных обществах и пути повышения его устойчивости рассмотрены в трудах А.Лейпхарта. Принимая во внимание высказываемую рядом ученых мнения о проблематичности поддержания политического единства в многосоставных обществах, он предлагает идею сообщественной альтернативы, существующей в некоторых европейских многосоставных обществах, главной характеристикой которой выступает обеспечение условий участия в политическом процессе всех заинтересованных в нем сегментов общества. Т.е. сообщественная демократия — это «сегментарный плюрализм», включающий все возможные в многосоставном обществе линии разделения, плюс демократия согласия.

Формула сообщественной демократии выражается у А. Лейпхарта на основе четырех ее главных элементов. Первый и самый важный из них заключается в осуществлении власти большой коалицией политических лидеров всех значительных сегментов многосоставного общества. Второй принцип -взаимное вето (право меньшинства на вето) или правило «совпадающего большинства»,  выступает как дополнительная гарантия жизненно  важных интересов меньшинства. Третий принцип заключается в необходимости пропорциональности как главного принципа политического представительства. Наконец, в качестве четвертого принципа выступает высокая степень автономности каждого сегмента в управлении своими внутренними делами.

Концепция автономии сегментов нашла выражение в идее федерализма (территориального и внетерриториального), которая была реализована в ряде европейских государств. Федерализм как таковой был воплощен в реальность в местах, где основное разделение между сегментами имело территориальный характер. Вместе с тем в некоторых государствах с территориально смешанными группами населения (сегменты) установилась автономия на основе личностного принципа. Вместе с тем одновременное существование стабильных и нестабильных многосоставных обществ в ряде европейских и развивающихся стран говорит о неоднозначном характере решения национального вопроса на основе указанных концепции, что связано с действием ряда других, например, социально-экономических факторов /46,76-77/.

В мировой политической мысли нашли также выражение концепции примордиализма, инструментализма и конструктивизма, которые соответствовали особенности той или иной исторической ситуации.

Зарождение и развитие новой концепции, нового научного подхода в изучении сложных процессов в жизни общества, как правило, диктуется характером выдвижения тех проблем, на анализ которых направлена научная мысль. Поэтому научная концепция ни в коем случае не может представлять собой некую умственную конструкцию кабинетного ученого, а являет собой отражение той реальной борьбы, которая разворачивается в рамках той или иной исторической ситуации. В этой связи выдвижение идеи примордиализма было во многом продиктовано появлением крупных национальных государств на рубеже XIX и XX вв., зарождением острых противоречий между ними в силу необходимости «передела» мира после первой мировой войны. Основной сутью примордиализма является то, что главные этнические особенностей нации извечны и неизменны, которые могут исчезнуть лишь с исчезновением самой нации. Согласно данной концепции, естетственный процесс взаимодействия и взаимовлияния между различными нациями сопровождается процессом объективной ассимиляции этнических меньшинств, что является вполне естественным и закономерным явлением в ходе исторического развития человеческого сообщества. В реалиях XX века идей примордиализма были взяты на вооружение идеологией нацизма и социал-дарвинизма для оправдания проведения захватнической политики в отношении других государств. В этой связи лишь с деколонизацией мировой колониальной системы, которая получила развитие в середине прошлого века и обусловила появление целого ряда новых национальых государств, наблюдается отход от примордиалистской концепции в понимании нации. К этому времени с изменением характера общественно-политических процессов получают развитие научные концепции, направленные на принципиально новое понимание сущности протекаемых национальных процессов.

Инструменталисты воспринимают этничность в качестве инструмента для защиты интересов элиты, которая кровно заинтересована в политической мобилизации людей в рамках этнической группы. Тезис о конструировании в сознании людей идеи культурно-языковой и исторической общности основаны на утверждении о том, что этнические общности появились в результате социальной мобилизации, по сути, представляют собой интеллектуальные конструкции в сознании людей.

В данном контексте концепция конструктивизма основана на принципе «конструирования этничности», понимаемой как введение в сознание людей символов национальной культуры, якобы общих для всего народа. В этой связи представители конструктивистской школы называют национальные группы т.н. мнимыми сообществами, где не существует истинной связи между ее членами, а принадлежность к той или иной группе существует в качестве некой идеальной конструкции в сознании людей. Отсюда вытекает тезис об искусственном характере создания нации, восприятии ее в качестве некоего изобретения.

В данном контексте хотелось бы отметить, что указанные концепции несли специфику той или иной исторической ситуации, в рамках которых они оказались востребованы. Сегодня, когда при функционирующих чуть более 200 государств на Земле существует более 3 тыс. этносов, оптимальное решение этнического вопроса приобретает важное значение. В реалиях XXI века глубинные корни этнического сознания вовлечены в политическую сферу, что стало причиной огромного количества этноконфликтов. «Массовое сознание, -пишет Р.Г. Абдулатипов, — фактически свыклось с неизбежностью этноконфликтов. Идеи и компоненты национальной идеологии стали настолько доступны и привычны, что ими стремятся обосновать все территориальные претензии. Этническую окраску стараются придать любым интересам» /47,136/. Как это не печально, но рост этнического национализма оказался напрямую связан с ростом этнической самоидентификации, этнического сознания и мобилизации, свойственного для индустриальной эры. Этнический национализм стал источником увеличения числа этнотерриториальных споров и конфликтов. Прежде всего это касается вопросов сепаратизма и ирредентизма, которые стали превалирующими в современных этноконфликтах и представляют угрозу в локальном, региональном и глобальном масштабах. В данном контексте важное теоретическое и прикладное значение приобретает проблема оценки места и роли «этнического фактора», а также выявление реального содержания этого понятия. Вместе с тем «… другая проблема, -отмечает А.Г. Осипов, — анализ того, как идеология влияет на восприятие людьми социальной действительности и на их поведение, в более широком масштабе — на самосознание и мировосприятие» /48,35/.

Таким образом, суверенитет в качестве научного понятия и политико-правового принципа впервые был использован во второй половине XVI века, известные французским общественно-политическим деятелем Жаном Боденом, разработавшего концепцию монархического суверенитета, в соответствии с которой суверенитет отождествлялся с личностью монарха. В этот период по причине раздробленности, локальности государственных образований власть была персонофицированной, т.е. единственным ее олицетворением оказалась личность монарха, т.е. в этих условиях субъект, отношения и институт власти были почти неразличимы.

В период Нового времени образование больших государств с мощными массовидными процессами повлекло за собой необходимость формирования особой формы властных отношений. Выдвижение на передний план идеи народного суверенитета обусловило разделение института власти и ее физических субъектов. Несмотря на разнополярность мнений о суверенитете и сущности власти именно в этот период стали рождаться теории общественного договора, замены власти персон властью закона, институционально-функциональной сути государства, разделения властей, которые нашли отражение в трудах английских, французских, американских просветителей.

Новое время предложило отличную от предшествующих теорий понимание суверенитета, отвечавшее требованиям больших национальных государств.

Идеи национального суверенитета как право нации на самоопределение получили свое обоснование в концепции нации, которая, в свою очередь, получила развитие в рамках двух конкурирующих между собой, гражданской и этнической модели нации. Заметный вклад в разработку проблемы оказала традиция марксистского подхода, которая была претворена в жизнь в рамках советского государства и оказала влияние на судьбы многих народов. Марксистское учение о суверенитете испытано временем на предмет соответствия реалиям эпохи. По итогам этого испытания сегодня происходит существенная переоценка ценности и актуальности данного учения. Но как бы ни видеоизменялись подходы к тем или иным взглядам К.Маркса, как бы ни варьировались их оценки, одно остается несомненным: эти взгляды вошли в историю всмирной политической мысли, составляют ее солидный пласт. Они сыграли и играют значительную социальную роль. Без всестороннего постижения марксизма невозможно представить истинной картины политической и духовной жизни XIX и XX вв. На оппозиции к марксистской теории нации появились ряд концепции, направленных на принципиально иное понимание феномена нации. Сегодня общепризнанным является понимание нации в качестве формального объединения граждан, единство которой основано на общих демократических ценностях.

Обобщая все вышесказанное, можно прийти к выводу, что невозможно обнаружить концепцию, которая могла бы свести к единому основанию существующие мнения, порой разнонаправленных, взаимоисключающих друг друга под воздействием объективного стечения обстоятельств. Нельзя забывать, что каждый отдельный подход, своеобразное видение исследуемой проблемы формируется в соответствии со спецификой исторической ситуации, в рамках которого живет и творит ученый. В учениях суверенитета монарха, народа, нации разрабатывается теория полярных моментов суверенной власти как самостоятельных явлений, в то время как в реальности они диалектический едины. Исследуя столь сложное и объективно многогранное явление, такой как, суверенитет, становится понятным, что выработка единого подхода, одинаково учитывающее все ее грани, представляет собой весьма непростую задачу. На современном этапе можно указать на различные аспекты в исследовании общественных явлений в рамках демократической традиции, основанной на принципе суверенитета народа и личности, нашедшие адекватное отражение в идее народовластия и парламентаризма в общественно-политической жизни современных государств.

 

1. 2. Сущность категории »суверенитет» и основные аспекты процесса суверенизации

Суверенитет  (от  суверен  «властелин»,  позднелат.,   производное  от  лат. над) — независимое от каких-либо сил, обстоятельств и лиц верховенство. Это понятие получило распространение в конце XIX в. с понятием «государство» и унаследовало от средних веков идею единовластия верховного феодального правителя, суверена, распространенную при этом на безличную власть государства Нового времени, в связи с чем вводится представление о независимости, самостоятельности страны и населяющего ее народа. Признание идеи суверенитета верховной власти в раннюю эпоху Нового времени сыграло немаловажную роль в объединении государств, преодолений феодальных распрей и укреплении их внутреннего мира. Для суверена и суверенного государства это не только право на независимость и свободу от посягательств извне и изнутри, но и право управлять, повелевать, свобода принимать решения, осуществлять все функции верховной власти. В непрерывной борьбе с единоличной властью за ограничение государства в пользу народа, общества, а также в процессе становления гражданских отношений и правового государства понятие «суверенитет» распространилось с личной власти на власть государства, на прерогативы народа (отсюда понятие суверенного, независимого, наделенного правами и свободами народа), общества, нации, личности.

Поэтому существует понятие «невмешательства» в осуществление как внутренней, так и внешней политики, особенно в период становления государственности, формирования нового общественного, политического или государственного строя. С другой стороны, суверенитет есть ограничение на основе вынужденного согласования суверенных прав сталкивающихся общественных сил — государства и общества, правительства и народа или личности, разных ветвей власти. Во внешней политике это проявляется в процессе взаимодействия и столкновения государственных суверенитетов равного достоинства. Такое положение вещей привело к созданию системы международных организаций и соглашений, регулирующих суверенные права и свободы и по существу не только охраняющих, но и ограничивающих их. Отсюда возникает представление о суверенитете международного права, суверенном значений высших общечеловеческих ценностей, включающих права и свободы человека, которые признаются таким образом, не только и не просто одним из «внутренних дел» отдельного государства, а интернациональной проблемой мирового сообщества. Вследствие этого все понятия «внутренних дел» государства приобретают совсем иное значение, если они оказываются присвоением права на репрессии, подготовкой к войне, преследование меньшинств и т.д.

Классическое определение суверенитета дано Ж. Боденом как «… высшая, абсолютная и постоянная власть над гражданами и подданными в политическом сообществе». Такое понимание концентрируется на личности верховного правителя.

В современных условиях понятие «суверенитет» несколько переосмыслено. Это связано прежде всего с возникновением мирового политического сообщества, а также с уточнением пределов частных суверенитетов, принципов их сочетания друг с другом и построения их иерархий.

Существует множество определений государственного суверенитета, в которых он понимается как проявление какого-то признака, пусть очень важного, но какого то свойства государства. В одних условиях, выходит, это свойство может быть, в других — может и не быть, а потому не меняет сути самой государственной власти и не влияет на ее жизнеспособность. Думаем, что здесь нет необходимости проводить анализ каждого из них, определяя их сильные и слабые стороны. Суверенитет — понятие единое и требует к себе комплексного подхода. Поэтому ограничимся тем, что исходя из тех позиций, из которых мы понимаем сущность государственного суверенитета, попытаемся представить свою точку зрения в отношении данного понятия. В этой связи, мы согласны с позицией известного казахстанского ученого А.К. Котова, утверждающего, что, если рассматривать суверенитет как свойство государства, которое изменчиво и непостоянно, то получается, что суверенитет настолько относительное понятие, что насколько легко государство признается суверенным, настолько же легко оно может быть признано несуверенным. А между тем суверенитет предполагает организованную совокупность органически присущих государственной власти качеств, единство которых и дает такое качественное состояние как суверенитет. Суверенитет как качественно определенная социальная власть есть сама сущность государства, властвующего исключительно в силу собственного права, которое выражается в его верховенстве на своей территории и независимости во вне в рамках международного права. «Не признавать суверенитет сущностью государства, — пишет А.К. Котов, — значит допускать существование государств, не обладающих суверенитетом, или «не суверенных государств». С теоретической точки зрения — это нонсенс, а с политической — апологетика и колониализма, и сепаратизма» /38,40/.

Суверенитет представляет собой результат естественной самоорганизации человеческого существования и присущего человеку чувства свободы. Для обеспечения этой свободы для каждого индивида необходим общий порядок, в добровольном подчинении которому основывается власть. В процессе институционализации этой власти структура, функции и система власти расширяется и совершенствуется параллельно и сообразно развитию способов производства. Институционализация власти через собственное структурирование и иерархизацию ее сообразно потребностям народа ведет к централизации властной системы в потребности социума в принудительном избавлении себя от обычаев инцеста (кровосмешения) и утверждению экзогамных отношений полов и развитие соответствующего им образа семейной и «общественной» жизни. Именно эта система самоорганизации общества в ходе социального развития и вызвала к жизни новую целостность власти — суверенность: единое, верховное начало, упорядочивающее многообразие отношений между людьми на благо каждого и всех. Первым актом в процессе становления суверенитета, надо полагать, явился процесс объединения людей с целью совместно жить и трудиться. Возникшее единство из множества приводит к верховенству общей воли, т.е. суверенитету. Суверенитет этот в силу всеобъемлющего характера власти, распространяемое на определенное население определенной территории, можно назвать государственной властью /38,34-35/.

Для комплексного анализа суверенитета нужно отдельно рассмотреть сущность его составляющих компонентов — политической власти, государства и государственной власти, территории и территориального суверенитета государства.

В качестве одной из классических определений понятия власти можно привести утверждение о том, что она представляет собой особую форму социальных отношений, которая обладает способностью оказывать влияние на поведение людей, социальных групп, классов с помощью экономических, идеологических и организационно-правовых механизмов, а также с помощью авторитета традиций, насилия. Власть представляет собой общественный институт, который опирается на добровольное или принудительное отчуждение воли для обеспечения и гарантированности социально необходимых возможностей, реализаций общих интересов. Организованная в форме института, власть, не подается случайным изменениям, повседневным желаниям отдельных людей, устойчива и в целом имеет предсказуемый характер /60,25/. Вместе с тем институт власти не является чисто идеальной формой, он имеет материальное выражение. Структура института власти представляется: во-первых, в материальных опорах власти; во-вторых, в механизмах (каналах) осуществления властного отношения; в-третьих, в институциональной форме власти; в-четвертых, в символическом закреплении власти; в-пятых, в идее, стоящей за властью; в-шестых, в представительстве /60,21/.

Сила власти зависит от степени ее социальной организованности. На фоне этого политическая власть представляет собой особый вид отношений между различными социальными группами, связана с определяющим воздействием и использованием разнообразных методов и средств, присущих только ей. Максимальным уровнем социальной организованности среди субъектов политики обладает государство, представляющее собой своего рода ядро политической системы. Определяющий характер его влияния на характер протекания политических процессов продиктовано существованием мощного аппарата, разветвленной системой органов и обладанием ресурсов. Формой политической власти выступает власть государственная. Власть политическая по внутреннему содержанию шире власти государственной, поскольку рамки политической деятельности отнюдь не ограничивается сферой государства, а осуществляется всеми субъектами политической системы, такими как, партий, общественные движения и т.д.

Рассматривая природу политической и государственной власти необходимо отметить, что последний превалирует в жизни общества и выступает в качестве основного объекта в процессе развития реальной политической борьбы между различными разнонаправленными, нередко взаимоисключающими субъектами политического процесса.

Важными функциями власти является, с одной стороны, выработка базовых направлений развития общества на стратегическую перспективу, а с другой, эффективное разрешение задач тактического, повседневного характера сквозь призму проводимой политики государства.

Государственная власть не может и не вправе существовать без опоры на строго легитимный, законный характер применяемого ею насилия. Указанное означает, что применяемые меры власти носят обоснованный и правомерный характер, а подчинение ее воле со стороны населения является добровольным, поскольку сама природа существующей власти соответствует ценностным представлениям подавляющего большинства членов общества.

Государство, основанное на верховенстве права, называется правовым. Имея высшую цель обеспечения прав и свобод человека и гражданина, обеспечивая взаимную ответственность государства и гражданина, правовое государство, базируется на принципах разделения властей, взаимного характера контроля между государством и обществом, незыблемости политического плюрализма.

Принцип подчинения власти силе закона имеет глубокие корни в истории политической мысли, но, как было показано выше, лишь начиная с Нового времени, он приобретает концептуальную основу и цельную формулировку в трудах мыслителей как Дж. Локка, Ш.Л. Монтескье и др. Именно в рамках. данного периода впервые выдвигается идея кардинального переустройства государственной системы, необходимости рационализации системы властных отношении путем подчинения власти силе закона, а не личности монарха. В этой связи своего рода открытием Нового времени стала разработка теории разделения властей на основе принципа взаимных сдержек и противовесов между различными ветвями власти, ставшей концептуальной основой для построения демократического, правового государства, гражданского общества. Впоследствии на оппозиции к данному направлению появилась марксистская коннцепция власти, оказавшая огромное влияние на последующее развитие политической мысли в рамках исследуемой проблемы.

Суверенное государство в качестве равноправного члена международного сообщества неразрывно связано с нормами международного правопорядка. Подчинение им является добровольным. «Предполагается, что не суверенитет ограничен, а только сфера его реализации, то есть компетенция» — считает Б.М. Лазарев /49,13/. Суверенитет государства не может быть ограничен из вне. Государство, основанное на нормах права, органически связанное с необходимостью самообязывания собственной воли посредством принятия обязательств, призвано подчинить существующие институты власти предписанным нормам. B.C. Нерсесянц вопрос о самоограничении суверенной государственной власти связывает с пониманием самого суверенитета. «Суверенитет, — пишет он, — как форма выражения народного суверенитета — это концентрированное единство полномочий и правомочий, силы и права, распространяющиеся на все население и на всю территорию страны и определяющие законы и публично-политический порядок общественной жизни. Государственный суверенитет означает верховенство, независимость, полноту, всеобщность и исключительность власти государства, то есть государственно организованной публично-политической власти. Государственность — это не просто монополия силы и насилия в общественной жизни, а определенная форма (система и порядок) организаций и применения этой силы. Это форма определяется правом данного государственно организуемого общества» /45,32/.

Таким образом, концепция правового самоограничения суверенного государства основана на том, что оно само по самой природе является правовой властью. В этой связи примечательным являются выводы круглого стола, посвященный исследуемой проблеме и проведенный с участием российских ученых, где делаются ряд интересных заключений. По их мнению, такое самоограничение выражается в том, что, во-первых, существует правопорядок, который неотделим от самого государства; во-вторых, государство, посредством того, что предписывает своим органам действовать строго определенным образом, тем самым, обязывает действовать себя в соответствии с установленным порядком; в-третьих, государство создано для выполнения определенных целей и осуществления конкретных функций. Выход за их пределы будет означать урезание свободы других — граждан, их объединений, гражданского общества и т.п.; в-четвертых, современное государство, претерпевая процесс эволюции в правовое государство, превращается из монополиста силы и насилия над общественной жизнью в определенную форму организаций и применения этой силы. В данном контексте суверенитет представляет собой не что иное как результат непрерывного разрешения социальной властью противоречий многообразных индивидуальных и коллективных интересов /49/.

Государство выступает важнейшим фактором социально-экономического и духовного развития общества, интеграции различных групп вокруг общепризнанных целей. В связи с этим государство можно определить как особую форму организаций политической власти в обществе, обладающей суверенитетом и осуществляющей управление обществом на основе права с помощью специального механизма (аппарата). Суверенитет государственной власти выражается в ее верховенстве и независимости от любых других властей внутри страны или во взаимоотношениях с другими государствами. Верховенство государственной власти проявляется: общеобязательности ее решений для населения; в возможности отмены постановлений и решений негосударственных политических организаций; в обладании рядом исключительных прав, например, правом издания законов, имеющих для населения обязательный характер; в наличии специальных средств воздействия на население, отсутствующих у других организаций (аппарат принуждения и насилия)/50,139/.

Государство есть субъект права и в качестве юридического лица его правозаконность основывается на коллективности, неделимости той территории, на которой живет эта коллективность. «… характер государства, — писал Дюги, — может и должен признаваться только за коллективностью, располагающей политической властью и обитающей на определенной территории» /51,83/.

Значение государственной территории состоит в том, что, во-первых, без разрешения со стороны государства никакая другая власть не может осуществлять на ней свое господство. На одной территории может существовать и осуществлять свое господство только одна государственная власть, а другие политические организаций могут осуществлять свою власть только с разрешения государства и только в тех объемах, в которых оно дозволит им это осуществление. Во-вторых, все находящиеся в пределах территории граждане (подданные), а также другие лица подчинены власти государства. Подчинения власти государства гражданами и другими находящимися на его территории людьми-иностранцами, лицами без гражданства, означает, что не имея пространственных границ, государство не имело бы возможность каким либо образом на них воздействовать.

Таким образом, территориальный суверенитет, как составная часть общего понятия государственного суверенитета, выражается в том, что на территории отдельного государства распространяется единая и суверенная власть соответствующего государства, которое само устанавливает то, как оно организует свою территорию со всех точек зрения соответственно своей воле и интересам.

Существенным признаком территориального суверенитета является принцип неотчуждаемости государственной территории. Под неотчуждаемостью в настоящее время понимается то, что никакая часть государственной территорий не может быть отчуждена, уступлена под любой формой другому государству, кроме как в силу собственного свободного решения передающего ее государства. Поэтому, нередко, после нарушения этого принципа, государства теряют полностью или частично свой территориальный суверенитет, а с ним и государственный суверенитет в целом.

В настоящее время бытуют мнения, что развитие международных средств связи, международного регулирования общемировых процессов приводит к обессиливанию территории и последняя не является более сферой исключительного влияния суверенной власти государства. Многие считают, что стоящие перед человечеством глобальные проблемы неразрешимы в силу существования государственных границ. С этим трудно согласиться. Тенденции расширения международного сотрудничества не затрагивают принцип территориальной суверенности и цельности государства постольку, поскольку это сотрудничество зиждется на равенстве и справедливости. В экономической и политической жизни участвуют все государства, независимо их экономической мощи и политического веса. В этом случае территориальный суверенитет остается условием независимости и территориальной цельности государства.

Таким образом, государственный суверенитет как верховенство государственной власти над всеми другими формами и проявлениями власти на данной территории включает такие основополагающие принципы как единство и неделимость территории, неприкосновенность территориальных границ и невмешательство во внутренние дела. В этом значении суверенитет есть категория абсолютная. Государство может быть только суверенным. Суверенитет — основополагающий критерий государства. Если нет суверенитета, то нет и государства. Суверенитет определяет само бытие государства.

Академик С.З. Зиманов в своей работе «Союзный договор и суверенитет республики» говорит о том, что из суверенитета государства нельзя исключить верховенство государственной власти на своей территории и ее независимость от внешних сил. Суверенитет категория абсолютная, он либо есть, либо нет» /52,15-18/. В связи с этим можно согласиться с мнением казахстанских ученых, которые определяют суверенитет как свойство, но «такое свойство, которое определяет само существование такого явления как государственная власть. Следовательно, суверенитет — сущностное свойство — точнее, сама сущность государственной власти и потому он — субстанция государства», а также «Суверенитет есть сущность и основание государства, поскольку он объединяет власть, население и территорию. В этом смысле суверенитет есть системообразующая того целого, воспроизводящего само себя». Именно суверенитет является концентрированным выражением всей политической системы общества «категория суверенитет имеет предельно общий характер, является абстрактным выражением сущности государства и потому предстает фундаментальной субординирующей по отношению к себе все остальные государствоведческие понятия. … Суверенитет не сводим к отдельным сущностям, он выше конкретных признаков и свойств государства и даваемых ему определений … Суверенитет для общества есть и средство, есть и цель, он в пространстве и во времени, ибо соединяет настоящее и будущее государства для этого общества» — пишет А.К. Котов /38,48/.

В целом, понимание суверенитета казахстанскими учеными основано на переосмыслении с общечеловеческих позиций категорий «суверенитет» в процессе познания сущности государства, его функций, его роли и ответственности перед народом за проводимое социальное реформирование. Суверенитет из неограниченного полновластия государства превращается в верховенство государственной власти в демократическом обществе с социально ориентированной рыночной экономикой. В своих научных работах казахстанские ученые отражают процесс становления государственности в Казахстане, причины и особенности его проявления, выделяют основные теоретические проблемы понимания государства в современный период, отмечают пути их решения.

Руководствуясь качественными характеристиками факторов суверенизации, в диссертационной работе, мы считаем, целесообразным выделить две основные группы элементов, образующих собой внешнюю и внутреннюю суверенизацию.

В частности, переменными внешней суверенизации для современных государств можно считать признанное международным сообществом право данного правительства на юридически равных основаниях вступать во взаимоотношения с другими правительствами, что позволяет самостоятельно проводить политику продвижения своих интересов в отношениях с другими суверенными государствами.

Изучая составные части внутренней суверенизации, в дипломной работе мы остановимся на анализе: 1) государственного суверенитета, которое означает верховенство правительства и формируемых им административных структур во внутренней политике; 2) народного суверенитета, основанного на признании всего граждански правомочного населения той или иной страны источником политической власти; 3) национальной суверенизации как процесса реализации права этнических групп на равный доступ к общегосударственным делам, право на развитие своего языка, культуры, религии.

Историческая практика, да и нынешнее состояние международных отношений явственно свидетельствуют о том, что суверенизация государства на международной арене представляет собой трудный и неоднозначный по содержанию процесс. Нередки ситуации, когда наблюдаются противоречие и несовпадение между формальным и реальным суверенитетом. Ярким примером такого положения мы можем назвать модель мнимого суверенитета республик в составе Советского союза, когда декларативное провозглашение самостоятельности не подкреплялось повседневной практикой. К примеру, как будет показано в следующем параграфе, КазССР не обладала атрибутами суверенитета в полном смысле этого слова. В силу этого, наша республика, впрочем, как и остальные союзные республики, была лишена самостоятельного выхода на международную арену.

Это ограничивало возможности прямого выхода Казахстана в сферу международных отношений, отстаивать свои национальные интересы. Республика фактически не была субъектом международных отношений, строя их только  посредством  союзного  центрального  аппарата.   Между тем,  в международном сообществе созданы политические, нормативно-правовые основы для признания и реализации суверенных прав каждого государства как члена международного сообщества.

Независимость государственной власти есть проекция ее суверенитета в межгосударственных отношениях, означает неподчиненность государства власти какого либо другого государства, его самостоятельность, безусловную внешнеполитическую правосубъектность. Никакое другое государство не вправе вмешиваться во внутренние дела какого либо государства, ибо они суверенно равны. Принцип суверенного равенства государств закреплен в Уставе ООН и означает, что все государства независимо от размера территорий, количества населения, наличия природных ресурсов и т. д.:

• юридически равны;
• всякому государству присущ полный суверенитет;
• государство обязано уважать право других государств;
• территориальная целостность      и      политическая      независимость
  неприкосновенны;
• каждое государство должно выполнять свои обязанности.
  Для новых независимых государств реализация суверенитета на внешнеполитической арене означает выполнение двуединой задачи -достижение признания данного государства международным сообществом, а также защита суверенитета и территориальной целостности государства от посягательств приграничных, и других стран.

Признание государства международным сообществом означает его вступление в международные организаций, которые, главным образом входят в структуры Организации объединенных наций, признание его правосубъектности с позиции норм международного права. Естественно, наряду с приобретением гарантии защиты с помощью норм и процедур международного права, это налагает и определенные обязательства на каждое государства.

Обеспечение условий территориальной целостности также выступает составным компонентом внешней суверенизации государства. Данная цель достигается за счет самостоятельного выстраивания государством механизмов поддержания территориальной целостности, которая, в свою очередь, реализуется через политику военного строительства, вхождения в региональные и международные системы коллективной безопасности. Знамением современности  становится такое явление, что  в  мире военная политика все чаще ассоциируется с политическим курсом государства. Следуя международным нормам, государства объявляют о своей приверженности мирному разрешению территориальных и иных межгосударственных споров. Это говорит о том, что последовательное осуществление миролюбивой политики обуславливает и соответствующую политику в военной сфере. В частности, как будет показано в прикладной части исследования, проявлением таких приоритетов в Казахстане стал отказ от ядерного арсенала, оставшегося на территории нашей страны со времен СССР.

В современном мире, когда наблюдается тенденция роста региональных интеграционных союзов и объединений, большую роль приобретают военно-политические договора. Так, на западном полушарии таким объединением служит Североатлантический союз, в постсоветском пространстве действует Договор о коллективной безопасности. Членство в подобных объединениях или сотрудничество с ними представляет важнейшую стратегическую повестку дня для каждого суверенного государства.

Итак, внешняя суверенизация представляет собой сложную по содержанию политику современного государства, которая ориентирована на отстаивание своих интересов и равноправное сотрудничество с другими государствами, защиту суверенитета и территориальной целостности.

Мы являемся свидетелями расширения демократии по всему миру, которая все больше признается как оптимальная модель общественного устройства. Этот процесс стал господствующей и долговременной тенденцией мирового развития. Выбор в сторону демократии основан «не на добродетелях демократии, которые могут оказаться сомнительными, а единственно на пороках диктатуры, которые несомненны. Этого достаточно, чтобы сделать выбор в сторону демократии, то есть в пользу правления закона, который дает возможность бескровного отстранения от власти неэффективного правительства».

На современном этапе суверенитет претерпевает становление своей новой мировой сущности. Новые геополитические реалий привнесли в постановку проблемы суверенитета принципиально новые аспекты. Вместо обособления от общечеловеческих интеграционных процессов, наращивания военного могущества, создания ядерных сил, суверенитет приобретает характер взаимовыгодного сотрудничества, признания общечеловеческих принципов, социальной модернизации в целях повышения благосостояния собственного народа. В контексте мировых процессов становление суверенитета новых независимых государств, в том числе и в Республике Казахстан направлено, прежде всего, на укрепление всех элементов государственности, на политическую самоидентификацию граждан со своим государством путем собственной истории, на удержание территориальной целостности и социальную стабильность /53, 71-74/.

Суверенитет государства как система конституционных институтов связан с основными формами осуществления государственной власти, в качестве которых выступают законодательная, исполнительная и судебная ветви. В целом, закрепленные в Конституции основные формы демократии становятся конституционными институтами народного суверенитета, занимают особое место в механизме народовластия, олицетворяют собой основные формы реализации власти народа.

Единство государственной власти означает, что в государстве может быть только одна государственная власть, которая неделима на независимые полновластные части. Разделение властей не означает дробления единого по своей сути государственного суверенитета, так как разграничиваются властные полномочия между ветвями власти, но никак сам суверенитет. Деление государственной власти, а также самостоятельное функционирование каждой из них есть процесс, происходящий внутри единого суверенитета государства. При этом достигается подчинение органов разных структур не друг другу, а только закону, определяющему их компетенцию и ответственность. Отсюда и целостность, политическая самодостаточность государства.

Верховенство государственной власти означает ее фактическую способность и юрисдикцию устанавливать и поддерживать централизованный правопорядок на всей территории страны, наделять правами и обязанностями должностных лиц и граждан, признавать коллективы юридическими лицами. Верховенство государственной власти подразумевает: самостоятельность, то есть способность принимать решения по собственному усмотрению и свободу его выбора; полновластие, что означает полную монополию государственной власти на данной территории; неотчуждаемость, которая определяется происхождением суверенной власти именно от государства как объективного носителя своего суверенитета; единство, то есть, ситуацию, когда на данной территории существует только один суверен; непогашаемость, предполагающая характерность, присущность данному объекту на всем временном протяжений его существования; отсутствие давности, означающее, что при вступлении в какой-либо союз суверенитет все равно остается за своим субъектом; неделимость, то есть положение, когда носителем суверенной власти может быть только один субъект; пространственность, означающая, что суверенная власть государства может распространяться только на определенную территорию.

Такая власть есть высшая власть определенной территории или так называемое территориальное верховенство государства. Однако следует помнить, что это государство также распространяет свою власть, юрисдикцию на объекты и действия физических и юридических лиц, не только на национальной территории, но и за ее пределами (например, в отношении своих дипломатических миссий, воздушных морских судов, космических аппаратов во время нахождения их вне государственных границ или в отношении континентального шельфа в целях разведки т разработки его природных ресурсов и т.п.).

Следующим объектом внутриполитической суверенизации рассмотрим народный суверенитет. Суверенитет народа основан на признании всего граждански правомочного населения той или иной страны источником политической власти. Данная концепция исторически связана с разрушением концепции «суверенитета правителя» в эпоху буржуазных революций и с возникающим в Новое время противопоставлением государства и гражданского общества, когда развивается представительское правление (представительская демократия), используются разного рода формы прямой демократии (референдумы, плебисциты и т.п.), а в отдельных случаях — и формы политического участия.

Народ является не только источником, но и субъектом власти. Народ как источник государственной власти формирует эту власть, воплощающую волю народа, придает ей государственный, общеобязательный характер. В силу этого суверенитет народа имеет организационное выражение и конституционное закрепление     как     суверенитет     государственной     власти.     Именно     в государственной власти суверенитет народа находит свою организационно-правовую форму, обеспечивается системой государственно-правовых институтов. Диалектическое единство народного и государственного суверенитетов воплощается в практической деятельности органов государственного управления, призванных осуществлять власть сугубо в интересах всего народа. В этом смысле государство олицетворяет собой полновластие народа, суверенность нации, верховенство государственной власти в пределах того или государства.

Верховенство и полновластие народа, а также суверенитет нации обеспечиваются и гарантируются самостоятельной системой государственных институтов, то есть государственный суверенитет в государственно-правовых формах опосредствует принципы народного и национального суверенитета. В данном контексте, отметим, что государственный суверенитет Казахстана предполагает, во-первых, верховенство государственной власти, во-вторых, верховенство воли народа, в-третьих, верховенство права, и, в-четвертых, равенство граждан перед законом независимо от национальности и убеждений.

Методологический анализ третьей группы выделенных нами факторов внутриполитической суверенизации — национального суверенитета, особо актуален для этнически многосложного Казахстана, В полиэтничном государстве «национальная государственность олицетворяет реализованное право народа на самоопределение, и каждая ее конкретная организационная форма носит имя той или иной наций или народности, которая является субъектом такого самоопределения. … Национальное в национальной государственности есть не только ее форма, но и ее содержание» /54,64-65/.

Национальный суверенитет как право этнических групп на самоопределение играет определяющую роль в проблеме государственного суверенитета. Закономерно, что государственный суверенитет призван обеспечивать национальный суверенитет и в этом смысле является формой, в которой проявляется суверенитет этнических групп, образовавших самостоятельное национальное государство. Образование суверенного национального государства в результате реализации права наций на самоопределение имеет решающее значение в ее дальнейшем развитии как политико-правовой организации, заключающей в себя все основные области общественных отношений. Общепризнанно, что национально-государственный процесс протекает не отдельно от других областей общественной жизни, а слитно с ними. При этом соответствующий национально-государственный момент существует при реализации каждого из видов общественных отношений, т.е. национальный вопрос в многонациональном государстве пронизывает всю структуру общественной жизни общества.

Национальное в современном понимании предполагает прежде всего всестороннее развитие наций на основе гармонизации и обогащения достижениями мировой цивилизации, приоритета общечеловеческих ценностей. Однако с точки зрения соотношения национального и интернационального, забвение самостоятельности, объективности и необходимости  развития  первого,  имевшее  место  в  течение  длительного времени в колониальных странах, отрицательно сказывается на процессах развития национальной государственности. Это значит, что гармоничное соразвитие национального и интернационального требует к себе осторожного и очень взвешенного подхода.

На современном этапе параллельно мировым интеграционным тенденциям, протекаемые в контексте сложных процессов глобализации, имеют место естественные процессы национальной дифференциации: стремление народов сохранить собственную самобытность, национальные ценности, культуру, язык и т.д. Взаимодействие указанных процессов имеют сложную и неоднозначную природу. Данную закономерность точно подметил Кадыржанов Р.К., который констатирует, что, с одной стороны, современные глобальные процессы, прорывающие национальные границы и эволюция мирового сообщества как свокупности наций-государств, с другой стороны, объективно носят сложный и зачастую противоречивый характер /55,16/.

Тенденция укрепления основ национальной государственности, стремление приспособиться к мировым, глобальным процессам со стороны национальных государств имеет объективную основу. Опыт многих передовых стран свидетельствует о том, что многие из них путем развития своей национальной государственности и культуры сумели создать оптимальные условия для развития национальной идентичности граждан. Следствием этого становится создание новой формы социальной общности населения страны — нации как надэтническое согражданство. Развитие национального государства по данной траектории создает благоприятные условия, с одной стороны, для совместного развития глобальных процессов интеграции и укрепления основ национального государства, с другой /55,15-16/.

В основе суверенизации лежат естественные и позитивные процессы обретения нациями необходимой самостоятельности в их политическом развитии. В это связи совершенно не случайно, что в недавнем прошлом, решительно отстаивая принцип национального самоопределения, большинство граждан поддержало стремление стран к государственному суверенитету и независимости.

Национальный суверенитет как и понятие суверенитета государственного закреплен в Уставе ООН в виде положения о суверенном праве наций на самоопределение и в Хельсинских соглашениях. Нация на основе этого права, конституируясь в государстве, выступает как полноправный субъект международного права, а также конституционного права, если она входит в федерацию или конфедерацию суверенных государств. При этом она может быть одновременно и субъектом международных отношений.

Национальный и народный суверенитет реализуются через государственный суверенитет. Иными словами, осуществляемая государством государственная власть является единой, верховной и независимой — все эти три качества неразрывно связаны и в полной мере характеризуют такое состояние суверенитета государства, благодаря которому оно сплачивает население одной территории общим равным правом в государственно-правовую общность граждан своего государства.

Суверенитет государства, народа и нации имеет свои политические, экономические и правовые аспекты. Материальной основой государственного суверенитета служит владение территорией, определенной собственностью, культурным достоянием (государственным или национальным языком и т.д.), также как достоянием личности является собственность, знания, труд, владение профессией и т.д. Политическая основа суверенитета — стабильное государство, наличие развитой политической организации и структуры власти. Правовой основой являются Конституции, Декларация, принципы международного права, фиксирующие суверенное равенство государств, их территориальную целостность, невмешательство в их внутренние дела, право наций и этнических образований на самоопределение.

Если выше нами подчеркивалась диалектическая взаимосвязь внешней и внутренней суверенизации в современную эпоху, то на подобную взаимосвязь и взаимовлияние мы можем указать и опираясь на процессы суверенизации, протекающие на внутриполитическом уровне. Действительно, указанные три компонента нельзя рассматривать в отрыве друг от друга. Так, например, избирательное законодательство тесно связано с формой правления, поскольку от введения президентской или парламентской системы зависит институционализация мажоритарной или пропорциональной системы выборов, или в отдельных случаях, смешанной системы. Можно также провести параллель между формой правления, избирательной системой и государственным регулированием межэтнических отношений в многосложном обществе. В самом деле, различные варианты электорального законодательства, зависящие, как указывалось, от формы правления, различным способом открывают дорогу для участия в политическом процессе сегментов этнически разделенного общества.

Таким образом, в данном параграфе мы рассмотрели сущностные характеристики суверенитета и на этой основе раскрыли методологию комплексного исследования внешних и внутренних параметров суверенизации государства. Резюмирую основные положения данного подраздела, отметим следующее.

Суверенитет тесно связан с государством, является сущностной характеристикой последнего. Государственный же суверенитет реализуется через властные отношения, проявляется на том, что государство имеет юрисдикцию на владение данной территорией, обладает легитимным правом на управление в глазах населения.

Государственный суверенитет реализуется, прежде всего, через систему конституционно закрепленных верховных органов управления: формы правления, разделения властей. Суверенитет народа означает право граждан участвовать в политических процессах, избирать и быть избранными в органы управления. Суверенитет же нации означает право нации на самоопределение, формировать свою государственность. В этнически многосложном демократическом обществе, национальный суверенитет реализуется через предоставление этносам равных условий для политического участия в общегосударственных делах, развития языка, культуры и религии.

В международном аспекте, внешняя суверенизация означает процесс признания государства международным сообществом, гарантии защиты территориальной целостности и суверенитета государства. Данная политика осуществляется через наработанные в международном сообществе политико-правовые, военно-политические институты, региональные договора и объединения.

 

 

2. АНАЛИЗ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА

СТАНОВЛЕНИЯ СУВЕРЕНИТЕТА КАЗАХСТАНА                                  

2.1. Идея суверенитета и стремление к его достижению: казахское демократическое движение в начале XX века, политико-правовой статус республики в составе Союза ССР     

 

История становления государственности Казахстана уходит вглубь веков и требует своего научного осмысления. Объявление Казахстана как независимого, суверенного и демократического государства явилось результатом воплощения в жизнь одного из фундаментальных основ развития общества — стремление к суверенитету.

В то же время надо отметить, что основной целью дипломной работы является не изучение государственности Казахстана в целом, истоки которой уходят в глубокую древность, а именно анализ политико-правовых аспектов процесса суверенизации Казахстана в контексте динамики развития его государственности. Прикладная часть работы направлена на осмысление эволюции политической дееспособности Казахстана на основе комплексного подхода, с совместным рассмотрением государственного, народного и национального суверенитета.

Завершение присоединения Казахстана к России в середине XIX в. породило качественно новую систему общественно-политических отношений, актуализировало идею суверенитета и, в конечном счете, определило его в качестве объекта конституционно-правового регулирования. Выявление конституционно закрепленных правоотношений между метрополией и периферией послужило своего рода исходной позицией для исследования конституционной эволюции Казахстана к суверенитету.

Возможность целостного видения единой панорамы суверенизации позволяет осуществить изучение данного процесса от истоков конституционной эволюции Казахстана к государственному суверенитету. В этой связи в определении начала данного процесса можно основываться, исходя из исследования качественно новых отношений, объективно возникших после проведения реформ 1867 — 1868 гг., которые обусловили вступление Казахстана в индустриальную стадию своего развития в рамках Российской империи. Также базовой категорией может послужить сам факт предоставления ограниченных избирательных прав населению национальных окраин России в 1905 г. Вместе с тем, началом рассматриваемого процесса может служить и факт провозглашения в 1917 г. государственной независимости автономии Алаш. Таким образом, процесс конституционной эволюции Казахстана к государственной независимости, на основе анализа характера политического режима, можно разделить на следующие основные периоды.

1. 1867-1905 гг. — период закладывания базисных основ конституционализма населением Казахстана в рамках административного статуса в составе унитарной Российской империи.   Для  этого  периода  характерно  то,   что

 

субъектом просвещения и индустриализации, как базисных основ, потенциального фундамента конституционализма, выступала колониальная администрация самодержавия, что и обусловило ее крайне односторонний сырьевой характер, обеспечивавший прежде всего интересы метрополии. Насильственная ликвидация казахской государственности на исторически длительный период предопределило политико-правовой статус Казахстана как колонии Российской империи.

Согласно реформам 1867-1868 г.г. система управления Казахстаном характеризировалась «особенным» административно-территориальным делением и соответствующей системой построения административно-колониального аппарата. Казахские земли были разделены на три генерал-губернаторства (во главе с генерал-губернаторами, назначаемых указом царя и обладавшие неограниченной властью в колонии), которые в свою очередь делились на ряд других административно-территориальных единиц (областей, уездов и т.д.), во главе которых стоял разветвленный аппарат колониального управления. Представительство казахов в политико-административном аппарате допускалось лишь на самом низком уровне административных единиц — волостей и аулов. Реформы управления 1867-1868 годов в Казахстане создают двухзвенную систему управления, которая состояла из аульного схода и аульного старшины, волостного схода и волостного управителя. Выборная система по органам общественного самоуправления казахов регулировалась в статьях 85-99 Временного положения 1867 г. и статьях 62-76 Временного положения 1868 г. Согласно ст. 85 Временного положения 1867 г. «волостные и аульные выбираются народом» /56,290,327/. Сама по себе данная формулировка носит демократический характер. Однако «… анализируя последующие параграфы, — пишет К.А. Жиренчин, — мы убеждаемся, что царский законодатель имел собственное понятие народа, понимая под этим так называемых десятников и пятидесятников, которые и выбирали должностных лиц общественного самоуправления» /57,123/.

Временное положение 1867-1868 гг. внедрила новую систему административного деления, согласно которой в ауле должно было насчитываться от 100 до 200 кибиток. Волостной управитель избирался на волостном съезде, состоящей из выборных от каждого аула, которые избирались аульными съездами по одному от каждых пятидесяти кибиток. Новая система территориально-административного деления не соответствовала прежнему родоплеменному делению казахского общества. Мелкие роды были вынуждены объединяться в новые административные единицы, а крупные -разъединяться, так как юрты свыше 2000 выделялись в другие волости. Другими словами, в составе волости оказывались не одно племя и не один род, а несколько родов. Такое раздробление казахов было только на руку царской администрации, эффективно использовавшую противоборство казахских племен и родов. «Поэтому, — рассуждает К.А. Жиренчин, — перед выборами волостного управителя в каждой волости образовывались две, а иногда и больше родовых партий, богатая верхушка которых стремилась провести своего кандидата в волостные управители, в результате чего перед выборами

 

всегда обострялась групповая партийная борьба за власть» /57,126/. В лице органов общественного самоуправления казахов царизм получил неоплачиваемую из центра низовую администрацию, которая беспрекословно выполняла все указания начальства и обеспечивала царскую казну налогами.

Итак, реформы 1867-1868 гг. завершили присоединение Казахстана к России, что породило качественно новую систему общественно-политических отношений, актуализировало идею суверенитета и, в конечном счете, определило его в качестве объекта конституционно-правового регулирования. Казахстан был лишен какого-либо государственного суверенитета и не являлся субъектом международно-правовых отношении. Более того, он не был равноправной единицей в составе метрополии, так как не было представителей казахского народа в политико-административном аппарате внутри самой степи. Об участии казахов в министерствах и ведомствах, касающихся в той или иной мере Казахстана вообще не могло быть и речи. В этой связи надо отметить, что выявление конституционно закрепленных правоотношении между метрополией и казахским народом должны стать исходной позицией для исследования конституционной эволюции Казахстана к суверенитету.

С этой точки зрения ретроспектива становления политической дееспособности Казахстана, проявляющаяся в его конституционной эволюции к государственному суверенитету, основывается на характере политического режима, определяемого в свою очередь режимом избирательного права как одного из важнейших политических прав. С этой позиции точкой отсчета становится Манифест Николая II от 17 октября 1905 г., октроировавшего (от фр. жаловать, даровать) под воздействием социального и национально-освободительного движения, избирательные права населению империи в том числе и казахам, хотя и в весьма ограниченном объеме.

2. октябрь, 1905 г. — февраль, 1917 г. — период обретения ограниченной конституционной правоспособности в рамках самодержавия. Возникает представительство казахского населения в законосовещательной Думе, в которой европейскую часть империи представляло 430 парламентариев, азиатскую не более 15.

В данный период национально-освободительное движение казахского народа, а также всех угнетенных народов Российской империи в рамках политических и конституционных основ суверенизации наиболее ярко проявилось в деятельности мусульманской фракции в государственной Думе России в период 1906-1917 гг. Подъем общественной активности элиты мусульманских народов России обозначился в конце XIX в., в связи с оформлением джадидизма (от арабского джадид — новый) — культурно-реформаторского, просветительского и общественно-политического движения,, выступавшего за реформу национального образования как основного пути национально-культурного, а значит и политического возрождения мусульманских, тюркских народов России.

Революция 1905 г. в России привела к превращению неограниченной самодержавной власти в конституционную монархию. В данном контексте царизм был вынужден пойти на частичную    модернизацию политического

 

режима, что в целом стимулировало процесс политической самоорганизаций мусульманских народов. Характер и основные этапы данного процесса протекали единовременно с общим развитием умеренно-либерального движения в России и выражали отдельные стороны единого процесса политической либерализации имперской власти. Ярким проявлением этого явления стали принятие царизмом Указа от 12 декабря 1904 г. и Указа 18 февраля 1905 г., которые предусматривали пересмотр некоторых ограничений прав народов национальных окраин. Именно на фоне этих событий и проходила мусульманская петиционная кампания 1905 г., которая носила ярко выраженный политический характер и ознаменовалась активным участием народов Степного края. Как отмечал один из ярких представителей казахского либерального движения А.Н. Букейханов, в ходе данного события «религиозные и земельные вопросы стояли у киргиз (казахов) впереди вопросов политической свободы» /58,76/.

В данном контексте вынужденное принятие царизмом Указа от 6 августа 1905 г. об учреждений Государственной думы в качестве «законосо-вещательного установления», избираемого на основе цензового представительства, указало на становление качественно иного уровня политической самоорганизации представителей национальных окраин, в том числе и казахского народа, и их постепенного вовлечения в деятельность центральных институтов государственной власти. На состоявшемся 15 августа 1905 г. первом Всеросийсском мусульманском съезде было принято решение основать партию»Иттифак аль муслиним» (Союз мусульман), главная цель которой заключалась в установлении правового порядка посредством участия свободно-избранных народных представителей в законодательстве и управлений государством, а также полного уравнения мусульман с населением русского государства в политических, гражданских и религиозных правах /59,179/.

Надо отметить, что съезд демонстрировал единство с позицией русского либерального движения. Манифест 17 октября 1905 г., провозгласивший права и свободы (совести, собраний и союзов) способствовал сближению мусульман с русским либеральным движением, лидеры которых приняли активное участие в подготовке ко второму съезду российских мусульман.

Съезд четко продемонстрировал единство позиции с конституционно-демократической партией и решил блокироваться с ней во время думских выборов. Было постановлено решение о необходимости согласования числа мусульманских представителей с общим числом мусульман, что означало неудовлетворение делегатов съезда существующими избирательными законами. Мусульманское население окраин Российской империи не имело равных прав с русскими православными избирателями этих избирательных округов.

В избирательные законы России 1905-1906 гг. были введены многочисленные ограничения по национальному и вероисповедальному принципам. Для избираемых в члены Думы действовал языковой ценз. Положение о том, что в члены Государственной Думы не могут быть избираемы лица, не знающие русского языка, по разному трактовались местными властями. По положению о

 

выборах так называемой «бродячие инородцы» вообще лишались избирательных прав, пропорция мусульманских народов Казахстана и Средней Азии была занижена. Для обеспечения русского населения в выборах на национальных окраинах создавались территориально-национальные, территориально-конфессиональные округа. С этой же целью произвольно формировались избирательные округа, включавшие в себя несколько губерний и областей. Русское и казачье население Казахстана и Средней Азии получало отдельное представительство в Думе, нормы которого были заметно завышены по сравнению с нормами «инородческого» представительства от этих территорий. Например, по «Правилам о выборах в Семиреченской, Закаспийской, Самаркандской, Сырдарьинской и Ферганской областях «Туркестан должен был избирать 13 депутатов Думы, причем русские и казаки (8% населения) избирались 7 членов Думы, а «инородцы- мусульмане» (92% населения) только 6 /59,185/.

Учитывая специфические особенности Казахстана царское правительство поручило Особому совещанию разработать проект о выборах в Государственную Думу от Казахстана. Особое совещание, учитывая особенности административного деления и управления, месторасположения, образа жизни и быта казахов разделило Казахстан на три региона: первый, в него входили Акмолинская, Семипалатинская, Тургайская и Уральская области, второй — Внутренняя Орда и третий — Туркестанский край.

В ходе обсуждения проекта казахская интеллигенция выдвигала раздельную систему выборов между кочевым и оседлым населением края. Но Особое совещание проигнорировало их мнение, не желая увеличивать число выборщиков от коренного населения. Однако незначительное, по сравнению с коренным населением, русские крестьяне и казачество были поставлены в привилегированное положение путем предоставления им права выдвижения из своей среды отдельных депутатов. Малочисленному Семиреченскому казачьему войску также было предоставлено право самостоятельно из своего числа избирать члена Государственной Думы /57,231-233/.

В целом, согласно законодательству о выборах в Государственную Думу для областей Казахстана отводилось 10 мест, Туркестанскому краю 13 мест, 1 место для казахов Внутренней Орды.

За период 1906-1917 гг. были избраны четыре Думы и только первые две из них оказались демократичными. Первая Дума была не только крестьянско-разночинской (более 50% депутатов) и оппозиционной (до 80% депутатов), но и многонациональной (более 40% избранных членов Думы). Накануне разгона первой Думы в июле 1906 г. численность депутатов мусульман достигло 25 человек /59,188/.

Вторая Дума оказалась еще более многонациональной по составу. Среди 36 мусульманских депутатов были представлены 8 народов — казахи и киргизы (7),, татары (13), азербайджанцы (5), башкиры (4), узбеки (3), лезгины (2), туркмены и чеченцы (по 1 депутату) /59,196/.

Практически Вторая Дума стала ареной жесткого противостояния двух: основных полярных политических блоков, каждый из которых имел свое

 

видение решения национального вопроса в России. Первый из них (проправительственный) был ориентирован лишь на частичное разрешение национального вопроса и предусматривал активное применение карательных мер, тогда как второй (думско-оппозиционный) предполагал реальные шаги по демократизации в решении насущных проблем национальных окраин.

Для преодоления сопротивления Думы и выработки нового порядка формирования законосовещательного органа, а по действующему закону состав Думы мог постоянно оставаться радикальным и оппозиционным правительству, правительство пошло на шаг, который был расценен как «государственный переворот» Противостояние Думы и царского правительства вновь закончилось в пользу пока еще всесильной авторитарной власти — вторая Дума, просуществовав 103 дня была разогнана.

3 июня 1907 года было издано новое Положение о выборах, которое должно было сократить число потенциально оппозиционных избирателей и усилить влияние в Думе консервативных проправительственных сил. Новый избирательный закон существенно урезал представительство окраин. Европейская Россия избирала 403 члена думы, Азиатская — 15. Согласно новому Положению большинство национального населения Казахстана и Средней Азии лишилось права участвовать в выборах /60,217/.

По новому избирательному закону представительство мусульманских народов сократилось более чем в три раза. В Думу оказались избраны только 10 депутатов-мусульман /59,202/.

III Государственная Дума выявила наличие острых противоречии между противоборствующими сторонами. Были отвергнуты все внесенные в Думу первых двух созывов рациональные предложения оппозиции по реформированию национальной жизни. Мизерное представительство национальных окраин и неоправданно жесткая позиция царизма к их проблемам обусловило ожесточенное сопротивление со стороны депутатов-инородцев. Такой расклад политических сил в Думе позволил правительству ограничить уже имеющиеся права народов и отказаться от обещаний царского манифеста 1905 г.

В данном контексте предпринятое правительством усиление переселенческой и колонизаторской политики преследовало цель изменить правовое положение казахского народа, что означало переведения кочевников в оседлость и усиление их подчиненности имперскому праву, суду и управлению,, Правительство при поддержке правого думского большинства добилось принятия дополнения ст. 270 Туркестанского положения об изъятий земельных «излишек» у кочевников, что позволило расширить границы переселения вглубь Туркестанского края /61,269/.

Осенью 1912 г. прошли выборы в Государственную думу IV-ro созыва, которая оказалась еще более политически и национально однородной. Представительство народов национальных окраин практический отсутствало, а численность национальных фракций еще более сократилось как в абсолютных цифрах, так и в относительных пропорциях. В четвертую Думу было избрано 7 мусульман. Тем не менее мусульмане использовали думскую трибуну для

 

продвижения своих жизненно важных интересов и активно противодействовали захватнической политике царского правительства в решении аграрного вопроса, которая в ходе работы 4 Думы нашла свое логическое продолжение.

В целом анализ думского законодательства в период 1905-1917 гг. позволяет прийти к выводу о том, что несмотря на ограниченный характер избирательного закона и думских полномочий, создание Думы как первого общегосударственного представительного законодательного учреждения Российской империи позволил выдвинуться народам, в том числе и казахскому, на политическую арену в качестве самостоятельной политической силы и указать на необходимость срочного разрешения назревших проблем в жизни национальных окраин.

Российская империя перестала быть классической самодержавной монархией, каковой она являлась на рубеже веков. Но она также не стала и классической конституционной монархией, где монарх правит, но не управляет. Новый строй можно назвать «думской монархией» — специфическим государственным устройством, в котором монархические принципы сочетались с представительными учреждениями. Процесс структурирования новой политической системы дал импульс развитию партийно-политического движения в национальных окраинах и предоставил им право участвовать в выборном общеимперском органе. Анализ деятельности мусульманской фракции указал на то, что в данный период назрела острая необходимость в последовательной демократизации имперской национальной политики, отмены всяческих ограничений на базе законодательного утверждения национального и конфессионального равенства, народного представительства и развития местного самоуправления на принципах всеобщего и равного избирательного права.

Но в силу ограниченности своих законодательных правомочий в условиях самодержавной власти, Дума не могла решить назревшие нужды народов Казахстана и Средней Азии. Захлестнувшая страну волна революционного движения обусловила сворачивание наблюдаемых зачатков реформирования государственного управления.

3. Февраль, 1917-1919 гг. — период демократического строительства основ национальной государственности. Народы Казахстана и Средней Азии с большой надеждой встретили Февральскую революцию 1917 г., которая ознаменовала собой начало распада Росийской империи.

Победа демократов и создание Временного правительства переходного периода дала стимул для развития демократического движения и появлению новых форм государственного устройства вплоть до организации самостоятельных «местных» автономий.

21-28 июня 1917 года в Оренбурге 1 Всеказахский съезд Советов высказался за автономию Казахстана в составе Российской федеративной демократической парламентской республики и принял решение о создании Казахской национальной партии Алаш. В вопросе выбора дальнейшего пути политического   развития   казахские   лидеры   отдали   предпочтение   идеям

 

Сибирской автономии, которая подразумевала более конкретную идею государственного децентрализма. Основное внимание в проекте автономии уделялось вопросам земельных отношений и собственности. Согласно проекту собственность государства: земли, недра и леса — переходят во владение областного земства. Область понимается ими как полноправный член федерации «Продажа земли категорически воспрещается. Все богатства земли: большие леса, реки принадлежат государству и управляются земством» /62,232/.

Данный проект удовлетворял требования территориальной автономии в составе России и реализовывался через земское самоуправление с его выборной системой и местным представительством. 21 ноября 1917 г. в газете «Казах» был опубликован проект программы партии «Алаш», согласно которой «Россия должна стать демократической федеративной республикой. Каждое отдельное государство в федеративной республике автономно и управляется само собой на одинаковых правах и интересах. Во главе правительства стоит учредительное собрание, в промежутках — Президент, избираемый избирательным собранием и государственной думой на известный срок лет. Президент управляет через совет министров, ответственней перед учредительным собранием и государственной думой. Законодательная власть сосредоточена только в руках государственной думы, которой принадлежит право контроля над правительством. Правом выборов пользуются все без различия происхождения, вероисповедания и пола. Выборы проводятся прямым равным и тайным голосованием» /62,229/. Данная программа была попыткой определения оптимального варианта эволюции казахского общества с учетом политических и экономических реалий того времени.

Сегодня с достаточной степенью уверенности можно сказать, что программные документы правительства Алаш (1917-1919 гг.) несли в себе больше конституционализма, нежели последующие Конституции 1937 и 1978 гг. Они явились свидетельством зарождения основ казахстанского конституционализма, которые гарантировали проживающим среди казахов представителям других наций экстерриториальную культурную автономию, права меньшинств и пропорциональное представительство в учреждениях автономии Алаш. Предполагалось, что Конституция автономии Алаш будет утверждаться Всероссийским Учредительным собранием, на которое конституционные демократы возлагали исторические надежды на свободу. И эти надежды были основаны на реальных фактах начала демократизации всей общественно-политической жизни Российского государства. Так, в марте 1917 г. новый кабинет министров провозгласил о начале немедленной подготовки к созыву на началах всеобщего, равного, прямого и тайного голосования Учредительного собрания, целью которой являлось установление формы правления и конституций страны. С помощью этого законно избранного органа лидеры казахской либеральной интеллигенций надеялись демократическим способом разрешить главный вопрос эпохи — вопрос о земле, который имел судьбоносное значение для казахского народа.

 

В целом, особенность политической ситуации обнаружилось в том, что на политической арене Казахстана оказались своего рода три центра политической власти в лице органов Временного правительства, Алаш-Орды и Советов.

В разрешении аграрного вопроса позиция Алаш-Орды заключалась в требовании закрепления традиционных форм общинного землевладения, соответствовавших кочевому образу жизни казахов и в принципиальном неприятий продолжения переселенческой политики. В программе партии Алаш говорится: «При выработке земельного закона в Учредительном собрании в основу должно ложится наделение землей в первую очередь туземцев. Все ранее отобранные у киргиз переселенцами земли должны быть возвращены обратно. Киргизы должны получать земли с более плодородной почвы через местные комитеты. Пользование землей вообще должно происходить так, чтобы районные и аульные пользовались землей родами, а не отдельными семействами…» /62,232/.

Позиция Советов крестьянских депутатов по этому вопросу сводилась в наделении крестьян землей на безвозмездной основе и упразднений переселенческих управлений с передачей их функций земству и Земельным комитетам. В данной ситуаций апеллирование Временного правительства на передачу в частную собственность земельных ресурсов и продолжение переселенческой политики указало на отсутствие консенсуса между основными политическими силами и оказало непосредственное влияние на дальнейший ход событий. Позиция Временного правительства по ключевым вопросам реформирования, касающиеся землеустройства казахов, взаимоотношения государства и религий, национальной автономии привело к расколу в его рядах, что проявилось в выходе в мае 1917 г. алаш-ордынцев из состава конституционной партии. Такой расклад политических сил явился одним из основных причин поражения национально-демократических сил, что и привело к октябрьскому перевороту 1917 г. А. Байтурсынов отмечал, что большевистское движение, «…сопровождалось повсюду насилием, грабежами, злоупотреблениями и своеобразной диктаторской властью, движение на окраинах часто представляло собой не революцию (как она обычно понимается), а полнейшую анархию» /63,29/.

5-13 декабря 1917 г. в Оренбурге состоялся II общеказахский сьезд, который объявил об образовании территориально-национальной автономии «Алаш». Съезд принял программу партии «Алаш» и образовал ее Центральный комитет во главе с А. Букейхановым. Главным итогом II общеказахского сьезда стало создание правительства «Алаш-Орды» в составе 25 человек, 10 мест в котором резервировались за представителями некоренной национальности /64,66/. «Алаш-Орде» было поручено созвать Учредительное собрание автономии, перед которым оно было подотчетно. Сьезд обратился к народу с призывом; всенародного единения против произвола и анархий, охвативших всю степь.

В свете происходивших событий палитра политических сил Казахстана пополнилась появлением Киргизской социалистической партии «Уш жуз». Позиция «Уш жуз» расходилась с позицией «Алаш» по трем ключевым проблемам:   о   характере   автономии   казахских   областей,   о   земельном обустройстве и по вопросу о характере взаимоотношении между религией и государством.

В вопросе об автономии партия «Уш жуз» выступила за тюрко-татарскую федерацию, но не предприняла никаких практических шагов в этом направлении. Критика алашского варианта землеустройства казахов также не обнаружило альтернативного проекта уш-жузовцев по данной проблеме. Проблему взаимоотношений религий и государства партия «Уш-жуз» решала на основе включения «справедливых требований шариата в закон казахского суда». Расплывчатость позиции «Уш жуз» по наиболее важным вопросам стало причиной того, что она не получила широкой поддержки среди населения. Отсутствие четкой политической платформы и определенной социальной базы привело к тому, что вскоре партия распалась, так и не сумев стать серьезной политической силой.

На фоне ожесточенной борьбы двух политических течений, национально-демократической и социалистической, на политической арене возникла третья политическая сила, получившая широкое распространение в Казахстане и Средней Азии. Идеология «Шура-и-Ислами» провозглашала этническую консолидацию тюрко-мусульманских народов. Партия выступила за создание национально-религиозной автономии тюрко-мусульманских народностей в составе России и поддержала Туркестанский комитет Временного правительства. 27 ноября 1917 г. на IV чрезвычайном Всемусульманском съезде, где приняли участие все политические партии и движения (кроме большевиков), была провозглашена первая Туркестанская автономия (Кокандская автономия) во главе с Туркестанским Временным Советом, который возглавили М. Тынышбаев и М. Шокай /65,6/. Лидеры Алаш-Орды и Шура-и-ислами считали Туркестанскую автономию наиболее приемлемой формой временного национального устройства казахского населения. Однако после разгона Учредительного собрания Туркестанская автономия была уничтожена вторгнувшимися в Коканд войсками Красной Армии.

Большевики провозгласили принцип равноправия и самоопределения наций, но на деле отказали бывшим колониальным народам империи в праве национального самоуправления, объясняя это отсутствием в крае национального пролетарита. Такая позиция вызвала активное противодействие; со стороны местных мусульман, под давлением которых стали создаваться мусульманское бюро и мусульманские секции партийных комитетов. Так, решением I Всероссийского съезда коммунистов-мусульман Востока, в ноябре 1918 г. было рекомендовано образование «Центрального бюро мусульманских организаций РКП(б), а в конце марта 1919 года II конференция Компартии Туркестана в целях «организации и руководства партийной работой в мусульманской части партии» было создано Мусульманское бюро крайкома КПТ в составе Т. Рыскулова, Н. Ходжаева, Ю. Алиева, Ю. Ибрагимова и А, Мухутдинова.

Надо отметить, что Мусбюро крайкома КПТ обладала особой позицией в вопросе государственного устройства тюркских народов. Так, по предложению Т. Рыскулова на 5 конференции КПТ, которая состоялась 20-25 января 1920 г.,

 

приняла решение о переименовании Компартии Туркестана в «Коммунистическую партию тюркских народов» и преобразовании «Туркестанской АССР в Республику тюркских народов». Отсюда следовали и другие предложения, связанные с пересмотром Конституции Туркестанской республики, принятой на 6 съезде Советов Туркестана и провозгласившей в октябре 1918 г. образование Туркестанской Советской Автономии в составе РСФСР.

Т. Рыскулов и его соратники ратовали за создание более суженой в географических масштабах государственного образования, которое объединила бы народы на основе единого тюркского происхождения. Такая позиция кровно противоречила большевистким планам создания многонационального государства с диктатом центра и всякий прецендент в пользу независимости мог привести к распаду всей нарождающейся молодой империи. Прибывшая из Москвы Турккомиссия приостановила оба решения конференции КПТ, а позже ЦК РКП(б) утвердил «Положение об автономии Туркестана».

Роспуск 4 ноября 1918 г. правительства «Алаш-Орды» поставил точку в процессе склонения национал-демократических сил в сторону признания советской власти. Массовый прием буржуазных националистов в ряды коммунистической партии, а также политика предоставления лидерам национал-демократов высоких должностных постов сыграла неоценимую роль в деле стабилизации и укрепления Советов. В результате лидеры национал-демократов лишились инициативы и обладая высоким официальным статусом в местных и центральных органах управления теряли реальные рычаги власти. Большевики в процессе строительства советской государственности активно использовали идейное влияние Алаш Ордынцев на политическую активность масс.

Анализ идейно-политического развития I четверти XX в. указывает на то, что и джадидизм, и Алаш и национал-коммунизм имея единую стратегическую цель, тем не менее, не совпали в вопросе практической реализации своих идей, что и стало причиной их общего поражения.

Таким образом, февраль 1917 г. — декабрь 1919 г. — стали периодом демократического строительства основ национальной государственности. Начавшись после свержения царизма, этот период продолжался вплоть до завершения интервенции Красной Армии в Казахстане, в результате которой государственность «Алаша» была объявлена незаконной. Выборы в Учредительное собрание, проходившее на территории Казахстана вслед за формированием комитетов земского и городского самоуправления, показали значительное превосходство лидеров национально-демократического движения.

Свержение царизма в результате Февральской буржуазно-демократичесой революции 1917 г., а также характер развития последующих событий в корне изменил расстановку политических сил в России, результатом которых стало установление советской власти. В рассматриваемый период все сферы жизнедеятельности казахстанского общества были отмечены знаком государственного   регулирования.   Анализ   социокультурной   ситуации   в

 

Казахстане указал на сложность и многоплановость данной проблемы. Самоопределение казахстанского общества оказалось сжатой в мощнейших тисках идеологии советской государственности. На наш взгляд, ретроспективу развития казахстанской государственности с 1919 по 1991 гг., можно подразделить на следующие основные этапы:

1. 1919-1921 гг. — период установления советского варианта «конституционализма» времен «военного коммунизма». В эти годы утверждение советской власти связывается прежде всего с продвижением 4 армии РККА вглубь Казахстана. Если рассмотреть позиции ведущих политических партий России по отношению к политическому самоопределению Казахстана, то можно сказать, что только правительство Комитета Учредительного Собрания в Самаре в какой-то мере признавала за ним это, тогда как на крайнем правом, монархическом фронте политического спектра во главе с Колчаком, Деникиным идеалом по-прежнему являлась единая неделимая империя. На левом фланге в лице большевиков, возможность самоопределения допускалась лишь де-юре, но не де-факто. Следует отметить, что избирательная инструкция КазРевКома от 5. 05. 1920 г., против которой активно боролись А. Байтурсунов, Т. Седельников, и на основе которой проводились выборы в первый Всеказахекий Учредительный съезд Советов устанавливала привилегированный избирательный статус для пролетариев, численность которых в общем объеме населения Казахстана составляла около 50 тыс. человек, а доля коренного населения среди них была ничтожно мала, что и предопределило в последующем ограниченный объем властной компетенции КазАССР.

Право на самоопределение в программе большевиков ставилась не как цель, а как средство укрепления своей политической позиции. В основе этой программы лежала буржуазно-демократическая идея «права нации на самоопредение», переложенная на большевистскую платформу. Она не представляла открытой опасности для нового режима, скорее дополняла его в сложившейся послереволюционной ситуации, когда командные высоты как в центре, так и в провинциях находились фактически в руках Советов. Отвечая своим противникам в самой партии, выступавшим против права наций на самоопределение, Ленин отстаивает и проводит оригинальный по конструкций и глубокий по стратегическому замыслу тактический план, сыгравший мобилизующую роль в строительстве страны Советов в целом, Союза республик и их ускоренной советизации в частности. «Нам говорят, — писал он, — что Россия раздробится, распадется на отдельные республики, но нам нечего бояться этого. Сколько бы ни было самостоятельных республик, мы страшиться этого не станем. Для нас важно не то, где проходит государственная граница, а то, чтобы сохранялся союз между трудящимися всех нации для борьбы с буржуазией каких угодно нации». Данный подход строился с учетом обыденного сознания масс многонациональной России и их демократических лидеров, выступавших за автономность и свободу национальных окраин /66,13-25/.

 

В январе 1918 г. открылся третий Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских депутатов, где большевики обеспечили себе подавляющее большинство. Съезд утвердил Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа, в соответствии с которой Россия объявлялась федеративным государством, хотя принципы федераций не раскрывались. Этим же документом Россия объявлялась государством «диктатуры пролетариата».

С 4 по 10 июля 1918 г. в Москве заседал 5 Всероссийский сьезд Советов. В числе делегатов находилось 5 представителей от Туркестана, 2 — от Тургайской области, 2 — от Букеевской Орды. На своем заключительном заседании сьезд принял первую Советскую Конституцию, которая провозгласила образование Российской Советской республики «на основе свободного союза свободных наций, как федерацию советских национальных республик». Но юридических норм, регламентирующих как образование и функционирование автономных структур, так и их различие по политико-правовому статусу данный документ не предусматривал. Более того, доминирование классового подхода, отрицание основ гражданского общества как источника суверенитета государства, открытое провозглашение насильственных мер по отношению к определенной части общества характеризуют Конституцию РСФСР 1918 г. не как конституционный акт, а как политическую декларацию новой власти. Тем не менее, данные конституционные принципы легли в основу нового государственного устройства и определили характер национальной политики большевиков в период диктатуры пролетариата. В программе коммунистической партии, принятой на VIII съезде РКП(б) в 1919 г., было определено, что партийные организаций национальных республик составляют неотъемлемую часть РКП(б), а их центральные комитеты пользуются правами областных комитетов. Партийное руководство взяло курс на формирование жестко централизованной, основанной на строгой иерархий различных звеньев структуры, что сыграло решающую роль в процессе централизации советского государства.

26 августа 1920 г. подписание Декрета ВЦИК и СНК РСФСР «Об образований Автономной Казахской Советской Социалистической республики», стало первым конституционным актом, который провозгласил образование КАССР в качестве субъекта РСФСР.

Органами государственного управления краем были определены Советы, ЦИК СНК КАССР, который состоял из отраслевых народных комиссариатов. В декрете отмечалось, что Казахская автономия «всеми необходимыми финансовыми и техническими средствами» снабжалась из Центра. Основные органы управления автономией на основании пункта 7 Декрета стали подответственными перед ВЦИК РСФСР.

В юридическом плане Декрет ВЦИК и СНК «Об образовании КАССР» как одностороний акт, декларированный сверху, не имел законной силы, ибо оформление правосубъектности государственного образования должно было происходить исключительно на основе волеизъявления населения края, Возникший   правовой   вакуум   заполнил   Учредительный   съезд   Советов

 

Казахстана, начавший свою работу 4 октября 1920 года в Оренбурге. Согласно инструкций по созыву Учредительного съезда была установлена дифференцированная норма представительства из расчета по одному депутату на 20 тыс. жителей для сельских местностей и малонаселенных городов. Инструкция запретила всем амнистированным казахам, «не изъявившим признание советской власти», избирать и быть избранным. Прежде всего это было направлено против сторонников партии «Алаш» и правительства «Алаш-Орды». Итак, перспектива отстранения от строительства казахской государственности стала одной из основных причин скорого перехода оппозиционно настроенных кругов национальной интелигенции в сторону Советов.

В октябре 1920 г. проходил Учредительный съезд Советов Казахстана, в котором приняли участие 273 делегата от 7 регионов края. Политическим актом Учредительного съезда Советов явилась утвержденная им «Декларация прав трудящихся КАССР», согласно п. 3 ст. 5 которой КАССР вошла «как автономный член в свободный федеративный Союз Советских Республик, объединенных в РСФСР». Основными задачами съезда были разработка конституционных положений об устройстве центральной власти КАССР, формирование первого правительства КАССР. Органами управления автономией объявлялись Совдепы, КазЦИК и СНК КАССР. Декларация как конституционный акт строилась в основном по аналогий с соответствующими декларациями Советской России, а проект «Положения об организаций Советской власти в Казахской АССР», которая закрепила конституционные основы формирования высших государственных органов КАССР, в соответствий с Конституцией РСФСР 1918 г.

Согласно «Положению» КазЦИК был основан на характерном для советской власти соединении законодательной, исполнительной и контролирующей власти. Данный пункт полностью соответствовал статье 33 Конституций РСФСР 1918 г., которая устанавливала полномочия ВЦИКа как высшего законодательного и контролирующего органа. В период между съездами Советов КЦИК и СНК принимали законы, аналогичные принятым нормативным актам ВЦИК и СНК, которые одобрялись и утверждались очередным Всеказахским съездом Советов. Конституционные акты принимались только съездами Советов и утверждались съездами Советов РСФСР и ВЦИКом.

В целом, анализ законодательных основ федеративного договора РСФСР с 1918 по 1922 гг. не указал на равноправный статус центра и автономных республик. Классовый характер избирательной системы во многом предопределил уровень демократичности проведенных выборов и оказал влияние на состояние федеративных отношений внутри РСФСР. Субъекты федерации не были суверенны, а скорее обладали культурно-хозяйственной автономией, так как суверенитет КАССР до 1922 г. осуществлялся в рамках Российской федераций, а после в рамках СССР.

2. 1921-1924 гг. — период укрепления конституционной правосубъектности КазАССР, выразившийся в  разработке  и  принятии  ее  правотворческими

 

органами конституционного законодательства. В первую очередь, «Положения о выборах» 1921 г., что позволило в дальнейшем сформировать депутатский корпус, разработавший проект Конституции КазАССР 1924 года, утвержденной впоследствии КазЦИК в 1926 г.

Конституция РСФСР 1925 г. определила правовое положение автономных республик, согласно которой КАССР получила возможность разработать свою Конституцию 1926 г.

Основной Закон КАССР закрепил основы государственного и общественного устройства, систему органов государственного управления, избирательную систему, основные права и обязанности граждан, герб, флаг, столицу республики. Согласно этому документу, высшие органы КАССР имели право входить в высшестоящие органы РСФСР с представлениями об отмене или изменений актов всех центральных органов, которые не отвечали местным условиям/67,261/.

В целом, сам факт принятия первой Конституции КАССР 1926 г. в рамках советского государства, а также возможность оспаривать не соответствующие условиям развития республики установления из центра стала одним из позитивных моментов в истории развития казахской государственности. Однако ВЦИК РСФСР не утвердил данный документ, но так как он не противоречил Конституций РСФСР 1918 и 1925 гг., то продолжал действовать на территории КАССР и им руководствовались все республиканские и местные органы.

В данный период наблюдался рост тенденций к бюрократической централизации, неоправданного ограничения самостоятельности республик. Анализ ряда положений Конституций СССР 1924 г. указывает на значительное увеличение объемов полномочий центральных органов федераций в ущерб автономным и союзным республикам. Так, согласно ст. 1 Конституций СССР 1924 г. ведению верховных органов власти подлежало «установление основ и общего плана всего народного хозяйства Союза, определение отраслей промышленностей, имеющих общесоюзное значение, заключение концессионых договоров». Усиленная централизация власти проявлялась также в увеличений центрального и управленческого аппарата. Например, по Конституций 1924 г., возросло количество общесоюзных (до5), объединенных (до5) наркоматов, которые, сосредотачивая реальную власть, прежде всего руководствовались узковедомственными интересами. Права республик ущемлялись, грубо нарушались провозглашенные принципы советской федерации, административный аппарат создавал условия для фактической реализации наиболее жесткой программы автономизации /68,55/. Хотя одним из основ советского федерализма провозглашался принцип свободы наций на самоопределение, механизм свободного выхода из Союза ССР практический отсутствовал.

3.1925-1936 гг. — период установления политического абсолютизма партийно-государственного аппарата. Реакция центра на стремление к укреплению суверенитета республики выразилось :

 

• в национально-государственном размежевании и осуществленной на этой
  основе кадровой чистке по принципу «разделяй и властвуй»;
• в свертывании   коренизаций   как   по   процентной   норме,   так   и   по
  функциональному принципу;
• в кампании «советизации казахского аула» как прямом  насилии над
  избирательной правосубъектностью казахстанского населения.

В рассматриваемый период главной задачей партийных и советских органов в области государственного строительства были коренизация государственного аппарата и укрепление советской государственности в ауле.

Идея коренизаций подразумевала активное вовлечение коренного населения в управлении краем. Стал вопрос о переводе делопроизводства на казахский язык и подготовке национальных кадров для всех звеньев управленческого и государственного аппарата.

На начальном этапе коренизация проводилась методом процентной нормы, которая сводилась к установлению обязательного процента казахских работников во всех учреждениях. Данный метод оказался малоэффективным в силу его формального характера и отразился на качестве выполняемой работы, что обусловило необходимость подготовительных мероприятий по формированию национальных кадров для государственного аппарата.

После обеспечения необходимой экономической и кадровой базы произошла смена парадигмы в пользу функциональной коренизаций, основным критерием которой явилось обязательное знание управленцами казахского языка. В этот период был проведен комплекс основных мер, направленных на осуществление главных задач предполагаемой коренизаций. В частности, основной упор делался на коренизацию производства и на обеспечение государственного аппарата высококвалифицированными кадрами из представителей коренной? населения. Проведение полномасштабного процесса коренизаций требовало ликвидации неграмотности путем создания широкой сети образовательных учреждении всех уровней. Был предпринят ряд мер по переводу на казахский язык делопроизводства по всей системе органов советской власти.

Политика коренизаций в данный период указала на свою востребованность. Вместе с тем, по мере усиления советской власти и ужесточения борьбы с национализмом в середине 30-х гг. происходит преждевременное сворачивание политики коренизаций.

Одним из важнейших мероприятий государственного строительства в Казахстане в рассматриваемый период стал процесс «советизации кочевого аула», который был направлен на укрепление советской власти в казахском ауле. Большое значение для советизации аула имели кампании по выборам аульных Советов, в которых не могли принять участие классовые оппоненты большевистской партии. В Казахстане категории лиц, подлежавших лишению избирательных прав, определялись по нормам избирательной инструкции РСФСР.

В рассматриваемый период было проведено три избирательных кампании по выборам в Советы: в 1925-1926, 1927 и 1929 гг.

 

Все три избирательные кампании проходили под знаменем ограничения и вытеснения «классовых элементов», усиления аульных партийных ячеек и Советов, создания и развертывания работы союза Кошчи, а также ряда мероприятий организационно-правового характера по усилению советской власти на местах. В результате «советизации аула» в избирательной кампании 1927 г. 69,9% избранных в аульные Советы составили представители бедноты. Прослойка коммунистов в аульных и в сельских Советах выросла с 4,7% (в 1925-1926 годы) до 7,3%, а в волостных исполкомах соответственно с 36,5 до 47,7%.

Проведению третьей избирательной кампании в 1929 гг. предшествовали такие мероприятия советской власти в ауле, как передел пахотных угодий, конфискация имущества и выселение имущих слоев населения, а также другие социально-экономические мероприятия, направленные на дальнейшее усиление позиций аульных Советов. В результате выборов в составе аульных и сельских Советов бедняков было 50,7%, середняков — 26%, батраков — 13,5%. Процент коммунистов увеличился с 7,3 до 9,6; в президиумах сельских и аульных Советов он достиг 25%, а среди председетелей аульных Советов — 38,6%.

Фактическое ограничение таких важнейших политических прав как право на равный доступ к государственной службе, избирательное право, осуществленное этими кампаниями спровоцировало абсолютизацию государственной власти в руках партийно-государственного аппарата, исключавшую возможность контроля. После этого власти могли позволить себе ограничение:

• социально-экономических прав и свобод — путем передела сенокосных и
  пахотных угодий   в    1926-1927   гг.;   грабительского   налогообложения   и
  конфискации имущества негосударственного сектора экономики в 1928-1930
  гг.    —    ограничение    права    на    собственность;    монополизации    функции
  работодателя — ограничение права на свободу труда в связи с запрещением
  наемного труда в 1927 г. и в конечном итоге — коллективизации 1928-1932 гг.;
• личных прав и  свобод —  путем  предоставления  судебных  функций
  административным «тройкам», широко использовавших ссылки и высылки,
  репрессивное    уголовное    законодательство    при    вынесении    приговоров,
  предусматривавших в качестве наказания лишение свободы и смертную казнь,
  Говорить о защите таких личных прав и свобод как право на свободу мысли и
  совести, свободу вероисповедания даже не приходится. Уголовные репрессии
  1935-1937  гг.  в отношении духовных лидеров завершили  картину.  После
  проведенных    кампаний    можно    было    написать    любую    Конституцию.
  Обеспечивать ее действительность в то время было уже некому.

4. 1936-1989 гг. — период конституционной эволюции в рамках статуса Казахской ССР — союзной республики, субъекта федерации СССР. Надо отметить, что проблема соотношения суверенитета государства-членов Союза и созданного ими Союза всегда вызывала особый интерес. Особенную актуальность она приобрела в последние годы существования СССР после

 

принятия республиками Деклараций о государственном суверенитете и разработки проекта нового Союзного договора.

В бурных научных дискуссиях по данной проблеме главным моментом стал вопрос о реальном носителе суверенитета.

5 декабря 1936 г. VIII сьезд Советов СССР принял «сталинскую» Конституцию СССР. Политическую основу СССР составляли Советы депутатов трудящихся. Государственное устройство было определено как федеративное (союзное) объединение республик. Высшим органом власти становился Верховный Совет СССР, наделенный законодательной властью и состоявший из двух палат: Совета союза и Совета национальностей. Президиум Верховного Совета в период между сессиями Верховного Совета осуществлял высшую власть в государстве. СНК СССР (правительство) формировался на совместном заседании обеих палат Верховного Совета. Декларировалось всеобщее избирательное право при прямом, равном и тайном голосовании, свобода слова, собраний и союзов. Однако выборы лишались смысла: одного кандидата избирали из одного кандидата. Эти общедемократические декларации были рассчитаны лишь на внешнее употребление и использовались во внутрипропагандистских целях.

Чрезвычайный X Всеказахский сьезд Советов 26 марта 1937 г. принял Конституцию Казахской ССР, которая закрепила факт преобразования Казахской АССР в союзную республику. Конституция Казахской ССР 1937 г¹, находилась в полном соответствии с Конституцией Союза ССР 1936 г. Весьма демократичная по своему формальному содержанию она закрепила основы общественного строя. В Конституции республики было закреплено, что Казахская ССР обеспечивает за СССР в лице его высших органов государственной власти и государственного управления права, определенные ст. 14 Конституции СССР, закрепляющей полномочия Союза ССР. Конституция СССР 1936 года значительно расширила компетенцию Союза за счет ограничения суверенитета союзных республик. Статья 14 данной Конституции наделила Союз следующими дополнительными правами: контроль за исполнением Конституций СССР и обеспечение соответствия конституций союзных республик Конституций СССР, охрану государственной безопасности, законодательство о судопроизводстве и судоустройстве и т.д. В результате изменений и дополнений других статей к ведению Союза отошли также вопросы утверждения образования новых автономных областей в составе союзных республик, утверждения отчета об исполнении бюджета, установления основ законодательства о браке и семье, денонсаций договоров.

На основе изложенного можно прийти к выводу о том, что произошла полная потеря суверенитета республик на основе так называемой доктрины «единства суверенитета Союза ССР и суверенитета союзной республики». О фактическом содержании суверенитета свидетельствует тот факт, что вплоть до 1956 г. на территории Казахстана действовало законодательство РСФСР. Логическое продолжение данной доктрины прослеживается в Конституции СССР 1977 г., согласно   которой   союзные   республики   формально   являлись   полностью

 

суверенными. В статье 76 этой Конституций говорится: «Союзная республика -суверенное советское государство, которое объединилось с другими советскими республиками в Союз Советских Социалистических Республик» /91,ст. 76/. Об этом же свидетельствует конституционное законодательство союзных республик. Так, в Конституции Казахской ССР 1978 года провозглашается, что «Казахская ССР — равноправная республика». Однако Ст. 76 Конституции СССР, которая гласила о том, что «Конституция союзной республики должна соответствовать Конституции СССР», практически на нет сводила концепцию о полном суверенитете союзных республик. Более того, согласно Ст. 73 указанной Конституции: «Вне пределов, указанных в ст.73 Конституции СССР, союзная республика самостоятельно осуществляет государственную власть на своей территории». Но ст. 73 не имела пределов, так как ее п. 12. относила к введению Союза ССР «решение других вопросов общесоюзного значения», круг которых определялись по усмотрению Союза. Конституционное закрепление данных норм указал на декларативный характер утверждения о равнозначности суверенитета Союза и союзных республик, нашедших отражение в Конституции 1977 г. В реальной жизни обладая всеми атрибутами суверенного государства (собственная Конституция, высшие государственные органы власти, высшие судебные органы и т. д.) союзная республика была низведена до статуса административно-территориальной единицы.

Анализ приведенных конституционных норм приводит нас к выводу о том, что Союз обладал полным суверенитетом фактически унитарного государства, что нашло отражение в ст. 75. Конституции СССР 1977 г. «Суверенитет СССР распространяется на всю его территорию». В данных условиях любое союзное министерство или ведомство могло беспрепятственно хозяйничать в республиках, не считаясь ни с волей народа, ни с органами власти. Приоритетное развитие народного хозяйства СССР и милитаризация экономики нуждались в административно-командной системе с централизованными структурами и законодательством. Поэтому говорить о реальном суверенитете союзных республик в этих условиях не приходится. Самостоятельность республик растворилась в неограниченной централизации. Расширение или сужение прав союзных республик зависело от изменения политического режима в стране, устанавливаемого правящей партией, и от внешнеполитических расчетов СССР. Права республик расширялись из Центра и потому их суверенитет не был первичным, а как бы производным, «даруемым» Центром.

К середине 80-ых годов особенно остро стала ошущаться необходимость обновления всех сторон общества, его экономических основ, социальной жизни, политического устройства, духовной сферы. Радикальная реформа общества, начавшаяся сверху в 1985 г., проходила под лозунгами: «Гласность», «Ускорение», «Перестройка». Начавшееся движение было призвано реформировать существующую систему, но привело к ее разрушению. «Гласность» привела к подрыву идеологической неоспоримости партийных решении и оценок. Стали разворачиваться острые идеологические дискуссии по политическим вопросам. Наблюдалось стремительное размежевание общества на демократов, национал-патриотов и коммунистов. В республиках СССР нарастала национальная напряженность. Выдвигались требования о признании государственного статуса национальных языков.

В июне 1988 г. XIX партийная конференция выдвинула идею конституционной реформы: двухуровневая система представительных органов: сьезд народных депутатов и Верховный Совет, избранный из депутатов сьезда. Часть народных депутатов избиралась в избирательных округах по стране, часть — партией, профсоюзами и общественными организациями. Выборы народных депутатов привели к созданию парламентского органа нового типа, но легитимность президентской власти не была полной, поскольку он избирался не народом, а опосредованно — Парламентом. Сформировалась концепция «социалистического правового государства», в которой подчеркивались приоритет права и принцип разделения власти. Однако реформа политической системы страны, первоначально задуманная как ее усовершенствование и частичная демократизация, столкнулась с новыми явлениями, выходящими за рамки стратегических целей советского государства. Инициатива реформы переходила от центра к национальным республикам, в планах которых суверенитет и независимость находились на первом месте.

В данной ситуации наблюдалась заметная активизация национального самосознания, проблем отдельного человека, которые не могли найти адекватного разрешения в рамках тоталитарного режима.

5. 25 октября 1989 — 16 декабря 1991 гг. — краткий, но весьма содержательный период конституционного реформирования СССР. Расширение суверенной компетенции союзных республик в рамках обновленной федерации стало возможно после принятия в апреле 1990 года Закона «О разграничении полномочий между Союзом СССР и субъектами федерации».

Важными документами этого периода стали «Декларация о государственном суверенитете Казахской ССР», принятая Верховным Советом Казахской ССР 25 октября 1990 г. и введение, путем соответствующих поправок, в Конституцию Казахской ССР 1978 г. института президентства. По существу данный документ стал провозглашением внутреннего суверенитета, осуществляемое через реализацию права казахстанского народа участвовать в политическом процессе и развивать свою культуру. Декларация подтвердила стремление республики войти в Союз Суверенных Республик на равноправной договорной основе (Ст. 1.)

Завершение конституционной эволюции Казахстана к государственному суверенитету следует связывать с принятием 16 декабря 1991 г, Конституционного Закона о Государственной независимости, которая была адекватна формуле внешнего самоопределения Казахстана. Пункт 2, статьи 18 Закона определяет, что нормы Конституции (имеется в виду Конституция КазССР 1978 года) и иных законодательных актов действуют, поскольку они не противоречат этому Закону, а независимый, суверенный характер Республики,

 

строящей свои взаимоотношения с иными государствами на принципах международного права утверждается в статье 1 и 2 Конституционного Закона /93,395/. Тем самым юридический факт начала суверенного развития Казахстана как независимого государства возникает с момента вступления в силу Конституционного Закона о государственной независимости, то есть с момента его опубликования 16 декабря 1991 г. Принятые документы на данном этапе суверенизации Казахстана подготовили своеобразную базу для перехода к следующему решающему периоду системных преобразований в стране.

На этом эпоха конституционной эволюции Казахстана к государственному суверенитету как в статусе административной единицы империи и субъекта федерации РСФСР и СССР прекращает временные пределы своего действия и начинается период ее суверенного развития в качестве независимой Республики Казахстан. Надо отметить, что если предыдущие этапы суверенизации Казахстана прошли под знаком доминирования внешнего фактора (Казахстан в рамках РСФСР и СССР), то его развитие на следующем и последнем этапе (1991-2001 гг.) было детерминировано парадигмой государственно-политического развития на качественно новом уровне, на котором поиск оптимального государственно-политического устройства стал тотально определять содержание, логику и направление развития нашего государства.

Предложенная этапизация была основана на принятии важных конституционных документов и политических событий, которые оказали решающее влияние на характер развития Казахстана. Что касается последнего на сегодня этапа суверенизации (1991-2001 гг.), то необходимо учитывать, что политическая система Казахстана еще находится в переходном состоянии и однозначное определение критериев этапизации в этих условиях представляет весьма непростую задачу. Объективная противоречивость и изменчивость казахстанской реальности в период слома старого и создания принципиально нового выявляют условный характер различных классификационных критериев и концептуально-методологических основ периодизации политического процесса в нынешнем Казахстане. Исходя из этого, считаем оправданным рассмотрение процесса суверенизации Казахстана с 1991 по 2001 гг. в качестве единого этапа национально-государственного самоопределения государства Казахстан. Надо лишь отметить, что в этот период в стране в целом были проведены важные структурные, институциональные и функциональные; преобразования, которые закрепили базовые основы демократического общественного устройства и либеральной политической системы в условиях суверенного Казахстана.

Таким образом, рассмотренные моменты показывают сложный и противоречивый характер процессов суверенизации Казахстана до обретения государственной независимости. В заключение отметим основные выводы данного подраздела.

Присоединение Казахстана к России в середине XIX в. заложило основы формирования конституционно закрепленных правоотношений между центром и периферией. В этот период ограниченная конституционная правоспособность

 

Казахстана нашла выражение в деятельности мусульманской фракции в четырех созывах Государственной Думы России.

Произошедшие позже свержение царского режима и либерализация общественно-политической жизни в России, дали возможность строительства основ национальной государственности Казахстана. Так, нормативное закрепление конституционной правосубъектности Казахстана в качестве самостоятельного политического организма была отражена в резолюции правительства Алаш, где провозглашалась государственная независимость учреждаемой республики. Указанная программа была ориентирована на выработку оптимального варианта эволюции казахского общества и адаптации к условиям современности. В 1917-1919 гг. проблема выбора пути национального самоопределения выдвинулась как практическая задача государственно-политического развития.

Однако последующие события по-новому определили процесс суверенизации Казахстана. При Советском Союзе существовал неравноправный статус центра и республик. Это проявлялось в том, что субъекты РСФСР, а затем СССР не были суверенны, обладали скорее элементами культурно-хозяйственной автономии. Так, суверенитет КАССР до 1922 г. реализовывался в рамках конституционных норм Российской федерации, а после — в рамках СССР. Анализ Конституции РСФСР и КАССР, а затем СССР и КазССР приводит нас к выводу о том, что Советский союз обладал полным суверенитетом фактически унитарного государства, и хотя КазССР формально обладала всеми атрибутами суверенного государства, на деле была лишена реального суверенитета.

• Становление суверенитета Республики Казахстан в контексте демократизации политической системы: состояние и перспективы

 

Внутренняя суверенизация в дипломной работе понимается как процесс демократизации политической системы. Поскольку сама по себе демократизация означает многогранный и широкомасштабный процесс, руководствуясь аспектом выбранной в диссертационной работе темы, мы ограничимся анализом трех ключевых, рассмотренных в теоретико-методологической части работы компонентов суверенизации.

Во-первых, это государственная суверенизация, означающая становление верховных государственных институтов управления. Именно на основе слаженного и бесперебойного функционирования органов государственного управления обеспечивается суверенитет государства над данной территорией и населением.

Во-вторых, мы должны рассмотреть народную суверенизацию, понимаемую, в общих чертах, как обеспечение условий участия граждан государства в управлении государственными делами. В демократическом обществе, народный суверенитет реализуется, главным образом, через избирательные процедуры.

Наконец, в-третьих, мы рассмотрим, национальную суверенизацию, которая здесь трактуется как демократизация национальных отношений, регулирование межэтнических и межконфессиональных отношений на основе уважения прав этнических меньшинств. Также это достигается путем обеспечения условий участия в политическом процессе сегментов многосложного общества.

Анализ протекания указанных факторов на протяжении предшествующих лет, по нашему мнению позволит составить общую картину внутриполитической суверенизации в независимом Казахстане.

Итак, на сегодня взаимозависимость, взаимовлияние процессов суверенизации и демократизации казахстанского общества стали одними из фундаментальных условий успешного протекания демократических процессов, сохранения и укрепления внутриполитической стабильности. Отправным пунктом данного процесса выступает системный и последовательный характер политических реформ, институционализация выборной демократии, межэтническое и межконфессиональное согласие в обществе. Рассмотрим последовательно указанные аспекты внутриполитической суверенизации в нашей республике.

Базовым и предварительным условием стабильного функционирования политической системы Казахстана стало устойчивое развитие государственных институтов. Принципиальную важность для данного процесса имело становление и развитие новой системы общественно-политического устройства, начатые Декларацией о государственном суверенитете и активизированные Конституциями 1993 и 1995 гг. Характер протекания этого процесса был обусловлен своеобразной дискуссией о президентской и парламентской республиках, способствовавшей принятию путем всенародного обсуждения Конституции Республики Казахстан в августе 1995 г., коей устанавливалась президентская республика.

Для анализа данной проблематики можно обратиться к теоретическим разработкам по основам классических президентских систем, нашедших отражение в трудах западных ученых /69,198-247/. Взяв за основание степень разделенности властей (характер формирования и поддержания ветвей власти), а также способ формирования правительства, они дают современное определение президентской системы, основными институциональными критериями которой являются всенародное избрание носителя верховной исполнительной власти; сроки полномочий носителя верховной исполнительной власти и законодательного органа фиксированы и не зависят от доверия сторон друг другу; выборная исполнительная власть назначает правительство и определяет его состав; президент имеет известные, определенные Конституцией права в законодательной сфере.

Также ими выделяются премьер-президентская система, которая предполагает наличие и премьер-министра, как при парламентской системе, и всенародно избранного президента. Следующей же разновидностью определяется президентско-парламентская система, для которой характерны предоставление Президенту права назначать и смещать министров, а также одновременная зависимость кабинета от парламента. Попытаемся применить эти модели для анализа казахстанского случая.

В стремлении к государственной идентичности с демократическими государствами и адекватного ответа политической системы на вызовы времени, в Казахстане в апреле 1990 г. учреждается пост Президента Казахской ССР, ставшего по статусу главой республики. На наш взгляд, введение поста Президента было своевременным шагом руководства республики по становлению реальной независимости, защиты суверенитета и вывода государства из политического и экономического кризиса.

Взяв за основу анализа важнейшие критерии по определению типа правления: форма избрания Президента, наличие или отсутствие у Президента законодательных полномочий и характера формирования исполнительной власти — можно прийти к выводу, что учреждение поста Президента Казахской ССР и дальнейшая эволюционо-поступательная логика развития президентской власти в Казахстане отчетливо прослеживается по критерию соотношения ее с представительной властью.

Согласно Закону Казахской ССР «Об учреждений поста Президента Казахской ССР» Президент Казахской ССР был наделен некоторыми полномочиями, принадлежавшими раньше Председателю Верховного Совета Казахской ССР а также в сферу его компетенции были введены ряд новых функций /70, ст. 114.3.п.2/. Верховный Совет утрачивает исключительную прерогативу назначения и освобождения таких ключевых фигур как Председатель Совета Министров, членов Совета Министров /70, ст.114.3.п.7-8/. Президент в качестве главы государства был наделен также рядом полномочии в отношениях с Верховным Советом и Советом Министров /70, СТ.111.3.П.17/.

Перераспределение властных ресурсов привело к укреплению президентской власти и отразило реальное соотношение политических сил того времени. Вместе с тем парламентское избрание главы государства (Президент был избран Верховным Советом), а также отсутствие у него статуса главы исполнительной власти указывают на то, что в данный период говорить об установлении президентской республики представляется преждевременным.

Качественным сдвигом стало принятие 25 октября 1990 г. Декларации о государственном суверенитете Казахской ССР и введение института президентства. Декларация дала возможность республике «выступать самостоятельным субъектом международных отношений, определять внешнюю политику в своих интересах» и «самостоятельно решать вопросы внешнеэкономической деятельности»(п. 14). 20 ноября 1990 г. был принят «Закон о совершенствовании структуры государственной власти и управления», который установил статус Президента как главы Республики и высшей исполнительной и распорядительной власти Каз. ССР (п.1.1). Президент получил право формирования Правительства с последующим утверждением Премьер-министра и состава Кабинета Министров Верховным Советом.

16 декабря 1991 г. вступил в силу Конституционный Закон «О государственной независимости Республики Казахстан», ставший импульсом для дальнейшего развития политических и конституционных основ суверенизации казахстанской государственности. Данный документ явился новым этапом в политико-конституционном развитии республики и отразил такие основополагающие демократические принципы, как право нации на самоопределение, приоритет прав и свобод личности, политическая стабильность, разделение властей, межнациональное согласие и др.

По Конституционному Закону 1991 г. Президент являлся главой Республики и главой исполнительной власти. Он избирался на прямых, всеобщих выборах (это обеспечивало Президенту более независимый от Верховного Совета статус) и не имел права роспуска Верховного Совета, который являлся единственным законодательным и высшим представительным органом в государстве.    Однако    Правительство    оказалось    в    состоянии    двойной подотчетности: «Кабинет Министров ответственен перед Верховным Советом, Президентом и им подотчетен».

На наш взгляд, при сложившейся ситуации можно сделать вывод о том, что к 1991 г. в Казахстане установилась не президентская, а президентско-парламентская система правления. Данный режим с минимально раздельными источниками поддержания властей при максимальных полномочиях президента по определению состава правительства закономерно выдвинул на передний план проблему разграничения полномочий парламента и президента. Естественно, что отношения между ними в тот период развивались в несколько противоположных направлениях. Но в конституционном развитии намечается устойчивая тенденция в нормативном закреплении усиления исполнительной власти. Конституция РК 1993 г. существенно изменила статус исполнительной власти по сравнению с Конституцией Казахской ССР 1978 года (ст.64. п. 10, ст. 85,88).

Только с предоставлением Президенту права назначать Правительство и определять его состав можно говорить о переходе к чисто президентской системе правления. По Конституций 1993 года Президент является «главой государства и единой системы исполнительной власти, гарантом соблюдения прав и свобод граждан, Конституций и законов Республики» (ст.75). В пределах конституционных полномочий Президент имеет право выступать от имени народа Казахстана (Основы конституционного строя, п. 4. Конституция 1993 г.)

Вместе с тем, Конституция 1993 г. не предусматривала действенного механизма по разрешению конфликтных ситуации между ветвями власти, что непосредственно отразилось на последующем политико-конституционном развитии Республики Казахстан. Конституция стремилась исключить возможность противостояния различных ветвей власти: Парламент не зависел от Президента, последний возглавил систему исполнительной власти. Парламент и Президент избирались на основе всеобщего, равного, прямого избирательного права при тайном голосовании, одинаково обладали правом выступать от имени народа. Возник вопрос о том, кто должен быть гарантом согласованного взаимодействия ветвей власти в переходный период или кризиса какой-либо ветви власти.

Конституция 1995 г. значительно повысила статус Президента и закрепила конституционное положение об учреждений президентской системы правления в РК. Теперь Президент является главой государства, его высшим должностным лицом, определяющим основные направления внутренней и внешней политики государства и представляющим Казахстан внутри страны и в международных отношениях; является символом и гарантом единства народа и государственной власти, незыблемости Конституций, прав и свобод человека и гражданина, обеспечивает согласованное функционирование всех ветвей государственной власти перед народом (ст. 40.),

Конституция внесла изменения в статус Парламента, который отныне состоял из двух палат. Теперь Парламент определяется как «… высший представительный орган Республики, осуществляющий законодательные функций»   (ст.   49).   Парламент   имеет   право   импичмента   в   отношении Президента, процедура реализации которой представляет определенные трудности (ст. 47). Правительство ответственно перед Президентом и подотчетно Парламенту при заслушивании доклада Премьер-Министра о программе Правительства (ст. 64. п.2).

Конституция 1995 г. юридически закрепила президентскую систему правления, однако статус и объем полномочий главы государства несколько отличают его от классического типа президентского правления. Дело в том, что для президентских систем характерно максимальная разведенность источников формирования и поддержания между исполнительной и законодательной ветвями власти, а также фиксированный мандат (первая от народа, вторая от Президента и с согласия Парламента), позволяющая им более независимо друг от друга существовать в течение определенного конституционного срока. Именно отсутствие взаимного интереса к сотрудничеству (к консенсусному правлению) между ветвями властей используется противниками президентского правления. В этом они видят источник ее нестабильности. В этом случае, для предотвращения кризисной ситуации казахстанская модель президентского правления представляет Президенту полномочия конституционного арбитра, позволяющего ему обеспечить согласованное функционирование всех ветвей государственной власти и ответственности их перед народом.

Действительно, Президент равно и реально удален как от законодательной так и от исполнительной власти. Если по первой Конституции Президент осуществлял общее руководство деятельностью Кабинета Министров, то в соответствии со второй Конституцией, глава государства председательствует на заседаниях Правительства лишь по особо важным вопросам. Основная и главная его прерогатива — определение стратегических направлений внутренней и внешней политики государства, представление Казахстана внутри страны и в международных отношениях. В то же время Президент может воздействовать на деятельность представительного органа посредством законодательных механизмов. Кроме того, глава государства от имени народа принимает Присягу как от членов Правительства, так и от депутатов Парламента (пп. 2 и 3 ст. 44). Такие полномочия Президента Республики, как право роспуска в определенных случаях Парламента и Правительства, тоже свидетельствует о президентском арбитраже.

В целом, динамика и состояние административного потенциала государственных политических институтов Казахстана со времени обретения независимости по настоящий период обусловлены рядом объективных причин, которые оказали влияние на характер становления принципиально новой системы общественно-политического устройства. Надо отметить, что трудности переходного периода во многом обусловлены самой спецификой перехода общества, которое объективно имеет сложный и неоднозначный характер. Поэтому системный характер наблюдаемых изменений порождает немало проблем в организации политической власти. В этих условиях политическое руководство было вынуждено взять на себя ответственность в определении стратегии и тактики общественных изменений. Недостаточная зрелость гражданского общества, не всегда высокая активность политических сил, представляющих интересы граждан, закономерно ведут к созданию жестких структур власти с высокой степенью совмещения и взаимозаменяемости ролей. Данный факт обнаруживается, например, в статусе Президента, который выполняет не только представительские, но и исполнительные функции, а также обладает законодательными полномочиями. Кроме того, доминирующая роль политических факторов (сильного государства) в механизме эволюции казахстанского общества составляет ее цивилизационную особенность, поскольку республика по сравнению со странами с развитыми демократиями переживает лишь первоначальный этап демократического развития.

Другими словами, реформы «сверху» в контексте с целенаправленным внедрением институтов демократии представляется объективным и закономерным процессом для казахстанского общества. Приоритетность институционального направления была обусловлена самой природой проводимых реформ. Дело в том, что такие параметры как — более четкие формы проявления, большая восприимчивость к законодательному оформлению обусловили ускоренный характер выработки нормативной базы новых институтов, а также дали скорые результаты в урегулировании общественно-политических процессов.

За десятилетний период при доминировании президентского правления были осуществлены беспрецедентные по масштабам реформы. Казахстан отличала за это время устойчивость власти, предсказуемость политических процессов. Одна из ключевых условий внутриполитического суверенитета — установление органами управления полной власти над территорией и населением — была достигнута.

Исследователи справедливо подчеркивают закономерность произошедших процессов, когда образовавшийся вакуум управления был заполнен президентской властью. В условиях отсутствия сложившихся традиции демократического управления вопрос стоял не о предпочтении формы правления, сколько эффективности действий административно-управленческого аппарата государства, столь важного для скорого осуществления преобразований в неустойчивый переходный период, Исполнительной ветви во главе с Президентом удалось наладить бесперебойное функционирование государственной власти, что явилось, гарантом сохранения суверенитета Казахстана.

Институт президента выступает на сегодня системообразующей силой и гарантом согласованного функционирования органов верховной власти. Как считает сам Президент страны Н.А.Назарбаев: «для Казахстана нет проблемы выбора — авторитаризм или демократия. Все дискуссии и опасения о возможности авторитарного режима порождены непониманием роли государства в осуществлении перехода от одной социально-экономической системы к принципиально иной» /71,153/. Примерно в сходном русле рассуждает  и  А.Х.   Бижанов  «…   государственная  политика  в  Казахстане показывает свою стратегическую направленность на закрепление демократического согласия в обществе» /72,79/.

В контексте сказанного остается лишь отметить, что эволюционно-поступательная логика развития политических реформ предполагает дальнейшую демократизацию в направлении усиления других ветвей верховной власти, что является одним из основополагающих критериев стабильного функционирования политической системы суверенного Казахстана. Кроме того, характер взаимоотношений между ветвями власти косвенным образом повлияет на развитие партийной системы в нашей стране. «Функциональное усиление представительной власти, — рассуждает М.С.Ашимбаев — придаст значительный импульс формированию партийной системы, которая, в конечном счете, должна будет стать многопартийной с доминированием нескольких парламентских партий … такая тенденция партогенеза, является наиболее оптимальным сценарием конструирования партийной системы в Казахстане».

По справедливому замечанию профессора А.С.Балгимбаева, «…нужна кропотливая работа, а главное — практика функционирования партий в системе власти, чтобы убедить, что существование правящих партий не приводит к партийной диктатуре при наличии оппозиции и диверсификации политических ролей, составляющих нормы демократического общества» /73,38/.

Появлению подобной партийной системы будут способствовать меры, способствующие укрупнению участвующих в парламентских выборах объединений. Прежде всего, необходимо принятие законодательства, четко определяющего механизмы функционирования и повышающего роль партийных фракций в Парламенте страны. Представляется целесообразным внесение в законодательство норм, предусматривающие государственное финансирование партий, которые имеют свои фракции в Парламенте. В то же время необходимо законодательно разработать механизм влияния партии на своих представителей в Парламенте. Это касается целенаправленного проведения политики партии и жесткого членства в партийной фракции. Указанные меры направлены на повышение роли Парламента в жизни страны.

На сегодняшний день деятельность Парламента должна соответствовать тем критериям и требованиям, которые предъявляет ему сложившаяся в стране общественно-политическая и социально-экономическая обстановка. Настало время, когда Парламент страны должен стать основным органом «интеграции» общества и государства. Его деятельность должна быть направлена на устранение сегодняшнего индифферентного отношения большинства населения к деятельности властных структур. «Важно, — пишет Б.Б.Абдыгалиев, — чтобы в своей деятельности высший представительный орган страны реально создавал атмосферу опосредованного участия граждан в процессе принятия важных для избирателей управленческих решений» /74,37/. То есть уже сегодня представляется необходимым изменить отдельные подходы к деятельности Парламента и организации его работы с учетом общей тенденции развития общественно-политической ситуации в стране.

Одним из фундаментальных основ реализации народного суверенитета в Казахстане стала институционализации выборной демократии. Выборы обеспечивают легитимность власти, которая означает защищенность последней, функционирование на основе закона, принятых в обществе правовых норм и принципов. Она предполагает признание законности власти и политических институтов, их необходимости и целесообразности, поддержку и одобрение политики и политического курса государства, признание права управлять и согласие подчиняться власти.

Критерием справедливости выборов является социальный консенсус относительно избирательной процедуры, обеспечивающий равенство условий для всех социально-политических сил. Образование между гражданами и политическими деятелями отношений представительства посредством демократических, конституционных выборов означает политическое участие граждан в формировании политической элиты и рассматривается как признание ее легитимности.

В Казахстане, начиная с периода независимого развития, проводятся регулярные выборы, которые реализуются наряду с перманентным совершенствованием электорального законодательства.

Принцип участия граждан в выборах и сменяемости органов управления и должностных лиц государства по воле избирателей нашел свое отражение в Основном законе Республики Казахстан. Согласно Конституции единственным источником власти является народ, осуществляющий свою власть непосредственно через республиканский референдум и свободные выборы, а также делегирующий осуществление власти государственным органам. Наряду с Конституцией, регламентация процесса формирования органов государственной власти регулируется законами и указами Президента, имеющими силу Конституционного Закона.

Основным законом, регламентирующим выборный процесс в нашей стране,, является Конституционный Закон «О выборах в Республике Казахстан», Положения и нормы избирательного закона Казахстана, а также критерии, выражающиеся в различных цензах, предъявляемых к кандидатам, определяют правила и процедуры выборов высших должностных лиц и органов государственного управления. Электоральный закон, основываясь на свободном осуществлении гражданином республики своего права избирать и быть избранным, устанавливает гарантии, обеспечивающие свободу волеизъявления граждан.

Наделенный политическим интересом и волей, гражданин государства, рассматривается как субъект политического решения. В указанном законодательном акте заложены основы для действительно свободного волеизъявления граждан, которое подразумевает не только устранение физических помех (охрана тайны голосования), но и психологических, когда избиратель делает осознанный выбор при наличии альтернативных кандидатур. Основные формы участия гражданина в процессе принятия политических решений, закрепленные в казахстанском конституционном законодательстве, следующие:

— участие   в   выборах   в   государственные   органы   и   органы   местного
самоуправления;

• участие в референдумах;
• участие в работе политических партий и объединений;
• выдвижение собственной кандидатуры на выборный пост.

Как субъект принятия политических решений гражданин Казахстана имеет право избирать и быть избранным в государственные органы и органы местного самоуправления, а также участвовать в республиканском референдуме.

Как свидетельствует политическая практика демократических государств, а также небольшой опыт функционирования избирательной системы в Казахстане, последняя традиционно остается подвижной составляющей в политической системе. Известно, что путем ее изменения возможно достижение различных целей. Часто ссылаются, к примеру, что в странах, где проживают различные этнические образования, и где прижились демократические правила игры, путем электорального голосования создаются условия для выражения интересов сегментов общества. Различные процедуры голосования практикуются и в разновидностях избирательных систем, под которыми понимают пропорциональную, мажоритарную и смешанные выборные системы. Также мы подчеркнули вначале настоящего подраздела, что электоральное законодательство находится в тесной взаимосвязи с функционирующей в государстве формой правления, где последняя и определяет роль и место различных ветвей власти в политической системе.

Наблюдая за эволюцией электорального законодательства в Казахстане, можно выявить, что за истекшее время оно претерпело ряд изменений. Речь идет о смене системы представительства в 1993 г. на мажоритарную систему относительного большинства, а в 1995 г. — на мажоритарную систему абсолютного большинства. Парламентские выборы 1999 г. проводились уже на новой законодательной базе — смешанной избирательной системе. Идея последней заключена в том, что каждый избиратель получает два голоса. Это позволяет определить одну часть депутатского состава по пропорциональной системе, а другую, независимо от нее — в соответствии с системой большинства.

Ретроспективный анализ демократических выборов в республике показывает, что начиная с 1990 г. в Казахстане было проведены следующие выборы и референдумы:

1. 1990 г. 25 марта — выборы депутатов ВС КазССР 12 созыва. Был избран 131 депутат от избирательных округов, 81 — от общественных организации. Второе, повторное голосование проводилось 8 апреля в 114 округах, в котором приняли участие 60% избирателей. Повторные выборы меньшего масштаба были и позже, в которых приняли участие в среднем 80,8% избирателей.
2. 1991 г.,  1  декабря — выборы Президента Республики Казахстан. Они
   прошли на безальтернативной основе, по результатам которых действующий
   Президент Н.А. Назарбаев получил 98,78% поддержки избирателей, против проголосовали   1,22%,   недействительными   признаны   198   бюллетеней.   От общего числа избирателей в выборах приняли участие 88,23% человек.
3. 1994 г., 7 марта — выборы депутатов ВС КазССР 13 созыва. В голосовании
   приняли участие 73,52% от общего числа избирателей.
4. 1995 г., 29 апреля — референдум о продлении до 1 декабря 2000 года срока
   полномочии Президента НА. Назарбаева. В нем приняли участие 91,3% от
   общего числа избирателей, среди которых 95,4% проголосовали «за».
5. 1995 г., 30 августа — референдум по поводу принятия новой Конституции
   Республики Казахстан. В нем приняли участие 90,58% граждан, среди которыз
   «за» проголосовали 89,14%, «против» — 9,90%. Недействительными признано 78
   104 бюллетеня.
6. 1995 г., 5 декабря — выборы в Сенат Парламента Республики Казахстан. В
   них приняли участие 93,74% избирателей от общего количества выборщиков.
   Из 40  депутатов  избраны  38,  по  двум   округам  проводились  повторные
   голосования.
7. 1995 г., 9 декабря — выборы в Мажилис Парламента Республики Казахстан.
   В них   приняли  участие   79,84%   от  общего  числа  избирателей.   Выборы
   состоялись   во   всех   67   округах.   Из   избранного   41   депутата   избирком
   зарегистрировал избранными 38 человек.
8. 1999 г., 10 января — выборы Президента Республики Казахстан. В них
   приняли участие   86%  от  общего  количества  избирателей.   Избирательная
   кампания   впервые проводилась на альтернативной основе.   Н.А. Назарбаев
   получил 81,75% голосов избирателей, С. Абдильдин — 12,08, Г. Касымов — 4,72,
   Э. Габбасов — 0,78. Одним из главных итогов президентских выборов было то,
   что   электоральная   поддержка   стала   основным   фактором   легитимации
   политической власти.
9. 1999 г.,   10   октября  —   выборы   депутатов   в   Мажилис   Парламента
   Республики Казахстан. В голосовании приняли участие 62,56% избирателей. С
   первого тура окончательно  избраны депутаты  в 20  из  67  избирательных
   округов.
10. 1999 г, 24 октября — повторное голосование по выборам депутатов
    Мажилиса Парламента Республики Казахстан.  Выборы  проводились  в  47
    избирательных округах, где приняли участие 51,37% избирателей.
11. 2004 г. — выборы депутатов   в   Мажилис   Парламента Республики Казахстан. В голосовании приняли участие 62,56% избирателей. С первого тура окончательно  избраны депутаты  в 32  из  67  избирательных округов.
12. 2005 г., декабрь — выборы Президента Республики Казахстан. В них
    приняли участие 86%  от  общего  количества  избирателей.   Избирательная
    кампания   впервые проводилась на альтернативной основе. Н.А. Назарбаев
    получил 91,75% голосов избирателей.

Предпоследние выборы Президента РК и депутатов в Мажилис Парламента РК как известно проводились в соответствии с новым электоральным законодательством Республики Казахстан, принятой осенью 1998 года. Были введены следующие новшества:

• отмена обязательности 51% участия зарегистрированных избирателей на
  выборах Президента, депутатов Мажилиса;
• введение смешанной   формы   избирательной   системы   и   выделение
  дополнительных 10 мест в нижнюю палату Парламента по партийным спискам.

Таким образом, прошедшие выборы и референдумы заложили основу легитимации политической власти в условиях современного Казахстана, создали механизмы участия граждан государства в комплектовании состава административно-управленческого аппарата.

Однако, как и в предыдущем примере неравномерного распределения полномочий между ветвями верховной власти, апробация выборных механизмов не всегда реализовывалась на демократическом оптимуме. Строго говоря, институционализация электоральных механизмов происходила не столько путем опоры на свободную игру демократически построенных электоральных правил игры, сколько под углом зрения контролируемости и предсказуемости электорального процесса властными органами. Примечательным, к примеру, была строгая подотчетность Центральной избирательной комиссии исполнительной власти, тогда как последняя должна быть более независимой, быть близкой к судебной власти. С этих позиции возникает вопрос о том, как полно в законодательстве и политической практике Казахстана реализуется принцип народного суверенитета, каковы пределы участия граждан республике при смене и комплектовании органов государственного управления.

Если подходить к анализу данной проблематики объективно, то наблюдаемое доминирование исполнительной власти на начальных этапах институционализации выборного механизма представляется закономерным процессом. Отечественные исследователи указывают на ряд предпосылок такого хода событий. Согласно имеющимся воззрениям, целесообразность безальтернативных и внеочередных выборов, проведенных на первых порах, диктовалась необходимостью твердого руководства курсом реформ, важностью сохранения межэтнического согласия, а также тем, что широкомасштабные; выборные кампании еще не достаточно укоренились в казахстанском обществе. Иными словами, дилемма между обеспечением устойчивости политического процесса за счет действия демократических механизмов сменяемости власти путем выборов, и его поддержанием с помощью широких контролирующих функций исполнительной власти, в силу действия отмеченных факторов, а также из-за слабой институционализации самих выборов, была решена в пользу доминирования государственного аппарата.

Тем не менее, обратным эффектом доминирующего государственного влияния на избирательный процесс может стать возможный рост отчуждения представителя от представляемой им социальной общности. Данный феномен может выражаться следующим образом: отчуждение, связанное с механизмом реального осуществления власти; формализация отношений доверия, связанная с институционализацией политического представительства; отчуждение., связанное с уровнем политической культуры населения. Следствием отчуждения представителей от социальных общностей, как известно, является абсентеизм — индефферентное отношение населения к политической жизни, устойчивое уклонение от участия в процессе голосования на выборах разных уровней. Возникает вопрос о том, как бороться с этим явлением.

В целом, практика функционирования электорального механизма в странах с демократическим режимом власти доказывает, что наиболее эффективным механизмом по предотвращению отчуждения политиков от избирателей выступает само проведение периодических выборов. Шаг за шагом наращивание   опыта   выборов   укореняет   демократические   правила   игры.

Важнейшим следствием такой практики нужно назвать изменение сознания самого электората, осознание гражданами государства значимости своего голоса.

Эволюция систем представительной демократии в развитых странах указывает на наличие определенных признаков, обусловленных самой природой демократии:

• четкая и всеобъемлющая конкуренция (регулярная и ненасильственная) за
  посты в органах власти;
• регулярные и законные выборы;
• непререкаемость гражданских и политических прав и свобод.

Что же касается государств, где выборная демократия не имеет достаточных временных рамок, могущих говорить о долговременной институционализации выборов, здесь ситуация выглядит немного сложнее. В частности, можно говорить об удваивании указанных сложностей. На очевидную нехватку опыта, следующую из недавнего введения практики выборов как таковых, налагается несовершенство законодательных основ электорального механизма. То, что в различных странах применяются различные модификации электоральных процедур, говорит о том, что последние должны соответствовать специфике политического пространства каждой страны, в частности, введенной системе правления. Это значит, что электоральное законодательство объективно должно претерпеть серию изменений, прежде чем будет достигнута оптимальная система выборных правил и процедур. Сложность также заключается в том, что периодическое проведение выборов должно идти в аккорд с внесением новых изменений и дополнений в избирательное законодательство. Сюда же нужно добавить заинтересованность органов управления в недопущении анархии и неуправляемости. В случае, когда общее руководство этими процессами осуществляет исполнительная власть, ее доминирование и право голоса выглядят очевидными.

Характер прошедших выборов показал, что все еще продолжающийся процесс институционализации политических партий в Казахстане, сравнительно недавнее введение института пропорционального представительства в Мажилисе обуславливают неразвитость некоторых объектов правовой регламентации участия политических партий в избирательном процессе.

Изменения и дополнения в Конституционный Закон «О выборах в РК», касающиеся участия политических партий в избирательном процессе, еще слабо соответствуют реалиям и требованиям сегодняшнего дня. Необходимость достижения действительного равенства в правах и обязанностях всех субъектов избирательного процесса требует пересмотра положения о запрете государственного   финансирования   политических   партий.   Представляется целесообразным увеличение числа мандатов и мест в Мажилисе, распределенных между политическими партиями и снижение 7 %-го барьера, а также проведение ряда мер, направленных на дальнейшее развитие и укрепление партийной системы в целом.

Введенную в республике избирательную систему можно рассматривать как первоначальную попытку построения умеренной многопартийности. Отчасти это продиктовано существующей в Казахстане президентской формой правления. Есть рациональное зерно во мнении, что в президентских демократиях, — чем больше партий, тем неустойчивее политическая система. По замечанию российского исследователя В.Б. Кувалдина, возможно, именно многопартийность делает президентскую систему особенно уязвимой, так как она порождает три негативных эффекта: 1) большую вероятность паралича власти вследствие противостояния президента и парламента; 2) сильную идеологическую поляризацию политической жизни; 3) сложность создания межпартийной коалиции президентского большинства.

Изменения в избирательное законодательство дали импульс для развития политических институтов и движений, но 10 депутатских мест в нижней палате Парламента — это недостаточное партийное представительство. На сегодня в Казахстане отсутствует более или менее развитая система партийного представительства. Установленный в республике высокий порог для участия партий в распределении мест и небольшое число мандатов в представительном органе говорят о том, что шансами для завоевания прочных позиций будут обладать лишь крупные партии.

Высокий «заградительный порог», ограниченное число мандатов не могут считаться адекватными для полного достижения идей народного суверенитета. За государственными органами управления опять остается много полномочий административного характера, что успешно могло бы быть заполнено желаниями и предпочтениями избирателей. Но все это естественно не отрицает достигнутых результатов по построению реальных механизмов народного суверенитета в Казахстане.

За годы внедрения независимого развития право гражданина как субъекта принятия политических решений активно реализовалось в ходе избирательных кампаний. Согласно волеизъявлению народа избирается Президент страны, на альтернативной основе формируется система представительной власти.

Таким образом, период суверенного развития Казахстана был ознаменован процессом становления демократической политической системы, одним из критериев которого стала легитимация власти посредством проведения демократических выборов. Нами сделан акцент на том, что демократические механизмы легитимации политической власти в республике переживают этап становления. Поэтому активная роль исполнительной власти в разработке и внедрении новых выборных механизмов представляется вполне закономерным, Вместе с тем введение последних изменений в электоральное законодательство говорит о тенденции усиления роли представительных институтов политической системы, хотя эти преференции еще не достаточны для складывания сильных и влиятельных партий. В целом же, общая логика эволюции избирательной системы говорит о перманентном ее реформировании, что говорит о постепенной реализации в Казахстане ключевой идеи народного суверенитета — избираемости и сменяемости власти по воле народа.

Всеобщий характер произошедших изменений в казахстанском обществе выявил развитие двух разнонаправленных, но взаимосвязанных процессов -национально-государственной интеграции и этнической дифференциации. Усиление тенденции идентификации населения на основе культурно-исторического происхождения сопровождается растущим осознанием ответственности каждого этноса в деле построения независимой и демократической казахстанской государственности.

Продвижение идеологии построения казахстанской нации выступает одной из долговременных стратегий государства. В этой связи идея построения государственности на принципах согражданства приобретает особое значение. Речь идет о том, что при этом достигается объединение, или совпадение двух взаимодополняемых целей — демократизации регулирования национальных отношений, и сохранения согласия в многосложном казахстанском обществе.

В современной этнополитике и политической науке приобрел привлекательность модернистский, или, по-другому, конструктивистский подход, который под нацией понимает согражданство. Последнее трактуется как сложная по этническому, религиозному и расовому составу общность, объединенная едиными территорией, гражданством и государственностью /59,30/. Политологический анализ национальной политики Казахстана за последние годы свидетельствует о том, что курс государства ориентирован именно на указанное понимание нации.

Известно, что при конструктивистском подходе нация признается как продукт государства. Именно государство, с точки зрения конструктивистов, стремится построить культурную общность, которая собирается вокруг идеи государственности. Сначала возникает государство, затем нация, а не наоборот, Данная ситуация характерна и для нынешней ситуации в Казахстане. Политика построения новой казахстанской нации берет свое начало с эпохи независимости республики.

Национальная политика является сложным и многоаспектным явлением,, Здесь же мы хотим сосредоточиться на влиянии национальной политики государства на становление национального суверенитета в Казахстане. Национальную суверенизацию мы условно обозначили как демократизацию национальных отношений, регулирование межэтнических и межконфессиональных отношений на основе уважения прав этнических меньшинств. Также она достигается путем обеспечения условий участия в политическом процессе сегментов многосложного общества.

В условиях этнически многосложного Казахстана насущной стала задача определения приоритетов национальной политики. Действительно Казахстан вступил в эру независимого развития со сложным этническим составом населения, в республике проживают представители более ста национальностей. С началом внедрения демократических структур управления, процессов определения   новых   общественно-политических   отношений   со   стороны этнических групп стали подниматься вопросы о перспективах их участия в экономической, общественно-политической, культурной и т.д. сферах. Строго говоря, в сложившихся условиях со стороны государства требовались гарантий защиты прав и свобод этнических меньшинств в республике, обеспечение их равного доступа ко всем сферам жизнедеятельности. В частности, требовалось нормативное закрепление обязательств государства по таким вопросам, как конституционное обеспечение равенства прав и свобод представителей всех этнических образований в Казахстане, введение либеральных норм проведения языковой и религиозной политики.

Через призму реализации указанных приоритетов национальной политики, государство оказалось перед необходимостью решения сразу нескольких задач. С одной стороны существовала объективная потребность в восстановлении и возрождении культурно-исторической традиции, языка титульного казахского народа, которые сильно пострадали в период советской власти. С другой стороны, это никоим образом не должно было отразиться на развитии языка и культуры других народов, населяющих Казахстан. Оно шло бы в разрез соблюдению их суверенных прав, противоречило бы демократическому курсу государства — с точки зрения идеологии, и потенциально могло привести к росту межнационального напряжения — в практической жизни. В этих условиях поиск оптимальной модели построения национальной политики суверенного Казахстана, которая бы максимально устраивала всех сегментов многосложного казахстанского общества, занял несколько лет. Об этом свидетельствует ретроспективный анализ национальной политики Казахстана за прошедшие годы.

В 90-е гг. прошлого века в Казахстане начался процесс активизации национального самосознания этнических групп. С этим вынуждено было считаться руководство страны, а на нейтрализацию возможной вспышки конфликтов были направлены все властные ресурсы центральных и местных исполнительных органов. По существующему мнению, если для казахов всплеск этнического самосознания начался во второй половине 1991 г., а затем — после своего пика в 1992 — начале 1993 г. пошел на убыль, то славянская часть населения, лишь с конца 1993- начала 1994 г. вплотную подошла к осознанию свободы для выражения и удовлетворения своих интересов. Импульс росту национального самосознания для этнических меньшинств и диаспор, был дан после открытия республики внешнему миру, что обусловило рост национально-культурных центров, общественных движений и объединений.

Политизация этничности превратилась в одну из основных проблем, которую необходимо было безотлагательно решить на уровне государственной политики. При этом политика государства в межэтнической сфере должна была быть направленной на обеспечение полноценного развития и защиту прав этнических групп, с одной стороны, а с другой — на защиту общечеловеческих и политических прав всех граждан страны. В силу этого развитие этнической политики в Казахстане по своей практической направленности проходило поэтапно путем внедрения основных национально — и государствообразующих институтов.

В данном контексте эволюционно-поступательная логика развития национальной политики государства была связана, прежде всего, с конституционной регламентацией нового курса. Концептуальные документы начального этапа носили этноориентированный характер. Этот процесс, на наш взгляд, имел свои объективные причины, на начальном этапе становления казахстанской государственности стал мощным консолидирующим фактором для казахского народа.

В этой связи этнополитика в Казахстане органически пережила два основных этапа. На первом этапе, охватившем период с 1991 по 1995 гг., этническая политика по преимуществу имела этнонациональную направленность, что позволило государству в сжатые сроки заложить основы национальной государственности, мобилизовать социокультурные и иные ресурсы казахского населения. В условиях первых лет суверенитета внутриэтническая интеграция казахского населения оказалась решающим фактором в процессе становления независимого государства.

Принятые концептуальные документы законодательно закрепили за казахским народом статус государствообразующей нации, придав ему статус этнокультурного ядра казахстанской государственности. Это нашло отражение в Декларации о государственном суверенитете КазССР от 25 октября 1990 г.

Конституционный закон «О государственной независимости Республики Казахстан» от 16 декабря 1991 г. подчеркнул «право казахской нации на самоопределение». В Конституции Республики Казахстан от 28 января 1993 г. также был сделан упор на национальном характере казахстанской государственности, представив ее как форму государственности самоопределившейся казахской нации.

На первом этапе государственный этнонационализм был вполне оправдан, т.к. органично вписывался в логику развития национально-духовного возрождения казахской нации. В то же время, как показало время, подобный подход не в полной мере учитывал специфику полиэтнического Казахстана,, мог вызвать межэтническую напряженность и вступить в острое противоречие с провозглашенными демократическими принципами. С течением времени пришло осознание того, что в условиях нашего общества именно реализация концепции государства-нации, а не наоборот, отвечает требованиям демократической модели общественного устройства, учитывает местные особенности и значительно усиливает заряд внутриполитической стабильности на долгосрочную перспективу. Именно такой подход к проблеме нашел отражение в Конституции 1995 года.

Конституция 1995 года не содержит такие определения как «казахская государственность», «Республика Казахстан как форма государственности самоопределившейся казахской нации», то есть вполне очевиден отход от концепции этнонации, которая исходит из того, что «народ» или «нация» изначально обладает «историческим» правом на свое государство и только оно обеспечивает его легитимную основу. Иначе сказать, Конституция 1995   года   содержит   элементы   новой   национальной   политики,   которая направлена на формирование единой нации основанной на демократических принципах согражданства.

Наряду с Конституцией, концепция новой национальной политики отражена в президентской стратегии «Казахстан — 2030». Стратегия национальной политики государства основной целью ставит формирование единой гражданственности для представителей различных этнических и конфессиональных групп Казахстана. Конституционная эволюция Казахстана в сторону демократизации в сфере национальной политики стала адекватным шагом руководства страны на требования времени. Президент РК подчеркивает: «Народ Казахстана рассматривается как политическая общность граждан разных национальностей, а не как новая этническая общность. На данном этапе нашего развития единственно реалистичной является именно такая постановка вопроса».

При рассмотрении условии суверенитета населяющих Казахстан этносов нужно указать на то, что немаловажное значение для этого имеет традиционная толерантность казахского народа. Толерантность казахов оказало весомое влияние на то, что за прошедшие годы удалось избежать каких-либо острых конфликтов на национальной почве. Глубокие традиции уважения национального достоинства, религиозных чувств, духовной культуры других народов можно отнести к системообразующим факторам сохранения межэтнического и межконфессионального согласия в многонациональном Казахстане.

Составным элементом государственной национальной политики является регламентация и практическая реализация языковой политики. В Казахстане языковые проблемы не раз выходили на авансцену общественной жизни, приобретая порой политическую окраску, в частности, так было во время обсуждения Конституции, принятия закона о языках. В 1997 г. в Казахстане был принят специальный закон о языках, который по признанию некоторых аналитиков является самым демократичным в СНГ.

Неравномерное расселение различных языковых групп по регионам Казахстана отражается на приоритетах государственной языковой политики. Руководствуясь идеей развития всех языков народов Казахстана, правительство республики взяло на вооружение идею проведения сбалансированной языковой политики. Отказавшись от советской политики по завуалированному искоренению языков малочисленных народов и насаждению единого языка, государство взяло ориентир на конституционное обеспечение прав и возможностей для всех этнических групп и диаспор использовать и развивать свой язык.

Как неоднократно подчеркивается в исследованиях конструктивистов по этой проблематике, во многих странах наблюдается одновременное сосуществование нескольких языков, он имеет немало чисто практических социально дифференцированных функций. Каждый язык занимает естественно сложившуюся позицию, существующий официальный язык вполне уживается с другим, также широко распространенным языком. Понятно, что при этом не утрачивает   силу   родной   для   каждого   этноса   язык.   Профессор   Л.А Байдельдинов справедливо подчеркивает, что «… родной язык — креативная сила, и свои высшие духовные достижения представитель этноса творит на родном языке» /75,45/.

Следующим элементом государственной национальной политики является регламентация и регулирование религиозных отношений. Основный закон Республики Казахстан гарантирует свободу вероисповедания граждан. Закон Республики Казахстан «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях» обеспечил право граждан на свободное волеизъявление своих религиозных чувств, на распространение религиозных взглядов и убеждений, освободил религиозные организации от государственной опеки.

Государственная религиозная политика Казахстана ориентирована на обеспечение условий свободы совести и вероисповедания граждан республики. Вместе с тем стремление государства не допустить на территорию республики течения, направленные на пропаганду религиозного экстремизма вынуждает предпринимать своевременные меры по созданию препонов на их пути. Диалог государства и религиозных объединений по оптимальному разрешению данной задачи должен составить основу для осуществления религиозной политики, соответствующей нормам свободы слова и вероисповедания.

В Казахстане найден оригинальный путь вовлечения этнических групп в общественно-политическую жизнь. С 1995 г. работает Ассамблея народов Казахстана — институт широкого правового статуса в области национальной политики. Ее создание было обусловлено стремлением к гармонизации общественных отношений, сохранению межнационального и гражданского согласия в республике.

В заключение сделаем общие выводы по параграфу. Как показывает данный анализ, внутриполитическая суверенизация Казахстана — весьма непростой процесс.

Среди выделенных трех основных компонентов внутриполитической суверенизации, становление государственных органов управления ознаменовало собой создание основ управления в Казахстане. Новые органы верховной власти обладают полным суверенитетом над территорией и населением республики. Сравнительный анализ мирового опыта и процесса регламентации органов верховной власти в Казахстане свидетельствует о том, что в республике наблюдается доминирование президентской, а также исполнительной власти над остальными ветвями, искажая систему сдержки и противовесов.

Введенная избирательная система обеспечивает условия реализации суверенных граждан избирать и быть избранными в органы управления. Однако некоторые нормы данного закона еще не достаточно способствуют повышению веса политических партий — ключевых каналов выражения интересов населения.

Государственная национальная политика Казахстана ориентирована на защиту суверенитета, интересов всех населяющих республику этнических групп. Данные приоритеты нашли отражение в конституционной регламентации национальной политики, через законодательное оформление и практическую реализацию языковой и религиозной политики.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование процесса суверенизации Казахстана на различных этапах государственно-политического развития дает ряд чрезвычайно познавательных результатов. Это во многом продиктовано тем, что в настоящей дипломной работе акцент сделан на выявлении политико-правовых аспектов процесса суверенизации. Эти два составляющих представляют собой взаимосвязанные явления, так как Конституция, или иные нормативные акты, имеющие отношение к суверенитету государства, имеют весомое политическое содержание.

Как отмечалось в дипломной работе, мы сконцентрировались на изучении становления государственности Казахстана с точки зрения различных этапов суверенизации страны. Для каждого этапа характерна была конституционная регламентация суверенитета Казахстана, определяющая границы политических прав и полномочий республики.

Проводимая в дипломной работе этапизация до независимости страны, была основана на принятии важных конституционных документов, а также политических событий, оказавших решающее воздействие на развитие Казахстана с перспективы расширения или сужения суверенитета республики. Что касается процесса суверенизации после обретения государственной независимости, то объективная противоречивость и изменчивость казахстанской реальности в переходный период обусловливают условный характер различных классификационных критериев и концептуально-методологических основ периодизации политического процесса. Процесс суверенизации Казахстана в этот период рассматривается как единый этап национально-государственного самоопределения казахстанского государства.

В данном контексте с завершением присоединения к России в середине XIX в., в Казахстане складывается качественно новая система общественно-политических отношений, актуализируется идея государственного суверенитета. В этой связи, изучение суверенизации Казахстана на данном этапе означает выявление конституционно закрепленных правоотношений между метрополией и периферией. Степень суверенитета периферии основывается на характере политического режима, который, в свою очередь, определяется избирательным правом как одним из важнейших политических прав. Тогда точкой отсчета становится Манифест Николая II от 17 октября 1905 г., по которому, население империи, в том числе и казахи, отныне обладало избирательным правом, хотя и в весьма ограниченном объеме.

Ограниченная конституционная правоспособность казахов реализовывалась в деятельности мусульманской фракции в Государственной Думе России в период 1906-1917 гг., где среди четырехсот тридцати парламентариев азиатскую часть представляли не более пятнадцати. Этот факт дал импульс развитию партийно-политического движения в Казахстане, активизации поиска идеологических основ конституционного суверенитета нашей страны. Однако волна революционного движения привела к сворачиванию зачатков конституционно-демократического реформирования государственного управления.

После свержение царского режима в России появилась возможность строительства основ национальной государственности Казахстана в 1917-1919 г.г. Проблема выбора пути национального самоопределения выдвинулась как практическая задача государственно-политического развития. Резолюция правительства Алаш провозгласила государственную независимость учреждаемой республики, а их программа была нацелена на выработку оптимального варианта эволюции казахского общества и его адаптации к условиям современности.

Октябрьская революция 1917 г. и дальнейшее развитие развития событий в корне изменили ситуацию. Между лидерами национального движения и большевиками достигнут был сложный политический компромисс. В Казахстане постепенно установилась власть Советов, а лидеры национальной интеллигенции, которые придерживались идеи суверенной государственности, потерпели историческое поражение в силу своей социальной и идейной разнородности. Самоопределение казахстанского общества оказалось сжатой в мощнейших тисках идеологии советской государственности.

Советскую модель суверенитета отличала абсолютизация государственной власти в руках партийно-государственного аппарата, исключавшую всякую возможность появления каких-либо зачатков суверенитета в рамках единого советского государства. Несмотря на провозглашение демократического устройства, между центром и республиками не было равноправных отношений. Союз обладал полным суверенитетом фактически унитарного государства, а республики — элементами культурно-хозяйственной автономии. Самостоятельность республик растворилась в неограниченной централизации. КазССР не могла расширить свою правовую компетенцию на основе собственного законодательства, зависела от права другого государства, несмотря на обладание атрибутами, присущими государству, суверенным не являлась.

Расширение или сужение прав союзных республик зависели от изменения политического режима в стране, устанавливаемого правящей партией, а также от внешнеполитических расчетов СССР. Права республик расширялись из центра и потому их суверенитет не был первичным, а как бы производным «даруемым» центром. Подобное положение закономерно привело к активизации ростков национального самосознания в республиках, которые не могли найти адекватного выражения в рамках тоталитарного режима.

Расширение компетенции союзных республик в рамках обновленной федерации официально стало возможным после принятия в апреле 1990 г. Закона «О разграничении полномочий между Союзом СССР и субъектами федерации». В Казахстане в этот период была принята «Декларация о государственном суверенитете Казахской ССР», которая провозглашала внутренний суверенитет республики, осуществляемый путем реализации права казахстанского народа самостоятельно определять развитие политического процесса и развивать свою культуру.

Логическое завершение процесса конституционной эволюции Казахстана к государственному суверенитету следует с принятием Конституционного Закона о Государственной независимости (16 декабря 1991 г.). Принятые на данном этапе документы были направлены на суверенизацию республики, подготовили своеобразную базу для перехода к следующему решающему периоду системных преобразований в стране. Долгий путь конституционной эволюции Казахстана к государственному суверенитету, сначала в статусе административной единицы империи, затем как субъекта федерации РСФСР и СССР — приходит к логическому завершению, и начинается этап суверенного развития в качестве независимой Республики Казахстан.

С этого времени суверенизация Казахстана развивается по всем направлениям. Внешняя суверенизация была направлена на инициативы по признанию мировым сообществом нового независимого государства, обеспечение территориальной целостности и суверенитета. Внутренняя же суверенизация ознаменовалась началом проведения важных структурных, институциональных преобразований, которые закрепили базовые основы демократического общественного устройства и либеральной политической системы.

На внутриполитическом уровне суверенизация республики совпала с демократизацией политической системы. С точки зрения достижения государственного суверенитета принципиальную важность имело введение новых институтов государственного управления.

В Казахстане был установлена президентская республика, введена система сдержек и противовесов между ветвями верховной власти. В условиях переходного периода исполнительная власть взяла на себя ответственность в определении стратегии и тактики реформ. Во главе этого процесса с самого начала стоял президент республики, институт же президентства выступает системообразующей   силой,   гарантом   согласованного   функционирования органов верховной власти. Вместе с тем, логика политических реформ указывает на необходимость усиления полномочий остальных ветвей власти, что призвано усовершенствовать систему разделения властей.

Ключевым элементом народного суверенитета мы определили становление избирательного законодательства и проведение регулярных электоральных кампании. За годы независимости в республике периодически проводятся выборы, дважды проведен республиканский референдум. Избирательное законодательство несколько раз менялось, а сейчас действует смешанная система, сочетающая в себе элементы демократичности и эффективности. Примечательно, что подобная модель принята в большинстве посткоммунистических государств. Все же процесс совершенствования норм электорального права требует дальнейшего продолжения, что должно усилить возможности населения участвовать в политическом процессе. В частности, действующий семипроцентный порог и незначительное количество мандатов в Мажилисе парламента по партийному списку, не способствуют укреплению партийной системы республики.

В качестве формы реализации национального суверенитета в диссертационной работе мы рассматривали регулирование межэтнических и межконфессиональных отношений в многосложном казахстанском обществе. Как и в двух других предыдущих случаях внутренней суверенизации, здесь мы сделали акцент на совпадении демократизации политической жизни и решении межнациональных отношении, которое означает решение вопросов национального суверенитета на демократических началах. С данной перспективы идея построения государственности на основе модернистской концепции нациестроительства, которая зиждется на принципах согражданства, приобретает особое значение. Действительно, ретроспективный взгляд на эволюцию национальной политики Казахстана за последние десять лет позволяет вычленить переход от концепции этнонации (Конституция 1993 г.) к концепции государства-нации (Конституция 1995 г.). Кроме осуществления идеи национального суверенитета, данный курс обладает значительным потенциалом поддержания согласия в многосложном казахстанском обществе.

Таким образом, мы перечислили основные положения и выводы дипломной работы. Итоги свидетельствуют о сложном и противоречивом характере протекания процессов суверенизации Казахстана, когда расширение суверенитета республики иногда неожиданно переходило к сужению, и наоборот. Ограничиваясь рамками дипломной работы мы не рассматривали такие показатели, как суверенитет личности или гражданина, социальные права граждан государства и др. Между тем, указанные аспекты также имеют важное значение, дополняют общую картину процесса суверенизации в любом государстве. Расширенное изучение отмеченных и других вопросов, конечно же, поможет научному осмыслению сложных явлении политической жизни Республики Казахстан, какими являются процессы суверенизации.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Назарбаев Н.А. Послание Президента Республики Казахстан Н. Назарбаева народу Казахстана. Страна и мир, № 8 – 3 марта 2006 г.
2. Агабеков Г.Б. Жан Боден — основоположник концепций государственного
   суверенитета: научно-аналитический обзор — М.: ИНИОН, 1990. 44 с. — Сер.
   «Проблемы государства и права за рубежом» (АН СССР, ИНИОН).
3. Гоббс Т. Левиафан или материя, форма и власть государства церковного и
   гражданского. Собрание сочинений в двух томах. -Т. 2. — М.: Соцэкгиз, 1936.

— 503 с; Локк Д. Два трактата о правлении. Собрание сочинений в трех томах.
Т.З. — М.: Мысль, 1988. — 668 с; Локк Д. Сочинения. В трех томах / Под ред.
Нарского Н.С., Субботина А.Л. / АН СССР. Институт философии. — М.: Мысль,
1985.-668 с.

4. Монтескье Ш. О духе законов или об отношениях, в которых законы
   должны находиться к устройству  каждого  правления  к  правам,  климату,
   религии, торговле и т.д. Избранные произведения. Пер. с франц. / Под ред.
   Горнфельда А.Г.  со  вступит,  статьей  Ковалевского  М.М.  Спб.  изд.  Л.Ф.
   Пантелеева. 1900. — 706 с; Руссо Ж. Об общественном договоре. Трактаты. Пер.
   с франц. / Центр фундаментальной социологии. — М.: КАНОН — пресс; Кучково
   поле, 1998.-416 с.
5. Пейн Т. Избранные сочинения. Пер.  с англ.  Богомолова А.С.  и др.
   / Под ред. проф. МЛ. Баскина. М.: Издательство АН СССР, 1959. — 422 с;
   Джефферсон Т. Томас Джефферсон о демократии. Сост. С.К. Подовера. Спб.:
   Лениздат, 1992.-334 с.
6. Маркс К.,   Энгельс   Ф.   Сочинения.   (В   30-ти   томах)  Изд.   2-е.   М.:
   Госполитиздат, 1961. Т. 21. — 745 с, Т. 23. — 907 с, Т. 24. — 648 с, Т. 46. — 559 с.
7. Современная сравнительная политология. Хрестоматия. — М.: МОНФ,
   — 378 с; Марченко Г.И. Методологические подходы к исследованию
   этнополитических явлений // Вестник МГУ. — 1995. — №1. — С. 5 — 17.
8. Лейпхарт А. Демократия в многосоставных обществах: сравнительное
   исследование. — М.: Аспект Пресс, 1997. — 287 с.
9. Поппер К. Открытое общество и его враги. — М.: Феникс, 1992. Т.

—    446    с;    Тишков    В.А.    Этничность,    национализм    и    государство    в
посткоммунистическом  обществе  // Вопросы  социологии.  —   1993.   —  №1,2.

—  С. 3 — 39.; Драгунский Д.В. Навязанная этничность // Полис. — 1993. — №5.
-С. 24-31.

10. Мэттью Соберг   Шугарт,    Джон   Кэри.    Президентские    системы.
    Хрестоматия. Сравнительная политология. — М.: МОНФ, 1997. — 378 с; Рейн
    Таагепера, Мэтью С. Шугарт. Описание избирательных систем. Хрестоматия.
    Сравнительная политология. — М.: МОНФ, 1997. — 378 с.
11. Горовиц Дональд Л. Равноправие моделей // Век XX и мир. — 1994.

—  №7-8. — С. 37 — 47.; Линц Хуан Дж. Угрозы президентства // Век XX и мир.
-1994.-№7-8.-С. 15-37.

12. Лейпхарт А. Демократия в многосоставных обществах: сравнительное
    исследование. — М.:   Аспект   Пресс,   1997.   —   287   с;   Лейпхарт   А. Конституционные  альтернативы для  новых демократий  // Полис.  —   1995. -№2.-С. 135-147.
13. Мамут Л.С. Маркс как теоретик государства. — М.: Наука, 1979.

• 264 с; Байтин М.И. Государство и политическая власть. — Саратов, Изд-во
  Сарат. универ-та,   — 239 с; Проблемы теории государства и права.
  Учебник. Под ред. Алексеева С.С. — М.: Юрид. лит., 1979. — 392 с; Зуев В.И.
  «Власть»  в  системе  политологических  категорий // Государство  и  право.
• — №5. — С. 90 — 97.; Лепешкин А.И. Курс советского государственного
  права. В 2-х томах. — М.: Госюриздат, 1961 — Т. 1. — 559 с; Ушаков Н.А.
  Суверенитет в современном международном праве. — М.: Изд-во ИМО, 1963.
• 271 с; Златопольский Д.Л. СССР — федеративное государство. — М.: Изд-во
  МГУ, 1967. — 335 с; Дорогин В. Суверенитет в советском государственном
  праве / Под ред. М. Аржанова. — М.: Высш. парт, школа при ЦК ВКП(б), 1948
• 208 с; Пискотин М.И., Смирнов В.В. Политическая реформа и политическая
  наука // Советское государство и право, 1990. №1. — С. 3 — 15.; Левин И.Д.
  Суверенитет. — М.: Юрид. издат., 1948. — 376 с; Денисов А.И. Сущность и
  формы государства.   —   М.:   Изд-во   МГУ,      —   67   с;   Шевцов   B.C.
  Национальный суверенитет (Проблемы теории и методологии). — М.: Юрид.
  лит.,   1978.  —  230   с;   Шевцов  B.C.   Суверенитет  советского   государства.
• М.: Юрид. лит., 1972. — 264 с;

14. Гаджиев К.С. Введение в политическую науку. — М.: Логос,   1997.

—    541    с;   Глухова   А.В.   Формирование   демократического   консенсуса   в
переходном обществе: опыт и проблемы // Социально-политический журнал.

—  1993. — №1. — С. 14 — 24.; Макарычев А.С. Стабильность и нестабильность при
демократии: методологические подходы и оценки // Полис. —  1998. — №1.

—   С.   148 —  157.; Тишков В.А. Этничность, национализм и государство в
посткоммунистическом обществе // Вопросы  социологии.  —   1993.  — №1-2.
-С. 3-39.

15. Байтурсынов А. Шыгармалар.  — Алматы:  Жазушы,   1989.   —  320  с;
    Букейханов А. Шыгармалар. — Алматы: К,азакртан, 1994. — 384 с; Рыскулов Т.
    Собрание    сочинений    в    трех    томах.    Составители:    Асылбеков    А.Х.,
    Балакаева Л.Т и др. — Алматы: Казахстан, 1997. — Т.1. — 336 с, — Т.2. — 384 с,

—  Т.З. — 444 с; Сейфуллин С. Тернистый путь. Историко-мемуарный роман,
Пер. с каз. С. Талжанова, И. Щеголихина. Алма-Ата: Жазушы,   1975. — 431 с;
Шокай М. Туркестан под властью Советов. Алматы: Рылым, 1993. — 79 с.

16. Аяган Б.Г. Политическая мысль в Казахстане начала 20-го века: опыт
    сравнительного анализа // Евразия. — 2001. — №1. — С. 83-87; Агдарбеков Т.А.
    Проблемы национально-государственного строительства     в     Казахстане
    (1920 —  1936 гг.) / АН КазССР. Институт философии и права. Отв. ред.
    С.З. Зиманов. — Алма-ата: Наука, 1990. — 182 с; Жиренчин К.А. Политическое
    развитие  Казахстана  в  XIX  —  начале  XX  веков.   Отв.  ред.   Зиманов  С.З.

—  Алматы: Же-Ti Жаргы, 1996. — 352 с; Койгельдиев М. Алаш Орда // Егемен
Кдзакстан,  1992, 8 января; Конратбаев О. Турар Рыскулов. К,огамдык,-саяси
жоне     мемлекетт!к     кь1змет1.     Алматы:     Казахстан,     1994.     —     539     с; Мамраева А.К. Общественно-политическое развитие Казахстана в начале XX века и Алихан Букейханов: Автореф. дисс. … канд. ист. наук. — Алматы, 1997.

—  24 с; Нурпеисов Е.К., Котов А.К. Государство Казахстан: от ханской власти к
президентской   республике.   —   Алматы:    Жет1   Жаргы,    1995.   —   88    а;
Устинов В.М. Турар Рыскулов (Очерки  политической биографии). — Алматы:
Казахстан. — 1996. — 464 с.

17. Ахметжанова Г.К. Политическая стабильность в условиях формирования
    новой идентичности (на примере Республики Казахстан): Автореф. дисс. на
    соиск. канд. полит,   наук.   —   Алматы,   1998.   —   22   с;   Кадыржанов   Р.К.
    Консолидация политической системы Казахстана: проблемы и перспективы.

—  Алматы: Институт философии и политологии МН и ВО РК, 1999. — 166 с;
Машан М.С. Политическая система Казахстана: трансформация, адаптация,
целедостижение. — Алматы: Бшк, 2000. — 208 с; Машан М.С. Политическая
стабильность:    сущность   и    механизмы   обеспечения   /   Стабильность    и
безопасность Казахстана на стыке веков. — Астана: Елорда, 2000. — 224 с.

18. Баймаханов М.Т., Вайсберг Л.М., Котов А.К. Становление суверенитета
    Республики Казахстан. — Алматы: Институт государства и права HAH PK, 1994.

• 153 с.; Зиманов С.З. Ленин и советская национальная государственность в
  Казахстане. — Алма-Ата, — 303  с; Зиманов С.З. Теория и практика
  автономизации в СССР. Алматы: Жет1 Жаргы, 1998. — 144 с; Зиманов С.З.,
  Рейтор      И.К.      Теоретические      вопросы      собственного      национально-
  государственного строительства. — Алматы: Наука КазССР,  1987. — 204 с;
  Котов      А.К.      Суверенный      Казахстан:      гражданин,      нация,      народ.
• Алматы: Жет1 Жаргы, 1997. — 287 с; Сапаргалиев Г.С. Конституционное право
  Республики Казахстан. — Алматы: Жет1 Жаргы, 1998. — 334 с.

19. Садыков Т.С. Методы историко-демографического исследования // Евразийское сообщество. – Алматы, 1998, № 1. – С. 104–109; Байдельдинов Л.А. Об этнолингвистической ситуации в Казахстане ( к четырехлетию принятия Закона о языках в РК // Аналитическое обозрение, 2001 г., № 4-5. – С. 62–65; Нарматов С.З. Прогнозы президента Н.А. Назарбаева в зеркале социологических исследований (по материалам опроса населения Алматы) // Сборник материалов республиканской научно-практической конференции. Государство и политические партии: история и современность. – Алматы: ПНЕК, КИСИ, АПН. – 1998. – С.263–268; Сарсенбаев Т.С. Государственная идеология и политический плюрализм // Мысль, 1996, № 5. – С. 14–16; Ишмухамедов А.Ш. Проблема общего и особенного в политическом развитии суверенного Казахстана // Проблемы развития политической системы РК. – Алматы, 1992. – С.25; Татимов М.Б. Влияние демографических и миграционных процессов на внутриполитическую стабильность РК // Современный Казахстан: экономика, политика, общество. – Алматы: ИРК, 1997, т. 1. – С. 533–538; Романова Н.В. Обретение республикой Казахстан государственности и суверенности как фактор развития национальной психологии // Сборник материалов республиканской научно-практической конференции. Государство и политические партии: история и современность. – Алматы: ПНЕК, КИСИ, АПН. – 1998. – С.212–219.
20. История политических и правовых учений. Средние века и Возрождение,,
    Отв.ред. Нерсесянц B.C. — М.: Наука, 1986. — С. 338. — 346 с.
21. Гоббс Т. Левиафан или материя, форма и власть государства церковного и
    гражданского. — М.: Соцэкгиз, 1936. — С. 147. — 503 с.
22. История политических и правовых учений. XVII — XVIII вв. Отв. ред.
    C. Нерсесянц. — М.: Наука, 1989. — С.63.-445 с.
23. Гроций Г. О праве войны и мира. Три книги, в которых объясняется
    естественное   право    и   право   народов.    Пер.    с   латин.    А.Л.    Сакетти.

• М.: Госюриздат, 1956. — С. 74. — 868 с.

24. Нарский И. Локк и его теоретическая система. В книге Локк Д. Соч. в 3-х
    т.-Т. 1.-М.: Мысль, 1985.-С. 59.-668 с.
25. Монтескье Ш.   Персидские  письма.   Вступ.   статья  Л.Е  Гальперина.

• М.: Academia, шк. ФЗУ треста «Полиграфкнига», 1936. — С. 180 — 401 с.

26. Руссо Ж.Ж. Об общественном договоре. Трактаты. М.: КАНОН-ПРЕСС.
    Кучково поле, 1998. — С. 209.-416 с.
27. Пейн Т.   Избранные   сочинения.   —   М:   Изд-во   АН   СССР,  

• С. 204. -422 с.

28. Локк Д. Сочинения в 3-х т. — Т. III. — М.: Мысль, 1988. — С. 278. — 668 с.
29. Локк Д. Избранные философские произведения.  В  2-х томах. Т. 

• М.: Соцэкгиз, 1960. — С. 76. — 532 с.

30. Лавровский В.М.    Сборник   документов   по   истории   английской
    буржуазной революций XVII века. — М.: Высшая школа,     — С.   193.
    -342 с.
31. Азаркин Н.М. Монтескье. -М.: Юрид. лит., 1988. — С. 50 — 51. — 126 с.
32. Монтескье Ш.   О   духе   законов.   —   Спб:   Изд.   Пантелеева,  
    -С. 226,298.-706 с.
33. Бихдрекер Д. Политическое учение Руссо // Под знаменем марксизма.
    -1938.-ЖЗ.-С. 37.
34. Джефферсон Т. О демократии. — Спб: Лениздат, 1992. — С. 246 — 247.
    -334 с.
35. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. В 30-ти томах. — Т.4. Изд. 2-ое.

• М.: Госполитиздат, 1961. — С. 428. — 615 с.

36. Кушербаев К.Е. Этнополитика Казахстана: состояние и перспективы.

• Алматы: ИРК, 1996. — С. 56 — 79. — 227 с.

37. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-ое. Т. 21. — М.: Госполитиздат,
    -С. 171. -745 с.
38. Котов А.К.    Суверенный    Казахстан:    гражданин,    нация,    народ.

• Алматы: Жет! Жаргы, 1997. — С. 40. — 287 с.

39. Проблемы теории   и   государства   права.   Под   ред.   Алексеева   С.С.

• М.: Юрид. лит, 1979. — С. 62. — 392 с.

40. Зуев В .И.     «Власть»    в    системе    политологических    категорий
    // Государство и право, 1992. — №5. — С. 94.
41. Трайнин И.К. К вопросу о суверенитете // Советское государство и право.
    №2.-С.75.
42. Лепешкин А.И. Курс советского государственного права. В 2-х томах.

• Т. 1. — М.: Госюриздат, 1961. — С. 266. — 559 с.

43. Ушаков Н.А.   Суверенитет   в   современном   международном   праве
    -М.: Изд-во ИМО, 1963. — С. 6. — 271 с.
44. Дорогин В. Суверенитет в советском государственном праве. — М.: Высш.
    парт, школа при ЦК ВКП(б), 1948. — С. 10. — 208 с.
45. Нерсесянц B.C. Пути развития советского государства и права: история и
    перспективы. — Пульс реформ. — М: Прогресс, 1989. — С. 34 — 35.
46. Лейпхарт А. Демократия в многосоставных обществах: сравнительное
    исследование. — М.: Аспект Пресс, 1997. — С. 76 — 77. — 287 с.
47. Абдулатипов Р.     Заговор     против     нации:     национальное     и
    националистическое в судьбах народов. Спб.: Лениздат, — 1992. — С. 136. — 191 с.
48. Осипов А.Г. Влияние государственной идеологии на самосознание и
    активность меньшинств //Этнографическое обозрение. — 1994 — № 2. — С. 35.
49. Круглый стол «Суверенитет в государственном и международном праве»
    // Советское государство и право. — 1991. №5. — С. 13.
50. Мухаев Р.Т. Политология. Учебник. — М.: Приор, 1998. — С.139. — 397 с.
51. Гаджиев К.С. Введение в политическую науку. — М.: Логос, —
    -С. 86.-541 с.
52. Зиманов С.З. Союзный договор и суверенитет республики. — Алма-Ата,

• -С. 15-18.-20 с.

53. Баймаханов М.Т., Вайсберг Л.М., Котов А.К. Становление суверенитета
    Республики Казахстан. — Алматы: Институт государства и права HAH PK, 1994.
    -С. 56-67.-153 с.
54. Зиманов С.З.,    Рейтор    И.К.    Теоретические    вопросы    советского
    национально-государственного  строительства.   —  Алма-Ата:   Наука  КазССР,
    -С. 64-65.-204 с.
55. Кадыржанов Р.К. Глобализация и национальная безопасность Казахстана
    //Analytic. 2001.-№4-5.-С. 16.
56. Материалы по   истории   политического   строя   Казахстана.   —   Т. 1.

• Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1960. — С. 290. — 441 с

57. Жиренчин К.А. Политическое развитие Казахстана в XIX — начале XX
    веков. Отв. ред.  Зиманов С.  — Алматы:  Жет! Жаргы,   1996.  —  С.   123.
    -352 с.
58. Букейханов А. Избранное. — Алматы, 1995. — С. 76
59. Циунчук Р.А. Развитие политической жизни мусульманских народов
    Российской империи      и     деятельность      мусульманской      фракции      в Государственной Думе России / Имперский строй России в региональном измерении (XIX — XX века). Сборник научных статей. Отв. ред. Савельев П.И. М.:МОНФ, 1997.-С. 185.
60. Исаев И.  А.  История  государства  и  права  России.  Курс  лекции.
    -М.:БЕК, 1994.-С. 217.-245 с.
61. История Казахстана. Очерк. Под ред. Козыбаева М.К. — Алматы: Деу1р,
    -С. 283-145.
62. Программа партии Алаш от 21 ноября 1917 года. Ст. 10. / Казахстан:
    этапы государственности (конституционные акты). Составитель: Баишев Ж.

• Алматы: Жет1 Жаргы, 1997. — С. 232, 229. — 488 с.

63. Байтурсунов А.   Революция   и   киргизы   //  Жизнь   национальностей.
    3 августа 1919г.-С. 29.
64. Мамраева А.К. Общественно-политическая деятельность и политико-
    правовые взгляды А. Букейханова. — Караганда, 1998. — С. 66.
65. Шокай М.   Туркестан   под   властью   Советов.   —   Алматы:   ¥ылым,

• -С. 6.-79 с.

66. Зиманов С.З. Теория и практика автономизации СССР. — Алматы: Жет!
    Жарш, 1998.-С. 13-25.-144 с.
67. Из проекта Положения об организации Советской власти / Казахстан:
    этапы государственности (конституционные акты). — Алматы: Жет1 Жаргы,

• -С. 242.-488 с.

68. Агдарбеков Т.А. Проблемы национально-государственного строительства
    в Казахстане (1920 — 1936 гг.). — Алматы: Наука, — 1990. — С. 55. — 182 с.
69. Мэттью С.    Шугарт,   Джон   М.   Кэри.    Президентские   системы
    / Современная сравнительная политология. — М.: МОНФ, 1997. — С. 198 — 247.
    -378 с.
70. Закон об учреждении поста Президента Казахской ССР и внесений
    изменений и дополнений в Конституцию Казахской ССР. 1990 г. Ст. 114. п. 2.
    /Казахстан: этапы государственности (конституционные акты). — Алматы: Жет1
    Жаргы, — 1997. — С. 207. — 488 с.
71. Назарбаев Н. На пороге XXI века.-Алматы: 0нер, — 1996.-C. 153.
72. Бижанов А.Х. Республика Казахстан: демократическая модернизация
    общества переходного периода. — Алматы: бнер, — 1996. — С. 79. — 256 с.
73. Балгимбаев А.С. Проблемы формирования партийной системы в РК
    // Демократическая модернизация Казахстана: стратегия развития в XXI веке.
    -Алматы,- 1999.-С. 38.
74. Абдыгалиев Б.Б.   Новый   Парламент:   первые   итоги   деятельности
    //Analytic, — 2000. -№1.-С. 37.
75. Байдельдинов Л .А.   К  вопросу  об  этнической   самоидентификации
    личности // Саясат. 1998.- №8. — С. 45.