Дипломная работа. Юридическое лицо в международном частном праве

План

Введение………………………………………………………………………………4

I. Основы правового положения юридических лиц: «национальность» и «личный статус»………………………………………………………………………7

1.1. Понятие юридического лица………………..………………………………… 13

1.2. Виды юридических лиц ………………………….……………………………19

II. Основные доктрины определения личного статута…………….………..……26

2.1. Теория инкорпорации………………………………………………………….26

2.2. Теория оседлости………………………………………………………………28

2.3. Теория центра эксплуатации……………………………………………………30

2.4. Теория контроля…………………………………………………………………33

III. Проблема «международных юридических лиц»…………………….……….39

IV. Многосторонние международные договоры и казахстанское законодательство……………………………………………………………………46

V. Осуществление иностранными юридическими лицами хозяйственной деятельности…………………………………………………………………………61

VI. Иностранные юридические лица в Республике Казахстан ………………… 67

Заключение………………………………………………………………………….

Список использованных источников ……………………………..………………

Введение

Изучение в международном частном праве такой категории,
как юридические лица, связано с решением ряда проблем не только
практического, но и теоретического порядка. В рассматриваемой
области, равно как и в других институтах, и вообще для международного частного права весьма характерно разделение всех лиц,
действующих на данной территории, на отечественных (национальных) и иностранных. То же самое имеет место и применительно к юридическим лицам. Одним из самых важных обстоятельств, которое, прежде всего, принимается в расчет при оценке правового положения юридического лица в конкретном государстве, выступает критерий: к какой категории лиц в вышеуказанном смысле оно относится — «своим», т.е. принадлежащим к данной стране, или «чужим», принадлежащим другому государству.

Физическое лицо имеет гражданство (подданство), т.е. особую
правовую связь с определенным государством, в силу которой обеспечивается защита его прав и интересов даже вне пределов собственного государства с помощью разнообразных средств, предпринимаемых последним, а также домициль — место постоянного или преимущественного жительства, которое далеко не всегда совпадает с государством гражданства (подданства). А есть ли домициль у юридического лица? Существует ли понятие «национальности» применительно к юридическим лицам? Может ли домициль юридического лица быть иным, нежели страна его учреждения? Эти и многие другие вопросы в каждом конкретном случае требуют надлежащего ответа, который в конечном итоге определит правовое положение юридического лица. Кроме того, после получения ответов на поставленные вопросы необходимо рассмотреть материальное содержание тех правовых норм, которые регулируют правовой статус, право- и дееспособность, ее объем, возникновение и условия ее прекращения, ограничения прав и обязанностей юридических лиц в гражданско-правовом отношении в соответствующей стране и т. д.

Основным фактором для уточнения гражданско-правового
статуса иностранных юридических лиц в международном частном праве является то обстоятельство, что на них воздействуют,
по крайней мере, две регулирующие системы — система национального права государства, считающегося для данного юридического лица «своим», и государства, на территории которого оно действует или предполагает действовать (территориальный закон). При этом в ряде случаев особое значение могут иметь также и нормы соответствующих многосторонних или двусторонних международных договоров, в которых участвуют рассматриваемые государства.

Актуальность настоящего исследования объясняется следующими факторами: во-первых, тем значением, которое обретает юридическое лицо в международном частном праве в условиях перехода к построению основ рыночной экономики; во-вторых, слабой разработкой в Казахстане проблемы понятия юридического лица в международном частном праве; в-третьих, необходимостью комментирования и совершенствования положений нового Гражданского кодекса Республики Казахстан и законодательства, определяющего правовой статус юридических лиц в международном частном праве.

Цель работы — раскрыть содержание понятия «юридическое лицо в международном частном праве».

Достижение цели нам видится в решении следующих основных задач:

— изучение основ правового положения юридических лиц: «национальность» и «личный статут»;

— рассмотрение основных доктрин определения личного статута;

— выяснение проблемы «международных юридических лиц»;

— определение международных организаций в международном частном праве;

— рассмотрение осуществления иностранными юридическими лицами хозяйственной деятельности;

— изучение правового положение иностранных юридических лиц в Республике Казахстан.

Исследованность проблемы.

В правовой тематике вопрос о понятии юридического лица на протяжении двух последних веков занимает одно из ведущих мест. Написан ряд монографий и статей, теоретических и философских трактатов, практических пособий на эту тему, однако большинство из них посвящены проблеме юридического лица в гражданском праве.

Условно работы юристов по данной проблематике можно разделить на следующие категории:

Классический период: работы Савиньи, Иеринга, Гике, Зома, Соллейля, Дернбурга, Бринца, Кельзена; Мейера Д.И., Дювернуа Н.Л., Шершеневича Г.Ф., Гессена В.М., Нечаева В.А., Гервагена Л.Л., кн. Трубецкого Е.Н., Гамбарова Ю.С., Каминки А.И. и других. Советский период: работы Стучки П.И., Ландкофа С.Н., Бенедиктова А.В., Александрова И.Г, Флейшиц Е.А., Братуся С.Н., Иоффе О.С., Аскназия С.И, Кечекьяна С.Ф., Грибанова В.П.. Толстого Ю.К., Халфиной Р.О., Калмыкова Ю.Х., Якушева B.C. и других. Современные работы цивилистов: Эннекцеруса Л., РайхРорвига И., Шустера П., Ривольты К., Вагацумы С., Ариидзуми Т., Найе Х.В., Зайберта У., Плессе Ф., Буйи М., Жамена С., Лакура Л.; Суханова Е.А., Брагинского М.И., Кулагина МИ, Толстого Ю.К, Юмашева Ю.М., Рахмиловича В.А., Чигира В Ф., Клейн Н.И, и других.

В Казахстане по данной проблематике писали: Басин Ю.Г, Беспалова А.И., Грешников И.П., Диденко А.Г., Сулейменов М.К., Жанайдаров И.У., Мукашева К.В., Жакенов В.А. и другие.

Исследование названных проблем осуществлялось на основе общих и частных методов научного познания. Общим методом, применяемым в работе, являлся диалектический метод, позволивший осуществить комплексный анализ рассматриваемых вопросов. Использовались исторический, формально-логический, системно-структурный методы; логико-правовой, сравнительно-правовой, социологический, метод сравнения и аналогий, метод обобщений и иные частные методы.

Источники исследования

Нами изучена цивилизующая роль Конституции и действующего национального и международного законодательства о статусе юридических лиц в международном частном праве. Широко представлены в работе отраслевые законодательные источники, законодательство ряда зарубежных стран.

В работе использованы труды отечественных и зарубежных правоведов, в том числе занимающихся проблемами международного частного права.

Структура работы подчинена общей логике исследования, обусловленной его целями, задачами и состоит из введения, шести разделов, включающих шесть подразделов, заключения и списка использованных источников.

I. Основы правового положения юридических лиц:

«национальность» и «личный статут»

Характерной чертой в правовом регулировании отношений в рассматриваемой области, равно как и в некоторых других институтах международного частного права, выступает разделение всех лиц, действующих на данной территории, на отечественных (национальных) и иностранных. Поэтому при оценке правового положения юридического лица в конкретном государстве служит критерий, по которому лицо в вышеуказанном смысле относят к какой-либо категории—к «своим», т.е. принадлежащим к данной стране, или «чужим» — т.е. другому государству.

«Привязанность» юридического лица к определенному государству и его правопорядку именуется в международном частном праве «национальностью» юридического лица. Принадлежность юридического лица к определенному государству и соответственно его правопорядку отличается от гражданства физических лиц. Гражданство физического лица — это институт государственного права и применяется исключительно к гражданам того или иного государства. Национальность юридического лица — понятие, которое применяется условно. Судьям пришлось применить привязку к праву государства и для юридического лица так же, как существует привязка физического лица к соответствующему государству, с учетом того, что юридическое лицо является искусственным образованием, существующим независимо от лиц, в нем участвующих, и независимо от волеизъявления этих лиц.

Важным фактором для уточнения гражданско-правового статуса иностранных юридических лиц в международном частном праве является то обстоятельство, что на них воздействуют, по крайней мере, две регулирующие системы — система национального права государства, считающегося для данного юридического лица «своим», и государства, на территории которого оно действует или предполагает действовать (территориальный закон).

Кроме того, определив принадлежность конкретного юридического лица к тому или иному государству, необходимо рассмотреть материальное содержание правовых норм, которые регулируют правовой статус: право-, дееспособность, ее объем, возникновение и условия ее прекращения, ограничения прав и обязанностей юридических лиц в гражданско-правовом отношении в соответствующей стране и т. д.

Представления личного закона, использовавшиеся в отношении физических лиц, в свое время были перенесены и на юридическую фикцию—юридических лиц, вследствие чего к ним по аналогии продолжали применяться понятия «национальность» и «оседлость». Категория «национальность» применительно к юридическим лицам является условной, неточной, поскольку она не может иметь исходного содержания — т. е. особой правовой связи лица с государством, выражаемой в институте гражданства, — но используемой в определенной мере лишь в целях удобства, краткости, обиходного употребления, и в юридическом отношении не может рассматриваться как надлежащая для целей обращения к ней при характеристике юридических лиц. Тем не менее обращение к ней в связи с юридическими лицами не вызывает возражений, если стоит задача отграничения, как было подчеркнуто ранее, отечественных правосубъектных образований от таковых иностранных.

Например, Правилами иностранных капиталовложений 1985 г. Новой Зеландии предусмотрено, что иностранное юридическое лицо, т. е. компания, не зарегистрированная в Новой Зеландии, должно получить разрешение на инвестицию Комиссии по иностранным инвестициям в отношении определенных видов деятельности или действий (приобретения имущества новозеландской компании стоимостью свыше 10 млн. новозел. долл., приобретения новозеландской компании стоимостью свыше 10 млн. новозел. долл., инвестиций в создание нового бизнеса, превышающего 10 млн. новозел. долл. и пр.), в отличие от отечественных юридических лиц, которым подобных разрешений не требуется. Другой пример. В ОАЭ на основании Закона о компаниях №8 1984 г. (с изменениями и дополнениями, внесенными Законом № 13 1988 г.) 51% акций компании, создаваемой на территории ОАЭ, может владеть только физическое или юридическое лицо отечественного правопорядка. Следовательно, задача установления, идет ли в данном конкретном случае речь о местном или иностранном субъекте права, выступает как наиглавнейшая [1, С. 222].

Кроме того, соответствующим двусторонним международным договором может быть установлено, что юридическим лицам, принадлежащим к договаривающимся государствам, на основе взаимности предоставляется национальный режим (либо режим наибольшего благоприятствования) для целей осуществления деятельности на территории другого договаривающегося государства. В этом случае также крайне необходимо разграничить, во-первых, своих, т. е. национальных, юридических лиц, во-вторых, иностранных, т. е. принадлежащих к договаривающемуся государству, и, в-третьих, таковых «чужих» — принадлежащих к недоговаривающимся государствам.

В том же, что касается понятий, правомерно и юридически точно употребляемых применительно к иностранным юридическим лицам, то к ним, прежде всего, следует отнести категорию «личного статута» юридического лица. Легально в собственном качестве категория личного статута юридического лица закреплена в особой статье модельного гражданского кодекса, разработанного в рамках стран СНГ, — «Закон юридического лица», а также в разд. VII «Международное частное право» ГК РК и аналогичных разделах кодексов стран Содружества, основанных на модели (России, Армении, Белоруссии, Киргизии, Узбекистана и др.).

Действовавший ранее Закон РК от 24 декабря 1997 года «Об иностранных инвестициях» в качестве иностранного инвестора рассматривал следующих субъектов:

— иностранные юридические лица;

— иностранные граждане, лица без гражданства, граждане Республики Казахстан, имеющие постоянное место жительства за границей, при условии, что они зарегистрированы для ведения хозяйственной деятельности в стране их гражданства или постоянного места жительства;

— иностранные государства;

— международные организации;

— юридические лица Республики Казахстан, в отношении которых иностранные инвесторы имеют право определять решения, принимаемые такими юридическими лицами[1].

Как правило, организация, не являющаяся юридическим лицом, создается на основе гражданско-правового договора, например договора о совместной деятельности, и заключения такого договора достаточно для того, чтобы считать организацию созданной. Действующие на основе договора юридические и физические лица обычно реализуют свою правоспособность самостоятельно в соответствии с условиями и целями, предусмотренными договором. В этом случае иностранным инвестором следует считать иностранное юридическое или физическое лицо, участвующее в договоре.

Если к деятельности такой организации должно быть применено казахстанское право, применяются правила ГК РК, которые регулируют деятельность юридических лиц, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов, существа отношения. Приравнивание организаций, не обладающих статусом юридического лица, к юридическим лицам путем распространения на эти организации действия норм гражданского кодекса о юридических лицах связано с тем, что для этих неправосубъектных организаций так же, как и для юридических лиц, важным условием деятельности является признание их существования. Именно поэтому «учреждение» такой организации, с которым связан ее личный статут, не следует понимать обязательно как внесение этой организации в тот или иной реестр; важно то, что эта организация является легально созданной в соответствии с законом данного государства.

Пример организации, не являющейся юридическим лицом, — паевой инвестиционный фонд, цель которого — создание обособленного имущественного комплекса — фонда, формируемого за счет объединения имущественных взносов учредителей паевого инвестиционного фонда, передаваемых в доверительное управление управляющей компании. Паевой инвестиционный фонд не является юридическим лицом [2, С. 44].

Условия признания инвестиционных фондов и определение применимого к ним права содержатся в Гаагской конвенции о праве, применимом к доверительной собственности (trust) и признании организаций, созданных на основе этого института, 1985 г., согласно которой под доверительной собственностью (trust) понимается не только институт права справедливости, существующий в английском праве, но также и «различные его модификации в праве других государств, относимые к своеобразным правовым институтам»[2].

Одним из способов решения сложной проблемы, обусловленной применением в праве разных государств различных критериев при определении национальности, государственной принадлежности юридических лиц, является унификация и гармонизация права отдельных государств.

В целях гармонизации права в Договоре об учреждении Европейского экономического сообщества (Римский договор 1957 г.) была сформулирована правовая норма-принцип, направленная на признание иностранного юридического лица, осуществляющего деятельность в странах Сообщества: «Компании или фирмы, которые учреждены в соответствии с законодательством какого-либо государства-члена, а также компании или фирмы, зарегистрированное местопребывание, центральное управление и основная предпринимательская деятельность которых находятся внутри Сообщества, приравниваются с точки зрения данной главы к физическим лицам, являющимся гражданами государств-членов». При этом под компаниями или фирмами подразумеваются «компании или фирмы, учрежденные на основе гражданского или коммерческого права, в том числе кооперативные общества, а также другие юридические лица, регулируемые государственным или частным правом, за исключением обществ, не преследующих коммерческие цели» (ст. 58) [3, С. 552].

Статья 58 Римского договора обеспечила унифицированное понимание термина «национальность юридического лица». Суд или административный орган на основе национального закона может определить, к какой иностранной правовой системе принадлежит данная организация. Соответственно, компания, учрежденная по национальным законам, даже если она контролируется иностранной материнской компанией или имеет стопроцентный иностранный капитал либо фактически выполняет функции филиала (представительства) зарубежной компании, будет подчинена режиму деятельности, предусмотренному для отечественных компаний, исходя из правила, по которому ее «национальность» определяется в соответствии с установленным в законе признаком (место инкорпорации или место нахождения органа управления, т.е. место «домицилия» компании).

Надо вместе с тем иметь в виду, что согласно действующему национальному законодательству и доктрине «термин «национальность» в применении к юридическим лицам не имеет и не может иметь того значения, которое он имеет в применении к физическим лицам» [4, С. 45]. Категория национальности применительно к юридическим лицам чаще используется для разграничения собственных (национальных) и чужих (иностранных) юридических лиц и в целях определения правового режима деятельности последних в границах национально-правовой системы. При этом к иностранным («чужим» в данной правовой системе) могут относиться и часто относятся местные (собственные или национальные) юридические лица, контролируемые компаниями другого государства. Для решения вопроса, является ли данное юридическое лицо собственным (национальным) или иностранным (принадлежит иной правовой системе, чем правовая система регулирующего государства), следует обращаться к законодательству соответственно того государства, где данное юридическое лицо осуществляет свою деятельность, например к законам об инвестициях. Нормы этих законов являются обязательными для определения правового режима деятельности иностранных компаний. Такие нормы, называемые часто условиями допуска иностранных инвестиций,[3] имеют административно-правовой характер.

Условия допуска иностранных инвестиций могут быть сформулированы и как требования к регистрации (аккредитации) филиалов иностранных юридических лиц или коммерческих организаций с участием иностранного капитала. Так, например, согласно законодательству Дании иностранное юридическое лицо, которое не осуществляет хозяйственной деятельности в стране, где оно было учреждено, обязано обеспечить минимальный размер основного капитала в 200 000 крон, чтобы гарантировать права датских кредиторов, заключающих сделки с такой компанией. Именно это положение законодательства Дании стало предметом разбирательстве в Европейском суде по вопросу о соответствии его нормам ст. 52 и 58 Римского договора, согласно которым, в частности, создание предприятий должно осуществляться «на условиях, установленных законодательством страны для собственных граждан и в соответствии с положениями главы, касающейся свободного движения капиталов».[4] Согласно решению Европейского суда вопрос о соответствии нормам Римского Договора норм датского законодательства об условиях регистрации филиала должен быть решен с учетом следующих обстоятельств: носит ли их применение характер дискриминации, обеспечивает ли достижение объективно необходимой цели, для которой было принято это законодательство.[5]

Относительно допуска иностранных инвестиций Руководство по регулированию иностранных инвестиций, разработанное и принятое Мировым Банком в 1992 г., предусматривает (ст. 2), что «каждое государство сохраняет за собой право регулировать допуск иностранных частных инвестиций. При формулировании норм и при их применении государства будут принимать во внимание, что открытый доступ, возможно, в рамках списка отраслей, открытых для иностранных частных инвестиций (при существовании списка ограниченного числа отраслей, видов деятельности, закрытых для иностранных инвестиций или требующих оценки условий допуска (screening), лицензирования), является наиболее эффективным решением проблемы правового регулирования иностранных инвестиций» [3, С. 63 — 74]. Унификация национальных законов об иностранных инвестициях на основе рекомендаций Мирового банка обеспечивает реализацию государством своих прав по управлению иностранными инвестициями и одновременно содействует их притоку в национальную экономику.

Развитие экономического сотрудничества стран СНГ также потребовало единообразного решения проблемы, связанной с определением государственной принадлежности юридического лица. Модель ГК для стран СНГ предусматривает, что законом юридического лица является право страны, где это юридическое лицо учреждено (ст. 1211).

На основе личного закона юридического лица определяется, является ли рассматриваемая организация юридическим лицом и к какому виду юридических лиц она относится. Так, созданный в Германии филиал английской компании, следуя коллизионной привязке, принятой в международном частном праве Германии (местонахождение юридического лица), будет рассматриваться как товарищество торгового или гражданского права Германии. Этот же филиал по английскому праву будет рассматриваться как часть английской компании (частная компания с ограниченной ответственностью). На основании личного статута будут решаться и иные вопросы, связанные с правовой формой юридического лица: требование к его наименованию, регистрации, минимальному уставному капиталу.

1.1. Понятие юридического лица

Категория «национальности» применительно к
юридическим лицам является условной, неточной, используемой
в определенной мере лишь в целях удобства, краткости, обиходного употребления, и в юридическом отношении не может рассматриваться как надлежащая для целей обращения к ней при характеристике юридических лиц. Ею, бесспорно, оперируют в качестве понятия, к которому прибегают, когда говорят о физических лицах. Тем не менее ее использование в аспекте юридических лиц не вызывает возражений, если стоит задача отграничения,
как было подчеркнуто ранее, отечественных правосубъектных образований от иностранных [5, С. 60]. Например, по Закону Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ) о торговых посредниках (агентах) 1981г. (с изменениями от 1988 г.) торгово-посредническую деятельность вправе осуществлять в ОАЭ только граждане или юридические лица ОАЭ. Иными словами, подобного рода деятельность для иностранных компаний запрещена.

Приведем другой пример. На основании Закона о
компаниях № 8 1984 г. (с изменениями и дополнениями, внесенными Законом № 13 1988 г.) 51% акций компании, создаваемой; на территории ОАЭ, может владеть только физическое или юридическое лицо отечественного правопорядка. Следовательно, задача установления, идет ли в данном конкретном случае речь о местном или иностранном субъекте права, выступает как наиглавнейшая. Особенно наглядно категория «национальности»
юридических лиц выступает в ситуациях объявления экономических и политических санкций в отношении какого-либо государства, которые имманентно распространяются и на его физических или юридических лиц. В частности, в известном деле «Банка Ливии против Бэнкерз Траст Компани» по иску, заявленному истцом в Высокий суд Англии в 1987 г., «национальность» истца, т.е. его принадлежность к ливийскому государству, была ключевым моментом для использования Соединенными Штатами
Америки экономических санкций против Ливии, послуживших
основаниями для судебных требований. Истец — Ливийский арабский внешний банк — ливийская государственная корпорация, контролируемая Центральным банком Ливии, 8 января 1986 г., в 14.00 по нью-йоркскому времени выдал поручение ответчику — Бэнкерз Траст компани, корпорации, зарегистрированной в штате Нью-Йорк, — о переводе средств в Лондон, в филиал ответчика на счет клиента. Головной офис американской корпорации в Нью-Йорке не удовлетворил запрос своего филиала о перечислении средств его клиенту, поскольку в 16.00 того же дня была получена информация секретаря казначейства США о том, что Президент США подписал указ, запрещающий американским юридическим лицам, в том числе их филиалам за границей, выплачивать валютные средства ливийским учреждениям в качестве меры в рамках объявленных против Ливии экономических санкций [6, С. 39].

Кроме того, соответствующим двусторонним международным договором может быть установлено, что юридическим лицам, принадлежащим к договаривающимся государствам, предоставляется на основе взаимности национальный режим (либо режим наибольшего благоприятствования) для целей осуществления деятельности на территории другого договаривающегося государства. В этом случае также крайне необходимо разграничить,
во-первых, своих, т.е. национальных, юридических лиц, во-вторых, иностранных, т.е. принадлежащих к договаривающемуся государству, и, в-третьих, «чужих» — принадлежащих к недоговаривающимся государствам.

Термин «национальность» устойчиво используется в праве применительно к морским, речным, воздушным и прочим (космическим) судам.

Национальность юридического лица означает его принадлежность к конкретному государству и определяется в соответствии с критериями, установленными в стране, суд которой рассматривает возникший спор. В мировой практике существует несколько основных критериев, позволяющих определить национальность юридического лица:

по месту создания (регистрации или утверждения устава) юридического лица, так называемому месту инкорпорации юридического лица; или по месту нахождения его административного центра (управляющего органа); или по месту его основной деятельности.

В разных странах действуют различные критерии для определения национальности юридического лица [7, С. 96]. В странах англо-американского права — это место инкорпорации юридического лица[6].

В странах континентальной Европы принят критерий места нахождения административного центра или правления юридического лица [8, С. 21]. Так, в Италии «компании, ассоциации, учреждения и иные юридические лица, будь то частного или публичного права, подчиняются закону государства, на территории которого эти юридические лица были учреждены. Однако независимо от этого итальянский закон будет применяться всегда, когда местом органа управления этого юридического лица, равно как местом нахождения его основной деятельности, является Италия» (п. 1 ст. 25 Закона Италии) [9]. Критерий места нахождения юридического лица согласно итальянскому закону включает в себя место нахождения органа управления и место основной деятельности юридического лица. Закон в данном случае исходит из понимания того, что компания осуществляет свою деятельность преимущественно в том государстве, где находится ее орган управления.

В соответствии с Законом о международном частном праве Швейцарии «местом нахождения юридического лица считается место нахождения, указанное в учредительных документах. При отсутствии такого указания местом нахождения компании считается место нахождения ее органа управления» (п. 2 ст. 21) [10, С. 193 — 246]. Что касается личного статута юридического лица, то применительно к коммерческим организациям (товариществам) предусматривается: «К товариществам применяется право государства, в котором они учреждены, при условии соблюдения установленных правом этого государства требований в части оглашения или регистрации, а при отсутствии таких требований — при условии их учреждения в соответствии с правом этого государства. К товариществу, не удовлетворяющему вышеуказанным условиям, применяется право государства, из которого фактически осуществляется управление им»- (ст. 154). Местом нахождения органа управления обычно считается место, указанное в уставе. Отсюда и необходимость обращения к праву государства, где учреждено товарищество и где опубликован («оглашен») или зарегистрирован устав товарищества. При отсутствии такой информации суды рассматривают в качестве места нахождения органа управления место, где управленческое решение трансформируется в повседневную деятельность*.

С ростом объема иностранных инвестиций все большее значение приобретает критерий места основной деятельности, позволяющий подчинить решение вопросов правового режима иностранных юридических лиц местному законодательству. В английском нраве для того, чтобы понять связь юридического лица с государством, определяющим правовой режим его деятельности (не национальность, а статус — в смысле режим деятельности в рамках, определенной правовой системы), применяется понятие квази-домицилия, поскольку невозможно говорить о домицилии или даже о месте нахождения (residence) применительно к искусственно созданным образованиям. Торговая компания, например, имеет квази-домицилий в стране, где осуществляется ее основная деятельность или находится центр, откуда контролируется ее деятельность, — место нахождения ее «мозгового центра» — центра управления. Однако в любом случае, согласно английскому праву, если юридическое лицо (корпорация) будет иметь местом нахождения Великобританию, где оно было инкорпорировано, то даже при наличии органа управления в любом ином государстве эта компания «всегда будет считаться компанией, инкорпорированной по закону Великобритании (или какой-либо ее части), и будет рассматриваться как компания, имеющая местом нахождения Великобританию» [11, С. 107].

Несовпадение рассматриваемых критериев в праве различных стран создает иногда значительные трудности. Компания, учрежденная в Швейцарии, правление которой находится в Лондоне, будет рассматриваться в Великобритании или в США как швейцарская, т.е. имеющая швейцарский статут. В то же время в соответствии с правом Д Франции или ФРГ эта компания будет рассматриваться как английская компания.

Коллизионная норма о личном статуте носит императивный характер. Государство определяет, как, т.е. согласно какому критерию следует определять личный статут юридического лица. По этому критерию можно судить о юридическом лице как о швейцарском, французском, германском юридическом лице, а это влечет за собой применение норм права соответствующего государства но перечисленным в законе вопросам (является ли организация юридическим лицом, каков объем правоспособности, в каком порядке оно возникает и прекращает свое существование).

Коллизионный вопрос о личном статуте юридического лица иногда связывается с регулированием (определением правового режима) экономической, в частности инвестиционной, деятельности иностранного лица. Некоторые авторы относят к коллизионным критериям критерий контроля, используемый при регулировании инвестиций, а также критерии, встречаемые в законе о валютном регулировании, налоговом законодательстве. Однако следует признать, что только критерий, содержащийся в ГК РК (место учреждения юридического лица), служит цели определения личного статута юридического лица. Что касается норм о нерезидентах в валютном и налоговом законодательстве, то эти нормы относятся к характеристике режима деятельности юридических лиц, осуществляющих экономическую деятельность на территории данного государства. Они определяют сферу применения соответственно валютного, налогового или инвестиционного законодательства и по своей природе и назначению не являются коллизионными нормами, т.е. не служат цели определения личного статута [12, С. 42].

Ошибочное понимание норм валютного и налогового законодательства об иностранных лицах (нерезидентах) приводит к появлению теорий, которые пытаются объяснить сложные вопросы, возникающие в связи с вывозом капитала (валютное регулирование) и «международной» деятельностью (т.е. деятельностью в иностранном государстве) компаний (налоговое законодательство). Хотя «международная» деятельность компаний действительно создает предпосылки для применения разного рода критериев к юридическим лицам, в зарубежной литературе всегда разграничивается коллизионное и материальное право, применяемое к иностранным юридическим лицам [13, С. 181 — 184].

Различие между коллизионными критериями и критериями, содержащимися в материальном праве, можно проиллюстрировать на примере английского права. В английском праве «любое лицо, физическое или искусственно созданное (юридическое лицо) в момент рождения приобретает домицилий по происхождению в результате применения права. У физического лица — это домицилий родителей, у юридического — это страна, в которой оно было учреждено».[7] Когда речь идет о налогообложении, английское право использует критерий места нахождения (residence), а не домицилий — место, где юридическое лицо было учреждено. Компания является резидентом в стране, если страна является местом контроля и управления компанией.

В результате применения критериев, содержащихся в материальном праве, возможно отношение к английским компаниям как к псевдоиностранным. Примером этого являются английские компании, рассматриваемые в период Первой и Второй мировых войн как «враждебные иностранцы», с которыми было запрещено совершать коммерческие сделки [5, С. 42 — 43]. Признаки, по которым компания могла быть отнесена к категории «враждебных» или «иностранных», не были критериями, по которым можно было бы определить государственную принадлежность юридического лица. Признаки, определяющие подобный характер компании, являлись признаками, необходимыми для применения правового режима лишь к ограниченному кругу юридических лиц.

После Второй мировой войны с появлением новых независимых государств в законах (кодексах) об иностранных инвестициях, принятых этими государствами, к иностранным юридическим лицам стали относить не только компании, имеющие «иностранный» статут (созданные по закону другого государства), но и национальные, с точки зрения действующих коллизионных критериев, юридические лица, находящиеся под контролем иностранных. Подобно критерию, определяющему «враждебный» характер германских компаний, осуществлявших свою деятельность в Великобритании в период войны, целью критерия контроля, применяемого в законах об иностранных инвестициях развивающихся стран, было выделение круга юридических лиц, подпадающих под особый правовой режим. В отличие от предыдущих лет компании, подчиняющиеся особому режиму, относились к категории не «враждебных», а «иностранных». Деятельность одних и тех же юридических лиц в различных государствах привела к тому, что они стали именоваться «международными». «Международными» нередко называют «многонациональные предприятия», имеющие разбросанную по всему миру сеть филиалов и дочерних компаний. При этом экономическая подчиненность и юридическая независимость дочерних компаний от головной организации являются основной характеристикой таких «международных» организаций.

Л.А. Лунц, ссылаясь на известного английского юриста К. Шмиттгоффа, выделяет характерную для многонациональных предприятий черту: экономическое единство при юридической множественности [14, С. 13]. В современной литературе выделяются два подхода к определению национальности транснациональных корпораций или многонациональных предприятий. Первый основан на определении личного статута самой ТНК (entity approach), второй — на понимании ТИК как множества предприятий (enterprise approach), каждое из которых имеет свой личный статут [15, С. 9]. Первый подход к определению национальности ТНК заключается в том, что личным статутом такой корпорации является закон страны места ее учреждения. Такой подход был распространен до 80-х гг. прошлого столетия. Он применялся как к ТНК, признаваемым международными корпорациями в силу участия в них своим капиталом иностранных юридических лиц, так и к ТНК, имеющим разветвленную сеть филиалов, дочерних компаний и представительств в иностранных государствах [16, С. 144]. В настоящее время к ТНК, состоящим из множества дочерних компаний, применяется enterprise approach. Однако и при этом подходе дочерняя компания рассматривается как юридическое лицо, являющееся частью ТНК, чей личный статут определяется в соответствии с национальным правом того или иного государства. Выделение двух подходов к определению национальности ТНК позволяет регулировать деятельность многонациональных («международных»), или транснациональных корпораций (ТНК) исключительно в рамках международного частного права.

В 70-е гг. XX в. была распространена практика создания международных хозяйственных объединений (МХО), которая предполагала обращение к международному договору как к надлежащей форме правового регулирования иностранных инвестиций из социалистических стран — членов СЭВ; сторонами в отношениях являлись государства в лице различных отраслевых министерств и ведомств. Условия международных договоров о создании МХО рассматривались как учредительные документы, лежащие в основе таких организаций. МХО могли принимать форму международных хозяйственных товариществ в случаях, когда договор не предусматривал создание юридического лица. Они могли также существовать в форме созданного на территории одного из государств юридического лица, условия деятельности которого определялись в международном договоре. Их особенность заключалась в том, что они создавались не по законодательству государства, на территории которого осуществлялась их деятельность, а международным договором. Международные хозяйственные объединения при этом не рассматривались в качестве субъектов международного публичного права [17, С. 56 — 59].

С оговорками следует применять категорию «иностранный инвестор» также и к международной организации, создаваемой в современных условиях предпринимательской деятельности. Такая организация может обладать статусом юридического лица и выполнять функции коммерческой организации, как, например, Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР). В этом случае регулирование деятельности такой «международной» организации будет аналогично тому, как если бы иностранным инвестором было иностранное юридическое лицо. Если международная организация не наделяется статусом юридического лица или если ее деятельность связана с исполнением публично-правовых функций, как это имеет место, например, в случае предоставления кредитов Международным банком реконструкции и развития (МБРР) государству — члену МБРР, международная организация рассматривается как субъект международного публичного права и отношения между ней и государством, принимающим инвестиции в форме кредитов, основываются на международном Договоре.

1.2. Виды юридических лиц

Что касается понятий, правомерно и юридически точно употребляемых применительно к иностранным юридическим лицам, то к ним, прежде всего, следует отнести категорию «личного статута» юридического лица. Легально в собственном качестве категория личного статута юридического лица закреплена в особой статье модельного Гражданского кодекса, разработанного в рамках стран СНГ, — «Закон юридического лица». «Личный статут» — это тот правопорядок, в силу предписаний которого появилось данное образование, в качестве юридического лица осуществляющее деятельность. Нормы этого правопорядка санкционируют возникновение и ликвидацию соответствующего юридического лица.

Очень часто в международной жизни вопросы отыскания закона, которому подчиняется и в соответствии с которым было создано то или иное юридическое лицо, возникают в связи с налогообложением, являющимся важной составляющей его общего правового положения в зарубежной стране. Так, если договором об устранении двойного налогообложения, действующим между Республикой Казахстан и рядом иностранных государств, установлено, что от налогообложения на территории одного договаривающегося государства освобождаются доходы, полученные юридическими лицами от соответствующих видов деятельности, осуществляемой на территории
другого договаривающегося государства, то необходимо, как минимум, подтвердить, является ли данное образование, претендующее, скажем, на освобождение от налога на прибыль в Казахстане,
иностранным юридическим лицом, и таким образом выявить, распространяются ли на него положения международного договора[8].

По казахстанскому праву в основе определения иностранного юридического лица лежит критерий места его учреждения. Согласно этому критерию к иностранным юридическим лицам следует относить компании, учрежденные по закону иностранного государства, а также филиалы указанных компаний, которые осуществляют деятельность на территории Казахстана и являются частью (структурным подразделением) головной организации — иностранного юридического лица.

Как уже было отмечено выше, в качестве иностранного инвестора рассматриваются следующие субъекты:

— иностранные юридические лица;

— иностранные государства;

— международные организации;

— юридические лица Республики Казахстан, в отношении которых иностранные инвесторы имеют право определять решения, принимаемые такими юридическими лицами».

Надо вместе с тем иметь в виду, что согласно действующему национальному законодательству и доктрине «термин «национальность» в применении к юридическим лицам не имеет и не может иметь того значения, которое он имеет в применении к физическим лицам» [5, С. 45]. Категория национальности применительно к юридическим лицам чаще используется для разграничения собственных (национальных) и чужих (иностранных) юридических лиц и в целях определения правового режима деятельности последних в границах национально-правовой системы. При этом к иностранным («чужим» в данной правовой системе) могут относиться и часто относятся местные (собственные или национальные) юридические лица, контролируемые компаниями другого государства. Для решения вопроса, является ли данное юридическое лицо собственным (национальным) или иностранным (принадлежит иной правовой системе, чем правовая система регулирующего государства), следует обращаться к законодательству соответственно того государства, где данное юридическое лицо осуществляет свою деятельность, например к законам об иностранных инвестициях. Нормы этих законов являются обязательными для определения правового режима деятельности иностранных компаний. Такие нормы, называемые часто условиями допуска иностранных инвестиций,[10] имеют административно-правовой характер.

Условия допуска иностранных инвестиций могут быть сформулированы и как требования к регистрации (аккредитации) филиалов иностранных юридических лиц или коммерческих организаций с участием иностранного капитала. Так, например, согласно законодательству Дании иностранное юридическое лицо, которое не осуществляет хозяйственной деятельности в стране, где оно было учреждено, обязано обеспечить минимальный размер основного капитала в 200 000 крон, чтобы гарантировать права датских кредиторов, заключающих сделки с такой компанией. Именно это положение законодательства Дании стало предметом разбирательстве в Европейском суде по вопросу о соответствии его нормам ст. 52 и 58 Римского договора, согласно которым, в частности, создание предприятий должно осуществляться «на условиях, установленных законодательством страны для собственных граждан и в соответствии с положениями главы, касающейся свободного движения капиталов».[11] Согласно решению Европейского суда вопрос о соответствии нормам Римского Договора норм датского законодательства об условиях регистрации филиала должен быть решен с учетом следующих обстоятельств: носит ли их применение характер дискриминации, обеспечивает ли достижение объективно необходимой цели, для которой было принято это законодательство.[12]

Категория личного статута чрезвычайно важна для юридического лица, поскольку, как было подчеркнуто, именно он отвечает на главный вопрос — является ли данное лицо юридическим, т. е. обладает ли волей, относительно независимой от воли лиц, объединяющихся в нем, иными словами, самостоятельным субъектом права. Таким образом, каждое иностранное юридическое лицо подчиняется иностранному (своему) правопорядку
в вопросах возникновения, существования, деятельности и ликвидации, а также возможных способов и форм преобразования. Тем же правопорядком регулируется и объем правоспособности юридического лица, устанавливаются ее пределы. Личный закон юридического лица, кроме того, указывает формы и порядок выступления юридического лица во внутреннем и внешнем хозяйственном обороте. Содержание личного статута дает ответы на вопрос о том, вправе или не вправе рассматриваемое юридическое лицо в своей деятельности выходить за рамки отечественной юрисдикции и каковы условия, формы и специальные требования, предъявляемые к такому выходу. Следовательно, решение проблем личного статуса, личных прав в отношениях данного юридического лица с третьими лицами находится всецело в сфере действия личного статута.

При ликвидации юридического лица, действующего за границей и имеющего на территории иностранного государства имущество, в том числе и недвижимое, личный закон, а не закон места нахождения вещи, как это обычно бывает в международном частном праве, будет решать судьбу последнего. В отдельных случаях обязательственных отношений, т.е. тогда, когда
личность стороны в определенного рода обязательствах приобретает особое значение (например, при выдаче гарантии или поручительства, имеющих акцессорный характер), содержание прав и обязанностей сторон в таком отношении будет также подчиняться личному закону юридического лица, являющегося подобной стороной, а не закону, избранному сторонами для регулирования взаимоотношений в рамках основного обязательства, или закона, применимого к существу отношения в силу коллизионной нормы.

II. Основные доктрины определения личного статута

Нормы национального права различных государств не совпадают по своему содержанию в определении того, какое лицо является «принадлежащим» к данному государству, вследствие чего их законодательство, практика (прежде всего судебная) и доктрина по-разному решает задачу отыскания правопорядка, в рамках которого данное юридическое лицо будет квалифицироваться «своим», т.е. национальным. Однако, несмотря на это, в мире были выработаны несколько признаков, руководствуясь которыми законодатель или судья квалифицировали соответствующее образование в качестве правосубъектного лица собственного или иностранного правопорядка. К их числу относятся критерии учреждения, или регистрации (инкорпорации), местопребывания головных органов (административного центра, центра управления) юридического лица, а также центра эксплуатации (основной производственной, коммерческой и т. п. деятельности). Кроме того, в некоторых ситуациях, особенно при рассмотрении конкретного дела судом, когда соответствующее юридическое лицо обладает несколькими признаками одновременно и ни один из них не квалифицируется решающим, может быть применен критерий «контроля».

Следует сказать, что поскольку данные критерии однозначно разрабатывались доктриной, принято различать и соответствующие теории, в основу которых положен тот или иной признак: теорию «инкорпорации», теорию «оседлости» — местонахождения административного центра, «центра эксплуатации».

2.1. Теория инкорпорации

Используется в странах англосаксонской системы права, России, странах восточной Европы и др. В данном случае личный статут определяется правом того государства, где создано юридическое лицо и зарегистрированы (инкорпорированы) его учредительные документы. При этом факторы, имеющие отношение к месту осуществления хозяйственной деятельности и управлению юридическим лицом, во внимание не принимаются.

Доктрина, согласно которой личный статус юридического лица определяется в соответствии с правовыми нормами страны, в которой это лицо было учреждено, логична и разделяется многими юристами из разных стран. Действительно, подавляющее большинство юридических лиц начинает свое существование с момента и в силу их государственной регистрации, которая должна отвечать требованиям закона о юридических лицах данной страны. Признание какого-либо образования юридическим лицом в стране инкорпорации служит во многих случаях основанием для его признания таковым и в других странах.

В современном международном частном праве основными критериями, которые закрепляются в законодательстве и (или) судебной практике различных государств, выступают категории инкорпорации и местонахождения юридического лица. Принято считать, что первый признак для определения личного статута иностранного юридического лица свойствен странам, принадлежащим к англосаксонской системе права: США (кроме штата Луизиана), Великобритания, государства, входящие в Британское Содружество Наций, т. е.. бывшие английские колонии—Индия, Нигерия, Пакистан, Цейлон, Непал, Кения, Кипр, Зимбабве, Уганда, Танзания и т. д., доминионы—Австралия, Новая Зеландия, Южно-Африканская Республика, Канада (кроме провинции Квебек и др.), Сингапур, Филиппины, Западное Самоа, Багамские, Виргинские, Нормандские острова и т. д. Действительно, это так. Вместе с тем ныне и государства так называемой континентальной системы права в своем законодательстве и судебной практике активно используют рассматриваемый признак. Достаточно сказать, что Россия, Беларусь, Бразилия, Венесуэла, Казахстан, Китай, Чехия, Словакия, Нидерланды и др. отсылку к закону места инкорпорации (учреждения, регистрации) закрепляют как необходимый коллизионный принцип для определения личного статута. Только в последние десятилетия он получил распространение (в том числе и благодаря перечисленным в последней группе странам) в качестве легально зафиксированного в нормативном материале соответствующих государств.

Основное содержание теории и самого критерия инкорпорации (учреждения) сводится к тому, что компания (применительно к США—корпорация), принадлежит правопорядку страны, в которой она учреждена в соответствии с ее законодательством (правом). Иными словами, компания, образованная по английскому закону и существующая на основании его предписаний, будет признаваться английской компанией в тех государствах, правопорядок которых в этой области строится на принципах инкорпорации. Имеются варианты этой теории.

Так, скандинавские страны придерживаются того, что компания подчиняется закону той страны, в которой сделана первая запись о ее регистрации (была занесена в реестр). В большинстве случаев это будет совпадать с государством, согласно закону которого компания была создана, поскольку обязательность первой записи в реестр связывается с получением статуса правосубъектного образования.

Имеются примеры законодательных актов, которые устанавливают целые «цепочки» норм, в силу которых на последовательной основе возможно определение личного закона юридического лица. В частности, в венгерском Законе о международном частном праве 1979 г. устанавливается иерархия коллизионных правил для целей отыскания правопорядка, являющегося личным статутом иностранного юридического лица. «Личным законом юридического лица является закон государства, на территории которого юридическое лицо было зарегистрировано. Если юридическое лицо было зарегистрировано согласно законодательству нескольких государств или если согласно закону, действующему по местонахождению его административного центра, указанному в уставе, регистрации не требуется, то его личным законом является закон, применяемый по местонахождению, указанному в уставе. Если юридическое лицо согласно уставу не имеет местонахождения или имеет несколько местонахождений, и оно не было зарегистрировано по закону ни одного из государств, то его личным законом является закон государства, на территории которого находится место осуществления центральной администрации».

Однако, несмотря на всю привлекательность данного критерия, он не решает в полной мере проблему определения национальной принадлежности юридических лиц, которая сложнее, чем представляется на первый взгляд.
Трудность здесь, в частности, состоит в том, что акционерное право или право о компаниях практически всех стран мира, помимо определения внутреннего устройства юридического лица, содержит нормы, регулирующие его
внешнюю деятельность. В то же время нормы государства, где юридическое лицо зарегистрировано, могут существенно отличаться от соответствующих норм страны, где это юридическое лицо фактически действует [22, С. 26 — 32].

2.2. Теория оседлости

Согласно этой теории, называемой иногда теорией эффективного местопребывания, а также теорией местонахождения юридических лиц, личным статутом юридического лица (компании, корпорации, правосубъектного товарищества) является закон той страны, в которой находится его центр управления (совет директоров, правление, иные исполнительные или распорядительные органы).

Ее в основном придерживаются страны континентальной системы права (ФРГ, Франция, Австрия, Швейцария и др., а также Польша). Данный критерий в большинстве своем означает, что определение национальности юридического
лица ставится в прямую зависимость от его местонахождения, указанного в уставе и свободно определяемого учредителями. Установление личного закона на основании этого критерия достаточно удобно, так как место официального пребывания корпорации легко проверить и, следовательно, не возникает сложностей относительно получения сведений о ее право- и дееспособности.

Так, например, ст. 3 Закона Франции о торговых товариществах 1966 г устанавливает «Общества с местонахождением во Франции подпадают под действие французского законодательства». С позиций же коллизионного права данная статья понимается так: «Общества, имеющие местонахождение в иностранном государстве, будут подчинены закону этого иностранного государства».

Однако использование рассматриваемого критерия, так же как и в случае с критерием инкорпорации, не помогает избежать всех трудностей, поскольку местонахождение юридического лица, указанное в уставе, может
не совпадать с местом его основной деятельности. Именно поэтому во второй части ст. 3 цитируемого французского закона установлено, что «если реальное местонахождение не совпадает с тем, которое указано в уставе, это
обстоятельство не может быть использовано против третьих лиц».

Существует мнение, что для применения теории оседлости не имеет значения, где осуществляется деловая активность такого юридического лица [23, С. 129 — 131]. К числу государств, придерживающихся данного критерия, относятся Австрия, Франция, Испания, Бельгия, Люксембург, ФРГ большинство других стран Европейского союза, а также Украина, Грузия, Швейцария, Польша и т. д. Анализируемый признак, как правило, закрепляется в уставе, поэтому считается, что, руководствуясь им, легко установить принадлежность данного юридического лица к соответствующему правопорядку. Однако то же самое можно сказать и о критерии инкорпорации, так как внесение в реестр компаний, корпораций или юридических лиц в иной правовой форме сопровождается выдачей свидетельства (сертификата) о регистрации с указанием в нем того, что рассматриваемое образование создано в соответствии с законами данного государства.

Критерий местонахождения общества, компании, товарищества или корпорации имеет значение и для стран, придерживающихся в своей законодательной и судебной практике теории инкорпорации. В частности, Закон № 218 «Реформа итальянской системы международного частного права»[13] в принципе закрепляет критерий инкорпорации: «Общества, товарищества, ассоциации, фонды, а также любые другие правовые образования, как открытые, так и закрытые… регулируются правом страны, на территории которой был завершен процесс их учреждения» (п. 1 ст. 25). Однако далее следует положение, устраняющее для определенного рода случаев действие приведенного правила, что, безусловно, превращает Италию в страну, разделяющую наряду с прочими и критерий оседлости: «…в случае, когда орган управления таких обществ находится в Италии или когда их основная деятельность осуществляется на территории Италии, применению подлежит итальянское право».

Так, согласно Закону РК от 22 апреля 1998 года № 220-1 О товариществах с ограниченной и дополнительной ответственностью «местом нахождения товарищества с ограниченной ответственностью признается место нахождения его постоянно действующего органа. При перемене товариществом с ограниченной ответственностью места своего нахождения товарищество обязано известить об этом орган, осуществивший его государственную регистрацию, и орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц по новому месту нахождения товарищества, для внесения необходимых изменений в государственный регистр юридических лиц»[14].

2.3. Теория центра эксплуатации

Еще одним критерием отыскания личного статута юридического лица выступает признак осуществления основной деятельности, который соответственно использован в «теории эксплуатации» [24, С. 232].

В данном случае определяющим для установления национальности является место осуществления юридическим лицом своей основной деятельности. В международном частном праве под местом основной деятельности понимается страна, где постоянно находится администрация, официально ведутся дела предприятия, административные документы, бухгалтерские книги, постоянно проводятся переговоры с партнерами и т.д.

Этот критерий весьма свойствен практике развивающихся стран для целей объявления «своими» всех образований, которые ведут свои деловые операции на территории данного государства. Это имеет определенные корни как политического, юридического, так и экономического характера. Дело в том, что именно развивающиеся страны заинтересованы в привлечении иностранного капитала для развития национального хозяйства и, следовательно, облечении его в соответствующие отечественные организационно-правовые формы.

С другой стороны, поскольку за счет повышенной нормы прибыли функционирование в пределах их юрисдикции является достаточно выгодным и для иностранных контрагентов, их приток оказывается весьма существенным. В том же, что касается обеспечения контроля со стороны национальных органов государства пребывания за подобными юридическими лицами, то «привязку» их к отечественному правопорядку развивающееся государство может осуществить наиболее простым образом—с помощью именно критерия «центра эксплуатации». В результате указанного, специальные акты по корпоративному праву многих стран, традиционно именуемых развивающимися, используют в своем законодательстве именно этот принцип.

Так, Закон о компаниях 1956 г. Индии[15] в особом разделе, посвященном иностранным компаниям, особо оговаривает, что компания, учрежденная в соответствии с законами иностранного государства, может зарегистрироваться в Республике Индия как «иностранная компания, имеющая местом осуществления бизнеса Индию».

Этот критерий не получил широкого распространения из-за своих очевидных недостатков:

а) здесь не учитывается, например, что организационная деятельность, порождающая юридические последствия, довольно часто совершается в стране местонахождения юридического лица,

б) нередко компания может обладать несколькими эксплуатационными центрами с равным объемом совершаемых операций. Поэтому этот критерий, как правило, используется лишь в сочетании с другими принципами определения национальности.

В мировой практике неоднократно предпринимались попытки сделать определение национальности юридических лиц единообразным. Так, в частности, в ст. 1 Гаагской конвенции о признании прав юридического лица за иностранными компаниями, ассоциациями и учреждениями
1956 г. был использован комбинированный критерий инкорпорации и места уставного расположения правления. Однако эта конвенция в силу не вступила.

Возможность определения национальности юридических лиц на основе сочетания указанных выше критериев предусматривается также в ст. 58 Римского договора об учреждении ЕЭС от 28 марта 1957 г. В ней говорится, что
«общества, созданные в соответствии с законодательством одного из государств-членов и имеющие местонахождение, центральное правление или предприятие внутри Сообщества, приравниваются в отношении применения
положений настоящей главы к физическим лицам, происходящим из государств-членов». Данная статья предусматривает возможность определения национальности юридических лиц на основе сочетания критериев инкорпорации и местонахождения либо критериев инкорпорации и места осуществления основной деятельности.

Обзор теорий и подходов, закрепленных в праве различных государств в области решения вопроса о личном статуте юридического лица, при том, что имеются самостоятельные критерии, определяющие соответствующий выбор, позволяет, однако, констатировать, что в современном мире ни один из них не применяется изолированно от других [25, С. 154 — 156]. Для иллюстрации целесообразно провести сопоставление некоторых законоположений ряда стран.

Определение места нахождения общества имеет значение для решения ряда правовых вопросов, возникающих в его деятельности, в частности для определения места исполнения обязательства, когда оно не указано в договоре или в правовом акте, установления компетентного учреждения для рассмотрения споров с участием общества и др.

Очень многие страны, которые приемлют принцип инкорпорации, требуют, чтобы местопребывание корпорации (компании), закрепленное в уставе, находилось в пределах территории того государства, чьим законодательством регулируется ее создание. Так, Торговый кодекс Японии, считающейся страной, исповедующей теорию «инкорпорации», недвусмысленно закрепляет: «Юридическим адресом товарищества считается местонахождение его головной конторы» (ст. 54). «Товарищество считается учрежденным с момента регистрации по месту нахождения его головной конторы» (ст. 57).

В этой связи можно привести другой пример. Так, согласно параграфу 10 Федеративного закона Австрии о международном частном праве от 15 июня 1978 года «Личный статут юридического лица» «Личный статут юридического лица или объединение этих лиц, либо совокупность активов, которые могут обладать правами и обязанностями, определяется законом государства, в котором находится его основной орган управления (центральная контора)» [26].

В связи с этим в науке и практике международного частного права, относящимся к иностранным юридическим лицам, возникает проблема различного толкования понятия «местопребывание». В общем плане различают формальную—«статутарную», т. е. указанную в уставе, — и реальную — «эффективную» — оседлость. Различия между двумя категориями в принципе не имеют значения, если местонахождение юридического лица по уставу (местонахождение зарегистрированного офиса) и фактическое пребывание его органов управления существуют в одной и той же стране. Везде, кроме этой страны, такая компания будет рассматриваться как юридическое лицо, существующее в рамках иностранного правопорядка.

В двусторонних отношениях признание иностранных юридических лиц осуществляется, как правило, в торговых договорах, договорах о мореплавании и поселении, договорах о правовой помощи или о взаимном поощрении иностранных капиталовложений, об устранении двойного налогообложения. Есть незначительное количество и многосторонних договоров. В 1956 г. была заключена Гаагская конвенция о признании правосубъектности иностранных компаний, объединений и учреждений, но она не вступила в силу. Конвенция в рамках Совета Европы о признании негосударственных организаций, заключенная 24 апреля 1986 г., вступила в силу с 1 января 1991 г. Она применяется к объединениям, обществам и иным частным учреждениям, которые образованы в соответствии (наряду с прочими требованиями) с условием об отсутствии цели извлечения прибыли в рамках деятельности, имеющей международный характер (ст. 1). Гаагская конвенция 1956 г. не основывается ни на одной из двух главных рассмотренных теорий. Она сконструирована таким образом, чтобы любое государство, присоединившееся к ней, могло применить собственную закрепленную в его национальном законодательстве или практике концепцию, будь то теория инкорпорации или эффективной оседлости. Нормы о признании, содержащиеся в ней, имеют более узкий смысл, поскольку установлены с целью достижения согласия государств в отношении признания гражданской и гражданско-процессуальной правоспособности (точнее, способности выступать в суде) юридических лиц. Конвенция 1986 г. строится на принципе инкорпорации.

Исторический опыт показывает, что рассмотренные
выше критерии не всегда положительно оценивались в зарубежной правовой доктрине и судебной практике Они рассматривались в качестве слишком формализованных и не отражающих действительную принадлежность капитала. Ведь возможны ситуации, когда компания образуется по законам
одной страны, имеет местонахождение в другой, а осуществляет свою основную деятельность — в третьей. Определить национальность такого предприятия с использованием указанных критериев будет достаточно сложно. Так, например, компания, образованная по законам Франции, но имеющая местонахождение в Англии, будет «безродной» [28, С. 94 — 96]. И, наоборот, компания, образованная по законам Англии и имеющая местонахождение во Франции станет, по сути, обладательницей двух национальностей.

2.4. Теория контроля

Такое положение дел обусловило появление критерия контроля, начало использования которой связывается в истории и науке международного частного права с периодами Первой и Второй мировых войн.

Данный критерий отличает попытка более широкого, неформального подхода к определению личного закона юридического лица, с учетом всех многочисленных аспектов, его характеризующих: места регистрации и осуществления основной деятельности, национальности акционеров и служащих; государственного происхождения патентов и товарных знаков, используемых компанией, и т д.

Несмотря на кажущуюся простоту такого подхода, применение критерия контроля для определения национальности юридических лиц в чистом виде чрезвычайно затруднено, так как в данном случае:

а) при перераспределении уставного капитала между акционерами из разных стран юридическое лицо может получить другую национальность,

б) в анонимных компаниях, действительные собственники которых неизвестны, вообще невозможно определить национальность акционеров, а, следовательно, и данного юридического лица;

в) в одной компании штатные работники, доли в акционерном капитале, используемые технологии могут происходить из разных государств

Дело в том, что во время вооруженных конфликтов проблема иностранных юридических лиц принимает новые очертания, а именно приобретает характер так называемых «враждебных иностранцев». Воюющие государства закономерно заинтересованы в том, чтобы любые контакты с последними, прежде всего экономические, были сведены к нулю. Формальные же признаки определения фактической и эффективной связи данного юридического лица с тем или иным правопорядком оказываются недостаточными. В связи с данным вопросом в циркуляре французского министерства юстиции от 24 февраля 1916 г. указывалось, что когда речь идет о вражеском характере юридического лица, нельзя довольствоваться исследованием «правовых форм, принимаемых компаниями: ни местонахождение административного центра, ни другие признаки, определяющие в гражданском праве национальность юридического лица, недостаточны, так как речь идет о том, чтобы …выявить действительный характер деятельности общества». Вражеским, говорилось в документе, надо признать юридическое лицо, если его управление или его капитал в целом или большей части находится в руках неприятельских граждан, ибо в этом случае за фикцией гражданского права скрываются действующие физические лица [5, С. 42].

В литературе по международному частному праву в качестве необходимого прецедента, давшего толчок к применению и развитию «теории контроля», указывается на дело Daimler Co. v. Continental Tyre & Rubber Co., рассматриваемое английским судом в 1915 г. Суд при разбирательстве дела стал выяснять, кто является действительными участниками данного юридического лица, к какому гражданству они принадлежат и кто стоит во главе управления им. В ходе этого выявилось, что из 25 тысяч акций, составляющих акционерный капитал компании «Даймлер», только одна принадлежала британскому подданному, а остальные находились в собственности германских держателей. Несмотря на то, что компания была инкорпорирована в Англии, зарегистрирована согласно английским законам, суд признал на основании выясненных обстоятельств данное юридическое лицо «вражеским», т. е. принадлежащим Германии.

Впоследствии в ходе Второй мировой войны в соответствии с британским актом 1939 г. о сделках с вражескими лицами к враждебным иностранцам вновь были отнесены юридические лица, контролируемые вражескими физическими лицами либо организованные или зарегистрированные по законам государства, состоящего с Англией в войне [29, С. 85].

Другими примерами обращения к указанной доктрине выступают законы Швеции от 30 мая 1916 г. и от 18 июня 1925 г., использующих терминологию «контроля» в целях препятствования приобретению земли и рудников компаниями, которые хотя и были созданы в Швеции, но фактически контролировались иностранцами. Согласно же канадскому Закону о налогообложении доходов (Tax Revenue Accrued Act) компания, действующая за рубежом, для целей налогообложения считается канадской, если 10% ее акций контролируется канадскими резидентами

В сегодняшней практике подобного рода критерий, как представляется, применяется не только в процессе ведения каких-либо военных действий, но и в совершенно мирное время на основании решений международной организации, скажем, при введении Советом Безопасности ООН санкций в целях обеспечения мира и безопасности. Например, во исполнение резолюций Совета Безопасности специальными распоряжениями Президента РФ ограничивались торговые и другие гражданско-правовые отношения российских хозяйствующих субъектов с предприятиями Боснии, Герцеговины, Югославии, Ирака и др.[16] Кроме того, законодательства некоторых государств исходят из названного критерия и в общем плане для достижения определенных целей, скажем, при налогообложении [30, С. 297 — 302].

Поскольку нормы национального права различных государств, касающиеся требований о правосубъектности и право-, дееспособности юридических лиц не совпадают, в международном обороте нередко создаются ситуации, когда одно и то же образование в одних странах рассматривается как правосубъектное, а других—неправосубъектное, одни государства считают данную компанию как принадлежащую одному государству, а другие — к другому. В результате одно и то же юридическое лицо в некоторых случаях внешне может казаться обладающим двойной «национальностью», при иных же условиях—не имеющей «национальности» вообще.

Так, включенное в торговый реестр Люксембурга общество, имеющее местопребыванием 5 из 7 членов его Совета директоров Кипр (там же они проводят заседания) и считающееся люксембургским юридическим лицом, с точки зрения законодательства Франции могло бы рассматриваться как кипрское юридическое лицо. Компания, созданная в соответствии с законами Британских Виргинских островов, но перенесшая на основании норм Ордонанса о компаниях международного бизнеса 1984 г. свой зарегистрированный офис в другую юрисдикцию (например, Панаму), будет рассматриваться и в Панаме, и во Франции, и в Швейцарии в качестве юридического лица панамского права, в Испании же, Португалии, Японии, Вьетнаме, России, Великобритании, большинстве штатов США и др. — как юридическое лицо Британских Виргинских островов.

Однако здесь должно последовать уточнение. Ранее сделанная оговорка о внешнем впечатлении не случайна. В действительности компания, обладающая сертификатом инкорпорации, выданным, скажем, Регистратором компаний Республики Кипр, но имеющая местопребыванием головного офиса Грецию, для того чтобы считаться греческим юридическим лицом, должна быть включена в торговый реестр соответствующей административной единицы Греции. Только в этом случае можно говорить о «двойной» национальности. Вместе с тем это объективно будет означать и наличие двух юридических лиц (хотя бы и состоящих, возможно, из одних и. тех же участников, управляющих, с одинаковым уставным капиталом, сферой и видами деятельности и т. д.) — кипрского и греческого. Фактическое же присутствие в каком-либо государстве, разделяющем критерий «оседлости» юридического лица, без внесения в торговый реестр страны само по себе в правовом отношении мало что определяет. В силу этого если конкретное общество, имеющее местом пребывания административных органов г. Цуг в Швейцарии, не осуществило необходимых формальных процедур по внесению себя в Торговый реестр г. Цуга, то и считаться швейцарским юридическим лицом оно не может. Следовательно, речь идет не об отсутствии «родства» со Швейцарией и швейцарским правопорядком, а о правосубъектности вообще.

Высказанные соображения подкрепляются конкретным нормативным материалом соответствующих государств. Так, в качестве примера можно привести гражданское законодательство России, где в части третьей ГК РФ даны исчерпывающие ответы на вопрос о том, что входит в сферу действия lex societatis. На основе личного закона юридического лица определяются, в частности: 1) статус организации в качестве юридического лица; 2) организационно-правовая форма юридического лица; 3) требования к наименованию юридического лица; 4) вопросы создания, реорганизации и ликвидации юридического лица, в том числе вопросы правопреемства; 5) содержание правоспособности юридического лица; 6) порядок приобретения юридическим лицом гражданских прав и принятия на себя гражданских обязанностей; 7) внутренние отношения, в том числе отношения юридического лица с его участниками; 8) способность юридического лица отвечать по своим обязательствам (п. 2 ст. 1202). Важно отметить, что данный список не является полным, поэтому правопорядком страны, выступающим в качестве личного статута юридического лица, могут охватываться и некоторые иные аспекты существования и деятельности юридического лица.

В общей форме контуры пределов применения lex societatis очерчивают венгерский Закон о международном частном праве 1979 г. (п. 1 ст. 18) и Закон Венесуэлы о международном частном праве 1998 г. (ст. 20), а также Кодекс международного частного права Туниса 1998 г. (ст. 43). Весьма детально характеризует ответ на поставленный вопрос Закон «Реформа итальянской системы международного частного права» 1995 г.: «Право, применимое к правовым образованиям, определяет, в частности: а) правовую природу правового образования; Ь) наименование правового образования; с) вопросы учреждения, реорганизации и прекращения правового образования; d) правоспособность правового образования; е) порядок создания и функционирования, а также полномочия органов правового образования; f) вопросы представительства правового образования; g) порядок приобретения и утраты членства в правовом образовании или статуса партнера, а также права и обязанности, связанные с членством в правовом образовании и статусом партнера; п) последствия несоблюдения законодательства либо учредительных документов правового образования» (п. 2 ст. 25).

Таким образом, следует признать, что ни один из существующих критериев или теорий определения национальности юридических лиц не является безусловным. Отдавая себе в этом отчет, некоторые государства пошли по пути использования нескольких критериев. Так, например, ст. 18 Закона Венгрии о международном частном праве от 1 июля 1979 г предусматривает три критерия определения национальности юридических лиц, которые должны применяться последовательно: а) инкорпорации, б) право страны местопребывания юридического лица в соответствии с его уставом; в) право страны местонахождения органов управления юридического лица.

Сегодня все большую роль в определении национальности юридических лиц играют судебные органы. Причем в данном случае судебная практика также нередко прибегает к использованию нескольких критериев. Это означает, что в одном и том же государстве в зависимости от обстоятельств может применяться то один, то другой принцип [31, С. 236 — 284]. Например, в случае выяснения вопроса о том, какой закон применяется к конкретному юридическому лицу, в
судебной практике Франции используется критерий местонахождения предприятия. Если же выяснение национальности связывается с вопросом о пользовании правами конкретным юридическим лицом, то судебная практика
нередко использует критерий контроля. В ряде стран, например в США, для определения подсудности применяется критерий инкорпорации, а для целей налогообложения — принцип места деятельности [32, С. 54 — 55].

Отсутствие единых четких критериев определения национальности юридического лица, а также наличие несовпадающих коллизионных привязок в законодательстве различных стран, посвященных этому вопросу, обусловливает необходимость установления согласованных принципов определения национальности юридических лиц на межгосударственном уровне. Как правило, это происходит в рамках двусторонних договоров о защите иностранных инвестиций и торговых договорах.

III. Проблема «международных юридических лиц»

В течение последних десятилетий не только в зарубежной, но и в отечественной научной и учебной литературе по международному частному праву весьма активно обсуждалось понятие «международные юридические лица». В большинстве случаев отмечается, что о международных юридических лицах следует вести речь тогда, когда они созданы международным соглашением (договором), как, например, Международный банк реконструкции и развития, Международный валютный фонд, Европейский банк реконструкции и развития, Межгосударственное евроазиатское объединение угля и металла стран СНГ, Межгосударственный банк, также созданный в рамках СНГ, и т. д. М. М. Богуславский отмечает, что в советской юридической литературе понятие международного юридического лица впервые было применено в связи с международными банками, созданными странами — членами СЭВ — МБЭС (Международным банком экономического сотрудничества) и МИБ (Международным инвестиционным банком) [1, С. 233 — 234].

Законом определены правовые условия членства Республики Казахстан в Международном валютном фонде, Международном банке реконструкции и развития, Международной финансовой корпорации, Международной ассоциации развития, Многостороннем агентстве гарантии инвестиций, Международном центре по урегулированию инвестиционных споров, Европейском банке реконструкции и развития, Азиатском банке развития, Исламском банке развития (далее международные организации)[17].

Так, согласно ст. 1 указанного Закона Республика Казахстан является членом Международного валютного фонда (далее МВФ), Международного банка реконструкции и развития (далее МБРР), Международной финансовой корпорации (далее МФК), Международной ассоциации развития (далее MAP), Многостороннего агентства гарантии инвестиций (далее МАГИ), Международного центра по урегулированию инвестиционных споров (далее МЦУИС), Европейского банка реконструкции и развития (далее ЕБРР), Азиатского банка развития (далее АБР), Исламского банка развития (далее ИБР).

Республика Казахстан является государством-участником статей соглашений МВФ, МБРР, МФК, MAP со всеми поправками, Учредительного договора ИБР, Конвенции об учреждении МАГИ и Конвенции об урегулировании споров в области инвестиций между государствами и гражданами других государств, соглашений об учреждении ЕБРР, АБР и приняла положения и условия резолюций соответственно Совета управляющих МВФ, МБРР, МФК, MAP, МАГИ, ЕБРР, АБР относительно членства Республики Казахстан в этих международных организациях.

Республика Казахстан приняла на себя все обязательства участника Департамента специальных прав заимствования МВФ в соответствии с законодательством Республики Казахстан[18].

«Правительство Республики Казахстан в лице Министерства финансов Республики Казахстан уполномочено привлекать займы, использовать другие формы финансирования и обеспечивать выплату от имени Республики Казахстан МБРР, МФК, MAP, МАГИ, ЕБРР, АБР, ИБР сумм согласно условиям соответствующих соглашений о займах и положениям резолюций, соответствующих статей соглашений, соглашений об учреждении, конвенций или Учредительного договора, относящихся к членству Республики Казахстан в этих международных организациях.

Министерство финансов Республики Казахстан уполномочено в соответствии со статьями соглашений МБРР, МФК, MAP, с соглашениями об учреждении ЕБРР, АБР и Конвенцией об учреждении МАГИ выпускать любые непередаваемые долговые обязательства без вознаграждения, которые могут быть необходимы или соответствовать членству Республики Казахстан в МБРР, МФК, MAP, МАГИ, ЕБРР, АБР.

Национальный банк Республики Казахстан уполномочен привлекать средства МВФ в форме их покупки, а также обеспечивать выплату от имени Республики Казахстан МВФ сумм согласно условиям и положениям резолюций, относящихся к членству Республики Казахстан в МВФ, и Статей соглашения МВФ, а также осуществлять платежи в связи с участием Республики Казахстан в деятельности Департамента специальных прав заимствования МВФ. Национальный банк Республики Казахстан, по согласованию с Правительством Республики Казахстан, вправе привлекать займы от других международных организаций, определять финансовые условия привлечения займов и самостоятельно заключать соглашения по таким займам.

Национальный банк Республики Казахстан уполномочен в соответствии со Статьями соглашения МВФ выпускать любые непередаваемые долговые обязательства без вознаграждения, которые могут быть необходимы или соответствовать членству Республики Казахстан в МВФ.

Министерство финансов Республики Казахстан уполномочено выполнять от имени Республики Казахстан все операции и сделки, предусмотренные положениями Статей соглашения МБРР, соглашений об учреждении ЕБРР, АБР, Учредительного договора ИБР.

Национальный банк Республики Казахстан выступает в качестве финансового органа Республики Казахстан. Национальный банк Республики Казахстан уполномочен выполнять от имени Республики Казахстан все операции и сделки, предусмотренные положениями Статей соглашения МВФ.

В качестве канала связи Республики Казахстан с соответствующими международными организациями определено Министерство финансов и должностное лицо, определяемое Правительством Республики Казахстан.

Национальный банк Республики Казахстан назначается в качестве депозитария всех авуаров в национальной валюте Республики Казахстан, а также других активов МВФ, МБРР, МФК, MAP, МАГИ, ЕБРР, АБР, ИБР согласно соответствующим статьям соглашений, соглашениям об учреждении, конвенциям или Учредительному договору.

Правительство Республики Казахстан уполномочено назначать в качестве представителя Республики Казахстан (Управляющего) в советы управляющих МВФ, МБРР, МФК, MAP, МАГИ, ЕБРР, АБР, ИБР, в Административный совет МЦУИС соответствующее должностное лицо для выполнения обязанностей от Республики Казахстан, а также его заместителя со всеми полномочиями для исполнения обязанностей в отсутствие управляющего[19].

Согласно ст. 4 Закона «Переводы сумм, подлежащих выплате Республикой Казахстан или Республике Казахстан при осуществлении операций и сделок, предусмотренных положениями статей соглашений МВФ, МБРР, МФК. MAP, Конвенции об учреждении МАГИ, соглашений об учреждении ЕБРР, АБР, Учредительного договора ИБР, осуществляются через Национальный банк Республики Казахстан»[20].

Подходя к оценке международных юридических лиц с исторических позиций, следует подчеркнуть, что в свое время создание юридических лиц подобного рода посредством заключения межгосударственного договора было нетипичным явлением и практически всегда сопровождалось изъятием их из-под действия общих норм национального гражданского, торгового, таможенного, налогового, или иных отраслей права соответствующего государства, вследствие чего правовое положение таких образований могло отличаться от такового любых других юридических лиц, действующих в конкретной стране (будь то национальные или иностранные) [32, С. 204 — 226]. С этим, как представляется, можно было бы связывать выделение так называемых «международных юридических лиц» в отдельную категорию. В сегодняшних же условиях международных отношений при создании соответствующих образований (корпоративного или иного типа) путем заключения межправительственного или межведомственного соглашения, прежде всего ввиду того, что явление объединения лиц и капиталов в трансграничном масштабе получило достаточный размах и на гражданско-правовом уровне, нет нужды устанавливать какие-либо специальные — «тепличные» — условия для функционирования таких объединений.

Всецелое подчинение юридического лица национальному правопорядку соответствующего государства (как правило, государства местопребывания главного офиса организации) снимает необходимость, кроме как в целях уточнения генезиса (происхождения), в квалификации его как «международного юридического лица», а, следовательно, и выделения названной категории вообще. Так, в Соглашении стран СНГ «О содействии в создании и развитии производственных, коммерческих, кредитно-финансовых, страховых, смешанных транснациональных объединений» от 15 апреля 1994 г. унифицированным порядком предусмотрено, что транснациональные объединения являются юридическими лицами по законодательству государства их регистрации. Статус филиалов (отделений) и представительств транснациональных объединений определяется в учредительных документах в соответствии с законодательством государства местонахождения филиалов (отделений) и представительств (ст. 5). При этом указывается, что транснациональные объединения могут создаваться как на основе межправительственных соглашений, так и путем заключения договоров непосредственно между хозяйствующими субъектами (ст. 3).

Данные термины понимаются следующим образом: финансово-промышленные группы — это объединения, среди участников которых имеются юридические лица, находящиеся под юрисдикцией государств — участников СНГ, имеющие обособленные подразделения на территории указанных государств либо осуществляющие на их территории капитальные вложения, регистрируются как транснациональные финансово-промышленные группы в соответствии с федеральным законом («транснациональные финансово-промышленные группы»); и межгосударственная (международная) финансово-промышленная группа (в случае создания транснациональной финансово-промышленной группы на основе межправительственного соглашения). Особенности создания, деятельности и ликвидации межгосударственной финансово-промышленной группы устанавливаются межправительственными соглашениями. При этом для их участников национальный режим устанавливается межправительственными соглашениями на основе взаимности.

Как видно, в целом конструкция «международных юридических лиц» не вписывается в качестве дополнительной категории в понятийный ряд, существующий в науке и практике международного частного права, а именно: «национальное юридическое лицо» — «иностранное юридическое лицо», и в любом случае должно включаться либо в одну, либо в другую группу

Например, транснациональное объединение, учрежденное в РК в соответствии с международным договором стран СНГ, будет «национальным» для Казахстана и иностранным для всех других государств. Учрежденное аналогичным образом в Беларуси объединение будет «своим» в этой стране и иностранным — в России, Украине, Казахстане и т. д., т. е. белорусским для всех прочих стран.

Транснациональная корпорация «Бритиш Петролеум» будет состоять соответственно из ряда национальных юридических лиц в зависимости от того, в каких юрисдикциях образованы ее дочерние предприятия, — казахстанского, индийского, российского, голландского, нигерийского, кипрского, мальтийского, украинского, и т. д. права. Таким образом, ныне существование данного термина не имеет материальной основы, может ввести в заблуждение. Его использование должно сопровождаться, по крайней мере, уточнениями и пояснениями.

«Оффшорные» компании. Благодаря сложившейся в результате усиления хозяйственного взаимодействия и интернационализации торгово-производственных связей между различными государствами экономической ситуации многим странам приходится соревноваться друг с другом за привлечение в свою экономику дополнительных денежных и иных средств. В то же время любой предприниматель на определенном этапе сталкивается с проблемами управления, отчетности, с необходимостью выхода на международные рынки компании, а также обязанностью платить в ряде случаев достаточно высокие налоги. Возникает вопрос о средствах решения этих проблем. В настоящее время одним из весьма практикуемых средств подобного рода является оффшорный бизнес.

Юридическое содержание понятия «оффшорный бизнес» заключается в том, что за рубежом появляется новый, в правовом смысле «самостоятельный» субъект хозяйственных отношений. Этот механизм используется для различных целей, в том числе налогового планирования и др. (управления риском; получения доступа к международным финансовым и инвестиционным услугам и т. д.). Бесспорно, налоговое планирование—одно из основных направлений и мотивов не только создания, но и развития оффшорного бизнеса. Следует подчеркнуть, что термин «налоговое планирование» свойствен в большей мере западной экономической и юридической науке и практике. В советской, казахстанской, а также экономико-правовой литературе других стран СНГ он до сих пор активно использовался лишь применительно к анализу ситуации в экономике именно развитых стран.

Для Казахстана понятия, употребляемые в этой связи («оффшорный бизнес», «оффшорная компания»), являются не только сравнительно новыми, но и спорными в некоторых отношениях. Так, например, весьма распространенным мнением было то, что категория «оффшорная компания» не может рассматриваться в качестве юридического понятия. Вместе с тем сегодня, как представляется, это уже не соответствует действительности, так как существуют примеры законодательного закрепления этого термина, причем в его противопоставлении другой категории — «внутренней компании» («in shore company»), как это имеет место в Англии, на Кипре, Виргинских островах (Брит.), Багамских островах и др.

Таким образом, юридическое содержание понятия «оффшорная компания» в современном значении подразумевает такое образование преимущественно корпоративного типа, созданное в рамках определенных юрисдикции, которое не вправе вести производственную, торговую и вообще какую-либо хозяйственную деятельность в пределах государства учреждения, и, следовательно, согласно действующим в большинстве подобных юрисдикции территорий не подлежащее налогообложению в ее пределах, однако является юридическим лицом, инкорпорированным (учрежденным, образованным) в соответствии с законодательством последнего.

Сошлемся на один из самых известных примеров использования конструкций, предлагаемых оффшорным бизнесом для целей минимизации налогообложения. Это схема, разработанная голландским концерном «Филипс». Ее суть состоит в следующем: на Бермудских островах указанным концерном было учреждено дочернее предприятие—страховая компания «Кингстоун Кэптив Иншуэренс», единственным клиентом которого стал сам концерн «Филипс». По высоким ставкам было застраховано имущество концерна, в том числе такое, которое обычно в страховом бизнесе не страхуется, поскольку шансы его порчи или гибели ничтожны. Соответствующие суммы страховых премий стали переводиться за границу Голландии—на Бермуды. Оттуда средства в виде займов были предоставлены материнскому обществу. В сочетании со страховыми платежами суммы платы за пользование кредитом существенно меняли объемы прибыли и, следовательно, снижали налогооблагаемую базу. Экономия только за один годичный период составила несколько миллионов долларов. Главным фактором в данной цепочке является ее юридическая неуязвимость.

Видовым понятием, используемым в рамках родового — «оффшорная компания», — выступает «компания международного бизнеса» (от англ. «international business company»). В настоящем оно известно праву ряда территорий, имеющих преимущественно зависимый или схожий с ним статус, а иногда и статус самостоятельных суверенных государств, предоставляющих льготные налоговые режимы («налоговые убежища»), что способствует учреждению в их пределах значительного числа иностранных компаний, действующих в международном гражданском обороте. Как правило, компании международного бизнеса не могут осуществлять хозяйственную деятельность внутри таких территорий или государств. В их числе прежде всего получившие наибольшее распространение в последнее время так называемые оффшорные зоны— Кипр, Лихтенштейн, Люксембург, Мальта, Панама, Сингапур, ряд штатов США (Делавэр, Невада, Вайоминг и др.), британские зависимые территории, которые не входят в состав Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и пользуются определенной степенью самоуправления, включая собственное законодательство, а также территории иных государств: Бермудские, Виргинские, Каймановы, Фолклендские острова, Гибралтар, Гонконг (ныне Сянган), острова Терке и Кайкос, Мэн, Джерси, Гернси, Нидерландские Антильские острова и др. Одним из главах требований по учреждению и функционированию компаний международного бизнеса выступает условие о ведении деятельности исключительно за границей конкретного государства или территории. Кроме того, в силу положений местного законодательства необходимо наличие зарегистрированного в пределах рассматриваемой юрисдикции административного центра (центра управления офиса компании), назначение директорами компании граждан данной страны, финансирование компании из источников, находящихся вне этой территории[21].

IV. Многосторонние международные договоры и

казахстанское законодательство

Многосторонние договоры, действующие в сфере регулирования инвестиций, классифицируются на региональные и универсальные. К последним относятся Конвенция об учреждении многостороннего Агентства по гарантиям инвестиций, подписанная в Сеуле в 1985 г. (Сеульская конвенция)[22], и Конвенция о порядке разрешения инвестиционных споров между государством и лицом другого государства, которая была подписана в Вашингтоне в 1965 г. (Вашингтонская конвенция), а также соглашения, подписанные в рамках ГАТТ/ВТО и касающиеся вопросов регулирования инвестиций[23]. К региональным инвестиционным договорам относятся договоры об учреждении экономических союзов государств, например, Европейского союза, Соглашение о сотрудничестве в области инвестиционной деятельности, подписанное между странами СНГ в 1993 году[24]. К числу региональных договоров относятся и некоторые отраслевые договоры, например, Договор к Энергетической хартии[25]. В настоящее время все большее значение приобретает деление международных инвестиционных договоров на регулирующие и защищающие инвестиции. Особенность первых заключается в том, что участвующие в них государства берут на себя обязательства по применению надлежащих мер правового регулирования инвестиций. Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, учреждающее партнерство между Казахстаном, с одной стороны, и Европейскими Сообществами и их государствами-членами — с другой[26] (далее — Соглашение о партнерстве и сотрудничестве), обладает качествами многостороннего договора, регулирующего инвестиции. В этом соглашении содержится обязательство Казахстана следовать общепринятым нормам ВТО в области регулирования международной торговли, обращаться к мерам регулирования (в том числе и к инвестиционным) в соответствии с правилами, содержащимися в соглашениях ГАТТ/ВТО.

Международное экономическое сотрудничество в области инвестиций развивается постепенно от международно-правовой защиты к международно-правовому регулированию инвестиций, от двусторонних к многосторонним соглашениям о сотрудничестве в части регулирования инвестиций.

Конвенция об учреждении многостороннего Агентства по гарантиям инвестиций (Сеульская конвенция) представляет собой один из способов защиты имущественных прав иностранных инвесторов. Другим инструментом защиты прав иностранных инвесторов является Вашингтонская конвенция. Двусторонние международные соглашения о поощрении и взаимной защите капиталовложений, которые наиболее активно используются в казахстанской международно-договорной практике для привлечения капитала в казахстанскую экономику, в настоящее время допускают обращение к созданным на основании Дополнительного протокола к Вашингтонской конвенции средствам защиты прав иностранных инвесторов, и это отражено в законодательстве Республики Казахстан.

Договор к Энергетической хартии является завершением работы по инвестиционному и торговому сотрудничеству в топливно-энергетических отраслях, начатой в 1991 году. При участии 52-х государств была подписана Европейская энергетическая хартия[27]. Она предусматривала развитие экономического сотрудничества между бывшими социалистическими государствами (страны СНГ, Балтии, Центральной и Восточной Европы) и странами — членами ОЭСР (за исключением США, Канады, Мексики и Новой Зеландии) в области энергетики. Это был первый международный документ, носящий отраслевой характер. Положения самой Хартии носили рекомендательный характер. Чтобы придать этим положениям обязательный характер, в декабре 1994 года 49 государств, в числе которых была Россия, подписали Договор к Энергетической хартии.

Соглашение о партнерстве и сотрудничестве можно охарактеризовать как своеобразную «школу» по применению правил международной торговли ВТО, поскольку участвующие в этом соглашении государства обязались применять нормы ГАТТ/ВТО независимо от того, являются ли они членами ВТО или нет. Приводимые ниже статьи из ГАТТ и соглашений, действующих в рамках ГАТТ/ВТО, являются нормами, обязательными для применения Казахстаном, в силу действия Соглашения о партнерстве и сотрудничестве.

Договор к Энергетической хартии и Соглашение о партнерстве и сотрудничестве определяют порядок применения мер регулирования для инвестиций в топливно-энергетических отраслях промышленности, банковской, страховой сферах, а также на рынке финансовых услуг.

Международные договоры, регулирующие инвестиции, отличает новый подход в развитии инвестиционного сотрудничества, основанный на установлении контроля за исполнением обязательств со стороны создаваемой процедуры рассмотрения споров, связанных с инвестициями.

Наиболее ярко новый подход к регулированию экономического сотрудничества проявляется в различных многосторонних международных договорах, лежащих в основании экономических союзов государств, направленных на создание общего рынка, в том числе и рынка капиталов. С учетом опыта правового регулирования в рамках Европейского союза разработаны нормы соглашений ГАТТ/ВТО. Многосторонние международные договоры в области инвестиций типа Соглашения о партнерстве и сотрудничестве следует относить к договорам, обеспечивающим более высокую степень сотрудничества в области инвестиций, выходящую за рамки проблемы их защиты. Они составляют особую группу многосторонних договоров, регулирующих торговлю и инвестиции.

Появление нового типа договоров и новых тенденций в международном инвестиционном сотрудничестве позволяет использовать инструменты международного права для оказания влияния на внутригосударственное законодательство об инвестициях. Такое влияние следует рассматривать в рамках общей тенденции унификации права.

Конституция РК учитывает новые тенденции в международном праве и предусматривает, что международные договоры Республики Казахстан являются составной частью ее правовой системы. Это положение обеспечивает как прямое действие норм международных договоров, в которых участвует Казахстан, при осуществлении правового регулирования инвестиций, так и косвенное их воздействие на формирование законодательной политики государств — членов мирового сообщества[28].

Международные договоры в силу своей правовой природы вносят элемент стабильности в меняющееся национальное законодательство. Однако в разных договорах используются различные правовые средства для достижения указанной цели.

Международные договоры о защите инвестиций можно охарактеризовать как договоры, устраняющие неблагоприятные последствия, возникающие для инвесторов в результате принятия государством тех или иных мер регулирования. Наибольшее значение в защите инвестиций имеют Вашингтонская и Сеульская конвенции.

Обе эти конвенции предусматривают создание специализированных в области международного инвестиционного сотрудничества международных организаций и определяют их порядок деятельности. Такими организациями являются Международный центр по урегулированию инвестиционных споров (МЦУИС) и Многостороннее агентство по гарантиям инвестиций (МАГИ). Указанные организации осуществляют коммерческую по своему характеру деятельность (третейское разбирательство споров и страхование инвестиций), однако регулирование этой деятельности полностью подчинено условиям международного многостороннего договора, на основе которого эти организации были созданы.

Созданные на основе конвенций международные организации осуществляют защиту инвесторов путем оказания конкретных услуг. МЦУИС оказывает услуги по разрешению коммерческих споров, возникающих между инвестором — частным физическим или юридическим лицом — и государством, принимающим инвестиции. В литературе отмечается особая правовая природа института третейского суда Международного коммерческого арбитражного суда (МКАС) [33], а также сходство с МЦУИС как негосударственного суда [34, С. 16 — 17].[29] С созданием МЦУИС инвестиционные споры входят также и в компетенцию специализированного международного коммерческого арбитража, действующего на основании международной конвенции. Государства, участвующие в международном инвестиционном сотрудничестве, могут для целей защиты инвестиций предусматривать в законодательстве возможность обращения инвесторов также и в МЦУИС.

Многостороннее агентство по гарантиям инвестиций оказывает инвесторам услуги по международному страхованию инвестиций. Заключаемые МАГИ контракты с частными инвесторами обеспечивают последним выплату страхового вознаграждения в случае наступления политических рисков, в том числе в случае принятия государством-реципиентом инвестиций актов национализации или экспроприации имущества, принадлежащего инвесторам. Характер риска и большой объем сумм выплачиваемой компенсации предопределяют необходимость создания международно-правового института для страхования таких рисков. Создание Агентства решает также и другую задачу, связанную с определением суммы выплачиваемой компенсации, которая определяется в виде страхового вознаграждения до того как возникает конфликтная ситуация, а, следовательно, наиболее соответствует реальной сумме причиненного ущерба. МАГИ обеспечивает необходимую связь между принятием государством мер регулирования, причинением вреда иностранному инвестору и международным обязательством государства — участника МАГИ выплатить соответствующую сумму компенсации.

Обращение к международно-правовым средствам защиты инвестиций может быть предусмотрено в многосторонних договорах, регулирующих инвестиции. Созданный на основании Вашингтонской конвенции Международный центр по разрешению инвестиционных споров — МЦУИС выполняет своего рода контрольные функции над действиями государства [35, С. 154].

Международные договоры, регулирующие инвестиции, включают в себя нормы, предусматривающие различного рода процедуры, используемые при рассмотрении инвестиционных споров. Эти положения являются важными, если не ключевыми, условиями действия многосторонних международных договоров, регулирующих инвестиции.

Основным вопросом, решаемым в многосторонних международных договорах, регулирующих инвестиции, является вопрос о применении государством мер регулятивного характера, которые ограничивают деятельность иностранного инвестора или носят характер мер экспроприации иностранной собственности. В литературе меры по экспроприации часто называют мерами, носящими характер «ползучей национализации». Их принятие не связано с актами о национализации и внешне они могут носить вполне безобидный или оправданный особыми обстоятельствами характер. Поэтому установление перечня такого рода мер регулирования в международном договоре лежит в основе обязательства государства воздерживаться от их применения.

Впервые термин «ползучая национализация» был применен при оценке действия отдельных положений Единого инвестиционного кодекса. Так называлось Решение 24 Комиссии Картахенского соглашения законодательного органа Андского общего рынка, созданного в 1969 г. в Латинской Америке.[30] Этим Решением устанавливался Общий режим, в рамках которого предусматривалось, что предприятия с долей иностранного капитала в 80 процентов должны преобразоваться в течение десяти лет в предприятия с 50-процентной долей участия иностранного капитала. Впоследствии это требование было отменено, но термин, использовавшийся для характеристики указанных мер, приравненных к «ползучей национализации», сохранился. К ним относятся меры, приравненные к экспроприации иностранной собственности. Они охватывают собой различные ситуации, связанные с определением режима деятельности иностранных инвесторов [36, С. 18 — 65].

В договорах содержатся положения о том, какие меры следует относить к ограничительным, то есть носящим характер изъятий из национального режима, предоставляемого иностранным инвесторам. Вопрос о регулятивных мерах ограничительного характера приобретает в настоящее время особую актуальность в связи с тем, что принятию таких мер благоприятствуют общие для многих стран экономические условия развития. Так, общей характеристикой складывающейся для многих государств экономической ситуации является передача коммерческим организациям, прежде всего юридическим лицам, имущество которых составляет собственность государства, функций органов государственной власти. С другой стороны, в условиях развития рыночной системы экономики все чаще встречаются случаи, когда за недостатком бюджетных средств органы власти различных уровней вверяют исполнение публичных функций коммерческим, то есть частным организациям.

Актуальность вопросов, связанных с применением мер ограничительного характера, лежит в растущей популярности «инфраструктурных» или инвестиционных проектов, реализация которых полностью отдается на риск частных инвесторов, в том числе и иностранных. В основе их чаще всего лежат договоры государственных органов, отвечающих за развитие инфраструктуры (коммуникации, инженерные сооружения, водо- и теплоснабжение), с частными инвесторами, которые называются «концессионными» договорами. Инвестор, рискуя вложенным в проект капиталом, стремится получить от государства соответствующие гарантии от «ползучей национализации», чтобы окупить вложенные средства. Предоставление таких гарантий составляет существенное условие концессионного договора, лежащего в сфере гражданско-правового регулирования.

Международные договоры, как и международное право вообще, являются адекватным средством в сфере ограничения власти государства, поскольку могут рассматриваться как своего рода «власть» над государством.

В международных договорах, регулирующих инвестиции, граница между дозволенными и недозволенными мерами регулирования проводится в рамках определения национального режима. В Генеральном соглашении по тарифам и торговле (ГАТТ)[31], лежащем в основании создания ВТО, национальный режим сформулирован в виде общего принципа наибольшего благоприятствования. Изначальной целью ГАТТ было регулирование внешнеторговых отношений, а в основе международно-правового регулирования внешней торговли всегда лежал режим наиболее благоприятствуемой нации (РНБ).

В двусторонних международных договорах о дружбе, торговле и мореплавании одно договаривающееся государство предоставляло другому договаривающемуся государству режим не менее благоприятный, чем тот, которым пользуется или будет пользоваться в будущем любое третье государство. В отличие от режима наибольшего благоприятствования, сформулированного в двусторонних договорах, принцип наибольшего благоприятствования, предусматривающийся в многосторонних соглашениях ГАТТ/ВТО, включает в себя дополнительно другие правовые элементы, необходимые для многостороннего международного сотрудничества. Это принцип взаимности и национальный режим. Согласно пункту 2 «а» ст.II ГАТТ допускается налог на импорт товаров, «равноценный внутреннему налогу … на аналогичный товар отечественного производства». Национальный режим в отношении внутреннего налогообложения подробно регламентируется в статье III ГАТТ. Исторически сложилось так, что в двусторонних договорах о дружбе, торговле и мореплавании национальный режим формулировался специально для случаев осуществления инвестиций и составлял лишь часть, при этом необязательную для включения в двусторонний договор, определяющий условия осуществления торговли [38, С. 146]. Переход на многосторонние формы торгового сотрудничества означал переход от режима к принципу наибольшего благоприятствования, согласно которому национальный режим применялся в той части отношений, которая касалась вопросов торговли товарами.

Обязательство государства — участника ГАТТ предоставлять коммерческим организациям других договаривающихся государств режим на основе принципа взаимности сформулировано в статье I ГАТТ. Эта статья, носящая название «Общий режим наиболее благоприятствуемой нации», предусматривает, что любое преимущество, предоставляемое товару, происходящему из какой-либо другой страны, должно предоставляться «подобному же товару, происходящему из территории всех других Договаривающихся Сторон». Принцип взаимности действует также и в отношении национального режима. В пункте 1 ст.III ГАТТ предусматривается применение режима недискриминации участников хозяйственной деятельности не только относительно лиц других государств, но также и собственных граждан и юридических лиц.

Важным положением соглашения ГАТТ является норма ст. ХX, содержащая перечень мер регулирования, которые признаются допустимыми в рамках национального режима. Принимаемые государством-участником, эти меры следует считать соответствующими национальному режиму, если их принятие направлено на защиту публичного интереса, а следовательно, не носит характера дискриминационной меры. Признание законности мер, принятых государством в рамках указанного перечня, означает, что они не могут быть отнесены к числу ограничительных. В то же время ограничительный характер таких мер в соответствии с другими нормами международного права позволяет лицу, чьи интересы затронуты, обратиться к государству, принявшему эти меры, с требованием выплатить компенсацию, как если бы речь шла о национализации (экспроприации) иностранной собственности.

В рамках национального режима не допускается принятие мер, которые явились бы «непроизвольной или неоправданной мерой дискриминации между странами» либо «скрытым ограничением в торговле». Однако ничто в этом договоре не препятствует принятию договаривающейся стороной мер:

a) необходимых для защиты общественной морали;

б) необходимых для охраны жизни и здоровья человека, животных и растений;

в) относящихся к импорту золота или серебра;

г) необходимых для обеспечения выполнения таможенного законодательства, законодательства о монополиях, об охране патентов, товарных знаков и авторских прав;

д) относящихся к товарам, производимым трудом лиц, находящихся в заключении;

е) принимаемых для охраны национальных сокровищ художественной, исторической или археологической ценности;

ж) относящихся к предотвращению истощения природных ресурсов, если подобные меры проводятся одновременно с ограничением внутреннего производства или потребления;

з) принимаемых во исполнение обязательств по межправительственному товарному соглашению, которое соответствует критериям, представленным на рассмотрение Договаривающихся Сторон и не отвергнутых ими;

и) связанных с ограничением экспорта отечественных материалов, необходимых для обеспечения достаточным количеством таких материалов внутренней обрабатывающей промышленности в течение периодов, когда внутренняя цена на такие материалы держится на более низком уровне, чем мировая цена, при условии, что такие ограничения не должны содействовать расширению экспорта и не должны отступать от положений настоящего Соглашения касательно недискриминации;

к) существенных для приобретения или распределения товаров, повсеместно или в данной местности, недостаточных в количестве, при условии, что любые такие меры должны быть совместимы с принципом, что все Договаривающиеся Стороны имеют право на справедливую долю в международном снабжении такими товарами и что действие любой из этих мер, несовместимых с другими положениями, будет прекращено, как только условия, вызвавшие их, перестанут существовать.

Приведенная норма содержит перечень регулятивных мер, которые государство, участвующее в ГАТТ, может применять для защиты своих национальных интересов и которые будут признаваться другими государствами как законное средство регулирования торговых отношений. Режим, определяемый в ГАТТ, применяется в отношениях между Россией и Европейскими Сообществами, а также в отношениях с государствами Европейских Сообществ, как это вытекает из п.1 ст.10 Соглашения о партнерстве и сотрудничестве.

Аналогичный принцип наибольшего благоприятствования сформулирован в Договоре к Энергетической хартии (ДЭХ) применительно к области инвестиционных отношений, возникающих в энергетических отраслях экономики. Для целей применения ст.10, носящей название «Поощрение, защита и режим капиталовложений», под режимом понимается предоставляемый Договаривающейся Стороной режим, не менее благоприятный, чем тот, который она предоставляет своим собственным инвесторам или инвесторам любой другой Договаривающейся Стороны или любого третьего государства, в зависимости от того, какой из них является наиболее благоприятным. ДЭХ определяет прежде всего меры, которые характеризуются как экспроприация. Согласно пункту 1 ст.13 ДЭХ инвестиции инвесторов одной Договаривающейся Стороны на территории другой Договаривающейся Стороны не подлежат национализации, экспроприации или мерам, имеющим аналогичные последствия, за исключением случаев, когда такая экспроприация осуществляется: а) с целью, которая отвечает государственным интересам; b) без дискриминации; c) с соблюдением надлежащих правовых процедур; d) одновременно с выплатой быстрой, достаточной и эффективной компенсации. Таким образом, ДЭХ вводит оценочные категории, которые позволяют определить, являются ли регулятивные меры допустимыми.

Инвестиции в энергетических отраслях наиболее чувствительны к различным изменениям в законодательстве, следствием которых, как правило, является возникновение крупных сумм ущерба, причиняемого инвестору. Именно поэтому ДЭХ не только уделяет внимание мерам, признаваемым законными правовыми средствами, но также включает в себя и перечень мер, составляющих нарушение обязательства государства предоставить национальный режим в рамках принципа наибольшего благоприятствования. В статье 5 ДЭХ дается перечень так называемых инвестиционных мер, связанных с торговлей, являющихся несовместимыми с предоставлением национального режима инвестору и не соответствующими ст.III и XI ГАТТ, где говорится о национальном режиме и о количественных мерах в торговле.

К «инвестиционным мерам», несовместимым с предоставлением национального режима, относятся меры, введение которых предусматривается в национальном законодательстве и которые создают у инвестора дополнительные обязательства по внешней торговле, например, обязательство воздержаться от закупки импортного товара или обязательство использовать продукцию отечественного происхождения, то есть обязательство по добровольному ограничению в осуществлении внешней торговли. Обязательства по ограничению своих торговых операций на основе нормативных актов, регулирующих внешнеторговую деятельность коммерческих организаций с участием иностранного инвестора, как правило, принимаются с целью стимулировать отечественного производителя. В международной торговле такие обязательства называют «требование местной составляющей».

К инвестиционным мерам, несовместимым с национальным режимом, относятся также меры, включающие в себя «требование экспортной составляющей» или «требование валютного баланса». Предусматриваемые национальным законодательством указанные меры предполагают обязательство инвестора обеспечить экспорт производимой им продукции в таком объеме, который покрывал бы затраты инвестора на импорт необходимой для него продукции.

Несмотря на то, что в случае принятия указанных инвестиционных мер речь идет о достижении интересов государства, регулирующего инвестиции, эти меры не признаются мерами, соответствующими публичному интересу, поскольку принятие их нарушает конкуренцию между инвесторами как участниками международной торговли. Публичный интерес в данном случае представлен интересом мирового сообщества, заинтересованного в развитии международной торговли.

Одним из основных принципов развития торговых и инвестиционных отношений в рамках ГАТТ и ДЭХ является конкуренция. Принцип конкуренции сформулирован в статье 6 ДЭХ. В соответствии с этим принципом «каждая Договаривающаяся Сторона обеспечивает в рамках своей юрисдикции принятие и исполнение таких законов, которые необходимы и целесообразны для снятия проблем, вызванных односторонним и совместным антиконкурентным поведением хозяйствующих субъектов в энергетическом секторе» (п.2 ст.6 ДЭХ).

Многосторонний международный договор в области энергетического сотрудничества, исходя из принципа защиты конкуренции на национальных рынках, определяет заранее, какие меры, принимаемые в законодательстве государства-участника, следует рассматривать как нарушение публичного интереса. Обязательства государств, участвующих в многостороннем международном договоре, в данном случае являются способом ограничения власти государства в части принятия протекционистских мер в нарушение сформулированного в договоре режима инвестиций и торговли.

Положения об инвестиционных мерах Договора к Энергетической хартии повторяют положения Соглашения об инвестиционных мерах, связанных с торговлей, или ТРИМс, принятого в рамках ГАТТ. В этом соглашении говорится о том, что очень часто государства при регулировании инвестиций предусматривают условия осуществления инвестиций, которые могут отрицательно влиять на торговые отношения. В связи с этим, согласно ТРИМс, договаривающееся государство берет на себя обязательство воздерживаться от принятия мер регулирования инвестиций, которые ограничивали бы торговлю.

В ТРИМс приводится более подробный, чем в ДЭХ, перечень мер, несовместимых с действием национального режима, сформулированного в статье III ГАТТ. К таким мерам относятся:

«требование местной составляющей» (использование определенного объема местного ресурса при производстве товара);

«требование к местной доле акций» (положение о том, что определенная доля акций должна принадлежать местным инвесторам);

«требование торгового баланса» (положение о том, чтобы объем импорта инвестора составлял определенную долю к объему экспорта);

«требование валютного баланса» (положение о том, что иностранная валюта, предназначенная для импорта, не должна превышать иностранную валюту, полученную в результате экспорта);

«требование экспортной составляющей» (положение о том, чтобы экспортировалась определенная доля продукции);

«ограничение на производство» (запрещение компаниям производить товары в стране пребывания);

«требование по передаче технологии» (положение, предписывающее инвесторам выполнять определенные виды научно-внедренческих работ внутри страны);

«требование по лицензированию» (положение, обязывающее инвестора иметь местную лицензию на используемые технологии);

«валютные ограничения» (ограничения к доступу предприятий к иностранной валюте).

В инвестиционном законодательстве отдельных стран часто содержатся положения о том, что при создании предприятий с участием иностранного капитала инвестор-учредитель берет на себя обязательства по выполнению таких условий создания и деятельности предприятий, как импорт в объеме, не большем, чем ему позволяет его экспортная выручка; использование местной рабочей силы; использование продукции местного производства в качестве сырья и оборудования и т.д. Участие государства в многосторонних международных договорах, регулирующих инвестиции, означает, что подобного рода изъятия из национального режима носят ограничительный характер и несовместимы с национальным режимом в области торговли.

В развитии многостороннего сотрудничества в области инвестиции большую пользу принесло бы разрабатываемое Многостороннее инвестиционное соглашение (МИА). В этом соглашении предполагается сформулировать общие положения о режиме для инвестиций. Переговоры о МИА ведутся в рамках Организации по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭСР) с 1994 года. Однако эта работа приостановилась в связи со сложностями в достижении согласия по вопросам регулирования отдельных аспектов инвестиционной деятельности, в том числе в связи со сложностью определения мер регулирования в области инвестиций в рамках предоставляемого инвестициям национального режима.

Важную роль в определении характера мер регулирования инвестиций играет международный арбитраж. При оценке характера мер регулирования инвестиций, принимаемых государством, а следовательно, при оценке исполнения государством-участником своих обязательств по многостороннему международному договору важно учитывать международно-правовую природу арбитража. Функции международного органа, осуществляющего контроль за действиями государства по регулированию международной торговли, исполняет арбитражный орган ГАТТ, рассматривающий споры между государствами членами ВТО. В области инвестиционных отношений особое значение придается специализированному международному арбитражу, рассматривающему инвестиционные споры между государством и иностранным частным инвестором. В соответствии со ст.26 ДЭХ предусматриваются следующие способы разрешения спора: дружественным путем, путем передачи спора для его разрешения в компетентный национальный орган по согласованной сторонами процедуре. Под «передачей спора в компетентный национальный орган» подразумевается передача спора в суд или административный трибунал Договаривающейся Стороны. «Предварительно согласованная процедура» подразумевает предварительное согласие Договаривающейся Стороны на применение любой согласованной процедуры разрешения спора, которое должно быть дано в соответствии с условиями статьи 26 ДЭХ.

Если инвестор не передал спор на рассмотрение суда или административного трибунала Договаривающейся Стороны, стороны обращаются к предварительно согласованной процедуре. При этом участие в ДЭХ означает, что каждая Договаривающаяся Сторона выражает согласие на передачу спора: в соответствии с любой применимой, предварительно согласованной процедурой разрешения спора или в соответствии с пунктами 3-8 статьи 26. Эти пункты определяют условия и порядок обращения инвестора в международный арбитраж или согласительный орган.

Передача спора в соответствии с пунктами 3-8 ст.26 ДЭХ означает передачу спора в Международный центр по урегулированию инвестиционных споров для его разрешения в соответствии с процедурами, предусмотренными Вашингтонской конвенцией об урегулировании споров между государством и лицом другого государства, или в соответствии с процедурами, предусмотренными в Дополнительном протоколе к Вашингтонской конвенции, принятом в 1979 г. («Правила Дополнительной Процедуры»). Помимо обращения в Международный центр по урегулированию инвестиционных споров, ДЭХ предусматривает возможность обращения к единоличному арбитру или в арбитражный суд ad hoc, учреждаемый в соответствии с Арбитражным регламентом ЮНСИТРАЛ, либо передачу спора на арбитражное рассмотрение в национальный коммерческий арбитражный институт — Международный коммерческий арбитражный суд в Стокгольме («Арбитражный институт международной торговой палаты в Стокгольме») [39, С. 250 — 268].

Предоставление инвестору права выбора среди различного вида международных третейских судов свидетельствует об устоявшейся в международной практике репутации Международного коммерческого арбитража как надлежащего способа разрешения инвестиционного спора, альтернативой которому является национальный суд или административный трибунал.

Одним из условий функционирования Международного коммерческого арбитража является согласие спорящих сторон на арбитражное разбирательство (арбитражная оговорка или третейская запись). В ДЭХ[32] предусматривается, что письменное согласие инвестора, а также участвующего в споре государства должно отвечать требованию, предъявляемому к письменному согласию для целей применения главы II Конвенции ИКСИД[33] и Правил Дополнительной Процедуры для целей применения статьи II Конвенции ООН о признании и исполнении иностранных арбитражных решений 1958 г. (Нью-Йоркской конвенции), а также к письменному согласию сторон контракта для целей применения ст.1 Арбитражного регламента ЮНСИТРАЛ (п.5 ст.2). ДЭХ также решает некоторые спорные вопросы, поднимавшиеся в связи с применением ст.25 Конвенции ИКСИД, в частности, в отношении определения компетенции МЦУИС: следует ли рассматривать в качестве лица другого государства инвестора, который, хотя и представляет собой юридическое лицо, созданное по праву государства — стороны в споре, однако до возникновения спора контролировался лицом другой Договаривающейся Стороны. В соответствии с п.7 ст.26 ДЭХ на такого инвестора распространяется режим «юридического лица другого государства». В части исполнения арбитражного решения ДЭХ предусматривает, что каждая Договаривающаяся Сторона без задержки исполняет решение арбитража и предусматривает обеспечение эффективного исполнения таких решений на своей территории.

Приведенный анализ отдельных положений многосторонних международных договоров, регулирующих инвестиции, показывает, что для целей развития международного сотрудничества в области промышленности и торговли многосторонние международные договоры предусматривают правила осуществления государствами своих функций в области регулирования внутренних и внешних экономических отношений. Принятие мер регулирования, которые по своему эффекту могут быть приравнены к мерам по национализации иностранной собственности, влечет за собой выплату компенсации иностранному собственнику, как если бы речь шла о национализации иностранной собственности. При этом мерами, приравненными к национализации в соответствии с многосторонними международными договорами, являются меры, принимаемые в нарушение положений международных договоров о национальном режиме.

Учитывая все возрастающее значение многосторонних международных договоров, регулирующих инвестиции, следовало бы внести ряд дополнений и уточнений в законодательство Республики Казахстан об иностранных инвестициях. На наш взгляд, было бы целесообразно дополнить положения, касающиеся гарантий прав иностранных инвесторов, приблизив их к содержанию многосторонних международных договоров, регулирующих инвестиции. Было бы желательно перейти от формулы обязательной выплаты компенсации в случае национализации иностранной собственности к формуле, которая охватывала бы собой не только случаи национализации, но также меры ограничительного характера. Такие меры могут касаться как случая, когда титул собственника не переходит к государству, но меры регулирования приводят к аналогичному результату, так и случая принятия инвестиционных мер, несовместимых по своему характеру с предоставлением национального режима.

Другим выводом, к которому можно прийти в результате анализа норм многосторонних соглашений в области инвестиций, является вывод о необходимости исполнения норм международных договоров государством, участвующим в этих договорах. Очень часто исполнение норм международных договоров связано с принятием законодательства, задача которого состоит не в повторении положения норм международных договоров, а в достижении целей, поставленных в международном договоре. Защита частных интересов и частной собственности, осуществляемая на основе международных договоров, требует того, чтобы законодательство об иностранных инвестициях государств-участников более детально регулировало вопросы, связанные с применением национального режима и выплатой компенсации иностранным инвесторам.

И, наконец, важным представляется признание Вашингтонской конвенции как конвенции, имеющей широкое применение. Неучастие в Вашингтонской конвенции затрудняет исполнение обязательств по Договору к Энергетической хартии. Вашингтонская конвенция обеспечила условия для регулирования инвестиций на международно-правовом уровне, поскольку ею создан механизм контроля за действиями государства в области регулирования инвестиций. В данной связи особое значение для международного инвестиционного сотрудничества Казахстана с другими государствами приобретает ратифицированная Казахстаном данная конвенция.

V. Осуществление иностранными юридическими лицами хозяйственной деятельности

Для определенных категорий юридических лиц, известных современной практике международного частного права, к каковым относятся оффшорные компании, специального акта, которым санкционируется допуск к хозяйственной деятельности, не требуется. Вместе с тем, как это ни парадоксально, в пределах собственной юрисдикции такие компании и не вправе осуществлять подобную деятельность. Их учреждение в той или иной стране или зоне как оффшорной компании само по себе устраняет возможность действовать на данной территории в качестве национального хозяйствующего субъекта. Понятие «оффшорный» предполагает хозяйственную деятельность за границей. Таким образом, компания международного бизнеса и просто оффшорная компания, являющиеся таковыми в силу предписаний закона государства регистрации, с точки зрения осуществления производственной, коммерческой, вообще хозяйственной деятельности во всех странах будут рассматриваться как иностранные.

В том же, что касается законодательных предписаний различных государств, относящихся к данному вопросу, то они так же, как и в других областях, не совпадают [40, С. 453 — 455].

Рассмотрим действующие правоположения в этой сфере некоторых европейских и иных стран. Например, согласно ст. 15 Торгового кодекса 1885 г. Испании (характерно, что с незначительными изменениями он был введен в действие и в других государствах: на Кубе и в Пуэрто-Рико—с 1 мая 1886 г., на Филиппинах—с 6 августа 1886 г.) «иностранные компании, учрежденные за границей, вправе вести торговую деятельность в Испании. Правоспособность названных лиц определяется законодательством соответствующей страны. Торговая деятельность названных лиц и создание торговых заведений, осуществляемые на территории Испании, регулируются данным Кодексом. Договорами Испании с другими государствами может быть установлено иное».

Во Франции иностранная компания, даже учредившая представительство (бюро) в этой стране в целях рекламы, сбора информации, налаживания, поддержания и развития контактов и т. д. с французскими коммерсантами и юридическими лицами, не имеет права на совершение каких-либо юридических актов на ее территории (заключение контрактов, купля-продажа, аренда или предоставление услуг). Осуществление собственно хозяйственной деятельности для иностранных юридических лиц возможно посредством создания по крайней мере либо агентства, либо своего филиала во Франции. Возможно также учреждение отделения иностранного общества или компании, которое, однако, не пользуется правами юридического лица, не имеет самостоятельного капитала, а его деятельность ограничена «эксплуатацией» (использованием) активов (ценностей, услуг и т. д.), которые создаются или обеспечиваются зарубежной фирмой. Создание же филиала заграничного юридического лица может потребовать особо-то разрешения на «иностранную инвестиционную деятельность во Франции», депонирования устава, внесения в торговый реестр и реестр компаний, публикации в газете и пр. Все вопросы регистрации новых предприятий или филиалов во Франции, включая создаваемые иностранными субъектами права, осуществляются Центром оформления предприятий при Торгово-промышленной палате г. Парижа или соответствующего департамента.

В ФРГ для того, чтобы иностранное юридическое лицо могло быть признано правоспособным на ее территории, ему необходимо получить отдельное постановление исполнительной власти, если. оно принадлежит к особой категории юридических лиц—союзов, требующих специальной регистрации или разрешения. Указанное не применяется в отношении торговых товариществ—акционерных обществ. При этом важно подчеркнуть, что по акционерному закону ФРГ 1965 г. (с изменениями по состоянию на 1 января 1992 г.) акционерное общество признается торговым товариществом даже в том случае, когда предмет его деятельности не входит в сферу торговли (§ 3).

В Японии согласно действующему законодательству иностранные компании, намеревающиеся осуществлять коммерческие сделки в качестве способа продолжительного осуществления предпринимательской деятельности на территории этой страны, обязаны назначить представителя в Японии и создать контору по месту его жительства или в другом месте, которое укажет это лицо (ст. 479 Торгового кодекса Японии 1899 г.). Иностранная компания обязана обеспечить регистрацию по месту нахождения своей конторы и дать об этом публичное объявление. Регистрация и публичное объявление регулируются положениями, относящимися к регистрации и публикации филиала компании, учрежденной в Японии, имеющей аналогичный или сходный характер. Кроме того, в случае подобного рода иностранная компания обязана осуществить регистрацию в соответствии с законодательством, на основании которого она была учреждена, т. е. в «материнской» стране, с указанием имени и места жительства своего представителя в Японии. До обеспечения такой регистрации иностранная компания не имеет права осуществлять предпринимательскую деятельность в Японии и совершать сделки (ст. 481 ТКЯ). Суд вправе издать распоряжение о закрытии конторы иностранного юридического лица по требованию министра юстиции, акционера, кредитора или другого заинтересованного лица в случаях, если, например, наряду с прочим последняя прекратила платежи или в течение одного года после регистрации не начала деятельность, обусловливающую регистрацию в Японии, либо прекратила ее на период не менее одного года (ст. 484 ГКЯ).

В силу Закона об иностранных инвестициях № 77 от 5 сентября 1995 г. Кубы, заменившего собой Декрет № 50 от 15 февраля 1982 г., допуск иностранных юридических лиц — инвесторов — также требует разрешение. Процедуры одобрения могут осуществляться в отношении трех разрешенных организационных форм: кубинских коммерческих организаций—совместных предприятий, договора ассоциации, компании с иностранным капиталом. Правовой статус учрежденного совместного предприятия, отличающийся от статуса составляющих его участников, приобретается путем регистрации в Торговой палате Кубы. Такое совместное предприятие может создавать филиалы и дочерние компании как на Кубе, так и за рубежом. Предусмотренная в ст. 20—22 Закона процедура допуска иностранных инвесторов путем одобрения договора ассоциации заключается в получении разрешения на инвестицию со стороны Исполнительного комитета при Совете министров Кубы, полномочного решать вопросы в любой области экономического сотрудничества, или специально для этого созданной Комиссии Правительства. Министерство иностранных инвестиций и экономического сотрудничества определяет государственную организацию, ответственную за развитие экономического сотрудничества и определяет область экономики, в которой планируется реализовать инвестиции и вести деятельность. Иностранное юридическое лицо обязано провести переговоры по всем ключевым вопросам договора об ассоциации, заключить его и представить на одобрение компетентного органа. Некоторыми специалистами отмечается, что подобная практика заключения договоров об ассоциации и их одобрения в большей степени соответствует концессионной системе допуска иностранных юридических лиц [41, С. 132].

Если иностранный инвестор предполагает осуществлять деятельность в форме компании с иностранным капиталом, он должен образовать кубинскую компанию и подать совместно с ней заявку на получение разрешения в Министерство иностранных инвестиций и экономического сотрудничества [42, С. 206 — 208].

Анализируя практику США в рассматриваемом вопросе, следует указать на особый институт, действующий в этой стране, который, как представляется, можно приравнять к инструменту допуска иностранных юридических лиц к хозяйственной деятельности. Речь идет о заполнении формы SS-4 и получении идентификационного налогового номера корпорации (EIN), что, по существу, означает явочный порядок допуска, не требующего издания административного акта.

В Новой Зеландии — стране, с правовой точки зрения мало
известной в России, компании, являющиеся филиалами иностранных фирм и находящиеся на территории Новой Зеландии, согласно Закону о компаниях 1955 г. не рассматриваются как самостоятельные отечественные предприятия, и порядок их учреждения на территории данного государства требует согласия Комиссии по иностранным инвестициям. Совместные предприятия (joint
venture), которые зачастую создаются для реализации специфических сделок и контрактов, осуществляемых, как правило, в течение ограниченного срока, также не являются юридическими лицами. В соответствии с инвестиционным законодательством Новой Зеландии — Законом об иностранных инвестициях 1973 г., Правилами регулирования иностранных капиталовложений 1985г.,
дополненными в 1989 г., и Законом о торговле 1986 г. — иностранное лицо должно получить разрешение Комиссии по иностранным инвестициям, если оно намерено осуществлять следующую деятельность: создание нового бизнеса в соответствующих сферах (за исключением таких областей, как рыболовство, радио- и телевещание, аграрный сектор и земельные угодья), превышающего
10 млн. новозеландских долларов; приобретение новозеландской
компании стоимостью свыше 10 млн новозеландских долларов; приобретение имущества (независимо от стоимости) компании, ведущей деятельность в сферах, имеющих ограничения с точки зрения инвестиционного законодательства, и др. Согласно существующей практике наиболее приемлемыми формами ведения деятельности в рассматриваемой стране для зарубежных фирм является создание отдельной компании и регистрация ее в соответствии с Законом о компаниях 1955 г. в качестве новозеландской
компании в любой из правовых форм: акционерной компании с
ограниченной ответственностью, компании с неограниченной ответственностью, компании (частной компании) с ограниченной
ответственностью.

В связи с этим следует отметить, что акционерные общества
(компании, корпорации) почти во всех государствах мира признаются правосубъектными и правоспособными [43, С. 15 — 18].

Одной из развитых стран, допускающих создание оффшорных
компаний и корпораций на своей территории, являются Соединенные Штаты Америки. Здесь сложилось несколько «оффшорных
центров», в том числе в штатах Невада, Мэриленд и Делавэр. В
отношении последнего следует отметить, что ни один другой штат
не имеет таких гибких корпоративных законов. Примечательно, что
две известные оффшорные юрисдикции — Либерия и Панама —
приняли свои законы о компаниях, практически скопировав За-
кон о корпорациях общего типа штата Делавэр 1967 г. В свете этого
представляется целесообразным более подробно остановиться на
законодательной и правоприменительной практике данного штата
в области учреждения и допуска к хозяйственной деятельности
иностранных юридических лиц или американских юридических лиц,
созданных с участием иностранных учредителей как оффшорные
компании.

Рассматриваемого рода корпорации на территории штата не подпадают под налогообложение штата Делавэр, если не ведут деятельности, т.е. не извлекают прибыли, в штате [44, С. 284 — 285]. Все это выглядит необычным для США — страны с высоким уровнем развития системы налогообложения и контроля со стороны Департамента внутренних доходов США.

Для обеспечения правомерного функционирования таких компаний и поддержания их «in good standing» («в эффективном состоянии») необходимы организация отчетности и оплаты налогов, что возможно осуществить как непосредственно, так и через секретарские (агентские) фирмы [45, С. 3 — 4]. Действующий порядок постановки на учет в целях налогообложения всех регистрируемых в США корпораций, ведущих предпринимательскую деятельность, в Департаменте внутренних доходов США, основан на получении особого вида документа— формы SS-4 (стандартного приложения к регистрационным документам, заполнение и представление которого при регистрации позволяет затем получить идентификационный номера корпорации).

Возникает вопрос: необходимо ли заполнение формы SS-4 и
получение идентификационного номера при организации компании в штате Делавэр, если последняя не имеет намерения вести
деятельность в пределах штата?

В связи с тем, что данный аспект четко не урегулирован в законодательстве США, на практике он встречает различные толкования и варианты ответов [46, С. 281, 283].

В принципе речь идет о том, что в конкретном случае, если компания не заполнила форму SS-4, не извлекает прибыли и не обладает «работающим» банковским счетом на территории США, к тому
же при этом у компании нет налогового идентификационного номера, то компетентные государственные органы США просто «не
знают» о ее существовании, так как Департамент внутренних доходов США не ставится в известность автоматически при регистрации новой компании до тех пор, пока ее учредители не заполнят форму SS-4.

В свете изложенного применительно к анализируемому аспекту
допуска иностранных юридических лиц к хозяйственной деятельности заполнение формы SS-4 и получение идентификационного
номера корпорацией в данном или ином штате могут рассматриваться в качестве явочного порядка допуска, не требующего административного акта. В то же время, очевидно, именно практика использования подобного рода документов дала основание некоторым другим авторам утверждать, что у иностранного юридического лица в современном мире может быть один домициль (место нахождения административного центра) и несколько (прежде всего налоговых) резиденций [47, С. 115].

VI. Правовое положение иностранных юридических лиц в Республике Казахстан

В вопросе правового положения иностранных юридических лиц на территории Казахстана отечественный правопорядок исходит из закрепленного в действующем праве РК, прежде всего ГК и Законе «Об инвестициях» от 8 января 2003 года № 373-II для юридических лиц—иностранных инвесторов—принципа национального режима[34].

Глава 2. Правовой режим инвестиций содержит следующие положения: «Инвестору предоставляется полная и безусловная защита прав и интересов, которая обеспечивается Конституцией Республики Казахстан, настоящим Законом и иными нормативными правовыми актами Республики, а также международными договорами, ратифицированными Республикой Казахстан. Инвестор имеет право на возмещение вреда, причиненного ему в результате издания государственными органами актов, не соответствующих законодательным актам Республики Казахстан, а также в результате незаконных действий (бездействия) должностных лиц этих органов в соответствии с гражданским законодательством Республики Казахстан».

Важное значение имеет принятый Указ Президента Республики Казахстан Об утверждении перечня приоритетных секторов экономики Республики Казахстан для привлечения прямых отечественных и иностранных инвестиций[35], где Президент постановил:

Утвердить следующий Перечень приоритетных секторов экономики Республики Казахстан для привлечения прямых отечественных и иностранных инвестиций:

— производственная инфраструктура;

— обрабатывающая промышленность;

— объекты города Астаны;

— жилье, объекты социальной сферы и туризма;

— сельское хозяйство.

Инвестиции в наиболее важные производства, утвержденные Государственным комитетом Республики Казахстан по инвестициям, стимулируются и поддерживаются государством на весь период реализации инвестиционного проекта.

Имеет важное значение и Указ Президента РК от 30 июня 1998 г. N 3985 Об образовании Совета иностранных инвесторов при Президенте Республики Казахстан (с изменениями, внесенными Указом Президента РК от 20.03.2000 г. N 364; от 24.11.03 г. N 1234)

Данный Совет иностранных инвесторов[36] является консультативно-совещательным органом при Президенте Республики Казахстан.

Основными задачами Совета являются:

1) разработка рекомендаций и предложений по вопросам:

— определения основных направлений инвестиционной политики Республики Казахстан;

— улучшения инвестиционного климата в Республике Казахстан;

— совершенствования нормативной правовой базы Республики Казахстан об инвестициях;

— создания благоприятных инвестиционных и правовых условий для диверсификации экономики, индустриализации промышленного сектора, развития малого и среднего бизнеса;

— интеграции экономики Республики Казахстан в мировые экономические процессы;

— стратегии привлечения иностранных инвестиций в экономику Республики Казахстан;

— реализации крупных инвестиционных программ и проектов Республики Казахстан, имеющих международное значение;

2) рассмотрение и обсуждение по поручению Президента Республики Казахстан иных важных вопросов инвестиционной политики.

Председателем Совета является Президент Республики Казахстан. Постоянными членами Совета являются по должности: Премьер-Министр Республики Казахстан, Председатель Национального Банка Республики Казахстан, помощник Президента Республики Казахстан, курирующий вопросы инвестиций, Министр иностранных дел Республики Казахстан, Министр индустрии и торговли Республики Казахстан, Министр финансов Республики Казахстан, Министр экономики и бюджетного планирования Республики Казахстан и первый руководитель рабочего органа Совета[37].

Основным критерием для приема в члены Совета является вложение в экономику Республики Казахстан международными организациями и иностранными компаниями, представленными их претендентами, прямых инвестиций на сумму, эквивалентную не менее 100 миллионам долларов США, для инвесторов, работающих в сфере недропользования, и не менее 25 миллионам долларов США для инвесторов в иных секторах экономики.

Членами Совета также могут быть представители международных и иных организаций, банков, активно участвующих в работе по формированию благоприятного инвестиционного климата и активизации инвестиционных процессов в экономике Республики Казахстан[38].

Республика Казахстан гарантирует стабильность условий договоров, заключенных между инвесторами и государственными органами Республики Казахстан, за исключением случаев, когда изменения в договоры вносятся по соглашению сторон.

В свете указанного становится ясно, что помимо определения правового режима, которым пользуются в РК иностранные юридические (а также и физические лица—предприниматели), казахстанский правопорядок должен располагать если не дефинициями, то хотя бы критериями отнесения правосубъектных образований к иностранным юридическим лицам.

Заключение

Юридические лица — один из основных субъектов международного частного права. Их правовое положение определяется как внутренним правом отдельных государств и создаваемыми на его основе учредительными документами юридического лица, так и, в отдельных случаях, международными нормативными соглашениями. В международном частном праве следующие два понятия являются наиболее существенными для любого юридического лица:

1) личный статут (закон) Им определяется внутренняя организация юридического лица, формы, сферы его деятельности и правоспособность, обязательный вклад учредителей и других участников, начальный капитал и
его форма, права и обязанности учредителей и членов, состав и компетенция руководящих органов юридического лица и т д.,

2) национальность Она отличается от понятия гражданства физических лиц — института государственного права, в основе которого лежат принципы «права крови» и «права почвы». В МЧП под национальностью юридического лица следует понимать его принадлежность к определенному государству.

Национальность юридического лица определяет его личный статут. Поэтому вопрос о том, является ли вообще данное объединение лиц юридическим лицом или нет, решается, прежде всего, исходя из его национальности. Так, например, по праву Великобритании и США полное товарищество (partnership) не является юридическим лицом, а по законодательству Франции, Японии, России оно обладает таким статусом со всеми вытекающими отсюда последствиями Национальность юридического лица дает представление об объеме прав, которое оно может
иметь.

Правильное установление национальности юридического лица необходимо также для разрешения ряда проблем международного публичного права. Например, если в торговом договоре указывается, что юридическим лицам соответствующих государств предоставляется режим
наибольшего благоприятствования, то необходимо установить, какие предприятия могут рассматриваться как юридические лица данного государства Определение национальности юридических лиц имеет значение и при решении проблемы их признания в других государствах. Наконец, в ряде случаев в международных отношениях юридическим лицам оказывается необходимая дипломатическая защита, для чего, естественно, необходимо знать их государственную принадлежность.

Доктриной международного частного права подавляющего большинства стран признано, что юридические лица подчиняются национальным законам, то есть законам государств, к которым они принадлежат. Основное
содержание дискуссии здесь сводится к установлению критерия, который бы позволил определить национальность.

Категория личного статута чрезвычайно важна для юридического лица, поскольку, как было подчеркнуто, именно он отвечает на главный вопрос: является ли данное лицо юридическим, т. е. обладает ли волей, относительно независимой от воли лиц, объединяющихся в нем, иными словами, самостоятельным субъектом права. Таким образом, каждое иностранное юридическое лицо подчиняется иностранному (своему) правопорядку в вопросах возникновения, существования, деятельности и ликвидации, а также возможных способов и форм преобразования. Тем же правопорядком регулируется и объем правоспособности юридического лица, устанавливаются ее пределы. Личный закон юридического лица, кроме того, указывает на формы и порядок выступления юридического лица во внутреннем и внешнем хозяйственном обороте. Содержание личного статута дает ответы на вопрос, вправе или не вправе рассматриваемое юридическое лицо в своей деятельности выходить за рамки отечественной юрисдикции и каковы условия, формы и специальные требования, предъявляемые к такому выходу. Следовательно, решение проблем личных прав в отношениях данного юридического лица с третьими лицами находится всецело в сфере действия личного статута.

При ликвидации юридического лица, действующего за границей и имеющего на территории иностранного государства имущество, в том числе и недвижимое, личный закон, а не закон места нахождения вещи, как это обычно бывает в международном частном праве, будет решать судьбу последнего. В отдельных случаях обязательственных отношений, т. е. когда личность стороны в определенного рода обязательствах приобретает особое значение (например, при выдаче гарантии или поручительства, имеющих акцессорный характер), содержание прав и обязанностей сторон в таком отношении будет также подчиняться личному закону юридического лица, являющегося подобной стороной, а не закону, избранному сторонами для регулирования взаимоотношений в рамках основного обязательства, или закона, применимого к существу отношения в силу коллизионной нормы.

Согласно теории оседлости, называемой иногда теорией эффективного местопребывания, а также теорией местонахождения юридических лиц, личным статутом юридического лица (компании, корпорации, правосубъектного товарищества) является закон той страны, в которой находится его центр управления (совет директоров, правление, иные исполнительные или распорядительные органы).

В данном случае определяющим для установления национальности является место осуществления юридическим лицом своей основной деятельности. В МЧП под местом основной деятельности понимается страна, где постоянно находится администрация, официально ведутся дела предприятия, административные документы, бухгалтерские книги, постоянно проводятся переговоры с партнерами и т. д.

Этот критерий не получил широкого распространения из-за своих очевидных недостатков а) здесь не учитывается, например, что организационная деятельность, порождающая юридические последствия, довольно часто совершается в стране местонахождения юридического лица, б) нередко компания может обладать несколькими эксплуатационными центрами с равным объемом совершаемых операций. Поэтому этот критерий, как правило, используется лишь в сочетании с другими принципами определения национальности.

Исторический опыт показывает, что рассмотренные
выше критерии не всегда положительно оценивались в зарубежной правовой доктрине и судебной практике Они рассматривались в качестве слишком формализованных и не отражающих действительную принадлежность капитала. Ведь возможны ситуации, когда компания образуется по законам
одной страны, имеет местонахождение в другой, а осуществляет свою основную деятельность — в третьей. Определить национальность такого предприятия с использованием указанных критериев будет достаточно сложно. Такое положение дел обусловило появление критерия контроля.

Список использованных источников

Международное частное право: учебник / Л.П. Ануфриева, К.А. Бякишев, Г.К. Дмитриева и др.; отв. ред. Г.К. Дмитриева. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2004
Доронина Н.Г., Семилютина Н.Г. Комментарий к Федеральному закону «Об инвестиционных фондах». М., 2003
Хартли Т.К. Основы права Европейского Сообщества. М., 1998
Лунц Л.А. Курс международного частного права. Особенная часть, М.: 1975 г.
Грешников И.П. К вопросу о понятии юридического лица. // Казахстан; экономика и жизнь. 1995. N 6
Ануфриева Л. П., Международное частное право: В 3-х т. Том 2. Особенная часть: Учебник. — М.: Издательство БЕК, 2000
Грешников И.П. Классификация организаций с правами юридического лица. Правовой режим коммерческих и некоммерческих организаций.// Сб. статей, комментариев. Общая часть Гражданского кодекса РК. Алматы. 1996
Грешников И.П. О юридическом лице: от определения к понятию // Вестник Министерства юстиции. 1995. N 6
Law № 218 of 31.05.1995 «Reformation of the Italian System of Private International Law».
Swiss Federal Statute on Private International Law of December 18, 1987 // The American Journal of Comparative Law. 1989. V. 37
Stone P. The Conflict of Laws. London, 1995
Асосков А. В. Правовые формы участия юридических лиц в международном коммерческом обороте. М., 2003
International and Comparative Law Quarterly. 2003. V. 52
Лунц Л.А. Многонациональные предприятия капиталистических государств в аспекте международного частного права // Советское государство и право. № 5.
Reuven S. Avi-Yonah. National Regulation of Multinational Enterprises: An Essay on Comity, Extraterritoriality, and Harmonization // Columbia Joural of Transnational Law. 2003. 42. № 1
Богуславский М. М., Международное частное право. М., 2004
Грингольц И. А., Международные хозяйственные организации в странах — членах СЭВ (понятие и виды) // Ученые записки ВНИИСЗ. Вып. 28. М., 1973.
Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Китайской Народной Республики об избежании двойного налогообложения и предотвращении уклонения от налогообложения в отношении налогов на доход (г.Астана, 12 сентября 2001 г.)
Доронина Н.Г. Комментарий к Закону об иностранных инвестициях. М., 2000
Лунц Л.А. Курс международного частного права. В 3 т. Т. 2. М., 2002. Гл. II
Лунц Л.А. Многонациональные предприятия капиталистических государств в аспекте международного частного права // Советское государство и право. 1975. № 5
Марышева Н. И., Зевков В. П., Новая кодификация норм международного частного права // Хозяйство и право. 2002. № 4
Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. М., 2002
Международное частное право, Комментарий и постатейные материалы / Отв. ред. Н.И. Марышева. М., 2004
Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть третья. Раздел VI «Международное частное право». Комментарий и постатейные материалы / Отв. ред. Н.И. Марышева. М., 2004
Федеративный закон Австрии о международном частном праве от 15 июня 1978 года. Параграф 10. (Закон об МЧП) (BGBl 304/1978).
Петровичев Ю.В. Акционерное законодательство Англии и России. Сравнительно-правовой анализ. М., 2002
Перетерский И. С., Крылов С. Б. Международное частное право. М., 1940
Блищенко И. П., Дорна Ж. Прецеденты в международном публичном и частном праве. М., 1999
Перетерский И. С., Крылов С. Б. Международное частное право. М., 1940
Вознесенская Н. Н. Совместные предприятия как форма международного экономического сотрудничества М., 1989
Звеков В.П. Международное частное право. Курс лекций» М., 1999
Регламенты международных арбитражных судов / Сост. Л.Н. Орлов и И.М. Павлов. М., 2001.
Дмитриева Г.К. Международный коммерческий арбитраж: Учебно-практическое пособие. М., 1997
Reisman W. M. Systems of Control in International Adjudication & Arbitration. Duke University Press. Durham and London.
Esqurol J. L. Foreign Investment: Revision of Andean Foreign Investment Code // Harvard International Law Journal. 29. 1988. N.1.
Международное частное право / Под ред. Н.И. Марышевой. М., 2001
Регламент Арбитражного института Торговой палаты в Стокгольме // Регламенты международных арбитражных судов. М., 2001
Договор к Энергетической Хартии (г. Лиссабон, 17 декабря 1994 г.) (с изменениями, внесенными Поправкой к связанным с торговлей Положениям Договора к Энергетической Хартии от 24 апреля 1998 года).
Международное частное право: Иностранное законодательство / Предисл. А.Л., Маковского; сост. и научн. ред. А.Н. Жильцов, А.И. Муранов. М., 2001
Доронина Н. Г. Закон об иностранных инвестициях в Республике Куба. / Журнал российского права. 1997. № 3
Доронина Н.Г., Семшютина Н.Г. Государство и регулирование инвестиций. М., 2003
Грешников И.И. Хозяйственные товарищества и акционерные общества. // Еженедельник «Бизнесклуб» 1992. NN 8,9
Гражданское, торговое и семейное право капиталистических стран. Сборник нормативных актов М., 1987
Асосков А.В. Правовые формы участия юридических лиц в международном коммерческом обороте. М., 2003
Троценко А., Карманова Е. Оффшорные компании М., 1995
Правовой статус иностранных граждан и юридических лиц в Российской Федерации. М., 1995

[1] Закон РК от 27 декабря 1994 г. N 266-XIII «Об иностранных инвестициях» (внесены изменения и дополнения в соответствии с Указом Президента РК от 05.10.95 г. N 2488; в соответствии с Законами РК от 15.07.96 г. N 30-1; от 02.06.97 г. N 115-1; от 11.07.97 г. N 154-1; от 16.07.97 г. N 165-1; от 22.04.98 г. N 221-1, от 02.08.99 г. N 466-1; от 5.07.2000 г. N 75-II) (утратил силу)

[2] Конвенция вступила в силу 1 января 1992 г.

[3] В соответствии с Единым инвестиционным кодексом, принятым в 1969 г. государствами — участниками Андского общего рынка, под иностранными компаниями понимаются предприятия, чей капитал в размере менее чем на 51% принадлежит национальным инвесторам (т.е. государству, гражданам государства, принимающего иностранные инвестиции, национальным предприятиям, т.е. юридическим лицам, созданным по законам такого государства).

[4] ECJ 9 Mar 1999 — Case C-219|97 — Centres Ltd v Erhvervs-og Selskabsstyrelsen, 1999 ECR 1-1459. Дело «Centres» возникло в связи с тем, что датская супружеская пара зарегистрировала в Великобритании частную компанию с ограниченной ответственностью, а затем решила зарегистрировать филиал этой компании в Дании. Однако в регистрации филиала было отказано со ссылкой на приведенное в тексте положение датского законодательства.

[5] Указанные условия были сформулированы Европейским Судом в.деле Гебхарда (ECJ 30 nov. 1995 Case C-5594 Gebhard v Consiglio dell’ Ordine degli Awocatie Procuratori di Milano ECR 1995 1-4165, 4197-8 para 37).

[6] «Согласно английской терминологии для юридического лица место его нахождения (домицилий) определяется как домицилий «в стране, где оно было учреждено — инкорпорировано» (Dicey & Morris. Rules 154 (1) and 155; см. также Stone Peter. The Conflict of Laws. London, 1995. P. 106).

[7] Dicey & Morus. Rule 152-1.

[8] Соглашение между Республикой Казахстан и Федеративной Республикой Германия об избежании двойного налогообложения в отношении налогов на доходы и имущество (Бонн, 26 ноября 1997 года); Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Республики Беларусь об избежании двойного налогообложения и предотвращении уклонения от уплаты налогов в отношении налогов на доходы и имущество (Минск, 11 апреля 1997 года); Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Республики Узбекистан об избежании двойного налогообложения доходов и имущества (г. Алматы, 12 июня 1996 года); Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Турецкой Республики об избежании двойного налогообложения в отношении налогов на доходы (г. Алматы, 15 августа 1995 года); Проект Конвенции между Республикой Казахстан и Словацкой Республикой об избежании двойного налогообложения и предотвращении уклонения от налогообложения в отношении налогов на доход и капитал (от 2 декабря 2003 г.); Проект Конвенции между Республикой Казахстан и Австрийской Республикой в отношении налогов на доход и на капитал (12 ноября 2003 года); Конвенция между Республикой Казахстан и Латвийской Республикой об избежании двойного налогообложения и предотвращении уклонения от налогообложения в отношении налогов на доход и на капитал (г. Астана, 6 сентября 2001 г.); Конвенция между Республикой Казахстан и Швейцарским Федеральным Советом об избежании двойного налогообложения в отношении налогов на доход и капитал (г. Берн, 21 октября 1999 г.).

[9] Конвенция вступила в силу 1 января 1992 г.

[10] В соответствии с Единым инвестиционным кодексом, принятым в 1969 г. государствами — участниками Андского общего рынка, под иностранными компаниями понимаются предприятия, чей капитал в размере менее чем на 51% принадлежит национальным инвесторам (т.е. государству, гражданам государства, принимающего иностранные инвестиции, национальным предприятиям, т.е. юридическим лицам, созданным по законам такого государства).

[11] ECJ 9 Mar 1999 — Case C-219|97 — Centres Ltd v Erhvervs-og Selskabsstyrelsen, 1999 ECR 1-1459. Дело «Centres» возникло в связи с тем, что датская супружеская пара зарегистрировала в Великобритании частную компанию с ограниченной ответственностью, а затем решила зарегистрировать филиал этой компании в Дании. Однако в регистрации филиала было отказано со ссылкой на приведенное в тексте положение датского законодательства.

[12] Указанные условия были сформулированы Европейским Судом в.деле Гебхарда (ECJ 30 nov. 1995 Case C-55|94 Gebhard v Consiglio dell’ Ordine degli Awocati e Procuratori di Milano || ECR 1995 1-4165, 4197-8 para 37).

[13] Закон № 218 «Реформа итальянской системы международного частного права» от 31 мая 1995 г.

[14] ст. 5 Закон РК от 22 апреля 1998 года № 220-1 О товариществах с ограниченной и дополнительной ответственностью (с изменениями, внесенными Законами РК от 16.07.99 г. № 436-1; от 21.05.02 г. № 323-II; от 16.05.03 г. № 416-II; от 29.12.03 г. № 512-II; от 18.03.04 г. № 537-II)

[15] В ред. Закона об изменениях и дополнениях в Закон о компаниях 1988 г. (ст. 591-601).

[16] В частности, известное дело «Банка Ливии против Бэнкерз Траст Компани» по иску, заявленному истцом в Высокий суд Англии в 1987 г., базировалось именно на использовании теории контроля при применении США экономических санкций против Ливии. Истец — Ливийский арабский внешний банк—ливийская государственная корпорация, контролируемая Центральным банком Ливии, 8 января 1986 г. в 14.00 по нью-йоркскому времени выдал поручение ответчику — Бэнкерз Траст Компани, корпорации, зарегистрированной в штате Нью-Йорк, — о переводе средств в Лондон, в филиал ответчика на счет клиента. Головной офис американской корпорации в Нью-Йорке не удовлетворил запрос своего филиала о перечислении средств его клиенту, поскольку в 16.00 того же дня была получена информация секретаря казначейства США о том, что Президент США подписал указ, запрещающий американским юридическим лицам, в том числе их филиалам за границей, выплачивать валютные средства ливийским учреждениям в качестве меры в рамках объявленных против Ливии экономических санкций

[17] Закон Республики Казахстан от 6 декабря 2001 года N 264-II О членстве Республики Казахстан в Международном валютном фонде, Международном банке реконструкции и развития, Международной финансовой корпорации, Международной ассоциации развития, Многостороннем агентстве гарантии инвестиций, Международном центре по урегулированию инвестиционных споров, Европейском банке реконструкции и развития, Азиатском банке развития, Исламском банке развития

[18] Закон Республики Казахстан от 9 июля 2004 года N 589-II «О ратификации уставных документов некоторых международных организаций»

[19] Указ Президента Республики Казахстан от 2 декабря 1999 года N 276 О представителях в Советах Управляющих Международного валютного фонда и Международного Банка Реконструкции и Развития от Республики Казахстан

[20] Закон Республики Казахстан от 6 декабря 2001 года N 264-II О членстве Республики Казахстан в Международном валютном фонде, Международном банке реконструкции и развития, Международной финансовой корпорации, Международной ассоциации развития, Многостороннем агентстве гарантии инвестиций, Международном центре по урегулированию инвестиционных споров, Европейском банке реконструкции и развития, Азиатском банке развития, Исламском банке развития.

[21] Закон о компаниях 1885 г.; Ордонанс о подоходном налоге 1946 г.; Специальный Ордонанс о компаниях международного бизнеса 1984 г. (с поправками, дополнениями и изменениями); Закон об управлении компаниями 1990 г.; Закон о банках и трастовых компаниях 1990 г.; Закон о страховом бизнесе (Специальные положения) 1991 г. и другие акты Виргинских островов (Брит.)

[22] Сеульская конвенция 1985 года об учреждении Многостороннего агентства по гарантиям инвестиций (Сеул, 11 октября 1985 г.). Настоящая Конвенция ратифицирована Республикой Казахстан Законом РК от 09.07.04 г. N 589-I. Вступила в силу 20 июля 2004 года.

[23] Конвенция об урегулировании инвестиционных споров между государствами и физическими или юридическими лицами других государств (Вашингтон, 18 марта 1965 г.) Настоящая Конвенция ратифицирована Республикой Казахстан Законом РК от 09.07.04 г. N 589-II Вступила в силу 20 июля 2004 года.

[24] Соглашение о сотрудничестве в области инвестиционной деятельности (Ашгабат, 24 декабря 1993 г.). Ратифицировано постановлением Верховного Совета РК от 23.06.94 г. N 99-XIII. Вступило в силу 21 ноября 1994 г. Одобрено Советом глав правительств СНГ протокольным решением о сотрудничестве в области инвестиционной деятельности (Ашгабат, 23 декабря 1993 г.)

[25] Договор к Энергетической Хартии (г. Лиссабон, 17 декабря 1994 г.) (с изменениями, внесенными Поправкой к связанным с торговлей Положениям Договора к Энергетической Хартии от 24 апреля 1998 года).

[26] Соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Республикой Казахстан, с одной стороны, и Европейскими Сообществами и их государствами — членами, с другой стороны (г. Брюссель, 23 января 1995 года). Ратифицировано в соответствии с Законом Республики Казахстан от 26 мая 1997 г. N 113-I. Вступило в силу с 1 июля 1999 года.

[27] Европейская энергетическая хартия (Гаага, 17 декабря 1991 г.).

[28] Конституция Республики Казахстан от 30 августа 1995 г.

[29] «Обычно необходимость указания на то, что арбитражный суд является третейским судом, появляется в тех государствах, где существуют арбитражные суды, входящие в единую государственную судебную систему: Дополнительное указание «третейский суд» должно подчеркнуть негосударственную природу международного коммерческого арбитража».

[30] В Андский общий рынок входят Боливия, Колумбия, Эквадор и Венесуэла. Картахенское соглашение, учреждавшее Общий рынок, предусматривало, помимо введения мер по либерализации торговли, также и унификацию правового регулирования иностранных инвестиций. Принятое Комиссией Картахенского соглашения Решение 24 носит название «Общий режим, применяемый к иностранному капиталу, патентам, лицензиям и роялти». С момента его принятия в него неоднократно вносились изменения.

[31] Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ) (30 октября 1947 года) ГАТТ вступило в силу с 1 января 1948 года. С 1 января 1995 г. действует принятое в результате Уругвайского раунда Многосторонних торговых переговоров ГАТТ-1994, включающее текст настоящего Генерального соглашения (ГАТТ-1947), а также другие многосторонние соглашения (Марракешское соглашение от 15 апреля 1994 г.).

[32] Вашингтонская конвенция об урегулировании инвестиционных споров между государствами и лицами другого государства 1965 года. «ИКСИД» — Международный центр по урегулированию инвестиционных споров (в английской аббревиатуре).

[33] Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ (Комиссия ООН по праву международной торговли, 1976 г.).

[34] Законе «Об инвестициях» от 8 января 2003 года № 373-II

[35] Указ Президента Республики Казахстан от 5 апреля 1997 г. N 3444 Об утверждении перечня приоритетных секторов экономики Республики Казахстан для привлечения прямых отечественных и иностранных инвестиций

[36] далее — Совет

[37] Распоряжение Президента Республики Казахстан от 16 сентября 1998 года N 4071 «О составе Совета иностранных инвесторов при Президенте Республики Казахстан»

[38] План действий совместных рабочих групп при Совете иностранных инвесторов при Президенте Республики Казахстан Утвержден распоряжением Президента Республики Казахстан от 22 ноября 1999 года N 95

[39] Законе «Об инвестициях» от 8 января 2003 года № 373-II

Тюркские страны приступили к созданию общего гимна

Кремль сообщил о готовности к диалогу в…

Зеленский: Если штаты сократят помощь, то мы…

Президент Абхазии подал в отставку

В Иране будут перевоспитывать женщин, снимающих хиджабы

Мировые цены на нефть продолжают падать

Нурила Асанкызы стала первой в истории казахстанской…

Казахстанские спортсмены продолжают радовать победами на международной…

Москву массово атаковали беспилотники

Число беженцев в мире перевалило за 123…

Дипломная работа. Юридическое лицо в международном частном праве

«Если бы всё вернуть назад, я бы не переехала в Россию» – откровения русской из Казахстана

Десять комфортных школ открыли в Астане

Россия запретила Казахстану транзит скота из Европы по своей территории

Токаев поручил срочно обезопасить военные объекты в связи с эскалацией российско-украинского конфликта

«Отыр, жат, тұр»: понимающая казахский язык собака служит в полиции

О НАС

Мобильное приложение

Наши контакты