Все ухудшающиеся внешние и внутренние экономические условия оказывают давление на суверенные рейтинги Казахстана.
Вопреки тому, что международное рейтинговое агентство Standard & Poor’s пока подтвердило оценку кредитоспособности нашей страны на уровне «BBB/А-2» с прогнозом «негативный», ситуация может измениться в любой момент, сообщает КазТАГ.
О перспективах казахстанской экономики и о том, в каком случае рейтинги Казахстана или прогноз по ним могут быть изменены, мы попросили рассказать заместителя директора группы «Государственные финансы» Standard & Poor’s Ratings Services Карена Вартапетова.
— Карен Сергеевич, недавно казахстанский президент на встрече с премьер-министром заявил, цитирую: «Наступает настоящий кризис – более сильный, чем в 2007-2009 годах». Согласны Вы с такой оценкой? И какие перспективы мировой экономики видите, в каком состоянии подошел Казахстан к началу новых потрясений?
— Мы считаем, что этот кризис действительно надолго. Ценовая конъюнктура на рынке сырья будет гораздо слабее, чем раньше. По крайней мере быстрого восстановления, как это было в 2009 году, точно не будет. В этом смысле диагноз, который поставили власти, наверное, точный.
По нашим оценкам, развивающиеся страны, в том числе ресурсозависимые, подошли к этому циклу гораздо в более хорошем финансовом состоянии: накопили резервы, большинство имеет низкий госдолг и многие из них в том или ином виде перешли к более гибкому курсообразованию. Последнее — это то, что Казахстан сделал не так давно. В этом смысле стартовые условия казахстанской экономики неплохие. Созданы резервы для ответов на внешние шоки.
Другой вопрос — как долго экономика готова справляться с такой низкой ценовой конъюнктурой на глобальных рынках сырья? В этом смысле рейтинг может поддержать проведение институциональных и структурных реформ, которые перезапустят рост экономики. В противном случае, если экономическая модель Казахстана останется прежней, то темпы роста в среднесрочной и долгосрочной перспективе останутся в пределах 1,5-2%.
— Какие есть у S&P прогнозы по казахстанской экономике на ближайшие два года? Чего следует ждать?
— Еще весной мы сильно ухудшили наши прогнозы по темпам роста экономики Казахстана. По крайней мере по сравнению с тем, что было в 2000-е годы, мы ожидаем, что они будут невысокими: 1,5% — в этом и 2% — в следующем году. Но тем не менее мы считаем, что рост все же будет, чего уже не ожидаем от России, Украины и Беларуси.
Однако темпы роста окажутся ниже, чем раньше, и в среднесрочной перспективе будут во многом зависеть от госинвестиций, восстановления экспорта и потребления на фоне некоторого роста цены на нефть. В долгосрочной же перспективе ключевыми факторами роста будут оставаться темпы проведения структурных реформ и возобновление добычи нефти на Кашагане, которое, по нашим оценкам, будет только в 2018 году.
— Какие есть позитивные факторы для сохранения текущих рейтингов Казахстана и прогноза по ним и какие есть негативные предпосылки для их снижения?
— Сейчас прогноз по суверенным рейтингам «негативный». Это говорит о том, что с вероятностью более 30% рейтинги в течение двух лет могут быть понижены. Поэтому позитивное рейтинговое действие в данном контексте может заключаться в изменении прогноза на «стабильный». Это максимум, что может быть в текущей ситуации.
Ключевыми триггерами для негативных рейтинговых действий могут стать более быстрое, чем мы прогнозируем, уменьшение бюджетных резервов, а именно — средств Национального фонда, а также снижение золотовалютных резервов Нацбанка.
Но главным ключевым триггером остается приверженность регулятора новой модели денежно-кредитной политики в части гибкого курсообразования. Пока, согласно нашему базовому сценарию, предполагается, что курс тенге будет гибким. Это позволит скорректировать накопившиеся макроэкономические дисбалансы.
Если Национальный банк начнет вновь управлять курсом, то это потенциально может стать поводом для корректировки нашей оценки проводимой регулятором политики.
— Что Вы хотите этим сказать?
— То, что снижение суверенных рейтингов Казахстана или их повышение во многом будет зависеть от дальнейших действий Нацбанка. То есть при прочих равных условиях более гибкое курсообразование будет позитивно сказываться на суверенных рейтингах и наоборот.
Пересмотр прогноза по рейтингам в лучшую сторону возможен также в том случае, если профицит счета по текущим операциям платежного баланса будет восстановлен быстрее, чем мы прогнозируем, и если консолидированный бюджет станет профицитным, снизив темпы роста госдолга.
Если это произойдет, например, в следующем году, то это будет говорить о том, что давление на макроэкономические показатели снижается. В этом случае возможен пересмотр прогноза с «негативного» на «стабильный».
— А к каким факторам — негативным или позитивным — для суверенных рейтингов относит S&P августовский обвал нацвалюты?
— По своим последствиям девальвация — это сложное комплексное явление. Она оказывает разное влияние на разные факторы рейтингового анализа. С одной стороны, ослабление тенге позволило снизить давление на внешнеэкономические показатели в условиях низкой цены на нефть, девальвации рубля и высоких девальвационных ожиданиях в начале этого года. Безусловно, часть этих рисков девальвация сняла.
С другой стороны, резкое ослабление тенге повышает риски для банковского сектора. Более сильная девальвация может привести к быстрому росту неработающих кредитов до уровня гораздо выше 10%, на который ориентируется Нацбанк. А это уже будет затруднять проведение денежно-кредитной политики.
И потом, несмотря на то, что госдолг Казахстана остается низким, тем не менее в случае быстрого ослабления тенге на фоне роста доли государственных обязательств в иностранной валюте повышается волатильность долговых показателей. Этот фактор мы тоже учитываем в наших сценариях.
— В таком случае как Вы оцениваете рост внешнего государственного долга на $6,5 млрд меньше, чем за год, ведь $2,5 млрд Казахстан привлек в октябре прошлого года, а уже в июле этого он занял еще $4 млрд? Какое влияние это может оказать на суверенные рейтинги?
— Пока это влияние нейтральное, так как долговые обязательства госсектора покрываются с излишком теми ликвидными активами, которые накоплены в Нацфонде. При этом мы не смотрим на все резервы страны консолидированно, то есть средства Нацфонда относим к ликвидным активам правительства, а средства Нацбанка — к международным резервам.
Поэтому резервы повышения внешнего долга у государства еще есть. И, как мы понимаем, у правительства есть планы по привлечению кредитов международных организаций и даже по выходу вновь на рынок евробондов. Но пока высоких рисков в этом мы не видим.
— Давайте подробнее поговорим о политике Нацбанка. В условиях ухудшающейся экономической ситуации вместо того, чтобы принимать стимулирующие меры, как, например, это делают ФРС США или ЕЦБ в Европе, казахстанский регулятор, напротив, проводит жесткую монетарную политику, повысив базовую ставку с 12% до 16%, тем самым ограничив еще больше доступность кредитных ресурсов для экономики. Почему так происходит?
— В Казахстане ситуация иная, чем в США. Там инфляционные риски и ожидания намного ниже. Более того, есть риски дефляции, в частности, если говорить о ситуации в европейской экономике. В Казахстане же структурно другие ограничения.
Потом не уверен, что стимулирующая политика Нацбанка по примеру ФРС или ЕЦБ в местных условиях приведет к росту производства, поскольку я не вижу свободных производственных мощностей в Казахстане. Поэтому нет гарантии, что рост кредитования не выльется в увеличение инфляционного давления. И я так понимаю, что это именно то, чего боится Нацбанк.
На мой взгляд, здесь ключевой вопрос – это вопрос доверия к его политике. Согласно нашей методологии, одним из ключевых факторов, определяющих доверие, является низкий уровень инфляции. Ведь чем лучше будет ситуация с инфляцией в перспективе, тем больше будет доверие к регулятору.
Соответственно, своей политикой регулятор пытается удержать рост цен и соблюсти те цели по инфляции, которые он для себя установил в диапазоне 6-8%, чтобы сохранить доверие. Последнее было ослаблено тем, что переход к гибкому курсообразованию в августе был проведен не в заявленные ранее сроки. Это при прочих равных условиях может вызвать вопрос у участников рынка, насколько Нацбанк готов выполнять свои же обещания.
— А не кажется ли Вам, что регулятор определил очень удобные для себя цели по инфляции, ведь он их достигал без особых усилий и без существенного изменения процентной и курсовой политики ранее?
— Думаю, что Нацбанк действительно поставил для себя не такие амбициозные цели, как мог бы это сделать. Но все-таки было бы странно, если бы регулятор поставил цель по инфляции на уровне 2%, потому что это объективно сложно достичь, особенно в условиях колоссальных структурных ограничений и высокой волатильности на внешних рынках. Поэтому регулятор, видимо, с запасом поставил себе цель — достижение инфляции в коридоре 6-8%, после чего он, возможно, начнет снижать таргет.
Но возникает вопрос, какой ценой это достигается. Как мы видим, сдерживание инфляции в диапазоне 6-8% в этом году достигается путем сжатия тенговой ликвидности, что в конечном счете негативно влияет на экономический рост, поскольку в этих условиях банковская система не может предоставить кредиты по приемлемой стоимости для бизнеса.
Поэтому здесь вопрос в балансе рисков. Готов ли Нацбанк выйти за пределы таргета по инфляции и стимулировать экономический рост, либо готов жестко соблюдать заявленные цели?
— Спасибо за интервью!
Сергей Зелепухин
http://www.zakon.kz/
