[:ru]
Хиджаб (с арабского букв. «преграда», «завеса») – право женщины на защиту своего здоровья и безопасности.
Меня всегда удивляло то, что при обсуждения темы хиджаба (мусульманского платка) наши религиозные деятели ограничиваются только аятами Корана о покрывале, взывая к узкорелигиозным понятиям и общественной морали, и абсолютно пренебрегают аргументами и фактами в пользу здоровья и безопасности женщины.
Сами аяты Корана как раз не договаривают всех причин, по которым женщинам как слабому полу и обладателям длинных волос, предписано покрывать голову вне дома. Всевышнему не пристало досконально разъяснять ниспосланный «указ», словно оправдываясь перед своими несмышлеными тварями. Хотя в Коране можно найти методическую рекомендацию о том, что человек должен включать почаще свой разум (акл), развивать его и с помощью разума пытаться познавать этот мир.
Зато наших имамов и муфтиев дополняют занимающиеся духовной практикой экстрасенсы и народные целители, а порой и медицинские работники, которые охотно разъясняют пользу платка (или шапочки), даже с точки зрения гигиены, науки, микробиологии. Волосы по своей структуре являются таким «материалом», на который очень быстро и прочно оседает пыль, собираются словно в паутину всевозможные вредные микробы. Надо бы хорошенько задуматься, почему медперсонал или работники общепита, повара обязаны всегда работать в специальных колпаках. Также вредны для волос ультрафиолетовые лучи, другие вредные воздействия окружающей среды.
В старину даже мужчины покрывали головы – тюбетейками, шляпами и пр. Особенно много суеверий было у народов насчет защиты макушки человека, области лба, темени. И все же мужчине по возвращению домой легче помыть голову, хотя бы под водопроводным краном или умывальником (что касается наших предков, то было еще проще: они после ислама начисто брили головы), а вот незащищенные длинные косы и распущенные волосы женщин, конечно, создадут большую проблему и немалые хлопоты, если в целях строгой гигиены требуется после каждого выхода на улицу их мыть, сушить, заплетать и пр. Современные вредные шампуни, которых только и может позволить себе представительница простого народа, при ежедневном применении могут вызвать явление выпадения волос, интоксикацию организма.
«Новое средневековье»? Маски-«никабы» и другие орудия защиты от пыли, солнца, микробов и «дурного глаза».
Не проще ли перестать, наконец, препираться с Божественным Законом и, смирив «эмансипированную» гордыню, признав свое духовное невежество, полный крах современной цивилизации, который мы сейчас наблюдаем, всем женщинам планеты раз и навсегда подружиться с красивым платком – вечным символом женственности, веры и чистоты? Тем самым создав преграду («хиджаб» — с арабского букв. «преграда», «завеса») многим непрошенным «гостям» — витающим в воздухе микробам, вирусам, частицам тяжелых металлов и пр.
Далее, мы наблюдаем, как в свете пандемии коронавирусной инфекции в обществе многократно возросло значение социальной изоляции, отказа от рукопожатий, соблюдения физической дистанции между людьми, защиты физически слабых категорий – стариков, женщин, детей; также ношения масок для лица. Это, между прочим, чем-то напоминает возвращение «темного средневековья» (как раз со спорадическими эпидемиями чумы и холеры): образы монахов-францисканцев в черной робе с капюшонами и недружелюбным взглядом исподлобья; женщины в арабских никабах, закрывающих лицо, с узкой прорезью для глаз или среднеазиатской парандже с густой сеткой для лица (вуаль, чачван)…
В древности женскому полу предписывалось полное или частичное затворничество, особенно это касалось аристократок, для которых свободно слоняться по городским улицам было равнозначно унижению и бесчестью. А также это считалось небезопасным для жизни и здоровья, ибо слабая и безоружная женщина во все времена была беззащитна перед лицом преступников, торговцев рабами и пр. Даже у древних греков и римлян практиковалось женское затворничество, прежде всего представительницами знатных семей. Только рабыни и проститутки были быть простоволосыми (т.е. без покрытия) и могли вести себя вольно, ходить по улицам. Потому что их никто не жалел и не ценил, они были «дешевыми».
Помимо воспитания целомудрия вуаль во всех традиционных обществах Востока и Запада рекомендовалась молодым женщинам для того, чтобы оберегать себя от посторонних взглядов, храня свою красоту, а значит, психическое и физическое здоровье. Из этих же соображений женщинам пожилого возраста не было нужды в парандже и других, слишком строгих формах покрывала. При этом логика была такова: первый мотив – это боязнь сглаза (все древние народы верили в сглаз и порчу), второй – риск стать объектом кражи и продажи в рабство. В древнем мире повсеместно процветала местная и международная работорговля, в том числе торговля красивыми рабынями.
Затворничество наших белолицых прапрапрабабушек: многокомнатные юрты кочевников, вуали и кареты.
Один из беспрецедентных историко-этнологических мифов в истории человечества – это глобальный фейк о немусульманстве (или «плохом исламе») казахов-кочевников, который включает в свое содержание такую выдумку, что женщина у казахов якобы всегда была выставлена на всеобщее обозрение, что она будто бы беззастенчиво и гордо поднимала голову и улыбалась посторонним мужчинам.
А как же такой неопровержимый фотодокумент – сделанная в нач. 20 века краеведом Дмитрием Багаевым историческая фотография «Девушки-казашки возле юрты»? Две казахские девочки возле юрты кочевника, на головы которых накинуты чапаны (а именно в этом и состояла суть центральноазиатской паранджи: выйдя из жилища, женщины накидывали на голову любой халат – свой или мужа, сына, брата). При этом они пытаются спрятаться от объектива фотоаппарата «уруса» (русского) с помощью инстинктивного «защитного» жеста мусульманки – притянув край своего халата на лицо. И это даже не южный Казахстан или Семиречье, а север, казахстанское Прииртышье, Павлодар!
Если внимательно изучить казахский фольклор и эпос, то можно понять, что в древности женщины (например, героиня средневекового эпоса «Кыз Жибек) ездили в колесных повозках (каретах), в которые запрягали несколько лошадей. И это тоже было проявлением заботы о слабой половине общества. Езда верхом на коне для женщин было признаком экстремальности либо варварства, наступления войн или бедности. Конечно, любая девочка с детства была приучена к верховой езде, это другой вопрос.
Мы хотим сказать, что в благополучные эпохи казахские женщины, прежде всего старые, беременные, также все аристократки, ездили в «кюйме» – домах-повозках. Между прочим, бабушка великого Абая, дожившая до 100 лет, великая Зере, ездила в карете, запряженной двумя или тремя лошадьми. Но их уже заказывали, по-видимому, из России и называли «пауеске» (от слова «повозка»). Таким образом, почтенным дамам и изнеженным красавицам обеспечивался комфорт, проявлялась забота о здоровье женщин в условиях постоянных дальних кочевок.
Но еще, что немаловажно, казашки защищали свои лица и тонкую кожу от яркого солнца, привычного в нашем климатическом поясе. В эпосе при описании красоты и нежности главной героини обязательно есть атрибут «чье лицо не коснулся ветер и не видело солнце». Тут надо признать, что в казахской традиции эталоном считалось если не бледное (как в Китае), то во всяком случае белое лицо и белая кожа красавицы. Загар, смуглость считались в нашей традиционной ментальности признаком рабынь, низшей расы. Поэтому имеются женские имена, как Ақжүніс (героиня эпоса), Ақбота, Ақбала, Аққыз, Ақмаржан, Аққағаз, Ақмөр, Ақбілек, Аққадиша (букв. «Белая Хадиша»), Аққайша («Белая Айша») и пр.
Возникает вопрос: как могло быть такое, чтобы казахская девушка, живущая в степных просторах солнечного Казахстана имела личико, «которое не видело солнце и не касался его ветер»? Конечно, возможно, для избалованных ханских дочерей и жен могли использоваться какие-то зонтики, «шатыр» («чатыр» – персидское слово). Все таки еще с тюркской эпохи общались с Персией, Китаем, были связи с Индией. Но скорее защита от солнца и пыли обеспечивалась благодаря мусульманскому покрывалу и вуали; также обычаю передвигаться в крытой повозке и практиковать в той или иной степени уединение и затворничество. Прежде всего это касалось семьи ханов и султанов, дочерей и супруг родо-племенной аристократии.
Мы можем догадываться о том, что древние казахские красавицы в период длительного нахождения на солнце, во время езды верхом старались почаще закрывать лицо некоей накидкой, вуалью (скорее всего из тонкого шелка). Визуальный образ древней казашки надо представлять в разных ракурсах и в зависимости от конкретной социальной и бытовой ситуации. Наши горе-этнографы и реставраторы культуры выучили и «зацементировали» в своем сознании лишь один-единственный, статичный образ затюканной казахской девушки, из колониальной эпохи (фактически это были женщины-рабыни, т.к. весь этнос был превращен в казахских «крепостных» русского царя).
В действительности надо понимать, что в ханскую эпоху и костюм, и в целом визуальный образ казашки был другим, более роскошным, богатым и соответствующим моде мусульманского Востока. Кочевники Евразии использовали импортные дорогие, шелковые и атласные ткани, иранские ковры, исфаханские мечи, восточную косметику (сурьма, хна и др.). Все изменилось с затуханием Шелкового пути, экономическим кризисом, войнами, эпидемиями, нарастанием бедности.
Также можно представить, что в каких-то случаях жизни, во время длительных перекочевок девушка могла поверх тюбетейки накинуть цветной платок, защищая себя от солнца, пыли, ветров, взоров незнакомых мужчин и даже (завистливых) женщин, тогда как в кругу своих родичей и семьи (отдельный аул – это как раз группа близкородственных людей) она могла появиться в одной лишь шапочке-тюбетейке, ходить более свободно, как и разрешается шариатом.
Несмотря на степной быт и жизнь в юртах (хотя зимой и весной предки жили и в стационарных жилищах), в языке и культуре казахов можно найти слова и понятия, обычно приписываемые только оседлым мусульманам, среднеазиатско-уйгурской традиции. Например, слова «ичкари» и «ташкари» (т.е. внутренний и внешний дворы дома). В казахском языке это звучит как «ішкері» и «тышқары»(«тысқары»).
В Средней Азии в «ичкари» вход для посторонних был воспрещен, это была внутренняя половина дома, где находились женщины и дети. Кстати, в западных и восточных диалектах казахского языка ((Мангыстау и ВКО — регионы Аксуат, Кокпекты) сохранилось слово «чықар/шықар», которое означает внутренний двор, т.е. означает «ичкари». Также до сих пор у современных казахов бытует словосочетание «ішкері кіріңіз!» — «заходите в дом, во внутрь».
Мы не знаем точно, как была устроена юрта (шатер) кочевника эпохи Золотой Орды, Казахского ханства. Но этнографы определили, что юрты богачей и ханов имели несколько комнат, благодаря использованию подвижных, решетчатых складных стенок, других способов. Историк К. Ахметжан поясняет, что «юрта – мобильная архитектура, поэтому дает много возможностей. Можно размеры юрты увеличить, сделать дополнительные комнаты. То есть она может и в размере, и количестве увеличиться…»( https://ru.sputniknews.kz/society/20191117/12051052/yurty-fakty-kochevniki.html). Даже в поздние времена, в XIX веке казахские богачи каждой жене выделяли отдельную юрту, равно как и молодоженам; были юрты-гостиные, юрты-мектебы (специально ставили на период обучения детей, там мог жить сам приглашенный учитель-мулла, чаще всего татарин).
Одним словом, хватит «шаманизировать» наш добрый мусульманский народ. Тем более в «эпоху коронавируса», которая актуализирует и реабилитирует хиджаб, как и любые способы самозащиты, самоизоляции, сохранения и укрепления здоровья и безопасности женщины. И не только женщин, но и мужчин.
Н.Нуртазина,
Новости Казахстана. Алтынорда
[:]
