Эта книга появилась в сети. Об авторе мы знаем только, что зовут его Андрей Регин, и больше другой информации нет. Но судя по тому насколько прекрасно  владеет он темой, вполне допускаем, что автор — один из членов команды Рахата Алиева.

СОДЕРЖАНИЕ  

        Часть I.                   Дипломатический        груз

Часть II.                 Ливанская пленница

Часть III.               Люди в синих халатах

                                                                          Часть IV.               Резиденция доктора   Смерть,      или    Банкирская тайна

                                      Часть  V.                 Незваный ужин у незваного диктатора

                                               Вместо эпилога.   Ангел в состоянии   аффектатория болезни в итатах

 За несколько лет из лейтенанта медицинской службы он стал генералом органов безопасности. А из старшего научного сотрудника превратился в сахарного короля и медиамагната.

Но аппетит приходит во время еды…

Эта книга, в основу которой положены открытые материалы, рассказывает лишь о нескольких эпизодах криминально-политического триллера, развернувшегося в новейшей казахстанской истории. И она раскрывает лишь малую часть истории болезни Рахата Алиева.

 

Маниакальный синдром (др.-греч. Mania — страсть, безумие, влечение) — психопатологический синдром, характеризующийся триадой симптомов: повышенное настроение по типу гипертимии, идеаторное и психическое возбуждение в виде ускорения мышления и речи (тахипсихия), двигательное возбуждение. Для маниакального синдрома также характерно: усиление инстинктивной деятельности (повышение аппетита, сексуальности, усиление самозащитных тенденций), повышенная отвлекаемость, переоценка собственной личности (достигающая иногда бредовых идей величия).

 

 

ЧАСТЬ I.

ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ «ГРУЗ»

 

 

— Расскажите подробнее, как Вы начинали ваш бизнес? Как вы приобрели 10% закрытых акций мирового сахарного гиганта?

— Свой бизнес мы начинали в начале девяностых, с поиска ниши на рынке. Нас не интересовали перепродажи, мы решили, что будем заниматься производством, и остановились на сахарном бизнесе.

Кстати, мы никогда не занимались торговлей сырьевыми ресурсами страны.

И уверяю вас, никакие родственные связи и никакие государственные посты на международном рынке значения не имеют.

 

Из ответов Рахата Алиева на вопросы участников «прямой интернет-линии»

23 февраля 2007 года.

 

Бейрут. Ливан. Июнь 2004 года.

Темной душной ночью черный микроавтобус мчался по автостраде, ведущей из ливанской столицы в аэропорт. Буквально через десять минут он уже был у цели. Но «бусик» не повернул к пассажирскому терминалу. По служебному проезду, безо всяких проволочек миновав кордоны безопасности, он выехал на взлетную полосу.

А вскоре подрулил к самолету, на борту которого в тусклом свете фонарей была едва различима надпись «Атырау ауе жолы». Ливанским служащим аэропорта это название ни о чем не говорило. Да и в самом Казахстане, где была зарегистрирована авиакомпания, мало кто о ней знал. Например, что ее реальным владельцем является могущественный зять президента страны Рахат Алиев.

Регулярных рейсов в Ливан «Атырау ауе жолы», как впрочем, и другие казахстанские авиакомпании, не выполняла. Бейрут, благодаря своей развитой банковской системе, пользовался репутацией «ближневосточной Швейцарии», а благодаря впечатляющей архитектуре снискал лавры «арабского Парижа». Но казахстанские бизнесмены, видимо, ещё не распробовали преимуществ этой финансовой гавани.

Самолет, прибывший сюда чартерным рейсом и готовившийся к отлету в эту темную июльскую ночь, ждал всего троих пассажиров. И дипломатический груз.

Тем не менее, грузчики аэропорта не потребовались. Пассажиры при помощи экипажа справились сами. Распахнув задние двери микроавтобуса, они на руках перетащили в багажный отсек цинковый гроб. Приняв этот мрачный груз и сопровождающих его людей, самолет взял курс на северо-восток, в Казахстан.

 

***

Москва. Россия. Август 2001 года.

Мужчина азиатской внешности в светлых брюках и темной рубашке стоял в своем гостиничном номере напротив зеркала. Он пригладил волосы, посмотрел в отражение своих зрачков. Затем закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Постояв так несколько секунд, он развернулся и подошел к телефону.

Набрав номер, после первого же гудка положил трубку. Ровно через четыре минуты он набрал тот же номер, дождался трёх гудков и снова положил трубку.

Внезапно хлипкая гостиничная дверь сотряслась от стука. Мужчина от неожиданности подскочил, уронив телефонный аппарат, и выругался вполголоса. Кто-то вновь настойчиво забарабанил в дверь. Мужчина, неслышно ступая, подкрался к двери.

—    Кто там? – осторожно спросил он.

—    Я из канадской компании «Мегастар». Примите мои поздравления! Вы выиграли….

—    Не сейчас! Я занят! – оборвал его нервный крик.

Мужчина прижался ухом в двери и долго слушал, как шаги назойливого представителя компании удаляются по коридору. Удары собственного сердца, которое, казалось, хотело выпрыгнуть из груди, заглушало эти шаги. Затем, вытер носовым платком вспотевший лоб и ещё раз набрал знакомый номер. После четырех гудков на том конце провода подняли трубку, Он произнёс лишь два слова: «Это я».

Накинув светлый пиджак и взяв потертый рыжий портфель, гость Москвы захлопнул дверь номера и поспешил на улицу. Погода стояла не по-летнему прохладная. Мужчина не стал брать такси, а спустился в подземку. Через полчаса, вынырнув из чрева московского метрополитена, он подошел к уличному таксофону. Незнакомец набрал совсем не тот номер, что в гостинице, но повторил ту же самую процедуру, лишь с третьего гудка вымолвив в трубку: «Это я».

Ещё через сорок минут он позвонил в обшарпанную дверь квартиры в обшарпанном подъезде обшарпанного московского дома. Позвонив четыре раза, он выждал сорок секунд и позвонил трижды.

Дверь распахнулась, и стоявший за ней хозяин квартиры кивком пригласил гостя войти. Внутри квартира напоминала нечто среднее между домашним офисом и складом.

—    Как там в Алма-Ате?

—    Ничего, стоит. Точнее, закипит, когда мы их всех поворошим. Наш проект сейчас – основной. Сайт по популярности переплюнул все газеты и каналы, без разговоров. Эффект просто шоковый. Ленинская «Искра» отдыхает! Я всегда говорил, что за интернетом будущее.

—    А как люди?

—    А что люди? Людей двигаем в правильном направлении. Готовимся. Шеф говорит, осталось месяца три-четыре. Так что надо включать форсаж.

—    Что в Астане? Для меня ведь она уже как родная. Дровишки, похоже, все оттуда? Сырья всё больше и больше. Кому спасибо говорить?

—    Да всему правительству!

Мужчина рассмеялся и достал из портфеля пакет, который, не разворачивая протянул собеседнику.

—    Здесь сырьё. И плата за два месяца, с премией. Премия – авансом. Шеф просит акцентировать атаку. Нужно, чтобы всё выглядело максимально достоверно. Продолжайте в прежнем режиме. По самому шефу кое-чего из старой информации накропайте. Но только чтобы было технично. Точечный удар – по мишени «ноль один». Не стесняйтесь. Шеф просил передать, чтобы били на поражение…

—    Слушай, ну тогда здесь уже премией не отделаешься, доплата за вредность нужна. Мы же тут как на нелегальном положении. А жизнь проходит мимо.

—    Премии пока будет достаточно. Об остальном – потом, когда придёт наше время. В ноль первом году обязательно должен появиться новый «ноль первый».

 

***

Тараз. Казахстан. Июнь 2004 года.

Чартерный самолет из Бейрута, который только что приземлился в таразском аэропорту. На взлетной полосе уже стояли джип, вальяжный седан «Мерседес» и микроавтобус «Газель» — все с наглухо затонированными стеклами.

Немногочисленные пассажиры самолета распределились между джипом и седаном, а дипломатический груз — цинковый гроб — быстро скрылся внутри «Газели». Развернувшись, машины выехали с территории аэропорта. Никто не остановил этот кортеж, не попытался проверить ни пассажиров, ни груз. Полицейский только помог охранникам открыть ворота. Седан и следовавший за ним джип, поиграв мускулами своих мощных моторов, набрали скорость и легко оторвались от «Газели». Теперь дороги у них были разные.

Пассажиры помчались в затянутую смогом красавицу южную столицу, путь дипломатического груза лежал в южно-казахстанскую степь, почти к самой узбекской границе.

Миновав десятки километров разбитых дорог, запыленная «Газель» выбралась к кладбищу на окраине одного из аулов. Здесь её уже ждала выкопанная яма, недалеко от которой курили двое мужчин. Про людей с подобным внешним видом принято говорить «без определенного места жительства», хотя это самое место на ближайшее время у них как раз было — в кладбищенской сторожке.

Забросав цинковый гроб землей, успевшей на жаре пересохнуть, работяги стояли, глядя вслед удаляющейся «Газели». Не говоря ни слова, они вернулись в сторожку, откупорили одну из поллитровок, выданных им за труды. Выпили по стакану, не чокаясь. Закурили. Выпили по второй.

—    Кого ж, мы, интересно, закопали? Ведь даже знака никакого не оставили. Если родня объявится, то отыскать не сможет.

—    Да кому искать… Зарыли мы с тобой, наверное, такого же, как и мы, без роду-племени.

—    Да нет, брат. Такого, как мы, зарыли бы под ближайшим кустом, а не тащили бы гроб чёрт знает откуда.

—    Ладно, хорош об этом, а то точно под соседним кустом окажемся. Лучше наливай…

Высоко в небе закричала, словно заплакала, птица.

 

***

Алматы. Казахстан. Июнь 1994 года.

«…И потребовал от нас выкуп по двадцать тысяч долларов. Просим защитить от преследования…». Майор милиции (еще не переименованной в полицию) Алматы (еще не разжалованной из столиц), со вздохом отложил заявление. Криминал разгулялся: не то что выходить, а смотреть на улицу страшно. И главное — мало нам своих проблем, так ещё и эти иностранцы, особенно молодежь.

Тысячи студентов из Сирии и других стран с Ближнего и не очень ближнего востока по традиции ещё едут сюда в институты и университеты. А вместо учёбы получается непонятно что. Они ведь просто на лету у наших всё перенимают! Это же надо додуматься: средь бела дня одни студенты захватили других, и назначили им цену за спокойную жизнь. Потерпевшие — сирийцы. У похитителей главарь, некий Иссам, вообще то ли палестинец, то ли ливанец. Короче, полный интернационал. А кому расхлебывать? Пожалуйте — отечественной милиции.

На этого Иссама уже скопилось целое досье его институтских подвигов. Помимо хулиганки, за ним ещё числятся и связи с «Хамасом»[1]. «Высылать таких надо, и дело с концом, — подумал майор. – Со своими разбираться не успеваем…».

 

***

Западно-Казахстанская область. Апрель 2001 года.

Правительственный кортеж мчался в провинциальный городок Аксай, казахстанский нефтяной Эльдорадо, почти не сбавляя скорости даже на причудливом рельефе местного автобана. Навстречу ему двигалась толпа людей, примерно полторы тысячи, в рабочих спецовках. Она прошла уже несколько километров, постепенно расплываясь по степи.

«Вон они, едут!» Еще издали завидев караван автомобилей, люди быстро подтянулись к трассе. Скоро они окружили машину Премьер-министра плотным кольцом.

…К визиту главы правительства в Аксае готовились загодя. Главная проблема была не в том, как «отмыть и причесать» улицы да подлатать дороги. Голова болела о том, как не допустить рабочего бунта перед очами высоких гостей. На большинстве предприятий работников просто вывезли с участков. А кого-то заперли в бараках, запретив даже высовываться. Лишь эти полторы тысячи работяг из консорциума «ССС-Сайпем» сумели прорваться.

В маленьком Аксае работало около сотни компаний, в основном иностранных. Все они роились вокруг Карачаганака — главной денежной жилы и станового хребта западно-казахстанской экономики. Ещё в конце семидесятых годов здесь разведали огромные запасы «черного» и «белого» золота — нефти и газового конденсата.

 Месторождение получило статус союзного проекта, а обустройство жилья для работников вообще поручили иностранцам. Чешские и немецкие строители возводили в степи многоэтажки: страна не жалела денег для  комфорта нефтяников.

 

Богатства в недрах там залегало столько, что ему было тесно под толщей земли. В 1991 году оно фонтаном прорвалось наружу, а когда его подожгли, факел чуть ли не на полкилометра уходил ввысь. Впрочем, тогда, в смутном 1991-м, был такой поток событий, что грандиозный нефтяной фонтан не произвел никакого фурора. В страну пожаловал Бардак с большой буквы Б, который не миновал и кормилицы-нефтянки. Но не надолго.

Почуяв запах углеводородов, словно мухи на мед, нефтяные компании со всего света слетелись на несметные запасы нефти и газа, таящиеся в казахстанских степях, пустынях и даже на дне моря. Карачаганак, включенный в категорию «уникальных», коих на планете не так много, стал предметом особого вожделения.

Чтобы выкачивать из него ресурсы, объединились сразу несколько акул нефтебизнеса — итальянская «Эни», английская «Бритиш Газ», американская «Шеврон Тексако», российский «Лукойл». Желание инвесторов оставить деньги в захолустном Аксае не охлаждали даже царившие в ту пору смешные цены на мировом нефтяном рынке.

На первый взгляд, нефтяной промысел крайне примитивен. Сначала ты вкладываешь деньги — в скважины, вышки, трубы. А потом сидишь на Сейшелах, потягиваешь коктейль Diamond (шампанское Charles Heidsieck Vintage 2001, коньяк Remy Martin Louis XIII), и наслаждаешься жизнью.

Но будничная реальность немного другая. Нет, доходов от нефтебизнеса на Diamond по 8 тысяч долларов за бокал хватит. Просто на самом деле деньги из месторождений начинают выкачиваться задолго до того, как дело подходит к добыче собственно нефти.

Заработать можно и на обустройстве месторождений. Первое «золотое правило» инвестора — не скупиться на импорт, как можно больше денег вывозя обратно за рубеж. Отдельные личности умудрялись обогащаться даже на канцелярских товарах, завозя скрепки по десять долларов за пачку и списывая всё на вычеты. Более серьезные обороты, конечно, делались на дорогостоящем оборудовании. А второе правило — жёстко экономить на всём местном, особенно на рабсиле.

Строительные работы на карачаганакском проекте вырвала из рук конкурентов «Эни», которая в ту пора была в фаворе у казахстанских властей. Итальянцы уже потирали руки в предвкушении «пиццы по карачаганакски», щедро приправленной нефтяным соусом.

Проглотить контракт стоимостью без малого миллиард долларов, должна была связанная с «Эни» подрядная фирма «Сайпем». Но когда дело близилось уже к сервировке стола, то бишь к обмену подписями и печатями, случился неприятный сюрприз. Он встал на пути голодных итальянцев в виде финансовой полиции. Эту контору уже несколько лет, словно заботливый садовник, выращивал самый перспективный генерал страны — Рахат Мухтарович Алиев. Естественно, не забывая срывать плоды.

На «Сайпем» пали подозрения в вопиющих финансовых нарушениях, за что итальянской компании грозила суровая кара. После более тщательного рассмотрения данные факты, как гласила казенная формулировка, подтверждения не нашли. Итальянцам дали зелёный свет, правда, сытную «трапезу» им пришлось разделить с новым другом.

Вместо «Сайпема» обустраивать Карачаганак стал консорциум «ССС-Сайпем». В долю вошла фирма «ССС», которую называли то греческой, то палестинской, то ливанской. Впрочем, итальянцы получили не просто лишний рот. При помощи «ССС» чудесным образом разрешались все вопросы с властями, в том числе, и проблемы со строптивыми рабочими, почему-то не желавшими работать за полдоллара в час.

 

Из сообщений средств массовой информации: «Основным виновником социальной напряжённости в регионе является арабский консорциум «ССС» — это широко известная организация, занятая во множестве проектов гражданского строительства во всём мире. В частности, одним из её директоров является Ясир Арафат. Самым странным и необъяснимым, а вернее по-настоящему циничным грабежом, является широкое использование неквалифицированной иностранной рабочей силы — в ущерб не только местному пролетариату, но и квоте на ввоз высококвалифицированного иностранного инженерно-технического состава, необходимого проекту».

Насчет того, участвовал ли палестинский лидер Ясир Арафат лично в руководстве «ССС», до сих пор не ясно. Но человек, который заправлял всеми ее делами в Казахстане, точно известен — это господин Иссам Салах Хорани, уроженец Ливана и палестинский предприниматель.

Свою блестящую строительную карьеру Иссам начал именно в Казахстане. В 1992 году он приехал в Алматы учиться в архитектурно-строительном институте. Уже тогда Хорани не скрывал, а, напротив, всячески подчёркивал свое членство в «Хамасе». Сначала свои политические убеждения среди других иностранных студентов он доказывал кулаками, но вскоре получил возможность делать это вполне легально. Активного молодого человека заприметили, и он получил назначение вторым секретарем палестинского посольства в Казахстане.

В поле зрения казахстанских правоохранительных органов Иссам попал отнюдь не по политическим причинам. Инцидент с захватом группы сирийских студентов закончился возбуждением уголовного дела. До приговора его не довели. Зато Хорани пришлось распрощаться и со своим дипломатическим постом, и с гостеприимным Алматы, откуда его и выдворили.

Но, видимо крепко прикипел палестинец к казахстанской земле. Уже через месяц он вернулся обратно. Спустя некоторое время, не менее упорная полиция снова выслала Хорани из солнечного Алматы в ещё более солнечный Бейрут.

Такие «качели» могли бы продолжаться до бесконечности, если бы не счастливый случай. Своим восточным обаянием Иссам покорил сердце казахской девушки по имени Гульшат, которая была старше его на два года. Фамилия девушки была Алиева, и приходилась она родной сестрой Рахату Алиеву, возглавлявшему Налоговую полицию республики.

Эта самая республика враз поменяла свое отношение к Иссаму Хорани. Уже в 1998 году он не просто стал полноправным гражданином Казахстана, но вместе со своей женой Гульшат обзавелся дипломатическими паспортами. Это было недоступно большинству казахстанцев, не говоря уже о недавних палестинцах. Однако ходатайство Рахата Мухтаровича, еще даже не приблизившегося к пику своего могущества, уже имело магическое влияние.

Казахстан, как известно, – страна равных возможностей. Приняв Иссама в ряды привилегированных граждан, она открыла ему и дорогу в бизнес. Всего за пару лет он стал владельцем десятка фирм, в том числе авиакомпании «Кокшетау». Но главной удачей стало вхождение в нефтяной рынок. В Казахстане, как и других государствах, эта сфера является закрытым клубом «не для всех», на входе в который бдит чрезвычайно жесткий фэйс-контроль. Однако компания Хорани «ССС» открыла туда дверь пинком, зайдя сразу в зал для элиты. Она получила подряд на огромном месторождении Карачаганак, присоединившись к грандам.

 

Из сообщений средств массовой информации: «В минувшем октябре областной департамент труда и социальной защиты населения вынес предписание в адрес 21 иностранной компании, работающих на Карачаганаке в разных сферах производства. Всем им предъявлено обвинение в незаконном ввозе на территорию региона рабочей силы из-за рубежа. Вновь отличился строительный консорциум «ССС-Сайпем», который нелегально завез за летний период около 600 иностранных рабочих из различных азиатских стран».

 

На Карачаганак импортировались не просто нелегалы. Как потом оказалось, в числе гастарбайтеров «ССС» трудились члены интересных организаций под названиями «Хезболлах»1, «Исламский джихад»2, «Братья-мусульмане»3. Но не это обстоятельство, не регулярные митинги казахстанских сотрудников не могли помешать талантливому бизнесмену Хорани.

В этот раз рабочие выдвинули Премьеру петицию, потребовав увеличить в два раза зарплату, запретить ввоз иностранной рабсилы, выполнять условия трудового договора. Мало того, бунтовщики захотели даже «нормального уважительного обращения» с ними.

Разумеется, правительство пригрозит «ССС». А на канале, принадлежавшем Рахату Мухтаровичу, даже выйдет гневный сюжет в адрес нехорошего иностранного инвестора. Но и только.

***

Ташкент. Узбекистан. Ноябрь 2001 года. 

—    Доченька, ты хорошо все обдумала?

—    Ну, конечно, мам, это ведь такой шанс! Алматы – это же не наш Ташкент, там жизнь сейчас бурлит. У меня всё получится, ты же знаешь! Смогла же я  устроиться в театре, а в Алматы тем более не пропаду. Вся наша труппа согласилась туда переехать. Прорвёмся!

Этот разговор с Настей её мать вспоминала частенько. Вспоминала и не верила, что удача или, скорее, надежда, наконец-то, улыбнулась и их семье. Она в одиночку, как могла, тянула своих детей, Настю и Володю. Она и не мечтала, что хоть кто-нибудь из них сможет зажить на широкую ногу. Думала только об одном: чтобы нашли свою достойную дорожку в жизни да создали крепкие семьи.

Володя крутился, как умел, занимался компьютерами. Настя тоже не сидела без дела. Но она — совсем другое дело. Будто и не из новиковской породы. Была в ней какая-то зажигательная, рисковая жилка. Еще недавно Татьяна Васильевна считала это за девичью неразумность и всерьез опасалась – не привели бы Настины выкрутасы к чему недоброму. Сначала позабыла про свое экономическое образование и подалась в театр, а потом и вовсе в другую страну. Хоть и близкую, но все одно — чужую. Но так получилось, что эта решительность оказалась куда лучше, чем их привычное «лишь бы не было войны».

Совсем молодая, зелёная, по сути, девчонка, она без родительской поддержки, которую Татьяна Васильевна и при всем желании не смогла бы оказать, сумела приоткрыть дверь в другой мир.

 

***

Астана. Казахстан. Ноябрь 2001 года.

Жизнь в обеих казахстанских столицах и впрямь бурлила. За последний год главной угрозой казахстанской власти стали не коммунисты и не оппозиционеры-демократы, не западные разведки и не восточные экстремистские группировки. Все вместе взятые они не внушали столько треволнений местной элите, сколько несколько страниц в виртуальной реальности. Интернет-сайт «Азиопа» регулярно выдавал на-гора нелицеприятные подробности жизни высшего руководства страны. Если на загнивающем западе рабочий день белых воротничков начинался с чашки горячего кофе и «Financial Times», то в Казахстане их заменял компромат от «Азиопы». Кофе при этом не требовался: бодрость гарантировалась и так.

Какая доля из публикаций содержала правдивые факты – другой вопрос. Миссия средств массовой информации — выдавать эту самую информацию. Но никто из них никогда никому не обещал «говорить правду и ничего кроме правды». Информация, как известно, вещь относительная. В том смысле, что она всегда к кому-то относится: перед выходом в свет.

Лишь мизерный процент казахстанского населения пользовался Всемирной паутиной, услуги которой обходились намного дороже, чем среднестатистическому американцу или европейцу. К тому же, из этого процента нужно было еще вычеркнуть тех любителей интернета, кому компромат на министров и олигархов был так же интересен, как финал Лиги чемпионов антарктическим пингвинам. Например, подростков, бороздящих Паутину в поисках пикантных подробностей совсем иного рода.

Дело было не в правде-неправде, и отнюдь не в «тираже». Дело было в самом прецеденте. «Азиопа» представала не просто выставкой-продажей грязного белья. Скорее, являлась фабрикой по его изготовлению. И кто-то исправно снабжал её грязью.

Публикации касались практически всей казахстанской элиты. Но это полбеды. Мишенью – впервые! — стала и семья Президента Нурсултана Назарбаева. Аналитики доложили о целенаправленной дискредитации. Их записка, подготовленная для Главы государства, была написана скучным, до зевоты, канцелярским слогом, который, впрочем, только подчёркивал её по-настоящему детективный сюжет.

«Деятельность интернет-сайта «Азиопа» следует рассматривать не просто с точки зрения урона внутриполитической стабильности, но и в более широком контексте.

Факторами, обеспечивающими возможность  борьбы за власть правовыми,  выборными методами, являются наличие, прежде всего, институциональных политических образований, в частности, партий, а также сформированная система взглядов (идеология) и механизмы ее пропаганды среди электората.

Факторы, которые обеспечивают завоевание власти не правовыми, а силовыми методами,  складываются из четырёх составляющих. Во-первых, наличие стабильных каналов доступа к высшему должностному лицу (через Администрацию Президента, семейные связи). Такие каналы должны поддерживать иллюзию спокойствия и стабильности, «фильтруя» информацию о готовящихся мероприятиях.

Во-вторых, контроль над силовыми структурами, достаточный для подготовки и проведения решительной операции по захвату власти и нейтрализации оппонентов. Он включает наличие своих людей на решающих должностях в правоохранительных органах.

В-третьих, необходим повод для начала силовых операций против высших должностных лиц государства, легализующий эти действия в глазах общества. Таким поводом может выступить массированная дискредитация.

В-четвертых, наличие широкой сети средств массовой информации, позволяющей доминировать в информационном пространстве, обеспечить мероприятия по дискредитации власти и оправданию её последующей смены.

Анализ показывает, что в настоящее время в Казахстане все указанные составляющие сложились в уникальную комбинацию, которой обладает одна из ведущих групп.

Лидер этой группы располагает не только руководящей должностью в силовом ведомстве, но и  широкими связями в Комитете национальной безопасности, Министерстве внутренних дел, Агентстве финансовой полиции, Службе охраны президента, Таможенном комитете. Он контролирует самую крупную в Казахстане медиаимперию, включая телевидение, газеты, радио, информационное агентство. Телевизионные каналы, которые являются самым действенным средством влияния на казахстанскую аудиторию, способны оперативно обеспечить вброс нужной ему информации.

Лидер группы имеет прямой канал доступа к высшим должностным лицам государства и к исчерпывающим сведениям о деловой и семейной жизни. Подробности личной жизни семьи Главы государства, опубликованные на интернет-сайте «Азиопа», могут быть известны лишь очень осведомленному человеку.  Сравнительный анализ указанного выше интернет-сайта показывает, что имя самого этого человека в наименьшей степени подвергалось критике со стороны «Азиопы», более того, под видом компрометирующих материалов размещались статьи, на самом деле формирующие его позитивный имидж.

Таким образом, в настоящее время для реализации плана силового свержения сложились предпосылки – у группы …

—  ОН?! Это что — переворот?! Заговор?! Он не мог!

 

***

Бейрут. Ливан. Ноябрь 2001 года.

Бизнес-рум пятизвездного отеля в центре Бейрута был переполнен, хотя начавшаяся здесь пресс-конференция была весьма далека от Ливана. Но только географически. Желающих послушать о политическом кризисе в Казахстане, малоизвестном, но многообещающем – настоящей восходящей звезде мирового нефтебизнеса — собралось предостаточно.

Со специальным заявлением к представителям разношерстных СМИ обратилась Гульшат Хорани – член известной в Бейруте семьи Хорани. И оправдания ждавших сенсации журналистов были вознаграждены с лихвой.

Политическая ситуация в Казахстане вызвала глубокую озабоченность госпожи Хорани. Особенно её тревожила судьбы демократических свобод. Самый популярный в Казахстане телеканал КТК, акциями которого владела гражданка Ливана Гульшат Хорани, испытывал «сильнейшее давление» со стороны государства. Не меньшему давлению, по её словам, подвергся и брат госпожи Хорани, в девичестве Алиевой, генерал Рахат Алиев, заместитель главы могущественной казахстанской спецслужбы, Комитета национальной безопасности. Генерал исчез после заявления о намерении выступить в парламенте с докладом о коррупции в высших эшелонах власти.

В заключение Гульшат Хорани воззвала к помощи ведущих юридических компаний США. Она попросила у них, как у последней инстанции, правовой поддержки, которая только и могла выручить казахстанского «комиссара Каттани» — непримиримого борца с коррупцией.

***

Из публикаций Интернет-сайта «Азиопа»: «Алиев Рахат Мухтарович.

Плюсы: из хорошей семьи. Умница – доктор медицинских наук, профессор. Спортсмен – футбол развивает. Боевой генерал и великий стратег-организатор – и полицию налоговую создал, и нацбезопасностью рулит. Муж замечательный – одна фамилия жены чего стоит.

Шансы (за): раскручен, богат. Лидер ФПГ. Сахарный магнат. Денежный мешок, то есть, опять извиняюсь, финансовый магнат. Медиа-магнат. По слухам, еще и железнодорожный король. По тем же слухам, еще и нефтяной король. Повторяю – очень богат. Сказал бы, даже топ-менеджер, но генералу не положено. Тем более не менеджер, а владелец. Полнокровный владелец. На Восток (в худшем смысле этого слова) не поведет. Агашек почистит. Конкретно почистит. Почистит и зачистит. Оппозицию не забудет. Крутой мужик. Полу-Чубайс – полу-Путин. Горы своротит, головы снесет. Фишка у него классная – включает в 21-00 «Хабар», а там мордовороты в масках экс-замминистров под руки из коттеджа выводят, а герой наш рядом, мило улыбаясь сам себе, тихо тащится от своего генеральского мундира».

«В сегодняшней казахстанской истории нет другой фигуры в сегодняшней власти, кроме Рахата Алиева, которой предначертано … возглавить … новую казахстанскую оппозицию».

«Единственный шанс Казахстану может дать лишь простая и сильная идеология, которая будет воспринята и поддержана широкими массами. Идеология, основанная на восстановлении Справедливости … Кто же сможет стать таким лидером? Как это ни покажется странным или одиозным, но сегодня взгляд может остановиться только на Рахате Алиеве».

«Этот человек обладает сильной политической волей».

«Это человек войны, сосредоточивший в себе древние мужские начала, человек, который заставит себе подчиняться».

 

Алматы. Казахстан. Ноябрь 2001 года.

«Человек войны» бился в истерике в своем бункере возле горы Кок-тюбе. Вместе с ним была жена, дети и вооруженная охрана. «Я застрелюсь!» — кричал он в трубку Президенту.

«Я застрелюсь сам и отравлю детей, Ваших внуков!» — кричал он в трубку спустя полчаса.

«Дедушка, неужели ты хочешь убить нашего папу?!» — кричали в трубку Президенту его внуки.

Он только сейчас понял, что остался без поддержки тестя. А теперь еще и без всесильной должности зампреда Комитета национальной безопасности. Вчера он самолично подал заявление об отставке, которое к его вящему удивлению, было удовлетворено.

«Какой же я идиот!» — простонал он, схватившись за голову.

«Человеку войны» хотелось завыть, словно волку. Как всё феерически складывалось, и как нелепо всё закончилось….

 

Порой ему казалось, что прошла целая жизнь. А порой — что минуло совсем немного времени с того момента, как началась извилистая дорожка к Власти….

Она не была подобной гладкому автобану, но и непроходимой раллийной трассой не назовешь. Скорее, её можно сравнить с обычной казахстанской дорогой, где местами хороший асфальт, кое-где колдобины и «лунные» кратеры, а разметки как понятия не существует. Успел занять свою полосу – вперед. Успел занять чужую – жми на газ. А повезло обзавестись крутыми номерами – тебе нипочем ни ухабы, ни знаки, ни светофоры, ни регулировщики. Есть только одно правило: правила устанавливаешь ты сам.

Поначалу «древние мужские начала» привели Рахата Алиева к профессии врача-гинеколога. Стоит ли говорить, что такая специальность была, мягко говоря, не самым удачным началом для политической карьеры. Хотя дело и не в профессии. Политика — не та сфера, которой учат в университетах. Зачёты по борьбе за министерские посты, за влияние над умами миллионов, за распоряжение их деньгами сдаются на практике, и дипломы здесь мало чем помогают.

А что касается специальности – то всё поправимо. Со временем гинеколога поменяли на более благозвучного хирурга. И эта профессия впоследствии вполне органично вписалась в образ генерала, беспощадно вырезающего коррупцию – тупым скальпелем и без наркоза.

Впрочем, генеральский мундир, получив который, Рахат не снимал несколько дней даже ложась в кровать, был сшит не сразу. Настоящая дорожка во власть началась многим раньше. Ещё в советское время, когда на месте суверенного Казахстана существовала Казахская Советская Социалистическая Республика.

Тогда Рахат Алиев сделал самый удачный в своей карьере ход, женившись на Дариге Назарбаевой, старшей дочери председателя Совмина Нурсултана Назарбаева. Однако даже когда тесть стал Президентом независимого Казахстана и обрел полноту власти, Рахат не претендовал на вхождение в политическую элиту, довольствуясь своим фармацевтическим, а затем алкогольным и сахарным бизнесом. По крайней мере, такое впечатление создавалось у окружающих.

Эти глупцы, именующие себя аналитиками, политологами и еще невесть кем, связывали начало его политической карьеры с приходом в органы. Дескать, в тот час, как по мановению волшебной палочки, Алиев и превратился в жёсткого силовика. Как будто бы этому моменту не предшествовали никакие решения… А ведь он столько переосмыслил за то время, столько вариантов перебрал – их было бесчисленное множество, как шифров на замке банковского сейфа. И, в конце концов, он обнаружил заветный код: очень простой, как всё гениальное.

К горько-сладкому бизнесу, который он затеял, душа не лежала, ведь было ясно, что соперничать на равных с новоявленными олигархами он не позволит. А играть на вторых ролях – ни за что на свете!

Тот самый код, который он отыскал, состоял всего из шести букв-символов: ВЛАСТЬ. Он открывает дверцу к любому сейфу. Он способен поставить на место любых зарвавшихся миллионеров и миллиардеров. Оставалась самая малость – добраться до того самого замка и прикоснуться к заветным кнопочкам.

Приобретённое совсем за недорого заочное юридическое образование открыло дверь для продвижения на правовом поприще. А полученная на закате 1996 года должность позволила прыгнуть сразу в дамки. Его назначение начальником управления по борьбе с коррупцией и контрабандой Налогового комитета осталось незамеченным для широкой публики, в ту суровую зиму куда больше озабоченную постоянными отключениями света, перебоями с теплом и хроническим отсутствием денег на пенсии и зарплаты, разгулом уличной преступности и рэкета. Государственный бюджет был пуст, как магазинные полки советских времен.

При этом в теневом обороте вращались немалые деньги от торговли алкоголем и нефтью, продуктами и металлом. Обороты той эпохи для нынешних бизнесменов кажутся смешными, но тогда выбирать не приходилось. Экономика таяла, подобно шагреневой коже, и все немногие потоки живых денег были давно поделены.

Вскоре Налоговая полиция отпочковалась от Налогового комитета в качестве самостоятельной структуры. Ей предстояло шерстить всех и вся в поисках денежных ручейков, укрытых от пересохшей государственной казны. Новую контору и возглавил свежеиспеченный юрист Рахат Алиев.

Дальше карьера пошла по накатанной. Последовала должность вице-министра государственных доходов. Это ведомство, объединившее налоговиков и таможенников, было ещё одной попыткой государства собрать хоть что-то в тощий республиканский бюджет.

В 1999 году головокружительный рост звездного силовика Рахата Алиева продолжился в органах национальной безопасности. Он получил назначение на пост шефа алматинского департамента, а затем и вовсе – первого зампреда республиканского КНБ. Всего за три года звёзды в его глазах превратились в большие звезды на погонах – генерал-майорские. Из лейтенанта медицинской службы он перевоплотился в генерала безопасности! Это была «высотка», с которой можно штурмовать и сам Олимп.

Для прессы Рахат, благодаря своим исключительным талантам, стал «казахстанским комиссаром Каттани». Для этого потребовалось несколько эффектных задержаний коррупционеров и наркоторговцев, удачные интервью, и, наконец, своя пресса. К тому времени под рукой была собственная, мощнейшая в Казахстане, медиаимперия в сотни штыков – журналистских перьев. И это был ещё один удачный ход, проделанный совместно с женой. Телевизионное пространство было практически полностью под контролем. В шутке про утюг, из которого тоже транслируется пропаганда, доля правды росла прямо на глазах.

Были под рукой и настоящие «штыки». Преданные люди занимали высокие посты во всех без исключения правоохранительных ведомствах.

Наконец, обществу вполне разумно был предложен образ борца с коррупцией и в другой ипостаси – не только в кожаной куртке и с маузером в деревянной кобуре, но и с футбольным мячом. Руководство Футбольным союзом Казахстана и Национальным олимпийским комитетом доставляло мало хлопот, зато оборачивалось политическим весом.

 

И вот в одночасье все великолепие рухнуло. Сначала эти жалкие депутаты, позабыв про свою послушность-покорность, публично выступили против него. Затем коммунисты на митинге в Алматы посмели и вовсе потребовать привлечь его – его, самого харизматичного силовика! – к уголовной ответственности.

Потом пошел вал бесчисленных публикаций. Хотя все это, конечно, ерунда… Суть в том, что кто-то сдал про «Азиопу». Кто-то специально для этого копал… И дело тут не во всякой оппозиционной швали. Вдохновители сидят близко к власти… И они всё-таки опередили его. Совсем не намного. Но этого хватило, чтобы победить в схватке. А ведь должно было случиться наоборот. Неужели кто-то из своих играет против?!

Еще недавно ты был охотником с мощным карабином (и с ручным пулеметом в кузове джипа, на всякий случай), в окружении верной свиты. Всё вокруг страшились не то что твоего приближения, а одной мысли о его возможности. Ты сам выбирал себе жертву и способ охоты.

И вдруг ты оказался в степи один – без карабина, без пулемета и даже без пистолета «Зигзаур». Вокруг та же свита, те же вчерашние жертвы. Но ты понимаешь, что ты уже не охотник. И тебя охватывает панический страх, и ты хочешь бежать, не зная куда, чувствуя себя в шкуре жертвы…

 

…Жертвы… жертвы… Да! Ведь это он – жертва! А они окружили его, затравили. Это они замышляют дворцовый переворот!

Спасительная мысль запрыгала в мозгу, из соломинки для утопающего превращаясь в бревно, которым можно утопить всех окружающих. Главное — добиться прощения сейчас, любой ценой!

А потом, а потом они все об этом пожалеют!! Они горько об этом пожалеют!! А те самые вдохновители будут стоять перед ним на коленях!

Дарига, звони отцу, умоляй его! Дети, звоните дедушке! И плачьте дети, плачьте!!

 

Алматы. Казахстан. Ноябрь 2001 года.

В эфире телеканала КТК выступил генерал Рахат Алиев, только что получивший назначение на пост заместителя начальника Службы охраны президента: «Ни за какой иностранной юридической помощью я не обращался, потому что считаю, что в нашем правовом государстве есть все возможности, чтобы защитить честь и достоинство гражданина нашей страны».

 

 

ЧАСТЬ II.

ЛИВАНСКАЯ ПЛЕННИЦА

 

— Ваш любимый фильм детства?

—    «Кавказская пленница». Его можно смотреть бесчисленное количество раз.

«Жить хорошо, а хорошо жить — еще лучше» — с этим сложно не согласиться.

 

Из ответов Рахата Алиева на вопросы участников «прямой интернет-линии»

23 февраля 2007 года.

 

Алматы. Казахстан. Ноябрь 2001 года.

Принц перемещался в пространстве не на белом коне, а на черном лимузине с табуном лошадей под капотом. И знакомство с ним случилось не на королевском балу, а в ночном клубе, стоимость напитков в котором привела бы в ступор любого из европейских монархов.

Но присутствовала, как положено, свита, и все-таки был сам принц. Как потом оказалось, почти настоящий. И сказка оказалась почти настоящей. Да что там почти… Ведь сказка – это не царевна-лягушка, Иванушка-дурачок и Баба-яга. Они-то как раз сплошь и рядом. Граница сказочной жизни пролегает там, где явью становится то, о чём ты даже и не мечтал. Это и есть сказка: Не важно, со счастливым или со страшным концом. Начало истории тоже сложно было назвать романтичным.

 

Настя бродила по вечернему городу. Бродила в свой собственный день рождения. Ей почему-то не захотелось отмечать его в опостылевшей квартире с надоевшими подружками, чтобы вновь поднять бокалы за дурацкое «исполнение желаний» и светлое будущее, а назавтра проснуться в том же сером безысходном настоящем.

На тротуаре под ногами хлюпала слякотная каша, с неба сыпала какая-то мерзость. Огромный черный «Мерседес» остановился рядом с Настей. Она прибавила шаг. Машина тронулась следом. За ее тонированными стеклами невозможно было что-то разглядеть, но встревоженная Настя чувствовала, как чьи-то глаза буквально буравили ее.

Спустя полквартала «Мерседес» рванул вперед. У Насти отлегло от сердца, и она даже не успела заметить, как из резко затормозившего джипа выскочил быкообразный мужчина и взял её за локоть.

—    Девушка, вы ранили одного человека. Почти смертельно. Теперь вы должны его спасти!

—    Я не понимаю, о чём вы говорите. И уберите свои руки!

—    Девушка, — сменил тон незнакомец, — не надо паниковать. Вам повезло, вы выиграли бинго. На вас обратил внимание необыкновенный человек.

—    А вот я что-то не обратила внимания на необыкновенного человека, — Настя тщетно попыталась высвободить локоть из пальцев-клещей. – Вы оставите мне синяк на руке!

—    Сейчас мы сядем в авто и немного прокатимся. Мы много от вас не просим. У человека, которого вы ранили в сердце своей красотой, сегодня большой день. Очень большой день. И он просто хочет, чтобы вы разделили с ним радость победы. Любая другая на вашем месте сама бы бежала по следу его машины.

—    Я не любая!

—    Знаю. Поэтому вам судьба и улыбнулась во все тридцать два зуба, или сколько там их у неё. Пожалуйте в карету, девушка! Сейчас мы приедем, поужинаем, поговорим о том, о сём, в спокойном, дружелюбном тоне, постараемся произвести на босса приятное впечатление.

—    Да нет, я, правда, не могу…

—    Вы не поняли. Это уже не просьба. Я просто сообщаю вам программу вечера. И пытаюсь объяснить, как следует себя вести. Например, сейчас не вздумайте поднимать крик, а потом, в разговоре с ним, не пробуйте повышать голос, если он вам, конечно, дорог. Рекомендую не делать резких движений и не задавать лишних вопросов.

Незнакомец буквально затолкал Настю на заднее сиденье, устроившись рядом с ней.

Машина летела по залитым огням улицам. Смертельно перепуганная Настя не могла даже сориентироваться, где они сейчас едут. Слишком много реальных историй про быкообразных парней, черные джипы и ночные поездки она знала, и в своем родном Ташкенте, и здесь, в Алматы. Сейчас будет или какой-нибудь притон, или сауна, что, впрочем, одно и то же. Господи, за что!..

Но через пятнадцать минут джип подрулил к входу респектабельного ночного клуба, едва не размазав охранника по стенке. Быкообразный незнакомец, точнее, уже знакомец, если так можно сказать, распахнул дверцу, быстро выпрыгнул и галантно предложил Насте руку.

Адресат, в VIP-кабинку к которому Настю доставили, словно экспресс-почтой, позднее в разговоре назвался генералом. Она для себя определила компанию как простых бандитов. Или, скорее, непростых. Не сказать, что у неё был богатый опыт общения с людьми подобного сорта, вернее, его не было совсем. Но манера поведения, и прямо-таки живые волны опасности, исходившие от этих людей, как от высоковольтной линии передач, волей-неволей наводили на такую мысль.

Хотя сам «генерал» выглядел на удивление спокойным, сдержанным. Настя подумала, что он бы мог оказаться каким-нибудь врачом, например, хирургом. Если бы не его глаза: такого взгляда – жёсткого и властного – не может быть ни у одного хирурга на свете.

—    Настя, сегодня я одолел врагов, которые думали, что смогут сломить меня, выстоял один против целого легиона, — наклонился он к ней и прошептал в ухо, когда остальные спутники отвлеклись на очередной тост. — Я начинаю новое восхождение. Твое присутствие рядом придаст мне сил. Там, на вершине, очень одиноко. Я хочу, чтобы ты была рядом.

 

Дальше была помощь с видом на жительство и с работой, роскошная съёмная квартира, дорогие подарки и часы – не ночи, потому что у него никогда не было времени – любви.

Все это, пожалуй, выглядело довольно банальным. Но Настя ощущала: несмотря на все внешние атрибуты обычной любовной связи, было в их отношениях что-то иное. Свежее, настоящее, искреннее.

 

Ташкент. Узбекистан. Февраль 2002 года.

«Привет, родные мои! Как ваши дела? У меня все замечательно…». Татьяна Васильевна в четвёртый раз перечитывала письмо от Насти. Точнее не письмо, а электронное сообщение, одно из тех, что она регулярно посылала Володе. Там, в Алматы, неожиданно у неё всё заладилось. Да ещё как! Настя умудрилась устроиться на телевидение, и не просто техническим работником, а настоящей ведущей. Казахстанский канал КТК в Ташкенте не показывал, и, честно говоря, Татьяна Васильевна сама для себя не могла поверить, что её Настя теперь звезда экрана. Убедилась лишь когда они с Володей на два дня съездили в Алматы, остановившись в её квартире, которая не оставляла желать ничего лучшего.

Сейчас она жалела, что тогда не записала передачи на кассету — удивить соседок и коллег по работе. А от Насти записи всё никак не дождаться: человек занятой. КТК, как она объяснила, в Казахстане самый популярный и «рейтинговый» (это слово особенно пришлось по вкусу Татьяне Васильевне, и она употребляла его, повествуя про дочкины успехи).

Как-то дочка вскользь упомянула, что появился у неё любимый. И так поняла, что очень влиятельный.

 

Алматы. Казахстан. Февраль 2002 года. 

Действительно, к любимому человеку, во власти которого оказалась Настя, как нельзя лучше подходил эпитет влиятельный. Её мама и понятия не имела, насколько ВЛИЯТЕЛЬНЫЙ. Что самое интересное, он взаправду оказался генералом. В житейской лотерее ей выпал счастливый билет. Впрочем, как постоянно повторяла себе Настя, она это заслужила, и неизвестно, кому ещё повезло.

Именно он помог ей попасть на КТК, а потом на другое телевидение, НТК. И в этом мало удивительного – ведь он хозяин обоих телеканалов. А заодно газет, заводов и пароходов. Ну, может, насчет пароходов и не так: откуда им взяться в Казахстане? Но заводы, знала Настя, у её любимого человека были точно. Кажется, сахарные и какие-то ещё.

Главным недостатком любимого – если не считать чрезмерной вспыльчивости — была его жена. По большому счету, это даже не изъян, а правило для ТАКИХ мужчин, у которых жена должна быть, так же как должен иметься дорогой автомобиль и галстук по цене иного автомобиля. «Она – мой самый рентабельный актив, – убедил генерал Настю. – А ты – моя любовь».

Как бы то ни было, наличие у любимого официальной супруги сильно смущало Настю. На это была одна маленькая причина, о которой политически неграмотная Настя узнала только спустя пару недель их лав-стори. Дело в том, что жена была дочкой Президента.

 

—    Привет, сладкий!

—    Я же просил не называть меня так, Настёнок, — через трубку мобильника она почувствовала, как он поморщился.

—    Помню, мой генерал. Но ведь ты такой сладкий! Когда мы едем в Европу?

 

***

Пассау. Германия. Февраль 2002 года.

—    Герр Клесшенкофф? Вы следовали из Австрии?

—    Ну разумеется. А в чем, собственно, дело? Я что-то нарушил?

Шефа казахстанского телеканала КТК Сергея Клещенкова явно нервировали вопросы этих невесть откуда взявшихся немецких полицейских. Ещё полчаса назад, в этот спокойный вечер, последний зимний вечер, он мирно ехал поездом Вена-Брюссель, и не предполагал, что окажется на допросе в германском полицейском участке.

—    И у Вас паспорт гражданина Гондураса?

—    Ну вы же видите. А вас что-то смущает?

—    Скажите, герр Клесшенкофф, decis en Espanol?  1

—    ???

—    Как же Вы могли стать гражданином Гондураса, не владея испанским?

—    Разве это обязательное условие получения паспорта?

—    Здесь вопросы задаем мы герр, Клесшенкофф.

—    Клещенков.

—    Это гондурасская фамилия?

—    Нет. Вообще-то я приехал из Казахстана, я руковожу местным телевидением.

—    Вы казах?

—    Нет, по национальности я — русский, но…

—    Но живете в Казахстане, едете из Австрии в Бельгию и имеете паспорт Гондураса?

—    Разве в Европе нет свободы передвижения?

—    Для тех, кто ездит с фальшивыми паспортами – нет. С какой целью Вы были в Ливане и Иордании?

—    Как я уже сказал, я журналист, руковожу телеканалом, и там у меня была деловая встреча.

—    И там вы получили заграничный паспорт Гондураса?

—    Он нужен был мне для предстоящей работы.

—    А как Вы объясните наличие у Вас казахстанского дипломатического паспорта?

 

Из вербальной ноты МИД Федеративной Республики Германии: «Посольство Федеративной Республики Германия свидетельствует свое уважение Министерству иностранных дел Республики Казахстан и имеет честь просить об оказании поддержки в уголовном расследовании дела, заведённого на Клещенкова Сергея Викторовича.

… В настоящее время г-н Клещенков временно находится в заключении в Германии. Он владеет казахстанским служебным паспортом (№S0007279), выданным 08.05.2001г. Однако он утверждает, что не имеет больше казахстанского гражданства, так как с недавнего времени он получил гондурасский заграничный паспорт. Посольство Федеративной Республики Германия просит проверить:

… имеет ли г-н Клещенков С.С. в настоящее время казахстанское гражданство; не привлекался ли г-н Клещенков ранее к ответственности за какие-либо противозаконные действия…».

 

Из сообщения МИД Республики Казахстан для средств массовой информации Республики Казахстан:«В своё время Клещенкову С.В., как руководителю телеканала, оформлялся служебный паспорт Республики Казахстан для выезда в служебные командировки и сопровождения делегаций. В настоящее время Клещенков С.В. в гражданстве Республики Казахстан не состоит, к ответственности за противоправные действия не привлекался».

 

Из интервью генерального директора телеканала КТК Сергея Клещенкова:

«КТК связывает данную акцию с теми антикоррупционными разоблачениями, которыми мы занимались в последнее время. И это — ответ теневой стороны жизни».

 

Из сообщений зарубежных СМИ: «Снят с должности посол Гондураса в Иордании Фарис Халлал Альмади, который в течение нескольких лет занимался продажей фальшивых гондурасских паспортов. ФБР занимается проверкой этой информации на связь с совершенными на территории США террористическими актами.  Среди людей, задержанных с фальшивыми гондурасскими паспортами, были подозреваемые в отмывании денежных средств организации «Аль Кайеда»1.

 

Причастность, даже косвенная, казахстанского (или не казахстанского?) телевизионщика Сергея Клещенкова, к каким-то делам вокруг «Аль-Каейды», безусловно, могла только присниться в кошмарном сне. Никто не мог и заподозрить руководителя канала КТК — флагмана медиаимперии генерала Алиева – в покупке гондурасского паспорта в какой-то Иордании.

Сермяжная правда жизни могла оказаться куда проще.

На самом деле в 2001 году полторы тысячи бланков гондурасских заграничных паспортов таинственным образом исчезли из паспортного бюро Сан-Педро-Сулы.1 Этот город недоброжелатели называют самым бандитским городом Гондураса. Хотя многие, уверены в обратном, считая Сан-Педро-Сула вполне пристойным населённым пунктом со славным прошлым. Его основали ещё в 1536 году испанские конкистадоры. С тех пор скучно там не бывает.

В городе расстреляли почетного консула Бельгии, у которого до этого похитили жену. Чуть позже «банда мясников» устроила резню в автобусе, убив 28 человек. В этом же году 102 человека погибли в городской тюрьме из-за пожара, причиной которого стал конфликт внутритюремных преступных группировок. Из городских событий также памятны массовое убийство на дискотеке, устроенное «бандой 18»; расстрел вратаря национальной сборной Гондураса по футболу; 12 человек, ставших жертвами перестрелки из автоматов Калашникова в ресторане «Лос-Амигос»…

Словом, остается удивляться, как в таком чинном законопослушном городке могли пропасть бланки заграничных паспортов.

 

—    Алло, слышал новость из Германии?

—    Ещё бы. Засветился наш Сергей по самое не хочу. И ведь паспорт почти нулёвый. Может, слил кто?

—    Вряд ли, немцы случайно наткнулись. Они же дотошные, везде им надо залезть, всё проверить.

—    Самое поганое, что наш-то диппаспорт я ему пробил… И, выходит уже после того, как оформили гондурасский!

—    Приятного мало. Но дело даже не в этом. Надо срочно избавляться от тех паспортов.

—    Да, придётся сжечь этот… как его… – в трубке Альнура Мусаева раздался шелест бумаг, и затем он услышал, как Рахат Мухтарович прочитал по складам – PA-SA-POR-TE RE-PUB-LI-CA DE HON-DU-RAS. Мать их так! Жалко, только деньги выкинули.

—    Не говори, даже попользоваться не успели. Но только огнем не поможешь. Нужно ещё там, на месте, в паспортном бюро развести. Потому что Иссам говорит, бланки вроде как украли и вроде как они всё же у них официально числятся. У них же там сам черт ногу сломит.

—    У них – это где? В Гондурасе, что ли?! Ты мне туда предлагаешь смотаться?!

—    Можешь считать это туристической поездкой. Говорят, там есть что посмотреть. Надо же взглянуть на страну, которая была нашей родиной, пусть даже два месяца. А по ходу можно сделать крюк через Лос-Анджелес, там у Иссама брат — Ассама.

—    На что посмотреть – на гондурасцев?! Иссам сам нарыл где-то эти паспорта, пусть сам и разбирается!  Хотя, в Лос-Анджелес, говоришь… Голливуд… Ну ладно. Обсудим.

 

***

Тегусигальпа. Гондурас. Март 2002 года.

Двое граждан Казахстана, обладателей его дипломатических паспортов, прогуливались по бульвару Морасан. Здесь еще было немноголюдно. Но совсем скоро, когда стемнеет, центр жизни полуторамиллионного города переместится именно сюда.

—    Ну вот, теперь все в порядке. По бумагам все чисто. Я же говорил, что здесь в паспортном бюро такая же система, как у вас в Алматы или у нас в Бейруте.

—    В порядке-то порядке… Но факт тот, что паспортов больше нет! А я после прошлого ноября твердо решил – обязательно нужна заграничная ксива, чтобы в любую минут сел на самолет и — адьос, амигос!

—    Не вопрос. Я думаю, это можно будет состряпать через Грецию. В афинском офисе «ССС» есть один человечек…. Правда, сразу с гражданством вряд ли получится. Все-таки Греция – не Гондурас. Но с видом на жительство проблем не будет. Так что следующий вояж я предлагаю совершить на Акрополь.

 

***

Алматы. Казахстан. Апрель 2002 года.

—    Сладкий, ты из-за кого так нервничал сейчас по телефону? Из-за шефа?

—    Это для тебя он «шеф», а для меня подчинённый, к тому же бестолковый. Это ж надо вляпаться в такую историю!..

—    С паспортом из Гондураса?

—    А ты откуда знаешь?

—    Мой генерал, я же все-таки почитываю отечественную прессу и не только женские журналы. Неужели и вправду серьёзно? Мне кажется, это просто смешно.

—    Что смешного?! И вообще не суйся не в свое дело!

Уже через десять секунд «Сладкий» сменил гнев на милость и обнял девушку, которая обиженно молчала.

—    Пойми, Настёнок, они все еще копают под нас. С твоим шефом мы уже «развели», полный порядок. Им не он сам нужен. Есть иная мишень – они могут выйти на наш проект альтернативного телевидения.

—    Альтернативного?

—    Если проект получится, мы дадим людям возможность знать правду. Ты же знаешь, что сейчас нам говорят и показывают то, что считают нужным. Даже нас ограничивают. А наше альтернативное телевидение всем покажет правду. Тотальную правду. А они боятся правды, вот и вставляют палки в колеса. Ну ладно, хватит об этом. Ты и так узнала больше, чем нужно. Надеюсь, ты понимаешь, что о таких вещах следует помалкивать?

—    Мой генерал, я сейчас обижусь…

—    Если бы ты знала, Настёнок, как я одинок. Кругом болото несправедливости и зла. Мне суждено всё это расчистить.

 

Афины. Греция. Май 2002 года.

—    Слушай, сладкий, а если когда-нибудь нас точно так же остановят с твоим греческим паспортом? Хоть и не гондурасский, но всё же…

Рахат усмехнулся, и в глазах его появился недобрый огонек: «Меня теперь НИКТО не остановит».

 

***

Астана. Казахстан. Июнь 2002 года.

Из официальной хроники:

Алиев Рахат Мухтарович назначен Чрезвычайным и Полномочным Послом Республики Казахстан в Австрийской республике и представителем Республики Казахстан в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе.

 

***

Ташкент. Узбекистан. Декабрь 2002 года.

—    Мамочка, я уезжаю в Австрию.

—    С кем, доченька? И зачем?

—    Мам, ну с кем, ты же знаешь. А еду я на учёбу, надо же повышать свой уровень, не век же мне астрологические прогнозы вести. И…

Настя помолчала.

—    …И рожать я хочу за границей.

—    Рожать? Ты ждёшь ребенка?

—    Да, мамочка, кажется, я беременна от него.

 

Бейрут. Ливан. Август 2003 года.

Девочка Насти появилась на свет не в Вене, а в Бейруте. Там, как объяснил любимый, который отныне стал именоваться папочкой, она была под надёжным присмотром его сестры Гульшат Хорани.

Но, честно сказать, помощь новоявленных арабских родственников не столько поддерживала, сколько обременяла её.  В собственной квартире она чувствовала себя чужой, и совершенно не знала, как с ними общаться.

Поэтому только когда Хорани, с чувством выполненного долга отбыли в свой дом, Настя почувствовала себя в своей тарелке, и только сейчас осознала, что теперь у них с её генералом есть прочная связующая нить — дочурка Луиза.

Это было очень важно. Потому что здесь, в Бейруте, в одиночестве ей было вполне комфортно. Но она понимала, что эта ссылка, в которой можно остаться навсегда. А теперь появился мостик в другую жизнь, по которому можно рискнуть пройти, как два года назад.

 

Ташкент. Узбекистан. Август 2003 года.

Еще никогда сообщения от дочери не были такими волнующими. Она всегда скрывала свои жизненные неурядицы за бодрыми посланиями, хотя Татьяна Васильевна и чувствовала это. Может, лучше бы ей расстаться, пока не поздно, с этим человеком?

Пусть останется матерью-одиночкой, но лучше так, чем неизвестно что…

«Привет, мои дорогие, как дела? Не переживай, мамулечка, у нас все в порядке. Хочу предупредить, все мои телефоны отключены, и позвонить я пока не могу. Но мой сотовый работает, пожалуйста, позвони мне. Оказывается все, все мои звонки прослушивались, и, естественно, он в курсе всех моих дел, разговоров и переживаний, чем очень и очень недоволен! Типа он старается, обеспечивает безопасность и комфорт, а я все порчу. Трясется, что она узнает. Что я могу сделать, если у меня такая судьба. Хотя сейчас всё хочется бросить, забрать дочку и уехать».

 

Алматы. Казахстан. Ноябрь 2003 года.

Возвращение в Казахстан обрадовало Настю. Как ни странно, но здесь, за тысячи километров от Австрии, они могли видеться с папочкой гораздо чаще, чем в его Вене. Дела всё чаще приводили его Алматы.

И вот — новый сюрприз. Настю ожидал брак. Уже второй и снова фиктивный. В первый раз его оформили для получения вида на жительство в Казахстане. Сейчас – чтобы беспрепятственно ездить в Австрию. Так объяснил папочка, который предложил в мужья своего двоюродного брата Данияра Естена.

—    Он работает у меня в посольстве. Так что ты, в качестве его супруги, сможешь приезжать на берега Дуная на совершенно законных основаниях.

—    Но ты ведь говорил, что в Австрии тебе осталось недолго!

—    Кто знает, Настёнок… А жить надо сегодняшним днем, зачем терять время? Или ты не согласна?

—    Сладкий, ты же знаешь, ради тебя – хоть в гарем. Кстати, ты точно бросил ту, чёрную?

—    Ты меня рассмешила этим вопросом! Я уже давно про это забыл. Да, кстати, Настёнок, ты же переписываешься с родными… Ты черкни им пару строк про свое замужество. Дай понять, что новый муж – это тот старый любимый человек, с кем ты встречалась все эти годы. Что насчет знакомства с большим человеком ты приукрасила, пофантазировала. У девушек же это бывает. Так надо.

«Надо…» — эхом отозвалась Настя, смотря вслед папочке, поспешившим по важным государственным делам. «Надо…. Но Луизу у меня не отнимут?!».

 

***

«…Ты точно бросил ту, чёрную?» — этот невинный Настин вопрос всё ещё стоял в ушах Рахата. С чего вдруг она про это вспомнила?

Во время одной из очередных поездок в Бейрут ему подарили модную нынче эфиопку. Раньше генералу уже преподносили всё, что можно купить за деньги — породистых скакунов, эксклюзивные машины, но этот дар потряс генерала своей оригинальностью и красотой.

Безусловно, не всех женщин Эфиопии можно назвать красавицами, особенно учитывая необычайную пестроту этой страны: в ней более 80 этнических групп. Но в целом рейтинг весьма выше среднего. А отдельные экземпляры поражают скульптурной внешностью. Эфиопов считают особой расой – промежуточной между европеоидной и негроидной. Возможно, в этом и кроется секрет утонченных лиц и стройных фигур эфиопских женщин.

Причем в самой Эфиопии стандарты красоты, мягко говоря, отличаются от наших. Для того, чтобы девушка понравилась мужчинам, и её взяли в жены, ей выбивают нижние зубы и разрезают нижнюю губу. Туда потом вставляют тарелочку. Сначала маленькую, но она постепенно увеличивается.

Европейцам же эфиопки нравятся без подобной пластической хирургии. Известные ценители красоты, французы, предпочитают набирать из них моделей. В Израиле, где много жителей эфиопского происхождения, таких женщин многие считают особенными. Кстати, самая знаменитая эфиопка, красавица Македа, царица Савская, родила сына от иудейского царя Соломона.

Аппетитный, как шоколадка «Баунти», подарок запал в душу Рахату Мухтаровичу. Он наотрез отказался оставить её в Бейруте, дабы потом наведываться за темнокожей экзотикой, а решил увезти с собой в Алматы. Его не остановили даже робкие намеки приближенных на то, что Эфиопия находится в числе мировых лидеров по заболеваемости СПИДом. Да и дарители клятвенно заверили: всё стерильно, как в аптеке.

Эфиопка прежде не слышала о Казахстане, не знала языка, но он, собственно, был и не к чему. Генерал привез её отнюдь не для дискуссий про футбол и ОБСЕ. Но африканские страсти, увы, оказались не бесконечными. Золотая клетка – роскошная квартира в южной столице – вскоре стала тесна эфиопской рабыне.

Она умудрилась законтачить с одним из своих земляков, а потом с его помощью удрала. Генерал до сих пор негодовал по этому поводу. Ведь все было так изысканно, особенно когда у него появилась ещё и Настя. В одной квартире его ждала тёмненькая красавица, в другой — светленькая. Конечно, отношения с Настей были совсем другими. Но всё-таки жаль.

Еще сильнее бесила мысль о том, что не удалось никого толком наказать. Сама «шоколадка» убежала к сестре в Бельгию. А пришедший ей на подмогу соотечественник – в Канаду. Приближённые отговорили генерала устраивать разборки за границей. Ну, ничего, рано или поздно и до них руки дойдут.

А вот почему Настя вдруг вспомнила и спросила? Что это – обычная женская ревность или что посерьёзнее?

***

Ташкент. Узбекистан. Апрель 2004 года.

—    Мамочка, я выхожу замуж. Как и писала, за Данияра.

—    Доченька, а как же свадьба, настоящая свадьба? Я так мечтала увидеть тебя в белом платье…

—    Мамуль, будет и белое платье, и всё вообще сложится хорошо. Будет то, о чём ты даже не мечтала. А пока мы распишемся с Данияром тут, в Австрии.

Абсолютно ничего в голосе Насти  не заставляло в этом усомниться. Напротив, в нём слышалась уверенность, спаянная с ожиданием чего-то грандиозного.

Но материнское сердце почему-то говорило о другом.

 

Вена. Австрия. Апрель 2004 года.

Настя, нахмурившись, вертела в руках авиабилеты в Афины и Бейрут, которые ей привез помощник папочки, Вадим Кошляк. Дождавшись, когда уйдет этот человек, присутствие которого, по каким-то необъяснимым причинам внушало ей ощущение, подобное тому, когда стоишь возле клетки с диким животным, она набрала номер папочки.

—    Ну почему опять этот Бейрут! Зачем же тогда мы оформляем брак?

—    Потому что здесь ты пока оставаться не можешь. У меня масса работы. А ты съезди с Луизой, отдохни. Мне показалось, что ты захочешь в Грецию. В прошлый раз же тебе там понравилось.

 

Вена. Австрия. Май 2004 года.  

В кабинет посла Республики Казахстан  в Австрии и спецпредставителя в ОБСЕ торопливо вошел посетитель по неотложному делу.

—    Рахат Мухтарович, мы мониторили Настину почту и кое-что нашли. Обратили внимание, потому что она зашифровала файл. Видно, брат научил. Но мои ребята, естественно, его вскрыли.

«…Я узнала, что такое альтернативное телевидение. Это суперская идея, но совсем не то, что раньше мне говорили. Есть такое «Казтелерадио», оно отвечает за все телевидение и радиовещание, я имею в виду технически. Это «Казтелерадио» тоже принадлежит нам – ну ты знаешь кому. И там скоро будет такое оборудование, которое может одновременно блокировать сигналы всех телестанций и радиостанций. И тогда показывать станет только один канал и одно радио. Или два – по желанию. Представляешь?!».

Лицо Посла потемнело. Он встал из-за стола и подошел к окну. Нервно побарабанил пальцами по подоконнику. Затем вытянул руку со сжатым кулаком перед лицом вытянувшегося в струнку посетителя. Жестом римского императора он повернул большой палец вниз.

 

—    Алло, сладкий, это я! Точнее, это мы, Луиза тоже держит за трубку ручками. Мы так по тебе соскучились!

—    Я тоже. Послушай, тебе надо еще побыть немного в Бейруте. В Вену сейчас нельзя, всё равно здесь столько работы, что я не смогу вас видеть. Да командировок ожидается уйма.

—    Мы с Луизой тебя очень любим и всё-всё понимаем. И мы знаем, что ты нас тоже любишь. Но нам хочется немножко другого. Когда мы будем рядом с тобой по-настоящему?

—    Надеюсь, ты не намерена на меня давить?

—    Ну что ты, как можно. Просто уже лето, ты обещал, что отпуск проведем вместе. Луиза же тебя практически только по фотографиям знает.

—    Все, давай прекратим эти препирательства, ты знаешь, что я этого не люблю. Про отпуск я еще не знаю, когда он вообще будет. Лето, скорее всего, придется провести в другом месте.

—    С НЕЙ? А мы чем хуже? Ты не думал, что она рано или поздно всё узнает?

—    Я всё сказал. Заканчиваем разговор. Главное, не вздумай никуда выезжать из Бейрута. Ты меня поняла?

 

***

Да, лето, он должен провести с НЕЙ — своей супругой (он даже думал о ней исключительно прописными буквами). Рахат давно начал подозревать, что ОНА догадывается о Насте. А вчера, почитав распечатку ЕЕ разговоров по сотовому телефону (защищенному от обычной прослушки, но беззащитному перед его ребятами), он удостоверился в своих догадках.

На утехи с обычными девицами и даже этой эфиопкой она могла закрыть глаза. Но случай с Настей – нечто особенное. Ведь здесь еще и ребенок, его ребенок.

Пора действовать. Может, он и не хотел принимать такого решения именно сейчас, но обстоятельства толкали в спину. Настя сама была главным обстоятельством, она сама загнала его в настоящую ловушку, не оставила выбора.

Страшно даже подумать, если Настя и правду все разболтает ЕЙ. Или ляпнет кому-нибудь, кто потом с радостью ЕЙ донесет. Неслучайно Настя и про эфиопку вспоминала. В другое время можно было бы все это замять.

Но сейчас! Сейчас, когда благодаря их титаническим усилиям удалось всё наладить, когда уже практически оставался один шаг, чтобы склонить ЕГО (так он называл ЕЁ могущественного отца) принять решение о возвращении из венской ссылки, когда подождать останется всего несколько месяцев.

Малейший промах – и всё пойдет прахом. Если про альтернативное телевидение узнает ОН (а желающие сообщить об этом в «лучшем» свете всегда найдутся), тогда на всех планах можно поставить жирный крест. Потому что даже быстро предпринять ничего не получится – проект ещё сырой, никто не готов. ОН даст команду, дело начнут раскручивать, рано или поздно докопаются, и тогда…

И тогда придется навсегда застрять в этой чёртовой Вене – пусть сытой, благоухающей, свежевыбритой и выутюженной, но зато бесконечно далекой от казахстанского властного Олимпа, а значит — от главной цели его жизни.

Это в лучшем случае. А, скорее всего, вместо венской ссылки предстоит сушить сухари в ссылку настоящую. Но ведь этого даже представить невозможно!! И что тогда? Снова говорить, что застрелюсь?

Ладно, отбросим этот вариант на время в сторону. Про альтернативное телевидение у неё нет никаких документальных доказательств, да и никто не станет слушать простую девку. И про греческий паспорт тоже. Здесь хуже другое.

Ведь если ОНА узнает, и если ОНА уйдёт, тогда и венское политическое забытье покажется раем по сравнению с тем, что может произойти. И что потом – идти врачом в городскую больницу или торговать сахаром на базаре?

Странно, но мысль о том, что будет, окажись он без НЕЁ, прежде не приходила ему в голову. Точнее, он думал об этом, но только вскользь, не решаясь препарировать эту мысль, как подобало бы хирургу. И вот вдруг сейчас перед ним совершенно отчетливо всплыла картинка того, во что превратится его жизнь и карьера без НЕЁ, в какое первозданное состояние она вернется. И он совершенно ясно, как через прицел снайперской винтовки, прочел ответ: «В НИ-ЧТО».

И от этого прозрения его обуял такой, нет не страх, а настоящий животный ужас, что захотелось подскочить и куда-то помчаться, а мозгу моментально и бесповоротно вспыхнул «рецепт». Только так и не иначе.

—    Вадим? Это я. В Бейруте стало слишком жарко.

—    Понял. Все подготовлю. Льда у меня достаточно.

 

***

Ташкент. Узбекистан. Июнь 2004 года.

«Мама! Танцуй!» — Володя только что скачал сообщение от Насти, которыми она так редко баловала их в последнее время.

—    Тебя поздравляет?

—    Да, не забыла. Хорошо, хоть еще помнит про нас!

—    Ну как же, Володечка, конечно, помнит! Просто не получается у неё писать чаще, наверное, дел невпроворот.

—    Знаем мы её дела! В отпуске она. Обещает, как вернется, прислать свадебные фотки.

—    Неужели я всё-таки увижу её в белом платье? Пусть даже на фотографии!

 

Бейрут. Ливан. Июнь 2004 года.

Услышав знакомый голос, Настя поспешила распахнуть дверь своей квартиры. На её лице засияла улыбка, но она не успела ничего сказать, как буквально задохнулась от мощного удара в солнечное сплетение.

Через секунду сильные руки отшвырнули её вглубь комнаты.

«Заклей ей рот!», — приказал властный голос. Тут же широкая полоса скотча залепила губы девушки.

«Ну, здравствуй, Настя…» — произнес тот же голос. «Времени, к сожалению, у нас в обрез. Так что ни кофе попить, ни послушать бейрутские сплетни не успеем. Хотя, впрочем, про сплетни можно и поболтать. Кажется, у тебя есть, что нам рассказать. Например, кому ты сообщила про альтернативу, и от кого про неё узнала. Поговорим?».

Настя утвердительно закивала.

«Вот видишь. Ты всегда была умницей, — обладатель властного голоса ласково погладил её по голове и осторожно отклеил скотч. – Ты натворила ошибок. Мы тоже погорячились, прости. Ты же знаешь, работа у нас напряженная, нервных клеток почти не осталось. Сейчас ты всё расскажешь, мы вместе всё исправим, и всё будет по-старому».

Насте помогли подняться и сесть на мягкий диван, плеснули в хрустальный фужер ледяной минералки.

—    Так кому, ты говоришь, ушло сообщение про альтернативное телевидение?

—    Почему вы на меня набросились? С чего вы вообще взяли, что я…

—    Заткнись!!! – оборвал её резкий крик голоса, который из властного превратился в истеричный. – Не смей задавать мне вопросы! Спрашивать буду я!

В ответ в него полетел фужер с минералкой. Настя во мгновение ока оказалась возле двери. И она – о, чудо! – оказалась незапертой. Как была, в майке, джинсах и босиком, она выскочила на лестничную площадку, помчалась вниз, не разбирая ступенек. Следом за ней гигантскими прыжками ринулся Вадим. Настя не видела его, но буквально физически чувствовала опасность, которая вот-вот нагонит её и сомнет. Страх толкал вперед, не давая рухнуть без сил. Только бы добежать вниз!

 

Полицейский патруль, уставший к концу рабочего дня, лениво брёл возле двенадцатиэтажного дома. Никто не назовёт Бейрут спокойным городом, но в этом районе редко что случалось. Если кто когда и погибал, то чаще от терактов, ракетных обстрелов и бомбардировок, нежели от ножа грабителя. Почти миновав уютный дворик возле двенадцатиэтажки, полицейские переглянулись: им показалось, или кто-то кричал?

 

Сердце разрывалось в груди, и сил не хватило даже на громкий крик. Настя уже добралась до площадки второго этажа, как вдруг всё поплыло у неё перед глазами. И боль как будто расколола голову…

 

Постояв пару минут и ничего не услышав, полицейские двинулись дальше. Показалось.

 

Вадим втащил в квартиру обмякшее тело Насти и бросил на пол.

—    Ты грохнул её, что ли?

—    Да хотел просто оглушить. А что оставалось? Скажите спасибо, что догнал, и что вопли не успела поднять. Или кому-то нужны лишние проблемы с этими арабами?  Всё равно же собирались…

—    Мы собирались сначала у неё всё узнать! Что теперь с ней делать?

—    Затащим в ванну, скажем, что поскользнулась, разбила голову, потеряла сознание и захлебнулась. А мы потом обнаружили и, как полагается добропорядочным гражданам, вызвали полицию.

Вадим взял Настю за локти: «Курман, бери за ноги. Мне уже надоело одному её тягать, не такая уж она легкая!»

Внезапно раздался стон. Мужчины остановились у дверей ванной комнаты.

—    Да она живая, очухалась!

—    Тащи быстрее ленту, заклей ей рот поплотнее, чтобы не вздумала орать.

Настю с перемотанным скотчем лицом, связанными руками и ногами водрузили на диван. Голову любезно повязали мокрым холодным полотенцем. Через полчаса она полностью пришла в себя, лишь нестерпимо болел затылок.

Мысленно она прощалась с семьей. Перед глазами проплывали лица мамы, Володи, Луизы… Что же станется с дочерью? Неужели и её?

«Наконец-то пришла пора поговорить. Вадим, растолкуй девушке нашу позицию». Тот принёс из прихожей дорогой кожаный портфель, в которых обычно носят многомиллионные контракты и достал оттуда бейсбольную биту.

Глаза Насти расширились от ужаса. Бита обрушилась на её голень, защищенную лишь тонкой джинсовой тканью. Раздался страшный хруст. Тело Насти выгнулось в дугу, подскочило и свалилось с дивана.

—    Ты получила то, что хотела! Что тебя не устраивало, что, что?! – властный голос опять перерос в истерику, и его обладатель стал крушить ногами ребра девушки…

…Когда мучители оставили истерзанное тело Насти в покое, уже начинало темнеть.

Вадим обвел взглядом квартиру.

—    Ну что, господа, всё идет по плану. Потом надо будет прибрать кое-какие вещички. Но первым делом избавимся от того, что осталось от молодой леди. Курман, посмотри в окно! Внимательно смотри, чтоб ни души не было, и на соседних балконах тоже! Просигналишь, как можно будет! Данияр, а ты глянь в глазок, как там обстановка на лестничной площадке! Эй, Данияр!

Данияр сидел в углу на корточках, прижав лицо к коленям. Его била мелкая дрожь.

—    Ты никак расстроился с непривычки? Не волнуйся, найдем тебе новую жену! – захохотал Вадим. – Курман, на горизонте всё спокойно?

Услышав утвердительный ответ, он перенес тело на балкон и медленно перевалил через перила.

Раздался протяжный крик. Настя была ещё жива, когда упала из окна седьмого этажа на горячий бейрутский асфальт.

 

Бейрут. Ливан. Июнь 2004 года. За двадцать минут до трагедии. 

Выдался на редкость удачный денек. Из тех, что ничем особенным не выделяются на фоне остальных, за исключением необъяснимого умиротворяющего спокойствия. Когда не думаешь ни о чём и в то же время думаешь обо всём.

После прогулки по магазинчикам армянского квартала хотелось немножко отдохнуть. Поднявшись в свою квартиру, в которой царила блаженная прохлада, она скинула туфли, бросила пакеты в угол, и подошла к окну. Она не уставала смотреть на этот город, пусть и изрядно надоевший.

Раздался резкий звонок: наверное, свои вернулись. Шлепая голыми ступнями, Настя подбежала к двери.

—  Настёнок, открывай, папочка приехал!

—  Сладкий?!

 

Бейрут. Ливан. Июнь 2004 года. Двадцать минут после трагедии. 

Жителей ливанской столицы, переживших не один военный конфликт, смертями не удивить. Тем не менее, труп молодой женщины, лежавшей во дворе семиэтажного дома, окружила толпа зевак. «Или вывалилась из окна, или сама выпрыгнула», — равнодушно рассуждал полицейский, который первым прибыл на вызов.

Необычным здесь было только одно – документы, найденные в квартире погибшей. Они были оформлены на имя гражданки Казахстана Анастасии Новиковой.

Следователю, которому поручили проверить обстоятельства дела, необычным показалось и другое – слишком уж много травм было на теле женщины. Чересчур много даже для падения с седьмого этажа. Ведь трупов за двадцать лет своей работы он повидал предостаточно.

Возиться с этим странным «самоубийством», да еще и иностранки, не было абсолютно никакого желания. И он облегченно вздохнул, когда уже на следующее утро начальник сообщил ему, что тело самоубийцы забирают казахские дипломаты, а дело нужно побыстрее прекратить.

 

***

Вена. Австрия. Май 2005 года.

Технический сотрудник казахстанского посольства в Австрии Данияр Естен был найден мертвым со следами тяжелых травм в служебном «Мерседесе» посольства. По официальной версии, он «допустил столкновение с деревом».

 

Астана. Казахстан. Июль 2005 года.

Бывший посол Республики Казахстан в Австрии Рахат Алиев получил назначение на пост первого заместителя министра иностранных дел Республики Казахстан.

Жить, как говорится, хорошо. А хорошо жить – еще лучше.

 

Алматы. Январь 2006 года.

Казахстанская журналистика понесла невосполнимую утрату. Скоропостижно скончался председатель совета директоров АО «КТК» Сергей Клещенков.

 

Астана. Казахстан. Август 2007 года.

Сообщение на брифинге Министерства внутренних дел Республики Казахстан: «Обнаружено тело бывшей ведущей телеканала НТК Анастасии Новиковой. Установлено, что оно было доставлено в аэропорт Тараза чартерным рейсом из Ливана на самолете авиакомпании «Атырау ауе жолы». Из Тараза тело Новиковой было вывезено на автомашине в один из отдаленных районов Южно-Казахстанской области и тайно захоронено, в запаянном цинковом гробу, в заранее заготовленном месте. О смерти Новиковой и месте её захоронения до сегодняшнего дня ни ее мать, ни ее близкие ничего не знали, то есть участники процедуры захоронения ничего не сообщили ни в уполномоченные государственные органы, ни родственникам женщины. При предварительном осмотре тела Новиковой были обнаружены множественные переломы костей. Экспертиза также обнаружила на теле Новиковой множественные ушибы и следы кровоподтеков, полученные от ударов тупым предметом, и они были получены ещё при жизни».

 

Октябрь 2007 года. Из интервью Рахата Алиева:

—  А что это за история с Анастасией Новиковой?

—  По-моему, в 2003 году мой двоюродный брат Данияр Естен зарегистрировал брак с Анастасией, и они уехали в Бейрут. И в 2004 году Анастасия покончила с собой, выбросилась с седьмого этажа. У меня есть все документы: акты вскрытия и т.д. Это всё ливанские органы проводили — ливанская прокуратура, полиция. Могу вам прислать копии документов.

—    А в чём причина?

—    Как мне говорил брат (он ведь тоже через год после этого погиб в Вене в автокатастрофе, такая вот череда несчастий), у неё были психологические проблемы, что отражено в протоколе следствия. Я бы, честно говоря, не хотел вдаваться в подробности этого дела, это не совсем корректно по отношению к родственникам.

Я отправил туда своего помощника Вадима Кошляка, который перевёз тело в Казахстан. Анастасию похоронили на границе Казахстана и Узбекистана, потому что она родом из Ташкента была. Кстати, у Кошляка в паспорте есть все визовые отметки — когда он прилетел в Бейрут, когда оттуда улетел.

В тот самый день, когда Анастасия погибла, в Бейруте у Естена гостил еще один мой родственник с супругой — Курман Акимкулов. Они вместе с Данияром вышли из дома, собрались куда-то — на море или в бассейн, и в это время Анастасия выбросилась из окна».

 

 

ЧАСТЬ III.

ЛЮДИ В СИНИХ ХАЛАТАХ

 

 

— Вы повторно назначены послом Казахстана в Австрии. Вы не опасаетесь, что отъезд в Вену ослабит Ваше влияние в Казахстане?

—    Я не отношусь к тем, кто сидит в Астане не ради дела, а из боязни что-то пропустить. Казахстан — не изолированное государство, мы часть современного мира. Поэтому практическая работа послом принесет больше пользы для государства, чем работа в центре.

Из ответов Рахата Алиева на вопросы участников «прямой интернет-линии»

23 февраля 2007 года.

 

Алматы. Казахстан. Март 2007 года.

Ерлан Сарсенбеков, бывший шеф службы безопасности коммерческого «Нурбанка», долго не мог заснуть. Говорят, в чужом доме всегда плохо спится. А в этой квартире в микрорайоне «Казахфильм» он ощущал себя даже не гостем — скорее, заключенным в камере смертников, ожидающим исполнения приговора. Живот сводило из-за постоянного чувства голода – из доставляемых ему продуктов он ел только консервы. Их, как надеялся Ерлан, отравить было труднее.

Но спать мешал не голод, а страх. Страх, что этой ночью ОНИ точно придут. Прошлой ночью на мобильный телефон ему позвонил сам Хозяин: «Кому ты рассказал про 31 января? Я твой язык в … засуну!» Остальные его слова не хотелось даже вспоминать.

Ерлан перемотал входную дверь металлическим тросиком. Положив под подушку тяжелый разводной ключ – самое увесистое из найденного им в кладовке — он закрыл глаза и под утро всё-таки забылся тяжелым сном…

Проснувшись через несколько часов, первым делом Ерлан подошел к двери. Он вспомнил добром свою вчерашнюю предосторожность: ночные гости от Хозяина не смогли попасть в квартиру только из-за проволочного «кокона». Хотя, при большом желании, никакие тросики не стали бы помехой. Но, видимо, они хотели нанести визит бесшумно, и открыли дверь ключом. Почему же они ушли?

Может, хотели напугать? Но они не знали заранее про верёвки. От внезапно пришедшей догадки Ерлана прошиб холодный пот: «Значит, я нужен был им спящий. Чтобы потом не осталось следов борьбы, и всё выглядело, как самоубийство…»

Его нервы не выдержали. Надо бежать. Возможно, это безрассудно. Но сейчас лучше все что угодно, чем эти страшные ночные ожидания. Надо бежать, не мешкая. И сдаваться в полицию – все же в государственной тюремной камере будет спокойнее.

 

Алматы. Казахстан. Июнь 2007 года.

Аскан Бекмуратов, бывший охранник Хозяина, уже два дня наблюдал за своим домом. Всех соседей он знал в лицо. И по регулярным визитам незнакомцев, совсем не похожих на людей, которые приходят в гости на чай с бешбармаком, Аскан без труда вычислил: засада.

Раньше он обнаружил такую же возле дома своих друзей. Ситуация становилась безвыходной. Похоже, его, что называется, «обложили», как охотники волка. Хотя Аскан даже и не догадывался об истинном размахе облавы: по всему городу на него расставлены аж 73 засады! Во всех местах, где он мог хотя бы теоретически появиться, его ждали вооруженные люди в штатском. Еще бы — криминальная полиция объявила на него розыск, как на главного фигуранта нашумевшего дела о похищении банкиров.

И хотя в операции было задействовано несколько сот человек, Аскан еще мог провести их вокруг пальца и продолжать скрываться. Как это удавалось ему уже почти два месяца.

Пока они искали его в городе, он ушел в горы. Ушел, прихватив с собой лишь два килограмма пшена и китайский радиоприемник. Так он был в курсе всех официальных новостей по делу банкиров и понял, что из-под обвинения «вытаскивать» его никто не собирался.

Перспектива питаться одним пшеном и ночевать под открытым небом, укрываясь от дождя куском целлофана, способна ужаснуть любого городского жителя. Аскану к таким условиям не привыкать. С детства он был закалённей любого спартанца. Отец ушел из семьи, когда Аскану исполнилось пять недель. Мать устроилось дворником, и когда она мела замусоренный асфальт, маленький Аскан болтался в рюкзаке у неё за плечами.

Можно уйти от полиции, можно даже спрятаться от Хозяина. Но как убежать от себя? От тех кошмаров, которые снились ему каждую ночь после той жуткой январской ночи в банке?…

Он не удивился, когда позвонил жене, и та не узнала его голоса. Он и сам уже перестал узнавать себя.

—    Здравствуй, Анара…

—    Кто говорит?

—    Это я.

—    Куда вы звоните?

—    Послушай, Фрешка, это действительно я, твой муж.

—    Аскан? — тихо ответила она после недолгого замешательства. Анара так и не признала в глухом напуганном голосе своего мужа, но Фрешкой назвать её не мог никто другой. – Ты где?

—    Недалеко. Я хочу домой. Там у тебя засада, я знаю. Дай трубку их старшему, мне нужно выговориться…

Через двадцать минут начальник управления по борьбе с организованной преступностью уже давал инструкции прибывшей спецгруппе.

—    Объект согласился приехать на чай, потолковать. Дайте ему пройти в дом, потом заблокируйте подъезд и чердак. Постарайтесь, чтобы во дворе не светились случайные прохожие, чтобы не зацепить никого.

Шеф рубоповцев привык никогда не выдавать своего волнения, но в этот раз он действительно нервничал. Преступник, из-за которого поставили на уши чуть ли не всю полицию мегаполиса, согласился сам явиться к ним в руки. Что если он отчаялся и хочет взять заложников? Они ведь даже не знали, есть ли у Бекмуратова оружие.

Но все обошлось без стрельбы и без жертв. Бекмуратов, который сдержал слово и вернулся в свой дом, меньше всего был похож на человека, готового сейчас на силовые действия. И меньше всего был похож на человека, которого они искали. Усы и очки в толстой роговой оправе на пол-лица делали его неузнаваемым. Изменилась даже походка. Он стоял перед женой и полицейскими, словно затравленный зверь.

 

Алматы. Казахстан. Февраль 2007 года.

В приглушенном свете банковского хранилища двое орудовали с удивительной сноровкой, осматривая индивидуальные ячейки. Вскоре осталась лишь одна, под номером 106, которую приберегли напоследок. Из-за отсутствия ключа пришлось прибегнуть к помощи специалиста своего дела.

Техника недолго сопротивлялась искусству «медвежатника», и вскоре содержимое сейфа перестало быть тайной. Там лежал новенький, еще в упаковке, мобильник «Vertu Constellation» — своего рода «Феррари» среди телефонов. Корпус из золота, стали, сплава «жидкий металл», особо прочной керамики  и кожи (настолько дорогой, что остается только догадываться, с кого её содрали), дисплей, покрытый сапфировым стеклом…. Когда английская фирма Vertu запустила производство подобных аппаратов, их продажи пошли «на ура» не только в европейских столицах, но и в бывших советских республиках. И не беда, что стоимость некоторых моделей такого телефончика превышает размеры пенсионных выплат целых областных центров. Состоятельные и тщеславные покупатели всегда найдутся. На то и был расчёт предприимчивых англичан.

Правда, экземпляр, который лежал во вскрытой банковской ячейке, был самым простеньким, и тянул никак не больше, чем тысяч на пять «зеленых». Примерно столько же стоили и каждые из лежавших вместе с ним швейцарских часов. А вот блеск золотого колье, густо усыпанного бриллиантами и рубинами, напоминал настоящую добычу. Даже на первый взгляд его можно было оценить не меньше, чем в сотню тысяч долларов. Но, скорее всего, реальная цифра была куда больше.

Что ж, колье станет достойным завершением богатого улова. По сусекам хранилища «Нурбанка», которому граждане доверили свои «скромные» ценности, не считая сто шестой ячейки, уже удалось наскрести двести тысяч евро, восемьсот тысяч долларов, коллекционные золотые монеты. Хозяин останется доволен.

 

***

Вена. Австрия. Февраль 2007 года.

В кабинете Посла Республики Казахстан в Австрии и постоянного представителя при международных организациях в Вене Рахата Алиева приглушенно зазвонил телефон. «Рахат Мухтарович, господин Кирле уже поднимается», — пропела трубка. Посол поправил подушечку сиреневого галстука, встал из-за стола и поспешил самолично встретить гостя –  генерального секретаря австрийского МИДа.

—  Позвольте поздравить Вас с возвращением в Вену! Чрезвычайно рад, что Вы приняли такое решение.

—    На государственной службе, господин Кирле, не всегда приходится решать самостоятельно. Все определяет государственная необходимость. Но, не скрою, я счастлив возможности снова оказаться здесь, в Австрии. На посту первого вице-министра иностранных дел мне довелось заниматься весьма важными задачами, укреплять позиции нашей страны на международной арене. Однако сейчас главный вектор наших усилий перемещается в Европу.

—    Полагаю, речь идет о развитии сотрудничества в рамках ОБСЕ…

—    Совершенно верно. Как Вы знаете, я был инициатором и идеологом председательства Казахстана в ОБСЕ, а теперь намерен претворить его в жизнь. И очень надеюсь на помощь Австрии. Думаю, Вы согласитесь, что демократической Европе нужен демократический Казахстан. Я сделаю все возможное, чтобы права человека стали в нашей стране действительно высшей ценностью.

На лице Посла светилась улыбка – не дипломатически вышколенная, а дружески искренняя. Но от его пристального взгляда господину Кирле отчего-то стало не по себе.

После ухода австрийского чиновника казахстанский дипломат ослабил галстук, положил ноги на стол и достал из пиджака свой «Vertu Constellation». Нужно было сделать важный звонок на далекую родину и уточнить, как там идут в его отсутствие дела.

 

***

Из сообщений телеканала КТК, газеты «Караван», информационного агентства «Kazakhstan Today»: «Алматы стал свидетелем настоящего бандитского нападения на один из главных банков страны. Роль вооруженных налётчиков взяли на себя сотрудники «элитного подразделения».

«Служба безопасности Нурбанка успешно нейтрализовала попытку нападения на головной офис банка».

«Налётчики оказались не просто бандитами, а сотрудниками спецназа.

«Угрожая физическим насилием, сотрудники полиции пытались незаконно изъять кредитные и другие документы из кабинетов бывших руководителей банка Гилимова и Тимралиева».

«Бывшие топ-менеджеры «Нурбанка» Жолдас Тимралиев и Айбар Хасенов разыскиваются».

«Рахат Алиев не скрывает, что является акционером коммерческого «Нурбанка».

«Представитель правоохранительных органов не стал комментировать сообщение о якобы участии в конфликте первого вице-министра иностранных дел Рахата Алиева».

 

Из ответов Рахата Алиева на вопросы участников «прямой интернет-линии» 23 февраля 2007 года:

— Прежде вы отвечали судом на каждое утверждение, что вы владеете медиа-ресурсами. Теперь вы сами заявили, что у вас есть акции газет и телеканалов. Тем самым вы признали правоту своих давних оппонентов?

— Прежде меня связывали с этими ресурсами только дружеские отношения с их управляющими, и родственные в случае с «Хабаром». Сам я занимался другими бизнес-интересами и работой на государственных постах. Теперь мы решили диверсифицировать свои активы и, помимо сахарного и банковского бизнеса, прийти также в медиа.

Мы приобрели пакеты акций нескольких лидирующих на отечественном медиа-рынке брендов — это телеканалы КТК и миноритарная часть акций «Хабара», газета «Караван», информационное агентство Kazakhstan Today. Меня интересует создание единого эффективного медиа-холдинга, который управлял бы различными информационными ресурсами — от интернет-порталов до национальных каналов.

 

***

Алматы. 31 января 2007 года.

«Если я не вернусь через три часа и не выйду на связь, ты знаешь, что делать….», — слова мужа, прозвучавшие на прощание, не шли у Армангуль из головы. Жолдаса Тимралиева, бывшего зампреда «Нурбанка», вызвала для передачи дел новая шефиня банка.

 

Обычная середина рабочего дня в середине рабочей недели. Зимний вечер готовится вступить в свои права. Уже через пару часов он неумолимо спустится в город, чтобы поглотить его и окутать тёмной пеленой. Но город, большой и шумный, не сдастся просто так. Он разорвёт темноту яркими огнями уличных фонарей и автомобильных фар, окон жилых домов и магазинных витрин. Он проживет последние часы трудового дня, чтобы затем предаться отдыху – или веселью. Этот город умеет работать и любит веселиться. Он надеется одолеть опускающуюся тьму, но не знает, что она живет внутри него.

Еще несколько лет назад город угасал и пугал всех диким сочетанием разношерстного «киоско-ларькового барокко» и прежде монолитной, а затем осыпавшейся на глазах социалистическо-реалистической архитектуры.

Но в город пришли Деньги. Он обзавелся всеми атрибутами буржуазных мегаполисов, этих современных городов-государств. В его центральной части теперь были офисы банков и коммерческих компаний, а на его экологически чистых (в сравнении с газовой камерой нижних кварталов) окраинах выросли, как грибы, частные резиденции и виллы. Сотни тысяч «алматинцев и гостей южной столицы» лишь мечтали хоть одним глазком посмотреть на ту сказочную жизнь, которая протекает там, за высокими заборами.

 

В громаде девятиэтажного бизнес-центра «Кен Дала» в деловом районе города царило оживление на грани просто-таки сейсмической активности. Особенно было заметно это по доблестным представителям охраны — центровым фигурам любого казахстанского заведения, от культурного до питейного. Не говоря уже о политических и предпринимательских, которые просто немыслимы без людей в униформе (внешней и внутренней, потому как в униформу облачаются не только тела, но мозги и даже души).

В этот день плотность охранников на один квадратный метр была особенно велика. К службе безопасности бизнес-центра и службе собственной безопасности банка добавилась личная охрана Акционера и люди из государственной охраны, полагающейся ему по статусу. Акционера ждали по случаю заседания с новым и старым руководством банка.

С самого утра охрана была непривычно пристрастной, на грани грубости, даже к топ-менеджерам. Невзирая на должности, тщательно проверялись документы, перетряхивались сумки и обшаривались портфели. «Есть записывающие устройства?» — то и дело слышался вопрос.

Такой чрезвычайный режим случался не раз и не два. Но все равно глава службы безопасности бизнес-центра «Кен Дала», в котором офисы «Нурбанка» занимали несколько этажей, чувствовал: что-то вышло из привычной колеи. Опасения подтвердились, когда охрана доложила, что глазки камеры внутреннего наблюдения банка, который располагался на девятом этаже, развернуты в стену. «Это временно», — пояснил его коллега, шеф банковской службы безопасности Ерлан Сарсенбеков. А затем попросил: «С других камер некоторые записи нужно убрать».

—  Что случилось?

—    Едет Акционер. Его изображения не должно быть. Ты понимаешь…

—    Но и ты пойми – я такие вопросы не решаю, нужно согласовать с моим руководством.

Явление Акционера народу, то бишь посещение им своего банка неизменно становилось Событием. Происходило оно, по традиции, неожиданно – до последней секунды никто не знал, когда, откуда и даже на какой машине с какими номерами (они менялись еще чаще, чем дорогие джипы) нагрянет высочайший визит. Несмотря на фактор внезапности, все сотрудники, как пионеры, должны быть всегда готовы произвести правильную встречу вождя. На сей счет в банке существовала инструкция – неформальная, но соблюдаемая куда с большим трепетом, нежели любой циркуляр с тремя дюжинами печатей.

Главный её пункт был прост, как доллар: ни при каких обстоятельств не глазеть на Акционера, если только он сам, разумеется, этого не возжелает. Все сотрудники должны сидеть в своих кабинетах и не высовываться. Тем же, кто не принадлежал к касте кабинетных работников, как-то охранники или уборщицы, надлежало при приближении банковладельца отвернуться и смотреть в стену или окно.

На сей раз Ерлан Сарсенбеков ждал не только прибытия Акционера. От него требовалось тот час доложить, когда прибудут на встречу бывшие руководители банка – председатель правления Абильмажен Гилимов, его заместитель Жолдас Тимралиев и начальник административно-хозяйственного департамента Айбар Хасенов.

Уже больше месяца назад их, вместе с другой банковской «номенклатурой» поставили на прослушку через «Фокус». Ерлана Сарсенбекова тогда только назначили шефом службы безопасности процветающего «Нурбанка», переведя из «Сахарного центра». И первым делом ему пришлось вникнуть в так называемый «механизм внутреннего контроля».

Официально «Фокус» считался многоканальной системой видеонаблюдения и цифровой видеорегистрации. Он позволяла мгновенно отыскивать записи за любой интересующий период времени, отснятые установленными в банке видеокамерами. Но неофициальная версия системы, которая и работала в «Нурбанке», давала возможность не только наблюдать, но и записывать телефонные разговоры любого сотрудника. Акционер хотел быть в курсе событий. И распечатки телефонных бесед ежедневно ложились на стол его помощника Вадима Кошляка.

 

***

Фамилия Кошляк наводила на подчиненных Акционера порой не меньшее оцепенение, чем упоминание о самом Алиеве. Что самое интересное, даже достаточно близкое его окружение не знало толком, почему так сложилось, и откуда вообще взялся этот Кошляк. Он занимал много постов, но все знали, что последние пять лет его настоящая должность была неизменной – доверенное лицо Рахата Мухтаровича, особа, приближенная к императору.

Он в любое время обладал правом свободного доступа в кабинет Акционера, и был в курсе всех самых пикантных тем. Так повелось еще с того времени, когда Алиев возглавил алматинский департамент КНБ. Так было и потом, когда Вадим следовал за Хозяином сначала в Службу охраны Президента, в посольство в Австрии.

Чем Кошляку удалось завоевать симпатии Акционера, для многих оставалось загадкой. При встрече с этим таинственным человеком многих постигало разочарование. Вопреки всем слухам, он даже близко не напоминал Ван Дамма или Сталлоне. Не похож был этот молодой парень – ему не было и тридцати пяти – и на матёрого чекиста. Правда, поговаривали, что во время работы в Специальной информационной службе он обзавелся не одним чемоданчиком компромата на всех и вся.

Но дело было не в секретном досье, а в собачьей преданности Акционеру. «За Рахата Мухтаровича я любого загрызу зубами», — эту фразу не раз слышали от Кошляка. И знали тех, кто оказался загрызённым. Кошляку даже приписывали руководство «эскадроном смерти». Хотя другие утверждали, что им верховодит птица куда более высокого полета, и называли имя отставного генерала Альнура Мусаева. Впрочем, всё это не шло дальше досужих разговоров. Разумеется, у вице-министра Рахата Алиева, курирующего отношения Казахстана с Организацией по безопасности и  сотрудничеству в Европе, не могло быть никаких связей с преступниками – даже с неплательщиками алиментов, не говоря уже о бригаде киллеров.

***

С утра у шефа службы безопасности «Нурбанка» всё и так закрутилось, как в карусели. Сначала пришлось давать «добро» на приход кабельщиков с «Алма-ТВ». Теперь по офисам бродили люди в синих халатах с инструментами в руках, и, как назло, именно по девятому этажу, где располагались кабинеты всего начальства.

Потом к Сарсенбекову ни с того ни сего заглянул его предшественник на посту главы службы безопасности Олег Бекбатыров. Он пошел на повышение и руководил «воздушными силами» империи – авиакомпанией «Атырау ауе жолы». Теперь почему-то Олег был здесь, в банке, да ещё интересовался, всё ли в порядке с безопасностью.

После этого Вадим Кошляк, к которому зашел доложиться Сарсенбеков, долго расспрашивал, как служба безопасности контролирует вынос из здания компьютеров, ноутбуков и жёстких дисков и всего прочего, на чем можно скопить информацию. А под конец приказал отключить систему видеонаблюдения.

 

***

Команда «Готовность номер один!» прозвучала по рациям всех охранников банка. Один из них, который дежурил на председательском девятом этаже, спешно подошел к окну и отвернулся. В стекольном отражении, как в зеркале, охранник  увидел выходящего из лифта Акционера в окружении свиты.

Быстрым шагом мужчины пересекли холл. Акционер стремительно направился в подготовленный для него кабинет, возле которого уже ожидал Вадим Кошляк.

—    Ну что, как там наша святая троица, Гилимов, Тимралиев и Хасенов? – на ходу бросил Акционер.

—    Ждём, к обеду должны появиться.

Не успел Кошляк договорить эту фразу, как запиликал его мобильник: «Это Ерлан. Прибыл Хасенов».

Вскоре Айбар Хасенов уже сидел в приемной на секретарском стуле с документами в руках, ожидая аудиенции. «Первый, пошёл! Будешь сдавать дела», — с усмешкой пригласил его в кабинет Акционера Вадим Кошляк, который незаметно, словно из ниоткуда, появился в приемной.  «А ты будь рядом», — бросил он шефу службы безопасности, следуя за Хасеновым.

Через пятнадцать минут Кошляк вылетел из кабинета и протянул Ерлану электронный пропуск Хасенова: «Пройди с ним через турникет, зафиксируй выход. Возвращайся через свой пропуск. Живо!»

После этого странные приказы  посыпались, как из рога изобилия.

 

***

—    Ерлан, нужно быстро найти три чёрные вязаные шапочки. Руководство просит.

Это поручение Бекбатырова, который вновь заглянул к Ерлану Сарсенбекову, удивило шефа службы безопасности еще больше, чем первый утренний визит Олега. Но он даже не стал интересоваться, для чего это в разгар рабочего дня понадобились шапочки. Суворовское и военное прошлое приучили исполнять все указания, идущие сверху, беспрекословно. Принцип работы «меньше знаешь – крепче спишь» в команде Рахата Мухтаровича он усвоил очень быстро. Как только за Олегом закрылась дверь, Ерлан снарядил за шапочками одного из подчиненных.

 

—    Алло, Аскан? Это Вадим. Слушай меня внимательно. У тебя должны быть наручники. Возьми их, ещё срочно найди три синих халата и подъезжай в банк. Найдёшь меня здесь.

Аскан Бекмуратов, еще недавно сотрудник службы охраны «Сахарного центра», одного из многочисленных винтиков бизнес-империи, финансовое сердце которой билось в «Нурбанке», а с недавнего времени охранник самого властелина империи, не привык обсуждать приказы. Да ещё те, которые звучали из уст Вадима Кошляка — правой руки Рахата Мухтаровича. Руки очень тяжёлой и меткой.

 

—    Алло, это я…

Услышав в трубке голос самого Рахата Мухтаровича, Адиль Шарипов, хоть и находился в другом здании на другой улице, невольно встал и отдал честь. Эта привычка выработалась за несколько службы под его началом в Налоговой полиции. Сейчас Адиль очутился в кресле заместителя исполнительного директора телеканала КТК — по воле судьбы, точнее своего патрона, в империи которого состоял и канал.

Но команда ему последовала отнюдь не как «телевизионщику» — нужно было срочно найти и доставить в «Нурбанк» наручники. Адиль поручил это своему коллеге Назирову, также как и он, сменившему погоны на работу в телеканале. «По старой памяти» у того завалялась дома пара наручников.

 

Всегда найдется много желающих покритиковать то, что называется «слепым исполнением приказа». Хотя на самом деле – это гениальная придумка человечества, которая изменила ход эволюции не в меньшей степени, чем изобретение колеса. Слепое исполнение приказов во сто крат сильнее, чем колесо, ускорило продвижение во времени и пространстве.

Оно удобно всем – и тем, кто отдает приказы, избавляя от необходимости что-либо объяснять другим, и тем, кто их получает, избавляя от необходимости объяснять что-либо самими себе. А случись что не так, слепое исполнение удобно вдвойне. Тот, кто приказал, всегда сошлется на бездумность исполнителя. А исполнитель то же самое скажет про того, от кого получил указание.

Жертвы колеса человечеством точно подсчитаны. По крайней мере, за тот период, когда началась вестись статистика дорожно-транспортных происшествий. Жертв слепого исполнения приказов не считал никто…

 

Впрочем, в тот последний январский день в «Нурбанке» было не до философии. Все приказы исполнились, как и положено.

Подчиненный шефа безопасности Ерлана Сарсенбекова доставил три новых вязаных шапочки, купленных на базаре.

Охранник Аскан Бекмуратов прибыл в «Нурбанк» вместе с халатами и парой пластиковых хомутиков. Такими, несмотря на кажущуюся хрупкость, можно сковать не менее надежно, чем стальными «браслетами».

Настоящие же, металлические наручники, доставил работник телеканала КТК. Правда, с ними вышла проблемка: не было ключа. «Сам понимаешь, браслеты старые, что было, то и привёз, — объяснил он Олегу Бекбатырову. – Но, в принципе, использовать можно, если ключик найти. Все ключи подходят ко всем наручникам, если они в одной стране сделаны».

Это объяснение не вполне удовлетворило Акционера и его помощника Кошляка. «К чему такое старье? Лучше пластиковые. Вещь проверенная…».

 

***

После совещания с Айбаром Хасеновым Акционер расположился в кабинете своего помощника Вадима Кошляка. По его вызову явился Курман Акимкулов, директор фирмы «Алма Тур», больше известный как «завхоз империи», а также «казначей», выполнявший самые разнообразные щекотливые поручения. За его плечами был богатый опыт коммерческой деятельности и даже президентство в футбольном клубе «Астана». На его плечах в свое время красовались и погоны сотрудника органов, в которых трудился и Акционер.

Но на этот раз предметом разговора должен был стать футбол и ничего кроме футбола.

 

Из статьи председателя Футбольного союза Казахстана Рахата Алиева: «В футболе есть какая-то необъяснимая магия, что-то, я бы даже рискнул сказать – мистическое. И эта магия, эта мистика футбола объединяет один месяц в четыре года без преувеличения все человечество. И мне кажется, запусти в футбол компьютеры – они эту необъяснимую магию игры просто убьют».

 

Недруги злословили, что Футбольный союз понадобился генералу-вице-министру-банкиру Алиеву исключительно для самопиара. Но никто из них не мог даже представить, до какой степени простиралась его привязанность к этой игре. Футбол, можно сказать, стал его фетишем. Пару месяцев назад одному из подданных своей бизнес-империи, который не успел вовремя доставить документы боссу, было даже назначено «футбольное» наказание.

Нет, ему не били пенальти и не удалили с поля. На удивление свиты, виновному не досталось от Рахата Мухтаровича ни пинка (так называемого «углового удара»), ни даже обычного подзатыльника. Вместо этого тот просто распорядился выбрить штрафнику голову узором в форме пятиугольников. Потом эта голова «а-ля футбольный мяч» почти три недели, пока не сравнялись волосы, развлекала весь офис.

Алиев очень гордился своей выдумкой и во время очередного саммита в сауне пообещал соратникам, что совсем скоро в таких прическах будут щеголять все политики и бизнесмены, не игравшие в его команде.

Играть на стороне Рахата Мухтаровича до сих пор означало побеждать и быть наверху турнирной таблицы. Те, кто пытался делать ему подкаты, тут же оказывались в ауте.

Читатели, кому по долгу работы или службы приходилось гонять в футбол с начальством, знают специфику подобных игрищ. Ведь сколько бы ни утверждали, что, дескать, на поле, как и в бане, все равны, не всегда и не у каждого поднимется нога выбить мяч у босса, пытающегося изобразить Роналдиньо, а тем паче применить силовую оборону.

Но даже таким ветеранам корпоративного футбола не понять, что значит играть на одном поле с Рахатом Мухтаровичем. Несколько лет назад, когда он еще руководил алматинским департаментом КНБ, один чересчур увлекшийся игрок в пылу борьбы случайно зацепил шефа. В тот раз дело не закончилось привычной тирадой на околофутбольном сленге.

Едва завершился матч, генерал Алиев, вбежав в раздевалку, первым делом достал свой служебный пистолет и погнался за незадачливым футболистом. Беднягу тогда еле спасли от огнестрельной расправы.

 

«Отправил сборную в аэропорт? Все нормально? – расспрашивал Акмкулова Акционер. — Настроение у ребят боевое?» Большая должность председателя Футбольного союза Казахстана была маленькой слабостью Акционера. В детстве у него плохо получалось обращаться с мячом, и в команду его брали, только если не хватало игроков. Но зато сейчас в его руках были все команды страны, включая сборную. А скоро сбудется заветная мечта, и появится свой клуб в Европе. Разумеется, не «Челси», но надо же с чего-то начинать.

Как раз о том, как составить письмо насчёт возможной покупки, они и побеседовали с Акимкуловым. В письменной речи Акционер – как никак вице-министр иностранных дел, которому по статусу полагалось непринужденно изъясняться на любые темы — был непревзойденный мастер. Его многочисленные интервью и статьи удивляли красноречием, даже если повод был занудно-официозным. Целая медиа-армия, которая объединяла и телевидение, и радио, и газеты, и информагентства, и кабельные компании, без устали информировала массы о деятельности Акционера во всех ипостасях – от  иностранного вице-министра до футбольного председателя. Благодаря стараниям братьев Шуховых, его медийных Чипа с Дейлом, из любого события в жизни Рахата Мухтаровича, рождались изящные статьи, написанные гладким, доступным, словно полуфабрикат, который достаточно просто разогреть, слогом.

Вице-министр не всегда осиливал прочтение написанных им статей до конца, и не всегда был в курсе озвученных им пассажей. Но зато умел создать то, что братья Шуховы именовали информационным поводом. И Алиев с удовольствием дергал за информационные поводья, пришпоривая медиаимперию. В устной речи, когда слова в предложения приходилось складывать самому, не рассчитывая на братскую помощь, Акционер изъяснялся попроще.

Устав возиться с письмом, он просто приказал Акимкулову сделать всё в лучшем виде.

—    У меня и без этого сегодня куча встреч и бумаг. И вообще я проголодался. Организуй что-нибудь.

—    Слушаюсь, Рахат Мухтарович, мигом.

—    Да, кстати, — остановил он Акимкулова уже на пороге. — Зайди в соседний кабинет, там сидит твой друг Хасенов, потолкуй с ним. Он, кажется, остался под впечатлением от наших дипломатических переговоров. А мне потом надо будет на другое совещание. Будем с Тимралиевым саммит проводить.

 

***

«Казначей его величества» Акимкулов с пиццей на разносе зашел в кабинет, где в одиночестве сидел Айбар Хасенов. Он был в пиджаке, но… без брюк. Ниже колена у него была здоровенная ссадина, из которой сочилась кровь. Ссадина краснела и на его щеке.

От увиденного Акимкулову полагалось оцепенеть, оторопеть, на худой конец, удивиться. Но все эти эмоции обошли его стороной. Говорят, что все эмоции – лишь химические реакции в нашем организме. Видимо, организм «казначея» настолько часто испытывал подобные реакции, что он стал разряженным, как старый аккумулятор, и уже не поражался ничему и никому после встреч с Хозяином.

Поэтому Курман Акимкулов просто постоял рядом с Айбаром, который сидел словно в прострации, низко опустив голову.

—    Против кого ты пошел… Тебя же сожрут живьем и не подавятся,  – бросил Акимкулов.

—    Меня подставили, повесили проблемные кредиты, требуют каких-то денег…. Это всё неправда…

—    Не волнуйся, возьми себя в руки. Вот я тебе принес пиццу, перекуси. И дружеский тебе совет – лучше со всем согласись и отдай всё. Жизнь ведь по-любому дороже.

***

   «Это Ерлан. Прибыл Тимралиев», — услышал Вадим Кошляк в своем мобильнике голос Сарсенбекова. Радостной новостью он ту же поделился с Акционером:

—    Ну, вот и второй здесь.

—    Пойдем принимать дела. И позови Бекмуратова, пусть подтягивается к нам на рандеву.

Акционер и Вадим Кошляк прошествовали в малый конференц-зал вместе с Жолдасом Тимралиевым. Кошляк сразу же включил плазменный телевизор и, быстро щелкая пультом, поставил его почти на максимальную громкость.

«Чтобы никто не отвлекал нас от переговоров!» — улыбнулся Алиев, увидев вопрос в глазах Тимралиева, и снял пиджак, бросив его на спинку кресла.

 

***

Айнур, кофе-леди «Нурбанка» и секретарь председателя правления Мадина разговаривали на офисной кухне, где всегда можно было сварить кофе и соорудить бутерброды по первому зову проголодавшегося начальства.

Работы сегодня было немного, но целый день в воздухе витало какое-то напряжение. Казалось, будто сейчас вот-вот грянет гром, развернется подвесной потолок и польет январский дождь. Напряжение всегда сопутствовало визитам в банк Акционера, но сегодня его вольтаж зашкалил за все привычные нормы.

Внезапно отчетливо раздался глухой удар по стене и звук бьющейся посуды. Похоже, это происходило в соседнем конференц-зале, где громко работал телевизор. Девушки переглянулись: «Чтобы это могло быть?». Но тот звук, который они услышали через пять секунд, заставил их забыть обо всем. Раздался душераздирающий мужской крик.

Девушки замолчали, испуганно глядя друг на друга. Они вышли в приемную.

—    Наверное, что-то случилось… — неуверенно предположила Айнур.

—    Надо сообщить в службу безопасности….

Мадина нерешительно взяла трубку телефона.

«Не надо, я уже здесь», — раздался голос Ерлана Сарсенбекова, который быстрым шагом вошел, а точнее, влетел в приемную. «Успокойтесь, девушки, все нормально. Это кричали на улице. Там охрана сейчас разберется. А вы, кстати, можете сегодня уйти пораньше. Особой работы уже нет, чего вам здесь сидеть».

Голос шефа службы безопасности был спокойным и даже успокаивающим. Но его смуглое лицо почему-то побелело. И звукоизоляция в банке была такой, что не то что крик, а взорвись на улице бомба, её с трудом бы кто услышал внутри. И окна — девушки знали это точно — везде были закрыты.

А Ерлан меж тем у них на глазах взял со стола скотч, и кусочками бумажки стал заклеивать глазки видеокамер. В процессе это странного занятия его застал звонок сотового телефона:

—    Это Вадим. Приготовь медикаменты.

—    Какие нужно?

—    Ну, собери в пакет зелёнку, перекись водорода. И быстрее, заседание уже началось.

Сарсенбеков спешно ретировался из приемной выполнять очередное странное поручение.

Мгновение спустя девушки увидели, как по коридору в направлении конференц-зала проследовал человек в синем халате. Сегодня с утра по этажу ходили люди в подобной спецодежде, протягивали кабельное «Алма ТВ». Но этот «кабельщик» вроде бы сегодня на глаза не попадался. И из кармана его синего халата почему-то торчали пластиковые наручники.

 

***

Аскан Бекмуратов, поправляя на ходу один из привезённых им синих халатов, который он надел по заданию Вадима Кошляка, отворил дверь конференц-зала.

Телевизор здесь уже приглушили. В полном разгаре было корпоративное совещание. Бывший зампред Тимралиев сидел за столом, склонившись над исписанным листом бумаги. Акционер, который прогуливался рядом, заложив руки за спину, неожиданно ударил его локтем по затылку. «Сделаешь вот так, если он будет плохо себя вести», — ухмыльнувшись, приказал Акционер Бекмуратову. Он выдернул из-под ладони Тимралиева бумагу, прошел за стол и водрузился в кожаное председательское кресло.

Через пару минут напряженного чтения кабинет огласил негодующий вопль Алиева: «Ты что написал, урод?! Я тебя такое признание просил?! Я же сказал: конкретно написать, что ты украл деньги!». В бешенстве Акционер столкнул экс-зампреда со стула. Подоспевший Бекмуратов схватил того за волосы и прижал голову к полу, а Акционер, как заправский футболист, пустил в ход ноги. Носки его шикарных кожаных туфель пинали, не разбирая, тело поверженного. Он остановился, только когда Тимралиев, которому удалось оторвать голову от пола, закричал от боли, больше не в силах сдерживаться.

Всплеск ярости, на удивление, отнюдь не исчерпал её запасов у Акционера. Он нервно ходил, точнее, метался, по кабинету. Затем внезапно остановился и отрывисто скомандовал Бекмуратову: «Подними его! Начнем вторую попытку».

 

***

Кофе-леди Айнур, стараясь ступать как можно тише, осторожно пробиралась в приемную. Сердце быстро колотилось в груди, а скоро добралось и до самых пяток. Но она достигла цели, и, кажется, её никто не заметил.  Айнур извлекала из кармана свой сотовый телефон и навела крохотный объектив встроенной в него фотокамеры на вешалку в углу приемной. Она сделала несколько снимков куртки Жолдаса Тимралиева. Теперь ей предстояло так же незаметно вернуться в кухню.

***

Пока Тимралиев излагал на бумаге версию-дубль, Акционер вновь уселся в кресле, водрузил ноги на стол и принялся рассуждать. «Человеческая доброта не безгранична — в отличие от глупости. Кому может в голову вообще прийти связываться в этой стране со мной? Я могу всё. И всех. Со всеми. Я один против всех, и я – сильнейший. Тысячи людей мечтают оказаться в моей команде, есть из моих рук. Кому-то повезло, им выпал этот шанс. Отшвырнуть его — просто нелепо, это диагноз. Заявляю, как медик. Неужели ты не понимаешь, что скоро я буду на вершине, которая раздавит всех?».

Чем дольше длилась речь Акционера, тем явственнее философские нотки сменялись на истерические. В конце концов, он подпрыгнул с кресла: «Против кого вы пошли?! Вы за счёт меня поднялись! Я тебя вытащил из дыры! Кто ты был и кто ты сейчас! Вы меня хотели выставить идиотом, кинуть, как последнего лоха? Отдавай бабки! Где Гилимов?!».

Он выхватил из рук Тимралиева листок, пробежал его глазами, скомкал бумагу и бросил тому в лицо. Гнев сменился на холодное бешенство. «Становись в угол, ….[2]! Сейчас я тебя будут учить!»

Задвинутый твердым плечом Бекмуратова в угол, банкир краем глаза увидел, как приближается Акционер, и в груди похолодело. Внезапно тот опустился на колени и… стал расшнуровывать ботинки Тимралиева. Это казалось, ошеломило не только банкира, но самого Бекмуратова. За шнурками пришла очередь брючного ремня. Акционер обыскал экс-зампреда, демонстрируя вполне профессиональную сноровку.

«Жучков нет, – подытожил он. – Ну, вот и славно». И тут же последовал хорошо поставленный удар в солнечное сплетение. Тимралиев буквально сложился пополам. «На колени», — процедил Акционер сквозь зубы. «Я сказал, на колени!».

В дело включился Кошляк. Мощный удар ниже коленной чашечки буквально подсек банкира. Акционер тем временем пододвинул стул и уселся напротив коленопреклоненного зампреда.

«Целовать каблуки повелителя – большая честь. И я её тебе окажу».

«Где же они, чего они тянут!!!» – одна отчаянная мысль заполнила сознание Тимралиева…

***

«Полиция, отряд быстрого реагирования! Где кабинеты руководства «Нурбанка»?» Четверо мужчин в штатском быстро миновали холл и двинулись к лифту.

***

Акционер склонился над Тимралиевым, стоящим на коленях посреди кабинета. «Ты хороший, хороший, — повторял он, а его рука ласково гладила по голове. – Только отдай мне Гилимова».

Алиев подошел к бару, налил стакан минералки и протянул экс-зампреду. «Все будет хорошо. Попей водички, успокойся, сядь за стол и напиши всё, как надо».

«Рахат Мухтарович, на этаже люди из полиции. Охрана их пока не пропускает». Ерлан не успел договорить, как Акционер выбежал из кабинета.

— Вадим, ты со мной! Аскан, остаешься здесь и караулишь этого червяка!

 

***

—    Вы кто такие?!

Перепуганный охранник вытянулся в струнку перед вылетевшим из кабинета разъяренным Акционером с кумачово-красным лицом.

«Мы из полиции, отряд быстрого реагирования…», — эти же слова, несколькими минутами ранее и несколькими этажами ниже произнесенные охране здания, теперь звучали совсем не так уверенно. Свои удостоверения полицейские даже не рискнули доставать. Несмотря на покрасневшее до кумачового цвета лицо кричавшего, они сразу же узнали в нем могущественного генерала Алиева.

«Быстрого реагирования? А ну-ка, …, быстро среагировали отсюда! Пошли …, я сказал!!»

И тут же последовал окрик: «Стоять …! Вы, …, понимаете, КУДА вы приперлись? Вы хоть представляете, каких … вы нашли на свои ….? Кто вас сюда прислал? Кто отдал приказ?»

В это время открылись дверь лифта, вызванного полицейскими. Пятясь задом, они зашли в него и поспешили ретироваться от разбушевавшегося генерала-банкира.

Внизу их уже ждали. «Стоять!» — раздался резкий окрик Вадима Кошляка, помощника Акционера.

 

***

Собровцев, у которых отобрали служебные удостоверения, заковали в наручники. Их увезли с натянутыми на голову мешками, в сопровождении автоматчиков.

Нагнав страху на полицейских, Акционер тем временем не находил себе места в своем кабинете. «Обложили, твари…. Уже собровцев прислали. Что делать, надо срочно что-то делать!»

Кошляк, молча куривший у окна, наблюдал, как паника постепенно охватывала его всесильного босса – генерала и банкира, вице-министра и футболиста. Он знал, что эта паника не поможет принять правильное решение, но при этом знал, что ни в коем случае нельзя лезть с советами. Что бы ни придумали они сейчас, главное – жёстко дожать ситуацию. Наломано столько дров, что глупо плакаться о щепках. И к пёсьей матери вообще все разговоры…. Пора «мочить» их всех.

— Надо уничтожить все следы! – изрек Алиев, все так же бегая по кабинету. – Стереть все записи на камерах слежения, сделать электронным пропуском выход Тимралиева. Нету его, сбежал! Вышел покурить и сбежал. И Хасенов тоже. Вместе слиняли с моими денежками!

—    Но весь банк их видел, – осторожно напомнил Кошляк…

—    Всем язык вырву и в глотку засуну! Будут молчать, как миленькие! Никто и рта раскрыть не посмеет! Сотру в порошок! Лично …. всех …., кто проболтается!

Но уверенность, казалось, выплеснулась вместе с потоками яростных выкриков и брызгами слюней, разлетавшихся по кабинету. Алиев помолчал, глядя на носки своих туфель. «Черт, поцарапал об этого недоделанного банкира», — процедил он сквозь зубы. И тут же обратился к Кошляку то ли с вопросом, то ли с утверждением:

—    Может, пора начинать силовой вариант… Повод есть – нападение на наш банк. Отсюда и закрутим…

—    Сейчас еще не всё готово, можем конкретно здорово попасть!

—    Главное — ввязаться в войну! Я звоню Мусаеву, пусть приезжает, здесь и решим! А ты пока проконтролируй, что там на этаже.

Когда Кошляк вышел из кабинета, Акционер поплотнее притворил дверь и достал телефон.

—    Альнур? Это я. У нас тут весело, как на мальчишнике. Ситуация накаляется. Присоединяйся к нам. Есть мнение начать движение по-крупному. С собровцами мы уже все равно схлестнулись. Думаю, надо ковать железо, пока горячо. Через банкиров можно пойти и дальше. Объявим, …., им джихад!

—    Тема серьёзная, надо обсудить. Скоро подъеду. Пока, наверное, надо ударить через журналюг.

—    Сам знаю. Сейчас вызову, пусть зарядят про нападение собровцев на банк, штурм, ограбление, в общем, по-полному… Давай, жду.

Акционер второй раз за день набрал номер мобильника Адиля Шарипова, заместителя исполнительного директора телеканала КТК.

— Наручники ты достал хреновые. В следующий раз я тебе на … такие надену, и будешь искать ключ. Но сейчас не об этом. Срочно гони сюда съемочную группу. Подберите там толковых, чтобы могли грамотно сделать сюжет.

 

***

Тимралиев сидел на стуле в углу кабинета, прижав руки к вспотевшим вискам. «Когда, когда они придут?!» – сверлила голову единственная мысль. Дверь распахнулась от удара ногой. В кабинет влетел  Акционер в сопровождении Вадима.

«Ну что, писатель, родил чистосердечное признание? Давай-ка почитаем».

Буквально через десять секунд стакан из-под минералки был вдребезги разбит об пол. «И это тебя я поил водой из собственных рук!» — издал вопль негодования Акционер. А еще спустя секунду Бекмуратов скрутил руки Тимралиева за спиной, повинуясь команде Акционера, который продолжал крушить оставшуюся посуду. «Я вижу, ты упорно не жалеешь своего здоровья!». Удар ладонью наотмашь пришелся по затылку Тимралиева.

«Ах, ты ….  … … …!!! Ты совсем … !!!». Удар по скуле.

«Ты всерьёз думал, что вызовешь четырех собровцев, и они тебя спасут?! На меня стучишь в полицию? У тебя вместо мозгов …?». Удар по уху.

«Да все твои собровцы уже под арестом! Под моим арестом! В одной камере сидеть будете, а потом в одной зоне – если доживешь!». Удар по темени.

«Запомни: против лома нет приема. В этой стране только один человек может выписать мне «стоп». – Акционер помедлил, и снизил тон голоса. – Да и то ненадолго…».

После очередного удара по лицу Тимралиев не выдержал.

— Вам это все равно с рук не сойдет! Я оставил дома заявления. Они адресованы всем: Президенту, генпрокурору, председателю Комитета, министру внутренних дел. Я конкретно прошу у них помощи – от Вас помощи. И эти заявления к ним попадут в любом случае. Если к пяти я не выхожу на связь, то ровно через двадцать минут бумаги забирают собровцы и увозят, куда надо!

—    Куда надо? Да откуда ты знаешь, куда надо?!  Хочешь поссорить меня с ними, лбами столкнуть? Соображаешь, куда ты вообще лезешь?!

—    А мне ничего не остается! Я знал, что могу отсюда живым не выбраться. И теперь вижу, что не ошибался. Так что терять мне уже нечего! Но и вы все свое получите.

—    Тебе уже ничего не поможет. Сейчас я просто тебя пристрелю.

В руке Акционера угрожающе сверкнул пистолет, который он извлёк из кобуры под пиджаком: «Начинаем игры не по-детски! Вадим, взять его!»

Кошляк мощным толчком в корпус сбил Тимралиева с ног и уселся ему на грудь. «Смотри, …!», – он ткнул в лицо банкиру удостоверение.

«Дошло, наконец? – раздался голос подскочившего Алиева. – И кому ты собрался жаловаться, недоносок? У меня официальная лицензия на отстрел!»

 

 

***

«Алло! Неужели никак нельзя объехать эту пробку? Попробуйте дворами, не знаю как еще. Вы же понимаете, КТО ждёт в «Кен Дале»? — Адиль Шарипов был готов убить опаздывавших на съемку телевизионщиков.  Точно также как был готов оторвать ему голову Хозяин. Он звонил уже дважды. И вот снова.

Увидев знакомые цифры, Адиль застыл в нерешительности, боясь нажать на прием. Но затем пересилил себя – не ответить было бы еще хуже.

—    Где, …, твои … журналисты?! Какого … они до сих пор не здесь?

—    Сейчас будут, они застряли в пробке… Движение ужасное.

—    Пробку я тебе засуну в …, если через десять  минут не начнется съемка!

 

***

В конференц-зал «Нурбанка» бодрой походкой вкатился Курман Акимкулов. В руках он держал поднос, на котором лежал пицца.

—    Перекуси, Жолдас, война войной, а ужин по расписанию.

Ответом ему стал взгляд Тимралиева, исполненный такого отчаяния, что даже «казначею» стало не по себе.

 

***

Рахат Алиев расхаживал по холлу «Кен Далы» с видом полководца,  разглядывающего на поле недавнего сражения трупы поверженных врагов. А ещё он напоминал режиссера, руководящего масштабным съёмочным процессом – триллера или фильма ужасов.

Камеры снимали место «вероломного вооруженного нападения» на «Нурбанк». Представители финансовой полиции, вызванные в качестве подмоги для отражения «штурма», кого-то опрашивали.

Внезапно «режиссер» увидел чужую телекамеру и мигом обратился в ярость:

— Как они сюда попали?! Это незаконное вторжение! Арестовать их!

 

К служебному входу подкатил серебристый внедорожник GMC Suburban. За рулем сидел сам генерал Альнур Мусаев – бывший председатель Комитета нацбезопасности,  который сделал свою стремительную карьеру вместе с Акционером.

 

***

К полуночи в банке все утихло.

«Почему электронный пропуск не работает?! Быстро открой мне выход!»  — разорвалась ночь негодующим криком Кошляка в телефоне шефа службы безопасности. Ерлан Сарсенбеков пулей взметнулся на девятый этаж и разблокировал двери. Из темноты вынырнул Вадим, который вёл за наручники человека в синем халате и натянутой на глаза шапочке, с заклеенным скотчем ртом. По ссадинам на щеке можно было узнать Айбара Хасенова.

На улице у служебного входа их ожидал «Мерседес-Гелендваген». Кошляк с силой втолкнул Айбара Хасенова в машину и захлопнул дверь. В стоявший рядом Suburban уже запихнули Жолдаса Тимралиева, тоже облачённого в халат, шапочку и с замотанным ртом. Рядом с ним сел сам Акционер. «Поехали», — сказал он. Сидящий за рулем Альнур Мусаев нажал на педаль газа.

Огромные, как автобусы, джипы, взревев пятилитровыми моторами, исчезли в ночи.

 

Армангуль смотрела на окна бизнес-центра «Кен Дала», который был хорошо виден из их с Жолдасом квартиры. Она молилась, об одном — чтобы муж выбрался оттуда живым. Будь что будет, лишь бы он вернулся домой. Свет в окнах на девятом этаже, который занимали офисы «Нурбанка», погас только к утру…

 

***

Из сообщений средств массовой информации: «По заявлению руководителей банка, проявившие высокий профессиональный уровень подготовки сотрудники службы безопасности будут премированы».

 

Октябрь 2007 года. Из интервью Рахата Алиева:

—    Получается, что 31 января они (Тимралиев и Хасенов – А.Р.) пришли, чтобы просто передать дела?

—    Да, их попросили прийти, чтобы они объяснили, что и как делалось, подписали акт приёма-передачи. Это же всё-таки банк. Тимралиев пришёл, пробыл в банке полчаса примерно, отказался подписывать акт передачи, сказал, что пойдёт покурит возле запасного выхода. Ушёл — и больше не вернулся.

—    А Вы при этом присутствовали?

—    Нет, меня не было. Мне позвонили, сказали, что Тимралиев не хочет подписывать акт, попросили приехать. Я приехал. Но Тимралиева уже не было.

 

 

 

ЧАСТЬ IV.

РЕЗИДЕНЦИЯ ДОКТОРА СМЕРТЬ

ИЛИ БАНКИРСКАЯ ТАЙНА

— Известно, что Вы — доктор медицины. Но мы читали также,

что у Вас есть степень доктора экономики. Это так?

— Да, это правда. Оба диплома я получил в Российской Федерации.

Кроме того, я являюсь почётным профессором нескольких западных университетов.

 

Из ответов Рахата Алиева на вопросы участников «прямой интернет-линии»

23 февраля 2007 года.

Алматы. 5 февраля 2007 года.

Стояла глубокая ночь. Уже четвёртая невыносимая ночь, сменившая четвёртый невыносимый день Армангуль. Её муж, Жолдас Тимралиев так и не вернулся с того злополучного «совещания акционеров «Нурбанка». Он перестал отвечать на звонки ещё днем 31 января, но его машину видели возле «Кен-Далы» до позднего вечера. Сердце Армангуль ни на минуту не покидала надежда, просто иногда она заглушалась накатывавшимися волнами отчаяния. Муж исчез, но никто не ИСКАЛ его. Его РАЗЫСКИВАЛИ. Никто не спешил по следам похитителей. Плотным кольцом обложили саму Армангуль.

Звонок мобильного телефона обрадовал её и испугал. Она ждала, каждую секунду ждала звонка от мужа. И каждую секунду боялась звонка от НИХ. Собравшись с духом, она взглянула на дисплей и не поверила своим глазам: это он! Жолдас!

Осторожно, не дыша, она нажала на прием, боясь, чтобы не прервалась связь:

—  Жолдас, где ты? Что с тобой?!

—    Армангуль, слушай меня внимательно, не перебивай, – скороговоркой произнес родной, но отчего-то чужой голос. – Мне пришлось скрыться, убегаю от финансовой полиции.

Все внутри Армангуль опустилось… Он говорит с ней, но он не свободен. Она буквально кожей, через расстояние чувствовала ИХ присутствие.

—    Жолдас, дорогой, я понимаю, что тебя удерживают. Можешь ничего не говорить об этом, только постарайся дать знать, где ты!

—    У меня все в порядке. Мне просто нужно уйти от финполиции….

—    Жолдас, пожалуйста, умоляю, только одно слово — где?!

Длинные гудки отбоя стали ей ответом.

***

Из сообщений средств массовой информации: «Финансовой полицией арестован Абильмажен Гилимов, бывший председатель коммерческого «Нурбанка».

Алматы. Ночь с 31 января на 1  февраля 2007 года.

«Гелендваген» и «Сабурбан», соревнуясь в мощи моторов, мчались по ночному городу. Несмотря на позднее время, южная столица даже не думала засыпать.  Скоро джипы выкатились на спокойную улицу Тулебаева.

Этот район, который еще в советское время строился как заповедник для партийной и прочей элиты, избежал участи соседства с дневными-деловыми и ночными-гламурными центрами. Вторжение в него сверкающих уродцев-высоток не грозило: «Тулебайка» входила в историческую зону города, защищенную от бульдозеров и строительных кранов. Тем выше была ценность, в прямом и переносном смысле, уютно разместившихся здесь домов. Возле одного из них, где находилась квартира Рахата Алиева, ночное дерби совершило первый привал.

Алиев пробыл в квартире не более пяти минут. Этого времени ему вполне хватило, чтобы взять саквояж с медицинскими препаратами. Фармакология была такой же его слабостью, как и футбол, и со шприцом он любил побаловаться не меньше, чем с кожаным мячом.

—    Ну что, дальше куда? —  спросил сидевший за рулем генерал Мусаев.

—    Ко мне, в пятую. А этих животных надо будет отвезти на нашу агроферму, – был ответ.

 

***

Алматы. Резиденция №5. 1  февраля 2007 года.

В резиденции «номер пять» произошла рокировка. Жолдаса Тимралиева и Айбара Хасенова посадили вместе в «Сабурбан». Машина тут же тронулась с места и исчезла в темноте.

Рахат Алиев и Альнур Мусаев остановились у входа в резиденцию. Стояла удивительная ночь. Небо было усыпано звездами. Но генералы не смотрели на него. На их погонах звёзд и так было предостаточно. Теперь они желали большего.

—    Эти … … сорвали ТАКОЙ план! А Гилимов, …, вообще второй раз мне все изгадил! Тогда своим звонком, а сейчас вообще не явился, почуял, наверное. Что теперь с ним делать, может, тоже выдернуть?!

—    Пусть им лучше займется финпол. Сделаем всё без него, другого выбора не остается.

—    У меня всегда есть выбор! Например, можем начать действовать прямо сейчас, чего нам ждать одиннадцатого?!

—    Надо бы сперва порешать с этими банкирами…

—    Да их-то мы порешим, о чём разговор. Я думаю, может прямо этой ночью штурманем их покровителя, а? Достанем тёпленьким из постели?

—    Тема хорошая… Но лучше, как мы договорились, если Событие будет  одиннадцатого. Дёрнемся раньше — всё пойдет насмарку. Риск слишком большой, всё-таки без подготовки. Сам знаешь, рисковать — бить наверняка, по главному. На этих-то чего размениваться… Они и так разменная монета.

—    А что, разве наши эсэсовцы не готовы? Сколько денег мы уже в них вбухали? Для чего? Чтобы они  баб … или чтобы дело делать? – Алиев ударил кулаком по кирпичной стенке и поморщился от боли.

—    Всё, что «вбухано», потрачено не зря,  – спокойно, не меняя тона голоса, ответил Мусаев, и ни один мускул не дрогнул на его лице. — Всё идёт по графику. Одиннадцатого событие. Потом ситуация сама собой раскручивается. Серьезное дело как раз в мае и начнётся. Поэтому я и говорю, что пока для открытого варианта ещё рано, многие нюансы нужно добить.

—    Ну ладно, ладно. Вы добьёте – я не сомневаюсь. В мае… Люблю грозу в начале мая… — задумчиво пробормотал Рахат. — Кстати, насчёт главного я всё больше склоняюсь к тому, что моя идея с ядом самая лучшая. Оформим, как в Туркмении, только с большим размахом, а?

—    Главное, чтобы эта история с «Нурбанком» не помешала. Чтобы наше событие не спугнули. Ведь если не одиннадцатого, то и смысла нет…

—    Да что не так с этим банком?! – взорвался Алиев. – У меня не было другого выхода. Они же вообще … …, от сделки со мной отказались! Знаешь, что один из них выкинул? Стал намекать, что в курсе того, какие бабки прогонялись. А если он своей крыше бы доложился, и те бы на «СС» вышли?! Ты отдаешь вообще отчет, что могло произойти? А теперь я их сам всех накажу – причём по  официальным каналам. Уголовное дело по финансовым махинациям уже закрутили. Сегодня до утра — я тебе отвечаю — они всё подпишут. И тогда я его сожру, совершенно легально, как в ресторане. И все пойдет нам только на пользу.

—

***

Алматинская область. Карасайский район. 1  февраля 2007 года.

Внедорожник «Сабурбан», мягко поигрывая мощными амортизаторами, въехал на огромную территорию комплекса «Агротекс». Вообще-то этот комплекс именовался агрофермой. Но при ближайшем рассмотрении он так же напоминал ферму, как её владельцы – фермеров. Скорее, это была обширная усадьба феодала. Здесь стоял и замок, именуемый VIP-домом, и дома для челяди, и гостевые флигели, и конюшни, и казармы, и угодья. Имелись, как положено, холопы и стражники.

В этом идиллическом уголке средневековья, где простолюдины безропотно исполняют все господские прихоти, где значения слов «критика» и «возражение» просто не ведают, Рахат Мухтарович отдыхал душой. Своей мятежной душой, мечтавшей расширить пределы маленького монархического анклава до пределов всего государства.

Мечта могла сбыться еще шесть лет назад…  Тогда её раздавили. Но он сумел как следует подготовиться за эти долгие годы, и теперь ей предстоит сбыться через каких-то три месяца. Ничего не должно помешать. Ничего и никто.

По периметру мини-монархии ярко светили фонари, стояли системы слежения, где-то лаяли собаки. Однако пленникам не предоставили возможности полюбоваться ландшафтом. Перед тем, как вывести их из машины,  Тимралиеву и Хасенову поглубже натянули черные шапочки на лица. Подручные Алиева развели их по разным помещениям.

Аскан Бекмуратов снял шапочку с Жолдаса Тимралиева только после того, как привязал его руку к спинке кровати. Он вышел, и пленник оказался в полном одиночестве и в полной неизвестности.

Говорят, что неопределенность – самое страшное. Но страха у Жолдаса уже не осталось. За сегодняшний вечер он натерпелся предостаточно. А за время ночных переездов вышли, как ему казалось, последние капли эмоций. Теперь он был готов ко всему, и почему-то был исполнен холодной уверенности, что кошмар последней январской ночи скоро закончится.

Главное сейчас – собраться с мыслями и спокойно всё продумать. Из любой ситуации можно найти выход. Надо попытаться выяснить, куда их привезли… Неужели опять в алиевскую баню? Но эта мысль и пришедшие вслед за ней воспоминания о событиях двухнедельной давности разом смели непрочные редуты твёрдости и концентрации. И моментом вскрыли в душе Жолдаса резервы страха и даже ужаса. «Если повторится то же самое, я этого не вынесу. Нет, надо любой ценой бежать отсюда. Любой».

Жолдас осмотрелся. В комнате с низким потолком отсутствовали окна. Из мебели наличествовала лишь кровать, на которой он сидел, да массивная тумбочка притулилась в углу. Дверь была обычная, деревянная, и, наверняка, шанс выбить её имелся.

Где-то залаяли собаки. Хоть бы они не оказались спущены с цепи… Но как бы то ни было, первым делом следует избавиться от наручника. Свободной рукой Жолдас попытался порвать пластиковый хомутик. Не вышло. Надо попробовать чем-нибудь ударить, или снять металлическую спинку с кровати.

Внезапно дверь распахнулась, и вошел Алиев. «Что, соскучился? Или не ждал меня так быстро? Ты, наверное, подумал, что хуже уже некуда? Да ты пессимист. А надо быть оптимистом и верить – хуже есть куда. Вот я оптимист. Я верю, что всего сейчас добьюсь».

Вошедший следом Аскан Бекмуратов принес мягкий стул. Алиев опустился в него, заложив ногу за ногу.

—    А чего это ты расселся на кровати? – внезапно заорал он на Тимралиева. Встать! Ты что … думаешь, тебе тут гостиница, отдыхать привезли?!

—    Это незаконно. Всё то, что происходит с нами… – тихо промолвил Жолдас.

Он сумел взглянуть прямо в глаза Алиеву, и внутренне сжался, ожидая извержения гнева. Вместо этого его слух удивил необыкновенно умиротворённый голос:

—    Да не переживай ты так! Сейчас всё обсудим. Мы сюда приехали, потому что обстановка спокойнее, не то что в банке, в городе. Здесь природа, даже дышится легче. Считай, ты у меня в гостях. Ночь, говорят, мудренее утра. До рассвета еще далеко, как раз успеем все обсудить, перетрем, наконец, недомолвки по поводу банка и «Кен Далы». А потом отправимся спать с чистой совестью. Идёт?

—    На переговоры я согласен. Если всё будет по закону.

—    По закону? Ну, естественно! Да ты садись, в ногах правды нет.

Сам Алиев меж тем встал со стула и присел на кровать рядышком с Тимралиевым, положив руку ему на плечо.

—    Кстати, тебе кто в футболе  больше всех нравится?

—    ?!… — ошарашенный вопросом Жолдас не  нашелся, что ответить.

—    Я и сам неплохо с мячом обращаюсь, но вообще люблю наблюдать за Зиданом. Я даже перенял у него один эффектный ударчик.

С этими словами голова «хозяина» сильно боднула «гостя» в лицо. Тот откинулся на кровать, сжав зубы и еле сдержавшись от вскрика. Пластиковый наручник, натянувшись, впился ему в руку.

—    Вне игры! – засмеялся Алиев. – Что, не ожидал? А ты думаешь, я ожидал, что поставлю тебя на ноги, а ты откажешься сделки со мной делать? Что ты из-за какого-то здания поведёшься!

 

Через двадцать минут задушевного допроса в комнату заглянул Курман Акимкулов.

—    Рахат Мухтарович, банька готова!

—    О, ты вовремя, а то я уже и без бани тут вспотел. Зови Вадима, пойдем отмываться от трудов наших земных.

 

***

Усилием воли Жолдас заставил себя сесть. «Главное, не давать себе раскиснуть, и не сдаваться. Выход есть. И я должен его найти, ради себя, ради семьи».

Болела переносица. Но хорошо, кажется, хоть не сломана, даже кровь не потекла. Жолдас безуспешно попытался разъединить проклятый хомут. Он уже в десятый раз осмотрел комнату, и тут его взгляд упал на тумбочку. Свободная рука до неё не доставала.

Жолдас перелез на другую сторону кровати, вытянулся в струну. Наручник резал руку, но ему все-таки удалось носком туфли зацепить за угол тумбочки, и медленно, по сантиметру, подтащить её поближе. Осталось только открыть. Он размахнулся, пнул по дверце, и ….

…И в ту же секунду от пинка раскрылась дверь в комнату, на пороге которой вновь появилась царственная фигура Акционера. В этот раз вместо стула телохранитель Бекмуратов и «завхоз» империи Акимкулов втащили в комнату большое кожаное кресло. Рахат Мухтарович, раскрасневшийся после бани, удобно развалился в нём, вытянув ноги.

—    Видишь, какие хлопоты своим упрямством ты причиняешь людям? Я вот даже после бани не могу спокойно уснуть, а вынужден с тобой разбираться. Ребята тоже весь день и всю ночь на ногах. Один ты отдыхаешь, кайфуешь на кровати. Да ты за это должен мне ботинки целовать!

Алиев поднял ногу, которая почти уперлась  в лицо Жолдасу. Тот молча отклонился, насколько позволял наручник.

«Ну как после этого тебя не наказать?» — сокрушенно покачал головой Алиев. «Что, брезгуешь?! – внезапно завопил он, буквально выпрыгнув из кресла. – Да я сейчас сделаю с тобой такое, что потом никто не захочет тебе даже свои ботинки давать для поцелуев!».

По его команде Бекмуратов отстегнул хомут, свалил Тимралиева на пол и поставил на четвереньки, зажав его голову между ног.

Алиев взял длинную деревянную палку, услужливо протянутую Акимкуловым, и размахнулся…

 

***

Алматинская область. Карасайский район. 1 февраля.

Звезды уже таяли на небе, но утро еще не торопилось вступить в свои права. В этот предрассветный час сон особенно крепок, а потому можно успешно проворачивать то, что в Уголовном кодексе именуется «тайным похищением чужого имущества».

Обитателям агрофермы было не до сна. Её стальные ворота разъехались, и кортеж джипов, выехав на столбовую дорогу, взял курс на резиденцию номер пять — другой остров монархического архипелага Рахата Алиева.

Тимралиева и Хасенова, облаченных всё в те же синие халаты, чёрные шапочки, натянутые на глаза, вывели из машин.  «Куда опять?…» — подумал Жолдас. Единственным его желанием сейчас было заснуть. Не потому, что он не спал всю ночь: его тело было избито, а нервы измочалены. Он хотел заснуть, и пусть даже придут ночные кошмары, но лишь бы только хоть на несколько часов спрятаться от кошмарной реальности.

Жолдасу повезло: его втолкнули в какое-то помещение, и, рухнув на пол, он сразу же забылся тяжёлым сном.

 

***

Алматы. Резиденция №5. 2 февраля 2007 года.

—    Сколько можно спать, пора за работу! Кто рано не встает, тому Рахат Мухтарович пинка дает! – пронзительный голос Кошляка выдернул Тимралиева из забытья и швырнул, как об стену лицом, в жуткое настоящее.

Рахат Мухтарович стоял рядом, свежий, словно огурец с Зелёного базара, и ослепительно улыбался.

Жолдас огляделся: оказалось, что ночь он скоротал в железной клетке. Во второй комнате, отгороженной толстой решеткой, поблескивали ружья.

—    Где я? – тихо спросил он,  и эти слова будто оцарапали его пересохшее горло.

—    Как где? Я же тебе говорил – у меня в гостях. Так что будь как дома. А сейчас займёмся утренней зарядкой…

 

Через пятнадцать минут «зарядки» Алиев промокнул лоб шёлковым носовым платком и потом им же вытер свои туфли. «Поработай с гостем, развлеки его. А мне пора – дела службы, понимаешь ли. Хочу свой доклад по ОБСЕ почитать».

 

Из интервью первого вице-министра иностранных дел Республики Казахстан Рахата Алиева: «Дипломатия – это, прежде всего, искусство компромиссов. Теперь у Казахстана есть достаточно времени, чтобы убедить своих партнеров по ОБСЕ в том, что мы будем достойными кандидатами на председательство. Так что будем работать. 2007-й должен стать годом перемен».

 

***

Алматы. Резиденция №5. 3 февраля 2007 года.

—    Добрый вечер, мой друг сердечный! Как себя чувствуешь, как здоровье после доверительной беседы?

От одного вида Рахата Алиева и его тени Кошляка и от одного звука их голосов Жолдаса Тимралиева непроизвольно начинало колотить.

—    Можешь не отвечать, сам вижу, что не всё в порядке. Но не переживай. В нашем санатории твой организм радикально перестроится. Просто обязан! Ты же видишь, сколько сил мы на тебя тратим и собственного драгоценного здоровья! А ну повернись-ка! Да… совсем не жалеешь ты себя, Жолдас. Поберечься надо. Снимай штаны! – последняя фраза была обращена уже к Кошляку, который быстро скрутил единственную свободную от наручника руку Жолдаса.

Доктор Рахат Алиев не спеша раскрыл свой медицинский саквояж. На глазах у «пациента» он извлек оттуда шприц и пачку ампулами.

—    Не бойся, это не цианистый калий! – засмеялся «доктор». – Это чудесное лекарство, оно вдохнет в тебя жизнь, и ты позабудешь о болячках.

Рахат Мухатрович говорил истинную правду. В ампулах был обычный лидокаин.

 

Из Популярной медицинской энциклопедии: Лидокаин – «король анальгетиков». Его применяют для местной анестезии в хирургии, в акушерстве-гинекологии и в стоматологии. Побочные эффекты: головная боль, головокружение, сонливость, шум в ушах, онемение языка и слизистой оболочки рта, беспокойство, эйфория, дезориентация, судороги, тремор.

Помимо инъекций, лидокаин входит в состав некоторых обезболивающих кремов. Именно от одного из таких кремов, в результате передозировки лидокаина, умерла американская студентка Шири Берг. Она намазалась кремом перед посещением косметического салона для лазерной эпиляции. По дороге в салон у нее начались судороги, а затем остановилось сердце.

 

Но доктор Алиев, разумеется, разбирался в дозировках. И никаких подозрительных кремов не использовал – только чистые инъекции. К лазерной эпиляции «гостей» готовить было без надобности. Эту процедуру он намеревался провести по-простому.

 

***

Алматы. Бизнес-центр «Кен Дала». 3 февраля 2007 года.

Начальник службы безопасности Ерлан Сарсенбеков быстро шагал по коридору девятого этажа к кабинету Акционера «Нурбанка». В руке у него был черный чемоданчик-дипломат.

—    Что это? – спросил Акционер, не удостаивая Ерлана приветствием.

—    Содержимое ячейки №13.

—    Той самой, которую оформлял Хасенов?

Шеф службы безопасности молча кивнул.

— Я могу идти? – поинтересовался он.

—    Куда это ты собрался? – изумился Акционер, — самое интересное даже еще не началось. Или ты мне в этом чемодане бомбу припер? Ну ладно, валяй, открывай, посмотрим, что там перепало в наследство. 

   Увидев в дипломате толстую пачку евро, тысяч на двести, и золотые монеты, Акционер довольно осклабился: «Прямо сундучок с сокровищами»! Он собственноручно переложил все ценности в свой шкаф и взял телефон. «Вадим? Нужно быстренько оформить на меня ячейку. Да, хасеновскую. Да, на меня лично. Всё, отбой».

Акционер положил трубку и торжественно вручил Сарсенбекову пустой дипломат.

— Давай, действуй. Жду чемоданов с новыми находками! – заметив смятенный взгляд Ерлана, Алиев тут же добавил – И не будь таким кислым! Банк мой? Мой. Значит, и все деньги в нём – мои. Или какие-то проблемы?

После того, как шеф службы безопасности ретировался, Акционер еще раз набрал номер Кошляка: «Присмотри за Сарсенбековым, что-то он мне активно не нравится. Отработает, и будем выводить из игры».

 

Издревле повелось, что победители войн безжалостно грабили побежденных. Забрать землю, угнать скот, увезти золото и сжечь дом поверженного врага считалось законным правом победителя, его наградой за превосходство и везение и компенсацией за воинские труды.

Акционер был истинным «человеком войны». В одной из тех газетёнок, которые еще осмеливались открывать рот, его однажды окрестили рейдером. Эта высокопарность вызвала искренний смех. Что за чушь, какой же он рейдер? Он не скупает подпольно акции  фирм жертв, не подает на них в суд, не насылает на них людей в погонах, не корпит над белыми и серыми схемами отъёма собственности. Он просто приходит и отбирает.

После победы над сотрудниками собственного банка закрутилась машина контрибуции. Кстати, проглотить и переварить такие объёмы имущества – весьма напряженная работёнка.

Нотариусы не успевали переписывать на компанию «Алма-тур», возглавляемую завхозом империи Акимкуловым, дома и квартиры, земельные участки и торговые центры. Порученцы в срочном порядке возили по городу документы. Менеджеры, сидя в ворохе протоколов, в поте лица заказывали поддельные печати и старательно рисовали чужие подписи. Спешно подыскивались новые руководители новых провинций бизнес-империи, для их оформления регистрировались свежеиспечённые фирмы.

Собственность пропавших Тимралиева и Хасенова, их друзей и знакомых, коих угораздило стать клиентами «Нурбанка», реквизировалась по законам военного времени.

Тем временем в хранилищах-депозитариях «Нурбанка» опустошались банковские ячейки. Те из них, для которых в банке не было ключей, просто взламывались.

Указание зачистить ячейки пришло Ерлану Сарсенбекову сверху, с руководящего девятого этажа. Разумеется, устное. И это снимало все вопросы: пусть разбираются потом сами, наше дело маленькое.

Когда все ячейки обрели девственную чистоту, Ерлан позвонил Кошляку для отчёта:

—    Вадим, все выполнено. Есть правда, один нюанс. Только что мне докладывали, что один из клиентов, тот самый, у которого было колье с бриллиантами, пытался зайти проверить свою ячейку. Его, естественно, не пустили. Но он придёт ещё. Ну и другие клиенты тоже. Надо согласовать, что им всем объяснять.

—    Объяснять?! Так теперь это твои проблемы, разбирайся, как хочешь! – расхохотался Кошляк. – Какого … ты вскрывал ячейки, если не знаешь, что объяснять? Я тебе просто поражаюсь!

 

***

Алматы. Резиденция №5. 4 февраля 2007 года.

—    Куда меня опять? – Айбар Хасенов.

Когда этой ночью его разбудили пинком под ребра и натянули на глаза шапочку, он понял, что предстоит очередной выезд, очередной рейд в неизвестность.

—    А как ты думаешь? Отпускать тебя будем! Курс лечения ты прошёл, претензий больше к тебе нет. Взять с тебя все равно больше нечего, кроме анализов. Ну, разве что почку или селезёнку для пересадки можешь продать.

—    Как это… продать?

—    Да не дрейфь! Отпустим мы тебя почти в целости и сохранности. Только вот домой тебе пока нельзя, сразу в полицию заметут. Ты же как-никак опасный преступник, в розыске. Надо тебе свою семью предупредить, чтобы не волновались.

«Гелендваген», на заднем сиденье которого Хасенова конвоировали в тёплой дружественной компании Алиева и Кошляка, затормозил у дома отца Рахата Мухтаровича, возле Кок-Тюбе. Хасенову протянули телефон.

—    Алло! Да в порядке у меня все, в порядке…  Долго говорить не могу, мне нужно на время скрыться от финансовой полиции, лечь на дно. Как будет возможность, перезвоню.

Алматы. 5 февраля 2007 года.

Следующей ночью, примерно в то же время,  пришел черед второго пленника. Его вывезли из пятой резиденции в той же компании. Только на этот раз «Гелендваген» держал путь не в элитный район Кок-Тюбе, а в сторону посёлка Дружба.

Прошлой ночью Жолдас, который теперь ощущал каждый шорох (за исключением периодов  лидокаинового забытья), слышал, как отъезжала какая-то машина. «Мрачная догадка не заставила себя ждать:  вчера они увезли Айбара, а теперь пробил и его час!»

Непроизвольно Жолдаса стала бить мелкая дрожь. «Ты чего волнуешься? — участливо спросил Рахат Мухтарович. – Нервы расшатались? Я тебя понимаю, так обычно со всеми бывает». Он пошарил по карманам и что-что извлек оттуда.

—    Возьми, выпей таблеточку, у нас тут в машине и минералка есть.

—    Я… я … не хочу…, не нужно…

—    Как это не нужно? Ты же весь на измене. А выпьешь успокоительное, и сразу вернешься в норму.

—    Нет, спасибо… мне уже лучше, я уже в норме…

—    Пей, я тебе сказал! Чего ты ерепенишься? Какая уже теперь тебе разница?

Водитель Иван Лихоузов вышел из машины, оставив всю компанию внутри. Ночное пасмурное небо затянули тучи, пряча холодное сияние звезд.

Когда начнётся следствие, Лихоузов будет симулировать болезнь.

 

***

Алматы. Резиденция №5. 6 февраля 2007 года.

«И не тяните с документами! Головы откручу!» — раздавались привычные крики из-за двери рабочего кабинета Рахата Мухтаровича. Выждав пару минут после окончания разноса, Айдар Бектыбаев, начальник его личной охраны, тихонько постучал в дверь.

Рахат Мухтарович восседал в кресле, по привычке положив ноги на итальянский стол красного дерева.

— Ну что, как там наши гости? Они вчера отзвонились. Сегодня надо перевезти их куда-нибудь. Что у нас с помещениями?

—    Практически свободен тот склад, который за виллой №4.

—    Если есть место, давай туда. Только сначала завезите туда нормальные кровати, еще какую-нибудь мебель, в общем, посмотрите там, – заботливо распорядился Хозяин. — И обязательно не забудьте про обогреватели. Все-таки не май месяц. Включите их прямо сейчас, пусть помещение прогреется.

 

—    Рахат Мухтарович, всё готово!

—    Отстегивайте их и выводите в машину. Я сам поведу. Лично отвезу дорогих гостей.

Но «дорогие гости», лица которых были старательно затянуты черными шапочками, даже не увидели, какой чести они удостоились. Лицезреть Хозяина они смогли только после окончания короткого вояжа из оружейки в склад возле виллы номер четыре, которому суждено было стать их новым прибежищем.

Хозяин первым зашел в помещение и окинул его оценивающим взглядом.

«О, климат уже вполне комфортный! Вот вам мой «Рахат-палас». — Засмеялся он, похлопав по плечу Тимралиева. —  Мебель есть. Постели чистые. Располагайтесь. Видите, какой я гостеприимный хозяин».

Айбара Хасенова провели в дальний угол склада, где для него была приготовлена кровать. Тимралиеву жестом Рахат Мухтарович приказал задержаться. «А что случилось, Жолдас? Ты, я вижу, ничуть не рад, ни новому дому, ни своему хозяину?».

Алиев погладил «гостя» по голове. «Слушай, ты что-то оброс. Наверное, на свежем воздухе у тебя волосы быстрее растут. Не переживай, в нашем отеле предусмотрены все услуги, включая парикмахерские». Щёлкнув пальцами в воздухе, он отрывисто скомандовал: «Айдар, быстро организуй цирюльню!»

 

Спустя сорок минут Айбар Хасенов с ужасом наблюдал, как Жолдаса приковывали к батарее. Его голова была полностью выбрита, и на ней уже появились свежие кровавые ссадины. «Потуже закрепи, — приказывал Алиев. – А то что-то он совсем от рук отбился. Сейчас еще укол ему вкатим, тащи из машины саквояж».

 

***

Из сообщений средств массовой информации: В Казахстане прошел семинар «Международный пакт о гражданских и политических правах: содержание и основные принципы толкования и применения».

В рамках семинара первый вице-министр иностранных дел Рахат Алиев заявил, что Казахстан продолжает демократические реформы в соответствии с международными стандартами. «Ратификация Казахстаном Международного пакта о гражданских и политических правах, планы по его имплементации отражают последовательность реформ, проводившихся в Казахстане с первого дня его независимости», — подчеркнул Алиев.

 

***

Алматы. 6 февраля 2007 года.

—    Алло! Кажется, я нашел подходящее место.

— Тогда заезжай, прямо сейчас и посмотрим.

Внедорожник «Сабурбан», которым управлял  Альнур Мусаев, а на пассажирском сиденье восседал Рахат Алиев, величественно подплыл к огромной территории золоотвала Алматинской ТЭЦ-2.

Южная столица Казахстана знаменита не только красотой гор. Бурная жизнедеятельность городского организма вырастила новые рукотворные горы. Возле Алматинских тепловых электростанций скопилось свыше сотни миллионов тонн золы. Когда-то кто-то из наивных мечтателей предложил перевести станции на экологически более чистый газ. Но подсчитали и прослезились. Жечь уголь, пусть из него львиная доля остается в виде золы, намного дешевле. Экология? Да гори она синим пламенем…

—    Говорят, в Англии на месте закрытых золоотвалов строят площадки для гольфа.

—     А что? Дай время, и мы себе такую забацаем. Сами же гольфисты её тут и построят. Вместе с комсомольцем – под нашим чутким руководством!

Генералы в унисон расхохотались.

—    Вообще, конечно, место здесь, действительно  хорошее, — глаза Рахата Мухтаровича оживленно блестели. – Да тут не то, что за три месяца, никто и в жизни не докопается, хоть с собаками ищи, хоть с миноискателем, хоть атомную бомбу здесь взрывай.

—     А пока не найдут, доказать ничего не возможно. А на нет, как говорится, и никакого суда нет. Останется только мелкие хвосты подчистить. Особенно говорящие.

—    Начать надо будет с Сарсенбекова и Бекмуратова. Пусть только выполнят последнее задание.

—    Но в любом случае, этот золоотвал – только резерв. Если с одиннадцатым числом сорвется.

—    Думаю, не сорвется. Хотя шума уже слишком много, не то, что в прошлом году –  сработали чисто, ювелирно…

Постояв еще немного на злом февральском ветру, генералы уселись в теплый джип.

— Знаешь, а ведь мне действительно приглянулось это место. Я имею в виду грядущие планы. Главное, что просторное — на всех хватит! Их здесь всех можно будет потом со шлаком смешать, как отходы истории…

 

***

Алматы. Резиденция №5. 7 февраля 2007 года.

   Глава бригады телохранителей Бектыбаев и водитель Лихоузов грелись в машине. Распоряжений от Хозяина не поступало, и можно было со спокойной душой пойти в дом. Но почему-то не хотелось. Даже им, привычным ко всему, атмосфера в резиденции стала душной.

   А здесь, в машине, они согревались теплом не только мощной печки, но и чудотворной живительной влаги. Под воздействием двойного теплового удара чувства вскоре растаяли и потекли мутным словесным потоком.

—    Ты что, думаешь, я не спрашивал у него? Попробовал недавно заикнуться, так, мол, и так, как бы наши ребята потом из-за этих «гостей» не пострадали. Не могу, говорю, их подставлять, чтоб они потом сухари сушили.

—    Прямо так и сказал?

—    Может, не совсем так, но спросил конкретно.

—    И что?

—    Что… Послал куда подальше, еще и пригрозил.  Это говорит мои гости. Чтобы никто к ним не смел заходить, и никто не беспокоил.

—    Да кому они нужны. Истину говорят, что незваный гость хуже татарина.  

—    По-моему, у него окончательно крыша поехала. Этих «гостей», считай, в открытую из банка вывезли. Это же ерунда, что ночью и в масках. Какая к черту маскировка, если до этого они всей «Кен Дале» засветились. И мы все там засветились. Про «гостей» уже в газетах пишут. Того и гляди, менты нагрянут. Чем дольше они у нас тут сидят, тем вернее нагрянут.

—    Не каркай. К нему как придут, так и уйдут, еще вдогонку получат. Не в этом дело. Попадем-то как раз мы. Спровадить бы этих «гостей» надо.

—    Ну, иди, скажи ему! Может, красивее станешь, а я полюбуюсь. Будешь, как Серик.

—    Какой еще Серик?

—    Ну, который в будке на шлагбауме сидит. Вот он позавчера и не успел вовремя Хозяину шлагбаум открыть. Ты не в курсах, что ли? Ну так иди, посмотри.

У «директора шлагбаума» была густая шапка волос и роскошные усы. Но зато начисто отсутствовали… брови.

—  Кто это тебе такой «салон красоты» устроил?

—    Хозяин приказал… Тебе, говорит, наверное, брови смотреть мешают. Так я, говорит, тебе помогу…

—    Поди, больно было? Тебе их выдергивали, что ли?

—    Нет, слава Аллаху, просто сбрили. Но я все равно боюсь: а вдруг назад не вырастут?

 

Алматы. Резиденция №5. 8  февраля 2007 года.

Жолдас медленно отходил от очередных лекарственно-физических процедур, которыми его потчевали каждый день. Мучительно болела голова. Мысли, как машины на алматинских дорогах, то хаотично неслись, то намертво стопорились.

Он уже не мог сказать, сколько дней подряд их били и кололи. Возили и кололи. И снова били. Его мучили лишь два вопрос: Первый: «Почему же их не ищут?!»

Второй: «Чего от них хотят?!» От них уже не требовали денег. Не заставляли подписывать документы и писать признания. Зачем, зачем их держат здесь, чего ждут?!

Бежать отсюда бесполезно. Да и куда? Все тело ныло так, а из-за лидокаина и таблеток ноги отказывались слушаться. Бежать нельзя. Но можно позвонить… Успеть сделать хотя бы один звонок. По нему их как-нибудь вычислят, запеленгуют. Они же полиция, в конце концов. Надо добраться до телефона. Это — единственная надежда, как тогда, 18 января…

 

***

Алматы. 18 января 2007 года.

В тот страшный день, 18 января, было назначено расширенное заседание правления банка — для участия в нем прибыл сам Акционер. Сразу после совещания Абильмажен Гилимов, председатель правления, сказал Жолдасу, что нужно собирать вещи.

— Мы едем с Рахатом Мухтаровичем в командировку, в Киев. Насколько я понял, будут переговоры по приобретению какого-то украинского банка. Говорит, полетим его самолетом.

— А кто из экспертов будет в группе? Там же надо будет прикинуть реальную стоимость активов, глянуть на юридические бумаги.

— Никто. Я спрашивал шефа про аналитиков, но он говорит — обойдёмся, сроки и так поджимают.

«Странно, — подумал Жолдас, — какая может быть спешка при покупке банка, который, наверняка, стоит не одну сотню миллионов долларов». Потом он ещё долго вспоминал все странности этого рокового вечера, начавшегося с распоряжения «с вещами на вылет».

Шикарный «Лексус» мчал в сторону аэропорта председателя правления банка и его зама. Вдруг зазвонил телефон Гилимова: от Акционера передали приказ притормозить у автоцентра. Вскоре подъехал серый «Лэндкрузер», за рулем которого был шеф личной охраны Акционера. «Садитесь ко мне. — сказал он, выходя из машины. — У меня есть пропуск, чтобы выехать прямо к самолету». На переднем сиденье рядом с водителем оказался Вадим Кошляк.

Джип уже подъезжал к аэропорту, как снова запиликал мобильник. Звонил Рахат Мухтарович, собственной персоной: «Там с самолетом загвоздка, вылет часа на полтора откладывается. Возвращайтесь в город, заодно поговорим, обсудим детали поездки».

Уже совсем стемнело, когда «Лэндкрузер» остановился во дворе  двухэтажного банного комплекса. Банкиры вошли, внутри здание показалось ещё больше. Через открытую дверь Жолдас увидел впереди ярко освещенную комнату, по которой возбужденно, словно зверь в клетке,  кружил Акционер.

Но дойти до этой комнаты банкир не успел. Внезапно шедший позади Вадим скрутил ему руку, оттащил в длинный коридор, уходящий налево, и через пару секунд Жолдас оказался закованным в наручники. Кошляк, подталкивая пленника,  быстро завёл его в большое полутёмное помещение – спортзал, судя по выстроившимся тренажерам.

«Да что происходит, в конце концов?» — возмутился Тимралиев. Кошляк отреагировал хорошо поставленным ударом в печень. «Тебе слова пока не давали, —  процедил сквозь зубы Кошляк. — сиди и жди, скоро наговоришься. Расскажешь всё, о чём даже и не догадывался». При этом Жолдас заметил на поясе у Вадима, под полой пиджака, пистолет. Вечер определенно переставал быть томным…

Протянулись полчаса гнетущего ожидания. В спортзал ворвался Акционер в сопровождении верного Кошляка. Разговор он начал без обиняков — ударом кулака под ребро.

— Быстро называй людей, на которых реально оформлено здание «Кен Далы»! Сколько денег вы увели через них из моего банка?!

— О каких деньгах вы говорите? Кто вам дал такую информацию? Я могу доказать всё документами!

Акционер повернулся и посмотрел на Вадима. Тут же на почки Жолдаса обрушился град ударов.

— Теперь слушай меня внимательно. — Акционер уселся на тренажер возле скорчившегося от боли Тимралиева. — Я знаю, что ты выдал своим друзьям «левый» кредит. За это они должны поделиться бизнесом. Первым делом пусть продают мне здание «Кен Далы». С какой стати мой банк арендует в нём кабинеты? Пусть они станут его собственностью, вместе со всем бизнес-центром.

— Да не было никаких нарушений по кредитам… Проверьте все документы.

— Какие … документы?! Мы их самих давно взяли! Сейчас они в другом здании ползают на коленях, умоляют о пощаде, каются в своих грехах. Так что я тебя насквозь вижу. Не тяни, выкладывай, как проворачивал свои махинации!

— Не было никаких махинаций… Все сделки и все кредиты оформлялись по закону…

Его прервал удар в солнечное сплетение. «Вадим, продолжи беседу с господином зампредом, он меня утомил, а я проверю, как там колется его шеф».

 

Остаток вечера у Жолдаса прошел в визитах Акционера, которые он, видимо, перемежал с допросами Гилимова.

 

— Послушай, ты что так туго соображаешь? Когда до тебя дойдет, что сейчас от вас не зависит ровным счетом ничего. Вы в моей власти, со всеми потрохами. Мы уже всем сообщили, да вы и сами уже сообщили, что уехали в Киев. Если надо будет — проставим в ваших паспортах штампы о прибытии в Украину. Там и будут искать. А мы закопаем вас прямо здесь.

 

— Давай поговорим, как мужик с мужиком. Я же тебе сказал, что твои друзья во всем сознались. И Гилимов твой тоже признался, дал весь расклад, как на духу. Мне твоя информация, в принципе, на… не нужна. Я лишь хочу, чтобы ты по-человечески всё объяснил, чтобы мы вместе эту ситуацию обмозговали, а там, глядишь, и выход найдется. Подумай о себе, о семье, о друзьях своих. Кому из них станет легче, если ты упрёшься на ровном месте?

 

Жолдас не знал, что в гостевой комнате те же самые вопросы, те же самые угрозы и уверения – от «кровавых слез» до «человеческих бесед» слышит и Абильмажен Гилимов.

 

Болели почки, получившие своё от кулаков Алиева и Кошляка, ныли руки, прикованные к тренажеру. Тем не менее, измученного допросами Жолдаса одолела  дремота. Он не знал, сколько прошло до того момента, когда его разбудил громкий вопль в ухо: «Не спать!». Он автоматически дернулся, вызвав хохот Алиева и Кошляка.

Вадим отстегнул его от тренажера. Вскоре вся троица спустилась в подвал.

—    Ну что, постреляем?

Жолдас испуганно огляделся: оказалось, что они находились в тире. Его посадили сбоку от мишеней, по которым начал палить Акционер, демонстрируя неплохую меткость. Неожиданно он развернулся. Прямо в лицо Жолдасу смотрело маленькое смертоносное дуло.

— Сейчас ты позвонишь хозяину «Кен Далы» и скажешь ему, чтобы подготовил бумаги на здание для переоформления на другого собственника, – подчеркнуто тихо и медленно, растягивая слова, промолвил Акционер. – После того, как всё будет подписано, вы сможете спокойно отправиться по домам, к своим семьям.

И тут грянул выстрел.

 

Алиев и Кошляк упивались в собственной безнаказанности и в страхе своей мишени. Они стреляли  между ног Жолдаса, пули свистели возле его головы. В конце концов, он набрал номер телефона на протянутой ему «сотке».

 

Остаток ночи Жолдас просидел на тренажёре. Утром к нему заявились двое «ночных снайперов» с листом бумаги и авторучкой.

— Пиши заявление на отпуск. Не забудь указать, что за свой счет. Ты же не думаешь, что мой банк будет оплачивать твой отдых? Написал? Теперь ставь подпись.

—    Подпись! — увидев, что Жолдас заколебался, Кошляк подбодрил его ударом под ребро.

—     Вот и молодец. Теперь ты у нас в официальном отпуске. Пусть ищут тебя где угодно, только не в банке, не на работе. А может ты в Киеве, с гарными дивчинами загулял, а?

 

Через несколько часов Жолдаса, отстегнутого от ненавистного тренажёра, привели в гостевую комнату. Здесь уже находился Абельмажен. У Акционера в руке была бутылка виски. «Ну что, ребята, как настроение? Давайте сразу договоримся: все, что случилось, было взаимной ошибкой. Надо о ней забыть». С этими словами  он разлил на троих — себе и двум банкирам.

— Предлагаю выпить за благополучное разрешение вопроса, за наше дальнейшие планы, у нас еще много проектов впереди! Давайте, как говорится, за успех нашего безнадёжного предприятия!

— Я пить не буду, — тихо, но твердо произнес помрачневший Жолдас. — О каких тостах может идти речь, если вы на меня нацепили «браслеты»? Зачем со мной так поступили, зачем все эти угрозы, давление? Зачем …

— Забудь, забудь! — нетерпеливо оборвал его Акционер. Всё позади, я же говорю, вопрос снят. Верно, Абильмажен?

— Да, Жолдас, в этой ситуации нам, действительно лучше согласиться с тем, что имеем… — подключился к разговору Гилимов.  — Выбора особого нет..

— Ну что, накатим? Так вот, продолжая свой тост, хочу сказать, что у меня были причины вам не доверять. Мне передали серьезную информацию: многое на вас нашептали. Сейчас я вижу, что с кредитами все нормально, но проверить я просто обязан был.

Акционер разлил еще. После пятой или шестой беседа окончательно перешла в монолог.

— Столько людей меня кидали… Я поднимал их из грязи, давал деньги, должности, перспективу, и всё равно предавали — даже МЕНЯ. Особенно тяжко было тогда, в 2001-м, осенью. Если бы вы знали, КАК мне было. Когда на меня навалились все разом, и этот ДВК, и политики, и олигархи. Когда меня выперли из страны в Австрию, тогда же все отвернулись. До этого ползали, а потом побежали других хозяев искать. Но рано, рано меня списывать! — Алиев разгорячился, его кулак сжал  уже опустевшую бутылку. — Вот так всех за горло возьму! В этой стране я всё могу!

Тяжелым взглядом он обвел банкиров, его глаза горели сумасшедшим огнем. Внезапно что-то, казалось, щёлкнуло в его голове. Он замолчал, уставившись в одну точку. Его пальцы разжались, бутылка выпала из рук. Алиев вновь посмотрел на банкиров и улыбнулся. Жолдасу и Абильмажену стало не по себе, они уже не знали, что можно в следующую секунду ждать от этого человека с безумными глазами. Но тот, как ни в чём ни бывало, откупорил вторую бутылку и продолжил свои излияния:

— Я же вас давно знаю, мы столько проработали вместе. Если б вы знали, как я волновался из-за этой ситуации, что придется вас проверить. Давайте, выпьем за восстановление нашей дружбы!

 

Как потом узнал Жолдас, их спас от расправы единственный телефонный звонок. Абильмажен Гилимов, который был в хороших отношениях с начальником охраны Бектыбаевым, уговорил его дать на минутку мобильник. Он предупредил жену: нас удерживают в бане, и если через час не вернусь, звони во все правоохранительные органы. Когда про это узнал Алиев, разговор потёк по-другому.

Тогда их спас счастливый случай… Будет ли он на сей раз? Где найти это проклятый телефон?!

 

Из интервью Рахата Алиева: «Так вот, поскольку в тот период у меня было свободное время, я впервые присутствовал на совещании руководства банка, потому что мне хотелось разобраться с активами банка. Это было, по-моему, 18 января. В этот же день мы должны были лететь чартерным рейсом в Москву. …Получилось так, что поездку пришлось отменить, чартерный рейс отложили по техническим причинам, и пришлось ждать. Я, по-моему, позвонил Гилимову, и мы с ним, Тимралиев, в сопровождении охраны отправились в спортивный комплекс «Кен Дала». Кстати, вся моя охрана — это сотрудники Службы охраны президента, не личные мои охранники. Я в 2005 году, когда вернулся в Казахстан, попросил президента, чтобы мне была выделена охрана, он выделил специальное отделение, 10 или 15 человек. Я туда пригласил тех людей, кто долгое время работал со мной, осуществляя мою охрану, учитывая, что у меня всё-таки очень много «друзей».

Итак, я позвонил президенту авиакомпании, который проинформировал меня, что самолет задерживается, и мы поехали в спортивный комплекс. Там мы разговаривали, ждали, когда будет вылет, словом. Там были Тимралиев, Гилимов, два моих охранника, ещё кто-то… В общем, мы проводили свободное время.

— Пиво, сауна?..

—    Ну да. Потом мне позвонили из дома, сказали, что дочка заболела, и я поехал домой. А Тимралиев с Гилимовым остались там, продолжали отдыхать».

 

***

Алматы. Резиденция №5. 9  февраля 2007 года.

«Султан, Султан, что же ты наделал! Я ведь для тебя старался! Что мы теперь скажем Хозяину?».

Огромный бульмастиф, любимец Рахата Мухтаровича, не обращая внимания на кинолога Зябкина, продолжал разрывать на мелкие клочки одеяло. В соседнем вольере псы уже оставили в покое матрасы, разодранные чуть ли не по нитке, и Зябкин принялся собирать  лохмотья в мешок.

В этом же мешке он совсем недавно принёс к вольерам со своими питомцами одеяла и матрасы, которые ему приказали взять на складе возле четвертой виллы. Они остались от «гостей», которых сегодня, наконец-то, увезли.

В пятой резиденции Зябкин занимался исключительно своими собаками, предпочитая не лезть в мир людей. Прочими вещами, которые здесь случались, не то что не интересовался, а старался избегать упоминания о них. «Не мое это собачье дело, — говаривал он сам себе, — а моё дело – собачье».

Но даже ему не удалось сделаться напрочь глухим и слепым. Из невольно услышанных разговоров он понял, что «гости» были, скорее пленниками, и подспудно чувствовал, что ничем хорошим всё это не кончится. А потому испытал облегчение, узнав об отъезде «гостей».

Судя по всему, они не вернутся. Их матрасы и одеяла Хозяин приказал постелить собакам: «А то они, бедные, мерзнут, что-то холодно по ночам стало…».

Собрав остатки тряпок и ваты в мешок, Зябкин выволок его из овчарни и потащил к мусорке. Внезапно кинолога ослепил свет фар. Джип затормозил в метре от него, открылась дверь.

—    Что ты там несёшь? Одеяла? Я же ясно сказал: отдать их собакам —  послышался раздраженный окрик  Хозяина.

—      Я постелил, но они их порвали, как Тузик грелку – оправдывался тот. —  И Султан, и остальные. Прямо набросились, не знаю, что на них нашло.

—    … … …!!! – издал гневную тираду Хозяин. – Да они, наверное, вшивые! Они же мне всех собак заразят!

Алиев резко захлопнул дверцу машины и дал по газам.

Возле овчарни он вышел, вооружившись фонариком. Запыхавшись, подоспел Зябкин. Не обращая на него внимания, Хозяин подошел к вольерам и посветил.

Через пятнадцать минут, под аккомпанемент нецензурной брани Хозяина, кинолог и охранники, ползая на карачках, собрали все до последней нитки. «Выносите это вшивое дерьмо на улицу! — распорядился Хозяин. – Дайте мне спички, сейчас я его спалю, еще не хватало, чтобы мои собачки завшивели!»

На улице стояла холодная, но тихая погода. Руки Рахата Мухтаровича, который всё ещё кипел о негодования, дергались, и он сумел поджечь лохмотья лишь с четвертой спички. Пламя быстро погасло. Хозяин поджег еще. И еще. Но вата упрямо не хотела гореть, а лишь тлела, испуская едкий дым. Хозяин закашлялся, уронив спички.

—    Рахат Мухтарович, давайте мы попробуем. Здесь бумагу надо… – робко предложи кто-то из охранников.

—    Подтерись этой бумагой! Вам ничего нельзя доверить! Ни о собаках, ни о чём побеспокоиться не можете!

Хозяин присел на одно колено, снова запалил лоскуты и торжествующе оглянулся: вспыхнуло пламя. Но внезапный порыв ветра, невесть откуда взявшийся, сорвал огонь и пустил облачко дыма в его лицо, и без того уже со следами сажи. «Тащите бензин, … …!» — заорал он, отшвырнув спички.

 

Алматы. Резиденция №5. 9  февраля 2007 года. Тремя часами ранее.

«Еще один укольчик на дорожку!». Шприц воткнулся в плоть Айбара Хасенова, изрыгая изрядную дозу прозрачной жидкости.

Жолдас Тимралиев уже лежал на полу в полубредовом состоянии. Он тяжело дышал, его глаза были широко раскрыты, но, казалось, они ничего не видел.

Бросив пустой шприц в сумку, Рахат Алиев выглянул из склада. Со стороны четвёртой виллы приближался серебристый джип. Альнур, как всегда был точен.

«Ну всё, пора. Выводите!».

Айбара довели до машины, крепко поддерживая под руки. Он двигался, будто во сне. Жолдаса практически вынесли на руках.

—    Давай их на заднее сиденье. Вадим, ты с ними! Что там с видеонаблюдением на выезде?

—    Отключил все камеры, чисто.

Алиев скрылся на складе. Через пару минут он вышел с двумя пятилитровыми канистрами, заполненными голубой жидкостью. При этом могущественный «человек войны», находившийся на собственной территории, почему-то воровато озирался по сторонам.

Канистры оказались в багажнике, Алиев – на переднем сиденье. Генерал Мусаев запустил двигатель. «Гости» покидали резиденцию, чтобы никогда сюда не вернуться…

 

***

9  февраля 2007 года. Еще двумя часами ранее.

Из сообщения информационного агентства: «Рахат Алиев назначен послом Казахстана в Австрии и представителем республики при международных организациях в Вене, передаёт агентство со ссылкой на пресс-службу президента. «Указом главы государства Алиев Рахат Мухтарович назначен чрезвычайным и полномочным послом Республики Казахстан в Австрийской Республике, постоянным представителем Республики Казахстан при международных организациях в городе Вене», — сообщила пресс-служба.

Вместе с тем указом главы государства Р.Алиев освобождён от должности первого заместителя министра иностранных дел Республики Казахстан.

«Наша важнейшая задача на внешнеполитическом направлении — заявка на председательство нашей страны в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе в 2009 году… Для решения этой задачи президент направляет меня послом Республики Казахстан в Австрии и ОБСЕ», — прокомментировал в интервью агентству Р.Алиев. «И страна, и организация мне хорошо знакомы, я уверен, что мы добьёмся успеха», — подчеркнул он».

 

Алматинская область. Карасайский район. 9 февраля 2007 года.

Пламя жадно пожирало бумаги. Совсем скоро от тяжеленной коробки с документами останется лишь кучка пепла, которую ветер разнесет по всей территории агрофермы.

«Хорошо горит! Не то, что матрасы,  – услышал Кошляк голос шефа. – Давай, заканчивай. Надо выдвигаться на озёра, к овощехранилищу.

…Жолдаса Тимралиева и Айбара Хасенова выпихнули из машины. Чтобы не свалиться, оба ухватились за забор. В этот раз чёрных шапочек на них уже не было. Их лица сами по себе были чёрные от пережитого.

—    Добро пожаловать, господа! Сегодня у вас новый пункт назначения. Как я вижу, вы успешно превращаетесь в овощи. А овощам положено находиться в овощехранилище!

 

***

Вена. Австрия. 15 февраля 2007 года.

Шасси мягко коснулось взлётной полосы международного аэропорта Вены. Самолёт приземлился секунда в секунду. Недаром «Швехат» носил звание самого пунктуального аэропорта Европы. Нога чрезвычайного и полномочного посла Рахата Мухтаровича Алиева ступила на австрийскую землю. Вместе с ним прибыла группа дипломатических работников, в том числе, Вадим Кошляк и Айдар Бектыбаев.

 

***

Май 2007 года. Из статьи Рахата Алиева:

«В поимке беглого мошенника Тимралиева более всего заинтересованы акционеры «Нурбанка». Мы объявляем вознаграждение в 10 миллионов тенге за любую информацию, которая позволит его обнаружить».

 

 

ЧАСТЬ V. 

НЕЗВАНЫЙ УЖИН У НЕЗВАНОГО ДИКТАТОРА

 

 

«Нам удалось избежать милитаризации страны, когда к руководству государственными органами приходят люди в погонах. Тогда народ страдает вдвойне. А ведь очень часто в мировом опыте у руля республик стоят именно военные.

…Давайте, наконец, честно признаем очевидный факт: республиканская форма правления не оберегает народы ни от диктатуры, ни от путчей, ни от коррупции.

Из статьи Рахата Алиева «Республикостан или

Казахский султанат. Какой выбор мы сделаем?»

1 сентября 2006 года.

 

 

Сообщение информационного агентства: «Алматы. 13 февраля. Во время охоты погиб экс-чиновник Алтынбек Сарсенбаев. Об этом корреспонденту агентства Kazakhstan Today сообщили в движении «За справедливый Казахстан».

 

—  Рахат, пойми, насчёт охоты – слишком грубо, шито белыми нитками. Какая может быть охота с контрольным в голову?! Все же в курсе, чьё агентство… Надо выдавать наш обличительный материал, что мы знаем убийц!

—  Вам всем легко советовать! А кто будет потом отвечать, если всё сорвется?! Я решил – включаем задний ход. Охоту пусть убирают из информационной ленты. Но больше — ничего. Силовой вариант пока отложим. Лучше вышибем их из власти поодиночке, расшатаем всю эту гнилую систему. А потом придёт наш черед навести порядок железной рукой.

 

Сообщение информационного агентства:  «Алматы. 13 февраля. Под Алматы обнаружено тело экс-чиновника Алтынбека Сарсенбаева. Об этом корреспонденту агентства сообщил источник.

А.Сарсенбаев родился в 1962 году в селе Кайнар Нарынкольского района Алматинской области. В 1982 году окончил факультет журналистики Казахского государственного университета имени С. Кирова, в 1985 году — факультет журналистики Московского государственного университета имени М. Ломоносова, журналист. С марта 1992 года занимал должность заведующего отделом культуры и межнациональных отношений аппарата президента и кабинета министров РК. С августа 1992 года — заведующий отделом внутренней политики аппарата президента и кабинета министров РК. С января 1993 года — министр печати и массовой информации РК. С октября 1995 года — председатель Национального агентства по делам печати и массовой информации РК. С октября 1997 года — министр информации и общественного согласия РК. С января 1999 года — министр культуры, информации и общественного согласия РК.

С мая 2001 года — секретарь Совета безопасности РК. С 2002 года до ноября 2003 года — Чрезвычайный и Полномочный Посол РК в Российской Федерации. С декабря 2003 года — сопредседатель демократической партии «Ак жол». В последнее время был одним из лидеров оппозиции».

 

***

11 февраля 2006 года в окрестностях Алматы были найдены три трупа: лидера оппозиции Алтынбека Сарсенбаева, телохранителя Бауржана Бекбосына, водителя Василия Журавлева. Они были застрелены в спины, с контрольными выстрелами в голову. Руки стянуты пластиковыми наручниками.

Эта политическая казнь заставила содрогнуться все общество.

 

11 февраля 2007 года в окрестностях Алматы должны были найти три трупа – банкиров Абильмажена Гилимова, Жолдаса Тимралиева, Айбара Хасенова. Их нашли бы застреленными в спины, с контрольными выстрелами в голову. Руки стянуты пластиковыми наручниками.

Эта вызывающая казнь расколола бы общество, посеяв массовый страх  и недоверие.

 

Оставалось бы только нанести контрольный удар. По мозгам – при помощи тотальной пропаганды. По телам – при помощи вооруженных группировок.

Но план провалился. Это случилось из-за обстоятельств, предвидеть которые не смог даже маниакально изощренный ум Акционера.

При похищении банкиров 18 января всё «засветил» звонок Гилимова домой. Не желая просто идти на заклание и понимая что его ждёт на «совещании» в «Нурбанке», 31 января Гилимов скрылся. План Алиева изначально лишился своего символизма: не было трёх человек. Окончательно его разрушило дальнейшее развитие событий, когда жены похищенных банкиров забили тревогу, подключили прессу и прямо обвинили во всём Рахата Мухтаровича.

 

Но резервный вариант плана никуда не делся…

 

 

***

По материалам Военного энциклопедического словаря: СС (нем. Schutzstaffeln — охранные отряды) — вооружённые элитные формирования.

Первоначальная численность — 8 человек. Охранный отряд начал формироваться в мае 1923 года, и получил название «Ударное соединение Адольф Гитлер». До 1925 в отряде занимались в основном военной подготовкой и спортом. В апреле 1925 Ю. Шрекк стал формировать личную охрану Гитлера, делая набор из штурмовых отрядов, получивших в сентябре название «охранные отряды».

Боевое крещение СС Лейбштандарт состоялось в ночь с 30 июня на 1 июля 1934 года, которая позже была названа «ночью длинных ножей».

 

Генералы не были так наивны, чтобы делать ставку только на каких-то похищенных  банкиров. Опытные игроки, поставив на «зеро», они позаботились ещё о нескольких ставках.

Основой основ – и это вам скажет даже генерал с медицинским образованием —  выступает единая организация, которая бы сплачивала всех в одно целое. Нет, речь идет не об официальном учреждении. Безусловно, контроль над силовыми ведомствами трудно переоценить. У генералов Алиева и Мусаева карьера там шла, как по маслу, позволяя расставлять везде своих людей. Но что такое должность, даже председательско-генеральская? Один неправильный шаг – и кругом, марш!

Нужна была такая организация, которая связывала бы крепче, чем должностные инструкции, которая бы не рассыпалась от перестановки постов и смены званий.

Она родилась еще в далеком 1997 году – «Совершенно секретное управление». Затея была просто превосходной. Отдельные «эсэсовцы» числились в официальных силовых структурах: Комитете национальной безопасности, Агентстве финансовой полиции, Службе охраны Президента.

Такая система была удобней вдвойне, даже втройне. Этими людьми было легко управлять – есть такое понятие, как субординация. Этих людей было легко убеждать – все щекотливые задачи объяснялись, если поднажать на государственную необходимость, патриотизмом и офицерскую честь. Эти люди, благодаря своим должностям, имели доступ и к оружию, и к секретной информации. Мало того, за всё это они ещё и получали от государства жалованье. Алиев же щедро доплачивал бонусы: до десяти тысяч зеленых на брата и выше, в зависимости от ценности «эсэсовца».

Внутри «Управления» сформировалась специальная силовая бригада – вообще таких принято именовать боевиками. Но легенда у них была вполне мирная – телохранители.

Их готовили за границей, в специальных центрах в Израиле и Египте. Рахат Мухтарович платил за обучение из своего кармана. Вопросом о том, зачем для охраны тела одной персоны, к тому же официально оберегаемой государством, требуется ещё несколько групп по нескольку десятков бодигардов в каждой, естественно, никто не задавался.

Вербовать в эсэсовцы только за «кэш» было бы слишком накладно, да и небезопасно. Кто пришел к тебе за деньги, уйдет от тебя за большие деньги. Другое дело – сторонник по убеждению.

Чтобы убеждать человека, как известно, нужно лучше его узнать и понять. Процессу познавания человеческих жизней, а особенно их темных сторон, предводители «Управления» уделяли крайне большое внимание. Рахат Мухтарович с удовольствием держал это дело под личным контролем. Компромат на чиновников высокого ранга и мелких клерков, на бизнесменов средней руки и олигархов стекался к нему безостановочно, как конвейер. В ход шла и наружка, и прослушка – благо, служебные возможности позволяли поработать во внеурочное время.

На всякий случай, компрометирующие досье заводились и на старых проверенных «эсэсовцев». Самым простым и самым приятным способом были поставки «девочек» лично от генерала, а заодно и организованная им же скрытая камера.

На содержание армии эсэсовцев уходили немалые деньги. Хотя многие, получив пистолеты и корочки, крутились на свои должностях, как могли.

Ещё большие суммы пришлось потратить на оружие. Но и здесь генералам-заговорщикам удалось раскрутиться, что называется, на подножном корму.

Первая оптовая сделка состоялась еще на заре становления «СС». Рахат Алиев тогда выращивал свое первое детище — Комитет налоговой полиции. Чтобы превратить его в полноценный силовой орган, требовалось оружие. Комитет национальной безопасности в лице своего шефа Альнура Мусаева любезно согласился поделиться порохом из своих пороховниц.

Среди скромного подношения оказались 2 пулемета, 388 автоматов АК-74 и АКСУ-74, 600 пистолетов Макарова, 4 винтовки СВД, несколько десятков тысяч различных боеприпасов.

Впрочем, впоследствии генералы отыскали намного более простой способ гонки вооружений – их списание. Таким изящным, как солдатская портянка, манером,  арсеналы «эсэсовцев» пополнились и оружием (864 единицы), и боеприпасами (57 тысяч единиц). Этого хватило бы на целый полк «эсэсовцев».

Но что там автомат и патроны к нему! В пользу своих боевиков генералы умыкнули целые колонны армейских грузовиков. И не каких-то там «газиков», а реальных НАТОвских машин. Они стояли на базах, готовые в любую минуту доставить «эскадроны смерти»  по назначению.

Впрочем, вся эта техника заготавливалась на случай открытых столкновений. Для устранения ключевых противников были средства поэффективнее. Коллекция ядов – гордость доктора Р.Алиева – включала более тысячи видов! Из них отбирались самые лучшие, те, что не оставляли следов в организме.

Проверки на людях генерал Алиев начал проводить лично ещё в 2001 году. Воплощать же его научные изыскания в жизнь взялся генерал Мусаев, в 2007-м запустив серийное «ядовитое» производство. До этого он успел доставить из-за границы «оружие» – стреляющие ядом авторучки.

Как во всякой войне, решающую роль в силовом перевороте играет разведка. Должности генералов Алиева и Мусаева в Комитете нацбезопасности открывали просто неограниченные возможности. Под прикрытием госнужд было закуплено новейшее оборудование для прослушки телефонов – и стационарных, и сотовых. Большие уши Алиева накрыли всю страну. Сеть пунктов по всей стране перехватывала переговоры любого, на кого направлялся указующий перст генералов.

Организации и логистике «ушастого бизнеса» позавидовали бы любое промышленное производство.

Сырье, то бишь распечатки телефонных переговоров и добытые «эсэсовцами» секретные материалы сортировались и импортировались в Вену, где располагался головной штаб, и в резервный — в Бейрут.

Зарубежная фабрика X-files исправно перерабатывала сырье, переводя из бумажного вида в электронный. Такая вот цепочка добавленных стоимостей, целый компроматный кластер.

Готовый товар потреблялся не только для нужд самого «СС», но и с успехом находил сбыт на рынке. Особенно удачливым дилером оказался Альнур Мусаев. В январе 2007 года, когда разрабатывалась операция по «Нурбанку», ему удалось толкнуть секретные материалы солидному иностранному покупателю за триста тысяч долларов.

Наконец, трудно представить победу в силовом противостоянии без пропаганды. Принцип старины Геббельса «чем чудовищнее ложь, тем охотнее люди в нее верят», поступил на вооружение пропагандистской машины Алиева еще в середине девяностых. Трудно сказать, что «пиарасты» Алиева преуспели в деле превращения своего шефа в белого и пушистого. Уж слишком стойко запачкан был его образ. Но зато в деле охаивания его конкурентов и всего государства им удалось добиться много. Ковровые информационные бомбардировки превосходно зачистили поле для проезда грузовиков с боевиками.

 

Ресурсы уже готовы.  Будущая хунта, то есть правительство «чёрных генералов», определена. Отрасли экономики, которые станут трофеями, разделены.

Так может ли остановить стройный план заговора такая мелочь, как человеческая жизнь?

 

 

 

ВМЕСТО ЭПИЛОГА.

АНГЕЛ В СОСТОЯНИИ АФФЕКТА  

— Что Вы читаете? Кто Ваш любимый автор?

— У меня нет настольной книги. Во время поездок и когда выдаётся свободная минута, стараюсь читать разных авторов — и для удовольствия, и чтобы быть в курсе происходящего в книжном мире.

 

Из ответов Рахата Алиева на вопросы участников «прямой интернет-линии»

23 февраля 2007 года.

 

18 июня 2007 года. Из интервью Рахата Алиева:

«- Где вы сейчас, Рахат Мухтарович?

—  Я нахожусь в Вене. Под охраной МВД… Австрийского МВД.

—  То есть местное МВД защищает вас от наших?.. А где остальные ваши… ну, скажем так… товарищи?

—  Я один. Совсем один… Я хотел бы через вашу газету дать объяснение того, что случилось.

—  Понятно. Давайте начнем с вашего «Обращения» за 26 мая. Чем оно было вызвано? Оно было очень задорным и исполненным в конфронтационной тональности. Для читателей напомню: вы говорили там о свёртывании демократических процессов в Казахстане и об откате в тоталитарное прошлое… Обращение заканчивалось словами: «Убежден — будущее будет за нами. А не за Вами, пожизненный господин Президент».

—  Прежде всего, хочу сказать, что за политические заявления, которые прозвучали в этом обращении, я готов лично ответить перед Президентом. Я приношу Президенту свои извинения и заявляю, что это обращение было сделано под влиянием сильнейших эмоций. Могу даже сказать, что, наверное, это был эмоциональный срыв. Ну, посудите сами, против меня министр внутренних дел и генеральный прокурор. Меня обвиняют в ужасных преступлениях. Оказывается, я похищал людей. Против меня возбуждается уголовное дело. Моих товарищей задерживают. Вот на этом фоне и появилось это обращение. Могу даже сказать, что оно было сделано в состоянии аффекта.

—  Вы это писали сами?

—  Я? Сам. Повторяю, я готов отвечать перед Президентом.

—  Вы говорите, что сделали свое обращение, находясь в состоянии аффекта.

—  Да.

—  Но через пару дней вы сделали еще одно заявление.

—  Какое? Я не помню.

—  А я вам помогу. Вы там, например, не сомневаетесь в том, «что в условиях полнейшего произвола и безнаказанности полиция завтра предъявит миру неопровержимые свидетельства того, что я копал тоннель из Астаны в Рио-де-Жанейро для контрабанды зелёных попугаев».

—  Да, я вспомнил.

—  А ещё вы призываете ваших товарищей: «подписывайте всё, что им нужно, любую сфабрикованную бумажку».

—  Да, да.

—  А ещё вы там говорите об узурпации власти.

—  Повторяю, я был в стрессовой ситуации.

—  Как я понял, вы не намерены просить политического убежища в Австрии?

—  Нет, не намерен.

—  И готовы попросить прощения у президента?

—  Да».

 

Вена. Австрия. Июнь 2007 года.

Братья Шуховы, бывшие рулевые бывшей медиаимперии Рахата Алиева, сидели в уютной кофейне на одной из улочек, впадающих в величественный бульвар Рингштрассе. Когда-то в традиционных венских кофейнях на столиках были бесплатно разложены свежие газеты, чтобы посетители могли познакомиться с новостями за чашечкой кофе. Стремительный прогресс добрался и сюда. Нет, кофе остался по-прежнему вкусный. Но место газет занял беспроводной Интернет. Воспользовались этим сервисом и братья, каждый из которых раскрыл свой ноутбук.

Венские кофейни пропитаны не только ароматом лучшего кофе, но и атмосферой творчества. Здесь завтракают музыканты и писатели, художники и артисты. Исторически здесь было место встречи интеллектуалов из разных городов и стран.

Шуховы регулярно захаживали в кофейни, втайне надеясь, что такая привычка поможет им стать литераторами. Но в это утро их волновали литературные опусы другого человека.

—  Читал, что наш психопат выкинул?

—    Увы, похоже, остатки разума его окончательно покидают. И в 2001 году изгадил всю стратегию своими фортелями. И сейчас со своим интервью. Ведь все наши труды насмарку!

—    Эх…. А все-таки здорово мы тогда придумали про контрабанду зелёных попугаев…. Слушай, так если он действительно вернётся, как блудный сын, вымаливать прощения?

Братья посмотрели друг на друга, и в их головах жирным шрифтом напечаталась одна и та же мысль: «Вот чего не стоит делать – так это возвращаться! Что там искать? Статуса уже никогда не вернёшь. Бродить по пепелищам медиаимперии? Ну уж нет… А здесь — венские булочки, венские мальчики».

—  Его, конечно, можно понять. Он, действительно, пребывает в состоянии аффекта. До него ведь только сейчас всё дошло

— Что жизнь повернулась задом, и уже не вернуть ни генеральских погон, ни резиденций с кортежами, ни толп холопов.

—    А что у него в сухом остатке? Кто он отныне? Гинеколог из Гондураса? А мы кто – медбратья из той же чудной страны?

—    Не сгущай краски. Пусть гондурасский гинеколог. Но заметь, все ещё богатенький. И нам хватит и на венские булочки, и на всё остальное!

—    Так что пора приниматься за работу.  Надо убедить его, что наша битва еще не закончена, его миссия на этой планете еще не исполнена. Ну и всё в таком роде. Мы сделаем из него главного диссидента страны!

—    И в какой же ипостаси ты его себе мыслишь?

—    Раз уж он у нас гинеколог, то пусть и занимается своими прямыми обязанностями! Я имею в виду, пусть будет главным обличителем. Все же ждут от него компромата? Они таки его получат, как говорят в Одессе!

—    А мальчики кровавые в глазах ему не помешают?

—    Ты, верно, шутишь, братец! Он наделен божественным даром. Про кровавых мальчиков и девочек он помнит не более трех дней. Он реально, просто искренне не помнит таких мелочей!

Официант принес их любимый капуцинер c апфельштруделями. Но вкусности остались без внимания. Братья уткнулись в свои ноутбуки. Работа над пиар-стратегией уже стартовала. Идея реванша витала вокруг, испортив воздух в уютной венской кофейне. А вдруг он вновь воспрянет? Чем бес не шутит…

 

 

 

 

ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ В ЦИТАТАХ

Шизофрения (от греч. schizo — расщепляю и phren — ум, разум, мысль), наиболее распространённое психическое заболевание, которое характеризуется разнообразными проявлениями и имеет тенденцию к хроническому течению.

Большая Советская Энциклопедия.

 

О демократии

Газета «Время», 20 сентября 2001 года. «Встретились два одиночества». Рахат  Алиев:

«Вы хотите построить западную модель. Западная модель, с западными мерками демократии в полном объёме реализована в Казахстане не будет — нужно, чтобы сменилось несколько поколений, чтобы прийти к пониманию западных ценностей… Потому что мы азиаты! Для нас семья, клановость подчас превыше всего. Либеральные ценности надо приветствовать, к ним надо стремиться, но ходить-то нужно по земле, а не витать в облаках… Ни в одной азиатской стране полной демократии не было и в ближайшее время не будет».

 

30 июля 2007 года. Обращение Рахат Алиева к послам при ОБСЕ:

«Наша страна находится на историческом перекрестке, и перед ней всего два пути: либо – строить демократическое общество, ориентированное на либеральные ценности современной цивилизации, либо – диктатуру.

Я всегда боролся за демократический, проевропейский выбор Казахстана».

 

Об оппозиции

5 ноября 2007 года. Интервью «Радио Свобода». Рахат Алиев:

«В оппозиции есть и здоровые силы, которые действительно болеют за Казахстан, и вот именно перед этими людьми я действительно преклоняюсь».

 

1 февраля 2008 года. Интервью «Радио Свобода». Рахат Алиев:

«Я одно хочу сказать, что, к сожалению, в Казахстане нет достойной оппозиции. В том виде, в котором она представлена сейчас, она все-таки и финансируется, и руководится тоже из администрации президента».

 

О выборах

18 декабря 2005 года. Заседание Постоянного совета ОБСЕ. Рахат Алиев: «Очевидно, что выявленные недостатки предвыборной кампании не могли ни малейшим образом оказать воздействие на свободу волеизъявления избирателей».

 

1 февраля 2008 года. Интервью «Радио Свобода». Рахат Алиев:

«Ни разу ни одна международная организация, а тем более ОБСЕ и Бюро по правам человека не признавали выборы в Казахстане, ни парламентские, ни президентские легитимными. Это еще раз заблуждение. Ни разу не было признано, что у нас в Казахстане выборы прошли в свободной, честной и конкурентной борьбе».

 

Об ОБСЕ

18 декабря 2005 года. Заседание Постоянного совета ОБСЕ. Рахат Алиев:

«Прежде всего, я бы хотел отметить, что Казахстан постоянно и неуклонно ведёт деятельность по достижению цели своего председательства 2009 году, будучи первой страной Евразийской части пространства, ответственности ОБСЕ, выдвинувшей свою кандидатуру на этот пост. Мы получили официальную поддержку нашей инициативы от большого количества стран.

Вектор демократического развития Казахстана, опирающийся на прочную экономическую базу и продуманную социальную политику, носит стратегическую направленность и останется неизменным. Хотелось бы подчеркнуть, что уже реализованные и запланированные меры по законодательству и внутриполитической практике осуществляются в рамках стратегического плана развития Казахстана, а не предпринимается из конъюнктурных соображений для обеспечения консенсуса по нашей заявке на председательство».

 

1 февраля 2008 года. Интервью «Радио Свобода». Рахат Алиев:

« — Ну а как же так, что Казахстан избран очередным председателем на 2010 год в рамках ОБСЕ?

— Ну, в этом и состоят условия между Западом и Востоком, когда блок стран СНГ во главе с Россией поставил жесткие условия и оказывал давление на страны западной демократии. Видимо, это явилось компромиссным решением для того, чтобы не заблокировать окончательно работу ОБСЕ. А вы знаете, что есть очень много моментов, в том числе финансовые вопросы и другие, когда страны принимают решения в ОБСЕ только на консенсусной основе. То есть когда не большинство, а все участники организации должны голосовать единогласно».

 

Клятва Рахата Алиева

«Дорогой Нурсултан Абишевич!

Я, Алиев Рахат Мухтарович, хочу искренне заверить Вас, что чту Вас как своего второго отца, благодарен Вам за Всё, что Вы сделали для меня дали возможность быть рядом с Вами, сделали меня богатым человеком, с Ваших рук получил генеральские погоны и др.

Считаю своим долгом собственноручно написать это письмо о том, что полностью нахожусь в Вашей власти, я отдал свою судьбу в Ваши руки, был с Вами и останусь до последней капли крови своей у Ваших ног, как я Вам говорил, что у самураев есть только один хозяин! Готов совершить поступок ради Вас и страны, хотя, сознаюсь, на душе было у меня нелегко в ноябрьские дни, но сейчас я переболел, всё прошло. Всё что не делается к лучшему. Вместе с тем хочу заверить Вас, что готов в случае необходимости бороться с оппозицией и деструктивными силами, особенно с «арамом» Кажегельдиным и их прихвастями.

Всегда был, есть и буду членом Вашей семьи, членом Вашей команды, ни при каких условиях даже ценой смерти не выдам ставшую мне известной государственной тайны и других секретов. Пусть покарает меня Всевышний, и будет мне презрение родственников и близких друзей, если я не выполню эту клятву.

Никогда Вам не будет со стороны Вашей семьи предательства, до конца жизни буду чтить Ваше имя и Ваши дела на благо нашей страны. Долгих Вам лет жизни.

 

Всегда Ваш Р.Алиев, 08.04.2002 год, Алматы»