Основная цель данного аспекта геополитического исследования – понять, почему единство тюрков, которое на протяжении тысячелетий было одним из главных факторов развития Евразии, после смерти Чингисхана обернулось политической дезинтеграцией, разделением на царства, ханства и улусы? Почему единое для всех тюрков тенгрианское мировоззрение не смогло сохранить политическую целостность, не уберегло от дезинтеграции ее социальной структуры?
Ответы на эти вопросы являются своего рода барьером для понимания самой сути реформаций общественных отношений, происходящих по мере развития социально-экономической структуры того или иного общества. И те, кто не может правильно ответить на эти вопросы, остаются в плену старых понятий, строя иллюзии «исторической достоверности», правильности. Те же, кто верно отвечает на эти вопросы, понимают значение конкретных событий и обобщающих форматов.
Так, до определенной поры, пока этническая группа, к которой принадлежал Чингисхан, не эволюционировала в социальные и политические институты путем выделения из империи Чингисхана — Великого Вечного Народа (Улы Мангi Ел) — империи Юань, Улуса Джучи (Золотая Орда), Чагатайского улуса и государства Хулагу, пока в данных структурах господствовал кодекс Ясы — собрания законов, основанных на почитании Вечного Неба (Тенгри) и этических нормах Тенгрианства, до этого времени ее самоидентичность не разрушалась и политической дезинтеграции не происходило. Доктрина Вечного Неба (Кок Мангi Тенгри), повелевавшая, чтобы Чингисхан и его сыновья правили всей землей, давала полный ответ на вопрос, почему в империи были отвергнуты все мировые религии в качестве государственного вероучения. Ибо Тенгрианство само было имперской религией Великого Вечного Народа, поскольку было его исходным мировоззрением и поскольку именно Тенгрианство самым простым и понятным способом объясняло притязания к светской власти, и всегда было сопряжено со стремлением к ней.
Идентичность (каганатская, ордынская) стала разрушаться с проникновением в Орду мусульманских воззрений и ценностей в сознание господствующей элиты, когда Берке-хан принял ислам. С тех пор, халифатские теократические представления стали становиться характерной чертой и частью идеологии государственного устройства и более пассионарный исламский проект в силу своей более развитой социальной платформы и более современного культурно-исторического качества, медленно, но верно стал занимать освобождающиеся под его давлением ниши этнического сознания, которые раньше занимало Тенгрианство. Светскость мировоззрения Тенгри Великого Вечного Народа стала в противоречие с нарождающейся новой теологической конструкцией, которая более конкретно ставила вопросы социального образа жизни и действий, где присущая Тенгрианству мифологизированность обоснования социальных актов не могла объяснить их метафизического существа и стала заменяться уже исламскими теоретическими конструктами, теократическим обоснованием. Следствием этого растущего духовного антагонизма, со временем достигшего своего пика, стала жизнь и деятельность Тимура, находившегося под сильным влиянием мусульманской культурной традиции и считавшего ислам, к тому времени распространяемый суфийскими шейхами по Великой Степи, важнейшей духовной субстанцией человека.
Как пишет А.Г.Юрченко, при Чингисхане «единство империи и благополучие правящего дома диктовали соблюдение Ясы, а Яса устанавливала приоритет имперских законов над религиозными законами. На практике мусульман устраивал закон о свободе их вероисповедания, но не устраивало то, что такая же свобода дана и другим конфессиям. Скрытый конфликт можно обозначить как противостояние Ясы и Корана, Тенгри и Аллаха. Только с распадом Монгольской империи в середине XIV в. ислам восторжествовал в Золотой Орде, Иране и Чагатайском улусе»[1].
С одной стороны, суфизм прямо не отрицал тенгрианских традиций: оставался в обиходе тенгрианский календарь Мушел, народные культура (культура стыда, культура быта, гостеприимства и т.д.) и обычаи. Однако, с другой стороны, развитие государственности требовало канонизации символов веры и власти, приведения к глубокой онтологизации теологических конструктов, следовательно, вело к исламизации жизни тюрков. Это отчасти объясняет тот факт, как Тимур обошелся с чингизидами, поочередно расправляясь с ними и создавая свою собственную империю с возвышенной до блеска столицей – Самаркандом. В этом смысле, всей своей деятельностью и всей своей жизнью Тимур решал скрытый метафизический конфликт Ясы и Корана, Тенгрианства и Ислама, обозначив более глобальный тренд духовной жизни. Данный метафизический формат дополнения/взаимопроникновения тенгрианских и исламских духовных оснований жизни тюрков чрезвычайно важен для понимания путей достижения будущего духовного единства как развивающегося в целом тюркского мира, так и для каждого отдельного тюркского этноса.
[1] А.Г.Юрченко. Золотая Орда: между Ясой и Кораном (начало конфликта). Книга-конспект. – СПб.: ЕВРАЗИЯ, 2012. С.20-21.
