или о том,
почему «мама» у нас перевели «сестра» (апа),
а вместо правильного «иңглиз тілі» и «Русия»
мы вынуждены говорить «ағылшын» и «Ресей»?
Возьмем быка за рога и скажем сразу: «мама», самое дорогое и священное (после Бога) слово в языке любого народа земли, без всяких колебаний должно быть по казахски «Ана» (хотя нам представляется, что изначально у нас было более мягкое «Әне» — близкое к татарскому «әни», турецкому «эне»). Всегда, во все времена так и было у тюрков-казахов. Попутно заметим, что «отец», если покопаться поглубже в языке и традиции, должно быть «Ата», потому что «әке» (то же, что у узбеков и уйгуров «ака») или «көке» на самом деле означают всего лишь «старший брат» или «дядя»…
Соответственно, дедушка должно переводиться «баба» (у татар: «бабай») или «дада», но возможно «дәу ата», «үлкен ата», бабушка в большинстве тюркских языков – «дәу ана», «чоң ана» (букв. «большая мама»). Что интересно, это близко к английским «grand-father», «grand-mother». У нас в Казахстане в советский период и до недавнего времени бабушку чаще величали «апа», так что понятно, что сегодня многие не могут даже психологически, на слух принять рекламируемое через современные учебники и словари, СМИ и телесериалы «новую» «апа» – уже «маму». На самом деле «апа» всегда и во всех тюркских языках означало «старшая сестра»!
Итак, мы видим, что здесь полный сумбур. Будущим поколениям уготовлены немалые труды, чтобы распутывать подобные узлы нашего горемычного языка. Можно еще стерпеть неудачные и всякие анекдотичные случаи с современными казахскими неологизмами (типа «капуста – кырык кабат», «интернет – галамтор» и пр.), но разве можно терпеть беспорядок в святая святых – словах, обозначающих родителей, маму, папу, бабушку и т.д.?
Конечно, на случай с «ана» негативно повлияли 70 лет Советской эпохи когда казахи, особенно, в городах забыли про традицию и в массовой форме перешли на русско-европейское «мама-папа». Чтобы избежать ошибок, всегда полезно посмотреть аналогичную ситуацию в других тюркских языках (они не испытали той степени прессинга, всевозможных экспериментов при советском строе, как наш язык. Либо вообще его не испытывали). Так вот, во всех родственных тюркских языках с «мамой» все в порядке и ясно, как божий день: например, в турецком – «Ане», азербайджанском и узбекском «Ана», киргизском «Эне», татарском «Әни»….
Да и в самом казахском языке имеются все доказательства. Дело в том, что в большинстве случаев, кроме прямого обращения к своей родительнице, в современном литературном казахском языке употребляется «ана». Например, говорят «анам» (моя мама), «анасы» (его мать), «анаң» (твоя мама), «мен анаңмын» (я — твоя мать), но почему-то при обращении к матери ее ребенка лингвисты и переводчики утвердили «апа». Хотя в новых казахских телесериалах и при дубляже зарубежных фильмов и «мыльных опер» наши изредка допускают эмоциональное, нежное обращение «анашым» (моя мамочка!). Спрашивается: тогда почему недопустим возглас «Ана!» (Әне)? Короче, нет слов, когда видишь всю эту неразбериху.
Безусловно, это вообще ненормально, когда маму называют в современном казахском литературном языке то «ана», то «апа», тем более если это слова совершенно разного корня и значениий. И разве все это не вредит государственному языку, его имиджу в мире и государстве, рождая недоумение у тех, кто его изучает? А еще смущая детей и молодых родителей, которые стоят сегодня перед вопросом — какое адекватное слово родного языка выбрать для замены в далеком или недалеком будущем русского слова «мама»? Самое главное, нарушается справедливость в отношении языка и подлинной традиции, вдобавок мы делаемся белой вороной и предметом насмешек в тюркоязычном мире.
Наподобие того, как мы «опарафинились» (и кажется, ситуация уже непоправимая и безвозвратная) со словом «Ресей». Великий Абай, казахские интеллигенты нач. ХХ века, а также до сих пор весь тюркский и мусульманский мир называли и до сих пор называет Россию «Русия». А вот у нас в 90-е годы или чуть позже какой-то невежда или группа невежд, даже не изучив элементарно вопрос, подсунули народу «Ресей» – исковерканное до неузнаваемости слово, рожденное в среде простонародья, которое журналист, видимо, когда-то в детстве услышал в своем глухом ауле.
Между прочим, такое сильное искажение самоназвания народа или страны вполне может восприниматься как неуважение к великой России, нашему историческому соседу, рождать в душе вопросы и смущение. И можно это понять этически. К примеру, вряд ли нам было бы приятно, если нашу страну в другом государстве официально называли, совсем коверкая, что-то типа «Кизикстан».
И кстати, «русский» должно переводиться не «орыс», а если подойти вдумчиво – «рұс», рұстар (русские). Во всем мире никто название России и русских – этого известного крупного этноса земли, не додумается написать с буквы «О», первая буква всегда будет R (Russia и т.п.). Это опять-таки результат некомпетентности, пренебрежительного отношения к языку со стороны переводчиков советского и постсоветского времени, языковедов, тюркологов, Терминологического комитета, комиссий и пр. Ведь любой знакомый с фонетическими и другими особенностями казахского языка знает, что у нас могут говорить ырым, но на письме правильно будет рым, произносят ырыс, но пишется рыс (например, имена Рысбай, Рыскелді).
Неужели нельзя было решить вопрос «русских» в пользу близости к оригиналу, самоназванию, к международным нормам и закрепить в литературном казахском языке слова «Рұсия», «рұс халқы»? (говорим же мы Түркия, Грекия и пр.) Повторяем, так говорили и писали все мало-мальски грамотные и развитые казахи прошлых веков.
То же касается другого красноречивого примера – относительно слова «английский». По английски это язык «инглиш», у всех других народов мира слово переведено вполне близко к оригиналу и начинается чаще с «ингл»/«инджл», реже – «англ». Но ни у одного другого народа нет пугающего «АГЛШН». Откуда вдруг взялась буква «Г» (Ғ), еще Ш? Их нет даже в русском варианте, через который скорее переводили термин горе-переводчики и «эксперты»? Это что, насмешка? Или автор продиктовал слово спьяну – когда обычно искажается артикуляция звуков речи?
И тем более возмущает это безобразие, когда узнаешь, что слово «английский» было давно переведено дореволюционной тюркской интеллигенцией, вернее, оно всегда было общим и единым для всего мусульманского мира и звучало «инглиз», «инглиз тили», «инджлизи» (араб.). Досадно то, что наши переводчики советского и постсоветского времени элементарно не удосуживаются поинтересоваться опытом предшественников, той же интеллигенции «Алаш», языком первых казахских газет и журналов начала ХХ века, языковыми особенностями казахских диаспор в Китае, Монголии, Иране, Турции (сохранившим во многом чистоту языка, хотя и они что-то утратили либо исказили).
Во времена Мустафы Шокая, Алихана Букейханова, Ахмета Байтурсынова, Магжана Жумабаева, слова «английский», «французский» (многие из казахских интеллектуалов сами владели этими языками) звучали по казахски как «инглиз/иңглиз тілі», «франсиз тілі». В современном татарском и узбекском или турецком языках все осталось как есть – инглиз тили, а мы всех шокируем экстравагантным Агылшын ….Заметьте, что Иңглиз (можно и Іңглиз тілі) близко к международным вариантам и удачно использует близость анлийского ing к казахскому природному звуку Ң.
Но вернемся к «мамочке». У казахов полно аргументов в пользу безоговорочного принятия «ана/әне»: так, собирательно биологические родители, мама и папа в казахском языке называются до сих пор «ата-ана». Где же тогда наше модное сегодняшнее «мама-апа»? Еще аргумент: название «второй мамы» — свекрови для невестки в казахском языке «ене». А это то же, что әне/ана. Да, мы видим, что казахские невестки-келин испокон веков сразу называли мать своего мужа «мамой». «Ене» — это вовсе не «свекровь», а та же мама «ана/әне». Никакого специального термина для обозначения матери мужа у нас не было («ене» скорее произносилось ранее как «әне», «ата-әнесі» — родители мужа). Кстати, в киргизском и туркменском языках маму называют эне/ене.
Также у казахов немало пословиц и поговорок, песен и стихов о матери, где воспевается непременно «ана», но ни в одной из них мать не названа «апа». (к примеру, поговорка «Ата көрген оқ жонар, ана көрген тон пішер»). Имеются в лексике языка слова «аналык» и «аталык» в значении биологических родителей обеих полов в животном мире. Значит, священные слова «ана» и «ата» мы отдали животным, а сами довольствуемся непонятными «апа» и «аке»?
И, наконец, всякому знающему элементарный казахский и мало-мальски осведомленному в других тюркских языках, хорошо известно, что «апа» — это всегда и во все времена – «старшая сестра», другие формы – «апай», «апажай», «апатай», «апке» (апа-еке), «апше» (наверное, повлияло узбекское «опача»). В западных регионах Казахстана до сих пор «апа» безоговорочно означает «старшая сестра». В нашем литературном языке есть выражение «апалы-сіңлі», родные сестры. «Апа-жездесі» – сестра и ее муж, зять. Апа – переводится «старшая сестра» и в узбекском языке, есть слова и выражения типа апа (опа), апача, апа-синли – сестры.
Ни в литературных нормах тюркского прошлого, ни в народных диалектах предки-казахи никогда не называли мать словом «Апа». Вообще даже сам звук «П», твердый, глухой, кажется не очень подходит и слышится несколько грубоватым и резким для обращения к самому дорогому и нежному существу в устах крошечного малыша. Да и лопочущим малышам легче осилить звуки «М» и «Н», чем глухой «П» (не случайно во многих языках твердые согласные «п», «т», присутствуют в словах для обозначения отца, мужчины, но не женщины-матери. Например, папа, pater, ата). И казахи, тюрки не были лишены этого чувства языка, любви, нежности, гармонии и интуиции, когда придумали очень нежное, волшебное, мягко звучащее, ласкающее слух и детей, и взрослых слово для мамы — ӘНА, ӘНЕ, ӘНИ…
И все же откуда корни этой ошибки, почему вдруг появилось это неуместное «Апа» для обращения к матери? Специалисты, филологи, языковеды, безусловно, остаются виноватыми, т.к. не разобрались как следует, не изучили досконально вопрос. И все же здесь было еще что-то, некая ловушка и путаница в содержании самой казахской традиции, привычках коллективного казахского сознания, которые и ввели в заблуждение переводчиков. Проблема в том, что в период XIX-XX казахская традиция потеряла многие положительные достижения прошлых веков. К тому времени у нас давно не было своих правителей, своего государства, ханов, биев; после «Жеты Жаргы» страна не знала нормальных законов, правопорядка (царизм не вмешивался в сугубо внутренние дела казахов). Длительные войны, восстания, в целом, колониальные реалии привели к кризису образования, застою мысли. Не случайно, великий Абай сильно критиковал своих соотечественников, укорял их за т.н. «отсталость» и «невежество», многие вредные привычки.
В такие кризисные периоды обычно наблюдается порча нравов и обычаев, тем более сказывались сложности кочевой традиции в системе родовых отношений и этикета. Не зная меры, люди часто выхолащивали древние обычаи, употребляли то или иное правило к месту и не к месту, не замечая того, как формализм душит живую душу культурной традиции (Не зря законы самосохранения этноса родили потом критически мыслящего Абая, реформаторов в лице алаш-ордынцев).
В условиях отсутствия единой идеологии, ослабления дисциплины и просвещения народ серьезно опустил планку образования, мусульманского «адаба» (әдеп, т.е. этика); в позднем казахском обществе стало больше вульгарных, грубых людей, часто нарушались социальная справедливость, унижалась женщина. Пренебрегая сутью морали и религии, главы аулов больше пеклись лишь о формах и внешних ритуалах, хвастаясь показной приверженностью традиции предков («ата-бабалар»).
Именно в контексте поздней противоречивой реальности следует понимать распространившуюся у казахов-кочевников привычку запрещать детям (а семьи были большие, патриархальные) называть собственных родителей «мамой» и «папой» (ана-ата), а как-то приниженно и искусственно, например, «сестра», «дядя» (апа, ага, ака/әке, коке), подлинными родителями считать бабушку и дедушку (вот почему у нас до сих пор «ата», т.е. отцом зовут дедушку). Не говоря о тех вполне справедливых и редких случаях, когда ребенка (долгожданного, вымоленного у Бога и пр.) усыновляли и растили бабка с дедом («бауырына басу»), в целом, все молодые родители обязаны были всегда и всюду максимально принижать свои отцовские и материнские права. В присутствии стариков нельзя было ласкать своих детей, показывать к ним любовь. Вместо этого приветствовалось подобострастие к старшим, подчеркнутая отстраненность от своего чада (якобы им не принадлежащих).
Ситуация осложнялась практикой многоженства, при которой ребенка младшей жены (токал) могли отдать на воспитание старшей жене-байбише. В целом, во всех случаях «байбише», старшие жены всячески показывали свою власть над «токал» или младшими по возрасту «абысын» (жены деверей), в том числе оказывая прямое влияние на рожденных ими детей в духе «дедовщины» и «бабовщины». Детям с рождения прививали странные привычки, искусственные формы и образцы, которые иногда переходили в грубые привычки.
Заметим, что такого не было в отдельных семьях с хорошими мусульманскими устоями, в среде ходжей и торе (султанов), где уровень просвещенности и этики был все таки выше. В мусульманской религиозной традиции родная мать для человека всегда остается самым дорогим и незаменимым существом. Также у ходжей и связанных с ними торе-султанов мужья обращались к женам на «Вы» (как у русских дворян), называли их «ханым», «биби». Вместо принижающего, оскорбительного «токал» (буквально переводится как «отродье», «недоразвитая») вторую жену у них называли «кіші әйелі», «кіші бәйбише», «екінші әйелі». По этой же причине, т.е. более крепкой связи с религией, не был сильно искажен этикет взаимоотношений человека с родной матерью у татар и узбеков.
Итак, в низах казахского кочевого общества общий уровень культуры и религиозного просвещения стремительно падал. Дурной пример заразителен, и постепенно в дореволюционном Казахстане уже повсеместно детей в аулах приучали собственную мать называть не иначе как «апа», «тәте» (тетя), «жеңеше» с его сокращенным вариантом «жеше/шеше» (переводится «сноха»), даже по имени (!), а то и прозвищу и кличке (например, звать ее «токал»), поощрялось шутливо-пренебрежительное отношение к ней. Порой даже известные семьи и кланы частично заражались этим духом. Так, например, сын Абая Турагул, рожденный от младшей жены Айгерим, признавался, что так и не смог избавиться от детской привычки называть свою мать кличкой «Токал». Понятно, что это было дело рук старшей жены Абая всесильной Дильды, которая таким образом морально унижала и показывала свою власть над «токал» Айгерим.
В итоге к нач. ХХ века в казахском обществе стало уже большой редкостью, чтобы человек свою родную маму называл как полагается – «мамой» – по логике вещей, природы, завету Бога; и оказывать ей соответствующее уважение и выражать свою любовь. Вместо этого расплодились самозваные формальные матери-«генеральши», была создана серьезная путаница в словах и обращениях, касающихся семейно-родственных отношений. Конечно, никто не мог вытравить из людских душ естественное чувство любви и привязанности, инстинкт природы, право любить и быть любимым своей родной матерью. Но все же некая психологическая проблема, признаки двойной морали, трудности в межличностных отношениях в казахской семье однозначно были созданы.
Забитая бесправная молодая женщина-мать, «токал» или «келин» (смотря для кого) когда-нибудь становилась – если доживала до старости – более уважаемой и самостоятельной особой, но время было упущено: выросший сын или дочь уже не могли называть ее как-то иначе, ведь их язык с детства привык обращаться к ней в искусственных выражениях типа «апа» (сестра, «тетя») или «сноха» (женеше/шеше) или еще как-то…
Все это печальное наследие прошлого. Но когда наступило время модернизации, формирования литературного казахского языка, написания современных букварей и словарей, ученым-лингвистам Казахстана следовало не идти на поводу невежественных привычек масс с их «апа» и «аке/коке», «аке-шеше». Подумав о будущем, о просвещении нации, нужно было решительно и справедливо вернуть Казаху его родную, единственную и неповторимую маму – АНА/ӘНЕ и священное слово АТА/ОТЕЦ. Кстати, почетное имя Первого Президента Турции звучит как Ататюрк и переводится «Отец Турок», а не «Дедушка Турок», а у современных татар «ати» (ата) означает папа/отец …
Человеку взыскательному нынешнее состояние казахского языка представляется во многих аспектах неудовлетворительным. Приходится часто испытывать досаду и сожаление по поводу того, что язык наших предков к ХХI веку хотя и героически выжил, но пришел к финишу, к этой победе отнюдь не в отличном состоянии «здоровья», а весьма истощенным и замученным, неся следы исторических экспериментов Советской эпохи, пренебрежения, манипуляций поздних «кабинетных» ученых. А с 90-х годов и по сей день, несмотря на огромные средства, вложенные государством, ситуация не сдвинулась с мертвой точки во многом из-за всесильной коррупции и нашей любви к халтуре…
Простым людям, профанам все равно как говорить, что произносить, они никогда не задумываются над казахскими словами и терминами: удачны или нет, благозвучны, адекватны ли…В особенности, нет терзаний у тех, кто не знает историю языка, мощный потенциал его даже в XIX-нач.XX вв., когда ученый-лингвист и великий просветитель казахов Ахмет Байтурсынов, изучив и выявив все факторы, предвидел нашему языку превращение в самый богатый и развитый тюркский язык современного мира. Но увы…70 лет идеологического прессинга, невосполнимые потери… Чего стоят неистовая борьба атеистов с арабизмами и фарсизмами, русификация и вульгарная интернационализация казахского языка, замена алфавита и многое другое?!
И все же не стоит винить только Советский атеизм и коммунизм. Надо честно признать долю и своей вины, равнодушие и некомпетентность современных казахских специалистов, формальное отношение чиновников, координаторов сферы культуры, языка. Ведь нам был дан великий исторический шанс, за 25 лет из языка можно было сделать «конфетку». Были выделены немалые средства, созданы общества «Қазақ тілі», различные фонды, солидные периодические издания, финансировались и презентовались тысячи научных проектов. В подлинном возрождении казахского языка – государственного языка Республики Казахстан – были заинтересованы и зарубежные казахские диаспоры, помогали и вдохновляли, показывали пример энтузиазма даже иностранные ученые, американцы, турки, наши русские граждане и лица других национальностей… Но, как нам кажется, воз и ныне там. Куда, на что были потрачены немалые народные деньги? Почему мы не имеем перед собой конкретный весомый результат – много хороших учебников, отличных словарей, скрупулезных исследований, основательной работы над терминами и, вообще, бережного отношения к нашему хрупкому и драгоценному сокровищу под названием Родной Язык?
Автор: Диана Нур
