Абдигали АБДИМАНАПОВ
…Атиман целый день не находила себе место, все время смотрела в окно. Хотя она и проголодалась но, кусок не шел в горло. Казалось, через мгновенье сын, как обычно войдет в дверь. При каждом шорохе она вздрагивала и подходила к двери. Душа не находила места. Наконец зазвенел звонок, Она с порога спросила вернувшуюся сноху.
– Зияда, где мой сын?
— Апа, они забрали его. Убитая горем, она не могла больше говорить. Сын Бектас учится в шестом классе, дочери – еще в начальной школе, а самой младшей Айдане всего четыре года. Испуганные детки сбились в кучку, только маленькая Айдана дергает за руку безучастную маму, и без конца спрашивает:
– Мама, а где папа?
Зияда только теперь пришла в себя, и обняла детей. Почувствовав их тепло, она увидела в их глазах тоску, и слезы хлынули из ее глаз.
– Как мы будем жить без Абдигали?! – Голос ее был подавленным.
Боль в груди прожгла Атиман. Ей стало трудно дышать, пожилая женщина не могла говорить. Ноги подкосились, и она рухнула на диван.
Белгожаев не знал, как их успокоить,он просил их сохранять спокойствие. «Апа, ваш сын не виновен, он чист. Власти убедятся в этом, и отпустят его. Не изводите себя «, — повторял он, а у самого к горлу подступал комок .
Зияда присела на корточки перед свекровью.
– Апа, на Абдигали в городскую прокуратуру написал заявление нагаши (брат матери) Тажибаев.
Эти слова для Атиман прозвучали, как гром среди ясного неба.
– Какое заявление? Что мог взять мой сын у этого негодника?
Сноха в вкратце рассказала о том, что случилось в РОВД
– Он никогда не нравился мне. Говорила же ему, что он жалобщик. Слушаться надо было мать. Сколько раз говорила, что он скандалист. Погубил он его в конце концов. – Женщина глубоко вздохнула.
Каждый раз, когда сын приводил Тажибаева на обед, Атиман холодно встречала его. Абдигали же напротив радушно встречал гостя. «Нагаши, проходите! Чувствуйте себя, как дома!» А нагаши пил, ел, громко смеялся. «Со мной, племяш, не пропадешь!» — бахвальствовал он. Словно знаток, с одной темы переходил на другую. Говорил обо всем, и в тоже время ни о чем. Однажды после того , как Абдигали проводил своего нагаши, жена отозвалась о госте: «Абдигали, у твоего нагаши очень тяжелый взгляд. Хотя у нас дома нет никаких ценных вещей, он постоянно оглядывается, словно что-то выискивает. Признаюсь, боюсь взгляда твоего нагаши».
Сноху поддержала и мать. «Слишком добродушный ты, балам. Этот человек, которого ты так почитаешь, не тот за кого себя выдает. А ты превозносишь его словно отца. Возможно, это тоска по отцу, которого ты так рано лишился. Однако не думай, что я его оговариваю. Мне не жалко еды, которой ты его кормил. Слава богу, сейчас во всем достаток. Только боюсь, что воспользуется он твоим простодушием, и когда-нибудь навредит тебе». Тогда сын посмеялся над ее словами. «Ах, апа, интересный ты человек. Он через день заходит ко мне в кабинет, называет жиен. Вот и я его почитаю, как отца, и называю нагаши. Мне легко с ним общаться. Как я могу отвергнуть дружбу такого человека».
Видя, что сын не прислушивается к ее мнению, Атиман лишь качала головой. «Добродушный ты мой, лишь бы потом не пожалел. О, Всевышний, убереги его от напастей!».
Следователи доставили Абдиманапова в изолятор временного содержания городского управления внутренних дел. Пригласив двух понятых, они начали его обыскивать. На месте присоединения протеза, они достали небольшой бумажный сверток.
Абдигали испуганно и удивленно посмотрел на них.
– Что это?
— Сейчас посмотрим.
Вотинов положил на стол сверток, разогнул края, внутри оказался белый порошок.
–Это наркотик, — утвердительно заявил следователь.
– Кто положил его в мой протез?
– Мы не видели, кто его туда положил, а вот свидетели, которые видели, что он там находится, имеются. Так значит, вы занимались сбытом наркотиков.
Абдиманапов взорвался от возмущения.
– Эй, о каком сбыте наркотиков вы говорите? Вы что думаете, в пятьдесят лет я пойду на такое деяние? Вы специально подстроили это. Вообще, я в первый раз вижу наркотики.
Вотинов составил протокол, собрал подписи понятых.
– Прекратите болтовню. Признайте обвинение Тажибаева. Вот ручка, бумага- садитесь, и пишите, что деньги, полученные от него в виде взятки передали Мамырову в таком-то месте, в такое-то время. Если так напишите, сейчас же вас освободим. А если откажитесь, то сядете в тюрьму на долгие года.
В тот же день Абдигали Абдиманапову было официально предъявлено обвинение по пункту 2 статей 143 и 146 Уголовного Кодекса Казахской ССР.
О том, что случилось с ним, стало известно в институте. Все только и говорили об этом инциденте. «Как можно такого честного человека, как Абдиманапов посадить в тюрьму? «Это же настоящее беззаконие!», «Да, инвалиду нелегко будет пережить такие трудности «, — раздавались возгласы поддержки преподавателей и студентов. Нашлись и те, кто злорадствовал. «Так ему и надо, не давал студентам покоя, со своими придирками». «Порядочность подвела под монастырь». «Попробуй, выберись»!
Из отдаленного Нарынкола приехали родственники Абдигали Рахымберди Талипов и Абен Искаков. Зияда знала родную сестру Тажибаева. Она позвонила ей, и попросила устроить встречу с братом. На следующий день Атиман, Зияда, Рахымберди, Абен встретились с Тажибаевым в доме его сестры. Беседу начал Рахымберди. Он не стал сразу брать быка за рога, а начал разговор вести издалека. Говорил о том, что приехали они из аула, что Абдигали пережил многое, и теперь, когда он добился кое-чего в жизни, случилась такая напасть. Тажибаев спокойно слушал его попивая чай, будто не имеет к случившемуся никакого отношения. Тут Абен не выдержал, и спросил в лоб.
– Мы слышали, что вы имеете прямое отношение к задержанию Абдигали.
От неожиданности Тажибаев вскрикнул, словно наступил на раскаленные угли.
– Я не оговаривал Абдигали. Про него никому и ничего не говорил. Сам, как мотылек летит на огонь. Я буду защищать Мамырова, буду отстаивать честь института, — оправдывался Тажибаев.
И тут в беседу вступила, занимавшая выжидательную позицию, Зияда.
– Ага, зачем изворачиваться. На Абдигали вы написали заявление. Иначе, зачем проводили в РОВД Абдыгали очную ставку с вами. Я стояла за дверью, и все отчетливо видела. Слышала, как вы оговорили Абдигали.
Тажибаев от неожиданности поперхнулся. Его глазки так и забегали, и он не знал, что сказать в оправдание.
Между тем Зияда продолжала говорить.
– Если совесть ваша чиста, напишите «у меня нет претензий к Абдиманапову. Я не давал ему взятки для передачи Мамырову».
Ее поддержали Рахымберди и Абен.
– Нуреке, так и напишите. Тогда у нас не будет к вам претензий.
Тажибаев ощетенился.
– Почему я должен писать.… Тогда меня самого привлекут. Нет, не буду писать!
– Ага, хотя вы сейчас отрицаете истину, на суде все станет известно. – Зияда не отводила взгляда. – У Абдигали вместо одной ноги — протез. Как вы могли оклеветать инвалида, который души в вас не чаял? Четверо малолетних детей, престарелая мать ждут и надеются на справедливость.
Тажибаев взбесился.
— Мне дела нет до Абдигали. А с Мамыровым рассчитаюсь. Разговор окончен.
Он вскочил с места. Неизвестно, какая кошка пробежала между Тажибаевым и Мамыровым, которые раньше общались, словно родные братья. Тажибаев, став начальником отдела кадров института, стал собирать вокруг себя своих единомышленников таких, как Кожанова. А Мамыров стараясь пресечь его интриги, сделал ему несколько замечаний. Однако Тажибаев продолжал гнуть свою линию. Когда он стал переходить границы, Мамыров жестко пресекал его. С тех пор Тажибаев затаив злобу, ждал удобного момента. И он подвернулся. Как известно, Мендибаев невзлюбил Мамырова, и институт наводнили проверки. Следую поговорке «куй железо пока горячо», Тажибаев решает воспользоваться удобным случаем. Поразмыслив, он придумал следующую схему. «Написать заявление в городскую прокуратуру, что за взятку он помог Тутаевой поступить в институт. Только через кого? Кстати, есть же декан аграрно-экономического факультета Абдиманапов. К тому же земляк Мамырова. Мягкий, добрый человек. Следователи надавят, согласится, никуда не денется. Все складывалось так удачно». Посоветовавшись с племянницей Кожановой, он воплощает эту идею в жизнь. Так Абдиманапов стал жертвой чужих интриг.
Они вернулись домой в сумерках. Дома их ждали несколько человек во главе с Мэлсом Бугыбаевым, который руководил строительной отраслью области. Он посмотрел на павших духом родственников и произнес.
– Братья, Абдигали никого не убил. Значит, мы не можем бросить его в беде. Его оклеветали, мы должны подумать, как защитить его. Нельзя уповать на справедливый суд. Нужно найти квалифицированного адвоката.
Сидящие за столом согласно закивали головой. Поздно ночью гости разошлись по домам.
Мысли Зияды прервал телефонный звонок.
– Женгей, сегодня вернулся с командировки, и узнал о случившимся. Она по голосу узнала председателя государственного теле-радио комитета Казахской ССР Сагата Ашимбаева.
– Вот так неожиданно попали в такую неприятную ситуацию. – На глаза навернулись слезы, но она продолжала говорить задыхаясь. – Наш телефон, оказывается, на прослушке, об этом я узнала, когда агашку задержали в аэропорту.
Ашимбаев понял, что она предупреждает и оберегает его.
– Женгей, пусть сволочи, слушают! Я знаю, Абдигали ага честный человек. Почему в столь тяжелое время я не должен справляться о делах семьи. Ага честный человек, им нечего ему предъявить. В этом не сомневайтесь. У них нет никаких доказательств его вины. Сейчас я еду в вашу сторону. Ждите меня на улице, нужно посоветоваться.
Спустя какое то время, возле их дома остановился автомобиль «Волга». Из кабины вышел Ашимбаев.
– Же?гей, сегодня я был у заместителя Генерального прокурора республики. Рассказал, что Абеке уже сорок лет является членом партии, что в институте мало таких грамотных специалистов, что его фотография всегда занимает достойное место на «Доске почета», сказал, что могу выступить гарантом, что Абеке честный человек. Вижу, отводит глаза, оглядывается наверх. «Степень виновности может определить только суд», — вот его слова. Же?гей, от своего имени, от имени Анипы апай пишите жалобы во все инстанции. Если не один, так другой откликнется. Я тоже не буду сидеть, сложа руки.
Ашимбаев попрощался, и уехал. Зияда вернулась домой. Тут она вспомнила, как некоторые раньше тесно общавшиеся люди при ее виде стали отворачиваться. Не зря говорят «друг познается в беде».
Секретарь по идеологии Центрального Комитета Компартии Казахстана Закаш Камалиденов и первый секретарь Алматинского обкома партии посоветовавшись, решили найти нового ректора Института народного хозяйства за пределами республики. Специально из Киева был приглашен некий В.Найденов. А деканом агроэкономического факультета назначили Ландишева. В свою очередь Нургали Мамыров подал заявление на участие в профессорском конкурсе, чтобы остаться преподавателем в институте. Однако новый ректор открыто сказал ему: «Не могу допустить вас к конкурсу, на это есть указание сверху. Ищите работу в другом месте».
Мамыров понимает пока Мендибаев у власти, для него двери институтов и учебных заведений закрыты, и он вынужден был уехать в Москву.
* * *
Следственные действия в отношении Абдиманапова проводились и днем, и ночью. Следователи допрашивали его по очереди. Они требовали признания факта передачи взятки Мамырову. Абдиманапов хоть и валился с ног от недосыпания, ни на йоту не отходил от первоначального ответа.
– Не могу оклеветать Мамырова. Хоть убейте, но мне моя честь и доброе имя дороже.
Следователь Вотинов:
– Если будешь упираться, сгниешь в тюрьме.
Абдиманапов:
– Наш справедливый суд не осудит не виновного.
– Нет, как мы предъявим тебе обвинение, так тебя и осудят.
Надзиратель подселил в его камеру незнакомца. В руках сокамерника был пакет, набитый продуктами. Посидев некоторое время молча, незнакомец заговорил.
– У тех, кто сидит, одна судьба, брат. Садись, перекусим. – Он открыл пакет, и вытащил оттуда колбасу и хлеб. – Жидкий суп, наверное, набил оскомину.
Абдиманапову его действия показались подозрительными.
– Аппетита нет. Спасибо за приглашение!
А тот, уплетая колбасу с хлебом, рассказывал, что работал в одном учреждении бухгалтером. По указанию начальника он присвоил государственные деньги. Естественно, большая часть осела в карманах руководителя. Поначалу он скрывал от следствия факт сговора, но потом, задумался «а почему это я должен сидеть, а он гулять на свободе»?
– Если бы продолжал молчать, то я бы сел один. А если все скажу, то мой начальник сядет, как организатор преступного деяния. И я изложил следователям все как есть, подписал необходимые протокола. Через пару дней меня отпустят домой. Эх, нет ничего дороже свободы, — довольно произнес заключенный.
Абдиманапов молча слушал его, пока в голове не пронеслось. «Это же подсадная утка».
– А меня без причины оклеветали – И он, отвернувшись, лег на кровать, давая понять, что не хочет продолжения разговора.
Родственники Абдиманапова не прерывали связи с его семьей. Одни приходили, другие уходили. Из Жана Арки Жезказганской области поспешно приехал старший брат Зияды Буркит. Посоветовавшись, они закидали заявлениями все высокие инстанции начиная от городских, заканчивая республиканскими. Но ответа не поступило.
Следователи Куралов и Вотинов уже несколько раз вызывали Зияду на допрос. В первый раз они закрыли ее в комнате, и продержали там целый день. Вотинов требовал от нее: «Признайся, что муж получил взятку от Тажибаева». Зияда отвечала: «Он клевещет на Абдигали». Однажды Куралов достал ее своими вопросами.
– На эти ваши вопросы я уже отвечала, что толку от того, что вы их повторяете. Я знаю, Абдигали чист, перед законом и людьми.
Куралов усмехнулся.
– Вы, оказывается, не знаете своего мужа. Абдиманапов до сих пор обманывал вас. У него немало было похождений.
– Как понимать ваши слова?
– В институте работают очень красивые женщины. Одна из них оказалась любовницей Абдиманапова. Так вот она рассказала о тайных связях с ним. Как они гуляли вместе, где бывали. Мы были удивлены прытью вашего мужа. А вы чуть ли не молитесь на него, считая его святым.
Зияда сразу ответила ему.
– Женщины существа нежные, и любят только настоящих мужчин. Если Абдигали полюбила не только я, но и другие женщины, я только рада этому.
Улыбка слетела с лица Куралова.
– На сегодня хватит. Вы свободны.
Зияда не спешила вставать.
– Вы держите в заточении Абдигали уже месяц. Я бы хотела встретиться с ним.
– Сейчас идет следствие. Поэтому мы не можем дать разрешения на свидание. Это зависит от вашего мужа, если он подтвердит заявление Тажибаева, завтра же освободим его.
В это время в Алма-Ате 16 декабря 1986 года состоялся внеочередной пленум, на котором Геннадий Колбин был избран первым секретарем Центрального Комитета Компартии Казахстана. А 17 декабря начались недовольства казахской молодежи, которое к вечеру переросло в открытое восстание. Ночью 18 декабря бунт силами военных был подавлен. Изоляторы временного содержания города в тот период были переполнены студенческой и рабочей молодежью. В тесные камеры изолятора по улице Сейфуллина, где под стражей находился и Абдиманапов, помещали по 30-40 студентов. Негде было колено преклонить. Из камер доносились крики и стоны студентов, избиваемых солдатами. Лишь под утро все стихало. Среди заключенных оказались и студенты иниститута народного хозяйства. Один из них узнал Абдиманапова.
– Абдигали — ага! Вы, оказывается, здесь. Мы поверили в политику перестройки и гласности, и вышли на площадь. Там было много студентов из вашего факультета. Они несли плакаты с требованием освободить Вас из тюрьмы. Мы требовали, чтобы республику возглавил представитель коренной национальности. В чем же наша вина?
– Дорогой, я сейчас в полной изоляции от внешнего мира. Не читаю газет, не слушаю радио. Когда все утихомирится, вас, наверное, освободят.
Сразу после подавления восстания отделы внутренних дел города и Комитета государственной безопасности начали повальный поиск по фотографиям студентов, вышедших на площадь. Были задержаны и студенты института народного хозяйства, среди которых оказался студент 3-курса Ералы Рахимов. Вот стенограмма допроса.
Следователь:
– В какой области родился и вырос?
– В Шелекском районе Алматинской области.
– Знаешь ли ты Абдигали Абдиманапова?
– Да. Он являлся Деканом нашего факультета.
– Во время лекций он говорил о национальном вопросе?
– Нет, он читал лекции по своему предмету
– У нас есть информация, что он воспитывал в студентах дух национализма?
– Абдиманапов не националист. Многие студенты из сельской местности плохо знают русский язык. Поэтому, чтобы им было понятно, он читал лекции на казахском языке. Иногда говорил: «Надо учебники писать на казахском языке».
– Вы на площадь вышли с плакатом «Ландишева заберите, Абдиманапова верните!». Плакат повесили на главном корпусе института. Кто это организовал?
– Студенты любят его. Организаторов не знаю.
– Ты, когда поступал в институт, давал взятку Абдиманапову?
– Я поступил благодаря своим знаниям.
– Нет, мы знаем, что ты поступил в институт при помощи Абдиманапова, которому, как земляк дал взятку. Вот бумага так и напиши. Напишешь, вернешься в общежитие. А если не напишешь, то станешь организатором этого плаката.
– Я не могу клеветать на Абдиманапова.
Следователь надел на его наручники, и прикрепил к отопительной батарее.
– Подумай, студент. Даю тебе время. – И вышел из камеры, заперев его.
Прикованный к батарее, Рахимов от неудобства скоро согнулся, как вопросительный знак. Руки и ноги его затекли. Хотел постучать в дверь, но рука не доставала. От попыток дотянуться к двери наручники впились в запястья да так ,что было больно двигать ею. На его крики никто не отзывался. Следователь пришел только через двенадцать часов. Рахимов в полуобморочном состоянии валялся на полу, прикованный к батарее. Брызнув холодной водой, следователь Куралов привел его в чувства.
– Рахимов, подумал? Пришел в себя. Вот тебе ручка и бумага. Пиши!
Но он лишь отрицательно покачал головой.
Обозленный следователь вскочил с места, и начал избивать студента ногами. Лицо и тело Рахимова покрылось кровью. Пиджак и рубашка были разорваны в клочья. Вскоре он потерял сознание. Услышав чей-то повелительный голос: «Соберись! Вставай!», и почувствовав удары по щекам, он открыл глаза. Очнувшись он обнаружил, что сидит за столом. Надзиратель поставил перед ним суп в оловянной тарелке и кусок хлеба. Еле открыв, опухшие губы, отхлебнул супа. Так он немного подкрепился. И тут в камеру вошел Куралов.
— Ладно, пока можешь быть свободен. Но учти, можем в любое время вызвать.
Еле волоча ноги он вышел на улицу и медленно побрел к остановке. В этот период следователи также допрашивали студентов того же факультета Нусипхана Жазыкбекова и Азата Уакбаева. После допроса оба значительно подорвали свое здоровье, что всерьез сказалось на дальнейшей их жизни. Тем временем Абдиманова из СИЗО доставили в здание КГБ по улице Виноградова. Его завели в кабинет следователей в подвальном помещении. Вокруг были серые обшарпанные стены, на потолке горела единственная лампа. Неожиданно лязгнула железная дверь и в кабинет вошел незнакомый прежде человек. Он сел возле стола и положил папку с документами. Затем он представился: « Следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР Владимир Иванович Калиниченко». Следователь сразу перешел к делу.
— Абдиманапов, как вы думаете, кто вывел студентов возглавляемого ранее вами факультета на площадь 17-18 декабря?
– Владимир Иванович, я нахожусь под арестом с 15 ноября. И у меня нет никакой связи с внешним миром.
-Однако, нам известно, что вы воспитывали студентов в духе национализма.
— Извините, но я воспитывал их быть честными и стремиться к знаниям.
— Студенты возглавляемого ранее вами факультета вышли на площадь с плакатами «Ландишева заберите, верните Абдиманапова!» Такой же плакат вывесили на здании главного корпуса института. Как вы это объясните?
— Это всего лишь знак уважения к их учителю.
— Почему количество студентов-казахов на Аграрно-экономическом факультете составляет 97 процентов?
— Дело в том, что факультет готовит специалистов для сельского хозяйства, поэтому абитуриенты других национальностей не проявляют должного интереса и не сдают туда документы. В этом вы можете убедиться, просмотрев журнал регистрации абитуриентов за последний год.
— Тем не менее я повторяю вам, что вы воспитывали в студентах дух национализма. У нас есть на этот счет информация.
— Я коммунист. Я воспитывал их в духе идей коммунизма.
— У вас есть один выход отсюда на свободу. Вам нужно подписать все требования следователей и признать, что вы передали Мамырову взятку.
-Мне никто не передавал ему взяток. Все это ложь.
— Если вы не отступитесь от своих утверждений, то вам грозит 9 лет тюрьмы. А вы к тому же инвалид. А тюрьма вам не курорт. Подумайте, что будет с вашим здоровьем через долгих 9 лет.- И достал из папки чистый лист бумаги. — Напишите подробно как и при каких обстоятельствах вы взяли деньги у Тажибаева и передали их Мамырову. Если вы сделаете так как я вас прошу, то я немедленно выпущу вас на свободу. Наверняка, вы соскучились по детям.
— Извините, но моя совесть не позволяет мне оговорить невинного человека.
— Абдиманапов, зря вы не соглашаетесь. Мы все равно заставим вас признаться, только потом пеняйте на себя.
— Владимир Иванович, если я сейчас оговорю невинного, то только об этом мне придется сожалеть.
… « В конце концов меня поместили на 45 суток в изолятор ГУВД Алматы. Здесь я сильно подорвал свое здоровье. 30 декабря 1986 года меня закрыли в СИЗО КГБ КазССР. Там
к следователям Вотинову, Шалкенову, Куралову добавились ответственные работники КГБ Айткулов и Аристов, тем самым сформировалась следственная бригада. Они то поочередно, то вместе допрашивали меня… «Я уже не молод. И не являюсь преступником. Однако, следствие используя всю свою карательную мощь, путем обмана и подтасовывания фактов сделала меня преступником». ( Из письма Абдиманапова первому секретарю горкома Алматы В.И. Романову 8 июля1988г.)
Тем временем в отношении Абдиманапова следственные действия проводились круглые сутки. Не добившись своего, следователи перешли к неправомерным действиям. Однажды тюремный надзиратель в его камеру запустил кавказца, устрашающего вида, обросшего густым волосяным покровом. Он сразу налетел на Абдиманапова, пнув его по протезу.
– Эй, хромой, ты почему не соглашаешься со следователями?– Громкий голос кавказца охватил всю камеру.
Абдиманапов не хотел его слушать, но он схватил его за воротник, и поднял с места.
– Я кому говорю? – Лицо его искривилось, глаза налились кровью.
– Они клевещут
– Ты что со своими хромыми ногами хочешь правду отыскать? – Он силой толкнул Абдигали так, что он упав на кровать, сильно ударился головой об стенку.
– По-твоему, я должен оклеветать невинного человека, и спокойно жить?
– Не противься, завтра во всем сознайся.
– Испугавшись тебя, не могу сознаться
– Эй, какой ты упертый! Да я тебя прибью! – И он тяжелыми, как кувалда кулаками набросился на Абдигали. От тяжелого удара Абдигали упал на пол. Взбешенный придурок стал, остервенело пинать.
– А ну говори! Признаешься или нет?
– Нет!
– На, получай тогда. – Он начал избивать его, пока сам не свалился от усталости.
На следующий день рецидивиста перевели в другую камеру. Весь избитый Абдиманапов, еле поднялся с кровати. Каждое его движение отдавалась болью, все тело ныло.
Вотинов, ожидавший его в комнате следователей, увидев его заулыбался.
– Абдиманапов, как спалось?
– Да, благодаря вашей «заботе», отсыпаюсь.
– Теперь может быть признаешься. Или тебе всего этого мало?
– У нас казахов говорят: «Жизнь в жертву чести». Чтобы сохранить свою честь, я перетерплю все.
– Ты еще во всем признаешься. – Вотинов иронически усмехнулся — Вызвав надзирателя, он подбородком указал на него…
(Начало в предыдущем номере. Продоложение следует)
Кольбай Адырбекулы
Перевод Кайрата Матрекова
Туркестан №48 от 02.12.2010г.
