Почему Казахстан видит себя глобальной, а не региональной державой? Этому посвящено интервью американского политолога Александра Кули — эксперта, к которому прислушиваются сильные мира сего.
Александр Кули — профессор политологии в Барнардском колледже и заместитель директора Программ социологических наук в Институте Гарримана Колумбийского университета. В качестве эксперта-советолога и пост-советолога он привлекается Конгрессом США и публикуется в ведущих СМИ Запада. Автор книги «Большие игры, местные правила – новое соревнование великих держав за Центральную Азию» (Оксфорд, 2012 г.) дал интервью новостному сайту, публикующему материалы на тематику Центральной Азии.
Как будет наследоваться власть в некоторых республиках Центральной Азии?
Вопрос наследования – самый жаркий и опасный вопрос.
Пока что в Средней Азии сложились две модели смены власти – туркменская контролируемая и кыргызская силовая
Украинский кризис усложнил эту картину – политики региона пытаются понять, насколько сильно они боятся организованного Западом Майдана или России, которая отхватит кусок вашей территории. В этом свете, например, таджики могли бы призадуматься об истинной роли 5000 русских солдат на 201-й базе на своей территории.
Во всех странах одну из ключевых ролей в процессе смены власти будет играть национализм с одной стороны и русский фактор — с другой
К этому следует добавить фактор национальных интересов – например, тот, кто примет власть в Ташкенте после Ислама Каримова, может разыграть карту национально-этнических анклавов на территории Ферганской долины. Это может вызвать ответное антиузбекское брожение в Кыргызстане. Вдобавок к русскому фактору надо отметить, что во всех республиках важную роль будет играть то, как российские СМИ будут освещать процесс смены власти.
Почему Казахстан, несмотря на свое растущее экономическое и политическое положение, находится в стороне от некоторых центрально-азиатских проектов и процессов развития, которые реализуются Россией, США и Китаем?
Потому что Казахстан сам в 2014 г. стал донором и стороной, поддерживающей проекты развития в других странах. Казахстан считает, что его политическая и социально-экономическая жизнь отличается от других стран региона. Сегодня политики Казахстана озабочены чем-то большим, нежели региональными проектами.
Казахстан метит на роль глобальной, а не региональной державы. Отсюда и амбиции Казахстана, например, принять на своей территории такие крупнейшие международные спортивные соревнования, как Олимпиада
или же завоевать председательство в крупной и влиятельной организации, как, например, ОБСЕ. Казахстан превращает свою идентичность в нечто глобальное и существующее отдельно от Средней Азии. А прецедент, созданный на юге и на юго-востоке Украины мешает реализации этих амбиций.
О региональных интеграционных объединениях
Ключом к пониманию Шанхайской организации сотрудничества является тот факт, что организации, подобные ей, и членство в них следовало бы отделить от объективных возможностей их членов.
Для неевразийского мира ШОС – это русско-китайское сотрудничество при поддержке народов Центральной Азии
Но за этим скрыты глубинные противоречия – Китай бы предпочел видеть ШОС в качестве многосторонней движущей силы интеграции, именно потому что сам экономически развивается в разных направлениях. Россия, в свою очередь, рассматривает Центральную Азию как территорию в своей орбите интересов и для дальнейшего развития Евразийского экономического союза.
Русские активно сопротивлялись некоторым предложениям Китая в части внутреннего управления ШОС. Например:
1) во время финансового кризиса конца 1990-х гг. Пекин предложил создать антикризисный фонд для финансирования инфраструктурных проектов, на что Россия заявила, что ее законы ограничивают доли участия в многосторонних кредитных организациях. В ответ китайцы предложили установить доли участия на уровне 5 миллиардов долларов США, но Россия была против. Через пару лет Китай все-таки учредил такой фонд, вложив в него 10 миллиардов, потом это стали называть ШОС. Для многих в мире это создает путаницу, так как организация называется ШОС, но, по сути, это серия китайских инвестиций во все страны Центральной Азии,
2) в преддверие пекинского саммита ШОС в 2012 г. казалось, что наконец-то появится Банк регионального развития ШОС. Россия тогда заявила, что у нее не хватило времени изучить все документы. Разве это не демонстрация сопротивления попыткам установить механизмы экономического регулирования региона? Для России ШОС – это площадка для ее антизападной риторики, обоснования своего участия в войне в Сирии и прочих подобных действий.
В результате мир заговорил о новой оси – Москва-Пекин. Но в ШОС действует больше невидимых факторов, которые больше разделяют Китай и Россию, нежели объединяют их. Конечно же, ШОС – не бумажный тигр. Это организация имеет определенную форму легитимности, позиционируя себя в качестве незападной региональной организации, но внутренние проблемы ее разъедают. Например, асимметричное распределение экономических дивидендов и выгод на фоне опасений России и Центральной Азии по поводу растущего влияния Китая.
