Китайские политики крепят единство партии, наращивают военный бюджет, строят авианосцы и используют любой повод, чтобы «показать зубы», намекая, что с ними лучше не связываться. Наталья СЕРОВА, Утро.Ру, 13 ноября
Приход к власти пятого поколения политического руководства, удвоение к 2020 г. ВВП и доходов граждан, переориентация на внутреннего потребителя, борьба с коррупцией, сохранение единства и прочие правильные слова – это только надводная часть проблем, которые решает руководство Китая. И дело тут не в идеологических и стратегических разногласиях внутри китайской элиты, не в том, что полгода назад эта борьба выплеснулась из-под ковра в скандал вокруг семейства Бо Силая. И не в попытках скомпрометировать отдельных представителей китайского руководства накануне судьбоносного съезда.
Главное – это жесткая ясность китайской «оборонительной» доктрины, в рамках которой Пекин не только готовится поставить на вооружение стратегические ракеты, предназначенные для уничтожения авианосцев, но и ведет строительство шести собственных авианосных групп. Чтобы осознать, что это означает, в мировом, так сказать, масштабе, достаточно напомнить, что основной ударной силой авианосцев является палубная авиация, то есть они являются инструментом наступательных, а не оборонительных операций.
На сегодняшний день на вооружении США имеется 12 авианосцев, у России один, а у Китая скоро будет семь: один, еще советский, купленный по дешевке у Украины, плюс шесть запланированных новых. Такое повышение качества военного потенциала одного из игроков существенно меняет всю диспозицию. Что ж, США можно поздравить с тем, что им удалось втянуть в гонку вооружений Китай, и теперь ситуация напоминает мировой расклад начала 80-х, когда нервом мировой политики тоже было противостояние двух великих держав.
На путь милитаризации Пекин толкает тревога за безопасность своих торговых путей, которые в любой момент могут быть блокированы ВМФ США. Можно даже сказать, что Китай несколько запаздывает с созданием ударных группировок в Индийском и Тихом океанах, потому что ситуация, сложившаяся, например, в Ормузском проливе, где для устрашения Ирана собрана мощная группировка НАТО, может взорваться в любой момент.
Отвечая на эти вызовы, китайскому руководству пришлось корректировать свой курс: на место мирной экспансии и постепенного развития приходит готовность «превратить военную силу в инструмент развития экономики». Из этого не следует, что в борьбе стратегий окончательно победили генералы-алармисты, еще пару лет назад предлагавшие вернуться к идее «новой демократии» Мао – усилить военную компоненту в политике и рассматривать войну как основу государственного строительства.
Китай не может позволить себе столь однобокую политику. Ему приходится работать по многим направлениям. Отсюда раскол на условных западников, националистов и традиционалистов, к которым принадлежит новый китайский лидер Си Цзиньпин, связанный с частью генералитета.
Звездный час западников, сделавших ставку на углубление торговых связей с США и Европой, уже прошел: модель переноса трудоемких и «грязных» производств в развивающиеся страны начинает изживать себя. Суть так называемого слияния американской и китайской экономик – это классическое распределение труда между метрополией и колонией: США занимались развитием высоких технологий, Китай превратился в сборочный и пошивочный цех. С другой стороны, он взял на себя еще и роль держателя просроченных векселей.
Понятно, что это не могло продолжаться вечно. Такое распределение труда ставило Поднебесную в заведомо невыгодные условия, тормозя ее развитие и накапливая внутренние противоречия. Но пока эта схема работала и спрос на китайскую продукцию был гарантирован, а миф о китайском экономическом чуде рос, как на дрожжах, всех все устраивало. Задуматься о форсировании перемен заставил кризис.
Уровень жизни американского и европейского населения снижается, вместе с ним падает спрос на любые, даже самые дешевые товары. Зарабатывать на обороте становится все труднее. По оценкам китайских экспертов, существующая модель обрушится через пять – десять лет. Отсюда установка китайского руководства на внутреннее развитие, повышение уровня жизни собственного населения и формирование внутреннего спроса.
Именно этот курс на перемены спровоцировал жесткое противостояние кланов, возглавляемых председателем КНР Ху Цзиньтао и бывшим партийным лидером Цзян Цземинем. Судя по всему, конфликт начался еще в 2009 г., когда Китай отверг предложение США «поделить мир на двоих». Команда Ху уже меняла стратегию, а Цзян и его окружение, к которому принадлежал и оскандалившийся этой весной Бо Силай, ратовали за сохранение статус-кво. Оно и понятно, ведь именно в годы правления Цзян Цземиня мир заговорил о «китайском чуде», ставшем следствием сращивания китайской и американской экономик. Известную роль играли и личные связи с зарубежными партнерами.
Серия операций по выдавливанию Китая из Африки, «арабская весна» и ничем не прикрытое стремление США остановить китайский рост путем блокирования доступа к энергетическим ресурсам потребовали ответных мер. Китай и раньше потихоньку сооружал глубоко эшелонированную защиту, строил базы в Юго-Восточной Азии, переманивал на свою сторону Пакистан, заигрывал с Ираном, возможно, надеясь, что достаточно будет просто продемонстрировать свои ресурсы.
Теперь игра пошла по-крупному, и, судя по тому, какие тексты рождаются в недрах Китайской академии общественных наук, Пекин (в отличие от Москвы) прекрасно осознает, какое будущее определено Китаю и России планами США: «Цель США на данном этапе – нейтрализация возможности противостояния со стороны России и Китая, их задача максимум – разрушение этих двух стран. В этом стремлении американцы движимы наличием у России богатейших ресурсов и мощного ВПК, а также емким рынком и растущим экономическим потенциалом Китая».
При этом прямо говорится и о том, чего больше всего боится Китай: «Необходимо не допустить ситуации, когда западный мир во главе с США вбил бы клин между Китаем и Россией, сформировав широчайший «единый международный фронт», сначала окружив и уничтожив Китай, а затем, двинувшись на север, расчленил бы Россию. В этом случае Западом была бы достигнута цель окончательного мирового доминирования».
Китайские стратеги-теоретики говорят, что «мир находится на пороге больших потрясений и перемен», а китайские политики крепят единство партии, наращивают военный бюджет, строят авианосцы и используют любой повод, чтобы «показать зубы», намекая, что с ними лучше не связываться. К показательным выступлениям подобного рода относится серия территориальных конфликтов за острова в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, сопровождавшихся антияпонскими выступлениями в городах Китая.
Американская пресса не без оснований видит в этом «жесткую руку» нового китайского лидера Си Цзиньпина, которого СМИ почему-то называют «миротворцем и прагматиком». Впрочем, если следовать поговорке «хочешь мира – готовься к войне», с этой характеристикой можно огласиться. Пока же о Си Цзиньпине известно, что он чаще других китайских руководителей наведывался в США и был принят там по первому разряду.
При этом в ответ на попытки главы Пентагона Леона Паннеты обсудить конфликт Китая с Японией Си Цзиньпин в жесткой форме потребовал от США «не встревать в территориальные споры». Также известно, что злоключения Бо Силая начались сразу после появления доклада Си Цзиньпина с призывом «сознательно поддерживать единство партии, решительно бороться против всех действий, наносящих вред и раскалывающих партию».
Возможно, коллективное китайское руководство и перемудрило с выбором преемника, но если принять как данность приближение времени больших перемен и катаклизмов, именно такой целеустремленный лидер и нужен стране, претендующей на ведущую роль в мире.
Что касается России, на важность союза с которой постоянно намекает китайская пресса, она, как и накануне Первой мировой войны, оказалась между двух огней, в ситуации, когда каждый из потенциальных партнеров претендует на ее ресурсы: одним нужно «пушечное мясо», другим – углеводороды. При этом нельзя исключать, что они – в надежде перехитрить друг друга – не установят «водное перемирие» и не примутся дергать Россию с двух сторон.
