Россия теряет экономическое влияние на юге, и виной тому не только санкции, но и сам Кремль, передает Altyn-orda.kz
На протяжении трёх десятилетий после распада Советского Союза Москва сохраняла в Центральной Азии особый статус — как исторический покровитель, главный экономический партнёр и политический арбитр. Однако к 2025 году стало очевидно: этот статус теряется. Быстро, необратимо и, похоже, навсегда.
Символом перемен стал торговый оборот Китая с Казахстаном: в 2024 году он превысил $45 миллиардов — в два раза больше, чем аналогичный показатель между Казахстаном и Россией. Это не просто статистика, а важный маркер стратегического сдвига: регион, который Кремль считал своим «задним двором», переформатируется в независимый экономический узел — с Китаем как ключевым партнёром, Турцией как культурным связующим звеном и Европой как желаемым потребителем.
Москва: прошлое без будущего
Россия долгое время считала, что её влияние в Центральной Азии обеспечено автоматически — по историческим, культурным и инфраструктурным причинам. Газовые и нефтяные трубы, общий язык, рабочая миграция, образовательные связи — всё это создавало иллюзию прочной зависимости.
На деле же зависимость была односторонней. Центральноазиатские страны стремились к многовекторности, но Кремль воспринимал любые попытки диверсификации как измену. В качестве ответов — запугивание, ультиматумы, медиакампании и намёки на вмешательство. Ставка делалась не на партнёрство, а на подчинение.
Параллельно с этим Россия поддерживала националистические лозунги вроде «Россия для русских», проводила агрессивную политику в отношении Украины, игнорировала интересы соседей и усиливала репрессивный контроль внутри страны. Всё это делало Москву токсичной и непредсказуемой в глазах её ближайших соседей.
Пекин: тишина, расчёт и деньги
На этом фоне Китай выстраивал отношения по другой логике: без идеологических амбиций, без угроз и без требований политической лояльности. Китайская дипломатия в регионе — это сухой, прагматичный разговор о проектах, поставках, транспортных коридорах и финансовых гарантиях.
Пекин вкладывался в инфраструктуру: железные дороги, логистические хабы, автотрассы, трансграничные терминалы. Китайские банки — хотя и осторожно — открывали кредитные линии под экспортно-ориентированные проекты. Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан начали рассматривать Китай не как «старшего брата», а как полноценного экономического партнёра. И именно это — ключевой фактор доверия.
В 2023–2024 годах началось то, чего в Москве долго не хотели замечать: Центральная Азия стала для Китая не просто сырьевым придатком, а транспортно-логистическим мостом в Европу и Турцию. Трансказахские и тюркские маршруты стали альтернативой Северному маршруту через Россию, который всё чаще блокируется санкциями и политическим риском.
Тюркский вектор
Помимо Китая, в регион всё активнее встраивается Турция. Через культуру, образование, гуманитарные программы и инвестиции Анкара методично укрепляет тюркскую солидарность. Поддержка проектов вроде «Организации тюркских государств» уже не выглядит как риторическая формальность. Турция воспринимается как дружественная, современная и неугрожающая сила.
Москва же продолжает действовать в имперском стиле: игнорирует тюркское возрождение, демонстрирует пренебрежение к языковой и культурной идентичности стран региона, позволяет уничижительные высказывания в адрес мигрантов и их государств в публичном поле.
Последствия: тихая утрата
Самое показательное — даже в случае дальнейшего обострения отношений с Россией, страны Центральной Азии уже не воспринимают это как катастрофу. Они перестали быть экономически зависимыми от Москвы в критических отраслях. Поставки можно переориентировать на Китай и Турцию. Финансовая помощь идёт из Дохи, Анкары, Пекина. Инфраструктура становится мультиформатной.
Рабочие мигранты продолжают ехать в Россию, но уже с пониманием, что это временный инструмент, а не основа будущего. Молодёжь всё чаще выбирает обучение в Азии или на Западе. Банковские расчёты перестраиваются в сторону юаня, тенге и турецкой лиры.
Для Москвы всё это выглядит как предательство. Для самих стран региона — как естественный шаг к независимости и устойчивости. Кремль не смог предложить им ничего, кроме риторики, угроз и зависимости. Китай предложил — рынок.
Истерика не поможет
Россия, вероятно, ответит так, как умеет: обвинениями в неблагодарности, шантажом, провокациями, попытками сохранить влияние через спецслужбы и информационное давление. Но эффективность этих инструментов быстро падает.
Кремль просчитался: экономическая удавка больше не работает. Центральная Азия уже не реагирует на шантаж — потому что у неё есть выбор. А выбор — это всегда начало свободы.
