Любить свой народ не значит льстить ему или утаивать от него его слабые стороны, но честно и мужественно выговаривать их и неустанно бороться с ними.

И.А. Ильин, русский философ.

 

В богатом творческом наследии русского писателя, Нобелевского лауреата Ивана Бунина есть небольшой рассказ, повествующий о случае, произошедшем в маленькой крымской придорожной кофейне. Где, волею случая,  слушателями исполнения древней тюркской  песни нищим исполнителем,  стали совершенно разные персоны: молодой хозяин кофейни, шейх, отрешенно куривший чубук, а также представители высшего света,  гости полуострова – молодая женщина-южанка и ее солидного вида спутник.

Но вот, раздались звуки саза и по кофейне полилась песня

об Акъсак Темир Хане:

”- A-a-a, Темир-Аксак-Хан!

Не было во Вселенной славнее хана, чем Темир-Аксак-Хан. Весь подлунный мир трепетал перед ним, и прекраснейшие в мире женщины и девушки готовы были умереть за счастье хоть на мгновение быть рабой его…” И все в мгновение ока преобразилось: почтенный хаджи, забыв о своем чубуке, закрыл глаза и откинул голову назад; выражение лица хозяина кофейни сменилось из сострадательно-насмешливого на растерянно- недоуменное; из глаз женщины, забывшей о своем смущении от всеобщего внимания, потекли слезы; а ее спутник –   пережил волнение и нервно закурил сигару…

“Все молчат, все покорены песней. Но странно: та отчаянная скорбь, та горькая укоризна кому-то, которой так надрывается она, слаще самой высокой, самой страстной радости”…

Надо заметить, что богатством и красотой крымскотатарской песни в свое время восторгались и знаменитые Бородин, Мусоргский, Спендиаров, изучению крымскотатарского (как части общетюркского) музыкального наследия посвящали свои работы Трубецкой, Крымский, Кончевский и другие.  Сегодня древние  дестаны или народные песни своей магией преображают человека. Даром донести до слушателя эту магию песни подобно бунинскому исполнителю обладали Сабрие Эреджепова, Эдие Топчи, Февзи Билялов. Подобное ощущаешь, слушая  Сусанну Меметову, Длявера Османова, Рустема Меметова…  Но сегодня, глядя на крыискотатарскую сцену, все больше и больше появляется ощущение тревоги за будущее нашего богатого культурного наследия. Обычно в таких случаях говорят о наступлении неких “новых тенденций”, “новых запросов” аудитории.

Но, скорее, правы те, кто уверен, что меняются не времена – то есть вечные ценности и народные песни в их числе, меняется (мельчает, деградирует), природа исполнителя, выросшего вне тесного общения с лучшими образцами национальной культуры и в связи с этим восприимчивая к инокультурным “ценностям”.

Как известно, национальная культура – это способ организации жизни, специфический для каждого этноса. Устойчивость и сохранность собственной культурной организации жизни забота прежде всего самих представителей того или иного этноса. Изменяться может только способ доведения до аудитории все тех же ценностей – через богатую палитру национальных красок. Один из критериев преемственности – “узнавание” песни и мелодии в каком бы жанре они не звучали. Сколько усилий было приложено советским культурологами, чтобы привести всех и вся под единый советский стандарт, но цель эта оказалась даже советской махине не по зубам. На каком бы языке не исполняла “Ялла” свои песни, большая часть слушателей ее узнавали безошибочно. В этом плане памятно и  новаторство Эдипа Асанова середины 80-х прошлого столетья, восхитившего песней “Здравствуй Крым!”, а затем целый цикл прекрасных песен в содружестве с  безвременно ушедшим из этой жизни Юнусом Кандымом.  Жаль, что это направление мэтра не получило продолжение в творчестве молодых исполнителей.

Сегодня, в эпоху глобализма – этой мощнейшей волны, направленной, опять же и на всеобщую нивелировку национальных культур в одну усредненную  обезличенную массу под эталон нового Старшего Брата – западного эталона культуры перед нами стоит задача сохранности и защиты культурного наследия. Как отмечает специалист в этой области, Т. ХАПЧАЕВА — доцент, (кандидат филологических наук): социокультурная  ситуация в постсоветскую эпоху отмечается наличием двух тенденций, которые равно опасны для будущего  народов. Во-первых, возрастающее влияние западной культуры и поведенческих стандартов. И как следствие разочарование в собственной культуре. Во-вторых, замыкание в собственных традициях, неприятие любых форм межкультурного взаимодействия как результат реакции на культурную экспансию Запада…

Выход из ситуации специалисты видят в глубоком изучении и широкой пропаганде фольклора, а также расширение собственных представлений об ареале общетюркского фольклорного богатства, что непременно ведет к консолидации его носителей на основе приобщения к единому этнокультурному феномену.  В этом направлении сегодня из родственных народов очень плодотворно работают: ногайский композитор, исполнитель старинных дестанов Арсланбек Султанбеков,  известный татарский писатель, певец и талантливый исполнитель Зульфат Хаким,  певцы Айдар Галимов, Ильсия Бадретдинова, чеченский бард-муджахид Тимур Муцураев  чьи песни, как и песни певца-шахида Имама Алимасултана на Кавказе запрещены колониальной властью и многие другие. Сегодня благодаря интернету нет никаких проблем для определения тенденций в культуре родственных народов. Было бы желание…

О нетленности  ценностях национальной культуры оправдано говорить, когда каждое поколение народа сохраняет, дорожит и передает это богатство следующим поколениям, как самое сокровенное и бесценное.   Только тогда  оправданны слова, что песня – душа народа.

Наша уверенность в силе наших песен и музыки с началом массового возвращения народа в Крым вполне соответствовала  словам из стихотворения Л.Буджуровой:

“Народ мой будет жить!

Мы не умрем, коль живы наши песни,

Легенды наши, наш язык чудесный.

Богаты мы. Нам есть что сохранить…”

И мы были искренне уверены, во всепобеждающей силе крымскотатарских песен и мелодий.

Однако, с эпидемией всеобщей коммерциализации культуры инфицированной оказалась и крымскотатарская часть – участников бизнеса от культуры, бросившиеся подгонять эти ценности под “прокрустово ложе” западных образцов – проще говоря, пошлой попсы.  По-видимому,  правы те, кто говорит, что с разрушением “железного занавеса” народы рухнувшей империи подключили к западной канализации. Наиболее уязвимой оказалась интернациональная “русскоговорящая эстрада”.  Как здесь не вспомнить с чего “зажигал” Газманов:

“Путана, путана, путана

Ночная женщина, но кто, же виноват…”

Помню,  реакцию нашего соседа-португальца по аспирантскому общежитию в Питере, на этот, постоянно, транслировавшийся по радио шлягер.

С недоумением и смущением наш португальский  друг повторял: “Вы знаете, что означает слово “путэн”, нет, это не “проститутка”, это, как по-русски, “б…дь”. Так и выходило, что будущая “звезда” российской эстрады пел: “Бл…дь, бл…дь, бл…дь

Ночная бабочка, но кто, же виноват…”

А зал  умиленно вторил в унисон: “Путана, путана, путана…”

Этот феномен “слово ради слова” найдет  объяснение в другом  подобном “шедевра”  более позднего времени:

”Ах, Казанова, Казанова!
Зови меня так:
Мне нравится слово!»

Как говорится: “Дальше — больше”.  Первый опыт по опошлению сознания советского обивателя прошел успешно и в желающих развивать успех недостатка не было.

В более предпочтительном положении оказались представители нерусских этносов, прошедшие вакцинацию национальной культурой. Но, как оказалось, не надолго.

Конечно,  трудности обустройства, отсутствие подлинно национальной среды, привели к определенной коррозии понятия самого культуры у части молодого поколения, напевающих иной раз такие российские “шедевры”:

“Сегодня в танце мы тобою кружимся,

Наверно, мы с тобой подружимся,

А ночью мы с тобой останемся,

А утром навсегда расстанемся…”

Или  уже из репертуара очередной крымскотатарской “звезды”:

“Пламя любви сгорит дотла

И новый день  подарит вновь другую мне любовь

Это жизнь моя…”

До  убогости из репертуара верки-сердючки, как говорится,

рукой подать…

Очевидно под влиянием подобной “культуры” (при ужасающей дистрофии собственного национального содержания), шло становление некоторых из современных “звезд” уже нашего крымскотатарского разлива с их “шедеврами” агрессивно внедряемых в крымскотатарскую молодежную среду:

“Заман, айтылгъан, илядж.

Янгъан, юректе йок къуванч”.

“Сени корсем узакътан

Севгим алевлене…”

“Къаялы устюнде, бир чыракъ киби…”

“Къуванчим, дюльберим, бир данемсин, бахтымсинъ”

Более того, в соответствии с сомнительным тезисом об “интернациональности подлинного искусcтва”  стало модным исполнять в крымскотатарской среде произведения братских народов:

“Кажуть, час ликуе все…

Чарiина любов на весни

Чернобривний хлопец молодый,

Укажи краину мрий…

Ночи гарни и чудови дни…”

Или следуюшие , уже другого автора:

“Ты ушел — не позвала,

Но тебя всю жизнь ждала,

Ведь я счастья всем несу… ”

‘Если в сердце твоем ложь –

Меня больше не тревожь…”

“Ненаглядный и любимый, божья благодать,

Мой хороший неделимый, мой слуга и страсть” *

И все эти “шедевры” – эталон подражательства в не свойственных крымскотатарской песне манере – с подвываниями и “чувственностью”…

Национальная песня это не только “душа народа”, но и своеобразная летопись народа. Но если по песням последнего 20-ти летнего отрезка нашей с вами жизни, когда-нибудь будут изучать историю нашего народа, то, скорее всего, придут к выводу, что в эти годы крымские татары были озабочены исключительно проблемой мартовских котов и кошек…

Между тем, то, что происходит на наших с вами глазах не ново. Девяносто лет назад Генри Форд — отец автомобилестроения и радетель сохранения англосаксонской культуры в США писал в газете “Диарборн Индепендент”:

“Что заставляет молодых людей копировать детский лепет, обезьяний говор, вопли джунглей,  рычанья, визги и вздыхания  пещерной любви, камуфлирующиеся несколькими истерическими нотами. Сочетание слабоумия с предложениями неприличия, пронизанные эротизмом”.. И сокрушался, что под напором  новых граждан Америки, прибывших из  пределов Российской империи, вытесняются  ”песни красочные, романтические  и чистые” и вместо них навязываются песни “бессмысленные, сентиментальные, которые следует держать подальше от общества приличных людей” .

И дальше:  “Вкус публики – это привычка публики.  С помощью театра, кино, таверны и газет, отбросив мантию приличия к аморальности, за 25 лет можно создать новый психотип человека. Публика часто слепа к источнику удовлетворения потребностей.  Чувственность не вызывает протеста, хотя чувство превратилось в предложение чувственности. Романтика превратилась в эротику.  Тематика песен опускалась все ниже и ниже пока не скатилась на грязное дно подпольного мира”…

Объективности ради следует сказать, что сводить все к проискам конкурирующих этносов было бы неправильным. Как говорится: “На каждую пакость свой найдется пакостник”. Если сама нация не заботится о сохранении собственной культуры, то никто со стороны этим заниматься не будет. Любая культура у носителей которой отсутствует или значительно ослаблена консервативная составляющая характера обречена на деформацию, а значит и на неминуемую деградацию. За защиту своих культурных канонов народы готовы сражаться и умирать, также как и за потерянную государственность. Вспомним, с чего началось всенародное сопротивление иракцев войскам проамериканской коалиции после падения режима Саддама Хусейна? С митингов иракской молодежи против тонн гуманитарной “помощи” в виде дисков эротического и  откровенно порнографического содержания, с также с переноса оккупантами воскресного дня с пятницы на субботу.

Доминирование на постсоветской сцене песенных “шедевров” наших дней – от наивно-бессмысленных

“Береги мое сердце, береги мою душу

Будь со мной и никто другой не нужен”..

С каждым дыханьем мы с тобой ближе

И все дальше от нас уплывает земля”…  До песен “грязного дна” наших дней

“Чем выше любовь, тем ниже поцелуй…”

только подтверждают понимание причин тревоги Генри Форда.

Несмотря на то, что в наших национальных изданиях нередки  публикации, пронизанные тревогой за национальную культуру, например, Эльмиры ханум Черкизовой : “Сколько сказано о тех исполнителях, группах, которые своим отношением к музыкальному наследию, манерой исполнения искажают, деформируют исторически сложившийся колорит, орнамент, тонкость мелодий и песен”. Но, вот возьмем известную “крымскотататарскую школу талантов”, комфортно устроившаяся на ГТРК “Крым”, которая как раз таки и искажает, и деформирует, и опошляет, и губит национальный колорит – живет при этом и процветает, паразитируя на национальной ниве. Увы, деформации подверглось и представление о национальной культуре и молодых, возможно, талантливых исполнителей, заявляющих сегодня с детской простотой:  “ У нас публика не ценит серьёзную музыку, такую как джаз, блюз. Я понимаю, что это американские направления в музыке, но это – эталон”.  Так и хочется спросить: “Эталон чего?”  О “звездах” этого “эталонного ” мира достаточно известно – содомитка “Мадонна”, содомит сэр  Элтон Джон и т.д. Ориентироваться на российские “эталоны” нам тоже не следует. Например, заматеревшая  российская  “звезда” – Газманов, после своего “шедевра” – “Путана”, сегодня на концертах в Большом кремлевском поет “Офицеры, россияне”…

Так на эти “эталоны” следует ровняться и потомкам носителей богатейшей национальной культуры? В свое время знаменитая “Ялла” обратила внимание на творчество индийского поэта Р.Тагора,  результатом стал ряд замечательных композиций в том числе и песня “Это любовь”, исполненная с присущим “Ялле” колоритом. У нас же, невостребованным грузом пребывает наследие Ашыка Умера – большей частью его любовная лирика.

Наш с вами современник, великий тюрок из венгерских кипчаков Иштван Конгур, обращаясь к своим соплеменникам, как-то сказал: «Вы хороши такие, какие вы есть. Оглянитесь назад и полюбуйтесь своими предками, они истинно прекрасны. Незачем уподобляться навязываемым стандартам, превращаться в серую массу». И укорял соплеменников за лень в познании своей истории и культуры.

Песни, как и язык, несут ценностные доминанты, которые формируют поведенческие черты или провоцируют мировоззренческие патологии. Национальная культура есть способ этнической самоидентификации личности, что необходимо, чтобы просто-напросто не раствориться в инокультурной среде, поэтому вопросы экологии культуры столь же важны для нас, как и экология  среды обитания, необходимая для физического выживания и развития.  Защита национальной культуре в нашем с вами положении, как из вне, так и изнутри не желание, а обязанность каждого из нас.

Именно национальная доминанта культуры и является той вакциной против обезличивания и вырождения этноса, за которыми следует неминуемая ассимиляция. Нам, крымским татарам не пристало уподобляться тем, кто пошел по пути превращения национальной культуры в подобие “фаст-фуда” с небольшим национальным колоритом”.

У нашего народа есть пословица, которая в переводе на русский звучит примерно так:  “Севши на чужую повозку, вынужден петь чужие песни”.

Мы, – коренной народ этой земли вернулись на родную землю. И нам незачем и ни к чему “петь чужие песни”.

* Здесь приведены выдержки из песен исключительно Заслуженных деятелей культуры АРК.

Нариман Ибадуллаев. Крым. Семферополь.