[:ru]
В душе номадов Евразии издревле жил инстинкт свободолюбия, это естественно и понятно: это были свободные, радостные дети природы, дети степных просторов, можно сказать, любимцы Вечно Голубого Неба(Тенгри). Для них, номадов Великой Степи, не было физических преград; никто не мог остановить их стремительные движения, постоянные скитания, путешествия, завоевания… Став сильными, вооружившись до зубов (а это – эпоха ранних кочевников), евразийские номады в силу своего юношеского «возраста» стали агрессивными и кровожадными (в словах Йосифа Флавия о скифах как о племенах, «находящих удовольствие в убийстве людей», конечно, была доля правды). Используя физическое превосходство, они поработили многие народы и племена, держа в страхе соседей и оседлые цивилизации. В результате в коллективном сознании сформировалась и держалась в течение многих веков ментальность господина, властителя, завоевателя – царя/короля, который надменно смотрит на мир сверху вниз.
И тут вовремя пришел Ислам, который приструнил номада, приоткрыл врата Мудрости, научил формуле духовного спасения «Ля илляха илля Аллах», техникам духовного самосовершенствования и самообладания. Ислам как религия Откровения раскрыл диалектику бытия, он дал возможность людям более глубже и тоньше понять, в частности, хрупкость и текучесть физического обладания, иллюзорность материального богатства и внешнего завоевания, внешней власти, внешнего господства. В связи с исламизацией этнического Сознания перед тюркским человеком встали сложные вопросы соотношения природного и духовного, реинтерпретации модели мира его с точки зрения Вечности.
«Құдайдың құлы, Мұхамбеттің үмбеті» – это на самом деле уже новая мораль, расширенная картина мира, где возрастает ответственность индивидуальной души за свои деяния и помыслы в День Киямета (Воскрешения) – в русле эсхатологии и пр. В ранних, мифологических религиях этический элемент приглушен или отсутствует; Язычество в широком смысле (мироощущение и образ жизни до универсальных этических религий Откровения) – это, как известно, господство чувственно-материального космоса, где первичными ценностями выступают достижение благ этого мира, земного успеха, чувственных наслаждений.
В целом, тюрок-кочевник с Исламом изрядно «повзрослел», возмужал, ушел прежний юношеский пыл, максимализм, ослабились дионисийское начало и жизнеутверждающий аспект коллективного мировоззрения (например, Асан Кайгы/Печальник был бы невозможен до Ислама и Суфизма), были изжиты безрассудная чувственность и гедонизм. На смену чувственно-конкретному мировосприятию пришло более одухотворенное и в то же время более рациональное Сознание, распространилась модель этически ориентированного социума и норм коллективного Поведения.
Речь идет о Шариате, мусульманском законе, который в сущности явлен был для духовного освобождения Человека из рабства Природы (эволюционное развитие Homo Sapiens, любого древнего социума идет циклически через расщепление первоначальной органичности; отрицание/обуздание природного естества, трансформацию части природной энергии в тип творческой энергии, что порождает цивилизацию; лишь в конце эволюции Человек снова возвращается к цельности и космизму мировосприятия, но это уже — возвращение на более высоком, осознанном уровне…)
Важно подчеркнуть, что Свободолюбие, высокая оценка чести и достоинства личности, нации, патриотизм, любовь к Родине в лоне тюрко-мусульманской традиции были сохранены и получили свое дальнейшее развитие (даже слова «намыс», «ар», Отан» в казахском языке – это арабизмы). Поэтому представление о том, что Ислам якобы умиротворил тюрков и сделал их изнеженными и слабыми (или еще: космополитами и «арабофилами») – это не более, чем выдумка. Известный тюрколог В. Гордлевский писал: «учение о джихаде пало на благородную почву: тюрки – народ воинственный. Для тюрок смерть в бою, уже по орхонским надписям VII–VIII вв. – счастливейший удел человека, и учение ислама о богоугодности джихада было горячо воспринято его прозелитами…».
В то же время идеал Свободы, идея Освобождения (эмансипации) и Равенства в содержании исламизированной традиции получили всестороннее теологическое и философское обоснование. Здесь следует заметить, что на постсоветском пространстве в сознании очень многих людей все еще живет чудовищно искаженный образ Ислама: это – устрашенный Богом-карателем и придавленный «мусульманским фатализмом» примитивный арабский «фанатик», муллы-обманщики, «эксплуататоры» и «женоненавистники»; отсталая, забитая «Гульчетай» в парандже и т.д. А ныне, к великому сожаленью, имиджу Ислама наносит огромный вред распространение информации, визуальных образов, картин войн на Ближнем Востоке, лиц жестоких бородатых террористов, ИГИЛ и пр.
В Коране человек призывается к гармонии и умеренности. На самом деле «мусульманин (муслим)» являет собой модель человека, соблюдающего меру в вещах (Est modus in rebus – говорили еще римляне). Например, по Сунне и Корану он обязан быть щедрым; но если мусульманину преступать границы и показывать чрезмерную щедрость, это переходит в расточительность, а это – уже серьезный порок и грех. Так и в вопросах свободы, воинственности, войны, равенства, гордости и пр.
Мусульманин – это как раз человек гордый (но и не чванливый), который держится с достоинством, не спешащий отвесить земной поклон твари Божьей, даже если это правитель, император, богач, даже если перед ним – служитель и знаток религии. В Исламе сильно отрицание богоподобия человека, идолопоклонства всех мастей (в том числе скрытого «ширка»), раболепия перед кем-либо. В сердце истинного мусульманина живет страх и благоговение только перед Богом, а не земными царями, президентами, генералами или патриархами (слово «страх Божий» в религиозном контексте значит не совсем то, что ассоциируется с этим у современного человека).
Кстати, если строго следовать духу и логике Ислама, то как раз Исламом заложен путь к подлинной эмансипации женщины, ибо женщине как творению и рабе Божьей (а не рабе мужчины и любого другого земного существа) тоже запрещается творить кумира из супруга. Необходимо, зная меру, лишь уважать и любить его ради Аллаха (а делать что-то ради Аллаха – это целая философия и тоже тема отдельного разговора). Далее, в исламской концепции мужского господства подразумевается власть именно верующего и справедливого мужчины, который реально превосходит по всем моральным и интеллектуальным качествам женщину/супругу (кроме, как сказал Пророк, внешней красоты). Многие, и даже сами мусульманки, не до конца понимают, что в Коране освящается превосходство не просто мужчины, а именно образцового мусульманина (а наши муллы тоже неохотно раскрывают этот тезис).
В Священной Библии также все тезисы о подчинении жены мужу на самом деле подразумевают, что муж-господин является человеком верующим и справедливым, следующим религиозным заповедям (например, в Библии читаем: «пьяницы.. Царствия Божья не наследуют»). Да, по закону Божьему «жене – глава муж», но именно в силу того, что «мужу глава – Христос». Другое дело, что деградация Ислама и Христианства (например, на просторах Казахской Степи, на Руси – «Домострой» и пр.), распространение псевдомусульманских и псевдохристианских норм в поздние эпохи дало основания для создания мифа о закабалении женщины мировыми религиями.
Эгалитаризм Ислама проявляется в серьезной трансформации прежних, языческих социальных и семейных отношений, этикета, обусловленных неравенством личностей, этносов, рас, гендерным неравноправием и пр. Например, Ислам уже в те древние эпохи, не отменяя де юре институт рабства (тогда не созрели глобальные условия), вместе с тем способствовал коренному изменению его содержания, а именно гуманизации, введению многих запретов и т.д. Выкупить раба и дать ему свободу было признано по Корану одним из величайших актов милосердия и богоугодного поведения.
У нас любят говорить и писать об отмене рабства в США и других подобных исторических событиях, тогда как именно Ислам первым начал борьбу за права рабов, бедных и обездоленных, также и права женщин. Мэри Бойс в книге «Зороастризм» признает, что Ислам в VII в. принес свободу иранским женщинам. Также стоит обратить внимание на отсутствие в Исламе арабского национализма и арабоцентризма (если такое позже и возникло, то это — уже нововведение и не соответствует истинному духу Корана).
Чистый, благородный Ислам не терпит «аксакализма»: ни один шейх (букв. с арабского «старик», «старейшина») не может быть объектом почитания и чрезмерного восхваления. Начиная с самого Пророка (!). В этой связи вспоминается мудрое изречение суфиев: «Будь Господа рабом, а не господином его рабов». То есть в лучшие периоды истории мусульманских обществ каждый муслим душой устремлялся не столько к власти над другими людьми, а сколько и прежде всего к власти над самим собой, над своим «эго», что и обеспечивало его превращение в истинного «муслима»,т.е. «покорившегося (Богу). И здесь уместно сравнение с философией христианства, духом и буквой Священной Библии: например глубокомысленное выражение «Но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Бога…»(из Посланий св.апостола Павла).
Философия исламского монотеизма и свободолюбия хорошо выражена в следующем фрагменте исторического труда мусульманского хрониста: «Правителям, когда они справедливы, благодеятельны, благонравны и совершают геройские подвиги, следует покоряться и считать их поставленными от Бога, а тиранов, которые притесняют и злодействуют, следует называть вероотступниками и вести с ними священную войну» (Абулфазл Байхаки). Вот почему в нашей казахско-мусульманской истории был возможен феномен Махамбета, «схватившего за ворот» и долгое время державшего в страхе хана Джангира, ведь именно народные интересы, а не личное соперничество легло в основу этого известного политического противостояния. Вот почему наши предки отчаянно, снова и снова поднимали головы против жестокой имперской политики потерявшего милосердие Ак-Патши – русского «белого царя»…
Дух свободы и исламской демократии, который есть в Священном Коране импонировали воину-номаду Евразии с его подсознательным расовым инстинктом свободолюбия, природной склонностью к вольной жизни, «степной демократии», открытости и гласности. Поэтому мусульмане-кочевники достигли в лучшие периоды своей истории (Золотая Орда, Казахский Султанат) социальной гармонии и баланса между демократическими и аристократическими идеалами. При этом благодаря Степному Знанию «Даналык» (ядром которого выступала суфийская духовность) предки хорошо различали и чувствовали тонкую грань, которая отделяет стремление к Свободе от первобытной анархии и языческой вакханалии.
Назира Нуртазина,
профессор КазНУ им. аль-Фараби
[:]
