[:ru]
В 2018 году едва ли какая-нибудь страна в мире пережила больше политической турбулентности, чем Южная Корея. На внутриполитическом фронте новое либеральное правительство президента Мун Чжэ Ина выступило с мерами, направленными на борьбу с укоренившейся коррупцией, а также приняло прогрессивные (и горячо дискутировавшиеся) экономические решения, призванные помочь людям с низким уровнем доходов. Впрочем, эти важные изменения меркнут на фоне волны радикальных перемен, пришедшей из-за рубеж
Мало кто в Южной Корее ожидал, что президент США Дональд Трамп продемонстрирует такую решимость, подрывая послевоенный либеральный международный порядок. Этот порядок стал фундаментом экономического роста и демократического развития в Южной Корее, начиная с 1960-х годов. Теперь, когда он оказался под угрозой, южнокорейцы с беспокойством задаются вопросом, станет ли Трамп случайностью на один срок или же агентом долгосрочных, глубоких перемен.
В апреле 2017 года Трамп пригрозил «покончить» с «ужасным» соглашением о свободной торговле, которое на протяжении десяти лет укрепляло сохраняющийся уже полвека стратегический альянс Южной Кореи с США. Но в сентябре этого года южнокорейцы с облегчением наблюдали, как Трамп и Мун подписывают обновлённый вариант этого соглашения. Тем не менее торговая война администрации Трампа с Китаем, несомненно, нанесёт серьёзный экономический удар по Южной Корее.
«Экономика страны станет одной из наиболее пострадавших в мире, если начнётся полномасштабная торговая война», – предупреждает один из высокопоставленных южнокорейских торговых чиновников. И это может произойти ровно в тот момент, когда темпы роста экономики уже замедляются. Если Мун не справится с проблемами сокращения численности населения работоспособного возраста и роста неравенства, тогда в Южной Корее может появиться свой собственный Трамп.
Но есть и позитивные новости: страхи, что на Корейском полуострове начнётся военный конфликт, улеглись. В ноябре 2017 года некоторые американские эксперты по внешней политике оценивали шансы начала войны с Северной Кореей в 50%. Но сегодня США и Южная Корея работают вместе с КНДР, пытаясь найти реальную формулу денуклеаризации и длительного мира. В этом смысле 2018-й год стал поворотным. Переход от кризиса к дипломатии начался после того, как северокорейский лидер Ким Чен Ын позитивно отреагировал в своей новогодней речи на предложения Муна; впрочем, во многом этот переход объясняется смелыми политическими подходами Трампа.
Мун сигнализировал о том, что открыт для диалога с Северной Кореей, с момента вступления в должность в мае 2017 года. Он даже пригласил северокорейских спортсменов к участию в зимних Олимпийских играх в Пхёнчхане в феврале 2018 года. Тем самым были созданы условия для начала межкорейского диалога. Во время визита специального посла Южной Кореи в Пхеньян Ким впервые намекнул, что может отказаться от своей ядерной программы, и что он хотел бы встретиться с Трампом, чтобы это обсудить. В дальнейшем Ким заявил, что откажется от стратегии параллельного развития («политика byungjin»), то есть одновременного создания ядерного оружия и развития экономики, с тем чтобы сосредоточиться исключительно на экономическом развитии.
После трёх раундов межкорейских саммитов Мун и Ким подписали 19 сентября «Пхеньянскую совместную декларацию». Обе стороны обязались превратить Корейский полуостров в «землю мира, свободную от ядерного оружия и ядерных угроз». КНДР пообещала демонтировать стартовую площадку и полигон ракетных испытаний Тончхан. Обе стороны договорились также «активнее прекращать военную враждебность в регионах конфронтации», в том числе в пограничной демилитаризованной зоне и на Северной пограничной линии в Западном (Жёлтом) море. В целом совместная декларация представляет собой значительный прогресс на пути к снижению вероятности конфронтации с применением обычных видов вооружений, которая в реальности более вероятна, чем ядерная война.
Между тем 12 июня в Сингапуре на историческом саммите Трампа с Кимом США и КНДР достигли соглашения из четырёх пунктов, в котором выражается «желание народов двух стран стремиться к миру и процветанию». Это совместное заявление знаменовало собой важный сдвиг в американской дипломатии, однако его раскритиковали за отсутствие деталей по поводу графика и методов денуклеаризации. Для решения этих вопросов госсекретарь США Майк Помпео продолжал встречаться с северокорейцами, четырежды посетив Пхеньян в течение года.
Вернувшись из последнего визита в этой серии (его встреча с Кимом длилась три с половиной часа), Помпео сообщил о достигнутом прогрессе на пути к денуклеаризации КНДР, хотя и не уточнил деталей. Многие эксперты и наблюдатели настроены скептически. Дело в том, что режим Кима пока ещё не предпринял никаких серьёзных действий, несмотря на обилие переговоров.
Что будет дальше, можно только гадать. Но даже скептики в США согласятся, что продолжение дипломатических усилий предпочтительней того бряцания оружием, которое наблюдалось в 2017 году. В дальнейшем многое будет зависеть от готовности американских властей быть прагматичными в отношениях с режимом Кима. Устранение угрозы, исходящей от вооружённой ядерным оружием Северной Кореи, является в такой же мере задачей, связанной с психологическим восприятием, как и со сдерживанием. Маленькая, изолированная, экономически разрушенная страна, окруженная со всех сторон крупными державами, при любых обстоятельствах не будет чувствовать себя в безопасности.
Именно поэтому Ким не откажется от ядерного оружия, пока не будет полностью уверен в том, что его режим сможет процветать без этого оружия. Многие американские политики уже хорошо знают о необходимости успокоить тревоги режима, связанные с его безопасностью; это предварительное условие денуклеаризации. Однако никаких реальных действий по этому поводу так и не было предпринято. Кроме того, ещё предстоит увидеть, сможет ли администрация Трампа мобилизовать необходимую поддержку конгресса для дальнейшего движения вперёд в этом процессе.
Например, США могли бы подумать о декларации мира с целью завершить Корейскую войну. Помимо этого они могли бы открыть представительство в Пхеньяне или расширить гуманитарную помощь Северной Корее (вне рамок экономических санкций). Или же они могли бы пригласить северокорейские спортивные команды, артистов, чиновников и студентов принять участие в культурных мероприятиях на Западе или предоставить им возможность обучения там, тем самым продемонстрировав, что такое либеральная демократия и рыночная экономика. Ни один из этих вариантов не будет ослаблять режим санкций, которые могут оставаться в силе до тех пор, пока режим Кима не проведёт денуклеаризацию.
Ким уже позволил Муну обратиться к 150 тысячам северокорейцев, согласился на беспрецедентный визит в Сеул, пригласил в Пхеньян папу Франциска. Эти жесты позволяют сделать вывод, что, возможно, он хочет стать северокорейским Дэн Сяопином. Да, невозможно быть излишне осторожным, если имеешь дело с режимом Кимов; но не стоит удивляться тому, что молодой лидер может захотеть проводить иную стратегию, чем его отец.
Дэн Сяопин смог сконцентрироваться на задачах экономического развития лишь после того, как дипломатические отношения с США позволили создать для Китая более благоприятную внешнюю среду. Если есть хоть малейший шанс, что Ким серьёзно настроен двигаться к нормальному государству и к экономике XXI века, тогда международное сообщество не должно вставать у него на пути. Если это так, 2019-й год мог бы стать годом дальнейшего прогресса на пути к безъядерному, мирному Корейскому полуострову.
Юн Ён Кван, бывший министр иностранных дел Республики Корея, ныне почётный профессор международных отношений в Сеульском национальном университете
https://forbes.kz/life/observation/koreyskiy_god_diplomatii/
[:]
