Последние месяцы жизни Чокана Валиханова покрыты тайной. Если вы прочитаете развернутую биографию ученого, то сразу обратите внимание на одну особенность: о последнем годе его жизни сведения очень скудны, можно сказать, намеренно закрыты доступы к информации, особенно о последних днях.
Вопросы шепотом: найдут ли зрители ответ?
8 февраля в Семее состоялась премьера спектакля – драмы «Монолог шепотом» – в русском драматическом театре им. Ф.М. Достоевского. В постановке приняли участие актеры двух театральных коллективов Семея: русского театра им. Ф.М. Достоевского и казахского музыкально-драматического театра им. Абая. Пьеса написана ректором ЕНУ имени Л. Н. Гумилева Ерланом Сыдыковым, поставил ее режиссер из Кыргызстана Шамиль Джапаров, продюсером выступил директор научно-исследовательского Центра инновационной деятельности Казахского гуманитарно-юридического инновационного университета Ербол Курманбаев.
Пьеса состоит из одного акта: на суд зрителей представлена оригинальная трактовка жизни и смерти Чокана Валиханова посредством показа последних минут жизни смертельно больного казахского ученого. Перед глазами Чокана и зрителей проносятся самые значительные моменты его жизни, он видится и прощается в своем воображении или видении с самыми близкими людьми, а у отца просит прощение – вся жизнь промелькнула как мгновение!
В ходе последней ночи, последней драмы на сцене появляются образы дорогих Чокану людей: Федора Достоевского, Григория Потанина, отца – Чингиса Валиханова, первой любви Жадыры, Карла Гутковского, Герасима Колпаковского, которые видимы лишь ему и с которыми он ведет свой последний предсмертный разговор. Хотя Чокан полон творческих планов продолжить свою научную работу, монолог или воображаемые диалоги – это последняя исповедь, подведение последней черты на краю жизни, познание последней горькой истины.
Недаром спектакль начинается под мрачные мелодии кобыза и завывания шамана, пытающегося излечить умирающего Валиханова, а в центре декораций разорванное колесо – колесо жизни, которое занесло его в этот отдаленный аул вдали от друзей и родных, как Чокан выразился, «в богом забытом краю», и оно ныне разбилось. Ведь ему накануне приснился сон, будто его предки – знаменитый Абылай хан, прадед хан Вали – машут ему и зовут к себе.
Конечно, одна из самых обсуждаемых тем для главного героя является вопрос о причине его смертельной болезни, его быстрого угасания «в богом забытом краю». С самого начала спектакля звучат слова Чокана: «Не могу ничего есть, все чудится отравой, как кумыс, каким потчуют денщики, приставленные из Верного… Ни света белого очам, ни покоя душе. Тело ломит, мысли горят, как головешки в костре. Тяжко думать, когда все болит… Что за болезнь, о, Создатель? (Стонет)».
Валиханов прямо спрашивает об этом Колпаковского: «Я и подумал грешным делом, что меня таким способом решили… ну, покарать что ли… за желание стать старшим султаном, мне кажется… Или причиной уход от генерала Черняева, как думаете, Герасим Алексеевич?»
Этот вопрос Чокан задает и своему другу Григорию Потанину: «А нынче я, по мнению руководства, чуть ли не отступник, видите ли, после того как ушел от Черняева. И что же, от меня можно вот так просто отречься? От военного разведчика? Неужели кто-то думает избавиться от меня?.. Или все же не понравилось, что я избирался в старшие султаны? Испугались тени ханской власти?»
Валиханов просит полковника Гутковского найти отравителя и указывает на своего денщика: «Простите, вот, положим, денщики… Уж не травят ли меня? Особенно один из них у меня на подозрении. Карл Казимирович, ведь вы привели меня в разведку после Кадетского корпуса. Так помогите разобраться. Чем поит денщик, скажите честно? Уж не ядом ли каким?»
В драме «Монолог шепотом» этот вопрос остался без ответа – этот вопрос адресован зрителям.
Чокан погиб от чьих-то рук
Действительно, последние месяцы жизни Чокана Валиханова покрыты тайной. Если вы прочитаете развернутую биографию ученого, то сразу обратите внимание на одну особенность: о последнем годе его жизни сведения очень скудны, можно сказать, намеренно закрыты доступы к информации, особенно о последних днях. Кто был рядом в последние дни жизни Валиханова, если он болел, то чем и как болел, есть ли данные местных эскулапов или свидетельства близких о его болезни, как похоронили, кто был на похоронах, куда исчезли записи, документы ученого и т.д.?
Даже биографии Валиханова разных авторов грешат принципиальными противоречиями, нестыковками существенных деталей, которые могли бы пролить свет на причину его смерти.
Например, такой пример. В 1983 году в издательстве «Молодая гвардия» в серии «Жизнь замечательных людей» выпустила книгу «Валиханов» московской исследовательницы биографии ученого Ирины Стрелковой. Некоторые авторы приводят ее слова: «Существует версия, что Валиханов умер не от туберкулеза, его убили. Все возможно». Я прочитал второе издание этой книги 1990 года выпуска, но таких строк не нашел. Возможно, эти слова убраны в указанном издании или они прозвучали в другой работе, статье Стрелковой.
В любом случае, такой вывод напрашивается из скудных материалов о последних месяцах жизни ученого. Например, о туберкулезе, которым будто бы болел Валиханов, заговорили после его смерти! В свидетельствах, письмах, документах говорилось о простудах, недомоганиях, болезнях Чокана, но о чахотке – ни слова. Тем не менее, туберкулез является основной причиной смерти ученого в его официальной биографии. Это, несмотря на то, что казахи раньше, в том числе и в ХIХ веке, не знали туберкулеза благодаря активному потреблению кумыса. Это медицинский факт. А Чокан пил кумыс.
«Не менее спорными до сих пор остаются обстоятельства смерти Чокана. Официальная версия о том, что он умер от туберкулеза, еще современниками была встречена с недоверием. Вот что, к примеру, писал видный ученый А. Гейнс: «Администрация Сибири обиделась, что без посредства ее Чокана представили в Петербурге государю, и он обласкал его. Начался ряд оскорблений и придирок, уложивших Чокана в настоящем году в гроб» (Кадыржан Абуев).
«Знаменитый путешественник и исследователь Центральной Азии П.П.Семенов-Тян-Шанский, оценивая выдающегося современника на общем собрании Русского географического общества провозгласил: «В глубине киргизских степей, на границе России с Китаем, погиб еще в рассвете лет даровитый киргизский султан Чокан Валиханов. Смерть унесла одного из самых просвещенных людей их национальных окраин. Ему было всего 30 лет от рождения». Великий ученый не случайно употребил термин «погиб» и во всеуслышание подтвердил, что Чокан «погиб от чьих-то рук». Иначе он бы указал просто «умер» и отметил причину смерти – «чахотка». Даже в официальном траурном сообщении П.П.Семенов-Тянь-Шанский не побоялся проигнорировать требование спецслужб сделать акцент на болезнь туберкулезом Валиханова, заявил, что ученик и близкий друг «погиб» и в «30 лет». (Андрей Березин. Чокан: одной загадки меньше).
И А. Гейнс, и П.П.Семенов-Тянь-Шанский не были кабинетными учеными: они много ездили по казахской Степи и встречались со многими очевидцами событий вокруг Валиханова. Например, А. Гейнс посетил аул в урочище Кочен-Тоган у подножья Алтын-Эмельского хребта, где скончался Чокан, видел его вдову.
Ссылка Чокана с отравлением?
«Подогнанная» официальная версия смерти Валиханова была «спущена» с военных ведомств российской империи, а не составлена учеными: значит, были причины для составления такой версии без фактического материала и распространения по своим каналам «информации» задним числом о том, что Чокан с пребывания в Петербурге болел туберкулезом. И впоследствии «туберкулезная» деталь во время работы султана в северной столице стала входить в его биографию разных авторов.
Эта версия настойчиво внедрялась, несмотря на личные заверения ученого в обратном, например, в письме отцу: «За время пребывания в Петербурге я стал чувствовать себя лучше прежнего. Видимо, его климат мне не так уж вреден».
Есть версия, что спецслужбы царской России заранее отработали легенду об неизлечимой болезни Чокана. Его научные труды, тайная поездка в Кашгарию выявили в нем не только выдающегося ученого, но и потенциально независимого политика или общественного деятеля, чьи взгляды не совпадали с политикой царской России. Высокопоставленные чиновники Азиатского департамента, где Валиханов работал, были настроены к Чокану враждебно за его проницательные и независимые суждения. И недаром уже в Петербурге к нему приставили соглядатая – денщика Сейфулмулюкова. Что денщик шпионил за ним, был уверен сам Чокан.
К тому же Валиханов «болел», чтобы делать свои дела. И.Стрелкова отмечает, что после разведки в Кашгарию Чокан «заболел», чтобы досконально завершить научные труды о путешествии и затянуть время перед поездкой в Петербург, куда настойчиво приглашали для отчета. Так же казахский ученый «болел» в Петербурге для тайной поездки в Париж, куда он вроде съездил по косвенным данным. Недаром в «Колоколе» Герцена впоследствии появились анонимные статьи о Казахстане, явно написанные Валихановым.
Даже для того, чтобы «выдавить» султана из Петербурга, недруги отчасти использовали его некие болезни как причину, при этом не забыв «для сопровождения» соглядатая – денщика Сейфулмулюкова. Если штаб-ротмистр Валиханов был серьезно болен, тем более заразным туберкулезом, то он наверняка вышел бы в отставку и лечился, а не продолжил службу и активную научную работу.
Но даже официальная версия смерти ученого не дает ответа на ряд простых вопросов. Если Чокан был болен туберкулезом, притом в открытой форме, то как он попал в армию полковника Черняева в июне 1864 года? Конечно, больной военный не мог попасть: его смерть наступила 10 апреля 1865 года – если от туберкулеза, то до военного похода он должен лежать в постели и лечиться. Как известно, смерть от туберкулеза при открытой форме происходит по истечении 3-4 лет.
С какой целью к нему в далеком ауле в урочище Кочен-Тоган приставили двух слуг?
Как смертельно больной Чокан там женился на двоюродной сестре султана Тезека?
Все данные скрыты тайной завеса, но эти скупые, отрывочные свидетельства говорят о своеобразной ссылке Валиханова на окраину империи с последующим отравлением. В одном письме Чокан писал, что так сильно разболелось горло, что не может глотать пищу. В письме к отцу (если не подделка): «Устал, нет никакой силы, весь высох, остались одни кости, скоро не увижу света. Это будет мое последнее письмо. Прощайте, обнимаю всех». Разве не похоже на отравление?
Даже на такой вопрос, как попал Валиханов в горы Алтын-Эмеля, нет исчерпывающего ответа. Будто бы сам султан уехал туда после ссоры с Черняевым; туда его послало военное ведомство следить за событиями в неспокойном приграничном районе Китая; по поручению начальника Алатауского округа генерал-майора Г.Колпаковского и т.д. А генерал-майор имел прямое отношение если не к смерти султана, то к его пребыванию в отдаленном районе: у него оказались отчеты ученого, которые Колпаковский представил как …частные письма.
Некоторые авторы указывают: именно генерал-майор послал Валиханова на место последнего проживания. Недаром у него просил деньги Чокан из своей ссылки – он не получал там жалования. При этом к нему приставили слугу или двух слуг – чем они занимались, если это частная поездка? Если ученый не поехал по поручению властей, то почему он не вернулся к родителям лечиться – его насильно держали в ссылке?
У многих разведчиков, которые в конце своей деятельности имели проблемы с властью, жизнь короткая. А они – большие проблемы с царской властью – у Чокана были. После такого взлета как ученого, военного, путешественника, разведчика – безвестный конец. Возможно и то, что с подачи полковника Черняева спецслужбы могли взять Чокана в активную разработку с целью получения через агентуру (домашний арест под наблюдением денщика, находящегося на довольствии у правительства) сведений о его неблагонадежности с последующим физическим устранением.
Если мы не можем докопаться до истинной причины смерти наших гениев, отстоять их честь, то как мы можем состояться в качестве нации, суверенной страны? И какова цена «великой дружбы» России и Казахстана, если в ней исчезают великие сыны Степи?
А ответы на простые вопросы есть: ряд материалов, связанных с исследованиями Валиханова, хранится в фондах Российского военно-исторического архива, которые в свое время были закрытыми. Если современная Россия откроет архивы военных ведомств, то покажет свой «уход» от политики царской и советской России.
d.eldesov@mail.ru
Дастан Ельдесов
