Курсовая работа: Внешняя и внутренняя политика Ирана на современном этапе

 

Содержание

 

Введение……………………………………………………………..………………3

 

Глава 1

Внутренняя и внешняя политика Ирана на современном этапе

 

• Некоторые аспекты исламской демократии – противоборство либералов и консерваторов в Иране…………………………………………………..……6

1.2  Некоторые аспекты политики Ирана в регионе Каспийского моря………..15

 

Глава 2 Иранский фактор во внешней политике США, России и Евросоюза

 

2.1. Внешнеполитические подходы США, ЕС, России к иранской проблеме

…………………………………………………………………….…………………21

2.2. Иран и российско-американские отношения………..…………………………..31

 

Заключение………………………………..……………………………………………43

 

Список использованной литературы…………………………………………..48

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Актуальность темы. 

 

В настоящий момент мы уже реально осознали, что Казахстан, наряду с соседними странами, является зоной, где переплетаются не всегда совпадающие интересы мировых держав. В этой ситуации необходимы четкие и ясные приоритеты во внешней политике. В своем историческом Послании народу Казахстана Н.А.Назарбаев отметил, что «наши приоритеты во внешней политике остаются неизменными – активная, разносторонняя и сбалансированная внешняя политика, способная противостоять вызовам 21 века и нацеленная на обеспечении долгосрочных национальных интересов». /1/

Сегодня, кажется, уже все согласны с тем, что главный вызов ведущим державам и мировому сообществу в целом исходит из региона «расширенного» Ближнего Востока. «Расширенный» Ближний Восток – это дуга, на которой расположены государства Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока, Персидского залива и Центральной Азии, фактически она доходит до Юго-Восточной Азии. Ранее та же дуга именовалась американскими учеными и официальными лицами Большим Ближним Востоком, «Евразийскими Балканами». Термин «расширенный» был введен в международный политический лексикон на саммите «большой восьмерки» в июне 2004 года. По мнению З.Бжезинского, «Евразийские Балканы» имеют важное значение с точки зрения исторических амбиций и амбиций безопасности трех самых непосредственных и наиболее мощных стран, а «именно России, Турции и Ирана, причем Китай также дает знать о своем интересе к региону. Однако «Евразийские Балканы» гораздо более важны как потенциальный экономический выигрыш: в регионе помимо важных полезных ископаемых, включая золото, сосредоточены огромные запасы природного газа и нефти.» /2/

В самом сердце этой огромной территории находится Иран. В результате стечения многих обстоятельств сегодня именно от Ирана зависит стабильность и управляемость всего указанного пространства. То, как будет развиваться сама эта страна и будут строиться ее отношения с Соединенными Штатами, Европейским союзом и Россией, во многом определит, продолжится ли и в дальнейшем деградация данного региона, или же негативные процессы повернутся вспять, открыв пространство для модернизации, а затем, возможно, и для демократизации. По ряду объективных причин Иран имеет шанс стать лидером «расширенного» Ближнего Востока.

В свою очередь стратегия Запада и России на иранском направлении способна решающим образом сказаться на судьбе Ирана и, следовательно, всего региона в целом. Либо они помогают Ирану («присматривая» за ним) трансформироваться в региональную державу, проводящую вполне предсказуемую и отвечающую интересам внешних сил политику, либо, сохраняя нынешний курс, становятся пассивными наблюдателями того, как

______________________

1. Назарбаев Н.А. Послание Президента Республики Казахстан. Алматы, 2005г. – 97с.
2. Бжезинский З. Великая шахматная доска М.2002 с.150-151

Тегеран захватит доминирующие позиции в регионе в противовес США, Европе и России и завладеет ядерным оружием. Последнее грозит полной потерей управляемости «расширенного» Ближнего Востока.

Степень разработанности темы: социально-политическую литературу по теме исследование можно разделить на три группы:

Первую группу составляют работы зарубежных авторов: среди зарубежных авторов неизменное внимание иранской теме уделяют С. Хантингтон, Ф. Фунуями, З.Бжезинский. «Перед Америкой  стоит задача завоевания мирового лидерства и определяет Иран как регионального лидера с ядерными амбициями, а район расширенного Ближнего Востока важным для США, где интересы США могут подвергнуться опасности и, следовательно, необходимо проводить активную внешнюю политику». /3/ Он отмечает, что Америка должна закрепить свои позиции на Ближнем Востоке.

Вторая группа состоит из работ российских ученых: Д.Суслова, Н.Мамедовой, В.Белокреницкого. «Еще один не менее важный аспект – это страны мусульманского  региона, где надо активнее сотрудничать с нашими соседями». /4/ Он подчеркивает, что только сотрудничество может обеспечить безопасность мира.

Третья группа состоит из казахстанских ученых: У. Касенова, К.Султанова, К. Токаева «Дипломатия Республики Казахстан может служить в качестве основного руководства для рассмотрения внешней политики РК в последующий период». /5/ В ней содержится большой фактологический материал об экономических и политических связях Казахстана с международными организациями,  государствами мира на  первом этапе независимости РК.

Источниковой базой курсовой работы послужили материалы периодической печати, монографии, научные сборники, статьи, переводные работы, Интернет, а также документы, договора, соглашения, которые были подписаны в Республике Казахстан с различными государствами.  11 мая 1996 года в Тегеране обсудили вопросы првового статуса Каспийского моря и сотрудничества прибрежных государств в разработке и использовании минеральных и биологических ресурсов моря, защиты его природной среды и, принимая во внимание особенности экосистемы Каспийского моря, где состоялось совместное заявление по вопросам Каспийского моря. /6/

Стороны считают, что разработка и заключение Конвенции о правовом статусе Каспийского моря на основе консенсуса пяти прибрежных государств является их первоочередной и неотложной задачей.

 

_________________________________

3. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. -1994. -№1. — С5-31; Фукуяма Ф. Конец истории // Вопросы философии. – 1990. -№3. -С4-14; Бжезинский З. Великая шахматная доска Международные отношения. -М., 2002.-256с.
4. Мамедова Н. Иран: оттепель с заморозками // Азия и Африка сегодня. – 2002. -№4. -С25-30; Суслов Д. Иранский ключ к мировой стабильности // Россия в глобальной политике. -2005. -№1. -С25-32; Белокреницкий В. Мусульманский регион у южных границ СНГ. — Мусульманские страны у границ СНГ. — М., 2001. -350с.
5. Касенов У.А. Безопасность Центральной Азии. -Алматы: Кайнар, 1998. -280с.; Султанов К.С. По пути добрососедства // Актуальные проблемы внешней политики Казахстана. — М: Русский Раритет. -1998. -№3. –С5-10;
6. Токаев К. Под стягом независимости. -Алматы: Бiлiм, 1997. –С20-30.

 

Основными источниками для написания работы Данный круг источников позволил решить основные задачи исследования и представить позиции и роль

страны в системе современных международных отношений.

Методологической основой послужили труды и идеи Н.А.Назарбаева. В своих работах Глава государства отмечает: «Очень важно продолжить кропотливую работу по дальнейшей реализации целей Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии»./5/

Научная новизна работы состоит в том, что, ознакомившись с широким кругом источников с учетом их критического осмысления, была сделана попытка систематизировать ранее известные исследования по  внешней и внутренней политики Ирана с новейшими данными. В целях научного и объективного подхода к исследованию внешней и внутренней политики Ирана, его положению в  системе международных отношений мы опирались на апробированные методы научного сбора и анализа исторических фактов и отражающих их документов. Особое значение имели принципы системности, соотношения субъективных факторов и объективных условий. 

Цель курсовой работы заключается в  некоторых аспектах внешней и внутренней политики Ирана  на современном этапе. Исходя из этого, были поставлены следующие задачи:

1.Рассмотреть процесс социально-политических изменений в Иране на современном этапе.

2.Определить основные приоритеты внешней и внутренней политики Ирана в процессе трансформации общества.

3.Исследовать фактор Ирана в отношениях США, ЕС и России на современном этапе.

Практическая значимость курсовой работы

Выводы и основные положения работы могут быть использованы широким кругом специалистов – международников, историков, политологов, практическими работниками внешнеполитических ведомств РК, СМИ, в учебном процессе высших и средних учебных заведений.

         Структура работы. Курсовая работа состоит из: введения, двух глав и заключения и списков использованной литературы.

В I главе исследуются внутри- и внешнеполитические приоритеты Ирана.

Во II главе раскрывается внешнеполитические подходы США, России, ЕС к иранской проблеме. В заключении подводятся некоторые итоги развития Исламской республики Иран.

Объем работы составляет 50 страницы.

 

 

 

 

____________________________________

5. Совместное заявление Президентов Республики Казахстан и Исламской Республики Иран по вопросам Каспийского моря. 11 мая 1996г. В кн.: Сборник документов по Международному праву. Т II. –Алматы, 1998. –С 160-162.

ГЛАВА I. Внутренняя и внешняя политика Ирана на современном этапе.

 

1.1 Некоторые аспекты исламской демократии – противоборство либералов и консерваторов в Иране

 

В наши дни уже мало кто сомневается, что исламский ренес­санс — это состоявшееся явление, которое будет во многом опреде­лять судьбы мировой политики в наступающем столетии. Однако всего каких-нибудь 20 лет назад никто не осмелился бы прогнозиро­вать приход к власти в таких странах, как Иран или Турция, происламских правительств и, тем более что ислам заменит собой комму­низм в противостоянии с Западом. Сегодня — это свершившиеся фак­ты, и ничто не говорит о том, что сложившаяся ситуация будет быст­ро меняться. Время от времени на Западе появляются отдельные благосклонные публикации, позитивно оценивающие некоторые стороны социально-политической деятельности ряда исламских го­сударств. Прежде всего, это касается ближневосточных монархий, что можно рассматривать как поиск альтернативы иракскому, ливийско­му или суданскому вариантам развития, Однако по-прежнему резко негативное отношение проявляется к политическому исламу в таких странах, как Иран и Турция. А между тем, исламский режим в Иране отпраздновал свое 25-летие, турецкие исламисты превратились во влиятельную политическую силу, которая ведет успешную парла­ментскую борьбу за власть. Поэтому, несмотря на устойчивые запад­ные «клише», обвиняющие исламистов этих стран в экстремизме, терроризме и фундаментализме, а также во многих других грехах, необходимо сегодня разобраться, в чем сила исламистов и привлека­тельность их идей для многомиллионных масс в этих странах. Откуда у Запада стойкое неприятие к исламскому феномену, действительно ли политический ислам угрожает устоям западной цивилизации?

Для ответа на эти и некоторые другие вопросы необходимо об­ратиться к теории и практике политического ислама в этих странах. Наибольший интерес, естественно, представляет Исламская Респуб­лика Иран (ИРИ), где уже в течение более 25 лет достаточно успешно осуществляется исламское правление. Шиитское видение экономи­ческого и общественного развития этой страны можно проследить по официальным документам ИРИ, а также исследуя творчество такого неоспоримого авторитета мусульманского мира, как имам Р.Хомейни. Известно, что Р.Хомейни предпринял попытку реализа­ции в своей стране разработанной им концепции исламского правле­ния, которая входит в противоречие с шиитским догматом о невоз­можности справедливого правления в исламском государстве до при­хода сокрытого 12-го имама Махди. Р.Хомейни порвал с этим схолас­тическим подходом, заявив о возможности осуществления третьего, исламского, пути развития на принципах справедливости и улучше­ния благосостояния всего населения в результате правильного управ­ления страной со стороны духовного лидера — факиха. Этим он вы­звал большое недовольство практически всех высших религиозных авторитетов в иранском государстве, которые отстаивают принцип невмешательства духовенства в непосредственное управление госу­дарственными делами. Примирения не состоялось до сих пор, и все великие аятоллы проживают вдали от столичного Тегерана — в Куме, Мешхеде и даже за пределами Ирана в Кербелле и Неджефе. Поэтому сказать, что исламское правление в Иране осуществляется от имени всего духовенства, можно лишь с большой оговоркой.

В целом, суть последовавших за революцией реформ Р.Хомейни сводилась не столько к возврату к традиционным духов­ным и культурным ценностям шиизма, сколько к выходу ислама за рамки средневековых догматов, которые долгие годы не позволяли духовенству приспособиться к происходившим в стране и в мире в целом общественно-экономическим переменам. Уже поэтому обви­нения в адрес Р.Хомейни в ретроградстве и покушении на основы современной цивилизации выглядят безосновательными. Р.Хомейни еще задолго до революции неоднократно подчеркивал, что его теория не бросает вызова современному научно-техническому прогрессу и тем более частной собственности, на которой базируется рыночная экономика. Она лишь призывает положить конец западному засилью в политической и экономической жизни иранского государства, по­кончить с коррупцией и несправедливым распределением нацио­нального богатства между отдельными слоями иранского общества, заменить западную «порочную» мораль мусульманской нравственно­стью. Как показала последующая практика исламского правления, эти заявления не были голословными. Так, в ст.ст. 46 и 47 Конститу­ции ИРИ четко зафиксировано право каждого на личную и частную собственность, что, как известно, лежит в основе капиталистического способа производства и отношений в целом. В то же время имам Р.Хомейни в своем завещании написал, что «ислам не приемлет коммунизм и марксизм-ленинизм из-за того, что они выступают против частной собственности и за обобществление, но одновременно ислам осуждает капитализм, рассматривая его как противоречащий соци­альной справедливости. Год от года иранское руководство становится все более компетентным и сведущим в проведении внутренней и внешней политики». /1/

Естественно, что в первую очередь пра­вящее духовенство заботится о подготовке кадров в религиозных цен­трах страны в Тегеране, Куме, Мешхеде и других городах, где талибы — слушатели религиозных училищ занимаются в классах, осна­щенных компьютерами и другими видами оргтехники, имеют вели­колепные библиотеки, содержащие далеко не только религиозную литературу, но также книги и документы по всем областям знаний. Таким образом, несмотря на известные трудности, исламский режим в Иране сумел за прошедшие годы подготовить довольно прочную базу для дальнейшего проведения своей политики.

1.Исламский ренессанс наших дней — это по­пытка традиционных восточных обществ использовать исторические и культурные особенности и

__________________________________________

1. Дружиловский С., О теории и практике исламского правления в странах Среднего Востока (Иран, Турция). – М; 2001. – С 67-100

традиции мусульманских народов для ускорения их социального и экономического развития. Удастся ли им это сделать, покажет время. Но уже сегодня ясно, что в обозримом будущем Запад, если он не хочет быть втянутым в глобальную кон­фронтацию с мусульманским миром и Востоком в целом, должен будет предпринять шаги для окончательного решения колониального вопроса, — вслед за предоставлением политической независимости признать за этими странами право осуществлять независимую эко­номическую и социальную политику. Только тогда появятся реаль­ные предпосылки для успешного саморазвития восточных государств и быстрого втягивания населяющих их народов в современные эко­номические процессы. После этого можно будет с уверенностью прогнозировать, что ислам для западной цивилизации станет не более опасным, чем японский синтоизм или таиландский буддизм.

То, что случилось в Иране в 1979 году, по своей сути и результатам было действительно рево­люцией: произошла коренная ломка прежней политической системы, соци­альных отношений, институтов соб­ственности. Исчезли старые элиты, а на их место к власти пришли новые. На авансцену вышли новые социальные группы и слои со своими интересами и требованиями. Эти требования озву­чил Хомейни и созданный им исламс­кий режим. После этих бурных событий про­шло  четверть века, целая эра. Отшумела война Ирана с Ираком, рас­пался СССР, начинает успокаиваться Афганистан, появились Интернет и глобализация. И только в Иране вре­мя как будто остановилось. Все те же тотальные запреты в духе своеобраз­ных трактовок муллами канонов исла­ма, все та же конфронтация со «все­мирным дьяволом» — США. В этой об­становке выросли целые поколения. Конечно, иранское общество не статич­но. Второй срок на выборах побежда­ет президент-реформатор Мухаммад Хатами, а либерализация настойчиво стучит в двери иранской политики. Это чувствуют те политические деятели и избиратели, которые поддерживают Хатами и его курс. Но об этом знают и те, кто хочет, чтобы Иран всегда жил по заветам Хомейни, как бы ни менял­ся мир вокруг них.

Примерно с середины 1990-х годов считается, что на иранской политической сцене сформи­ровались два основных лаге­ря — либералы и консерваторы. Первые группи­ровались вокруг нового прези­дента М. Хата­ми, сменившего в 1997-м Рафсанджани, имевшего репутацию «умеренного».

В то же время тревожные события начавшего века в различных реги­онах мира, в том числе непосредственно примыкающих к Ирану (Ближний Восток, Афганистан, Ирак, Центральная Азия), поставили под удар новую внешнеполитическую концепцию иранского президента. Эскалация насилия и начало перехода к организации новой системы международной безопасности, ставящей во главу угла борьбу с меж­дународным терроризмом и организованной преступностью, застави­ли по-новому взглянуть на инициативу президента Хатами. В новых сложившихся условиях, когда столкновение западной и исламской цивилизаций как никогда реально, диалог между цивилизациями может казаться пустой фразой. Но именно в такой решающий момент Иран, неоднократно провозглашаемый США очагом международного терроризма, демонстрирует завидную настойчивость в противоборст­ве с экстремистскими силами. Реакция официального Тегерана на произошедшие 11 сентября 2001 г. террористические акты в США была весьма решительной и однозначной: необходимы усилия всего мирового сообщества для борьбы с таким злом, как международный террор и насилие. Эта по­зиция официального Тегерана была озвучена в заявлениях президен­та Ирана С.М.Хатами, министра иностранных дел К.Харрази и секре­таря Высшего совета национальной безопасности М.Роухани, при­звавших международное сообщество принять действенные меры по борьбе с терроризмом. /2/

Внутриполитическая, в частности партийная, жизнь для Ира­на — относительно новое явление. Еще совсем недавно иранское общество считалось закрытым, особенно после начала войны с Ираком в 1980г., когда практически все политические партии были распущены.

Шиитское духовенство не только возглавило борьбу против шахского режима и добилось его свержения в 1979г., но и создало такую структуру власти, которая обеспечила руководство в ней пред­ставителям религиозной элиты. Конституция законодательно закре­пила баланс влияния светских и религиозных структур — этой свое­образной формы государственности в виде исламской республики. Явный приоритет религиозного начала постепенно стал сменяться повышением влияния светских государственных деятелей и тех орга­нов власти, в которых они преобладали. Начались конфликты между религиозно ориентированным Наблюдательным советом и меджли­сом, который год от года становился все более прагматичным в своей деятельности. Понадобилось создание арбитражного органа для раз­решения возникающих между ними разногласий. Многое в полити­ческой жизни страны стало определяться теми лицами, которые при­ходили во власть, В условиях несменяемости рахбара (духовного лидера) Али Хаманеи, находящегося у власти с 1989 г, ярким отраже­нием политических изменений в стране стали состоявшиеся 8 июня 2001 г. выборы президента страны. На второй срок был избран Сайед Мохаммад Хатами.

2. Первый четырехлетний период (1997-2001) пребывания у власти С.М.Хатами, которого в зарубежной прессе назвали «аятолла Горбачёв», ознаменовал новый этап в политической истории Ирана. С.М.Хатами принял некоторые меры по демократизации политиче­ской жизни. Особенно заметным было изменение внешнеполитиче­ского курса страны. Президент страны, долгие годы ассоциировав­шейся с идеями экспорта исламской революции, выступил с инициативой новой парадигмы международных отношений — кон­цепцией «диалога цивилизаций». Началось сближение Ирана с миро­вым сообществом. В меньшей степени новому президенту удалось продвинуться в области хозяйственного развития. Фактически до 2001 г. не было принято ни одного

 

__________________________________

2. Вартанян А., Иран: »Диалог цивилизаций»как средство борьбы с терроризмом. // Персия. -2002. -№1. -С.5-10.

 

нового основополагающего зако­на, который стимулировал бы углубление экономических реформ. Это касается налогообложения, защиты частных и иностранных ин­вестиций, гарантий инвестиций и их возврата и т.д. До выборов в меджлис в феврале 2000г. не был принят в окончательном варианте даже третий пятилетний план на 2001-2005 гг. — нормативно-правовой акт, определяющий основные направления развития стра­ны. Все законодательные рычаги находились в руках противников реформ, которые составляли большинство в меджлисе и с которыми правительство Хатами было вынуждено работать первые два года. Новым явлением в политической жизни стало создание раз­личных партий и группировок, В стране ранее фактически действова­ла, да и то полулегально, только одна партия, основанная бывшим первым   премьером   Временного революционного   правительства М.Базарганом, — Движение за свободу Ирана (ДСИ). Несмотря на ее религиозный характер, партия состояла в основном из светских дея­телей’. Другие партии представляли собой гораздо более ярко выра­женные религиозные организации. Попытка легального учреждения проправительственной партии и использования ее для укрепления своих политических позиций была предпринята накануне президент­ских выборов 1997 г. технократами из правительства президента Рафсанджани. Они создали организацию «Группа шести», или «Горухе каргозаране  сазендеги»   («Группу  служителей   созидания»),   затем оформившуюся в партию «Каргозаран». До ее появления внутрипо­литическая борьба, особенно после роспуска в 1987 г. Партии ислам­ской республики, определялась взаимоотношениями двух группиро­вок   духовенства    —    Организации    борющегося    духовенства   и Ассамблеи борющихся улемов (борющегося духовенства), которую в сокращенном варианте по-персидски называют «Маджма». Члены этих группировок до сих пор составляют не только религиозную, но и политическую элиту страны, которая занимает ведущие посты в госу­дарстве, иногда примыкая к различным партиям. Накануне состояв­шихся 18 феврали 2000 г. выборов в меджлис шестого созыва был соз­дан «Фронт 23 мая, или второго хордада» (день победы на выборах президента С.М.Хатами), в который вошли 18 партий и организаций. Они выдвинули несколько общих кандидатов. Главным политиче­ским ядром блока стала партия «Мошарекят», образованная братом президента Мохаммадом Резой Хатами. /3/

Сторонники Хатами одержали убедительную победу на выбо­рах в меджлис, что укрепило позиции светски ориентированных пар­тийных организаций и Ассамблеи борющихся улемов. Иранские из­биратели ожидали от правительства и нового меджлиса, который также оказался в руках реформаторов, решительных шагов по реаль­ному ускорению преобразований. В какой-то мере эти ожидания оп­равдались: законотворческий процесс либерализации общества по­шел быстрее. Был принят окончательный вариант третьего пятилетнего плана, одобрены поправки к закону о свободных зонах и

________________________

3. Юнусова А. Ислам в контексте современных этнополитических процессов в России Ислам в Евразии. – М., 2001.- С. 260-287.

создание первого негосударственного банка. Новые законопроекты о налогах, о банковской системе, об иностранных инвестициях, о раз­деле продукции приблизились к общемировым нормам, но так и не были приняты.

Прорыва в демократизации общества не произошло, а по мере приближения президентских выборов политическая напряженность стремительно нарастала. Консервативное духовенство, стремясь воз­местить потери от поражения на парламентских выборах, активизи­ровало борьбу за усиление контроля над внутриполитической жизнью общества и сохранение приоритета религиозных структур власти. Оно заставило меджлис принять поправки к закону о прессе, согласно ко­торым суд мог заставить журналистов раскрыть источники информа­ции и лишить права на работу в прессе любого лица, заподозренного в вовлеченности в «дестабилизационную» деятельность. Возрастной ценз для избирателей был повышен с 15 до 16 лет с целью уменьше­ния поддержки реформистов среди молодежного электората.

Самого большого успеха консерваторы добились в деле ущем­ления свободы печати и слова с помощью религиозных органов власти, включая суды. Наблюдательный совет издал ряд рекоменда­ций, направленных на ограничение свободных политических дискус­сий. Было закрыто свыше 37 периодических изданий, арестован ряд журналистов, политических деятелей. Для разгона студенческих и молодежных митингов и собраний использовались военные силы.

Более 70 человек, тесно связанных с партией «Движение за свободу Ирана», были арестованы, а некоторые и осуждены по обви­нению в действиях, направленных на свержение исламской респуб­лики. Деятельность же самой партии была запрещена, Под давлением консервативно настроенных религиозных деятелей в отставку ушли такие члены правительства и соратники Хатами, как заключенный под стражу Абдулла Нури, а также Атаулла Мохаджерани. Накануне президентских выборов в марте-апреле 2001 г. за решеткой оказались и заместитель министра внутренних дел Мостафа Таджзаде, бывший руководитель МВД Хашем Сабакиян, бывший мэр Тегерана Мохаммад Тавазоли, племянник Мехди Базаргана — Абольфазл Базарган. /4/

Ситуация перед президентскими выборами 2001 г. разительно отличалась от предыдущих выборов. Победа Хатами в 1997г. скорее была победой «против» тогдашнего спикера парламента Акбара Натег Нури, решительного противника начатых прежним президентом Рафсанджани реформ. Хатами в то время представлялся духовенству весьма приемлемой кандидатурой, так как его программа обеспече­ния конституционных прав не связывалась с дальнейшими шагами по демократизации режима. Для религиозной элиты он был даже более удобен, чем энергичный и опытный политик Рафсанджани. Однако за три года пребывания Хатами у власти большинство иранцев стали связывать с ним надежды на улучшение своего положения, повыше­ние уровня жизни, на более тесные связи Ирана с мировым со­обществом, которые

 

____________________________

4. Мамедова М. Иран: оттепель с заморозками // Азия и Африка сегодня. – 2002. — №4. – С. 25-30.

позволили бы стране повысить экономический уровень и политический вес. Для всех было очевидно, что переизбра­ние Хатами стало бы выражением устремлений иранцев к ускоренной эволюции режима, проведению политических реформ. Недаром на­кануне выборов Организация моджахедов исламской революции за­являла, что выборы 8 июня — это референдум в пользу «реформ и необратимости» или «консерватизма и закрытости». Понимали это и консервативная часть духовенства, сосредоточенная главным образом в Наблюдательном совете, и глава Совета по целесообразности — бывший президент Али Акбар Рафсанджани, у которого сложились непростые отношения с Мохаммадом Хатами, и духовный лидер страны Али Хаменеи. Но другого, более харизматического, кандидата у них не было.

Победа Хатами на выборах практически ни у кого не вызывала сомнений. Однако для иранского менталитета чрезвычайно важна и убедительность победы, выражаемая в соотношении голосов «за» и «против». Поэтому консерваторы были заинтересованы в не слишком высоком уровне поддержки Хатами, который позволил бы им в своем противодействии инициативам президента апеллировать к довольно значительной части населения. В то же время для Хатами — чело­века, более склонного к концептуальному обоснованию необходимо­сти изменений, нежели к открытой политической борьбе, решение об участии в выборах было непростым, поскольку от него ожидали более радикальных мер по реформированию страны. Об этих надеждах Хатами говорил в обращении к нации сразу же после победы на выбо­рах: «Народ Ирана теперь ожидает, что система и правительство ус­корят шаги по удовлетворению потребностей общества. А что ему нужно сегодня и завтра, так это установление и укрепление демокра­тической системы путем создания здоровой и открытой атмосферы, свободы слова, критики, даже протестов в рамках закона, поддержа­ние и укрепление этой атмосферы». /5/

На выборах 2001 г. главным оппонентом «Фронта» выступала «Коалиция исламских ассоциаций», объединявшая многих крупных коммерсантов, лидеров Корпуса стражей исламской революции (КСИР), Корпуса печати, Специального суда для духовенства. В состав этой в достаточной степени тесной коалиции входят 16 раз­личных организаций. Объединяющей силой коалиции стала партия «Последователи линии Имама». Лидер этой партии — Сайед Хади Хосейни Хаменеи, брат духовного лидера страны Али Хаменеи (воз­главил специальную парламентскую комиссию, созданную в связи с началом операции США в Афганистане). Одна из наиболее активных партий «Коалиции» — «Ансаре Хезболла», основанная еще в 1995 г. по инициативе Общества борющегося духовенства. Помимо партии «Мошакерят» Хатами поддержала входящая во «Фронт 23 мая» Орга­низация моджахедов исламской революции. Лидер этой крупной пар­тии — Бехзад Набави (в правительстве Мусави занимал пост минист­ра тяжелой промышленности). В настоящее время он возглавляет созданную с помощью министра нефтяной промышленности

 

________________________

5. Бельский А. Победили консерваторы // Assandi – Times. – М., 2004. – С. 50-70.

Биджана Зангане частную нефтяную компанию «Петре Парс», которая за­ключила многомиллиардные контракты с зарубежными фирмами. Будучи в 80-е годы сторонником «исламской экономики», ориенти­рованной на государственный контроль, Бехзад Набави в последние годы поддерживает курс Хатами на либерализацию экономической и политической жизни Ирана.

В коалицию «Фронта 23 мая» входят также крайне радикальная «Партия солидарности исламского Ирана» и занимающий центрист­ские позиции

«Каргозаран», который отошел от бывшего президента еще в 1997 г. и поддержала кандидатуру Хатами.

В ходе президентских выборов иранские избиратели ясно вы­сказались в пользу дальнейших либеральных реформ. Хатами одержал убедительную победу: за него отдали голоса 21,6 млн. человек — 77% избирателей против 69% в 1997г. Наиболее успешно выступивший его соперник Ахмад Таваколи набрал 4,4 млн. голосов, или 15%. /6/

Уже первые шаги, связанные с официальным вступлением Ха­тами в должность, показали наличие разногласий в высших эшелонах власти относительно формирования нового состава Наблюдательного совета, перед которым, согласно закону, Мохаммад Хатами должен был принести присягу, Только 8 августа 2001 г., т.е. через два месяца после избрания президента, состоялась церемония его вступления в должность. Несмотря на то что в новый состав кабинета не было вне­сено сколько-нибудь значительных изменений, одни критиковали его за то, что ряд министров имеет явно прозападную ориентацию, а другие — за то, что кабинет недостаточно укомплектован либералами. Самым значительным событием стала отставка первого вице-президента Хасана Хабиби, который занял этот пост еще при Рафсанджани. Первым вице-президентом стал открытый сторонник кур­са Хатами Мохаммад Реза Ареф, занимавший в его правительстве посты министра почты, а затем главы Плановой организации. До этого Ареф, получивший степень доктора в области телекоммуника­ций в Стэнфордском университете (США), был ректором крупней­шего в Иране Тегеранского университета. Некоторые изменения произошли в структуре кабинета: уменьшилось число вице-президентов, объединены министерство промышленности и министерство рудников и металлургии, слились в одно министерство сельского хозяйства и созидательного джихада, появилось новое министерство — науки и исследований. Министер­ства внутренних дел, иностранных дел и министерство безопасности возглавили сторонники Хатами.

Менее чем через месяц новое правительство Ирана столкну­лось с острыми проблемами выработки единой позиции руководства Ирана и сохранения внутриполитической стабильности после терро­ристических актов 11 сентября в США. Несмотря на то что до сих пор Вашингтон не смягчил жесткий режим санкций в отношении Ирана, Хатами одним из первых официально осудил беспрецедентные терак­ты и признал необходимость «проведения

 

_________________________________

6. Россия Суслов С. Иранский ключ к мировой стабильности в глобальной политике. – 2004.- №1. – С. 25-32.

антитеррористической опе­рации в Афганистане. Чрезвычайно важно, что светскую президент­скую власть поддержали в этом вопросе в своем заявлении высшие шиитские улемы.

Взвешенная позиция Хатами, осудившего как террористиче­ские акции, так и военные бомбардировки в Афганистане, его заявления о возможности участия в совместной антитеррористической операции под эгидой ООН, помощь войскам Северного альянса и афганским беженцам были поддержаны и большинством членов ка­бинета, несмотря на то, что антиамериканизм долгие годы был со­ставляющей частью внешней и внутренней политики Ирана. Антиталибская направленность военной операции США объективно отвечала интересам Тегерана, который длительное время поддержи­вал антиталибскую коалицию, оказывая ей финансовую и военную помощь, в первую очередь, войскам Исмаил-хана, представляющего интересы шиитского населения в Герате. В Иране находилось прави­тельство Раббани, численность только официально учтенных афган­ских беженцев накануне военной акции США приближалась к мил­лиону, а с учетом неучтенных — к 2 млн. Тегеран дал согласие на прием гуманитарной помощи и на размещение лагерей беженцев на своей территории. Были открыты воздушные коридоры для транс­портных самолетов, поставляющих гуманитарные грузы. В то же вре­мя Иран не дал согласия на использование своего воздушного пространства и аэродромов для нанесения воздушных ударов США по Афганистану, а также своей территории — для размещения назем­ных войск.

Иранское руководство рассчитывало на то, что его взвешенная позиция позволит ему сохранить свое влияние на развитие афган­ского политического процесса. Поддерживая формирование в Афга­нистане широкого коалиционного правительства, включающего представителей разных этнических групп, Тегеран в то же время выступает за скорейший вывод иностранных войск из Афганистана, считая, что силы антиталибской коалиции сами способны навести порядок и что дальнейшее пребывание чужеземных солдат может ос­ложнить этническую ситуацию в стране. Занятая правительством по­зиция позитивного нейтралитета в отношении афганской проблемы была подвергнута резкой критике консервативным духовенством. Так, глава судебной власти аятолла Махмуд Хашеми Шахруди заявил, что «национальная безопасность достигается борьбой против гло­бального высокомерия и угнетения во главе с США». Разногласия обнаружились и в самом правительстве.

оружию, должно измениться», заявил Маклеллан. Планируется, что строящаяся российскими специалистами станция мощностью в 1 тысячу мегаватт будет сдана в эксплуатацию в 2006 году.

 

 

 

 

 

 

1.2  Некоторые аспекты политики Ирана в регионе Каспийского моря

      Одним из наиболее критических в геостратегическом плане мест Евразии является регион Каспийского моря, к которому относятся само море и побережья нескольких стран, лежащих вокруг него: Казахстана, России, Азербайджана, Ирана и Туркмении. Если расширить границы, то к данному региону можно отнести весь Кавказ, а также большие территории Ирана и Узбекистана. Значение региона обусловлено двумя основополагающими причинами: большими потенциальными запасами энергоресурсов, и его местоположением, совпадающим с зоной геостратегического беспокойства, все еще остывающей после распада Советского Союза. Регион располагает одними из крупнейших неразработанных запасов углеводородов в мире. По оценкам Министерства энергетики США, разведанные запасы составляют от 17 до 33 миллиардов баррелей нефти и около 232 триллионов кубических футов (мера длины, равная 30,48 см — прим. пер.) природного газа. Потенциальные запасы могут составить около 200 миллиардов баррелей нефти и до 350 триллионов кубических футов природного газа. /7/ Из-за труднодоступности региона, из-за климата и политической нестабильности сюда недостаточно приходят инвестиции. Существующие предприятия нуждаются в модернизации, ощущается острая нехватка инфраструктуры. Положительным моментом в нынешней ситуации является то, что сейчас иностранные инвесторы и энергетические гиганты могут наконец придти в регион. Уровень инвестиций растет, как растет и необходимость в более эффективных мерах обеспечения безопасности.

        Необходимость в обеспечении безопасности недавно была подчеркнута событиями в Грузии, где в ходе бескровной революции был отстранен от власти Эдуард Шеварднадзе. Граница между бывшим Советским Союзом и остальной Азией начинается на Кавказе, и через пять среднеазиатских республик идет до Китая. В этих странах власть преимущественно представлена сильными политическими фигурами, чьи корни уходят еще в коммунистическую эпоху. В предстоящем десятилетии именно эти страны станут для Соединенных Штатов и России объектами задабривания и запугивания в борьбе за политическое влияние в регионе, от которого будет зависеть энергетическая безопасность.

           Каспийское море — крупнейший внутренний водоем планеты, расположенный на 28 м ниже уровня мирового океана. Площадь водной поверхности — 376 тыс. кв. км. Единственный в мире естественный заповедник осетровых рыб. Разведанные запасы углеводородных ресурсов в пределах Каспийской акватории по данным Министерства энергетики США на середину 90-х годов прошлого века, 18-20 млрд. т нефти, 7-8 трлн. кубометров природного газа. Иран располагает богатыми запасами нефти и газа.

______________________

7. Султанов К.С. По пути добрососедства // Актуальные проблемы внешней проблемы Казахстана. – М: Русский Раритет, 1998. – С. 269-276

      Исламской Республики Иран (ИРИ) приходится 9-10% (14-17 млрд. т, 90 млрд. баррелей) всего объема мировых запасов. В 1998 г. в ИРИ ежедневно добывалось 3,6 млн. баррелей нефти. Квота ИРИ в ОПЕК (утвержденная 1 апреля 1999 г.) — 3,359 млн. баррелей в сутки. Мощности по переработке нефти — 1,45 млн. баррелей в день. По утверждению министра нефти Ирана, Б.Зангане, в последние 4,5 года было обнаружено нефтяных запасов на 50 млрд. баррелей. Контракты с иностранными компаниями на доразработку некоторых месторождений позволят увеличить суточную добычу нефти в ближайшие два года на 610 тыс. баррелей. Кроме того, к 2005 г. планируется увеличить долю Ирана в мировом производстве нефтехимической продукции — с 0,74% до 2,5%, доведя долю Ирана в мировом экспорте этой продукции до 5,8% с нынешних 0,75%. Основные импортеры иранской нефти — Япония, Южная Корея, Великобритания, Китай, Турция, Таиланд, Индия, Бразилия, Тайвань. Более того, Иран обладает 18% мировых запасов газа, но и здесь дела обстоят не гладко. /8/ Иран в силу технических проблем, импортирует больше газа, чем экспортирует. За последние несколько лет Иран упустил много возможностей для заключения контрактов на экспорт газа и это связано не только с политическим решением правительства ИРИ, а в большей мере с проблемой технической оснащенности. Когда речь заходит об Иране в большинстве своем менеджеры крупных нефтяных компаний мира приходят в восторг. Хотя нефтяной фактор занимает одно из главных мест во внешней политике Соединенных Штатов Америки, на данный момент Иран временно играет для деловых американских кругов значительно меньшую роль, чем, например, Саудовская Аравия. В то же время контроль над нефтедобычей в Иране позволит США существенно воздействовать на другие нефтедобывающие страны. Не исключено, что Иран может вполне занять равное положение с Саудовской Аравией и Ираком, так как в стране имеются почти не разведанные запасы. В конечном счете, резервы Ирана «могут оказаться такими же, что и у Ирака». Отношения между Тегераном и Вашингтоном перешли в конфронтационную плоскость в 1979 г., когда в Иране произошла Исламская революция. Новые власти страны практически полностью изгнали из страны американских инвесторов, которые вложили большие финансовые средства в нефтегазовую промышленность Ирана. Не удивительно, что американские нефтяные транснациональные корпорации дожидаются времени, когда там можно будет делать бизнес^*. В начале 1995 г. президент США Клинтон подписал два правительственных распоряжения, согласно которым американским компаниям, а также любым их филиалам запрещалось заключать любые контракты, подразумевающие финансирование развития нефтяной отрасли Ирана. Одним из самых крупных контрактов, аннулированных этими

 

______________________

8. Хасанов М. Ирак на пороге крутых перемен // Континент. – 2002. — №2. – С. 18-20

 

 

распоряжениями, стал контракт между ИРИ и американской компанией «Коноко» о разработке месторождения Сирри. Проект оценивался в 550 млн. долл. Отметим, что место «Коноко» было довольно быстро занято французской

«ТотальФинаЭльф» и малайзийской «Петронас». В августе 1996 г. американский Конгресс одобрил закон о санкциях против Ирана и Ливии, которые ужесточали кредитование и условия работы в США для неамериканских компаний, инвестирующих в разработку нефтяных и газовых месторождений ИРИ ежегодно не менее 40 млн. долл. В 1997 г. «ценз» инвестиций был понижен до 20 млн. долл. В середине августа 1997 г. было издано очередное правительственное распоряжение США, еще раз подтверждающее запрет на любые инвестиционные действия американских граждан в Иране. Отметим, что санкции ставят в невыгодное положение, прежде всего, американские нефтяные компании, так как их коллеги из европейских и азиатских стран, а также России не слишком строго соблюдают запреты США. Наиболее активно работающими иностранными компаниями в Иране являются французская «ТотальФинаЭльф», итальянская «ЭНИ», британско-голландская «РоялДатч Шелл», российский «Газпром», и малазийская «Петронас». Кроме того, активизируют свою работу в этой стране норвежская «Норск Хидро», канадская «Боу Вэллей Энерджи лтд.», британские «Бритиш Петролеум-Амоко» и «Премьер Ойл», индонезийская «Бакри Минарак Петролеум», индийские «Индиан Ойл Корп.» и «Оу-Эн-Джи-Си». По официальным данным, в ближайшие два-три года приток иностранного капитала в нефтяную отрасль Ирана должен составить примерно 10-15 млрд. долл. Происходящие в стране реформы потенциально способствуют привлечению иностранных инвесторов, хотя иранская Конституция запрещает участие зарубежных инвесторов в разработке нефтегазовых ресурсов страны на концессионной основе. Однако принятый в 1987 г. «Закон о нефти» приоткрыл двери в Иран для зарубежного капитала, облегчив создание совместных предприятий Министерством нефти и газа, иранскими госкомпаниями и «местными и иностранными физическими и юридическими лицами». В результате приток инвестиций в нефтегазовый сектор значительно возрос. Их объем с 1995 г. по настоящее время составил более 5 млрд. долл. (определенный решением правительства «потолок» для зарубежных капиталовложений в иранскую экономику составляет 5,2 млрд. долл. в год). Кроме того, приход на пост главы государства М.Хаттами, пользующегося репутацией реформатора, также способствует повышению доверия иностранных инвесторов к предложениям иранского руководства. В настоящее время Иран выражает желание предложить инвесторам свыше 20 проектов в нефтегазовой отрасли, начиная от разработки морских месторождений и заканчивая модернизацией ряда нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ). Все это создает ситуацию, когда американские компании терпят большие убытки от политических установок своего правительства. В этой связи, в политических и

деловых кругах Америки развернулась бурная дискуссия относительно вопроса об отношении США к Ирану. Многие аналитики сходятся во мнении, что основной причиной столь активных «антитеррористических» действий, а также стремления США «навести порядок» в Ираке, связаны с нефтяными интересами ряда крупных корпораций США в реализации дальнейшего марш-броска в Иран. По имеющимся сведениям, Пентагон планирует развернуть контингент войск до 40 тыс. чел. на ирако-иранской границе. Иранская и иракская нефть дает ястребам в США дополнительные аргументы. В краткосрочной перспективе рассчитывают, что новый режим в Багдаде превратит Ирак в важнейшего поставщика, уменьшит зависимость от нефти Саудовской Аравии и позволит далее поэтапно двигаться в направлении Ирана.

       Роль Ирана в транзите богатств Каспия Исходя из объективных обстоятельств — строительство магистральных трубопроводов и газопроводов из Казахстана, Азербайджана и Туркменистана, — в мае 1998 г. администрация Белого дома уточнила, что наложенные Конгрессом санкции не распространяются на прокладку нефте- и газопроводов через территорию Ирана. Трубопровод на Иран выглядит, с одной стороны, как наиболее предпочтительный путь для каспийской нефти на внешние рынки. С другой стороны, с Ираном связан комплекс проблем. Дело в том, что каспийская нефть, доставленная на внешние рынки через Персидский залив, становится заложницей целого ряда исторических проблем, сложившихся на этом геополитическом пространстве. Стратегически Запад заинтересован в еще одном и альтернативном от Ближнего Востока источнике нефти. Если на Каспийском шельфе есть нефть мирового масштаба, иранский трубопровод станет одним из ключевых в очереди на транспортировку. В этом нет никаких сомнений. Страны Каспийского бассейна, такие как Азербайджан, Казахстан и Туркмения, с момента независимости «официально» придерживались позиции многовариантности экспортных трубопроводов. Нефть, добытая в указанных государствах, составляет основу их экономики и валютных поступлений. Поэтому возможность доставки добываемой нефти к мировым рынкам из этих стран, не имеющих доступа к мировому океану, станет самой главной проблемой, как только пойдет большая каспийская нефть. Еще во времена предвыборной президентской гонки команда республиканцев резко критиковала позиции администрации Клинтона по поводу ОЭТ, мол, не настолько он привлекателен и логичен по сравнению с иранским или российским вариантом. И озвучивал эту позицию, в том числе, и Дик Чейни — нынешний вице-президент. Еще пару лет назад многие американские эксперты были весьма оптимистично настроены по поводу иранского направления трубопровода из Каспия. Все ждали смены администрации в Белом Доме и положительных изменений в самом Иране. «Если США будут сотрудничать с Ираном, то это будет огромный прогресс, и каспийским странам надо быть готовыми к этому. Путин уже стремится прибрать все на Каспии к своим рукам до того, как возникнет подобное ирано-американское сотрудничество» — заявляла авторитетный эксперт Джулия Нанай (Julia Nanay) в апреле 2000 г. /9/

_________________________

9. Ламуллин М. Казахстан современных международных отношениях: безопасность, геополитика. Политология. – Алматы, 1999. – 480с.

За привлечение Ирана к трубопроводным проектам на Каспии высказываются и представители нефтяных компаний США. Об этом было заявлено в Давосе в 2001 г. Представители компаний «Тексако», «Шеврон», «Эксон Мобил», «Коноко» провели неофициальную встречу с иранским министром иностранных дел Харрази. По данному вопросу Россия тоже имеет свою позицию и не намерена упускать столь выгодную перспективу. В России, давно исходят из позиции, что «…кто контролирует трубопроводы, тот и диктует свои условия». Кроме того, крупные нефтяные компании безусловно осознают значимость того факта, что строительство трубопровода через транзитные страны основывается не только на коммерческой целесообразности, это всегда политический шаг, так как окупаемость его занимает многие годы, следовательно, партнер должен быть надежен, а доступ к энергетическим ресурсам в наше время имеет стратегическое значение. Что же касается российских деловых кругов, то они всерьез решили принять участие в проектах подключения Ирана к экспорту каспийской нефти. Российские деловые круги готовы «нажимать на все рычаги воздействия подряд», лишь бы активно участвовать в экспорте каспийской нефти. Так, например выступая на конференции в Лондоне, глава российской компании «Транснефть» С.Вайншток заявил, что «КазТрансОйл» и его компания начали подготовку технико-экономического обоснования проекта экспортного маршрута на Иран. Трубопровод, проходящий через Казахстан и Туркменистан, связал бы город Омск в Сибири с иранским портом Нека и позволил бы проводить в Персидском заливе операции типа swaр c российской, казахской и туркменской нефтью. Иран уже сейчас готов принять нефть Каспия на терминале Харк через туркменский порт Туркменбаши (бывший Красноводск). Тегеран резко снизил стоимость транзита по своей территории для привлечения Казахских и Туркменских энергоресурсов. Так, на конференции в Баку в 2001 г. посол ИРИ заявил, что цены на транзит нефти из Туркмении будут снижены с 21 долл. до 16 долл. за тонну и до 13 долл. за тонну казахской нефти. Более того, Иран до сих пор поэтапно меняет свою ценовую политику. Так опять на конференции в Баку в июне 2002 г. замминистра нефти ИРИ Ахмад Рахгозар заявил, что Иран снизил цены на своп с 3 долл. до 2 долл. за баррель. /10/ Казахстан относится к государствам, обладающим стратегическими запасами углеводородов и могущим оказывать значимое влияние на формирование мирового рынка энергоресурсов. В стране насчитывается свыше 200 месторождений углеводородного сырья и среди бывших республик СССР он являлся вторым по величине производителем нефти, где в лучшие годы добывалось 17-18 млн. т нефти. Возможность строительства экспортного трубопровода в Иран из Казахстана (нефтепровод от Тенгиза через Туркменистан и Иран до острова Харг в Персидском заливе)^** приобретает

_______________________

10.Макиенко К. Компаративный анализ позиционирования на рынке ВВТ Ирана и других стран ближнего и среднего Востока. // Экспорт вооружении. – 1998. — №3, — С. 25-30

более четкие очертания. В Казахстане, по сообщению агентства нефтяной информации, создана рабочая группа по подготовке такого проекта. В ее состав вошли специалисты МИД, Министерства энергетики и минеральных ресурсов, а также работники государственной компании «Казтрансойл». Предположительная длина — 1500 км, стоимость оценивается в 120 млн. долл. Пока, однако, поставлять большие объемы в Иран нет возможности. Просто нет нефти. Разве, что месторождение Кашаган оправдает все надежды на запасы в 30-50 млрд. баррелей. Любопытно, что вышеотмеченный проект российской трубопроводной компании «Транснефть», второй по счету, который предусматривает экспорт каспийской нефти через территорию Ирана. Первый, как известно, подготавливается франко-бельгийской компанией TotalFinaElf по поручению правительства Казахстана. С чисто экономической точки зрения привлечение Ирана к проектам экспорта каспийской нефти выглядит весьма привлекательно, поскольку позволяет «сэкономить» многие сотни километров маршрута. Однако на практике эта идея трудно реализуема. Как напомнил недавно аналитик радио «Свобода» Майкл Леливельд, Казахстан без особого успеха практиковал проведение операций типа swaр с Ираном, начиная с 1996 г. Подобные операции примерно с такой же результативностью проводил и Туркменистан. Однако до сих пор речь шла о небольших объемах сырья. Между тем Иран провел модернизацию своих перерабатывающих предприятий в г. Нека, значительно увеличив их мощности. Но, есть другое препятствие — высокие тарифы на транзит по территории Туркмении.

       В конце прошлого века Ираном был объявлен тендер на прокладку нефтепровода Нека — Тегеран — Тебриз протяженностью 392 км и проектной пропускной способностью 370 тыс. бар./сут. (18,4 млн. т в год), стоимость оценивалась в 280 долл. млн. Одновременно проводились работы по модернизации и реконструкции тегеранского и тебризского нефтеперерабатывающих заводов суммарной стоимостью 120 млн. долл. с целью обеспечения возможности переработки сырья с высоким содержанием меркаптана, серы и парафина; на строительство в порту Нека дополнительных мощностей по смешению нефтей и хранению.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА II/ Иранский фактор во внешней политике США, России и Евросоюза.

 

2.1 Внешнеполитические подходы США, ЕС, России к иранской проблеме.

 

Главной внешней силой, влияющей на ход событий в регионе, безусловно, являются Соединенные Штаты. Их политика противоречива. Вашингтон рассматривает Иран как спонсора международного терроризма, опору палестинских террористических организаций, видит в нем одну из главных угроз нераспространению оружия массового уничтожения (ОМУ). В отношении Ирана проводится политика постоянного сдерживания и «сдавливания», не прекращаются попытки его экономической и дипломатической изоляции. Белый дом то и дело обвиняет Иран в нарушении Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и грозит передать иранское «досье» в Совет Безопасности ООН, что может вылиться во введение санкций в отношении Тегерана. Соединенные Штаты оказывают постоянное давление на страны (в первую очередь Россию), сотрудничающие с Тегераном в области атомной энергетики.

 При этом, однако, силового варианта решения «иранского вопроса» Белый дом хотя и не исключает (о чем недвусмысленно заявил в январе 2005-го президент Джордж Буш), но не считает неизбежным. /1/

США нагнетают ситуацию, усиливают дипломатическое давление и делают вид, что готовы воплотить в жизнь угрозу применения силы. Подобная тактика давления принесла весьма значительные плоды: иранское руководство пошло на серьезные уступки. Если бы не США, ни о каком подписании Ираном Дополнительного протокола к ДНЯО, ни о решении Тегерана временно заморозить процесс обогащения урана не было бы и речи. Однако каждый раз, когда дело доходит реальных шагов, Вашингтон ограничивается «решительными призывами». Так, Соединенные Штаты не возражали против достаточно обтекаемых формулировок Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), в которых ни разу не содержались предложения ввести санкции против Ирана.

Главное препятствие, не позволяющее распутать региональный узел, заключается в том, что США полагают: Иран является враждебным центром силы, и необходимо либо остановить его укрепление, либо, по крайней мере, создать ему противовес. Между тем, как представляется, куда более реальной угрозой явилось бы не усиление, а ослабление 72-миллионного Ирана, потеря устойчивости которого станет сокрушительным ударом по региональной стабильности. Не сила, а слабость «расширенного» Ближнего Востока представляет собой главную угрозу и Западу, и России. Заявления же Вашингтона о стремлении сменить правящий там режим лишь льют воду на

 

_____________________

1. Суслов Д. Иранский ключ к мировой стабильности Россия в глобальной политике. 2005. — №1.-С. 25-30

 

мельницу иранских консерваторов, особенно в преддверии намеченных на середину 2005 года президентских выборов в Иране.

Внешнеполитический истеблишмент Америки расколот. Многие шаги Вашингтона говорят о его стремлении подготовить почву для нормализации отношений США с Ираном и создать предпосылки для будущего экономического сотрудничества. За это выступает и нефтяное лобби. Однако идеологические штампы и внешнеполитическая инерция не позволяют этой тенденции развиться в полной мере. Уход большинства «умеренных» чиновников администрации Джорджа Буша обещает ужесточение позиции. Выступая 20 января сего года по случаю повторного вступления в должность президента, Буш провозгласил цель расширения пространства свободы вплоть до полного искоренения тираний во всем мире. Новый госсекретарь Кондолиза Райс уточнила, кто имеется в виду под тираниями: прежде всего Иран.

В то же время в ряде случаев Соединенные Штаты идут на взаимодействие с чуждыми по духу режимами ради решения задачи обеспечения управляемости региона – задачи, которая является сегодня первостепенной. Так, Вашингтон осознал, что «приручение» ливийского лидера Муамара Каддафи, который еще недавно считался, чуть ли не главным игроком «оси зла», выгоднее, чем попытки отстранить его от власти. Поводом к улучшению отношений послужили завершение «дела Локерби», снятие с Ливии санкций ООН и «раскаяние» Каддафи в стремлении заполучить ОМУ. При этом Белый дом, особенно на первых этапах сближения с Триполи, действовал не напрямую, а через Великобританию и Испанию.

 Второй пример – Пакистан. От политики применения в отношении Исламабада санкций за нарушение режима ядерного нераспространения не осталось и следа. Наоборот, США предоставили ему статус «основного союзника вне НАТО» и всячески поддерживают его на международной арене. И это понятно: ведь свержение президента страны генерала Первеза Мушаррафа превратит страну в подобие «талибанского» Афганистана, да еще и с наличием ядерного оружия.

На этом фоне жесткость американского курса в отношении Ирана особенно бросается в глаза. Для этого изыскиваются разнообразные основания, которые зачастую напоминают поиск «козла отпущения». Так, в опубликованном в июле 2004-го докладе двухпартийной Комиссии по расследованию терактов 11 сентября содержалась информация о том, что с октября 2000 по февраль 2001 года восемь или десять человек из числа угонщиков самолетов, обрушившихся на Всемирный торговый центр и Пентагон, пересекали территорию Ирана при содействии иранских спецслужб. Более того, по сведениям этой комиссии, в конце 2000-го после

взрыва американского эсминца «Коул» («Cole») Тегеран якобы предлагал Усаме бен Ладену координировать действия против США.

В отношении «расширенного» Ближнего Востока интересы России и ведущих стран Запада совпадают. Сегодня, после провала США в Ираке, главная задача уже не в том, как оптимально перестроить и демократизировать «расширенный» Ближний Восток, а в том, как не допустить его полного коллапса. Главная задача и Запада, и России – обеспечить стабилизацию и управляемость региона, что предполагает триединую политику. Во-первых, укрепление государственных основ управления территориями региона. Во-вторых, установление с правящими там режимами отношений обусловленного сотрудничества, которые позволят ведущим державам более эффективно контролировать эти режимы, пресекать распространение ОМУ и террористическую деятельность. В-третьих, постепенное повышение в регионе уровня светского образования и медленное продвижение идей демократии.

 Основой стабилизации региона должна стать опора на региональные силы. Исключительно внешним воздействием, даже если Америке, Европе и России удастся выработать единую стратегию, стабилизации и управляемости региона не добиться. Нужен сильный союзник внутри.

 Естественным кандидатом на эту роль является Иран. Это единственная устойчиво развивающаяся страна региона. По данным Центрального разведывательного управления США (ЦРУ), с 1992 по 2002 год среднегодовой рост ВВП Ирана составил 4,15 %, а в одном лишь 2002-м – 7,6 %. Для сравнения: и в Пакистане, и в Саудовской Аравии темпы роста ВВП в последние годы снижались: в Пакистане они составили в 2002 году чуть более 2 %, в Саудовской Аравии – 0,6 %. Благоприятную почву для модернизации иранской экономики создает рост уровня грамотности. В 2002-м грамотой владели 81,9 % жителей. Для сравнения: в Пакистане читать и писать умеют вдвое меньше жителей – 45,7 % взрослого населения.

И Пакистан, и Саудовская Аравия – государства нестабильные. Режим Мушаррафа не контролирует многие регионы страны, служащие прибежищем для талибов и боевиков «Аль-Каиды», а сам президент уже не раз становился мишенью покушений. В Саудовской Аравии сформировалась влиятельная оппозиция королевской семье, как внутренняя, так и внешняя. Соединенные Штаты, союзник Эр-Рияда, постепенно начинают всерьез анализировать ту роль, которую Саудовская Аравия играет в подпитке международного терроризма.

Не в пример соседям сегодняшний Иран не представляет собой угрозу в плане международного терроризма и исламского экстремизма. Как стабильное и поднимающееся государство, он почти не дает возможности террористам паразитировать на территории страны и вовлекать в свои сети местное население. Иран отказался от экспорта исламской революции и несколько дистанцировался от экстремистских организаций ХАМАС и «Хезболла». Тегеран выстроил конструктивные отношения с соседними столицами, а его внешняя политика уже давно определяется не радикальной шиитской идеологией, а соображениями национального интереса. Решение шиитской и курдской проблем, как в Ираке, так и на Среднем Востоке в целом, урегулирование палестино-израильского конфликта, стабилизация положения в Афганистане и ликвидация очага терроризма на афгано-пакистано-иранской границе, устранение угрозы исламского экстремизма в Афганистане и Пакистане – все это невозможно без участия Тегерана. Наоборот, удар по Ирану окончательно взорвет и без того деградирующий и нестабильный регион. Иными словами, управляя регионом, необходимо действовать не против Ирана, а через Иран и в союзе с Ираном, как бы сложно это ни казалось.

 Ключевым направлением этой стратегии должно стать управление процессом мирного становления Ирана как сильной, но не враждебной Западу и России региональной державы. Необходимо вовлечь Иран в международное сообщество в качестве безопасного и предсказуемого фактора, придерживающегося во внешней политике цивилизованных норм и правил. Только если раньше эту цель стремились достигнуть, угрожая санкциями и применением силы и полагаясь на смену режима, то теперь, после Ирака, становится, очевидно: решение этой задачи возможно только при опоре на Иран и вовлечении его в сотрудничество, направленное на выстраивание региональной стратегии.

На сегодняшний день даже либерально настроенные иранские политики, включая президента страны Сейеда Мохаммеда Хатами, считают США и Запад врагами, а политический курс страны в значительной степени определяется консервативным духовенством во главе с аятоллой Сейедом Али Хаменеи. Не далее как в 2001 году президент Хатами писал в книге «Страх перед бурей»: «Политический лозунг Запада говорит о защите свободы, прав человека, демократии и национальных государств. Наша война с Западом в этой сфере — вопрос жизни и смерти. И любой компромисс… не принесет нам иного результата, кроме как угнетения, бесчестия и потери нашей индивидуальности и славы». /2/

В этой связи встает закономерный вопрос: не получится ли, что, соглашаясь с ролью Ирана как ведущей, опорной державы региона, мировое сообщество своими руками создаст неуправляемый полюс, который, пользуясь разрухой и нестабильностью в соседних государствах, подчинит их своему влиянию? Где гарантия того, что в непосредственной близости от российских границ не появится недружественный ей центр силы, распространяющий свое влияние на страны – участницы СНГ, окончательно разрушающий остатки ориентированной на Россию системы безопасности на постсоветском пространстве?

Иран действительно является малоуправляемым игроком. Это не изменится ни в случае естественной (осуществленной изнутри) смены иранского режима, ни в условиях его стабильного существования и даже развития его политического сотрудничества с США и Западом в целом. Есть веские причины полагать, что любое правительство Ирана будет считать приобретение оружия массового уничтожения одним из главных приоритетов. По мнению многих заслуживающих доверия экспертов – Энтони Кордесмана, Джеффри Кэмпа, Дэвида Олбрайта, Шарона Скуассони, Джозефа Сиринсионе и др., официально провозглашенный курс на развитие ядерной энергетики, а на самом деле на приобретение бомбы превращен в национальную идею фикс. Этому способствуют наличие ядерного оружия у соседних государств (таких, как Израиль, Индия, Китай, Пакистан, Россия), общий кризис режима нераспространения и угрожающе наступательная политика США. После вторжения войск западной коалиции в Ирак многие иранские (и не только) политики сделали однозначный вывод: сегодня единственной защитой от агрессии является ядерное оружие.

Поэтому не исключено что, если ведущие мировые державы просто прекратят давить на Иран и начнут выстраивать с ним безусловное политическое и экономическое сотрудничество, в том числе по управлению регионом, Тегеран может истолковать это как проявление слабости и лишь ускорит свою ядерную программу.

Создается впечатление, что любые действия Запада и России в отношении Ирана и «расширенного» Ближнего Востока, скорее всего, приведут к неприемлемым результатам.

С одной стороны, прекращение давления на Иран и в конечном счете приобретение им ядерного оружия будут иметь крайне негативные последствия для безопасности не только Ближнего и Среднего Востока. Мы станем свидетелями дестабилизации Южной и Восточной Азии, новой вспышки арабо-израильской напряженности, очередного витка конфронтации между исламским миром и США, окончательного развала режима нераспространения ОМУ, новой ядерной гонки. В конце концов, именно Россия, а не США окажется наиболее доступной мишенью ядерного Ирана за пределами Ближневосточного региона.

С другой же стороны, дальнейшее проведение Соединенными Штатами в отношении Ирана «политики кнута» повлечет за собой еще более быстрый коллапс региона и, как следствие, грозит открытой капитуляцией Америки. Усиление противостояния Америке со стороны поднимающегося Ирана при том, что он больше других стран подходит на роль регионального лидера и опоры для развитых государств, обернется катастрофой. США рано или поздно будут вынуждены уйти из региона, а Иран так или иначе приобретет ядерное оружие. Появится агрессивная, непримиримая и обладающая оружием массового уничтожения держава.

Таким образом, какой путь ни избрали бы Запад и Россия, Иран в любом случае станет региональным лидером. Но при негативном развитии событий он не будет способствовать стабилизации и восстановлению управляемости региона, а, напротив, начнет проводить политику, исключающую всякую возможность западного и российского присутствия в регионе.

Проблема заключается в том, что оба вышеприведенных сценария – результат ненадлежащего управления «расширенным» Ближним Востоком, пример неудовлетворительного подхода к Ирану.

Что же требуется, чтобы ситуация развивалась иначе? Какой подход к решению проблемы Ирана окажется эффективным и позволит управлять процессом усиления Тегерана?

Прежде всего необходимо единство Запада и России. До тех пор пока США, Европа и Россия будут руководствоваться разными подходами к Тегерану, дающими ему возможность действовать по принципу «разделяй и властвуй», ни о какой управляемости не может быть и речи. Расхождение между Россией и Западом во взглядах на постсоветское пространство, фактическая изоляция Москвы от евроатлантического сообщества, возрождение в России соответствующей риторики в связи с идеями создания «осей» типа Москва – Пекин – Дели, сокращение сотрудничества России с Евросоюзом и США – все это отбрасывает решение проблем, связанных с Ираном и «расширенным» Ближним Востоком, далеко назад, а также ослабляет всеобщую безопасность.

 Кроме того, общая стратегия должна одновременно предполагать как решительные, но не сопровождающиеся агрессивными заявлениями меры по предотвращению возможности появления у Ирана ядерного оружия, так и выстраивание с ним тесных экономических отношений и налаживание политического сотрудничества. О демократизации Ирана и его модернизации по западному образцу придется на время забыть.

 Западу и России необходимо последовательно претворять в жизнь две политические линии.

 Во-первых, это усилия по вовлечению безъядерного Ирана в региональные организации и форумы, предоставлению ему статуса лидера. Тегеран должен понимать, что Запад не угрожает ему и что его безопасность достигается благодаря политическим средствам, а не обладанию оружием массового уничтожения. Не исключено, что США придется пойти на непопулярный шаг и предоставить Ирану гарантии безопасности. Как минимум, Вашингтону следует начать с Тегераном политический диалог.

Общественно-политические предпосылки, необходимые для такого диалога, уже формируются. Так, осенью 2004 года влиятельный американский Совет по международным отношениям выпустил доклад, авторы которого настаивают на коренном пересмотре политики США в отношении Ирана. В докладе утверждается, что «ставка на всеобъемлющие односторонние санкции не способствовала изменению поведения Ирана и лишила Вашингтон возможности влиять на иранское правительство». Основной тезис заключается в том, что «в интересах США следует начать с Ираном избирательное сотрудничество с целью укрепить региональную стабильность, отговорить Иран от попыток обретения ядерного оружия,

сохранить надежные поставки топлива, уменьшить угрозу терроризма и решить проблему “дефицита демократии”, стоящую перед всем Ближним Востоком». Среди авторов доклада такие авторитетные американские эксперты, как Збигнев Бжезинский, Дэвид Олбрайт, Роберт Эйнхорн и др.

Главным содержанием этой политики должно стать включение Ирана в региональную систему безопасности и «опутывание» его сетями сотрудничества и обязательств. Такая система должна состоять из взаимосвязанных сегментов-подсистем, в каждую из которых входили бы страны региона, а также один или несколько нерегиональных игроков (США, Россия, европейские страны). Тем самым Иран получит полный доступ к участию в региональных структурах, создастся видимость его регионального лидерства. На самом же деле свобода рук Тегерана останется ограниченной, поскольку каждый элемент этой системы будет жестко контролироваться извне. В статье, опубликованной в 2003-м в журнале Foreign Affairs, видный американский специалист по региону Кеннет Поллак назвал подобную систему «кондоминиумом безопасности». Он считает, что «предложение Ирану обсудить вопросы безопасности района Персидского залива за столом переговоров с США наполнило бы Тегеран чувством заслуженного, по его мнению, уважения со стороны Вашингтона». /3/

Параллельно следует, проявляя осмотрительность, шаг за шагом продвигать в иранском обществе, особенно среди молодежи, западные модель образования и ценности, вести работу по постепенной либерализации внутриполитического режима. Действительной гарантией безопасности является интеграция Ирана в региональную систему безопасности не только на уровне государства, но и на уровне гражданского общества.

Во-вторых, политика России, США и Европы должна в полной мере учитывать высокую вероятность получения Ираном ядерного оружия и быть нацеленной на сосуществование с ядерным Ираном (если он станет таковым) и управление ядерным пятиугольником (Израиль, Индия, Иран, Китай, Пакистан). Здесь необходимо, с одной стороны, продолжать политику интеграции Ирана в региональные сети и создания у него ощущения лидерства. С другой стороны, нужно пытаться убедить мировую общественность в следующем: исходя из особенностей нынешнего иранского режима, обретение Тегераном ядерного оружия, скорее всего, не приведет к усилению угрозы ядерного терроризма. Террористические организации способны завладеть ядерным оружием прежде всего в слабеющих государствах, элиты которых понимают, что их дни сочтены. Для них обретение ОМУ и его возможная продажа террористам является либо попыткой продлить агонию, либо способом громко хлопнуть дверью. Но политические элиты поднимающихся стран, напротив, рассчитывают занять в международной системе достойное место.

 Граница между двумя рассмотренными стратегиями, а также последовательность их реализации весьма условны. Вторая политическая линия, по существу, представляет собой разновидность первой. Решимость Ирана обзавестись ядерным оружием настолько велика, что ни экономические дивиденды от дружбы с США, ни помощь со стороны Европы и России, ни угроза возмездия с их стороны не способны в среднесрочной перспективе обратить его ядерную программу вспять. Одновременно необходимо иметь в виду, что управляемое усиление Тегерана окажется успешным лишь в том случае, если будет сопровождаться постепенным разрешением арабо-израильского и индо-пакистанского конфликтов.

На пути реализации данной стратегии возникает еще одна проблема – конкуренция между Америкой, Европой и Россией за статус главного партнера Ирана. Перефразируя классика геополитики Николаса Спайкмена, можно сказать, что тот, кто контролирует Иран, держит под контролем весь «расширенный» Ближний Восток, а кто контролирует «расширенный» Ближний Восток, управляет всем миром. За «шефство» над иранским усилением будет вестись (и уже ведется) ожесточенная борьба, прежде всего между Евросоюзом и Россией.

США не подходят на роль непосредственного «управляющего» «расширенным» Ближним Востоком и основного партнера Ирана со стороны ведущих держав. Слишком много ошибок допущено за четверть века, прошедшую после исламской революции, слишком тяжел груз американо-иранских противоречий, и слишком сильно подорван авторитет Америки в регионе. По оценкам неоконсервативного Национального комитета по американской внешней политике, единственное место в регионе, где присутствие войск США может сыграть позитивную роль, – это, помимо Ирака и Афганистана, зона между Израилем и Палестиной. Во всех иных частях региона американское присутствие будет иметь лишь негативные последствия.

 Здесь должна проявиться пока еще не полностью раскрытая способность нынешнего миропорядка выстраивать такие системы управления, которые, отражая волю коалиции великих держав, находились бы под непосредственным управлением («на местах») не Соединенных Штатов, а других тесно связанных с ним центров силы. У США нет иной альтернативы, кроме как негласно назначить на роль руководителя того, кто в состоянии «взять шефство» над процессом превращения Ирана в регионального лидера.

Естественными кандидатами являются Европейский союз и Россия. На словах они поддерживают усилия друг друга по нормализации отношений Ирана с МАГАТЭ, развитию экономических отношений с Тегераном. На деле же каждый успех Европы на пути реинтеграции Ирана в мировое сообщество вызывает ревнивое недовольство России и наоборот. Не случайно, Москва сдержанно отреагировала на достигнутое в конце ноября 2004 года соглашение между Ираном и Великобританией, Францией и Германией, по которому Иран останавливает процесс обогащения урана, а те не допускают передачи «иранского досье» в Совет Безопасности ООН.

 Улучшение отношений с Ираном, приобретение статуса его «стратегического партнера» и положение «ответственного» за стабилизацию и управляемость всего региона чрезвычайно выгодны как Европе, так и России. Для Европы это возможность занять в глобальном управлении роль, не уступающую роли Америки. Для России это шанс доказать, что в такого рода глобальном управлении она занимает не менее важное место, чем Евросоюз, а также преодолеть напряженность в отношениях с Западом, возникшую в связи с очередным переделом постсоветского пространства. Иран – это, пожалуй, единственный остающийся у Москвы козырь относительно того, что касается мировых дел.

На стороне Европы – экономическая мощь, рычаги влияния на процесс вступления Ирана в ВТО и тесные отношения с США. На стороне России – тесные политические и экономические контакты с Тегераном, географическая близость с Ираном и большая, чем у ЕС, способность проецировать силу. Однако если нынешняя динамика сохранится, то уже

скоро этот баланс нарушится и Европа обойдет Россию. Соглашение о торговле и сотрудничестве с Евросоюзом откроет перед Ираном экономические перспективы гораздо более привлекательные, чем те, что может предложить Россия. Голос России в диалоге Ирана с МАГАТЭ звучит все слабее. Не Москва, а Лондон, Париж и Берлин стали посредниками между Тегераном и этим агентством. России следовало бы перехватить инициативу, предложив свой план остановки ядерной программы Ирана, свой план нормализации отношений с МАГАТЭ. Президент России Владимир Путин на встрече в Москве заверил секретаря высшего совета национальной безопасности Ирана Хасана Роухани, что Москва продолжит сотрудничать с Тегераном по всем направлениям, в том числе и в ядерной сфере. «Последние действия со стороны Ирана убеждают нас, что Иран не намерен производить ядерное оружие»,– заявил российский президент, пообещав в ближайшее время нанести давно планировавшийся официальный визит в Тегеран. /4/  Секретаря высшего совета национальной безопасности Ирана Хасана Роухани президент России принимал в представительском кабинете Кремля. Направляясь к гостю с рукопожатием, Владимир Путин улыбался так широко и долго, что сразу стало понятно: господина Роухани ждут в Москве только хорошие новости. Первым слово взял президент. Он напомнил, что в ноябре 2003 года имел «очень обстоятельную беседу» с Хасаном Роухани и с тех пор отношения между Россией и Ираном, по его словам, развиваются только поступательно. Напомним, тогда секретарь Роухани заявил в Кремле, что Тегеран приостанавливает процесс обогащения урана и что он «ни в коем случае не преследует цели обладать ядерным оружием».
С тех пор, как заявил господин Роухани, «в ядерной области были предприняты крупные шаги». «Если тогда в мире у многих имелись сомнения в отношении нашей деятельности в ядерной области, то сегодня ни у кого нет сомнений, что наша деятельность в ядерной области носит исключительно мирный характер. Об этом говорят и представители МАГАТЭ, и совет управляющих этого агентства в своей последней резолюции»,– сообщил гость. О том, что некоторые сомнения в отношении Ирана есть у президента США Джорджа Буша, который в последнее время неоднократно обвинял иранские власти в нарушении договоренностей и даже не исключал возможности начала военной операции, в Кремле не вспоминали. Как и о недавнем заявлении главы МИД Израиля о том, что уже через шесть месяцев Иран способен будет создать атомную бомбу. Впрочем, на этот счет у Владимира Путина оказались _________________

4. Юнусова А. Ислам в контексте современных этнополитических процессов в России Ислам в Евразии. – М., 2001. – С. 260-287

собственные сведения. «Последние действия со стороны Ирана убеждают нас,

что Иран не намерен производить ядерное оружие,– твердо заявил он.– В соответствии с этим мы будем продолжать сотрудничать с Ираном во всех сферах, в том числе в ядерной энергетике (сейчас Россия помогает Ирану в строительстве атомного реактора в Бушере.–)». /5/  О том, что это сотрудничество будет обсуждаться здесь и сейчас, говорило присутствие на встрече в Кремле руководителя Федерального агентства по атомной энергетике Александра Румянцева, он сидел за столом переговоров по правую руку от секретаря Совета безопасности РФ Игоря Иванова. Следует также отметить, что все эти важные заявления господин Путин делал в присутствии журналистов. Видимо, в Кремле сочли необходимым, чтобы особая позиция президента РФ по ситуации вокруг Ирана и его ядерной программе прозвучала в собственном исполнении Владимира Путина, а не в изложении репортеров. Примечательно, что о своем возможном визите в Иран Владимир Путин также заговорил сам. Соответствующее приглашение Хасан Роухани привез в Кремль еще в ноябре 2003 года и вчера вновь повторил его. Однако до сих пор визит главы российского государства в Тегеран откладывался по разным причинам. Вчера президент сказал: «Я помню о приглашении иранского руководства посетить вашу страну. Мы готовимся к визиту. Отдельно согласуем сроки». В завершение разговора Владимир Путин выразил надежду, что Иран будет строго придерживаться взятых на себя обязательств и в двусторонних отношениях с Россией, и в международном формате. И сообщил, что рассчитывает также обсудить с господином Роухани вопросы военно-технического сотрудничества. /6/ Известно, что Иран регулярно закупает у Москвы авиатехнику, бронетранспортеры и системы противовоздушной обороны. Но как раз этот вопрос обсуждать в присутствии представителей СМИ в Кремле не собирались.

Москве необходимо проводить на иранском направлении очень умелую и тонкую политику, используя, с одной стороны, преимущества российско-иранских политических отношений, а с другой – сложившееся политическое сотрудничество с США. В этом случае есть шанс на то, чтобы отобрать «эстафетную палочку» у Европы. Россия должна бороться за право стать «проводником» Ирана в мировое сообщество, выступая по отношению к нему в том же качестве, что Испания и Великобритания по отношению к Ливии. Используя политический диалог с Ираном, надо добиться того, чтобы российские компании – строительные, транспортные, коммуникационные, энергетические – пользовались в Иране преференциями по сравнению с европейскими.

Экономическое сотрудничество с Ираном в области развития атомной энергетики должно быть признано и Соединенными Штатами, и Европейским союзом, и самим Ираном как своеобразная вотчина России. Это означает, что

__________________________

5. Касенов У.А. Безопасность Центральной Азии. – Алматы: Кайнар, 1998. – 280с.
6. Лаумуллин М. Казахстан в современных международных отношениях: безопасность, геополитика. Политология. – Алматы, 1999. – 480с.

Москве следует существенным образом активизировать усилия по налаживанию диалогов Иран – МАГАТЭ, Иран – ООН, Иран – США. Россия призвана также стать платформой и посредником для прямого американо-иранского диалога по стабилизации ситуации в Ираке и Афганистане. По остальному региону «расширенного» Ближнего Востока России следует выходить с инициативами по созданию региональных форумов сотрудничества, привлекать к участию в них Иран, заручившись и американской, и европейской поддержкой и ресурсами. Это может стать, по сути, первым примером того, как работает модель глобального многостороннего управления, способная противостоять глобальным угрозам XXI века.

2.2 Иран и российско-американские отношения

Возможно, наилучшим индикатором состояния российско-американских отношений является состояние российско-иранских отношений. В отличие от связей России с другими «странами-изгоями» Иран не раз был помехой нормальному развитию российско-американских отношений. Более всего разногласия проявляются в отношении к российскому стратегическому экспорту в Иран. Недавнее решение России отказаться от российско-американского соглашения 1995 года не продолжать поставки обычных вооружений в Иран и реакция США на этот шаг показали, до какой степени отношения между этими странами зависят от Ирана. До тех пор пока обе страны не выработают согласованной позиции по Ирану, российско-американские отношения будут подвергаться риску. Почему Иран имеет такое большое значение? Какие события послужили причиной создавшегося тупика? Каковы перспективы выработки взаимоприемлемого решения проблемы, которое позволит развиваться двусторонним отношениям в сфере нераспространения и сотрудничества в области высоких технологий? Проблема российско-иранской торговли в российско-американских отношениях была поднята прессой 13 октября 2000 года в разгар президентской предвыборной кампании в США. Газета The New York Times сообщила, что в 1995 году вице-президент Ал Гор  и председатель правительства России Виктор Черномырдин заключили соглашение, позволяющее Москве завершить выполнение имеющихся контрактов по экспорту вооружений в Иран до 31 декабря 1999 года, после чего все поставки должны были быть прекращены. Газета утверждала, что это соглашение нарушает закон 1992 года, запрещающий поставки оружия Ирану и Ираку и предполагающий введение санкций в отношении государств, вовлеченных в поставку «дестабилизирующих» вооружений Багдаду или Тегерану. /7/ Дополнение 1996 года к закону о помощи иностранным государствам  1962 года также предусматривает санкции в отношении стран, поставляющих оружие государствам, поддерживающим терроризм, в категорию которых попадает и Иран. В обмен на обещание

________________

7. John Broder, “Despite Secret ’95 Pact by Gore, Russian Arms Sales to Iran Go On,” // The New York Times. — 2000

прекратить все поставки в Иран к концу десятилетия администрация США позволяла осуществлять запуски американских спутников с помощью российских ракет-носителей. Реакция республиканского большинства в конгрессе была быстрой и возмущенной. Лидер большинства Трент Лотт, председатель комитета по международным делам Джесси Хэлмс, Сэм Браунбек и Гордон Смит  направили письмо президенту Клинтону 13 октября 2000 года, в котором попросили его подтвердить или опровергнуть факт нарушения законодательства США памятной запиской, подписанной Гором: «Пожалуйста, подтвердите нам … [что] вице-президент в действительности не подписывал обещаний Виктору Черномырдину в 1995 году, которые заставили Вашу администрацию нарушить законодательство США, избегая введения необходимых санкций». В заявлении для прессы в тот же день сенатор Смит заявил: «Русские почти единолично вооружили руководство Ирана всем, начиная от боевых самолетов и дизельных подводных лодок и заканчивая ядерными технологиями. Вице-президент должен объяснить конгрессу и американскому народу свои действия и определить, как он намеревается возместить ущерб, нанесенный безопасности США». В начале 90-х гг. Россия продала Ирану 24 истребителя МиГ-24, 12 штурмовиков Су-24, 120 танков Т-72С, три дизельные подводные лодки класса Кило, ЗРК большой дальности С-200 и другие вооружения на сумму более 4 млрд долл. США. Эти поставки были лишь началом долгосрочного военно-технического сотрудничества. С российской помощью Иран построил современный танковый завод и произвел более тысячи танков Т-72С и 1 500 БМП-2. Было подготовлено еще одно соглашение на производство Ираном 126 истребителей МиГ-29, однако оно не было подписано из-за давления США. По-прежнему, год за годом иранские власти постоянно зондируют позиции России и дают понять, что они готовы заключить дополнительные сделки на сумму более чем  1,5 млрд долл., если Россия перестанет прислушиваться к мнению США. Тегеран по-прежнему проявляет интерес к технологиям производства МиГ-29 и подлодок класса Кило.  Он хочет приобрести штурмовики Су-25К, системы ПВО С-300ПМУ1, современные морские мины, торпеды и т.д. /8/ Ари Флейшер, пресс-секретарь кандидата от Республиканской партии Джорджа Буша-младшего, назвал соглашение 1995 года «дестабилизирующим» и вредным для безопасности Америки и Ближнего Востока. Представитель Белого дома Джейк Сиварт сразу же опроверг какую-либо секретность соглашения и сказал, что если республиканцы не знали о сделке, то в этом им остается винить только себя: «В то время соглашение было доступно общественности, и пять лет назад у конгресса была возможность получить больше информации о нем. Поэтому, если они хотят узнать больше о нем сейчас, им следует обратиться к самим себе». Сиварт добавил, что соглашением разрешались поставки «устаревших» вооружений. Пресс-секретарь вице-президента Джим Кеннеди, охарактеризовав

_________________

8. Anthony Cordesman, Iran’s Military Forces in Transition: Conventional Threats and Weapons of Mass Destruction (Westport: Praeger, 1999), особенно pp. 63-68, 164-165, 172, and 227).

эту статью в газете как пугало, отметил: «Сегодня благодаря этому соглашению Америка и наши друзья и союзники на Ближнем Востоке чувствуют себя более безопасно, нежели чем если бы его не было. Данная памятная записка никоим образом не нарушает или обходит законодательство США». Но шумиха продолжалась. Семнадцатого октября 2000 года газета The Washington Times сообщила, что в конце 1995 года Гор согласился с просьбой Черномырдина не информировать конгресс о деталях сотрудничества Москвы и Тегерана в ядерной области. Газета ссылалась на письмо, в котором Черномырдин просил, чтобы это сотрудничество, которое, по его словам, сводилось к обучению персонала и поставкам ядерного топлива для реактора в Бушере, не стало достоянием «третьей стороны, включая конгресс США». /9/ В статье в The Washington Times также упоминалась госсекретарь Мадлен Олбрайт в связи с обсуждаемым секретным соглашением и цитировалось ее письмо министру иностранных дел России Игорю Иванову от 13 января 2000 года, в котором Олбрайт заметила, что «без памятной записки 1995 года продажи Россией обычных вооружений Ирану стали бы предметом санкций на основании различных положений американского законодательства». Это резкое утверждение заметно противоречит заверениям других официальных лиц администрации, включая советника по национальной безопасности Сэнди Бергера о том, что поставки российского оружия не нарушали американских законов. В своем письме Иванову Олбрайт с сожалением говорит об «одностороннем решении России продолжить поставки вооружений в Иран после 31 декабря 1999 года». Она призывает Россию «воздержаться от любых дальнейших поставок вооружений, подпадающих под ограничения памятной записки», «предоставить конкретную информацию о том, что было экспортировано, что еще предстоит поставить и в какой срок», и «воздержаться от заключения любых дополнительных оружейных контрактов с Ираном». Отказ от подобных мер, предупреждала Олбрайт, «излишне осложнит наши отношения». Пресс-секретарь Гора Джим Кеннеди вновь отверг утверждение о том, что памятная записка нарушала законодательство, и предположил, что эта информация была попыткой республиканцев в конгрессе запятнать имидж Гора в преддверии выборов. Кеннеди настаивал на том, что контакты вице-президента с премьер-министром Черномырдиным в 1995 году и позже могут быть недвусмысленно объяснены как «просто часть общих усилий Соединенных Штатов убедить Россию отказаться или ограничить свои отношения с Ираном в ядерной области». Выступления СМИ по этому вопросу продемонстрировали общественности затянувший спор между администрацией Клинтона и конгрессом по поводу адекватной реакции США на российско-иранское сотрудничество. В 1998 году Клинтон наложил вето на закон о санкциях в отношении Ирана, по которому США могли бы применять санкции в отношении любой страны, помогающей Ирану в развитии его ядерной

_____________________________

9. Bill Gertz, “Letter Shows Gore Made Deal,” The Washington Times, 17 October 2000.

оружейной программы. Вскоре после этого вето вице-президент Гор объявил о  введении санкций против семи российских организаций, которые, как предполагалось, передавали военные технологии Ирану. По мнению экспертов, этот шаг должен был предотвратить преодоление сенатом вето и продемонстрировать желание администрации занять твердую позицию по Ирану в отношениях с Россией, в то время как многие республиканцы и  демократы в конгрессе поднимали вопрос о ее обязательствах. Этот шаг принес успех, по крайней мере временный. Наложив на закон вето, администрация Клинтона сохранила возможность вести переговоры с Россией, не будучи вынужденной применять различные санкции, которые, по мнению многих, включая Мадлен Олбрайт, были контрпродуктивны. Администрация исходила из того, что Россия достигла значительного прогресса в усилении экспортного контроля и что введение санкций принесет скорее вред, чем пользу процессу нераспространения. Представитель Белого дома Майк Маккерри обобщил критику администрацией позиции конгресса: «Отсутствие гибкости, позволяющей президенту работать над проблемами, безнадежно сковывает его». /10/ В дополнение к этим жалобам госсекретарь Мадлен Олбрайт в интервью телекомпании CNN 14 июня высказала свое сильное недовольство «расширением законодательства по санкциям» конгрессом: «Это только кнут, но у нас нет пряника. Мы используем только кнуты или кувалды, а другие страны могут пойти и заключить контракты. Мы несем ответственность за претворение в жизнь внешней политики США, и нам необходима некоторая гибкость. Если нам придется наложить санкции на каждое государство потому, что его религиозные законы не совпадают с американскими, и наложить санкции на каждую страну в мире в результате этого, это, естественно, не оставит нам простора для действий». /11/ Советник по национальной безопасности Сэнди Бергер заявил 17 июня: «Этот закон говорит о том, что добро наказуемо. Людям, которые пытаются поставить это (экспорт вооружений) под контроль, мы подрежем крылья, сказав, что в ответ Америка введет санкции против них. Я думаю, что это фундаментальная, основательная ошибка. У меня есть чувство, что мы перестарались, среагировали слишком быстро с санкциями как политическим ответом на проблему». /12/ Попытки администрации Клинтона успокоить конгресс, не отпугнув Россию (и не загоняя в тупик сотрудничество по нераспространению), вскоре застопорились. В январе 1999 года против трех российских организаций, подозреваемых в поставках Ирану, были введены санкции, затем еще против трех, подозреваемых в поставках противотанкового оружия в Сирию. 13 января премьер-министр Евгений Примаков отреагировал на введение санкций, сказав, что «грубая сила и введение санкций против наших организаций контрпродуктивны для российско-американских отношений, которым мы

___________________________

10. 10. “Albright criticizes S. sanctions,” Associated Press, 15 June 1998;
11. “Clinton Vetoes Iran Sanctions Bill,” CNN: All Politics, 24 June 1998.
12. “U.S. Threatens New Action to Stop Russian Aid to Iran,” CNN, 13 January 1999 (http://cgi.cnn.com/WORLD/europe/9901/13/russia.reax.02).

придаем большое значение». В заявлении российского министра иностранных дел говорилось, что такие действия «могут только осложнить российско-американские отношения. Любые попытки говорить с нами на языке санкций и давления абсолютно неприемлемы». Министр обороны Игорь Сергеев настаивал, что «эти центры не могли передавать такие технологии, потому что они ими не обладают в полной мере. В России существует система контроля за нераспространением ядерных ракетных технологий, и этот контроль надежен». Российский парламент был также возмущен. Лидер коммунистов Геннадий Зюганов заявил перед журналистами: «Соединенные Штаты возомнили себя полицейским, который имеет право диктовать свою волю не только государствам, но и отдельным университетам, научным лабораториям и трудовым коллективам». 15 января Дума единогласно приняла резолюцию, выражающую ее негодование в связи с безосновательным введением санкций Соединенными Штатами». /13/ Однако 17 марта 1999г. министр атомной энергетики Евгений Адамов пообещал ограничить российско-иранское сотрудничество в сфере мирного атома до прежнего уровня, если США отменят санкции против двух из трех организаций — Научно-исследовательского конструкторского института энерготехники (НИКИЭТ) и Российского химико-технологического университета имени Менделеева. Адамов заверил, что оба института прервали все связи с Ираном. Он подчеркнул, однако, что Россия намеревается продолжить строительство 1000-мегаватного ядерного реактора на легкой воде в Бушере: «Мы полностью и должным образом выполним все наши обязательства перед Ираном». На следующий день пресс-секретарь Госдепартамента Джеймс Фолей заявил в ответ: «Мы приветствуем заявление министра Адамова о том, что Россия желает прекратить незаконное сотрудничество с Ираном по ядерной программе. Это позитивное заявление с его стороны. Однако мы бы хотели увидеть действия по исправлению сложившегося положения, прежде чем ограничения будут пересмотрены. Мы хотим увидеть действия по устранению проблемы, с тем чтобы удостовериться, что это сотрудничество прекращено. И после этого мы будем готовы пересмотреть ограничения». /14/ Твердая реакция администрации на предложение Адамова была обусловлена растущим давлением со стороны конгресса. Действительно, пять дней спустя, 22 марта, Ал Гор получил письмо, подписанное 34 сенаторами (20 демократов и 14 республиканцев), с требованием усилить давление на Россию, с тем чтобы она прекратила всякое сотрудничество с Ираном в ядерной и связанной с ней областях. В письме говорилось: «Мы хотим заставить Вас сделать вопрос приобретения Ираном российских технологий ядерного оружия и баллистических ракет первоочередным приоритетом. Утечка этих технологий не уменьшилась. Дело в том, что усилия российского правительства остановить распространение этих опасных технологий были явно безуспешными». Десять дней спустя, 2 апреля,

___________________________

13. 13. “U.S. Threatens New Action to Stop Russian Aid to Iran,” CNN, 13 January 1999 (http://cgi.cnn.com/WORLD/europe/9901/13/russia.reax.02).
14. “U.S. Imposes Russia Sanctions Over Iran,” Disarmament Diplomacy, No. 33, December 1998 – January 1999.

Госдепартамент США объявил о введении санкций против еще трех российских компаний. По словам пресс-секретаря Джеймса Рубина США установили, что власти в Москве были причастны к поставке, но было принято решение не вводить санкций против российского правительства и не приостанавливать оказание помощи России. Министерство иностранных дел России отреагировало следующим образом: «Новые санкции США против российских компаний, которые незаконны с точки зрения международного права, наносят очередной урон российско-американским отношениям, уже осложненным военными действиями США против суверенной Югославии. Администрация США предприняла новую попытку подменить международное право своим собственным законодательством и в очередной раз продемонстрировала пренебрежение международными нормами и принципами поведения. Российская сторона заявляет свой протест в отношении очередной антироссийской акции администрации США. Мы оставляем за собой право на адекватные ответные меры». /15/ Хотя администрация Клинтона надеялась не обижать Москву, вводя санкции по собственному усмотрению, давление изнутри, особенно в свете свидетельств того, что Россия была вовлечена в передачу оружейных технологий не только Ирану, но и Сирии, другому «государству-изгою», заставило администрацию пойти дальше и ввести санкции, которые конгресс хотел превратить в закон. Можно предположить, что решение Москвы отказаться от соглашения Гор-Черномырдин 1995 года было последствием этого залпа взаимных обвинений. Введенные в течение 1999 года санкции были восприняты как отказ от этого соглашения, по которому, по мнению российской стороны, предполагалось, что Россия сможет завершить уже подписанные контракты с Ираном в срок, не опасаясь санкций. Позиция администрации Клинтона состояла в том, что санкции были оправданны, так как российская помощь Ирану нарушала соглашение 1995 года, которое допускало поставки только «устаревших» обычных вооружений. Строительство реактора в Бушере было отдельным пунктом разногласий. В 1995 году под давлением США Россия отказалась от некоторых из самых противоречивых положений контракта с Ираном 1995 года. Возражения США по оставшимся положениям сделки в 1999 году рассматривались Россией, особенно в свете предыдущих уступок Москвы по Бушеру, как очередной пример желания США оказывать давление при любом удобном случае. Как только стало известно о решении России продолжать сотрудничество с Ираном, администрация Клинтона оставила политику примирения. В марте 2000 года Клинтон подписал закон о санкциях против Ирана, после того как из него был исключен пункт об обязательном введении санкций. Закон обязывает президента предоставлять каждые полгода отчеты в конгресс о тех странах, которые снабжают Иран материалами для его ракет и систем вооружений. Он

___________________________

15. “U.S. Imposes Sanctions Over Russian Exports to Syria,” Disarmament Diplomacy, No. 36, April 1999.

также предоставляет ему возможность прекращать поставки вооружений или экономическую помощь странам, помогающим Ирану в его оружейных программах, или отказываться о введения санкций по соображениям национальной безопасности. В законе также говорится, что Соединенные Штаты смогут заплатить Российскому авиационно-космическому агентству за его вклад в строительство Международной космической станции только когда президент убедится, что Россия активно противодействует распространению оружейных технологий в Иран. За несколько недель до выхода статьи в New York Times началась суматоха с показаниями в конгрессе относительно действий администрации по оборонным планам и программам Ирана. В выступлении перед Комитетом по международным делам сената 5 октября заместитель госсекретаря по нераспространению Роберт Эйнхорн изложил позицию США по поводу строительства реактора в Бушере: «Россия остается единственным важным исключением из этого виртуального эмбарго на ядерное сотрудничество с Ираном. Строительство Россией 1000-мегаватного ядерного реактора в Бушере является наиболее явным проявлением сотрудничества в ядерной области. Мы против этого проекта не потому, что сам по себе такой реактор на легкой воде, находящийся под контролем МАГАТЭ, представляет угрозу, а потому, что мы озабочены тем, что строительство в Бушере будет использовано Ираном как прикрытие для сохранения широких контактов с российскими ядерными организациями и для участия в более чувствительных формах сотрудничества, результаты которых могут быть использованы в программе создания ядерного оружия». Говоря о проблеме в общих чертах, Эйнхорн заметил: «Содействие российских организаций ракетной и ядерной программам Ирана более пяти лет являлось постоянной проблемой российско-американских отношений. Президент и вице-президент, а также госсекретарь, министры обороны и энергетики и множество других официальных лиц администрации практически постоянно занимались этим вопросом. Вице-президент, используя институциональные инструменты в рамках двусторонней комиссии Гор-Черномырдин, играл главную роль в достижении таких целей нераспространения, как обеспечение безопасности расщепляющихся материалов, покупка обогащенного урана, продажа плутония и уничтожение химического оружия. Все эти меры были крайне важны, чтобы не допустить Иран и другие «государства-изгои» к материалам для оружия массового уничтожения». /16/ Хотя Госдепартамент знал в начале 2000 года, что Россия не прекратила поставки в Иран, и эта информация, несомненно, повлияла на решение Клинтона подписать закон о санкциях в отношении Ирана, о решении России выйти из соглашения Гор-Черномырдин официально было объявлено в конце осени, после того как вышла статья в New York Times. Когда пришло это известие, министр обороны Уильям Коэн запросил специальной встречи с

______________________________

16. Robert J. Einhorn, Assistant Secretary of State for Nonproliferation, Testimony Before the Senate Foreign Relations, Committee, Washington, DC, 5 October 2000 http://www.state.gov/www/policy_remarks/2000/001005_einhorn_sfrc.html)

российским министром обороны Игорем Сергеевым в штаб-квартире НАТО в Брюсселе 6 декабря. Сергеев заверил Соединенные Штаты в том, что Россия не будет продавать в Иран наступательные вооружения, несмотря на предыдущее решение Москвы продолжить поставки оружия Тегерану, что «они будут продавать только оборонительные вооружения. Большинство этих поставок будут составлять ремонт и обслуживание старой техники советского производства. /17/ Отвечая на вопрос о поставках, которые могли бы улучшить разрабатываемую в настоящее время Тегераном ракету Shahab-3 с дальность полета около 600 км, Сергеев сказал, что планов передать Ирану такую технологию нет. Пытаясь спасти ухудшающиеся российско-американские отношения, администрация США дала понять в ответ на эти обещания, что не собирается продлевать квоты на запуски, действие которых истекало 31 декабря 2000 года и которые ограничивали количество запусков американских спутников российскими ракетами-носителями. Однако конгресс, скорее всего, потребует, чтобы администрация Буша продолжила увязывать пуски с отказом России от оружейных контрактов с Ираном. Навряд ли администрация Буша будет так ценить гибкость в своих отношениях с Россией, как ее предшественники. При том что в результате смены власти политика США по отношению к России могла бы стать более согласованной, события последних нескольких месяцев дают основания предполагать, что это не остановит постепенное ухудшение российско-американских отношений.

Российские экономические императивы: военные контракты или технологические стимулы Нежелание администрации Клинтона потребовать от России прекратить поставки оружия Ирану в 1995 году и ввести санкции основывалось на признании того, что Россия рассматривает экспорт вооружений как источник столь необходимых доходов. Администрация приветствовала усилия России по усилению экспортного контроля и с пониманием относилась к ее трудностям в этом деле. Вместе с нефтью и газом экспорт вооружений обеспечивает значительную часть ВВП России. Стремление России продавать свое оружие за рубеж необходимо рассматривать на фоне глубокого недомогания производственного сектора. Около 70% оборонной промышленности бывшего Советского Союза, около 1700 предприятий, находится в Российской Федерации. Большое количество государственных оборонных предприятий находятся на грани развала из-за сокращения оборонных заказов и неудовлетворительного финансирования перехода на выпуск гражданской продукции, стремясь свести концы с концами. Большая часть российской промышленности безнадежно отстала за десятилетия плохого управления и недофинансирования. Несмотря на резкий обвал рубля в 1998 году, российским производителям не удалось закрепиться

________________________

17. “Russia Pledges Not to Sell Arms to Iran,” Reuters, 6 December 2000.

 

на международных рынках, что оставляет страну в опасной зависимости от экспорта нефти, газа и металлов. Оружие остается единственной промышленной продукцией с достаточно большим зарубежным рынком сбыта. В 1999 году российский экспорт вооружений составил около 3,4 млрд долл. На Россию приходится около 15% мирового экспорта вооружений. (На США — более 51%). Государства Ближнего Востока, Индия и Китая являются крупнейшими клиентами России. /18/ Президент Путин и руководители оборонной промышленности стремятся повысить роль России на международном рынке оружия, что подтверждается недавним указом президента о слиянии двух конкурирующих государственных экспортеров вооружений — «Росвооружения» и «Промэкспорта»  — в новую компанию «Рособоронэкспорт», которая будет подчиняться напрямую Министерству обороны и администрации Путина. Однако со времени финансового кризиса 1998 года Москва использует бартерные схемы для внешней торговли и выплат долга. Хотя за последнее время промышленное производство в России выросло, большая часть российской продукции остается неконкурентоспособной за границей и предназначенной только для внутреннего потребителя, который не может позволить себе импортных товаров. Основной рост экспорта был только в поставках вооружений. Кроме того, Москва дала ясно понять, что она не в состоянии обслуживать свой внешний долг. Экономика России становится все более автаркичной, возвращаясь к модели, напоминающей старый Советский Союз. Ограниченная неэффективностью и отсутствием иностранных инвестиций российская экономика фокусируется на удовлетворении внутренних потребностей. На мировом рынке Россия представлена в основном бартерными поставками сырья в обмен на оборудование, а валюта зарабатывается путем продажи вооружений. Подтверждение этой тенденции к автаркизации экономики может быть получено в случае отказа возвращать внешние займы и увеличения продаж вооружений. При этом мрачном сценарии очевидна важность продолжения и диверсификации поставок оружия, и любое упоминание о новых санкциях необходимо рассматривать в контексте этой экономической подоплеки. В качестве признания экономической уязвимости России соглашение Гор-Черномырдин было подписано в дополнение к другому соглашению о предоставлении России квот на запуски американских спутников связи. С 1993 года Россия получила около 1,7 млрд долл. от запусков западных спутников и стремится обеспечить себе дополнительные контракты по запускам. Однако рост мировых цен на нефть, менее проамериканская внешняя политика президента Путина и растущая активность российского оружейного лобби увеличила вероятность пренебрежения Россией требованиями США и

отказа от соблазнительных стимулов. /19/ Продолжающийся поток американских угроз ввести санкции увеличил эту вероятность. Перспектива __________________

18. Константин Макиенко, «Компаративный анализ позиционирования на рынке ВВТ Ирана и других стран Ближнего и Среднего Востока. // Экспорт Варужений. – 1998. — №3, — С. 65-70.
19. Darren Lake “Russian Merger Creates Rosoboroneksport,” Jane’s Defense Weekly, 5 October 2000.

“Putin’s Priorities”, Jane’s Defense Weekly, 1 December 2000.

дополнительных американских контрактов на запуски была девальвирована тем фактом, что с 1995 года Москва из-за соглашения Гор-Черномырдин потеряла несколько миллиардов долларов в виде упущенных оружейных контрактов с Ираном. Необходимо сравнить финансовые потери от американских санкций и прибыли от продаж обычных вооружений Ирану и другим «странам-изгоям», таким как Иран, Ливия и Северная Корея. В Сирии, например, 90% вооружений имеют советское или российское происхождение. Санкции, введенные США в январе 1999 года после продажи 1000 ПТРК «Корнет» в Сирию, не заставили российское руководство отказаться от выполнения контракта 1998 года на поставку Дамаску, как сообщается, вооружений на сумму до 3 млрд долл. Помимо издержек, которые экономика России понесла в результате выполнения требований США, на решение России продолжать наращивать продажи вооружений оказали влияние другие факторы. Один из них – это история отношений с Тегераном. В отличие от США Москва рассматривает Иран скорее как друга, чем как врага. Отношения между двумя странами оставались относительно стабильными и добрососедскими. Их позиции по многим региональным вопросам сходятся. Представление США о том, что Иран является потенциально опасным и непредсказуемым противником, не изменило, в общем, позитивного мнения России о своем соседе. Несмотря на свое ужасное экономическое положение и разногласия с США по вопросу о том, кто представляет угрозу международной безопасности, за последние несколько лет Москва предприняла значительные меры по усилению системы контроля за ядерным экспортом. Именно эти усилия заставили администрацию Клинтона отвергнуть введение санкций. В 1999 году было принято несколько законодательных актов, направленных на контроль за передачами ядерных материалов и информации. Но при этом исполнение остается недостижимой целью. При установлении эффективной системы экспортного контроля Россия сталкивается с множеством препятствий, включая недостаток знаний, возможностей, стабильности, а также непредвиденные политические и экономические обстоятельства. Огромная ядерная и оборонная промышленность раскинулась на пространстве одиннадцати обширных временных зон. Практический надзор в форме экспортного контроля сталкивается с эпическими техническими и финансовыми препятствиями. Более того, большинство предприятий все еще находятся в состоянии перехода от плановой к рыночной экономике или не смогли переключиться с оборонного на гражданское производство. Таким образом, из-за неведения или финансовой необходимости многие эти предприятия стремятся получить любые контракты. Агентства по надзору и лицензированию организационно и финансово слабы. Много наиболее опытных специалистов по экспортному контролю были уволены в рамках сокращения и реструктуризации государственного аппарата, и многие российские экспортеры вооружений и продукции двойного назначения просто обладают информацией о законодательстве. На сегодняшний день российским официальным лицам удалось вынести только три обвинения за нарушение законодательства по экспортному контролю за оружием массового уничтожения. Конгресс рассматривал отсутствие подобных успехов как свидетельство того, что улучшения в системе экспортного контроля были главным образом косметическими и что у России нет не только политической воли, но и желания претворять их в жизнь. Сенатор Боб Смит заявил, что, по его мнению, внимание России к экспортному контролю является главным образом внешним успокоением слишком разбалованной администрации США: «Реакция администрации на сотрудничество России с Ираном имело скорее символическое, нежели существенное значение. Кремль ясно представлял себе это». Далее Смит заметил, что «отказ Кремля прекратить эти отношения должен привести к существенному изменению сотрудничества Соединенных Штатов с Россией». /20/ Но доказательство участия официальных лиц в незаконной торговле с Ираном является чрезвычайно трудным, принимая во внимание скомпрометированное состояние системы экспортного контроля России. Администрация Клинтона оперировала предположением, что большая часть рассматриваемого экспорта проходила без одобрения правительства. В недавнем отчете Центра Карнеги говорится: «В хаотичной постсоветской России очень трудно разделить преднамеренные, одобренные государством поставки вооружений и поставки, осуществленные без санкции государства и вне рамок государственного контроля. Существует много открытой, неподтвержденной информации о российских ученых и специалистах-технологах, которые уехали из России работать в северокорейских, китайских и иранских лабораториях, институтах и заводах. Есть также информация о том, что россияне оказывали содействие по этим и другим оружейным программам через электронные средства связи, оставаясь в России. В некоторых случаях государству, вероятно, удобнее «правдоподобно отрицать» такую деятельность, в других случаях такая деятельность может действительно проходить вне рамок государственного контроля. /21/ Выступая против ряда санкций в отношении России в 1998 году, сенатор Джозеф Биден утверждал, что «со стороны сената нереалистично ожидать, что российский президент Борис Ельцин будет контролировать каждую из его разнообразных правительственных структур». Вместо того чтобы проводить в жизнь согласованную политику по Ирану, очевидно, что политики в Москве занимают различные позиции. Например, российское Министерство ядерной энергетики, возглавляемой до 1997 года Виктором Михайловым, хотело пойти дальше, чем Ельцин, в вопросе продажи ядерных реакторов Ирану, включая продажу газовой центрифуги, с помощью которой Иран явно мог бы производить ядерное оружие. Однако не только Ельцин и Михайлов имели различные мнения по поводу иранской политики. В декабре 1996 года, в то время когда министр иностранных дел Евгений

 

________________________________

20. Lisa McAdams, “Iran: Russia Viewed As Biggest Supporter Of Weapons Programs,” RFE/RL, 6 October 2000
21. An Agenda for Renewal: U.S.-Russian Relations, A Report by the Russian and Eurasian Program of the Carnegie Endowment for International Peace (Washington, DC: 2000), p. 15.

 

 

Примаков находился с очень успешным визитом в Иране, где он приветствовал развитие российско-иранского сотрудничества, тогдашний министр обороны России Игорь Родионов высказал опасения, что Иран представляет собой потенциальную военную угрозу России. /22/ Эти несогласованные заявления и действия квазинезависимых российских политиков серьезно осложнили политику России на Ближнем Востоке и могли вызвать в Тегеране вопросы о том, кто определяет внешнюю политику России. Подобные вопросы должны были задавать и в Вашингтоне. Суть реакции конгресса на связи России с Ираном, которая состоит в том, что санкции представляют собой побудительный стимул, может быть или не быть верной. Перед лицом дальнейших санкций и угроз урезать помощь Москва может захотеть пойти на уступки. Главный вопрос в том, сможет ли она сделать это.

            Проблема Москвы может быть не в отсутствии воли, а в отсутствии средств для ее претворения в жизнь. Хотя в последнем двухгодичном докладе Центрального разведывательного управления (ЦРУ) о распространении оружия массового уничтожения в мире отмечается, что Россия «продолжала поставлять различную продукцию для баллистических ракет и технические ноу-хау в такие страны, как Иран, Индия и Ливия» и что российская помощь Ирану в ракетной области была «существенной», несмотря на «некоторые позитивные шаги по усилению правовой базы экспортного контроля», там также утверждается, что «в России система принуждения и судебного преследования все еще остается слабой из-за финансовых ограничений и отсутствия специалистов по экспортному контролю». /23/

           Безжалостное использование и угрозы санкций против России демонстрирует  тенденциозную нечувствительность к суровой реальности, с которой сталкивается российское правительство, усиливая экспортный контроль.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

____________________

22. “Igor Radionov Advocates Creation of Defense,” перевод в Current Digest of the Post Soviet Press, vol. 48, no. 52, January 21, 1997, p. 16.
23. Andrew Koch, “CIA warns of continuing trend towards global WMD,” Jane’s Defense Weekly, 23 August 2000.

 

 

Заключение

 

Поражение либералов на парламентских выборах 2004г. свидетельствует о том, что политическая борьба в Иране прибли­жается к критической отметке. Для нас в Центральной Азии этот процесс да­леко не умозрительный. Само собой разумеется, что мы все заинтересова­ны в стабильности в Иране — нашем ближайшем соседе по региону и Кас­пийскому морю. Но внутриполитичес­кая борьба в ИРИ отражается и на его внешней политике. Так, ряд аналити­ков связывает излишне жесткую пози­цию Тегерана по Каспию с влиянием консервативных кругов. Несомненно, что антизападная и антиамериканская позиция Ирана также продолжается наследниками Хомейни. Все это при­носит косвенный и прямой вред Ира­ну

Использование сырьевого потенциала Казахстана во взаимоотношениях с Исламской республикой Иран и др. странами несомненно позволит ему стать стабильным поставщиком сырья и интегрироваться в глобальные системы транспортных и информационных коммуникаций. Они в настоящее время протянулись от Европы к берегам Тихого океана через всю Евразию. Президент РК Н.А.Назарбаев подчеркивал, что » Европа заинтересована в диверсикации импорта нефти и газа, в уменьшении зависимости от стран Ближнего Востока. Турции, испытывающей острый дефицит в энергосырье, чрезвычайно выгоден проект прокладки нефтепровода из Каспия. В данном направлении нефтепровода Турция конкурирует с Россией и Ираном. Интересы Ирана в южном направлении транспортировки энергоресурсов конкурируют с интересами России. В восточном направлении углеводороды Каспия представляют интерес для Китая». /1/

На данный момент сильное и эксклюзивное военное присутствие США в зоне Персидского залива и практическая американская монополия на важные дальнобойные системы оружия дают Америке очень значительный простор для проведения политики односторонних действий. С точки зрения американских интересов, нынешнее геополитическое положение в главной кладовой энергоносителей в мире оставляет желать лучшего. Ряд ключевых экспортеров — в первую очередь Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) — слабы и политически бессильны. Ираку предстоит длительный период стабилизации, реконструкции и восстановления. Другой крупный источник энергоресурсов, Иран, имеет враждебный Соединенным Штатам режим и противится попыткам США добиться установления мира на Ближнем Востоке. Иран, возможно, стремится стать обладателем оружия массового поражения (ОМП) и подозревается в связях с террористами. Соединенные Штаты стремятся изолировать Иран на мировой арене, однако мало чего достигли.
Несколько севернее, на Южном Кавказе и в Средней Азии, недавно ставшие независимыми государства — экспортеры энергоресурсов все еще находятся на ранних стадиях политической консолидации. Их системы хрупки, их

 

 

____________________

1. Назарбаев Н. Критическое десятилетие Алматы,  2003. – 158с.

политические процессы произвольны и их государственность уязвима. Они, кроме того, наполовину изолированы от мировых рынков энергоносителей, учитывая, что американская администрация блокирует использование территории Ирана для прокладки трубопроводов в направлении Персидского залива, а Россия активно стремится монополизировать международный доступ к энергоресурсам Туркменистана и Казахстана. Только через несколько лет, после завершения поддерживаемого американцами строительства трубопровода Баку-Джейхан, Азербайджан и его транскаспийские соседи получат независимый выход на глобальную экономику. А до тех пор этот регион будет оставаться уязвимым. На данный момент сильное и эксклюзивное военное присутствие США в зоне Персидского залива и практическая американская монополия на важные дальнобойные системы оружия дают Америке очень значительный простор для проведения политики односторонних действий. Если станет необходимым нарушить потенциальные связи между распространением ОМП и тайным терроризмом, Соединенные Штаты имеют силы и средства для того, чтобы действовать самостоятельно, что они и доказали, когда свергли прежний режим в Ираке. Однако эта проблема становится более сложной, а шанс на успех действующей в одиночку Америки более эфемерным, когда принимаются в расчет долговременные последствия резких перемен в стратегической обстановке. Трудно представить, как могли бы Соединенные Штаты в одиночку принудить Иран к коренной переориентации. Прямое военное устрашение поначалу могло бы сработать, принимая во внимание огромное неравенство военных возможностей двух стран, но было бы грубой ошибкой недооценивать националистический и религиозный пыл, который подобный подход, скорее всего, разожжет среди 70 миллионов иранцев. Иран — это страна с впечатляющей имперской историей и с чувством национального достоинства. В то время как религиозное рвение, которое привело к власти теократическую диктатуру, кажется, постепенно угасает, прямое военное противоборство с Америкой почти неизбежно снова разожжет в народе страсти, соединив фанатизм с шовинизмом.

Хотя Россия и не препятствует решительным военным усилиям США, преследующим цель изменить стратегические реалии региона, нынешнее геополитическое землетрясение в Персидском заливе ставит под угрозу усилия Америки по укреплению независимости государств Каспийского бассейна. Занятость Америки выправлением ситуации в Ираке, не говоря о расколе между Америкой и Европой, а также об усиливающейся напряженности в американо-иранских отношениях, уже соблазнила Москву возобновить давление на Грузию и Азербайджан, чтобы те оставили надежды войти в Евроатлантическое сообщество, и усилить попытки помешать всякому длительному политическому и военному присутствию США в Средней Азии. Это затруднит Соединенным Штатам задачу подключения среднеазиатских государств к более широким региональным усилиям по борьбе с исламским фундаментализмом в Афганистане и в Пакистане. В таком случае возрождение мусульманского экстремизма по типу движения «Талибан» может принять общерегиональный масштаб. Эти риски можно уменьшить посредством более тесного сотрудничества между США и Европейским Союзом (ЕС) в вопросах, касающихся Ирака и Ирана. Достичь этого, возможно, будет нелегко, принимая во внимание несовпадающие взгляды американцев и европейцев, но преимущества сотрудничества перевешивают цену любого компромисса. Для Соединенных Штатов совместный подход будет означать меньшую свободу проведения односторонних акций; для ЕС это будет означать сокращение возможностей для своекорыстного бездействия. Но, действуя совместно — когда военная угроза США подкрепляется политической, финансовой и (в определенной мере) военной поддержкой ЕС — Евроатлантическое сообщество могло бы способствовать становлению действительно стабильного и, быть может, даже демократического постсаддамовского режима. Действуя заодно, США и ЕС смогли бы лучше справиться с более широкими региональными последствиями волнений в Ираке. Существенный прогресс в израильско-палестинском мирном процессе снизил бы озабоченность арабов в связи с тем, что, как им представляется, направленные против иракского режима акции США были инициированы желанием Израиля ослабить все соседние арабские страны, в то же время сохранив свой контроль над палестинцами. Более того, стратегическое сотрудничество между США и ЕС помогло бы Турции избежать мучительного выбора между своей лояльностью как союзника США и своими надеждами на членство в ЕС.

Активное стратегическое партнерство между США и ЕС повысило бы вероятность того, что Иран, в конечном итоге, трансформируется из регионального великана-людоеда в регионального стабилизатора обстановки. В данный момент Иран поддерживает отношения сотрудничества с Россией, но имеет либо настороженные, либо откровенно враждебные отношения со всеми своими соседями. Он поддерживает сравнительно нормальные отношения с Европой, но его антагонизм к Америке — на что последняя отвечает торговыми санкциями — делает затруднительным подлинное процветание как европейско-иранских, так и иранско-японских экономических отношений. Соответственно, страдает и внутреннее развитие Ирана, в то время как его социально-экономические дилеммы стали более острыми в результате демографического взрыва, который увеличил его население где-то до 70 миллионов человек. Весь регион экспортеров энергоносителей стал бы более стабильным, если бы Иран, географический центр региона, был реинтегрирован в глобальное сообщество, а его общество возобновило свое движение к модернизации. Этого не случится, пока США стремятся изолировать Иран и остаются невосприимчивыми к иранской озабоченности вопросами своей безопасности, особенно с учетом того, что с Ираном непосредственно соседствуют три открытые и одна скрытая ядерные державы. Более эффективным был бы подход, при котором иранская социальная элита рассматривала бы изоляцию страны как контрпродуктивную самоизоляцию, а не как нечто, навязанное ей Америкой. Европа давно уже призывает США принять такой подход. В этом вопросе американские стратегические интересы только выиграли бы, если бы Америка последовала за Европой. Многообещающее начало в этом плане было положено европейской инициативой по сложной проблеме иранской ядерной программы. К этому вопросу не следует подходить в такой манере, которая напоминала бы прежние преувеличенные американские оценки угрозы от иракского ОМП. В более длительной перспективе, вопреки представлениям, которые распространяют правящие в Иране муллы — что иранское общество является фанатически религиозным — Иран, из всех стран региона, имеет наибольшие шансы пойти по пути, который до него прошла Турция. В Иране высокий уровень грамотности (72%), устоявшиеся традиции значительного участия женщин в профессиональной деятельности и в политической жизни, по-настоящему высокообразованный класс интеллигенции и осознание обществом своей самобытной исторической общности. Как только догматическое правление, навязанное стране аятоллой Хомейни, ослабнет, и светская элита Ирана почувствует, что Запад предусматривает для Ирана конструктивную роль в регионе, Иран может встать на путь успешной модернизации и демократизации. Такое последовательное преобразование главного регионального стратегического уравнения позволит начать претворение в жизнь предложенного Турцией в 2000 году Пакта стабильности Кавказа (Caucasus Stability Pact), который предусматривает разнообразные формы регионального сотрудничества. Чтобы этот пакт стал эффективным, необходимо участие в нем не только Турции и России, но также и Ирана. Переориентация Ирана позволила бы также более широкий экономический доступ к энергоресурсам Средней Азии. Со временем к трубопроводам через Иран к Персидскому заливу могли бы добавиться и параллельные трубопроводы из Средней Азии через Афганистан и Пакистан к Индийскому океану, разветвляясь также на Индию. Результатом этого стали бы крупные экономические (и потенциально политические) выгоды не только для Южной и Центральной Азии, но и для Дальнего Востока, все более нуждающегося в энергоносителях. Прогресс в намеченных направлениях, в свою очередь, будет способствовать решению третьей приоритетной региональной стратегической задачи — сдерживания распространения ОМП и эпидемии терроризма. Но ощутимые подвижки в решении первых двух приоритетных задач — достижения израильско-палестинского мира и восстановления региональной стратегической общей картины — приведет к сокращению народной поддержки антизападного, особенно антиамериканского, терроризма. Возможно, станет проще и концентрация усилий на борьбе против ближневосточных террористов, сокращая в то же время риски более глубоких религиозных и культурных столкновений между Западом и исламом. Более того, эффективное прекращение дальнейшего распространения ядерного оружия в этом охваченном конфликтами регионе должно основываться, в конечном счете, на региональных договоренностях. Если мы хотим, чтобы Иран отказался от идеи обладания ядерным оружием, он должен иметь другие возможности обеспечения своей безопасности: вступить в союз с ядерной державой или получить заслуживающие доверия международные гарантии. Региональное соглашение о запрете ядерного оружия — по типу конвенции, принятой несколько лет назад государствами Южной Африки — стало бы предпочтительным исходом. Но, в отсутствие регионального согласия, единственной действенной альтернативой для США или, возможно, для постоянных членов Совета Безопасности Организации Объединенных Наций является обеспечение гарантированной защиты от ядерного нападения любому государству региона, которое откажется от ядерного оружия.
Усилия по стабилизации Глобальных Балкан будут продолжаться несколько десятилетий. Прогресс, в лучшем случае, будет постепенным, непоследовательным и уязвимым для серьезных откатов. Он будет продолжаться только в том случае, если два наиболее удачливых сектора нашей планеты — политически мобилизованная Америка и экономически объединяющаяся Европа, а также Россия, Китай и др. страны — будут все больше воспринимать его как свою общую обязанность перед лицом общей угрозы своей безопасности. Если двинуться по этому пути в одиночку, зыбучие пески станут еще более опасными. В целом же Запад и все географи­ческие соседи ИРИ заинтересованы в стабильном и предсказуемом Иране, его выходе из международной изоля­ции и либерализации его режима.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список использованной литературы

Работы общетеоретического характера:

1. Назарбаев Н.А. К Конкурентоспособному Казахстану, Конкурентноспособной экономике, Конкурентноспособной нации. Послание Народу Казахстана //Казахстанская правда. -2004.-19 марта.
2. Назарбаев Н.А. Критическое десятилетие. — Алматы: Атамура, 2003.-288 с.
3. Назарбаев Н. А. Казахстан- 2030. Послание Президента страны народу Казахстана. //Вечерний Алматы. -1997-13 окт.
4. Назарбаев Н. А. В потоке истории.- Алматы: Атамура, 1999- 330с.
5. Назарбаев Н. А. Стратегия трансформации общества и возрождения евразийской цивилизации. — М., 2000- 543с.

 

Источники:

 

1. Совместное заявление Президентов Республики Казахстан и Исламской Республики Иран по вопросам Каспийского моря. 11 мая 1996г. В кн.: Сборник документов по Международному праву. Т.II. – Алматы, 1998. – С160-162.
2. Меморандум о взаимопонимании между Республикой Казахстан, Исламской Республикой Иран и Туркменистаном о сотрудничестве и осуществлении проекта железнодорожного перехода Ералиево – Туркменбаши-Бендер-Туркмен. 14 мая 1996г. В кн.: Сборник документов по Международному праву. Т.II. – Алматы, 1998. –С397-409.
3. Меморандум между Республикой Казахстан и Исламской Республикой Иран о взаимопонимании и сотрудничестве. 25 октября 1993.

4.Меморандум между Правительством Республики Казахстан и Правительством Исламской Республики Иран о дальнейшем развитии сотрудничества. 16 мая 1994г.

 

Монографии и статьи

 

1. Бельский А. Победили консерваторы // Аssandi-Times. -М., 2004.-С50-70.
2. Белокреницкий В. Мусульманский регион у южных границ СНГ Мусульманские страны у границ СНГ. –М., 2001. -250с.
3. Бжезинский З. Великая шахматная доска Международные отношения М., 2002.-256с.
4. Вартанян А. Иран: диалог цивилизаций как средство борьбы с терроризмом. // Персия. -2002. -№1. -С5-7.
5. Дружиловский С. О теории и практике исламского правления в странах Среднего Востока (Иран,Турция), -М., -2001. -С60-69.
6. Касенов У.А. Основные итоги внешнеполитической деятельности Республики Казахстан и её приоритетные задачи // Казахстан и мировое сообщество. -1994. -№1. -С12-34.
7. Касенов У.А. Безопасность Центральной Азии. -Алматы: Кайнар, 1998.-280с.
8. Лаумулин М. Казахстан в современных международных отношениях: безопасность, геополитика. Политология. –Алматы, 1999. -480с.
9. Макиенко К. Компаративный анализ позиционирования на рынке ВВТ Ирана и других стран Ближнего и Среднего Востока. // Экспорт Вооружений. – 1998. -№3, -С65-70.
10. Малашенко А. А мир остается прежним. Т.III. – М., 1999. –С100-200.
11. Мамедова Н. Иран: оттепель с заморозками // Азия и Африка сегодня. -2002. -№4. -С25-30.
12. Ниязи А. Глобальный кризис и мусульманский мир // Независимая газета. -2001. -12дек.
13. Султанов К.С. По пути добрососедства // Актуальные проблемы внешней политики Казахстана. — М: Русский Раритет, 1998. — С269-276.
14. Суслов С. Иранский ключ к мировой стабильности // Россия в глобальной политике. –2004. -№1. -С25-32.
15. Токаев К. Под стягом независимости — Алматы: Бiлiм, 1997.- 736с.
16. Токаев К. Внешняя политика Казахстана в условиях глобализации. -Алматы, 2000. – 584с.
17. Токаев К. Дипломатия Республики Казахстан — Астана: Елорда, 2001.- 552с.
18. Фукуяма Ф. Конец истории // Вопросы философии. -1990. -№3. -С4-14.
19. Фурман Д. Полет двуглавого орла // Общая газета. -2002. -30 мая.
20. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. -1994. –№1. -С5-31.
21. Хасанов М. Иран на пороге крутых перемен // Континент. -2002. -№2. -С18-20.
22. Юнусова А. Ислам в контексте современных этнополитических процессов в России Ислам в Евразии. – М., 2001.- С. 260-287
23. John Broder, “Despite Secret ’95 Pact by Gore, Russian Arms Sales to Iran Go On,” // The New York Times. -2000.
24. Anthony Cordesman, Iran’s Military Forces in Transition: Conventional Threats and Weapons of Mass Destruction (Westport: Praeger, 1999), особенно pp. 63-68, 164-165, 172, and 227).
25. Bill Gertz, “Letter Shows Gore Made Deal,” The Washington Times, 17 October 2000.
26. “Albright criticizes U.S. sanctions,” Associated Press, 15 June 1998; “Clinton Vetoes Iran Sanctions Bill,” CNN: All Politics, 24 June 1998.
27. “U.S. Threatens New Action to Stop Russian Aid to Iran,” CNN, 13 January 1999 (http://cgi.cnn.com/WORLD/europe/9901/13/russia.reax.02).

28.“U.S. Imposes Russia Sanctions Over Iran,” Disarmament Diplomacy, No. 33, December 1998 – January 1999.

29. “U.S. Imposes Sanctions Over Russian Exports to Syria,” Disarmament Diplomacy, No. 36, April 1999.
30. Robert J. Einhorn, Assistant Secretary of State for Nonproliferation, Testimony Before the Senate Foreign Relations, Committee, Washington, DC, 5October2000
31. “Russia Pledges Not to Sell Arms to Iran,” Reuters, 6 December 2000.
32. Darren Lake “Russian Merger Creates Rosoboroneksport,” Jane’s Defense Weekly, 5 October 2000.
33. “Putin’s Priorities”, Jane’s Defense Weekly, 1 December 2000.
34. Robert Freedman, “Russian–Iranian Relations in the 1990s,” Middle East Review of International Affairs, vol. 4, no. 2, June 2000.
35. Lisa McAdams, “Iran: Russia Viewed As Biggest Supporter Of Weapons Programs,” RFE/RL, 6 October 2000 An Agenda for Renewal: U.S.-Russian 13.“Igor Radionov Advocates Creation of Defense,” перевод в Current Digest of the Post Soviet Press, vol. 48, no. 52, January 21, 1997, p. 16.
36. Andrew Koch, “CIA warns of continuing trend towards global WMD,” Jane’s Defense Weekly, 23 August 2000.
37. Hooman Estelami  “A Study of Iran’s Responses to U.S. Economic Sanctions,” Middle East Review of International Affairs, Vol. 3 No. 3/September 1999.
38. Michael Beck, “Reforming the Multilateral Export Control Regimes,” The Nonproliferation Review, Fall 2000.
39. Eric Schmitt, “Senate Passes Bill to Punish Those Helping Iran Develop Missiles,” New York Times, 23 May 1998.
40. Relations, A Report by the Russian and Eurasian Program of the Carnegie Endowment for International Peace (Washington, DC: 2000), p. 15.
41. Индия проявляет большой интерес к проекту нефтепровода Казахстан — Иран — Персидский залив www. Iran news 22.02.05

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Суслов Д. Иранский ключ к мировой стабильности Россия в глобальной политике. 2005. -№1. – С. 28-32
3. Вартанян А. Иран: Диалог цивилизаций как средство борьбы с терроризмом. // Персия. – 2002. — №1. – С. 5-7.