Курсовая работа: Внутреннее положение Японии после революции в 1885-1904 гг.

ПЛАН

 

 

Введение

 

ГЛАВА 1. ВнутриПолитическая обстановка в Японии после революции 1868 г.

• Первые внутриполитические шаги, на пути превращения японской феодальной монархии в буржуазную монархию.

1.2. Японский капитализм промышленное развитие.

1.3. Движение за свободу и народные права («Дзию минкэн ундо») и первые политические партии

 

Глава 2. Конституция 1889 г.

2.1. Предпосылки формирования новой конституции. Начало рабочего движения.

2.2. Политические партии и конституция.

2.3. Влияние внутриполитических процессов на внешнюю политику Японии в 70—90-е годы.

 

ГЛАВА 3. Внутриполитические процессы переростания капитализма в монополистическую стадию

3.1. Начало промышленной революции.

3.2. Политика кабинет Кацура в начале XX в.

 

Заключение

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

 

Актуальность данной работы. Начиная с 1993 г. в Японии идёт активный передел политического пространства, целью которого является выбор оптимального устойчивого политического курса. Остро стоит вопрос о формировании в Японии двухпартийной системы: в качестве возможного варианта упоминается американская модель, когда конкуренция за власть идёт между двумя крупными политическими партиями, близкими по мировоззрению и социальной ориентации. Однако формирование её наталкивается на ряд препятствий. Это служит побудительным мотивом для изучения прообраза двухпартийной системы, который возник в Японии в начале XX в. и был связан с существованием передачи власти от кабинетов Сайондзи к Кацура (система «Кэй-эн»). В связи с празднованием столетнего юбилея Мэйдзи исин в 1968 г. реакционными кругами правящего лагеря была начата широкая кампания идеализации японского капитализма, преподнесения его как эталона- оптимального «безболезненного» превращения отсталой аграрной страны в одну из сильнейших стран мира. В наши дни, в условиях обостре­ния идеологической борьбы в мире буржуазные историки капи­талистических стран, прежде всего Японии и США, пытаются представить опыт развития японского капитализма как образец подражания для развивающихся стран, умалчивая при этом о чу­довищной эксплуатации японского народа, об агрессивных войнах и колониальном ограблении народов Кореи, Китая, Юго-Восточной Азии.

Время от времени в японском обществе возникает вопрос о том, не следует ли пересмотреть конституцию 1947 г., поскольку она была «навязана» японцам извне. В последнее время усиливается интерес к первой конституции 1889 г., но нередко даются неадекватные оценки, преувеличивается её «демократический потенциал». В современной Японии исполнительная власть сильнее представительных институтов. Правительство располагает рядом преимуществ перед законодателями, делающими его менее восприимчивым к воздействию общественного мнения и выборного органа. В этой связи немалый интерес представляют первые шаги лидеров Мэйдзи в направлении создания сильного бюрократического аппарата.

Дополнительный интерес к сюжетам внутриполитического развития Японии придают события в Казахстане последнего десятилетия, связанные с переходом от общества авторитарного типа с монопартийной системой к плюралистическому демократическому обществу, в которой функционирует множество политических партий. Несмотря на колоссальные различия между Японией конца XIX-начала XX вв. и Казахстаном конца XX в., существует ряд процессов и явлений, похожих друг на друга. Это, в частности, особенности становления политических партий, преобразование партий-движений в парламентские партии, связь политических партий с правящей бюрократией, создание проправительственных партий путём бюрократического вмешательства не только в партийное строительство, но и в избирательный процесс, поиск политическими партиями адекватной социальной базы. Всё это заставляет обратиться к японскому опыту политического развития конца XIX-начала XX вв.

Цель и задачи данной работы. В 70—90-е годы XIX в. произошло постепенное перера­стание «свободного», домонополистического капитализма в ка­питализм монополистический, а с началом XX в. мир вступил в эпоху империализма. В эти десятилетия завершился терри­ториальный раздел мира между крупнейшими капиталистиче­скими державами, окончательно сложилась колониальная система империализма, все страны Азии и Африки стали коло­ниями или полуколониями. Только Япония в результате рево­люции 1868 г. и последующих буржуазных реформ развивалась как независимое государство. Япония сравнительно быстрыми темпами превратилась в промышленную капиталистическую страну, ставшую на путь колониальной агрессии. Развитие Японии определялось закономерностями, в общих своих чертах одинаковыми с закономерностями развития империалистиче­ских держав Европы и Америки. В 70—90-е годы XIX в. произошло постепенное перера­стание «свободного», домонополистического капитализма в ка­питализм монополистический, а с началом XX в. мир вступил в эпоху империализма. В эти десятилетия завершился терри­ториальный раздел мира между крупнейшими капиталистиче­скими державами, окончательно сложилась колониальная система империализма, все страны Азии и Африки стали коло­ниями или полуколониями. Только Япония в результате рево­люции 1868 г. и последующих буржуазных реформ развивалась как независимое государство. Япония сравнительно быстрыми темпами превратилась в промышленную капиталистическую страну, ставшую на путь колониальной агрессии. Развитие Японии определялось закономерностями, в общих своих чертах одинаковыми с закономерностями развития империалистиче­ских держав Европы и Америки.

Основная цель исследования состоит в реконструкции политических процессов, определивших политическое развитие Японии в конце XIX — начале XX века. В соответствии с нею в качестве задач, решение которых вытекает из глубокого анализа и обобщения конкретно-исторического материала, в работе ставятся следующие:

• проанализировать становление конституционного строя;
• проследить эволюцию партийной системы;
• показать особенности парламентского механизма;
• определить характер политического строя Японии начала XX в.

Объектом нашего исследования стало японское общество конца XIX — начала XX века с достаточно аморфной социальной структурой, формирующееся в процессе экономической и политической модернизации.

Предметом исследования является эволюция политического строя Японии в конце XIX — начале XX века.

Хронологические рамки настоящей работы охватывают период с момента издания императорского указа о написании конституции, положившего начало конституционных реформ, и до конца эпохи Мэйдзи.

Методы исследования. Одним из методологических принципов для автора является историзм, понимаемый как требование рассматривать любой объект, любое историческое явление в движении, становлении и развитии, во взаимосвязи с другими объектами и явлениями. Принцип историзма неразрывно связан с объективностью исторического исследования, с отказом от политизации исторического мышления, абсолюти-зации значения классовых противоречий. Объективность как теоретико-методологический принцип предполагает преодоление односторонности в оценке социальных групп и политических отношений. Наряду с принципами историзма и объективности важное значение для автора имело использование таких общенаучных методов исследования, как анализ и синтез. При исследовании содержания конституции использовался принятый в юриспруденции метод аналогии. Из специальных исторических методов при написании данного сочинения автор использовал такие методы, как генетический, сравнительно-исторический и метод ретроспекции. Данное исследование построено по проблемно-хронологическому принципу.

Библиография, источники, монографии, работы общетеоретического характера. В отечественном японоведении сюжеты, связанные с изучением развития политического строя Японии на рубеже веков, а именно принятие конституции Мэйдзи, создание на её основе новой политической системы, образование первых партий, формирование партийной системы и начало парламентской деятельности, — рассматривались в рамках общих работ по новой истории, но никогда не становились объектом самостоятельного исследования.

В 20-х годах крупнейший авторитет в области японоведения Н.Конрад в своей ранней работе «Япония. Народ и государство» дал оценку всей эпохи Мэйдзи как эпохи политической гегемонии «третьего сословия», завышая тем самым уровень политического развития японской буржуазии, считая её, по аналогии с европейской, единой, активной, сформированной силой. Установление политического господства буржуазии учёный объяснял естественным ходом исторической эволюции, что в большей степени является гипотетическим утверждением, нежели результатом исторического анализа, не говоря уже о необходимости учитывать национальную специфику.

Эта специфика подмечена в работах К.А. Харнского и Е.М. Жукова, написанных с позиций марксистского историзма. Работа Харнского оригинальна тем, что в ней текст конституции анализируется с точки зрения соответствия (или несоответствия) укоренившейся практики, а оценки действующим партиям даются, исходя из политических реалий начала XX в.

В 30-е гг. веху в развитии советского японоведения составил труд Е.М. Жукова «История Японии», в котором много места уделено анализу конституционного строя Японии. В работе есть ряд метких замечаний о политическом противоборстве между буржуазией и бюрократией, о различие между партиями по вопросу об источнике власти, об отсутствии политической преемственности парламентских партий с партиями «движения за свободу и народные права». К сожалению, эти замечания не получили развития и не были учтены в дальнейших исследованиях.

В 40-50-е гг. вопросы эволюции политического строя Японии освещались известным японоведом Х.Т. Эйдусом. Его работы трудно назвать новаторскими, так как в них много схематизма, большинство его утверждений не подкреплено анализом, достоверность излагаемых фактов трудно проверить из-за отсутствия ссылок на первоисточники. Работы перенасыщены такими определениями, как «помещичье-буржуазная оппозиция», «правящий буржуазно-помещичий блок», которые нередко несут в себе противоречие и тем самым затрудняют Понимание описываемых процессов. Как следствие, суть и характеристика политических процессов остаются за кадром, их заменяют политические штампы, которые плохо вписываются в историческую картину прошлого Японии. Работы Х.Т. Эйдуса по сути являются либо учебниками, либо текстами публичных лекций, с ярко выраженной идеологической направленностью, а не исследованиями в полном смысле этого слова.

Коллективная монография советских историков «Очерки новой истории Японии», отразила известный этап в развитии отечественного японо-ведения. Оценки и положения этой работы надолго стали общепринятыми и вошли в учебную литературу страноведческого характера и учебники по истории государства и права. Однако по прошествии более четырёх десятилетий трактовка многих событий явно устарела теоретически и методологически.

Один из вариантов иного подхода к изучению политических процессов в Японии на рубеже веков был представлен в монографии И.Я. Бедняк. Исследование этого автора отличает хорошее знание материала, использование широкого круга источников, но некоторые выводы представляются преувеличенными и недостаточно обоснованными. Данное исследование было построено на основе ленинской теории империализма, что отложило отпечаток на характеристику политических институтов. И.Я. Бедняк исходит из ленинской формулировки, что в период империализма монополии оказывают огромное влияние на политическую жизнь, «независимо от политического устройства». Более того, специфика политического строя Японии признаётся историком пережитком, поэтому и политические процессы в Японии рубежа веков представлены схематично, без учёта влияния политической культуры.

Следует заметить, что формирование партийной системы в эпоху Мэйдзи было изучено односторонне, так как для отечественного японоведе-ния был характерен ярко выраженный крен в сторону изучения истории партий рабочего класса, о чем говоря работы Гольдберга Д.И., Коваленко И.И., Сенаторова А.И. Монографии, посвященные партиям иного типа, отсутствуют.

В 80-90-х гг. XX в. появились специальные исследования, в которых по ходу основного сюжета давались оценки знаковым событиях политической истории Японии. Оригинальные идеи в отношении принятой в 1889 г. конституции Мэйдзи высказал в своей работе Г. Светлов назвав её «образцом иррационального божественного права». Отойдя от общепринятых оценок о реакционном характере и аналогии японской конституции с прусской историк перешел к выяснению скрытых механизмов власти императора, которые заложены в основном законе. Г. Светлов положил начало изучению японской конституции 1889 г. в контексте исторической традиции Японии, эволюции её специфических политических институтов. Этот подход был продолжен в работе Т.Г. Сила-Новицкой.

На рубеже 1980-90-х годов обнаружилась с наибольшей очевидностью недостаточность формационного подхода для исследования социально-политических изменений в странах Востока, в том числе и в Японии. Поэтому появилась необходимость его дополнения современными концепциями общественного развития, такими как теория этногенеза Л.Н. Гумилёва и теория модернизации, активно разрабатываемая в западных исследованиях. Первая попытка пересмотра сложившейся концепции истории Японии после Мэйдаи исин в отечественной историографии была предпринята Э.В. Молодяковой и С.Б. Маркарьян. Работа представляет собой собрание разных теоретических подходов, что делает неравнозначным освещение различных аспектов, вместе с тем содержит и ряд достойных внимания наблюдений и выводов.

Необходимо упомянуть работы Гришелёвой Л.Д., Чегодарь Н.И. в которых освещены отдельные аспекты культурной модернизации Японии, а также статьи Загорского А.В., Ерёмина В., Молодякова В.Э., содержащих нетрадиционные оценки политического развития Японии на рубеже веков. Учитывая выше изложенное, следует отметить, что при исследовании политических процессов в Японии конца XIX — начала XX вв. необходимо преодолеть схематизм, прямолинейность и идеологическую заданность, которые были характерны для работ, вышедших в 50-60-е гг., и предложить иную концептуальную основу.

Исследования японских историков отличает хорошее знание исторического материала, привлечение широкого круга источников. Процесс создания конституции был хронологически восстановлен и подробно изложен в работах таких японских исследователей как Инада, Осатакэ, Кобаякава, Исии. Анализ конституции прежде всего как юридического документа был предпринят в работах Накано Томно, Фудзии Сини-ти и Мацунами. Накано Томно предпринял сравнительный анализ конституции Мэйдзи с конституциями европейских стран. Последние два автора отличаются тем, что оценивают конституцию по демократическим стандартам, а также передают общую атмосферу последних лет действия конституции Мэйдзи. Работа Фудзии ценна ещё тем, что содержит предисловие, написанное Канэко Кентаро, одного из авторов конституции, который по просьбе Ито Хиробуми отправился в 1889-1890 гг. в Европу с целью собрать комментарии и оценки первой японской конституции европейских и американских правоведов. Среди научных трудов, в которых подчеркиваются демократические элементы в конституции Мэйдзи, можно выделить работу Минобэ Тацукити «Основные элементы конституционного права». Теория автократической школы отражена в исследовании Уесуги Синкити «Толкование конституции». Необходимо также выделить сборник статей о формировании правовой основы нового политического режима. Применительно к нашей теме надо отметить в сборнике статьи Такаянаги Кэндзо и Миядзава Тосиёси, в которых анализируются принципы, заложенные в конституции, а также представлены оценки этого документа современниками.

Истории становления парламентской системы в Японии посвящено специальное издание Музея Палаты представителей, подготовленное при участии Осатакэ Такэки, которого признают родоначальником такой академической дисциплины как «История конституционализма в Японии». В эту работу также вошло более раннее совместное издание Палат парламента, в котором была изложена 70-летняя история японского парламентаризма

Японские историки, в отличие от западных учёных, редко пишут обобщающие труды, но в своих исследованиях обычно подчёркивают влияние традиционного поведения на функционирование политической системы Японии Такие японские авторы, как Ока Ёситака и Накамура Кикуо, вообще отрицают политическую модернизацию Японии в рамках капиталистического строя.

Такому важному аспекту политического развития Японии, как роль и положение императора в политической структуре, созданной с принятием конституции, отведено много места в работах Умэгаки Митио. Историк также затронул проблему существования внеконституционных каналов власти и их активного влияния на политический процесс. Этот аспект имеет особое значение при характеристике политического строя Японии, оценке степени развития конституционных начал и соответствия политической практики основному закону страны. Более фундаментально к изучении темы политической роли императора подошёл в своём исследовании Судзуки Масаюки, проследив эволюцию монархического правления в Японии нового и новейшего времени.

Недавние работы японских историков по политической истории подтверждают общее стремление к выявлению особенностей политического процесса в Японии в ходе модернизации японского общества. Попытку исследовать политическое общество Японии, исходя из «теории элит» и используя понятия «правящая элита» (В. Парето) и «политический класс» (Г. Моска), предпринял в своей работе Масааки Таканэ. Исследование Кёго-ку Дзюнъити свидетельствует о том, что политическое сознание стало новым аспектом в изучении политической истории Японии. Другой японский историк, Х.Фукуи, в своей работе поставил вопрос о взаимосвязи избирательного законодательства и партийной системы. Фукутакэ Тадаси дал анализ социальной стратификации Японии ХТХ-ХХ веков.

Большинство работ японских историков отражают событийную сторону вопроса без анализа социально-политических изменений и концептуальной основы исследования. Многим трудам, построенным на солидной источниковой базе, не хватает высокого уровня обобщений. Из этого ряда следует выделить работы двух учёных-историков с разными концептуальными подходами в освещении политических процессов в Японии.

Первый, Гото Ясуси, строит свои исследования5 на марксистской теории и доказывает, что по мере развития капитализма в соответствии с классовыми изменениями претерпела крупные изменения и «абсолютистская императорская система» (так историк определил политический строй Японии, установившийся после реставрации Мэйдзи). Другой крупный японский специалист в области политической истории Японии Масуми Дзюнно-сукэ, в своих исследованиях исходит из принципа стадиального развития политических институтов. В многотомной монографии* он предпринял попытку сравнить основные этапы развития системы политических партий наиболее развитых стран Западной Европы с аналогичным процессом в Японии. Масуми Дзюнносукэ приходит к выводу, что система японского парламентаризма и парламентских политических партий со значительными опозданием повторяет аналогичные этапы развития этих феноменов в развитых странах Европы. Свой анализ развития системы политических партий учёный основывает на тесной связи процессов социально-экономического развития, эволюции социальной структуры японского общества с эволюцией парламентаризма и политических партий. Думается, что этот анализ нуждается в уточнении с учётом такого важного фактора политической жизни любого общества, как политическая культура, которая в Японии отличается большим своеобразием по сравнению с европейскими странами.

В западной историографии исследование политических процессов в эпоху Мэйдзи выявляет значительное разнообразие мнений и концепций авторов, широкий круг поднимаемых ими проблем. Первые попытки представить политическое развитие Японии после введения конституции были предприняты английскими историками У. Макговерном, Морганом Янгом и Г. Говеном в 20-е годы. Долгое время авторитетным исследованием для западных японоведов оставалась книга Г. Квигли «Новая Япония. Правительство и политика». Отечественным историкам более известна ранняя переводная работа Г. Квигли «Правительство и политическая жизнь Японии».

Наиболее фундаментальными в освещении процесса создания конституции остаются работы таких западных историков, как Акита, Бекман, Миллер, Симен. Акита выделяет две линии противоборства в правительстве по вопросу установления конституционного правления: группа Ямагата, игнорировавшая политические, социальные и экономические перемены в стране и стремившаяся к внешней экспансии, укреплению собственной власти путём сохранения статус-кво, и группа Ито, признававшая необходимость политических, социальных и идеологических преобразований в соответствии с изменяющими реалиями.

В западной историографии до сих пор нет комплексного исследования партийной системы Японии эпохи Мэйдзи, как это было сделано для эпохи Тайсё (1912-1926 гг.) Питером Дююсом. Тем не менее, краткий анализ последнего эволюции партий в десятилетие, предшествующее эпохи Тайсё, содержит ряд ценных замечаний и характеристик. В давней, но не потерявшей значения книге Р. Скалапино также есть краткий, но вполне содержательный очерк истории политических партий и организаций в Японии. Его следующая работа в соавторстве с Масуми Дзюнносукэ обогатилась как в фактологическом плане, так в плане концептуальных обобщений.

Особый вклад в изучение политической истории Японии эпохи Мэйдзи внесли представители так называемой «теории модернизации» (Холл, У орд, Джансен, Крэг и Рейшауэр). Под их руководством выпущен ряд сборников, в которых представлены исследования по вопросам политического, экономического, социального развития Японии в новое время8. Центральная тема исследований — роль модернизации в преобразовании японского общества, определение уровня современности Японии. В отличие от японских историков американские учёные убирают из термина «современный» ценностные воззрения. Их работы опираются на теорию политической модернизации, согласно которой общим направлением исторического процесса является утверждение общества западного типа, в том числе западных демократических институтов. Что касается Японии, то здесь прямая рецепция западной демократии невозможна.

Среди исследований западных японоведов можно выделить фундаментальные монографические работы английского историка У. Бизли, а также коллективные издания по узловым проблемам политической истории Японии[1]. Концепцию становления бюрократического государства в Японии, начиная с эпохи Мэйдзи, разрабатывают историки Силберман, Фьюс-тер и Гордон. В последнее время в западной историографии в качестве самостоятельных сюжетов разрабатываются такие темы как взаимоотношения государства и интеллектуальной элиты (Баршей А.), государство и синто (X. Хардакрэ). Обзор работ отечественных и зарубежных японоведов показывает, что вне рамок исследователей всё ещё остаётся целый ряд важных аспектов политического развития Японии на рубеже веков. Написанием этой работы автор надеется восполнить этот пробел и внести определённый вклад в изучение проблем становления конституционного строя в Японии.

Источники. Содержание предлагаемого исследования обусловило выбор круга источников, положенных в его основу. Автор пользовался опубликованными источниками, архивные материалы оказались ему недоступны.

Большую ценность для настоящего исследования представляет четырёхтомное издание «Япония эпохи Мэйдзи в документах»[2], вобравшее в себя как официальную документацию, так и свидетельства современников. Главная ценность издания в публикации уникального корпуса документов и материалов. В четырёх томах собраны источники самых различных жанров: законодательные акты, императорские указы (о создании гэнро-ин, кабинета министров, Тайного совета, об открытии парламента и др.), текст Конституции и комментарии к ней, Закон об императорском доме, Закон об императорском парламенте, Закон о выборах в нижнюю палату, Закон о финансах, инструкции и распоряжения министрам, речи представителей правительства в нижней палате парламента, выступления и заявления лидеров политических партий. Эти материалы характеризуют основные направления стратегии социально-экономического и политического развития, предполагаемые изменения, в том числе в области государственного управления. Они дают всестороннюю информацию о формировании механизма власти. Снабженное подробными комментариями, данное издание охватывает период с 1867 по 1912 г. и является наиболее полным сборником документов подобного рода.

Менее объёмный, но не менее ценный корпус материалов аналогичного характера содержит сборник «Японцы о Японии», составленный японским правительством в 1904 г. по просьбе англичанина А. Стэда и переведённый им на европейские языки. Имеется также русский перевод 1906 года, который до сих пор редко попадал в орбиту исследований отечественных историков. Сборник содержит все основные законы эпохи Мэйдай, речи императора, предваряющие издание важнейших законодательных актов, сами документы, комментарии составителей этих документов, аналитические статьи, авторами которых являются министры и другие выдающиеся деятели той эпохи. Однако, необходимо делать поправку на то, что подбор документов и статей государственных деятелей эпохи Мэйдаи в этом сборнике в значительной степени тенденциозен, так как имел целью представить странам Европы витрину японского общества — «прогресс, достигнутый при конституции»[3].

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы. Во введении обосновывается актуальность, практическая и научная значимость темы. Определяется объект исследования, хронологические рамки работы. Даётся характеристика историографии проблемы, источников, используемых в работе. Формулируются цель и задачи исследования, характеризуется его методология.

 В работе рассматриваются внутри- и внешнеполитические причины принятия конституции 1889 г., реформы 70-80-х гг., процесс разработки конституции как отражение противоборства различных политических сил и политических тенденций, дан анализ конституции с политико-правовой точки зрения (прерогативы императора, его политическая роль, полномочия и прерогативы японского парламента, ответственность и полномочия правительства согласно конституции), показаны внеконституционные каналы власти и их роль в политической системе.

Главной целью проводимых в 70-80-х гг. XIX в. в Японии реформ было создание национального централизованного государства. За девять лет (1881 -1889), что предшествовали обнародованию конституции Мэйдзи, лидеры Японии провели существенные преобразования как в области общественного строя страны, так и в области её государственного устройства: учреждение кабинета министров, создание бюрократии, основанной на выслуге, учреждение нового Тайного совета, реорганизацию местного управления и реформу судебной системы. В главе указывается, что в ходе этих преобразований произошёл переход политических институтов Японии с традиционных к современным западным моделям. Так, кабинет министров сменил Дадзёкан, Тайный совет в большинстве функций подменил гэнро-ин, префектуральные собрания были введены на место прежних «собраний самураев». Результатом реформ явилось создание государственной структуры, которая получила название «императорская система» — тэнносэй. Одним из аспектов этой системы было то, что теоретически абсолютная власть императора фактически осуществлялась его именем назначенными чиновниками, а не вассалами-феодалами или наследственной знатью. И второй аспект — это то, что новая бюрократия действовала через правительственный механизм, который был создан по европейским образцам.

Государство возвышалось над обществом, шло самостоятельное развитие аппарата и законодательной системы, и оно становилось всё более и более независимым от общества. Однако при всей своей самодостаточности оно не могло не приспосабливаться к изменениям в экономической жизни общества, в социальной структуре. В работе показано, что принятие решения о создании писаной конституции — это стремление олигархии легально и рационально контролировать проводимые преобразования. Поэтому вся относящаяся к этому вопросу деятельность правительства в этот период должна быть интерпретирована не как попытка сохранить политическое статус-кво, а как усилия в направлении определенного реформирования политической системы.

Конституция 1889 г. явилась завершающим документом реформирования японской государственной и политической системы, законодательно закрепившим все осуществленные с 1868 г. преобразования. Важнейшей проблемой, стоявшей перед создателями при написании проекта конституции, был поиск инструментов (методов, способов) контроля и исполнения, представляющих собой насколько возможно безобидное вторжение в область публичной власти. В работе дан анализ различных проектов конституции (проекты гэн-ро-ин, правительственные, частные, проекты группы Ито), представлен процесс написания конституции, отмеченный противоборством различных политических сил и тенденций. В главе делается вывод, что конституция Мэй-даи была продуктом компромисса между сторонниками традиционной теократической монархии, которые стремились сохранить императора как абсолютного монарха, активно участвующего в управлении государством и сторонниками бюрократической авторитарной системы, в которой от имени императора правила бы бюрократия. Последние понимали необходимость и возрастающую роль представительной власти, которой, однако, отводили второстепенное место.

Проведенный в исследовании анализ как текста конституции, так и сопровождавших её принятие указов императора, его клятвы и речи, что составила преамбулу конституции, позволил автору дать более объективную оценку этому документу. Первая японская конституция состояла из 76 статей, разделенных на 7 глав. Краткость конституции не позволила охватить всех вопросов конституционного права, поэтому одновременно с конституцией были изданы Закон об императорском парламенте, Закон о выборах в палату представителей, Закон о финансовом контроле, указ о палате пэров. Особенностью конституции Японии 1889 т. является исключение из нее положений, относящихся к вопросам престолонаследия и регентства. Для решения этих вопросов был издан Закон об императорском доме, исправлять, вносить изменения в который мог только император, законодательная инициатива парламента здесь исключалась.

В работе отмечается, что японская конституция имеет только три оригинальные статьи, которые можно считать чисто японскими, тогда как все остальные являются дословным переводом статей конституций других государств или содержат их основные положения. Эти оригинальные положения конституции касаются прав императора. Ведущий принцип конституции может быть описан как амальгама принципа конституционной монархии, что характерно для немецких конституций XIX века, и теории божественного права в её синтоистской форме — «Единство политического управления и отправления религиозного культа»(сайсэй итти). Согласно конституции император обладал статусом верховного жреца синтоистского культа. Тем самым синто было навязано в качестве государственной религии.

Конституция Мэйдзи основана на принципе, по которому суверенитет принадлежит императору. А точнее — непрерывной линии императорского дома. Императорская система (линия) божественна по своему происхождению, поэтому никто, даже император не вправе изменить её. Объявив императора сувереном, конституция не создала, а лишь подтвердила в официальной письменной форме те законы и нормы, которые были известны японцам с самого начала примитивного, теократически-патриархального кланового государства, от которого берет начало империя. Анализ статей конституции позволил автору сделать вывод о том, что Конституция 1889 г. наделяла императора решающей позицией в новой политической системе Японии. Император оказался на вершине вертикали власти. Сложность японской модели политического механизма заключалась в том, что он был дуальным, базировался не только на волевом начале (закон), но и сакральном начале (традиционная мораль). Совместимость этих начал и их соотношение достигалось в политической практике, в которой доминирующую роль играла бюрократия. Политическая традиция, сложившаяся в Японии в результате действия дуального механизма власти, предполагала, во-первых, достижение консенсуса кабинетом министров, ибо в противном случае император не мог освящать выработанные решения; во-вторых, затянутость и неоперативность в принятии решений, поскольку требовалось много согласований для достижения консенсуса; в-третьих, неясность системы ответственности за принятые решения.

В работе показаны особенности политической практики Японии того времени. Политическая конструкция, вершиной которой являлся император, ставила перед составителями конституции вопрос о политической ответственности. Конституция Мэйдзи большинство дел отнесла к прерогативам императора, и там, где указано единоличное решение вопросов императором, фактически решение принималось правительством. Необходимость иметь доступ к единственному носителю верховных прав, при этом не нарушая его политической изоляции, привела к допустимости существования внеконституционных каналов, через которые можно было бы апеллировать к имени императора с целью узаконить в рамках конституции принятые решения. К таким неформальным, параллельным структурам относятся Генеральный штаб, хранитель императорской печати и гэнро.

В работе делается вывод, что политической традицией Японии стала ситуация, когда важнейшие государственные решения принимаются в обход официальных правительственных путей (каналов), через произвольные и даже иррациональные процедуры.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 1. ВнутриПолитическая обстановка в Японии после революции 1868 г.

 

• Первые внутриполитические шаги, на пути превращения японской феодальной монархии в буржуазную монархию.

 

Несмотря на то что революция 1868 г. и проведенные после нее преобразования были половинчатыми и ограниченными, они значительно ускорили темпы развития капитализма в стране.

Возросла товарность сельскохозяйственного производства, наблюдался известный рост посевных площадей, увеличился вывоз шелка-сьгрца и чая — главных японских экспортных то­варов того времени. Развитие капитализма в японской деревне сочеталось с укреплением помещичьего землевладения и сохра­нением полуфеодальных методов эксплуатации крестьянства. Можно сказать, что развитие капитализма в японской деревне шло по «прусскому пути», однако объем и удельный вес фео­дальных пережитков были здесь несравненно большими, чем в Германии. Развитие капитализма сопровождалось дальней­шим обезземеливанием крестьян, сгоном их с земли. В 1883 г. лишились земли свыше 33 тыс. крестьян, в 1884 г.— 70 тыс., в 1885 г.— 108 тыс.

После революции 1868 г., и особенно с 80-х годов, развер­нулось интенсивное промышленное строительство. В 1868 — 1877 гг. было создано 489, а в 1878—1885 гг.— 800 новых про­мышленных предприятий.

Но капиталами для создания крупных фабричных пред­приятий обладали лишь богатые купеческие дома, сложившие­ся еще в феодальную эпоху (Мицуи и др.), которые предпо­читали заниматься кредитными и торгово-ростовщическими операциями, приносившими большую прибыль.

В таких условиях важную роль в индустриализации Япо­нии сыграло вмешательство государства. Крупные средства, мобилизованные правительством за счет огромных налогов с населения (главным образом с крестьянства), вкладывались в строительство промышленных предприятий. Экономическая по­литика японского правительства была тесно связана с его воен­но-стратегическими планами, со стремлением создать совре­менные армию и военно-морской флот. Правительство присту­пило к сооружению военных заводов и арсеналов, крупных судостроительных верфей и железоделательных заводов. В дру­гих отраслях строились так называемые образцовые предприя- Капиталистическое развитие страны.

После ликвидации сегуната Токугава вся полнота власти в стране перешла в руки императорского правительства, со­стоявшего из представителей тех феодальных кругов, которые в известной степени учитывали интересы японской буржуазии и осуществляли преобразования буржуазного характера. Сравнительно слабая, тесно связанная с феодальными элемен­тами, боявшаяся новых выступлений народных масс, буржуа­зия в основном поддерживала политику императорского прави­тельства.

«Реформы Мэйдзи» означали первый важный шаг на пути превращения японской феодальной монархии в буржуазную монархию. В свою очередь, капиталистическое развитие стра­ны после революции 1868 г. создавало предпосылки для даль­нейшего продолжения и развития этого процесса. Однако зна­чительная часть высшего дворянства и самураев стремилась к сохранению феодально-абсолютистских порядков. Внутри пра­вящего лагеря шла острая борьба. Князья и высшее дворянство, выступавшие во время граж­данской войны против сегуната, рассчитывали укрепить сво& господство, занять место дома Токугава и использовать импе­раторскую власть для спасения и укрепления феодального строя. Ликвидация феодальных княжеств и роспуск самурай­ских дружин привели к тому, что множество самураев оказа­лись не у дел. Лишь небольшая часть нашла себе место в ка­честве чиновников государственного аппарата и офицеров ре­организованной армии.

Недовольные элементы самурайства и высшего дворянства образовали феодальную оппозицию, выступавшую даже против тех умеренных преобразований, которые проводились прави­тельством. В числе руководителей этой реакционной группи­ровки были и некоторые члены императорского правительств» (Такамбри Сайго и др.).

Политическая программа, опубликованная этой группой, требовала сохранить феодальный строй и военно-феодальную диктатуру. «Мы не должны пытаться проводить цивилизации Японии слишком быстро,— говорилось в ней,— должны отка­заться от паровых машин и железных дорог и работать не по­кладая рук над усовершенствованием нашей военной системы».

Сторонники Такамори Сайго требовали немедленного воен­ного похода против Кореи, в то время как другие члены правительства считали, что к этому походу следует более тща­тельно подготовиться. Это послужило поводом для выхода в 1873 г. Такамори Сайго и некоторых других министров из им­ператорского правительства.

Недовольство части самурайства усилилось после отмены в 1876 г. их пенсий, замененных единовременной компенсацией в размере 5—14-летней суммы прежнего содержания. В ре­зультате этого акта бывшие князья и самураи высших рангов получили от государства огромные деньги. Многие из них ску­пили по низким ценам казенные земли, основали промышлен­ные предприятия и банки. Но суммы, полученные рядовыми самураями, были сравнительно невелики. Часть низшего саму­райства восприняла отмену пенсий как новый удар по своим привилегиям. Такамори Сайго готовил антиправительственный мятеж. Непосредственным поводом для выступления послужил издан­ный правительством закон, запрещавший носить мечи всем лицам, не находящимся на действительной военной службе. Самурайство лишалось привилегии носить оружие. В начале 1877 г. самурайские отряды во главе с Такамори Сайго начали боевые действия против правительственных войск, но в резуль­тате нескольких кровопролитных боев реакционный самурай­ский мятеж был подавлен.

Ход военных действий показал превосходство регулярной армии над самурайскими дружинами. Поражение мятежа озна­чало поражение сил, которые выступали за возвращение к ста­рому.

 

1.2. Японский капитализм промышленное развитие.

 

Несмотря на то что революция 1868 г. и проведенные после нее преобразования были половинчатыми и ограниченными, они значительно ускорили темпы развития капитализма в стране.

Возросла товарность сельскохозяйственного производства, наблюдался известный рост посевных площадей, увеличился вывоз шелка-сьгрца и чая — главных японских экспортных то­варов того времени. Развитие капитализма в японской деревне сочеталось с укреплением помещичьего землевладения и сохра­нением полуфеодальных методов эксплуатации крестьянства. Можно сказать, что развитие капитализма в японской деревне шло по «прусскому пути», однако объем и удельный вес фео­дальных пережитков были здесь несравненно большими, чем в Германии. Развитие капитализма сопровождалось дальней­шим обезземеливанием крестьян, сгоном их с земли. В 1883 г. лишились земли свыше 33 тыс. крестьян, в 1884 г.— 70 тыс., в 1885 г.— 108 тыс.

После революции 1868 г., и особенно с 80-х годов, развер­нулось интенсивное промышленное строительство. В 1868 — 1877 гг. было создано 489, а в 1878—1885 гг.— 800 новых про­мышленных предприятий.

Но капиталами для создания крупных фабричных пред­приятий обладали лишь богатые купеческие дома, сложившие­ся еще в феодальную эпоху (Мицуи и др.), которые предпо­читали заниматься кредитными и торгово-ростовщическими операциями, приносившими большую прибыль.

80-е годы XIX в. стали для Японии периодом быстрого промыш­ленного развития. В первые десятилетия после революции воз­никло около пятисот промышленных предприятий. Деятельность государственных предприятий играла важную роль в развитии капиталистической промышленности. Однако правительство реши­ло перейти к политике поощрения частнокапиталистической про­мышленности и передачи государственных предприятий частным лицам. С осени 1880 г. правительство стало: продавать-или пере­давать в аренду привилегированным представителям буржуазии и выходцам из высшего дворянства, нередко правительственным поставщикам и кредиторам так называемые образцовые пред­приятия. Среди них были известные фирмы — Мицуи, Мицуби-си, Фурукава, Ясуда, Асано, Кавасаки и др. Правительство про­дало на весьма выгодных условиях медные рудники в Асио фирме Фурукава, самый большой в стране судостроительный завод в Нагасаки, серебряные рудники Икуно и угольные шахты на Хок­кайдо — фирме Мицубиси.

Протекционистская политика правительства фактически осу­ществляла для промышленности первоначальное накопление за счет налоговых поступлений (80% которых составлял поземель­ный налог), а также защищала японское капиталистическое про­изводство от вторжения иностранных товаров по низким тамо­женным пошлинам (следствие неравноправных договоров).

По характеристике К. Маркса, «система протекционизма была искусственным средством фабриковать фабрикантов, экспроприи­ровать независимых работников, капитализировать национальные средства производства и жизненные средства, насильственно ус­корять переход от старого способа производства к современному»[4]. Результатом протекционистской политики государства стали неравномерность и однобокое развитие промышленности с преобладанием легкой, главным образом текстильной. Промышлен­ная буржуазия, получившая «образцовые предприятия», была заин­тересована и в дальнейшем участии государства в издержках про­изводства. Таким образом, возникла тесная связь японской бур­жуазии с монархическими кругами, укреплялся союз японских помещиков и капиталистов. Их объединяла также общность ме­тодов эксплуатации, ее феодальные формы, характерные как для деревни, так и для города. Система контрактации, позволяющая использовать в массовых масштабах женский и детский труд, пятнадцати-шестнадцати часовой рабочий день, тюремного типа общежития, влияние патерналистских традиций («предпринима­тель — отец»), обеспечивали безнаказанность эксплуатации про­летариата. Наличие феодальных пережитков являлось основой жесточайшей эксплуатации и ограбления крестьянства. Правительство субсидировало развитие предприятий, прежде всего работавших на армию и флот, а также содействовало раз­витию средств транспорта и связи. Почти исключительно за счет государственных средств быстро растет железнодорожный тран­спорт—в 1872 г. построена первая железная дорога Токио— Иокогама, с 1882 по 1890 г. протяженность железнодорожной сети достигла 2190 км, т. е. увеличилась примерно в 10 раз по сравнению с началом строительства. Несмотря на быстрые темпы формирования промышленной базы, по общему уровню развития Япония значительно отставала от крупных капиталистических стран. В промышленности преоб­ладали мелкие и мельчайшие предприятия, промышленный про­летариат в 1890 г. составлял всего лишь 346 тыс. человек (0,87% на­селения).

Экономическую отсталость отражала и внешняя торговля стра­ны, для которой были характерны вывоз сельскохозяйственных продуктов и ввоз готовых изделий. Постоянная ориентация на внешние рынки сырья вследствие слабости собственной промышленно-сырьевой базы, а также ограниченная емкость внутреннего рынка стали основой разработки агрессивных внешнеполитических пла­нов. Осуществлению планов захвата внешних рынков, особой аг­рессивности Японии содействовал ряд обстоятельств, сложивших­ся в стране после революции, важнейшим из которых была са­мостоятельная роль военщины — значительная часть самураев была сконцентрирована в армии и флоте. По оценке В. И. Ленина, в Японии монополия военной силы «…отчасти восполняет, отчасти заменяет монополию современного новейшего финансового ка­питала»[5]. Не менее серьезным обстоятельством была агрессив­ность молодой японской буржуазии. В первые годы после револю­ции большая часть ее не хотела вкладывать капиталы в развитие промышленности, оставаясь торгово-ростовщической. Передача правительством почти за бесценок «образцовых предприятий» капиталистам стала своеобразным этапом в развитии соотноше­ния сил в правящем блоке и в формировании внешнеполитическо­го курса. Получив промышленные объекты, капиталисты сразу же проявили заинтересованность в реализации продукции этих, как правило, военных предприятий, т. е. в развитии агрессии. На этой основе сомкнулись интересы воинствующего самурайства и бур­жуазии.

Важным также в развитии Японии была помощь со стороны сильных капиталистических государств. В. И. Ленин, отмечая быстрое экономическое развитие Японии, подчеркивал, что в то же время она оставалась слабой. Япония «…никакой самостоя­тельной силы финансовой и военной без поддержки другой стра­ны иметь не может»[6].

Строительство военных предприятий, вооружение и прежде всего строительство сильного военно-морского флота свидетельствовало об активно идущей в стране подготовке к захватническим войнам. Наиболее близким объектом для агрессии была Корея. Подготовку к захвату Корейского полуострова японское правительство намере­валось осуществить договорившись с Россией о ее нейтралитете в японо-корейской войне, однако эти предложения были отверг­нуты. В 1875 г. было заключено русско-японское соглашение — о-в Сахалин, государственная принадлежность которого до тех пор не была определена в международно-правовом порядке, полностью отошел к России, которая в обмен передала Японии Курильские острова, бесспорно являвшиеся русским владением. Позициям России на Тихом океане был нанесен значительный ущерб. Цар­ская дипломатия оказалась неспособной отстоять законные госу­дарственные интересы страны.

 

1.3. Движение за свободу и народные права («Дзию минкэн ундо») и первые политические партии

 

Укрепление экономических позиций буржуазии в стране при­вело к активизации ее политической деятельности. Одним из про­явлений этого явилось оппозиционное движение за принятие кон­ституции, названное «Дзию минкэн ундо» («Движение за свободу и народные права»). Активную позицию занимало в «минкэн ундо» обуржуазившееся дворянство, требовавшее созыва парламента, от­мены неравноправных договоров. Однако наибольшее беспокойство правительственных кругов вызвало участие в движении демокра­тических слоев населения (мелкобуржуазная интеллигенция, пред­ставители мелкой буржуазии города и деревни, пролетариата). Движение «за народные права» приобретало все более боевой ха­рактер и в середине 80-х годов даже вылилось в некоторых рай­онах страны в вооруженные выступления, жестоко подавленные правительством.

В таких условиях важную роль в индустриализации Япо­нии сыграло вмешательство государства. Крупные средства, мобилизованные правительством за счет огромных налогов с населения (главным образом с крестьянства), вкладывались в строительство промышленных предприятий. Экономическая по­литика японского правительства была тесно связана с его воен­но-стратегическими планами, со стремлением создать совре­менные армию и военно-морской флот. Правительство присту­пило к сооружению военных заводов и арсеналов, крупных судостроительных верфей и железоделательных заводов. В дру­гих отраслях строились так называемые образцовые предприятия выдвинула лозунг: «Итагаки может умереть, но свобода не умрет!»[7]

В 1882—1884 гг. особенно возросла активность демократи­ческого крыла «движения за свободу и народные права». Пред­ставители радикальной интеллигенции создали ряд нелегаль­ных организаций. Их участники изучали историю Парижской коммуны и русского революционного народничества. Имена Желябова и Перовской, их революционная деятельность были хорошо известны и вызывали глубокое уважение японских де­мократов. Члены одной из революционных групп писали: «Мы должны брать пример с русских нигилистов и идти в револю­ционных рядах с оружием в руках»[8].

Под давлением демократических элементов руководство дзиюто высказалось в 1884 г. за подготовку общего выступле­ния с целью свержения правительства. Вооруженные выступ­ления подготовлялись в нескольких районах. Был разработан план восстания гарнизона в г. Нагоя; ожидалось, что оно будет поддержано крестьянскими восстаниями в центральных пре­фектурах. Но революционные группы действовали разрознен­но. Нелегальные организации в гарнизоне Нагоя и в других пунктах были раскрыты властями, их участники арестованы. Лишь в нескольких местах в 1884 г. вспыхнули вооруженные восстания, которые были подавлены правительством.

Наиболее крупным из этих восстаний было восстание в рай­оне города Титибу (префектура Сайтама), где участники «дви­жения за свободу и народные права» во главе с Эйсукэ Тасиро возглавили крестьянские массы. Около 10 тыс. крестьян герои­чески сражались с войсками и полицией. Но восстание нача­лось раньше, чем были подготовлены выступления в других районах, и оказалось изолированным. Оно потерпело пораже­ние, а Тасиро и другие руководители были казнены. Напуганное событиями в Титибу, правительство поставило на ноги весь полицейский аппарат. Большинство подпольных революционных групп было разгромлено. Отдельные вспышки крестьянских волнений продолжались и в 1885 г., но в резуль­тате террора радикальное крыло «движения за свободу и на­родные права» было обессилено. Зародившись как умеренно-либеральное, «движение за сво­боду и народные права» в 1882—1884 гг. начало приобретать боевой буржуазно-демократический характер. В 1884 г. оно достигло наивысшего подъема. Однако его радикально-демокра­тическое крыло не сумело противопоставить себя умеренно-либеральным элементам, повести за собой народные массы, выдвинуть радикальную аграрную программу.

В период «движения за свободу и народные права» наряду с требованиями буржуазно-демократических свобод выдвига­лись и требования отмены неравноправных договоров. Выступления против них особенно усилились в конце 80-х годов. Если народные массы стремились к укреплению неза­висимости родины, то шовинистические круги рассматривали отмену неравноправных договоров как этап на пути превра­щения Японии в колониальную державу. Шовинисты вели оголтелую милитаристскую пропаганду, требовали проведения агрессивной внешней политики. В 1889 г. были подписаны новые торговые договоры Японии с Германией, Россией и США, отменившие некоторые ограни­чения таможенной автономии, но сохранившие статьи о сме­шанных судах. Лишь в конце XIX — начале XX столетия Япо­нии удалось добиться полной отмены неравноправных догово­ров. «Движение за свободу и народные права»[9] сыграло огром­ную роль в истории Японии. Оно окончательно закрепило раз­витие страны по капиталистическому пути.

 

 

 

Глава 2. Конституция 1889г.

 

2.1. Предпосылки формирования новой конституции. Начало рабочего движения.

 

Стихийные протесты против эксплуатации, первые выступления рабочего класса относятся к 70-м годам XIX в. В 1872 г. на шахтах Такасима (Нагасаки) произошли стихийные выступления гор­няков. В 1881 г. был организован первый профсоюз печатников

типографии Сакума. В 1878 и 1884 it. на рудниках Такасима снова вспыхнули волнения из-за жесточайших условий труда (рабочий день здесь достигал 18—20 часов), администрация занималась от­кровенным издевательством над шахтерами. Даже среди таких не­организованных и забитых слоев японского пролетариата, как ра­ботники текстильных фабрик, возникали возмущение и протест. В 1886 г. произошла первая забастовка работниц текстильной фаб­рики в городе Кофу.

В 90-х годах начинается активный рост организаций рабочего класса, большое значение в этот период имела деятельность Ка-таяма Сэн. Родившийся в 1859 г. в крестьянской семье, Катаяма прошел трудный жизненный путь эмигранта, сменившего множе­ство профессий, получившего высшее образование в США и вер­нувшегося на родину профессиональным революционером. В 1897 г. Катаяма создал Лигу по организации рабочих профсоюзов. Затем им были организованы союзы машинистов, металлистов и печат­ников. С 1898 г. под руководством и при участии Катаяма стал вы­ходить журнал «Рабочий мир» и начало работать Общество по изучению социализма. Большая заслуга Катаяма в том, что он пытался слить в одно русло деятельность разрозненных интелли­гентских кружков по изучению социальных проблем и массовое рабочее движение. В своих выступлениях он разоблачал широко распространявшуюся капиталистами теорию «сотрудничества труда и капитала», доказывая необходимость для трудящихся создания классовых организаций.

Вместе с развитием промышленности рос и японский про­летариат. В 1886 г. в Японии насчитывалось около 200 тыс. фабричных рабочих. К 1890 г. их численность увеличилась до 350 тыс.

Рабочий класс формировался в основном из бывших цехо­вых подмастерьев и учеников, ремесленников, рабочих ману­фактур. С 80-х годов усилился приток на предприятия потеряв­ших землю крестьян. Зачастую японский крестьянин, лишаясь земли, не уходил в город, а оставался в деревне в .качестве арендатора, отдавая на несколько лет своих детей фабрике по кабальному контракту. Девушек обычно контрактовали на 8—10 лет. По окончании срока они, потеряв здоровье и силу, возвращались домой. Среди фабрично-заводских рабочих очень значительна была текучесть.

Наряду с фабричными рабочими немалую часть .кадров про­летариата составляли рабочие мануфактур и мелких кустарных предприятий.

В прядильном и ткацком производстве преобладал женский труд, широко применялся труд детей. На спичечных фабриках более половины рабочих составляли дети 10—15 лет, нередко работали восьми- и даже шестилетние дети.

Рабочие подвергались жесточайшей эксплуатации. Рабочий день продолжался более 12 часов. Выходных дней не было. Заработная плата была ниже прожиточного минимума. На предприятиях царил произвол предпринимателей, надсмотрщи­ков, старшин-десятников. С разрешения губернатора предпри­ниматели официально имели право применять телесные нака­зания. Шахтеров за попытку побега с работы подвешивали за руки к потолку так, чтобы пола касались только большие паль­цы ног. На одной из шелкоткацких фабрик работниц в качест­ве наказания выгоняли обнаженными во двор общежития и по нескольку часов держали на морозе.

Капиталисты стремились использовать в своих интересах феодальные пережитки в общественном строе страны, сохра­няли полуфеодальные методы эксплуатации. Эксплуататоры старались внушить трудящимся, что социальные отношения в Японии в отличие от западных стран основываются на прин­ципе семейных отношений (фабрикант — отец своих рабочих, помещик — отец своих арендаторов, офицер — отец солдат, им­ператор — отец всех японцев). Хотя все это мешало пробуж­дению классового самосознания японских рабочих, жестокая эксплуатация, совместная работа сплачивали их, толкали на борьбу за свои права и интересы. Естественно, что ранние вы­ступления японских рабочих выливались в стихийные бунты против нечеловеческих условий жизни и труда. Иногда это были бунты против введения машин.

Первое выступление рабочих произошло в 1869 г. на руд­никах Икуно. В 1871 г. волнения повторились. Рабочие разру­шили здание управления рудниками, разбили машины. С ра­бочими жестоко расправился прибывший отряд полиции. Круп­ные волнения вспыхивали в 70-х годах на других рудниках и шахтах.

Страх перед опасностью нового подъема демократического движения способствовал принятию японским императорским правительством конституции. При этом правящие круги преж­де всего стремились обеспечить незыблемость монархического строя.

 

2.2. Политические партии и конституция.

 

В такой напряженной политической обстановке в стране воз­никли политические партии. В 1881 г. была создана партия Рик-кэн дзиюто (Конституционная либеральная партия) или просто .Дзиюто (Либеральная партия), партия средних и мелких ли­беральных помещиков, возглавляемая Итагаки Тайсукэ. Дзиюто, защищая интересы помещиков и сельских буржуа-предпринима­телей, требовала снижения поземельного налога, выступала против монополии в правительстве узкого круга бюрократии и самурайст­ва. Партию поддерживала фирма Мицуи, имевшая тесные связи с помещиками и сельской буржуазией. В 1882 г. возникла партия Кайсинто (Партия реформ), пре­зидент Окума Сигэнобу. Программа ее имела в виду активное укрепление позиций буржуазии — развитие внешней торговли, скорейший пересмотр неравноправных договоров, проведение де­нежной реформы, а также выход японских капиталистов на внешние рынки. Партия, связанная с фирмой Мицубиси, представ­ляла интересы крупной торговой и финансовой буржуазии, обур­жуазившихся помещиков, либеральной интеллигенции. Идеолог партии Фукудзава Юкити был известным пропагандистом идей западного либерализма — произведений французских материалис­тов и английских экономистов.

Расширение движения «минкэн ундо» заставило правительство послать за границу правительственную миссию во главе с князем Ито для ознакомления с конституционной практикой европейских стран и США. Наиболее приемлемым для Японии образцом представительских учреждений, по мнению Ито, был прусский парламент, и в 1889 г. в Японии была принята конституция, во многом воспроизводившая бисмарковскую конституцию.

Накануне введения конституции во владение короны пере­шли обширные массивы земли на о-ве Хоккайдо, а также быв­шие общинные леса и луга на остальной территории страны. Часть правительственных акций в различных банках Японии была объявлена имуществом императорской фамилии. Для высшей знати были введены дворянские титулы. Характерно, что опубликование конституции было приуро­чено к 11 февраля (1889 г.) — дате восшествия на престол мифического основателя императорской династии (в 660 г. до н. э.).

Японская конституция 1889 г., остававшаяся в силе до 1946 г., была одной из самых реакционных. Образцом для нее послужила прусская конституция, принятая еще до воссоеди­нения Германии. Особа императора объявлялась «священной и неприкосновенной». За ним закреплялось право объявления войны и подписания мира, заключения договоров, назначения и увольнения всех высших гражданских и военных должност­ных лиц, созыва и роспуска парламента. Император являлся верховным главнокомандующим вооруженными силами Япо­нии. Конституция учреждала парламент, состоявший из двух палат — палаты пэров и палаты представителей. Большинство палаты пэров составляли члены императорской фамилии, выс­шая титулованная знать и лица, назначаемые императором. Часть членов палаты пэров избиралась сроком на 7 лет наи­более состоятельными налогоплательщиками. Палата представителей избиралась каждые 4 года. Избира­тельным правом пользовались мужчины старше 25 лет, пла­тившие не менее 15 иен налога, проживавшие в своем округе не менее полутора лет. Таким образом, трудящиеся отстраня­лись от участия в выборах, избирательными правами пользова­лась лишь незначительная часть населения.

Парламент обладал законодательными правами и утверж­дал бюджет. Однако кабинет министров и его члены были от­ветственны не перед парламентом, а перед императором. Большую роль в управлении государством играл Тайный со­вет — консультативный орган при императоре, назначаемый им из высших сановников. Фактически каждое важное решение кабинета министров или парламента должно было получить санкцию Тайного совета.

Конституция 1889 г. укрепляла монархический строй. Провоз­глашая особу императора «священной и неприкосновенной», она предоставляла императору неограниченные права главы государ­ства — права объявления войны и заключения мира, заключения договоров, утверждения и издания законов, созыва и роспуска парламента, назначения и увольнения всех гражданских и воен­ных должностных лиц, а также право верховного командования армией и флотом. Парламент состоял из палаты пэров и палаты представителей. Верхняя палата состояла из членов императорской фамилии, титулованной аристократии, крупнейших налогоплатель­щиков и лиц, назначавшихся императором. Согласно избиратель­ному закону, опубликованному одновременно с конституцией, нижняя палата избиралась мужчинами старше 25 лет, уплачивав­шими не менее 15 иен прямого налога. Активным избирательным правом пользовались лица не моложе 25 лет, пассивным — не моложе 30 лет.

Парламент пользовался правом законодательной инициативы, утверждения бюджета и пр., однако, согласно конституции, кабинет министров нес ответственность не перед парламентом, а перед им­ператором. В случае отклонения парламентом бюджета прави­тельство могло не уходить в отставку, а принимало бюджет пре­дыдущего года. Таким образом парламент лишался возможности воздействовать на политику правительства.

Конституция определила высший консультативный орган при императоре — Тайный совет. Конституция 1889 г. представляла собой юридическое оформ­ление союза помещиков и буржуазии под эгидой реакционной монархии. Парламентская буржуазная оппозиция добивалась лик­видации «клановых» правительств — бюрократии и военщины из Сацума и Тёсю. Однако на основе агрессивной внешней политики оппозиция довольно быстро нашла общий язык с правящими кругами.Вскоре после принятия конституции большое значение при­обрел внеконституционный орган—совет гэнро (старейшин). Титул гэнро пожизненно носили близкие к императору деятели периода «преобразований Мэйдзи». Гэнро присвоили себе пра­во рекомендовать императору кандидатов на пост премьер-ми­нистра и решать другие важные вопросы управления страной.

Урезанный и формальный характер носили провозглашен­ные конституцией права японских граждан. В пределах, уста­новленных законом, декларировалась свобода слова, переписки, печати, собраний и союзов. Но накануне принятия конститу­ции был издан закон «об охране порядка», утверждавший не­ограниченный полицейский произвол.

Конституция 1889 г. отражала компромисс между полуфео­дальными помещиками и крупной японской буржуазией. Она была новым шагом на пути превращения японской монархии из полуфеодальной в буржуазную. Вместе с тем конституция укрепляла монархический строй. После принятия конституции 1889 г. буржуазно-либераль­ная и либерально-помещичья оппозиция монархии и прави­тельству быстро пошла на убыль. Помещики и капиталисты видели в монархии силу, способную защищать их интересы и держать в узде трудящиеся массы. Реакционность японской буржуазии усиливалась по мере того, как в стране формирова­лась и крепла новая общественная сила — японский проле­тариат.

Чтобы несколько приглушить энтузиазм масс, порожденный Конституцией и усиленным проникновением в страну западной культуры, император обнародовал в 1890 г. рескрипт по проблемам образования. Руководство школ и других учебных заведений было обязано регулярно зачитывать учащимся этот документ, пропитанный духом национализма, верноподданничества по отношению к императору, лояльности и уважения к властям. В головы школьников вдалбливалась мысль о том, что Конституция и парламент были дарованы народу Японии милостью и прогрессивной волей императора Мэйдзи. Вскоре каждый японец знал текст рескрипта наизусть. При очередном зачтении рескрипта отвешивались глубокие поклоны перед портретом императора. А если вдруг дежурный учитель, которому разрешалось держать копию рескрипта не иначе как в белых парадных перчатках, сбивался в тексте, его ожидали неминуемое увольнение и опала.

1 июля 1890 г. в стране прошли первые парламентские выборы. Несмотря на существование различных цензов и ограничений, более половины из 300 избранных в нижнюю палату депутатов принадлежали к антиправительственной оппозиции — Либеральной партии и Партии конституционных реформ, которые к тому времени фактически восстановились, хотя и не выступали под своими прежними наименованиями. В палату пэров было назначено 250 ее постоянных и временных (на срок 7 лет) членов. Между правительством и нижней палатой с самого начала сложились напряженные, даже враждебные отношения. Парламентарии требовали снижения налогов, удешевления правительственного аппарата, сокращения госрасходов. Особенно острые столкновения возникли по поводу ассигнований на военные нужды. Закулисными маневрами властям удалось расколоть парламентскую оппозицию, курс на вооружение страны был принят, хотя и в несколько усеченном виде.

Противостояние этих ветвей власти продолжалось довольно долго с переменным успехом. То оппозиция объявляла правительству вотум недоверия, понуждая его уходить в отставку, то кабинет министров инициировал роспуск парламента. Впрочем, противоборствующие стороны были единодушны в одном пункте — необходимости отмены неравноправных договоров с западными странами. Дело было, конечно, не только в государственном престиже и неподсудности иностранцев японским законам. Низкие ввозные пошлины, потолок которых определялся опять-таки заключенными в ходе Реставрации Мэйдзи договорами с западными державами, разоряли мелкого и среднего производителя в Японии, подрывали развитие национальной экономики. Поэтому лозунг борьбы за отмену неравноправных договоров объединял и знать, и простолюдинов, и правительство, и парламентскую оппозицию.

 

2.3. Влияние внутриполитических процессов на внешнюю политику Японии в 70—90-е годы.

 

Все это происходило на фоне усиливавшейся шовинистической пропаганды, призывавшей Японию стать «защитником желтых народов от тирании белых рас». Находясь фактически все еще в полувассальной зависимости от западных держав, японская империя в то же время стремилась распространить собственное влияние на окружающие страны Азии. И наибольшие аппетиты у японцев вызывала соседняя Корея. Свой первый кабальный договор Япония навязала Корее еще в 1876 г. С тех пор японцы пользовались почти монопольными правами на корейском рынке, не только вытесняя оттуда китайских конкурентов, но и подавляя корейских купцов. Шел настоящий грабеж Кореи, несший народу этой страны разорение и нищету. Столь бесцеремонное хозяйничанье вызвало массовое антияпонское движение. В июле 1882 г. в Сеуле вспыхнуло восстание. Японцам пришлось в панике бежать из города, но вскоре они вернулись в сопровождении эскадры военных судов. Под дулами пушек правительство Кореи вынуждено было уплатить огромную контрибуцию и разрешить японской миссии держать в Сеуле для своей охраны войска. А в декабре 1884 г. японцы организовали в Сеуле государственный переворот, приведя к власти своих ставленников.

Откровенно колонизаторская политика Японии не могла пройти незамеченной в Китае, который в течение нескольких веков считался сюзереном Кореи. На полуостров были отправлены китайские войска. Тогда японские дипломаты предложили Пекину отозвать и китайские, и японские войска из Кореи и в дальнейшем посылать туда экспедиционные корпуса лишь по взаимной договоренности. Эта идея была зафиксирована в Тяньцзинском договоре (апрель 1885 г.). Подписав его, Пекин тем самым отказался от своих особых прав и признал равенство своих и японских позиций в Корее. Перспектива захвата Корейского полуострова Японией становилась все более очевидной.

События стали развиваться со все нарастающей быстротой. Воспользовавшись вспышкой в 1893 г. крестьянского восстания, японцы немедленно послали в Сеул отряд морской пехоты и после наведения «порядка» отказались его отозвать. Попытки Китая и Кореи обратиться за содействием к иностранным государствам ничего не дали. Западные державы были заинтересованы в дестабилизации ситуации в Восточной Азии, чтобы в условиях возникшей неразберихи отхватить там свой кусок «пирога». Более того, именно в этот момент Англия согласилась пересмотреть условия неравноправного договора с Японией. Британцы отказались (правда, начиная лишь с 1889 г.) от консульской юрисдикции и от автономии своих сеттльментов в Иокогаме, Нагасаки и других портах Японии. Система заниженных импортных пошлин была сохранена, однако это уже не могло испортить настроения японского правительства, добившегося наконец-то почти равного положения с прочими державами. Тем более что вслед за Англией отказались от своих прав экстерриториальности в Японии США, Германия, Франция, Россия. Получив таким образом признание на международной арене, Япония с головой кинулась в авантюру колониальных захватов. Навязав неравноправный договор Корее в 1876 г. и монополи­зировав почти полностью ее внешнюю торговлю, в 1882—1884 гг. японцы добиваются расширения экспансии в Корее под предлогом «содействия» национально-освободительному движению против Китая. Одновременно оказывается давление и на Китай. В 1885 г. состоялось подписание японо-китайского договора в Тяньцзине, по которому обе стороны обязывались не вводить войска в Корею, формально находившуюся под китайским суверенитетом, без вза­имного согласования. Начавшееся в 1893 г. в Корее массовое крестьянское движение тонхаков и введение китайских войск для его подавления было использовано Японией как повод для высад­ки своих воинских соединений на Корейском полуострове. Обвинив Китай в нарушении Тяньцзиньского договора, японцы оккупировали важнейшие стратегические пункты страны.

Созданное японцами корейское правительство прояпонской ориентации провозгласило независимость Кореи от Китая и сразу же обратилось за «помощью» к Японии. 25 июля 1894 г. без объ­явления войны японским военным кораблем был потоплен ан­глийский транспорт, перевозивший китайских солдат, японская армия вторглась в Корею. Затем военные действия были перенесены на территорию Китая. 17 апреля 1895 г. в Симоносэки был под­писан мирный договор, по которому: 1) Китай признавал незави­симость Кореи; 2) передавал Японии о-в Тайвань, Пескадорские острова и п-ов Ляодун; 3) должен был выплатить Японии контри­буцию более 300 млн. иен; 4) открыть для торговли и судоходства ряд портов, разрешить плавание японским судам по рекам Янцзы и Усун; 5) разрешить временную оккупацию территории Вэйхай-вэя; 6) обязывался заключить торговый договор с Японией с теми же правами и привилегиями, которыми пользовались западные державы  Кроме того, Япония получила право строитель­ства промышленных предприятий в Китае и ввоза туда машин. Парламентская оппозиция выступила с критикой Симоносэкского договора считая необходимым расширить перечень требовании к Китаю Однако западные державы и царская Россия оценили результаты японо-китайской войны иначе, видя в них прямую уг­розу своим интересам. 23 апреля 1895 г. Россия, Германия и Фран­ция выступили с «рекомендацией» Японии отказаться от пункта Симоносэкского мирного договора, предусматривающего передачу ей Ляодунского полуострова. Япония была вынуждена принять «дружеский совет», но при этом добилась увеличения суммы воен­ной контрибуции до 350 млн. иен.

В июле 1894 г. японские военные корабли потопили английский транспорт, перевозивший китайских солдат. Затем неспровоцированное наступление было предпринято против китайской армейской группировки, расквартированной в Корее. После серии успешных действий против плохо организованных китайских войск вся Корея оказалась под военным контролем японцев. А военные действия перекинулись на территорию Китая. В ходе Японо-китайской войны 1894-1895 гг. пала крепость Цзиньчжоу, японцы заняли военно-морские базы Порт-Артур и Вэйхайвэй, крепость Люшунькоу.

Пекин срочно запросил о перемирии. Японцы выдвинули в ответ довольно жесткие условия, предусматривавшие отказ Китая от всяческих прав на Корею, уступку в пользу Японии ряда китайских территорий (Ляодунского полуострова, Тайваня, островов Пэнхулидао) и огромную денежную контрибуцию. Вынужденное согласие Китая на эти грабительские требования было зафиксировано в Симоносэкском договоре (апрель 1895 г.). Однако полностью реализовать эти договоренности Япония не сумела. Россия, ощущавшая все возрастающую военную угрозу со стороны Японии, «посоветовала» ей отказаться от аннексии Ляодунского полуострова. К просьбе России присоединились Франция и Германия. Не готовая к противостоянию на столь высоком уровне, Япония вынуждена была принять «совет» великих держав.

Японо-китайская война явилась важным рубежом в развитии Японии, с 1894 по 1899 г. почти втрое увеличилась сумма капи­талов, вложенных в японскую промышленность, чрезвычайно рас­ширился объем внешней торговли. Война отделила существование полузависимой страны, являвшейся объектом колониальной поли­тики империалистических держав, от новой хронологической по­лосы, когда сама Япония превращается в угнетателя других на­родов, в соперника крупных капиталистических держав.

Усилилось японское влияние в Корее. Однако убийство япон­цами корейской королевы Мин и бегство корейского короля для спасения в русскую дипломатическую миссию имели определен­ные последствия для изменения соотношения сил Японии и Рос­сии в Корее. Возросло русское влияние на корейское правитель­ство. Усилились также позиции России в Маньчжурии — в 1896 г. было подписано русско-китайское соглашение о строительстве Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), в 1897 г. Россия получила в аренду оставленный перед этим японцами Порт-Артур.

В начавшемся после японо-китайской войны разделе Китая на «сферы влияния» приняла участие наряду с западными дер­жавами и Япония — она добилась признания провинции Фуцзянь своей «сферой влияния», а также получила концессии. Столкнове­ние интересов Японии и России в Китае и Корее шло на фоне постоянного подталкивания к конфликту со стороны Англии, США и Германии, которые, стремясь ослабить Россию, обещали япон­цам поддержку в будущей русско-японской войне.

Успехи грабительской войны были использованы японским правительством для принятия уже в конце 1895 г. так называемой послевоенной программы развития хозяйства, по существу, пред­ставлявшей собой план активной милитаризации экономики на путях к новой войне. Рассчитанная на 10 лет (1896—1905), про­грамма предусматривала расширение промышленной базы, созда­ние ряда отраслей тяжелой промышленности. В действительности это в значительной мере была политика «расширения вооружений», рассчитанная на реорганизацию и укрепление вооруженных сил страны. Предполагалось увеличить вдвое армию (с б до 13 диви­зий), заново создать ее отдельные подразделения (кавалерия и артиллерийские части), построить несколько арсеналов. Должен был возрасти более чем в четыре раза флот, предусматривалось строительство новых военно-морских баз (Майдзуру, Такэсики и др.). Планировалось создать впервые в истории страны мощный металлургический комбинат в Явата.

Проведение в жизнь этой программы вызвало в стране про­мышленный подъем, правительство предпринимало меры для раз­вития металлургии, машиностроения, строительства железных дорог, расширения телеграфной и телефонной связи. Было завер­шено сооружение сталелитейного завода в Токио, заводов горного оборудования в Фукуока и подвижного состава в Осака и Нагоя. Однако около 90% сумм, полученных после войны как контрибу­ция, было израсходовано на милитаризацию страны — перевоору­жение армии и флота, опережающее развитие военной тяжелой промышленности.

При этом, несмотря на активное и целенаправленное развитие тяжелой промышленности, все же ведущую роль в хозяйстве стра­ны в эти годы занимала по-прежнему текстильная промышлен­ность.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 3. Внутриполитические процессы переростания капитализма в монополистическую стадию

 

3.1. Начало промышленной революции.

 

Начало XX в. ознаменовалось для Японии вступлением в империа­листическую стадию развития. Некоторые черты перехода капи­тализма в монополистическую стадию выявились уже в конце XIX в. Этому содействовал финансовый кризис конца 1897 г., по­следовавший за послевоенным (1894—1895) экономическим подъемом. Поглощение в ходе финансового кризиса мелких пред­приятий более крупными способствовало концентрации производ­ства и централизации капитала. Процесс создания крупнокапита-листических объединений монополистического характера был ускорен тем, что многие из них выросли из торговых (Мицуи), торгово-ростовщических,  торгово-промышленных   (Сумитомо) компаний феодальной Японии. Кроме того, не менее важным было стадиально-формационное соотношение в развитии Японии и главных промышленно развитых стран, которое сложилось после ее включения в мировую капиталистическую систему. Переход мировых держав к империализму воздействовал как фактор уско­рения на экономическое развитие Японии, и непосредственным результатом этого было возникновение монополий в ходе так на­зываемого промышленного переворота в годы после японо-китайской войны. Формирование объединений монополистического типа шло при постоянном правительственном контроле и опеке государства. В начале XX в. протекционистская политика прави­тельства содействовала структурной перестройке торгово-фи-нансовых семейных компаний (Мицуи, Мицубиси), которые посте­пенно эволюционируют к форме концернов. Государственные и монополистические интересы часто сливаются [компания Южно­маньчжурской железной дороги (ЮМЖД), Восточно-колонизаци­онное общество].

В 1905—1907 гг. в стране завершается промышленная револю­ция, но по-прежнему большое место в экономике занимает мелкая промышленность; сказывается также разделение промышленных объектов на две категории: железо, текстиль, суда и т. д. произ­водят крупные предприятия с машинным производством; все ос­тальное — мелкие предприятия, мануфактуры, даже домашняя промышленность. Со второго десятилетия XX в. происходит опе­режение концентрации производства концентрацией капитала; финансовая олигархия, отражая крепнущее господство монополий, все более решительно занимает ведущее положение в правящем лагере. Грабительское обогащение во время японо-китайской войны стало основой укрепления крупнокапиталистических фирм, близких к правительству.

Показателем империалистического характера японской внеш­ней политики является начавшийся вывоз капитала. В январе 1904 г. Япония предоставляет Китаю первый заем — 3 млн. иен на освоение рудного месторождения Дайе для снабжения своего металлургического комбината на о-ве Кюсю.

Незавершенный характер буржуазной революции, наличие в результате ее монопольной силы в руках самурайства при сохра­нении полуфеодальной помещичьей системы, а также быстрый переход страны на путь милитаризма обусловили военно-фео­дальный характер японского империализма.

Почти до первой мировой войны в сельском хозяйстве Япо­нии было занято более 60% населения. Депрессия в промышлен­ности, начавшаяся с кризиса 1900—1903 гг. (исключая кратко­временный подъем 1905 г.), оказывала влияние на положение деревни. Увеличивалось аграрное перенаселение, вследствие сохра­нения помещичьего землевладения создавались дополнительные возможности взимания высокой, феодального типа ренты, а в промышленности — сохранения раннекапиталистических форм эксплуатации. Сохранение феодальных пережитков и неравномер­ность и длительность капиталистической перестройки сельского хозяйства, особое положение в структуре правящего лагеря воен­щины, представлявшей прочную основу для императорской си­стемы (тэнносэй), также определяли военно-феодальный характер японского империализма.

После японо-китайской войны Япония уже выступает как ак­тивная империалистическая сила на мировой арене.

В 1894 г. она добивается частичного пересмотра неравноправ­ных договоров, отменяет экстерриториальность иностранцев. Полное равноправие было достигнуто в 1911 г. В 1899 г. всту­пает в силу отмена ограничений таможенной независимости.

В 1900 г. Япония принимает активное участие в подавлении народного выступления в Китае против гнета иностранных дер­жав, известного как Ихэтуаньское восстание.

Между тем вследствие роста межимпериалистических противо­речий обстановка на Дальнем Востоке становилась все более на­пряженной. Строительство Россией железных дорог в Маньчжу­рии, аренда Порт-Артура и Дальнего   вызывали враждебное отношение Англии и США и обусловили английскую и амери­канскую поддержку Японии, подталкивая ее к войне с Россией (Англия предоставила третий по счету крупный заем в 10 млн.ф.ст.).

 

3.2. Политика кабинет Кацура в начале XX в.

 

Пришедший к власти в 1901 г. милитаристский кабинет Кацура, опираясь на заключенный в 1902 г. англо-японский союз, который предусматривал «особые» интересы Англии в Китае, а Японии — в Китае и Корее, развернул активную подготовку к войне с Рос­сией. Правительство получило поддержку в парламенте, даже представители либерального крыла буржуазии вошли в шовинисти­ческую парламентскую группировку «Тайро досикай» («Антирус­ское товарищество»). Шовинистическая пропаганда захлестнула страницы буржуазной печати. В этих .условиях заранее был ясен провал русско-японских переговоров о разграничении сфер влия­ния в Китае. Япония прервала переговоры, а 8 февраля 1904 г. японская эскадра адмирала Того напала на русский флот в Порт-Артуре. Лишь 10 февраля 1904 г., через несколько дней после нападения (так же, как на начальном этапе японо-китайской войны), Япония формально объявила войну России. Военные пла­ны японцев предполагали широкие сухопутные операции на Ляо-дунском полуострове и в Мукденской провинции и активные дей­ствия на море. Успешная атака японскими кораблями русской эскадры, а также гибель флагманского корабля «Петропавловск», подорвавшегося на мине, позволили японцам блокировать Порт-Артур и обеспечить превосходство на море.

В августе 1904 г. произошло первое крупное сражение под Ляояном, нанесшее серьезный урон японской армии, которая потеряла 20% состава убитыми и ранеными. Но бездарность русского командования, приказавшего войскам отступать (из-за опасения попасть в окружение), превратила операцию под Ляо­яном в поражение русской армии. Не удавалось японцам до­биться, как они рассчитывали, и быстрой капитуляции Порт-Артура. Однако предательская позиция отдельных представителей русского командования стала причиной сдачи крепости 2 января 1905 г. В. И. Ленин в статьях по поводу падения Порт-Артура оценивал этот факт как символ поражения царизма в войне: «Не русский народ, а самодержавие пришло к позорному пора­жению. Русский народ выиграл от поражения самодержавия. Ка­питуляция Порт-Артура есть пролог капитуляции царизма»[10].

В марте 1905 г. в кровопролитном сражении под Мукденом, где русским войскам удалось расстроить планы японского коман­дования, царские генералы снова, как и у Ляояна, отдали приказ об отступлении. Армия потерпела крупное поражение. 28 мая 1905 г. в Цусимском проливе была разгромлена русская эскадра, пришедшая на Дальний Восток из Балтийского моря. Цусимским боем закончились военные действия в русско-японской войне.

Несмотря на слабость России, военные поражения, следовав­шие одно за другим, завершение войны не было легкой победой для Японии. В письме маршала Ямагата от 10 марта 1905 г. премьер-министру Кацура раскрывалось тяжелое положение япон­ской армии: огромные потери командного кадрового состава и не­возможность восстановить положение в ближайшее время. В мемо­рандуме главнокомандующего Ояма, адресованном правительству также в марте 1905 г., выдвигалось предложение о проведении дополнительной срочной мобилизации не менее 250 тыс. человек, необходимые военные расходы оценивались в 1,5 млрд. иен. 31 мая 1905 г. министром иностранных дел Комура японскому посланнику в Вашингтоне было дано поручение обратиться к президенту Теодору Рузвельту с просьбой о посредничестве в мирных переговорах между Россией и Японией.

В  августе  1905  г.  начались мирные  переговоры в Портсмуте. Русская делегация не была знакома с истинным критическим положением Японии. Не знало о реальном положе­нии в экономике и финансовом состоянии страны и население Японии. Наполненные шовинистическими статьями газеты выс­тупали с требованиями аннексии Приморья и Сахалина, трехмил­лиардной контрибуции, передачи русских интересов в Маньчжу­рии и т. п., между тем директивы японского правительства пред­писывали добиваться скорейшего заключения договора, даже в случае отказа России от территориальных уступок и выплаты контрибуции. Подписанный 5 сентября 1905 г. Портсмутский мирный договор практически устанавливал протекторат Японии над Кореей. Квантунская арендованная область с Порт-Артуром и южной веткой КВЖД переходила к Японии. Япония также получила южную часть о-ва Сахалин (к югу от 50-й параллели) и право рыбной ловли в территориальных водах России.

В. И. Ленин, рассматривая события русско-японской войны, подчеркивал их империалистический характер. «Империализм, — писал он, — как высшая стадия капитализма Америки и Европы, а затем и Азии, сложился вполне к 1898—1914 гг.»[11].

Японские социалисты в сложных условиях постоянного поли­цейского контроля поставили задачу объединения работы отдель­ных социалистических кружков и создания единой первой в стране социалистической партии. Под руководством Катаяма и известно­го деятеля социалистического движения Котоку в мае 1901 г. бы­ла создана Социал-демократическая партия (Сякай минсюто). Программа партии, признающая легальные методы борьбы, была скорее реформистской, чем социалистической, и свидетельствовала о незрелости и теоретической слабости японского социалисти­ческого движения. Однако партия сразу же была запрещена властями.

Несмотря на роспуск партии, социалисты продолжали про­паганду среди рабочих. Большая заслуга японских социалистов была в развертывании антивоенной пропаганды в годы, пред­шествующие русско-японской войне и во время ее. Свою анти­военную деятельность они начали с 1903 г., с агитационной поездки по стране, в ходе которой разъясняли захватнические цели и тяжелые последствия готовившейся войны, 18 октября 1903 г. в Токио был проведен первый антивоенный митинг, на ко­тором выступил Катаяма, осудивший шовинизм и противопос­тавивший ему международную солидарность рабочих. Антивоен­ную пропаганду социалисты вели через еженедельную газету «Хэймин симбун» («Народная газета»), выходившую с 1903 г. по январь 1905 г. В обстановке шовинистического угара и спеку­ляций на реакционности России «Хэимин симбун» смело разоб­лачала милитаризм, лжепатриотизм, грабительские цели войны, которая ею характеризовалась как империалистическая. В спе­циальном разделе показывалось бедственное положение трудящих­ся в связи с войной, помещались антивоенные выступления Кото­ку, его обращения к сторонникам мира. Котоку выступил на страницах газеты как переводчик произведений классиков марк­сизма. В 1904 г. «Хэймин симбун» опубликовала его перевод «Коммунистического Манифеста». За публикацией последовала конфискация газеты, редакторы подверглись репрессиям, а затем эмигрировали из Японии. Последний номер «Хэймин симбун» по примеру «Рейнской газеты» Маркса вышел напечатанным крас­ной краской.

В 1904 г. Катаяма на Амстердамском конгрессе II Интерна­ционала выступал от имени японских социалистов. Он обменялся рукопожатием с Плехановым, представлявшим русскую социал-де­мократию.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Незавершенная буржуазная революция Мэйдзи 1867-68 гг. открыла новую капиталистическую эру в истории Японии. Проведение в течение нескольких лет ряда буржуазных реформ   расчистило почву для развития капитализма.

По конституции   1889 года Япония провозглашалась монархией во главе с императором, но законодательная власть в стране осуществлялась с этих пор императором совместно с парламентом.  На   рубеже XIX и XX вв. Япония вступила в стадию монополистического капитализма, ускоренными темпами шел процесс превращения ее в империалистическую державу. Усиленная милитаризация страны и сохранения в различных сферах жизни и в общественных отношениях ряда феодальных пережитков придали   японскому империализму военно-феодальный характер.  В результате победы над цинским Китаем Япония вступила в ряды колониальных империй. Из 365 млн. иен контрибуции, полученной от Китая, 20 млн. было предоставлено императору, по 10 млн. ассигновано на образование и защиту от стихийных бедствий, а 325 млн. иен пошло на выплату займа, выпущенного для покрытия военных расходов на увеличение вооружений. Причем 200 млн. иен ушло непосредственно на нужды армии и флота. Некогда выдвинутый в ходе преобразований Мэйдзи призыв «Богатая страна — сильная армия» превратился из лозунга в реальность.

Но российского жеста, ограничившего колониальные аппетиты Японии в Китае, так и не простили в Токио. Там все настойчивее стали поговаривать о необходимости разобраться и с северным соседом, препятствующим осуществлению «законных интересов» Японской империи. Назревало русско-японское военное противостояние…  К рубежу XX в. Япония подошла, экономически окрепнув и накачав мускулы. Национальный доход увеличивался в эти годы на 3% ежегодно. Это весьма неплохой показатель, если учесть, что подобная тенденция сохранялась достаточно долго — с 1885 г. Столь мощным рывком из феодализма в империализм Япония была обязана отнюдь не внешней помощи, а сугубо внутренним факторам — авторитарному национализму, сумевшему силой мобилизовать имевшиеся в стране ресурсы и централизованно направить их на нужды вооружавшегося государства, решительности в достижении поставленных целей, жесткой, скорее даже жестокой, социальной и трудовой дисциплине, умелой перекачке рабочих рук из аграрного сектора в промышленный, сравнительно высокому уровню образования. Мощным допингом стала и огромная контрибуция, взысканная японцами с побежденного Китая.  Окрыленные успехами грабительской войны против Китая (1894–1895 гг.), правящие круги Японии взяли курс на дальнейшее расширение своей империи за счет соседних государств. Основного конкурента на этом поприще они видели в царской России. Уже в 1896 г. в рамках подготовки будущего военного столкновения с Россией японское правительство провело через парламент большую военную программу, нацеленную на резкое увеличение численности и боевой мощи армии и Военно-морского флота.

Столь же серьезная подготовка велась и в дипломатической сфере. На просторах Дальнего Востока шла откровенная грызня между мировыми колониальными державами за наиболее лакомые куски. Возникали и распадались альянсы, шел поиск баланса интересов. Европейские державы буквально рвали на части обессилевший Китай. Кайзеровская Германия захватила бухту Цзяочжоу в провинции Шаньдун. Англия — порт Вэйхайвэй и полуостров Коулон, прилегающий к Гонконгу. Франции достался порт Гуанчжоу. Царская Россия отхватила Порт-Артур.  Одновременно нарезались огромные «сферы влияния и интересов». Англия закрепила за собой долину реки Янцзы, Франция — остров Хайнань и провинции Гуандун, Гуанси и Юньнань, Германия — провинцию Шаньдун, Россия — Маньчжурию, Япония — провинцию Фуцзянь, лежащую напротив уже захваченного ею Тайваня. Несколько припозднились к этому дележу США, занятые в то время борьбой за «испанское наследство» — Филиппины, Гуам и Пуэрто-Рико. Поэтому оставшиеся без определенного китайского надела американцы провозгласили политику «открытых дверей» и постарались заручиться признанием этого принципа со стороны прочих участников колониального передела.  Аппетиты империалистических акул не смогли умерить даже антиколониальные выступления (т.н. восстание «боксеров»), прокатившиеся по Китаю в 1900 г. Япония наравне с другими державами участвовала в карательных действиях и, соответственно, в дележе очередной контрибуции. Но попытки под шумок укрепить свои позиции в Китае Японии в тот момент не удались. В основном из-за противодействия России и Германии, не желавших усиления своего конкурента на Дальнем Востоке.

Антироссийские настроения в Японии крепли, но еще не готовая к открытому противоборству, она искала поддержки у других держав, проявлявших интерес к региону. Такого союзника она нашла в лице Англии, также заинтересованной в ослаблении позиций царской России — как на Дальнем Востоке, так и в Центральной Азии. В 1902 г. было подписано англо-японское союзное соглашение, подтвердившее наличие «специальных интересов» британцев в Китае, а японцев — в Китае и Корее. И Лондон, и Токио обещали друг другу союзническую помощь, вплоть до вооруженного содействия, в случае войны с двумя или более государствами. Ни та, ни другая сторона не пытались даже скрывать антироссийскую направленность соглашения. Поддержку на этом пути Япония получила и от Америки.  Определившись, таким образом, с союзниками и противниками, Токио отправил в конце июля 1903 г. депешу в Санкт-Петербург с предложением начать переговоры. Цель их была в том, чтобы заставить Россию признать преобладающие интересы Японии не только в Корее, но и в Маньчжурии. Чтобы несколько подсластить пилюлю, Токио соглашался учитывать «специальные интересы» русских, но только в железнодорожных предприятиях на территории Маньчжурии. Россия, естественно, не могла согласиться с такой ситуацией. Неизбежность русско-японской войны русско-японской войны становилась очевидной.  В ночь с 8 на 9 февраля 1904 г. японский флот под командованием вице-адмирала Того Хэйхатиро внезапно атаковал русскую эскадру, стоявшую на порт-артурском рейде. Нападения никто не ждал, и потому потери русских моряков оказались весьма чувствительными. Два броненосца и один крейсер были выведены из строя. Утром следующего дня налет японских миноносцев был повторен, и опять успешно. Одновременно японцы попытались захватить русские военные корабли, зашедшие в корейский порт Чемульпо. Крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» приняли неравный бой, а затем были затоплены своими командами. Так буквально за два дня баланс военно-морских сил изменился в пользу Японии. И лишь 10 февраля Япония официально объявила войну России.

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

 

1. Хрестоматия по истории средних веков. М. 1963.
2. Искандеров А.А. феодальный город Японии М. 1961.
3. Кузнецов Ю.Д. Навлицкая Г.Б. Сырицын И.М. История Японии М. 1988
4. Очерки истории Японии М.1980.
5. История Японии с древнейших времен до наших дней М. 1968.
6. Современные зарубежные конституции. М., 1992. Приложение к: Organization of the Government of Japan.
7. Кавко А.П. По Японии. — Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1970. — 135 с.
8. Каким путем пойдет Япония: Обзор/ АН СССР. ИНИОН. — М., 1989. — 19 с.
9. Кассис В.Б. Япония без ретуши. — М.: Известия, 1975. — 254 с.: ил.
10. Конституция Японии : [Вступ. в силу 3 мая 1947 г. : Перевод]. — Б. м., [1995].
11. История Китая с древнейших времен до наших дней. М., 1964.
12. История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Т. 2. М., 1974.
13. Виолис А. Япония и ее империя. Пер. с франц. М., 1934.
14. Жуков Е. М. Япония на первом этапе общего кризиса капитализма. Лекция, прочитанная в ВПШ при ЦК КПСС. М., 1955.
15. История современной Японии. Пер. с яп. М.,
16. Корнилов М.Н. Японское общество и культура. Вып.1. Проблемы личности в Японии: Аналит.обзор/Отв.ред.: Гривнин В.С. М.,1983. — 79с
17. Cohen, William/Secretary of Defense (USA). Annual report to the President and the Белов П. О недооценке “скрытых желаний”/ НГ, 13.11.1999.
18. Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане, Москва, 1998 .
19. Institute of Administrative Management Under the Supervision of Management and Coordination Agency Prime Minister’s

 

[1]Modern Japanese leadership. Transition and Change, — Tuccson (Arizona), 1966. Conflict in modern Japanese history ./Ed. by Tetsuo Najita ana J. Victor Koschmann. — Princeton Univ. Press, 1982.

[2] The Meiji Japan through contemporary sources. — Tokyo, 1969,1-IV volumes. Мэйдзи бунка дзэнсю. Мэйдзи бунка кэнккжайхэн. — Токио: Нихон хёрон синея, 1955.

[3] Японцы о Японии /Под. ред. А. Стэда. — Спб., 1906.

[4] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 767.

[5] Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 30. С. 174.

[6] Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 41. С. 227.

[7] Жуков Е. М. Япония на первом этапе общего кризиса капитализма. Лекция, прочитанная в ВПШ при ЦК КПСС. М., 1955.

[8] Корнилов М.Н. Японское общество и культура. Вып.1. Проблемы личности в Японии: Аналит.обзор/Отв.ред.: Гривнин В.С. М.,1983. — 79с

[9] Каким путем пойдет Япония: Обзор/ АН СССР. ИНИОН. — М., 1989. — 19 с.

[10] Ленин В. И. Поля. собр. соч. Т. 9. С. 158.

[11] Леник В. И. Поли. собр. соч. Т. 30. С. 164.