Цитирование справки говорит о том, что будущий Николай II особо городом не интересовался. Его волновали транспортно-транзитные вопросы. Через город проходила Транссибирская магистраль.
Кстати, именно его отец стал автором популярной ныне в соседнем государстве фразы: «Россия – для русских!».
И это не случайно. К концу 19-того века «русский пассионарный толчок» закономерно иссяк и покатился обратно. Этот процесс продолжается и поныне. Во второй половине позапрошлого века Россия уже продала Аляску, тем самым полностью отказавшись от колонизации другого континента. Несмотря на энтузиазм Миклухо-Маклая, Новая Гвинея избежала участи превратиться в еще одну «исконно русскую землю».
В общем, теперь метрополия начала прочнее закрепляться на захваченных территориях. А что представлял собой самый северный город Казахстана во второй половине 19-того века? Документов по этому периоду множество. Про все рассказать не смогу. Упомяну лишь самые характерные для того периода. «Журнал Министерства внутренних дел» в 1854 году публикует сборник «Города Сибири». В нем писали: «Главнейший источник благосостояния Петропавловска состоит в торговле с Ташкентом, Бухарой, Китаем и Киргизской степью, в оборотах скотом, салом, хлебом и наконец, в казенных подрядах и поставках во все линейные и заграничные округи.
Ценность торгового оборота в Петропавловске составляет ежегодно: по провозу заграничных товаров до 1 052 000 рублей, по отпуску отечественных произведений до 1 018 000 рублей серебром.» Периодический издававшийся сборник «Статистическое обозрение Сибири» говорит о том же: «К боковым отраслям торговли принадлежат обороты мануфактурными изделиями Бухарии, Ташкента и Коканда, которые или прямо с туземных рынков отправляются на верблюдах в Петропавловск, или еще в большем количестве доставляются туда при посредничестве киргизских промышленников.»
В 1862 году, когда в России только-что отменили крепостное право, путешественник И.Завалишин писал: «Меновый двор в Петропавловске необыкновенно оживлен в весеннюю пору. Из степи приходят азиатские караваны, верблюдов развьючивают, кипы товаров складывают грудами. Киргиз джигитует на своем степном скакуне, важный бухарец сидит, поджав ноги, суетливый ташкентец торгуется с хитрым казанским татарином, таможенные досмотрщики кричат: это и меновой двор, и толкучий рынок, самый веселый, самый оживленный, самый пестрый! А Петропавловск выдвигается эффектно на крутом берегу реки.»
Весьма показательна «Памятная книжка Тобольской губернии» за 1864 год. По-сути, это прямое указание на предназначение крепости святого Петра – контроль над торговлей. Пожалуйста, прочитайте внимательно! В памятной книжке есть такие строки: «Петропавловск основан в 1752 году как крепость св. Петра. Место, выбранное для крепости, было удобно для торговых сношений с киргизами, бухарцами и другими обитателями Средней Азии, а с устройством крепости сделалось и безопасным от нападения киргизских хищников. В Петропавловске по последним статистическим сведениям считается 1185 домов, из которых 36 каменных (14 казенных и 22 частных). Три каменные православные церкви и четыре магометанские мечети, из них две каменные и две деревянные.» Теперь ясно? Не поленюсь повторить – Кызылжар был захвачен российскими колонизаторами для контроля над экономическими связями между Центральной Азией и Сибирью. Еще до появления крепости здесь процветала торговля. Если бы урочище не играло особой роли, то караваны бы просто обходили его западнее или восточнее. Учитывая расстояние между форпостами это было сделать не сложно. Но купцы продолжали торговать именно в Кызылжаре. Это очень важный исторический факт! Замечу, информацию о месте, удобном для торговых сношений, нам дают российские источники. Очень ценные сведения приводит составитель М.Красовский в «Материалах для географии и статистики России». Там есть раздел под названием «Киргизская область».
В нем читаем: «На основании первых сведений, присланных петропавловским таможенным бухгалтером в Ямышевскую таможню, последняя составила по окончании 1760 года подробную ведомость о бывших в декабре 1759 года и в течение всего 1760 года в крепости Петропавловской сатовках. Участие в обмене с киргизами принимали как купцы, так и расположенные в крепости воинские чины здешней команды. Доставлявшийся киргизами товар состоял из: баранов, лошадей, телят, коров, редко быков, кож и овчин сырых, войлока и армячины, лисьих и барсучьих шкурок и иногда, впрочем, очень редко, серебряных рублей русского чекана.
Пошлина с привоза бралась по 23 копейки с оценочного рубля. Самое большое число киргизов на сатовку приезжало в апреле, не было вовсе приезда в июле и августе.» Просто диву даюсь, сколько важнейшей информации всего в нескольких строках!
1. Место для торга называлось не рынком, не ярмаркой, даже не базаром, а сатовкой! По словарю Даля слово «сатовка» означает меновую торговлю с «киргизами». Явно оно происходит от казахского слова «сату», то есть «продавать».
2. Казахи летом здесь не торговали. Следовательно, не зря русские казаки выбрали для строительства крепости именно конец июня (по старому стилю), то есть когда здесь не было местных жителей.
3. Казахи продавали русским купцам не только продукцию животноводства, но и … русское серебро! До сих пор у нас кое-кто утверждает, что история Административного центра Северо-Казахстанской области началась лишь в 1752 году со строительства крепости святого Петра. А до этого здесь, якобы, никто не жил и ничего не делал. Такие заявления – прямое оскорбление образовавшей государство нации! Идем далее. Каким был облик города в период перед строительством Транссибирской магистрали, когда этнический состав населения края только начал меняться?
В «Записках Западно-Сибирского отдела императорского географического общества» изданных в Омске в 1881 году черным по белому написано: «9-го июля вечером с дороги показался Петропавловск. Высокие минареты каменных мечетей свидетельствуют о его азиатском характере… Скот пригоняется из киргизской степи главным образом для убоя, полученные же из него продукты отпускаются в соответствуюшую местность Сибири и Европейской России, а также во внутренние губернии; в том же направлении следуют азиатских товары из города, получаемые из Семиречья, Ферганской области Ташкента и Бухары. К этим товарам относятся: бумажные и шелковые материи, холсты, ковры, седельные принадлежности, сушеная ягода. Затем в обратную сторону, т.е. в степь и Среднюю Азию отпускаются: хлеб, ситцы, сукна, обделанные кожи, металлические изделия, а также колониальные товары».
Проходит 15 лет. Железная дорога построена. Количество путешественников резко увеличивается. Вот «Научно-популярный педагогический журнал.» № 3 за март 1896 года. Статья К. Д. Носилова, «По Юго-Западной Сибири».
Автор описывает городе на Ишиме так: «Длинная деревянная платформа заполнена татарами и киргизами во всевозможных нарядах. Пестрый халат киргиза смешался с халатом татарина, его поддевкой; высокие белые, серые, черные, меховые шапки смешались с тюбетейками, которые блестят золотом и серебром; шелковые платья и накидки татарок, полосатые, пестрые, всевозможных цветов, разнообразят эту странную толпу, и русский среди них кажется совершенно чужим, гостем, а на хозяином.
Татаро-киргизский город дает себя знать всеми своими оригинальными чертами своих жителей, странным для нас говором толпы. Какой-то бедный киргиз даже приехал сюда верхом на верблюде. Животное, гордо изогнув длинную шею, подняв мохнатую голову, с каким-то азиатским презрением смотрело на поезд, на пеструю толпу, словно недовольное этой суматохой, нарушившей тишину его пустынь. Вокзал еще строится, обещая уже наполовину возведенными стенами что-то грандиозное для этой степи. В стороне станции несколько баб торговали жареной рыбой, яйцами, шаньгами, луком, арбузами, дынями, огурцами, оглашая воздух такими криками, что казалось, присутствуешь на настоящем городском рынке. В стороне от них, на траве, сидели нищие и подтягивали их крику стройным напевом, собирая около себя любопытную толпу.
Эти русские нищие, кажется, были единственной после нас русской кучкой среди этого сборища татар и киргизов, и жалко было смотреть на этих несчастных, уродов, с жалкими физиономиями, вывороченными глазами, безруких, безногих, которые торговали этим уродством, распевая перед толпой песни.На самой платформе какие-то друзья, киргизы, обрадованные встречей, распивали кумыс. Они, не стесняясь русской публики, сели на пол на корточки, распахнули свои полы, подняли кверху руки и, вознеся таким образом благодарность пророку, с жадностью стали всасываться в свежий кумыс, подаваемый в деревянной чашке гостеприимной рукой хозяина.
Бутыль была живо опорожнена, шумный веселый оживленный разговор прекратился, и гости встали, закончив кратковременную беседу, продолжавшуюся ровно столько времени, сколько лился из бутылки белый напиток. Поезд стоял более чем достаточно, чтобы успеть полюбоваться всеми прелестями татарско-киргизского города. Мы даже побывали в степи, нарвали жестких цветов, осмотрели киргизских лошадей, верблюдов, которых был целый караван с рисом, только что пришедший откуда-то с юга, из Ташкента.»
Стоит отметить, что эти записи оставлены путешественником в научно-педагогическом журнале. В во второй половине 19-того века, как я уже говорил, в Северный Казахстан приехали десятки тысяч бывших крепостных крестьян, по-сути, вчерашних рабов. За короткий период количество поселенцев увеличилось в несколько раз. Не все они вновь занялись привычным трудом. Некоторые осели в городе, став извозчиками, ремесленниками и мелкими торговцами. А коренных жителей края становилось все меньше.
В 1897 году в Петропавловском уезде казахи составляли уже лишь 44,5% от общей численности населения. Начинался XX-тый век…
Данияр КАСЫМОВ, историк, журналист
Источник: z001.kz
