Вчера в студии CNN я увидел ужасные кадры из Парижа. Вооруженные автоматами террористы практически в упор расстреливали безоружных
людей, хладнокровно добивали раненых.
Я мгновенно отреагировал на жестокую и бессмысленную расправу над журналистами, призвав к солидарности СМИ всего мира. Я хотел показать, что террористы не добьются своих варварских целей, что ответом на подобное событие может быть только сплочение и защита свободы слова.
В ответ на мое заявление пропагандисты из Кремля развернули кампанию, в которой лживо пытаются представить отказ идти на поводу у убийц, как неуважение к мусульманам.
Глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров объявил меня личным врагом и выразил надежду, что найдутся «добровольцы» и для расправы со мной.
Я услышал и принял к сведению угрозу преданного сторонника Владимира Путина. Эта угроза по своей направленности ничем не отличается от вчерашнего террористического акта в Париже: ее цель — запугать, лишить голоса, остановить слово.
Но я сказал вчера и повторю сегодня: нас не запугать. Мы будем твердо отстаивать свободу слова — базовую ценность современного общества. Убежден, что абсолютное большинство мусульман такую позицию понимают и поддерживают.
Свобода слова — это миллион разных голосов. Не всегда эти голоса говорят, пишут или рисуют то, что нам нравится, кажется приемлемым или уместным. Но каждый из миллиона голосов должен находиться под защитой общества. Каждый из них продолжит звучать.
Террористы атаковали Charlie Hebdo, чтобы заставить замолчать не только тех, кто считает, что для юмора нет запретных тем, но и сотни тысяч других. Наш долг — сделать так, чтобы эта цель никогда не была достигнута. Чтобы взамен прерванного голоса громко и уверенно зазвучали сотни, тысячи новых.
Кремлевские пропагандисты зря стараются, натравливая на меня фанатиков. Я уверен, что добропорядочные мусульмане всего мира соболезнуют погибшим и воспринимают мои слова только, как призыв к поддержке и солидарности, как отказ покориться.
Террористы могут угрожать, могут даже отнять жизнь. Но они не смогут лишить общество голоса. Свободное слово нельзя расстрелять в упор.
