25 октября 2003 года Михаил Ходорковский был арестован в новосибирском аэропорту «Толмачёво». За эти 10 лет из некогда самого богатого человека в стране он превратился в «заключенного № 1» в России, возвращения которого на свободу ждут сотни тысяч сторонников по всему миру. Бывший владелец компании ЮКОС ответил на вопросы русской редакции RFI из ИК-7 в городе Сегежа Карельской области. Интервью.
RFI: Прежде всего, как вы себя чувствуете? Каковы на сегодняшний день условия вашего содержания в тюрьме? Обеспечены ли вы всем необходимым?
Михаил Ходорковский: Понятно, что за десять лет и настроение, и самочувствие у меня бывали разными. И резали, и зашивали, и в больничке лежал, и депрессия давила, но самодисциплина, поддержка родных и друзей помогли не раскиснуть.
Сегодня, в пятьдесят, ни физическое, ни моральное состояние не мешают мне работать.
Мне довелось побывать в трех тюрьмах и двух зонах, не считая «пересылок». Условия везде похожи. Чуть получше, чуть похуже…
Тому, кто как я и мои родители, пожил в коммуналке на зарплату советского инженера, в материальном плане они показались бы обычными. Большей части современной молодежи – тяжело. 2-3 кв.метра на человека, очередь в умывальник и туалет. Вода – только холодная. Душ — раз в неделю. Хлеб, каша, суп, похожий на тюрю, и опять – хлеб, каша. Хотя теперь иногда появляются следы мяса, рыбы, молока. Гуманизация, однако.
Но главное – унизительное ощущение полной зависимости от настроения и фобий этих очень и очень разных людей.
Многие мои сограждане считают такие условия чрезмерно щадящими для людей, которых наш суд признал виновными. При этом те же граждане самому суду не верят, а тюрьму рассматривают, как вполне реальную перспективу для себя или своих близких…
Уму непостижимо. Ну да Бог им судья.
RFI: Каким вы видите демократический процесс в России? Сохраняете ли вы надежду, что он будет успешным?
М.Х.: Возможны два пути.
Первый – постепенная либерализация общественной жизни, допуск оппозиции к реальной борьбе за власть в условиях честных выборов. Пусть даже сначала на региональном, а затем – на федеральном уровне. То есть, демократизация «сверху».
Такой процесс сейчас идет, хотя крайне медленно и непоследовательно из-за противоречивой позиции самой власти. Разум подсказывает Владимиру Путину необходимость подобных шагов, но его чувства (поддерживаемые частью окружения) вопиют.
Второй путь – смыкание политического протеста молодежи и активной части общества с социальным протестом вчерашних «молчунов», привыкших к быстрому росту своих доходов в «тучные годы» и потерявших эту успокаивающую перспективу ныне. Здесь возможны самые неприятные проявления недовольства.
Первый или второй путь выберет страна? Это – вопрос времени. Насколько быстро нынешняя политическая элита осознает необходимость перемен и начнет их.
В любом случае, перед демократической оппозицией стоит задача не дать свернуть протесту с мирного пути, добиться понимания обществом общедемократических рецептов решения проблем страны, как альтернативы бессмысленной смены фигур авторитарного режима.
Я лично убежден в успехе. Россия всегда в конце концов выбирала европейский путь развития. Лишь бы хватило запаса прочности у страны.
RFI: Остается ли Россия великой державой?
М.Х.: У разных людей разные представления о «величии». В моем – великая страна та, где люди живут достойно. Именно достойно, а не только обеспеченно.
Страна, которая дает другим странам и народам примеры, выбираемые ими для подражания.
Является ли Россия сегодня великой страной в этом смысле? — Нет.
Хотелось бы мне, чтобы она ею стала? – Несомненно.
У нас, русских, гордость за свою Россию – есть тайное, но сильное чувство. Те, кто выставляют его напоказ, закрывая глаза на очевидные проблемы, вызывают у меня лично ощущение неудобства. Иногда даже стыда.
RFI: Шаламов называл тюремный опыт бесчеловечным, а потому бесполезным. В этом он расходится с Солженицыным, который считал, что лагерные страдания очищают и облагораживают человека. После 10 лет, проведенных в тюрьме, чья точка зрения вам ближе?
М.Х.: Все зависит от личности. Слабых, амбициозных тюрьма ломает, подлецов – заставляет проявлять себя, лидеров учит пониманию и смирению. Просто хорошие люди помогают сделать тюремную жизнь выносимой. Спасибо им за это.
RFI: Есть ли что-то в этом тюремном ужасе, что дарит вам радость?
М.Х.: Я – оптимист, и поэтому радостей у меня даже в тюрьме много. Главная – свидания с семьей. Это как маленький выход на свободу. Жалко, бывают редко.
А так — телефонный разговор с домом – радость, хорошая книжка – удовольствие на неделю. Новый год – любимый праздник, даже без торта и шампанского. Письма от друзей, хорошая рецензия на статью, добрые слова в газете или на митинге, понимание, что тебя не забывают и ждут…
