Попытка частичной легализации многожёнства в Кыргызстане, предпринятая в закрытом парламентском режиме в июне 2025 года, наглядно продемонстрировала сложную дилемму: как национальные традиции сталкиваются с нормами современного права и международных обязательств, отмечает Altyn-orda.kz
25 июня Жогорку Кенеш, парламент страны, проголосовал за отмену статьи 176 Уголовного кодекса, предусматривающей ответственность за многожёнство. Голосование прошло без публичных обсуждений и фактически осталось незамеченным до тех пор, пока президент Садыр Жапаров не отклонил законопроект, сопровождая своё решение официальными замечаниями.
Примечательно, что сам текст документа не был обнародован до подписания, а обсуждение его последствий началось уже после президентского вето. Это породило волну критики со стороны правозащитного сообщества и вызвало беспокойство среди международных партнёров Кыргызстана.
Конфликт норм: Конституция против обычаев
Перед принятием решения Жапаров запросил заключения у ключевых государственных институтов — от Генеральной прокуратуры до Конституционного суда. Практически все они пришли к выводу, что отмена статьи 176 противоречит Конституции и международным договорам, включая Конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин и Конвенцию о правах ребёнка.
В своей пояснительной записке президент отметил, что сохранение уголовной ответственности за многожёнство необходимо для защиты женщин и детей от неравенства, а также для укрепления правового института семьи. По его словам, в условиях, когда религиозные нормы всё чаще вступают в конфликт с государственными законами, государство обязано отстаивать светский и правозащитный подход.
Религиозные браки вне правового поля
Несмотря на юридический запрет, многожёнство в Кыргызстане не редкость. В стране широко распространены религиозные браки (никях), которые заключаются имамами без участия государственных органов. Такие союзы — особенно с последующими жёнами — не имеют юридической силы и не дают женщинам и детям никаких прав на наследство, алименты или защиту в случае развода.
Тем не менее, практика сохраняется, в особенности в сельской местности, где патриархальные обычаи зачастую сильнее правовых норм. Женщины в таких браках остаются уязвимыми: они не могут обратиться в суд, не имеют доступа к социальной защите и фактически находятся вне правового поля.
На данный момент статья 176 Уголовного кодекса остаётся в силе. Она предусматривает наказание в виде штрафа от 50 до 100 тыс. сомов (примерно $570–1140), однако уголовное преследование начинается лишь по заявлению потерпевшей стороны. Такая формулировка делает закон инструментом скорее символическим, чем действенным.
Политика тишины
Молчаливое голосование по столь чувствительной теме может рассматриваться как политический эксперимент: проверка общественной реакции в условиях ограниченной гласности. Сама идея убрать уголовную статью, не отменяя формального запрета на многожёнство в Семейном кодексе, выглядит как попытка создать пространство для «традиционного брака» без явного признания его государством.
Однако подобная юридическая двусмысленность может привести к ещё большему размежеванию между законодательной нормой и общественной практикой. В условиях слабого институционального контроля и дефицита правового просвещения это создаёт опасный прецедент.
Будущее семейной политики
История с «тайной отменой» статьи 176 — это не просто эпизод внутренней законодательной борьбы, а проявление более широкой тенденции в постсоветской Центральной Азии: стремление государств одновременно отвечать на требования традиционного большинства и удерживать международную легитимность.
Для Кыргызстана, позиционирующего себя как демократическое государство с открытым гражданским обществом, подобные шаги чреваты политическими издержками — как на внутреннем, так и на внешнем уровне. Особенно в условиях, когда гендерное равенство, защита прав женщин и детей становятся всё более важными критериями оценки эффективности государства.
На данном этапе многожёнство остаётся вне закона — но явно не вне жизни. И то, как Кыргызстан решит этот вопрос в будущем, многое скажет о его пути: будет ли он в пользу равенства и институциональной прозрачности — или в пользу компромиссов с традицией, пусть даже в обход закона.
