— Колонизаторам не нужны были подлинные руководители туземной бедноты, равноправные с ними товарищи. Им нужны были переводчики и «полицейские исполнители».
Так констатировали приехавшие из Москвы по поручению ЦИК РСФСР и ЦК РКП Шалва Элиава, Георгий Сафаров и другие большевики, которые обнаружили, что в Туркестане осуществлен худший вид колонизаторской эксплуатации мирного населения. (Г.Сафаров «Колониальная революция. Опыт Туркестана». Госиздат, Москва, 1921 г., стр.108).
А тот самый руководитель октябрьского переворота» в Туркестане Иван Тоболин, который отказывался помогать гибнувшим от голода туркестанцам как с «точки зрения марксизма экономически слабым элементам», этот самый Тоболин после лишения туркестанцев всех классов участия и организации власти в своей стране заведомо лживо докладывал советскому центру, что «в Туркестане осуществлено полностью национальное самоуправление путем создания государственной автономии.
Поэтому делегатам французских коммунистов надо знать, что им показывали в Туркестане под видом руководителей местного населения «полицейских исполнителей», большей частью неграмотных, чтобы легче было по своему распоряжаться их подписями.
И что же происходит в Туркестане при такой «национальной политике» ваших московских друзей?
Я приведу вам справки из докладов, речей на конференциях, которые покажут вам, что никакого интернационального братства в Туркестане нет.
Начну со ссылки на свидетельство Председателя Совнаркома Узбекстана, он же один из председателей ЦИК СССР Файзулла-ходжи.
Так, на втором съезде компартии Узбекстана Файзулла-ходжа докладывал:
— Как узбеки не доверяют русским, так и среди киргизов и таджиков в Узбекстане возможно существование недоверия к узбекам, ибо в глазах этих последних и узбеки являются угнетающей нацией («Кзыл Узбекстан», от 29,03.1927 г.).
Легко отсюда понять, что, по свидетельству главы правительства Узбекстана, русские являются в глазах узбеков нацией угнетающей.
А вот и другое, не менее авторитетное свидетельство одного из верных сталинцев, узбека-коммуниста Камильджана Алимова. Он выступил с докладом на съезде узбекских культурников в Ташкенте (май-июнь 1927 г.), то есть незадолго перед празднованием десятилетия Октября.
Вот выдержки из его речи:
— Говорят, что Узбекстан — колония Москвы. Некоторые говорят, что мы как были колонией империалистов, так и остаемся колонией и теперь. Никакой разницы в нашем положении тогда и теперь нет: над нами колонизаторствует Москва.
— Есть слухи, что дела в Китае пошли плохо, что английское правительство порвало с нами отношения и что, если с божьей помощью, возгорится война, то может быть узбекский народ получит национальную свободу… И очень много других подобных слухов. Распространители этих слухов находятся и в школах, и в нашей собственной партийной среде…
Вот вам и доказательство лживости преподнесенной французским коммунистам справки об «интернациональном братстве» народов Туркестана.
VIII
Я хочу остановиться на одной из важнейших реформ Советской власти в Туркестане – на земельной реформе.
Прошло три года как была проведена земельная реформа. «передавшая земли помещиков в руки малоземельной и безземельной бедноты».
Хотя Сталина отмечал, что, «Ленин провел в жизнь власть крестьянских советов до середины 1920 года», тот не имел понятия об этом самом туркестанском крестьянине. Как рассказывал Турар Рыскулов («Правда», от 1 фев.1924 г.), «летом 1920 года Ленин допытывался узнать, кого в туркестанских условиях надо называть крестьянином-бедняком, кого «кулаком», и на чем зиждется разрешение земельного вопроса в Туркестане».
Но Т.Рыскулов, по его собственному признанию, «не мог по-марксистски точно дать ответы на вопросы Владимира Ильича. То есть человек, через которого не имевший понятия о Туркестане и туркестанском крестьянстве Ленин проводил свою марксистскую теорию в жизнь. И этот человек сам не знал, что такое «по-марксистски» туркестанский крестьянин.
Этот союз одержимого «революционными предрассудками» Ленина с живущим «революционными сказками» Рыскуловым стоил нашей стране миллионы жизней ее беднейшего населения!
С тех пор прошло много времени. Советская власть провела эту самую земельную реформу «по Марксу», предварительно получив «фетву», то есть духовную санкцию мусульманского духовенства.
«Фетва» ташкентского (центрального) духовного управления, «фетва» ферганских, бухарских, самаркандских «улемов» (ученых-богословов) обращались к имущим мусульманам с разъяснении, что безвозмездная передача земли в руки беднейших – ест дело богоугодное, что земельная реформа советской власти не противоречит шариату.
И призывали их добровольно, во имя мусульманского братства, отказаться от излишков своих участков в пользу неимущих братьев. И это возымело огромное действие. Десятками и сотнями стали поступать заявления о добровольном отказе от земельных участков.
И поразительная вещь. Если советская власть удержалась в Европейской России только благодаря удовлетворению земельного запроса русского крестьянства, то в Туркестане с передачей земли в руки крестьянства внутреннее беспокойство советской власти нисколько не уменьшилось.
И советская власть вынуждена зорко следить за тем, чтобы получившая землю туркестанская беднота не передала ее обратно прежним владельцам!
Так, накануне празднования десятилетия Октября в сентябре 1927 года официальный орган Средне-Азиатского Бюро ЦК ВКП «За партию» приводил ряд случаев «добровольного отказа крестьян-туркестанцев от полученных ими участков в пользу прежних хозяев».
Отмечались также случаи отобрания земли как насильственно, так и при помощи представителей местных советских же властей
Иногда получивший землю крестьянин приходил к бывшему хозяину участка с извинениями: — Я не виноват, что наделен землею (см. «За партию», №1 1928 г.).
Затем, 11 января 1928 года в ташкентской газете «Правда Востока» появился весьма интересный официальный документ, из которого я приведу несколько строк:
— Факты говорят о случаях самовольного захвата и присвоения баями (помещиками) бывших своих земель. В большинстве эти случаи имеют место в пределах Самаркандского и Бухарского округов…
И далее:
— Случаи добровольного отказа от земли также учащаются…
И еще:
— Мы не можем пройти также мимо тех отдельных работников некоторых сельских и районных исполнительных комитетов, которые той или иной форме допустили и допускают захват баями земли.
Этот документ есть не что иное, как официальный циркулярный приказ народного комиссара земледелия Узбекстана.
Можно ли представить себе нечто подобное в самой России?
Чем объяснить, что поддерживаемой всей мощью советской власти многомиллионное узбекское крестьянство идет с извинениями к побежденному классовому врагу, своему бывшему помещику-баю?
Причина этого на посторонний взгляд несколько странного явления заключается не в силе «более полутора тысяч бывших помещиков-баев», у которых кроме кухонного ножа никакого оружия принуждения не имеется.
А в том, что советская власть превратила эту земельную реформу в страшное орудие своей экономической политики в Туркестане.
Начать с того, что новый туркестанский землевладеделец в большинстве случаев или вовсе не снабжен или снабжен в крайне малой степени необходимым земледельческим инвентарем.
Поэтому его легче подвергнуть гнету советской хлопковой политики. Путем выдачи авансов в счет будущего урожая советское правительство вынуждает мелкого маломощного землевладельца засевать свой участок исключительно хлопком.
Уже в истекшем 1927 году площадь хлопкосеяния в Туркестане превзошла довоенную норму, между тем как скотоводство, составляющее наряду с хлопком важнейшую отрасль средне-азиатского хозяйства, еще далеко не достигло прежнего своего уровня.
Отсюда происходит небывалая до сих пор зависимость Туркестана, именно его коренного населения ), ибо хлопководством занимается исключительно только оно) от ввозного русского хлеба.
Невыполнение советским правительством плана завоза хлеба, ставшее постоянным явлением, вызывает сильное повышение хлебных цен.
И крестьянин-хлопкороб не получает законного эквивалента за свой хлопок.
С другой стороны, не вся отобранная от имущих земля переходит в руки туземной бедноты. Часть, и весьма значительная остается в «государственном фонде», откуда преимущественное право на получение земельного надела остается за красноармейцами, как за «защитниками революции».
Не стану повторять какую революцию и как защищали красноармейцы в Туркестане. Процент красноармейцев из состава коренного населения крайне ничтожен, поэтому приоритет при получении земли из «государственного фонда» почти исключительно остается за русскими.
Таким образом, советская земельная реформа продолжает подлую переселенческую политику павшего режима.
Несомненно, эта ставшая очевидной двойная опасность – почти полная зависимость от ввозного русского хлеба, с одной стороны, и ежегодно увеличивающееся число русских переселенцев с другой стороны, заставляет туркестанского крестьянина задуматься над действительными планами советской власти.
В роли «полицейского исполнителя» воли и приказов московского правительства узбекские «ахунбабаевы» произносят заученные речи о классовой войне, о международной солидарности пролетариата, о марксизме и ленинизме. А там у себя в ауле, кишлаке (селении) эти самые «ахунбабаевы» чувствуют себя «виноватыми».
Это происходит от того, что они «наделены землею» не национальной властью, не властью, пользующейся национальным авторитетом, а властью чужой и чуждою им их мироощущению и национальному сознанию.
Мы же знаем пример Турции, где власть с национальным авторитетом уничтожила самый священный для мусульман, а для турок в особенности, институт Халифата.
Сопоставьте с этим упомянутое мною выше обращение советской власти к мусульманскому духовенству в Туркестане за поддержкой при проведении земельной реформы, и вам станет ясна та пропасть, отделяющая советское правительство Туркестана от туркестанских народных масс.
