[:ru]
Боятся ли белорусам России и чего боятся сами россияне? Когда в Москве начнут уважать белорусскую независимость и идентичность? Будут ли российские солдаты убивать белорусов, если им прикажет Кремль?
«Маленькая Финляндия обломала этот СССР, как Зимбабве. Думаю, что с вами та же история»
— Сейчас в Беларуси много говорят о том, что Путин хочет захватить Беларусь. Это белорусские провинциальные фобии или реальные планы?
— Это не фобии. Это глубокое понимание миссии России и ее замашек. Россия всегда хочет что-то загрести. Это ее форма существования. Мы не будем обсуждать, хорошо это или плохо. Мы говорим о государственном образовании, которое на протяжении всей своей истории не делало ничего другого, кроме захвата соседних земель.
Это было для нее и смыслом, и наполнением ее государственной идеи. Это была идея фикс, которая взрастила российскую литературу, российских философов. Сначала они украдут что-то, а потом начинают кричать, что это наша территориальная целостность, мол, умрем, но никогда этого не отдадим, потому что это все наше, исконное.
Все эти крики всегда подхватываются так называемым народом, так как других развлечений у него нет. Назвать все это фобией было бы легкомысленно. Другое дело, что Россия абсолютно небоеспособна. Раньше, когда эти привычки рождались, она имела бесконечно неисчерпаемый и мобилизационный ресурс.
Когда не было нефти, когда ее еще не начали добывать, была жидкость, очень прибыльная, благодаря которой Россия, как и благодаря нефти сегодня, покупала для себя все возможности жизни. Эта жидкость — кровь. Человеческая кровь была такого огромного количества, как сегодня нефть. Ее можно было тратить бесконтрольно.
— А что изменилось для России? Что не так, как раньше?
— Сейчас такой ситуации нет, так как изменился мир, появился интернет. Хотя и огрызаясь, матерясь, но Россия вынуждена выполнять хотя бы примитивные правила. Ранее призывника можно было ввести в состояние полного и безнадежного идиота, когда он готов был идти и захватывать Будапешт или Прагу и считал, что он делает неимоверно справедливое дело.
Сейчас такой монолитности сознания, как вы сами понимаете, у военных нет. Они задают много ненужных вопросов. Мы видим на примере Украины, что, бросив на Донбасс все самые лучшие силы, лучшую и худшую технику, Россия там завязла.
Она хотела блицкрига хотя бы до Одессы, как изначально планировала, но не получилось. Действительно, есть опасность, н боятся не стоит. Хотя бы потому, что Россия никогда не понимает своих возможностей. Как она не понимала возможностей в финскую войну.
Ей казалось, что тихие и спокойные финны, которые стреляют в белочек, ловят свою семгу, — смирное чухонцы: мгновенно лягут и закроют головы руками. Были написаны замечательные песни, торжественные гимны, «Принимай нас, Суоми-красавица».
Они собирались петь эти песни, разучивали их на репетиции. Они не кожухи шили, а разучивали песню, чтобы маршировать по главной площади Хельсинки. И такой адский облом. Маленькая Финляндия обломала этот СССР, просто как Зимбабве. Думаю, что с вами та же история.
Другое дело, что Россия не понимает былых ошибок, она не учится на них и не учитывает.
«В России просто течет слюна, но нет ни ложки, ни тарелки»
— Александр Лукашенко сказал, что даже если российский солдат и придет в Беларусь с войной, то еще неизвестно, на какой стороне он будет бороться. Будут российские солдаты убивать белорусов и воевать против них, если им прикажут? Это же «братские» народы.
— Я надеюсь, что вы себя братьями не считаете. Надеюсь, что вы далеки от этих ошибочных представлений. Поймите, что и братья бывают разные. Кто-то может быть братом, но он шизофреник и гадит по углам, вырезает у кого-то почку в сортире. Поверхностные родственные связи никого ни к чему не обязывают. Не переоценивайте их, пожалуйста.
Насчет того, где окажется российский солдат… Да, Лукашенко сказал на удивление точно. Когда российские войска вторглись во Францию, когда они гнали глупого Наполеона, общий баланс войск составлял около 130 тысяч. Это не просто какая-то левая армия, это армия победителей.
Как только они оказались во Франции, то из армии убежало около 40 тысяч человек. Они выбирали что угодно: работали на французских фермах, бегали за французскими девками, и они там остались. Позже российские цари пытались вернуть этих беженцев из Франции. Но это было нереально, так как убегали не только солдаты, но и офицерский корпус.
Вполне вероятно, что если кого-то удастся погнать насилием, то они, конечно, дизертируют. Насчет побегов из армии в российской армии все всегда было нормально. Но мы обсуждаем крайний вариант, который сейчас маловероятен.
— После Крыма все смотрят на Россию еще более подозрительно, и никакие слова не в состоянии успокоить волнение.
— Это еще не очень заметно, но Россия абсолютно истощена. Ее вымотал не Донбасс и не украинская история, и точно не Сирия. Она выматалась сама, так как все до такой степени неэффективное, все до такой степени идет в с…ку, в песок, в полное бессилие.
Я уже не говорю о какой-то мотивации. Мотивации нет простого никакой. Ее нет даже у патриотов. Патриоты готовы что-то там покричать, мол, вот хорошо будет, если мы все захватим и наши ракеты все сожрут. Есть совершенно обезумевшие патриоты, которые просто молятся на эти ракеты и не понимают, что они ржавые.
Эти ракеты сделаны еще в советское время, и единственное место, куда они могут долететь, это место их запуска. Мы же понимаем, что ядерные ракеты — это совсем не то оружие, которое можно где-то положить и 25 лет хранить. Поддержание ракеты — это высшая технология. И эта технология была когда-то не под силу даже СССР.
Да и вообще все не так хорошо.
Белорусы — это лакомый кусок, но то, что он легкий, — это иллюзия. Мол, копают там свою картошку, но они не понимают, что именно белорусы, пусть и без убедительной армии, с очень смешной милицией и ОМОНом, который рвет лягушек, именно белорусы вставали всем во время Второй мировой войны партизанским движением.
В отличие от партизанского движения на территории России и Украины, оно не было в Беларуси чисто бандитским движением, когда там просто убивали и грабили всех, кто мог быть убитым и ограбленным. Белорусская партизанщина была тогда, пожалуй, единственной идейной партизанщиной, самой большой и непобедимой. Поэтому посмотрим, как будет.
«У вас нет ничего общего с русскими. Не волнуйтесь»
— Чем белорусы, по вашему мнению, отличаются от русских? У некоторых белорусов есть такой комплекс: они боятся, что очень похожи на россиян. Поэтому другие их призывают говорить на белорусском языке, чтобы отличаться. Даже Лукашенко говорит, что белорусы — это русские, но со знаком качества. Как это видится из России?
— Россия сейчас меньше всего думает о Беларуси. Да, есть аппетит, но аппетит есть и относительно остального мира. Другое дело, что это пока просто течет слюна. Нет даже ни вилки, ни ложки, ни тарелки. Ничего нет.
Понятно, что белорусы все равно другие люди. Это люди, сформированные другими условиями, с другим набором мифов, представлений, с другим градусом социальной и политической религиозности. Это совсем другие люди, которые имеют мало общего с сегодняшними россиянами.
Если эта близость где-то и есть, то это близость тех поколений, которые воспитывались в советское время. Совок действительно очень сильно выравнивал. Он действительно делал очень похожими белоруса и москвича, петербуржца и киевлянина, жителя Ташкента и Риги. Другое дело, что это была очень внешняя связь и внешнее сходство.
А сейчас, я думаю, у белорусов нет ничего общего. Пусть они не волнуются.
— Согласны ли вы с тем, что единственная возможность бывших советских республик выйти из-под влияния России будет только тогда, когда Россия распадется? Насколько это реально? И существует ли другой вариант России, которая будет способна принять, что Беларусь и Украина — это не недоразумение. Когда россияне будут уважать нашу независимость, идентичность, язык?
— Если она будет уважать язык, идентичность, то это будет уже не Россия. В слове «Россия» закодирована территориальная нетерпимость, политическая нетерпимость. Посмотрите всю историю России. Найдите мне хотя бы 20 лет, чтобы она не совершала аннексий, не вела захватнических войн и не рвала бы сама себя.
Если она не могла дотянуться до соседей, то она начинала истреблять себя сама. Поэтому это будет уже не Россия. Россия — это очень своеобразное государственное образование, которое имеет невероятные свойства. Она не может измениться в рамках своей собственной идентичности и концепции.
Насчет «развалится» — посмотрим. Это не только не исключено, а имеет высокую вероятность. Но я считаю, что Беларуси абсолютно не стоит ждать ни развала, ни серьезных катаклизмов, ни войн и исчезновения России. У белорусов, как я понимаю, сейчас достаточно пороха, чтобы жить самостоятельно и просто стараться не обращать внимания на Россию.
Вообще никак, и отделяться во всем: в смыслах, в мифах, в общих пристрастиях. Кстати, и в языке тоже, так как Беларуси надо жить дальше как государству.
«2,5 тысячи чеченских агрономов и бухгалтеров крутили на члене всю огромную русскую армию»
— Россия не пошла в Украине дальше Донбасса. Стоит ли, по вашему мнению, ожидать продолжения войны?
— Россия погрязла. Оказалось, что у нее отсутствует сила и кадры. Война, которую почему-то называют гибридной, хотя она никакая не гибридная, а полностью марионеточная. Эта война делалась усилиями уголовников и диверсантов, успешно засланных с российской стороны.
На тот момент Украина была абсолютно не подготовленной к такому развитию событий. Украина была доведена до нищеты, обескровлена, сбита с толку, растеряна. Ей в голову не могло прийти, что на ее потрясениях кто-то будет наживаться.
Практически все эти территории, «ДНР-ЛНР», были взяты практически без боя. Они были взяты вследствие трусости местной милиции, местных чиновников. Там просто все сыпалось под давлением нескольких уголовников и наемников из России.
Но второй раз такой номер уже не пройдет. Когда Россия попыталась провести более-менее серьезные боевые действия, то первый же опыт этих боевых действий напомнил Чечню. А мы помним, что было в Чечне, где 2,5 тысячи каких-то агрономов, извиняюсь, каких-то компьютерщиков, бухгалтеров, акушеров крутили на члене всю огромную русскую армию.
Я это видел собственными глазами. Я видел ту невозможность тогдашней военной машины России. Единственное, что она могла, это, уничтожая абсолютно все на своем пути, ровняя с землей города, как-то продвигаться вперед. Но разгромить чеченские силы она не могла.
Чеченские силы отходили в свою «зеленку», ждали, а потом снова захватывали Грозный. И все эти пафосные победы в результате абнулялись. Есть запрещенный в России «Правый сектор», который, поверьте мне, страшнее чеченцев. Россияне напоролись на настоящую силу даже со стороны очень слабенькой Украины.
— А сегодня Украина идет правильным путем? Ей удается?
— Конечно. Она идет не то, чтобы единственно правильным путем. Она идет единственно возможным путем. Пережив много веков насилия, унижений (ведь это разные этносы, разные культуры, разные мифологии, политические ориентации), после веков сложного угнетения она, конечно, не может все делать без ошибок.
Она обречена совершать ошибки, и их будет еще очень много, они будут кровавые и бессмысленные. Но это по крайней мере единый вектор. Туда, вперед, в нормальность вектор взят. А сколько придется потратить сил и сносить обуви на пути к тому, куда указывает вектор, это уже другой вопрос. Но не идти тоже нельзя.
— А чего сегодня боятся россияне?
— Они боятся развития, свободы, бизнеса, ответственности, комфорта. Они боятся всего. Вот есть Канада с огромными природными ресурсами, с невероятным количеством меха, лесов, земель, великолепных озер, с золотом, с любыми полезными ископаемыми.
И эта Канада абсолютно спокойно смотрит на то, что рядом есть страшная Америка. И эта Канада не опоясывает себя колючей проволокой, не целится на весь мир ракетами от страха, что ее кто-то захватит. Она просто не боится, потому что она понимает правила сегодняшнего мира и играет по этим правилам.
И она понимает, что эти правила не оставляют ей причины к беспокойству. Россияне, наверное, боятся больше, чем канадцы.
— Спасибо, Александр Глебович. И живет Беларусь!
— Да, да, да.
Белорусский партизан
[:]
