В Казахстане набирает оборот судебное расследование по Хоргосскому делу, уже получившему определения, как самого запутанного, самого масштабного и самого дорогостоящего за всю историю независимой страны. Причем, каждая по отдельности, озвученная в СМИ, информация, касающаяся Хоргосского дела, может, и не выглядит ужасающе, но вкупе они дают неприглядную картину.
И вот как это выглядит в реале. Так сказать – оптом. В ходе допросов следователями финансовой полиции были изнасилованы две девушки, таможенные брокерши, сообщает газета «Время».
Был избит в камере СИЗО подследственный Михаил Войтович, бывший руководитель таможенного поста «Алатау-ЦТО», от которого требовали, чтобы он дал показания на своего непосредственного начальника Курманбека Артыкбаева.
Погиб, не дождавшись конца расследования, начальник таможни «Хоргос» Ерлан Абдрахманов.
Недалеко от своего дома был избит неустановленными личностями и умер в результате причиненных увечий таможенник Медет Жамашев.
Не выдержав оказываемого на него со стороны следствия психологического давления, покончил с собой таможенник поста «Калжат» Нурлан Габдуллин, оставивший после себя двоих детей – сирот.
Таков неполный мартиролог фамилий граждан, проходивших или проходящих по Хоргосскому делу, чья доля оказалась невыносимо тяжелой. Но и другим приходилось не легче. И вот что рассказывают о творимом беспределе со стороны следствия сами свидетели. Досамбаева Сания, бывшая сотрудница таможенного поста «Калжат» вспоминает:
— Нас следователи вызвали на допрос 19 января 2012 года, — говорит она: Долго мурыжили, объяснили, что мы должны сказать то-то и то-то. А мы на это не согласились, сказали, что будем говорить, как все было на самом деле. Будем рассказывать только правду. Потом они нас закрыли в ИВС, (изолятор временного содержания). Нас развели по разным камерам. Бросили нам грязные матрацы. Всю ночь нам не давали спать. Кричали на нас сквозь окошко камеры, запугивали. Потом, в обед нас отвезли на допрос в финансовую полицию, и мы, разумеется, после такого стресса оказались готовыми подписать любые документы. Мне следователь Марат Рахимбаев еще сказал: «Если ты не поменяешь показания на нужные нам, то мы оформим твоих детей в детдом, а тебя посадим в тюрьму. Ну что мне еще оставалось делать? Нас психологически сломали».
И тут же к разговору подключается еще одна свидетельница по делу, Абдыкадырова Динара. «Когда мы там сидели (в ИВС)», — не в состоянии скрыть своих эмоций, произносит она: «Нам сказали, что Нурлан Габдуллин дал признательные показания. И только выйдя оттуда, мы узнали, что бедняга Нурлан покончил с собой. Это же надо было до такого состояния человека довести! И зачем надо было нам так подло лгать?»
И далее Динара вспоминает, известие о самоубийстве ее бывшего коллеги Габдуллина ее настолько потрясло, что она впала в жуткую депрессию. «Ровно месяц я закрывалась в туалете, боясь откликнуться на любой стук. Я подготавливала себя к совершению суицида, потому что события могли повернуться по – любому сценарию. Я подготавливала себя психологически, настраиваясь на самоубийство. Я месяц вообще боялась выйти на улицу», — признается она.
По словам Абдыкадыровой Динары, она ездила только на вызовы следователя, в остальное время отсиживаясь дома. На улицу она вообще не выходила, так велик был у нее страх, что и с ней может случиться что-нибудь непредвиденное. Как это произошло в случае с гибелью еще одного таможенника Медета Жамашева, избитого неустановленными личностями недалеко от своего дома до смерти.
Почему против свидетелей возбуждают уголовные дела?
Сегодня против свидетелей, отказавшихся от своих показаний, данных в ходе предварительного следствия, сотрудников таможенного поста «Калжат» Жылкыбаева Халела, Хасенова Марата, Досамбаевой Сании, Абдыкадыровой Динары, возбуждены уголовные дела. Вероятно за то, что они решили во всем честно признаться, сказать правду о методах, к которым прибегали следователи, чтобы добыть им нужные показания. Другое объяснение трудно найти. Поэтому, вполне допустимо, что свидетелей могут посадить за решетку только за то, что они повели себя неправильно. Не так, как это требовалось обвинению.
Их могут принудить признать свою вину, хотя в чем их обвинять – понять крайне сложно. Сложно уяснить. И вот что рассказывают о том, что происходило в ходе судебного процесса и о своей прошлой профессиональной деятельности сами свидетельницы Досамбаева Сания и Абдыкадырова Динара.
Расскажите о том, что произошло в ходе судебного процесса?
Абдыкадырова Динара: Когда в понедельник мы пришли на судебный процесс, следователь Багжан Муталибов подошел к нам и дал протокол с нашими показаниями, данными в ходе предварительного следствия. Сказав при этом: Надеюсь, вы не поменяете свои показания. Вы же знаете о последствиях. Если вы откажитесь на суде от ваших слов, то вас закроют за дачу ложных показаний.
И мы сказали: Хорошо, хорошо…. Потому что до сегодняшнего дня у нас не было такой возможности – отказаться от своих показаний. Если бы мы до суда отказались, нас бы уже точно посадили, безо всяких на то оснований. Так же, как сидят тут наши коллеги – безо всяких оснований.
Досамбаева Сания: А вчера на тех ребят, которые, как и мы, отказались от показаний, данных в ходе предварительного следствия, возбудили уголовное дело.
Абдыкадырова Динара: А сегодня к нам зашел следователь Потанин…
А он зашел куда? В комнату для свидетелей?
Досамбаева Сания: В комнату для свидетелей.
А он имеет право туда заходить?
Досамбаева Сания: В том-то и дело, что не имеет. Но он зашел и начал угрожать: — Если поменяешь показания, то завтра же сядешь в тюрьму. Вы знаете, как это было неприятно выслушивать.
Сотрудников вашего поста обвиняют в контрабанде. Но насколько я знаю, перевозимый груз не может считаться контрабандой до тех пор, пока не пройдет таможенную очистку. А растаможка производиться только в Алматы. И теперь посмотрим, где находиться Алматы, а где ваш пост «Калжат». За триста километров от южной столицы, на границе с Китаем. Как тут быть?
Досамбаева Сания: Безусловно. У нас транзитный пункт. Мы осуществляем только транзит грузов. А потом, посмотрите на протокол допроса, который нами подписан. Под ним стоит дата – 17 апреля 2011 года. Тогда как нас допрашивали 20 января 2012 года. Что является фальсификацией доказательств.
Абдыкадырова Динара: Я никогда не забуду эти дни, 19 и 20 января.
Досамбаева Сания: А лично мне уже было все по барабану. Я просто хотела видеть своих детей. После изолятора я подписала все документы, которые от меня требовали, не читая. Признания следователи нам писали сами.
Абдыкадырова Динара: Нам говорили – давайте, признавайтесь. А мы отвечали: А в чем нам признаваться? Вы хотя бы нам подсказывайте.
Такие вот пирожки с коврижками. Мы попросили сторону обвинения прокомментировать данное заявление. Однако старший советник юстиции Александр Кирияк отказался от комментария.
Вместе с тем, формирование гражданского общества в Казахстане – далеко не пустой звук. Общество меняется. И казахи уже не такие, какими они были вчера.
Это, вероятно, понимают и на самом верху. Что создает реальные предпосылки к тому, что рассмотрение дела таможенников будет вестись в правовом ключе и закончиться вынесением объективного решения. Если люди не виновны, их следует отпускать.
Ну а пока мы видим то, что видим. Мы видим, как следователи пытаются любыми средствами и способами защитить честь своего мундира. Даже нарушая закон и прибегая к фальсификации доказательной базы.
Им, как видим, не важно, как их действия будут выглядеть в глазах общественности, не важно, будут ли посажены в тюрьму невинные люди, им главное создавать свои «конторские двИжения». Дальше этого их мысль, очевидно, не распространяется. Казахстанские следователи, вероятно, не в состоянии мыслить в государственном масштабе. Им наплевать на имидж страны. И, очевидно, они не в состоянии до конца уяснить, какой широкий общественный резонанс может иметь это дело, если по нему будет вынесен несправедливый приговор.
Общество в таком случае, если его постигнет тотальное разочарование в казахстанской Фемиде, в своем поступательном движении окажется отброшенным на десять – пятнадцать лет назад, снова в девяностые. А вера в отечественное правосудие будет основательно подорвана.
