[:ru]
Как уже отмечалось, в XIX веке, лишившись свободы, своих ханов и независимых биев, не имея юридических прав, не видя перед собой никакой ясной цивилизационной перспективы, став безоружным, безработным, бесцельным и безыдейным народом, наши предки стали вести хаотичную жизнь. Казахское общество распалось на отдельные сегменты, можно даже сказать субкультуры со своими нравами и привычками.
Именно к этой безблагодатной эпохе относится скандальная и кровавая история Кодара и Камки на северо-востоке Казахстана. К этому времени некогда благородные, храбрые и умнейшие казахи рода Тобыкты, как и миллионы соотечественников на всем пространстве Казахстана стихийно деградировали в сообщество болтунов и бездельников-тунеядцев, развратников и сплетников. Отец будущего Абая, «ага-султан» (чиновник колониальной администрации) Кунанбай Ускенбаев (1804-1886) повел с ними решительную борьбу, которая стоила ему больших нервов и сил. Кстати, Кунанбай имел чин хорунжего (первый офицерский чин в казачьих войсках, кавалерии).
И среди громких дел – публичная акция казни по шариату знаменитых прелюбодеев Степи – некого мужика-верзилы Кодара, который, как давно говорили в народе, отделился от рода, укрылся в горах и стал сожительствовать со своей невесткой – женой умершего сына («келин»). Суд великого «Цицерона Степи» (как назвал казахского оратора польский путешественник А.Янушкевич) Кунанбая-хаджи непременно обещал быть справедливым, а расследование – открытым и беспристрастным. Недаром Янушкевич оценил отца Абая «судьей неподкупной честности».
Так, были проведены несколько важных совещаний, взяты консультации у муллы-хазрета из Семипалатинска. В исламе за сплетни и клевету в супружеской неверности тоже предусмотрены весьма строгие формы наказания – 80 ударов палкой и др., т.е. почти то же, что и за некоторые формы «зина» — прелюбодеяния. Поэтому надо было все тщательно изучить и доказать, чтобы, самое главное, не допустить напрасного пролития крови по непроверенным слухам.
По приказу Кунанбая и родовых старейшин четверо надежных мужчин (будущие свидетели по делу), специально обутые в особо мягкие войлочные ичиги, ночью тайно пробрались к логову Кодара. К их ужасу и сожаленью, слухи подтвердились: свекор и невестка-келин спали в одной постели. Потом во время публичной казни в горах Чингизтау они будут перед Кораном свидетельствовать о факте неслыханного греха, святотатства и попрания обычаев предков и шариата. Впрочем, сам Кодар, схваченный и насильно привезенный на место казни, и также его бывшая «келин» также не стали отрицать свою незаконную связь.
Согласно роману-эпопее М. Ауэзова «Путь Абая» в отношении преступников была приведена в исполнение норма Корана: побитие камнями до смерти. Подросток Абай оказался свидетелем этой народной казни и заболел. В своем романе, будучи вынужден уступать советской классовой и антирелигиозной идеологии, М.Ауэзов создал противоречивый образ Кунанбая-хаджи, все время противопоставляя ему Абая. Поэтому в романе выражается сожаление (через мысли юного Абая) и авторская точка зрения о клевете и необоснованной жестокости тобыктинцев во главе с «феодалом» Кунанбаем.
Земля Чингистау и раньше знала, помнила многие громкие разборки, нашумевшие любовные истории Калкаман-Мамыр, Енлик-Кебек. Но если ранее это были, наоборот, несправедливые и жестокие акции, в которых не было, так сказать, состава преступления, то в случае Кодар-Камка народ справедливо негодовал, и решительность Кунанбая-хаджи была уместной, т.к. речь шла о неслыханном греховном и наглом поступке, разврате и богохульстве. Отягчало обстоятельство еще и то, что Кодар, злой на Аллаха за то, что Он отнял у него единственного сына, мотивировал свое сожительство с невесткой не только похотью, но и как «вызов» Богу и богоборчество. Поэтому вся Казахская Степь в ужасе содрогнулась от этого гнусного разврата и восстания против Бога.
Итак, пользуясь своими властными полномочиями в пределах округа, отец Абая предал двух прелюбодеев Степи жестокой казни. Но был и есть вопрос: почему и как ЭТО СТАЛО ВОЗМОЖНЫМ? Неужели такое грехопадение нельзя было предотвратить в казахско-мусульманском обществе, и конкретно – в племени и народе, самого первопредка которых звали по арабски «Тауфикты» (искаженное – Таупыкты/Тобыкты), и из этого сообщества рождались святой Анет Баба, великие батыры Сары и Кожаберген, великая Тансулу, которая в XVIII веке ради чести пожертвовала своей красотой – чтобы избежать сексуального домогательства и насилия кинжалом отрезала себе нос, став безобразной (см. предыдущие разделы)? И почему стали рождаться, а в дальнейшем даже умножаться среди казахов по всей Степи разновидности таких кодаров и камка?
Таким же суровым и справедливым, как Кунанбай-хаджи предстает знаменитый Шоң би Едігеұлы (1764-1836) из Баянаула (Павлодар), который в силу неординарных качеств сумел добиться и власти (колониальная администрация впервые разрешила стать «ага султаном» человеку, не являвшимся выходцем из «белой кости», чингизидов), и реального уважения в народе. Шоң би приходился дедом великому поэту-просветителю Султанмахмуту Торайгырову (Шоң и Торайғыр были родными братьями). Один эпизод из жизни Шоң би, из устной истории казахов, ярко характеризует неординарную личность этого лидера (и тезис, что не все казахи тогда «шизанулись»). Но одновременно случай доказывает серьезную степень деинтеллектуализации и плоды ментальной деградации большой массы казахов той эпохи.
И вот история. В Казахской Степи (первая пол. XIX в.) объявился типичный шарлатан, «святой»: в белых одеждах и белой чалме, с длинной бородой узбек (или таджик) из Средней Азии нарочно лег посреди степи как бездыханный, пока его не увидели и не привезли к себе в аул казахи (в административном плане подчинявшиеся Шоң би). «Аулие» начал говорить «откровения» и рассказывать о себе небылицы: что он из Мекки, «прилетел», что будет и может лечить, предсказывать, учить религии. Казахи в восторге и в слезах начали его обхаживать, толпами идти к нему на поклон. Святоша только этого и добивался, стал на глазах богатеть, жить в почести и ласках. Постепенно он начал управлять местными казахами, без его ведома уже ничего не предпринималось. Самое интригующее то, что шарлатан начал требовать права первой ночи для всех местных невест, что якобы это – от Аллаха, и все будут отныне «благословенны». Поражает степень дебильности и невежества народа, когда авантюристу и шарлатану поверили, и многие казахские невесты уже прошли через постель этого «аулие». И только один молодой джигит, готовясь к женитьбе, пошел искать правду и защиту у Шоң би. Он рассказал бию, что у них в отдаленных аулах с некоторых пор складывается вот такая новая «традиция», однако они с невестой не хотят такого «счастья». Имевший полномочия от русской власти Шоң би Едігеұлы велел своим людям найти и схватить обманщика. Казахский би и ага-султан прежде чем выдворить шарлатана за пределы Степи, применил к нему весьма любопытный и достойный способ наказания – кастрацию…
Автор: Н.Нуртазина,
Из книги «История и психология казахов»
[:]
